Прайм-тайм. Глава 5 (Х. Ф. Райан, 2007)

Глава 5

«Привет, это Чарли Макнэлли. Сейчас меня нет в офисе или я на другой линии. Оставьте сообщение после сигнала, и я вам перезвоню».

Гудок. Пропущенный звонок сегодня в 9:01.

«Мисс Макнэлли, вас беспокоит медсестра из муниципальной ветлечебницы. Мне известно, что вы собирались забрать Ботокс сегодня вечером, но мы бы хотели еще немного ее понаблюдать. С ней все хорошо, не переживайте, но если она побудет у нас, то мы сможем быстрее согнать температуру. Когда она окончательно поправится, мы доставим ее вам домой, как обычно».

Бедняжка Токси. Я телепатирую кошечке короткое пожелание поскорее поправляться, затем набираю код, чтобы получить следующее голосовое сообщение. И тут же жалею об этом.

«Чарли! – Из динамика раздается противный голос Анжелы. – Рейтинги, рейтинги, рейтинги! Тик-так-тик-так. Уже 9:06. Где ты? Что с сюжетом? Перезвони мне».

Очень вдохновляющее начало рабочего дня. В бешенстве буравлю взглядом трубку. Никто не в состоянии так испортить настроение, как она.

– Сгинь! У тебя нет здесь власти. – Патетически указываю пальцем на телефонную трубку, перевоплощаясь в Глинду.[17] Но, к сожалению, мы не в Канзасе, так что телефон не взрывается, да и мне прекрасно известно, что у злой ведьмы из отдела новостей очень даже есть власть.

Смотрю на телефон с такой злобой, словно это он чудовище. Случись подобное в личной жизни, я бы не стала с этим мириться. Не стала бы терпеть того, кто меня не уважает. Постоянно критикует. Чего-то требует. Не умеет быть благодарным. Говорит мне, что я выгляжу неподобающе для телевидения.

Будь это парень, я бы уже давно с ним разобралась.

Что бы я сделала? Да просто бросила бы его. Прежде чем он бросит меня. И почему бы не поступить так же с работой? Конечно, можно продолжать делить любовное ложе с журналистикой. Но может быть, стоит подыскать более уютное гнездышко, где еще можно устроить себе медовый месяц?

Например, другой телеканал. Погружаясь в раздумья, прищуриваю глаза. Обычно говорят – следуй за мечтой. Так я и поступила – и следовала за ней, пока не уткнулась в стену. Может быть, нужно следовать в каком-то другом направлении, скажем, на другой конец города, на «Восьмой канал». Для них было бы удачным рекламным ходом заполучить меня, со всеми моими наградами и прочими радостями, а я бы с лихвой вернула Анжеле ее фирменное «мне жаль, Чарли». Улыбаюсь впервые за день, рисуя в голове эту картину. Вот что стало бы для меня главной наградой за все труды.

Возвращение в реальность болезненно. Да, десять лет назад это было еще возможно. Ну пять лет назад. Но теперь меня везде ожидает одно и то же. Управленческий учет, после чего вежливый, но однозначный отказ. «Она, конечно, хороша и когда-то была очень даже ничего себе, – скажет один директор другому. – Но это совсем не то, что нам нужно, раз мы нацелены на омоложение штата».

Возможно, Стивен прав. Открываю «Гугл» и медленно набираю в строке поиска имя. Джеймс. Эллиотт. Рэйберн. Одно нажатие мышки – и я узнаю, переехал ли Милашка Джеймс из Новой Англии. Женился ли? Или все еще свободен?

Гипнотизирую строку с именем. Затем неторопливо жму на «Удалить». Снова. И снова. Удаляю по одной буковке, до тех пор пока от имени ничего не остается.

Мое прошлое не имеет ничего общего с будущим. Надо найти сюжет.

Открываю электронный ящик, и меня приветствует мигающий список новоприбывшей канцелярщины и спама. «Звездные витамины», «Быстро получить диплом специалиста», «Бесплатная подтяжка лица», «Секреты успеха на Уолл-стрит». Удаляю рекламные сообщения, даже не открывая, и представляю, как еще недавно то же самое делал Брэд Форман.

До сих пор болит душа за эту молодую пару, сдавшую под залог свой дом в Лексингтоне. Брэд наверняка изучал подобную рекламу, предлагающую рефинансировать кредит, цеплялся за любую возможность, надеясь решить денежные проблемы семьи. Мэлани так и не пришлось узнать о том, как он старался выкрутиться. Чуда не произошло. Конец фильма.

