1
До отъезда в Россию у нас с Мариной оставалось ещё пять дней. Мы предавались безделью и просто гуляли. Но заноза в моем эго всё портила.
Ранним вечером третьего дня, я сказал супруге, что хочу прогуляться один. Она была не против: за полторы недели и так выполнила месячный план по ходьбе. Плюс, пол часа как вернулись из торгового центра на окраине Праги.
Выйдя из гостиницы, я бодрым шагом двинул в сторону Карлова моста.
Стоя уже перед входом в злосчастный музей и держа в каждой руке по банке запотевшего холодного «Рэд Була», я настраивал себя так, будто собираюсь пересечь каньон по канату. А надо было бежать оттуда. Заткнуть поплотнее тряпочкой эго, и бежать.
Пустующий музей встретил знакомым запахом, который я определил для себя как отсутствие людей. В этот раз, первые три комнаты я продержался спокойно. А вот содержимое четвёртой так и не разобрал. Едва переступил порог, и получил под-дых от собственного воображения. Накрыло сильнее чем в первый раз. Я неоднократно читал о случаях, когда с героем случается нечто настолько ужасное, что рассудок милостиво блокирует эти воспоминания. И, герой всего-то и помнит, без малейших подробностей: произошло что-то плохое. Вот мне, как-то не верилось в такое.
Но четвертая комната… Моё воображение расстаралось как никогда прежде: неизвестно, что за картины оно рисовало – я запомнил только ужас. Не знаю, выронил ли банки с энергетиком в комнате или коридоре, пока искал выход, но факт – воспользоваться ими не удалось.
Никаких мудрёных поворотов в музее нет: комнаты расположены веером. Промахнуться мимо лестницы выхода невозможно. Но я метался и никак не мог сбежать из душащего меня места.
Пределы видимости сузились до пятачка передо мной. Уверенный, что выхожу – вошел во вторую комнату. Два шага ещё не мог понять куда делась лестница, а потом повернул налево, по ходу её закручивания, и уткнулся в мини-дыбу. С висевшей прямо за ней картины, на меня удивленно смотрели средневековые палачи. Почему удивленно? А как иначе, если я сидел привязанным к их пыточному стулу и в то же время, стоял в чёртовой второй комнате.
Бросившись в коридор, я чуть не свернул нос, уже сломанный однажды семнадцать лет назад в школьной драке. В этот раз, вправить его самостоятельно, мне бы не удалось. Вместо этого саданулся плечом, отчего меня развернуло в сторону четвертой комнаты. Висевший на ней маркер страха, заставил вскинуть голову, уводя взгляд. В горло тут же ссыпали кило медных ледяных монет. И прямиком в желудок.
Лицо запылало как шашлычные угли. Ни капли пота, но глаза щипало и взор упирался в сплошное марево. Не в силах определить где выход, я присел на корточки. Спрятавшись в ладонях, часто и глубоко задышал. Я сейчас запаникую! Часть меня, тыкающая правдой в лицо независимо от обстоятельств, отметила: я уже в панике, я начинаю истерить. Затем эта же часть спокойно выдала: если четвертая комната прямо по курсу, то выход точно за спиной. Не открывая лица резко встал и развернувшись двинулся, осторожно, правой ногой выискивая ступеньку. Идиотизм мысленной картинки происходящего, немного сбил приступ, жар ушел. Как только нога пошла вниз, правой рукой хлопнул о камень стены.
Ничего! Нога остановилась, а рука махнула не встретив препятствий.
В изумлении уронил руки вдоль тела и посмотрел направо – там должна быть стена, если уж под ногами началась лестница.
Но находился я уже не в музее. Брови поползли вверх, рот приоткрылся, снова закрылся. Я стоял и жевал воздух. Рыбка из аквариума.
Вокруг клубился плотный, серо-жёлтый, грязный туман. Что за?.. Меня передёрнуло, лицо скривилось в гримасу отвращения. За спиной туман подбирался почти вплотную. Впереди свободы было побольше. Какого?.. Глянув под ноги, – где лестница? – на черный, возможно асфальт, заметил и тут же почувствовал в руке автоматический пистолет. По виду, одна из старых моделей. Разглядев поближе, попытался вытащить магазин. Кнопка нажималась, но ничего не происходило. Сначала дернулся выбросить сломанное оружие, но тут же передумал. И не пожалел.
Раздавшиеся хлюпающе-шуршащие звуки заставили обернуться. Сквозь плотную завесу тумана прорезались черные изгибы щупалец. Не точное, но самое близкое, и самопроизвольно выскочившее, слово. Очертания их владельца и вовсе были смутны, но хватило, чтоб рубашка моментально стала липкой. В нос ударил едкий запах пота.
Инстинктивно вскинув руку с пистолетом, – он же сломан, я теряю время, надо бежать, бежать – я нажал на спусковой крючок. Сомнения рассеял, даже не звук выстрела, а возникшая огромная красная клякса в тумане, как раз там где секунду назад было нечто. С глубоким чувством искренней любви и переполняемый признательностью, я посмотрел на пистолет.