Интересно, а мне тоже приходил этот спам? Судя по всему, раз они рассылают его миллионам пользователей. Вспоминаю, что в теме письма было написано странное «рефинс», и пролистываю список имейлов. Вот и он.

«Приветствуем, – гласит строка темы, – а вот и новый ре-финс у4ет». Прямо как у Брэда. Открываю – и изумленно гляжу на экран. В тексте письма нет ни слова о рефинансировании.

Но под «ре-финс» должно подразумеваться рефинансирование, разве нет? Подперев руками подбородок, устремляю взор в текст.

Хозяин Боусер? Злодей Багот? Язык и стихотворный размер говорят о том, что это строфа из пьесы, возможно Елизаветинской эпохи. Ставлю себе твердую пятерку. А мама еще говорила, что специализироваться на Шекспире в наше время невыгодно.

Но проблемы это не решает: при чем здесь рефинансирование? Кто бы ни открыл такое письмо, он лишь удивится, возможно, разозлится, но в любом случае сразу же его удалит.

Среди обычного спама такого не встретишь. Этот выглядит совсем иначе.

Возвращаюсь на страницу входящих сообщений и просматриваю список в поиске чего-то похожего на спам про Багота. Помнится, там начиналось с «Приветствуем…».

Вот оно. «Приветствуем, а вот и новый рефинс…» Открываю.

Еще одно таинственное послание. И снова ни слова о рефинансировании.

«Однако когда оно попыталось осуществить свое жестокое намерение, то оказалось, что природой было предрешено, чтобы оно само бесследно исчезло в этом неожиданном столкновении».[19]

У меня опускаются плечи. Мои изыскания завели меня так далеко от работы, что я с тем же успехом могла бы сейчас играть в тетрис. Хотя все равно есть еще десять минут, прежде чем мне придется предстать перед Анжелой на ее еженедельной планерке, которая неминуемо выбьет остатки мыслей у меня из головы, – так что ничего страшного, если я потрачу эти десять минут на просмотр спама.

Есть идея. Звездный час «Гугла».

Копирую весь отрывок про Багота и Боусера и вставляю в поисковик. Высвечивается результат поиска, но я по-прежнему пребываю в недоумении. «Гугл» гласит, что пассаж из спама – часть диалога из пьесы под названием «Кромвель», созданной в 1790 году и иногда приписываемой Шекспиру. (Требую аплодисментов.) Выходит какая-то чепуха. Уж точно не связанная с рефинансированием.

Про второй имейл «Гугл» сообщает, что это строчка из «Фантастических басен» Амброза Бирса. И снова никакой связи с рефинансированием.

Бессмысленно пялюсь в монитор, следя за тем, как мигающий курсор взывает к новому поиску. Продолжай, говорит он мне. Но как?

Две странные, никак не связанные между собой цитаты. Неизвестные и на первый взгляд бессмысленные. Кто отправляет эти письма? И зачем? Ну ладно, таинственный незнакомец. Есть у меня еще одна идейка.

Сперва копирую последующую часть диалога из «Кромвеля», которую нашла в «Гугле», вставляю в окошко ответа спамщику. Нажимаю «Отправить». Затем копирую следующий параграф из книги Амброза Бирса, вставляю в другое окошко ответа – и отсылаю адресату, кем бы он ни был.

Откинувшись на спинку кресла, скрещиваю руки на груди и гляжу в опустевший монитор. Только что я запустила мяч в пучину киберпространства. Вопрос в том, кто его поймает?

К тому времени как мы с Франклином преодолели расстояние до ресторана «Суп и салат», я уже изложила ему основное содержание встречи с Анжелой и, гораздо охотнее, описала таинственную историю со спамом. А теперь мы погрузились в обсуждение того, что же все это может значить. Чиновники в дешевых галстучках, пообедав, стекаются обратно в златоглавое здание парламента, что располагается напротив, и нам удается отхватить местечко у окна. Я балансирую с подносом в руках, дожидаясь, пока Франклин протрет салфетками стол.

Мой салат оказывается просто несъедобным.

– Я же сказала этому парню, без гренок, – ворчу я, раздраженно качая головой. – И без моркови. Представляешь? Этот салат – прямо-таки углеводное минное поле.

Франклин уже чавкает чизбургером, и кетчуп стекает с края его зернистой булочки.

– Ты что, всегда считаешь калории? – спрашивает он. – В тебе же ни грамма лишнего веса, и…

– Вот уж не собираюсь снова спорить об углеводах, – протестую я. – Камера добавляет десяток килограммов и десяток лет. И тут ничего не поделаешь. – Пронзаю вилкой оливку и для убедительности тычу ею в сторону Франклина. – Вернемся к письмам. Что думаешь по поводу тех цитат? Ведь кто-то же намеренно отправлял эти сообщения, так?

Франклин протирает руки антибактериальной салфеткой.

– Ну… – Он растягивает слова, сминая в комок использованную салфетку, после чего, не прицеливаясь, отправляет ее в мусорный контейнер. – Возможно, все дело в настройках твоего компьютера. Системы с новой технологией сразу же открывают графики и картинки. А у тебя как? Хмурясь, очищаю листья салата от коричневых кусочков.

– Графики? У меня на почте никогда не отображаются ни графики, ни рисунки.

– Да ладно? – Франклин задумчиво сжимает губы. – Значит, это установка твоего ящика – наверняка выбрана функция «Только текст». Потому и отображаются цитаты. Вероятнее всего, какой-нибудь второсортный спамер развлекается, используя всякую галиматью, чтобы заполнить поле, которое все равно вряд ли кто-нибудь увидит, – такой местный прикол. Когда вернемся в офис, я проверю твои настройки – посмотрим, надо ли их менять.

Все становится на свои места. Теперь ясно. Эти цитаты вылезали просто потому, что у меня допотопный компьютер. То есть виновата опять я. Только все равно непонятно, почему выбрали именно эти отрывки и что они значат. Или в самом деле не значат ничего. Может быть, Франклин прав и это всего лишь прикол.

И все-таки я не могу избавиться от ощущения, что тут есть что-то еще. Зачем кому-то тратить время на то, чтобы вставлять в письма непонятные цитаты и диалоги? К тому же я ведь не одна такая с доисторическими настройками, так что наверняка и другие могли их видеть. Возможно даже – должны были увидеть.

Не важно. В «Супе и салате» мы точно не найдем ответов. Надо возвращаться на работу. Как говорится, просто сделай это. И в тот же миг до меня доходит, что нужно сделать. На дисплее мобильного мигает значок входящего сообщения, и я набираю код, чтобы его прослушать. Раздается гудок, а вслед за ним и голос. Мэлани.

– Здравствуйте, Мэлани, – говорю я, не в силах справиться с напряжением в голосе. Для верности я решила позвонить ей уже из офиса. Батарейка моего мобильного, судя по всему, меня не переваривает, и мне не захотелось доставлять ей такое удовольствие – прервать разговор на полуслове. – Это Чарли Макнэлли, получила ваше сообщение. Все в порядке?

– Спасибо, Чарли. – Мэлани коротко и шумно выдыхает, наверное после сигаретной затяжки. – У вас есть минутка?

– Разумеется, – отвечаю я. Она хочет что-то мне поведать. Возможно, что-то полезное – например, то, что Брэд держал от всех в секрете. А может, у нее плохие новости – скажем, к ней заявились адвокаты «Азтратеха» с ордером, выданным федералами, и требуют коробку с украденными документами.

– В общем, знаете, я тут разбиралась в вещах Брэдли…

– Так, – облегченно откликаюсь я. Обошлось без ордеров. – И что?

– Мне наконец-то удалось зайти в его электронный ящик, – объясняет Мэлани. – У него там стоял особый пароль, о котором я не знала. Но я попробовала… – запинается она, – попробовала набрать «Лунный танец». Так называлась наша свадебная песня. И он сработал. Наверное, я просто хотела посмотреть… Не знаю. Но я нашла копию того письма, которое он вам отправил, – продолжает она. – И оказалось, что такие же письма он послал еще двоим людям.

Мое сердце начинает биться быстрее. Лучше бы он больше никому ничего не слал.

– Еще двоим людям? – переспрашиваю я, стараясь не повышать голос. Что, если он отправил его другим репортерам? – Вы можете… назвать мне их имена?

Секундное молчание.

– Ну, Чарли, я не знаю, – произносит Мэлани. – Если Брэд хотел сохранить это в секрете, может быть, все должно остаться как есть.

В расстройстве шлепаю ладонью по лбу, одновременно пытаясь передать ей по проводам телепатическое сообщение. Назови. Мне. ИМЕНА.