В следующий момент что-то легонько коснулось лодыжки. Я подпрыгнул на месте и отскакивая назад, снова не целясь, выстрелил три раза. Вовремя. Ещё одна тварь, не успев показать себя, взорвалась красными брызгами. Единственное дотянувшееся до меня щупальце… да, думаю это щупальце… оно истаяло, едва туман из серо-жёлтого, на мгновение, стал грязно-розовым.
Я попятился, потом развернулся и пошел быстрым шагом, то и дело оглядываясь. Затем, раздавшийся не-то рёв не-то сирена, заставил меня побежать. Стараясь убраться как можно дальше, одновременно пытаясь избавиться от вернувшегося противного привкуса во рту, я поначалу несколько отстраненно рассматривал место куда попал. Но с каждой подробностью всё плотнее становился холодный комок в животе. Волосы на руках вздыбились как от мороза. И было от чего.
Создающий впечатление нескончаемости коридор свободного пространства среди бледного, грязного, серо-жёлтого тумана. Коридор без стен, без потолка. Матово черный пол. Видимость вперед метров двадцать-тридцать, назад всего пять. Метра три в ширину. И так всё время. Я бежал, а чёртов коридор двигался вместе со мной. Верхний предел неопределим – не к чему привязаться, одно ясно это не помещение и значит где-то там небо. Солнца не видно, но света хватает, видимо в разгаре день.
И двери. Вернее дверные проемы. По обеим сторонам. Дверные проемы без дверей в коридоре без стен!? Голову стянуло горячим обручем. Она враз потяжелела на добрых четыре килограмма. Где я?..
Приблизившись к очередному дверному проему, я остановился. Бросил взгляд туда, откуда убегал: ничего тревожного. Звуки тоже пропали, остался только один. Я вгляделся в черноту проёма. Чем дольше смотрел тем чётче слышался странный вопль. Словно кричат вдалеке. Кажется, что кричащему страшно, но ему это нравится. Я сделал шаг к проёму. Нотки сладостного восторга прорезались всё яснее. Голос этого, скрытого от глаз, эмоционального мазохиста, набирал силу. Я подошел вплотную к стене темноты. В сознание вполз кто-то чужой и втащил за собой желание войти в проем. Перед мысленным взором поплыли фантастические картины кошмаров, но таких близких, родных. Резкая боль в животе, от стянувшегося до невозможности туго, узла холода, сорвала оцепенение. Я посмотрел на занесённую для шага ногу. Неизвестный из темноты терзал слух криком, пропитанным только ужасом. Я вздрогнул. Медленно отступил назад. И, шумно выдохнув, опять побежал.
Странные проёмы, начинают появляться чаще. Темнота осиротевших дверных коробок, тихо вопящих, пугает и отвратительно притягивает, обещая сладкий кошмар. И я против воли замедляюсь. Ноги норовят завернуть в чернильно-чёрный прямоугольник. Каждый раз, с трудом не даю себе войти туда, и двигаюсь дальше. Слава богу. Спасибо, спасибо.
Раздаётся вой. На грани слышимости. Животного способного издавать такой звук я не знаю. Да, конечно, всех существ мира я не слышал, но уверен эта тварь совершенно другая, чужеродная. Следом доносится глухой скрежет, будто части огромного механизма пришли в движение после сотни лет ржавления. Я останавливаюсь и кручу головой, стараясь высмотреть хоть что-то намекающее на источник этих звуков. По левую сторону, вдалеке, немного развеивает туман, всего на пару секунд. Тут же мелькнувшие очертания мозг соглашается принять не сразу: гигантская помесь кальмара, медузы и ещё невесть кого с ломано-панцирным покровом. Темно синего, почти чёрного, с зеленоватым отливом цвета. Вся в дырах, как подгнивший кусок ткани. И я готов ответить за свои слова – даже с такого далекого расстояния и в короткий промежуток времени, были видны на ней сероватые щетинки, живущие каждая своей жизнью.
Я срываюсь с места и мчусь со всей возможной скоростью. Не важно, что точка назначения неизвестна, главное бежать: в надежде скрыться от парящего нечто. Уже через десяток шагов меня рвёт, и чуть не падаю: трудное дело, тошнить на ходу. Почти растянувшись во весь рост, неуклюже спотыкаясь, выпрямляюсь. В то же время смотрю за спину: там мелькают росчерки силуэтов, похожих на тех, первых тварей. Отведя руку с пистолетом назад, палю пару раз. Бросаю взгляд через плечо: в тумане истаивает краснота, значит попал. Тут же рука сама собой наставляет оружие вперёд, палец дергает спусковой крючок три раза. Первый выстрел. Второй выстрел. Восемь, восемь, это восьмой выстрел, ствол явно восьми зарядный, это конец! Что дальше? Что дальше? Патронов нет! Грохнув третий раз, пистолет влепил рассудку ментальную пощечину. Я выныриваю из колодца помешательства. И срываюсь обратно: девять!? Последний или ещё один? Как узнать, как? Впереди, одна за другой исчезают три розовые кляксы. Давайте твари, давайте, кто бы вы не были! Ну!
Конец ознакомительного фрагмента.