– Как скажете, Мэлани, – произношу я уже вслух, используя типичную репортерскую уловку – метод от противного. – Я на вас не давлю. – Выпускаю шасси и захожу на посадку. – Просто мне показалось, вы хотите знать, что приключилось с вашим мужем, а те двое могут что-то об этом знать. На самом деле они бы действительно могли быть вам полезны. – А еще мне в поиске сенсации к ноябрю, добавляю про себя.

Мэлани не отвечает, и я надеюсь, что она раздумывает над моими неопровержимыми доводами. Наконец в трубке слышится негромкий вздох.

– У вас есть чем записать? – спрашивает она.

Выпрямившись в кресле, одной рукой прижимаю к уху телефонную трубку, а другой принимаюсь под диктовку записывать имена, которые, надеюсь, послужат ключом к нашему успеху.

– Все, записала, – говорю я. – Давайте я повторю, а вы проверите. Первый был Джошуа Гелстон? Потом Мэк Бриггс? Бриггс с двумя «г»? Мэк как в сериале «Мэк»?

– Ну да, – подтверждает Мэлани.

– А вы знаете, кто эти люди? – Вполне возможно, им уже известно то, что хотел сообщить мне Брэд. Так что я просто свяжусь с ними, и все разрешится само собой. – Пс-с. – Накрыв ладонью микрофон, пытаюсь привлечь внимание Франклина так, чтобы Мэлани не услышала. – Мэ-ла-ни, – беззвучно артикулирую я.

Франклин морщит лоб – не понимает. Чиркаю ее имя на клочке бумаги и поднимаю записку над столом. Теперь Франклин заинтригован. Прервав свой телефонный разговор, он подкатывает на кресле к моему столу.

– Чего она хочет? – шепчет Франклин.

Сердито смотрю на него. И почему люди убеждены в том, что вести два разговора одновременно гораздо легче, если один из собеседников говорит шепотом?

Тем временем выясняется, что я пропустила часть из того, что мне пытается разъяснить Мэлани.

– Прошу прощения, в дверь постучали, – лукавлю я. – Еще раз, что вы сказали?

– Насчет Бриггса – нет, ни разу о нем не слышала, – повторяет она.

Вот тебе и разрешится само собой.

– А вот Джош Гелстон, – продолжает она. – По-моему, это тот, с которым Брэд познакомился на званом обеде. Учитель вроде бы.

– Не могли бы вы продиктовать мне их электронные адреса? – прошу я.

С того конца провода доносится кликанье мышки.

– Извините, Чарли, – наконец произносит Мэлани. – Но я не вижу адресов. Вы и правда думаете, что если этим людям что-то известно, то вам удастся выяснить это? Я была бы вам бесконечно благодарна, если бы вы рассказали мне, что передал им Брэд.

В ее голосе слышится столько мольбы, беспомощности. Конечно, она еще не оправилась от потери. Ищет объяснений. И мне ужасно хочется помочь ей. Чувствую себя Нэнси Дрю, разве что во много раз старше и без синего велосипеда. Мне не терпится начать поиски.

– Дайте мне немного времени, – отвечаю я. – Посмотрим, что я смогу сделать.

Чарли Макнэлли, женщина-детектив, в поиске разгадки тайны. Я гоню по скоростной автостраде, поднимаясь в гору – на самую вершину журналистики, и только откидного верха не хватает в моем «джипе».

В базе данных Интернета Мэка Бриггса не оказалось, зато нам сразу повезло с Джошуа Айвзом Гелстоном: дата рождения не указана, заведующий кафедрой английского языка элитной Бэкстерской академии. Знаю это местечко – легендарная альма-матер бесчисленных магнатов, богатеев, аристократов и даже нескольких президентов. На сайте академии сказано, что Гелстон преподает на факультете уже долгое время и является руководителем Общества почета[20] и кружка по изучению латыни, а также директором академического драмтеатра. Видно, очень интересный старикашка, но совсем из другого мира, чем Брэд Форман с его вычислениями и фармакологией. Интересно, что у них может быть общего?

Аккуратно вынимаю дымящийся латте из подстаканника и делаю несколько глотков, ведя «джип» и обдумывая план наступления.

Препятствие первое: этот мистер Гелстон понятия не имеет о том, что ему предстоит со мной встретиться. Если на пороге Бэкстерской академии меня встретят охранники или запертые ворота, это создаст определенные трудности. Я представляю себе, как беззаботно въезжаю на территорию академии, где-нибудь паркуюсь, прогулочной походкой направляюсь к легкоузнаваемому зданию и без проблем отыскиваю кабинет Гелстона. В моем плане нет места охранникам.

Препятствие второе: этот мистер Гелстон понятия не имеет о том, что ему предстоит со мной встретиться. Так что, несмотря на то что сегодня будний день, его вполне может вообще не оказаться на месте. Трясу головой, избавляясь от плохих предчувствий. В моем плане нет места разочарованию.

Ставлю латте обратно, не отрывая взгляда от дороги, и снова задаюсь вопросом, правильно ли я сделала, что не договорилась о встрече по телефону. Обсудив это с Франклином, я все же решила положиться на удачу.

Кинув взгляд в зеркало заднего вида, поворачиваю на извилистую, окаймленную кленами подъездную дорожку к Бэкстерской академии. Приходится ехать медленно, потому что сомкнувшиеся над машиной кроны деревьев с багряными листьями полностью заслоняют свет. Вырываюсь из лесного сумрака, и меня ослепляет яркое солнце.

Когда мои глаза привыкают к свету, мне кажется, будто я вдруг оказалась в кадре из документального фильма о жизни богатых аристократов. Невероятно роскошные, ухоженные подростки сидят на искусно покрашенных ограждениях, другие живописно растянулись на стриженой лужайке. Вздрагиваю от неожиданности, когда прямо мимо лобового стекла пролетает какой-то металлический предмет. Это фрисби. Смуглый молодой человек в вязаном свитере с узором из ромбиков, вскинув тонкую, изящную руку, ловит игрушку на обочине дороги.

До сих пор нервничая в ожидании предстоящей встречи, направляю «джип» к площадке с табличкой «Посетители». Переключаю передачу в режим парковки – резкий толчок срывает крышку со стаканчика из-под латте, и последние капли кофе проливаются на пассажирское сиденье.

Роюсь в бардачке в поисках заначки салфеток, но вспоминаю, что использовала последнюю, когда Ботокс вырвало по дороге к ветеринару. И теперь там покоятся только одноразовая камера (чтобы запечатлеть повреждения для страховщиков, если попаду в аварию) и около миллиона вилок и соломинок. На случай если застряну где-то, где нет вилок и соломинок. Протираю сиденье листочком из блокнота и вдруг слышу стук в оконное стекло машины.

Когда я опускаю стекло, в окно заглядывает мальчик с фрисби (вблизи он выглядит еще более фотогенично) и виновато глядит на меня.

– Простите, что едва не задел вас, – располагающе произносит он. – Могу я вам чем-то помочь?

В результате уже спустя несколько минут я сту чу в полированную дубовую дверь кафедры с табличкой «117».

– Войдите, – доносится из кабинета.

Мой внутренний встроенный датчик сигналит о возможности любопытного материала. В предвкушении переступаю порог.

Когда я захожу в кабинет, Гелстон стоит спиной ко мне.

– Чем могу помочь? – молвит он, не оборачиваясь. Стоя за потертым, но красивым столом из старого дерева, преподаватель, по-видимому, ищет что-то на книжном стеллаже высотой во всю стену.

– Добрый день, мистер… э-э… профессор Гелстон? – придаю голосу почтительный тон. – Меня зовут Шарлотта Макнэлли, я с…

Он оборачивается.

Настоящий Грегори Пэк. Не тот, старый, из «Моби Дика» и не противный, скользкий нацист из «Мальчишек из Бразилии», а статный, высокий адвокат в твиде из «Убить пересмешника».[21] Моего любимого фильма.

Делаю шаг назад. И вовсе он не безнадежно старомодный, дряхлый учитель, коего я ожидала увидеть.

Грегори, то есть Гелстон, вопросительно улыбается – обаятельно, восхитительно. Теперь все его внимание сосредоточено на мне.

– О, а я подумал, что вы студентка.

Он обходит стол и протягивает мне руку.

– Джош Гелстон. Прошу прощения, я просто изучал кое-что, и… В общем-то это не важно. – Его задорный взгляд останавливается на мне. – Итак, Чарли Макнэлли, – продолжает он. – Разумеется, я знаю, кто вы такая. – На его лице отражается озадаченность. – А… у нас с вами назначена встреча?

– Мм… нет… не назначена. – Предпринимаю отважную попытку вернуть самообладание. – Я понимаю, что моя просьба покажется вам странной, но я расследую одно дело, и мне кажется, что вы смогли бы кое-чем мне помочь. У вас найдется минутка?

Он указывает мне на болотное кожаное кресло напротив стола и садится на другое, рядом с моим.

– Конечно, – отвечает Гелстон, – тем более что вы меня заинтриговали. Что могло занести в наш медвежий угол телевизионного журналиста, да еще и без камеры?

Закинув ногу на ногу, он откидывается в кресле и выжидательно смотрит на меня, как будто жаждет услышать от старой приятельницы еще одну любопытную историю. Тем временем я подмечаю проседь в его волосах, кожаные туфли с кисточками, потертые вельветовые брюки, рубашку в цветную клетку, бордовый свитер с круглым вырезом, из которого слегка виднеется галстук. Не удивлюсь, если сейчас к его ногам ляжет ирландский сеттер, на заднем плане зажжется камин, а в магнитофоне приглушенно запоет Элла Фицджералд.[22] Украдкой кошусь на его левую руку. Кольца нет.

О чем я только думаю?

И тут мне вспоминается. Ведь Гелстон, возможно, еще не знает о смерти Брэда. Неужели мне придется сообщить ему, что его друг разбился в автокатастрофе? Хотя Мэлани упомянула о том, что они не были друзьями. Но в то же время они переписывались по почте. А может, и нет, может, Брэд прислал ему только одно письмо. Ну почему, почему, почему я не обдумала все это в машине?

Теперь уже поздно.

– Я недавно говорила с Мэлани Форман, – осторожно начинаю я. – Вы… вам…

– Да, я слышал о том, что произошло с Брэдом. – По лицу Джоша пробегает тень, и я вижу, как за стеклами очков в черепаховой оправе он на секунду прикрывает карие глаза. – Значит, Мэлани рассказала вам, что мы с ним были знакомы. Так печально. Я не много о нем знаю, но, судя по всему, он был отличный парень. – Гелстон как будто хочет что-то добавить, но умолкает.

– Да. Так она и описала ваши с ним отношения. – Решаю постепенно продвигаться дальше. – Но незадолго до смерти он отправил мне имейл. Вам об этом известно, ведь так?

– Да, известно.

На вкус любительниц такого типажа – эрудированного преподавателя английского языка (ну, скажем, на мой вкус) – мистер Гелстон, конечно, необыкновенно привлекателен, однако пока что от него мало пользы. Снова моя очередь.

– В общем, все несколько запутанно, но я прочитала это сообщение только после аварии. И теперь меня интересует, так же как и Мэлани, что все-таки он хотел мне передать? Я подумала, у вас могут быть какие-нибудь мысли по этому поводу, раз вам он отправил такое же письмо.

Его очередь. Сейчас он поведает мне разгадку тайны. Или вышвырнет вон.

Джош снова подходит к столу, на котором, как я успеваю заметить, нет семейных или женских фотографий. И мужских тоже. Когда он оборачивается, я – к счастью – уже не изучаю его рабочее место на предмет любовных улик, а смотрю прямо на него.

– Мне было интересно, чем все это обернется, – говорит он. По выражению его лица невозможно угадать, о чем он думает.

– И?.. – спрашиваю я.

Он снова садится, берет со стола книгу в кожаном переплете и кладет себе на колени.

– В общем, примерно несколько недель назад Брэд позвонил мне. Я запомнил его после того званого обеда, на который нас обоих пригласили. Но ведь мы тогда и пообщаться-то толком не успели. Поэтому я немного удивился его звонку. Короче говоря, он сказал, что пришлет мне какую-то коробку с документами, а еще попросил проверить несколько предложений.

– Предложений? Проверить? – Сначала я озадачена, но потом понимаю, что, возможно, Франклин был прав. – В смысле, предложений о работе? – спрашиваю я.

– О работе?.. Нет. Не в этом смысле, – улыбается Джош, указывая себе на грудь. – Я же преподаю английский, помните? Предложений в грамматическом смысле. И я ответил, что, разумеется, буду рад помочь. Он зачитал мне строчки из каких-то произведений, и, поскольку я не узнал их с первого раза, мы условились, что он пришлет мне их на почту. Я так и не понял, почему он сам не отыскал их авторов. Так вот. Я нашел источники и отправил ему результаты. И так он обращался ко мне пару раз, возможно, три. Вот и все.

Вынимаю блокнот и откидываю обложку.

– Вы не могли бы сказать мне, что это были за цитаты?

– Думаю, ничего страшного не случится, если я скажу, – медленно произносит он, как бы раздумывая о возможных последствиях, и показывает мне книгу. – На самом деле я как раз перечитывал одну из них. – Он пробегает пальцем по странице, видимо просматривая оглавление в поиске нужной страницы. – Вот последняя из тех цитат, что он мне присылал, – говорит Джош и принимается читать: