Глава II
Вечер Скора, ждала уже с нетерпением. Дрожа всем телом, она всё повторила, но красавчик откликался на неё одним и тем же способом. Весь следующий день девушка очень много разговаривала со своим возлюбленным. Скора говорила ему о том, что когда он очнётся, она согласна стать его женой, что у них будет очень много детей. Несколько раз Скора уходила из пещеры, когда она возвращалась, холмика не было, но она начинала разговаривать с красавчиком и холмик вновь появлялся.
Вечером девушка обнажённая легла в постель к своему любимому мужчине. Долго и горячо целовала его, но он по-прежнему не приходил в сознание. Скоре теперь уже самой нравились всё, что она делала с его «камнем». Она начала свои ритмичные движения, прерывая их недолгими поцелуями. У неё опять начала кружиться голова, но Скоре так не хотелось останавливаться. Вот-вот она должна была потерять сознание, когда он внезапно открыл глаза. Даже в отблеске костра на Скору обрушилась безумная синь его глаз. Это было так неожиданно, что она лишилась чувств, положив свою голову ему на грудь.
Постепенно сознание стало к ней возвращаться, но всё было в каком-то тумане. Скора чувствовала, что сильные мужские руки гладят ей спину и ниже её, всё это было так приятно. Внизу её животика происходило что-то непонятное, как будто рой бабочек то садился, то взлетал. В этом сладком дурмане она открыла глаза и опять утонула в сини его глаз.
– Как тебя зовут? – спросили глаза на её родном языке.
– Скора, а тебя? – спросила она тоже, всё ещё пребывая в дурмане.
– Марк, – ответили глаза.
Внезапно к Скоре полностью вернулась сознание, она вспомнила, где она находится, и чем сейчас занимается.
– Ой, мамочки! – воскликнула она и вскочила, прикрывшись плащом. Перед ней лежал обнажённый мужчина, с которым она уже несколько раз занималась любовью, и они только что познакомились.
В это же время, в Риме, триарий преторской когорты Тит Маний подходил к термам Каракаллы. У него было поручение доставить письмо сенатору Тиберию Гаю Луциусу. Триарий был христианином уже несколько лет, и посещение терм с такими поручениями стало для него делом неприятным и греховным. Чего он только там не видел, и совокупляющихся мужчин, и лесбиянок, которые совокуплялись в присутствии других мужчин, и свальный грех. Вспоминая это, триарий даже украдкой перекрестился. Конечно, обо всём увиденном он всегда молчал, видимо поэтому и оставался до сих пор на службе. Скорей бы дослужить оставшийся год и уйти на пенсию. Тогда он получит свой, положенный ему после двадцати лет службы надел земли в какой-нибудь провинции, и уедет туда вместе с женой и детьми, подальше от этих безбожников.
С этими мыслями он подошёл к термам Каракаллы. Это было высокое и величественное здание. Солдаты, которые побывали в Египте, говорили, что эти термы были не меньше, чем пирамиды. Тит Маний прошёл по дорожке обсаженной кипарисами к центральному входу. Двери были отделаны бронзой и окружены мраморной выкладкой. Входящий через центральную арку сразу попадал в холл, здесь рабы принимали у посетителей одежду. Триарий спросил у одного из них, где находится сенатор Тиберий Гай Луциус, раб показал ему. Седой ветеран пошёл мимо большого бассейна с холодной водой – фригидария, в котором играли лучи солнца, и плескалось несколько десятков человек, затем поднялся по широкой лестнице в главный зал со статуями, изображавшими подвиги Геракла. Далее по коридорам изогнутой формы триарий попал в горячие бани – кальдиарии. Здесь тоже был большой бассейн, а по краям множество небольших горячих ванн. Тут же было большое количество мраморных лежаков, на которых лежали разомлевшие римляне и рабы втирали в их кожу благовония, было очень жарко. На лице у триария проступил пот. Наконец он достиг своей цели. Рядом с кальдиариями были маленькие прохладные комнатки, в которых римляне отдыхали.
Из этих комнат можно было выйти во внутренние дворики, где были построены специальные беседки, там обычно собирались уставшие после парильни римляне, чтобы пофилософствовать. Рядом располагалась библиотека, где хранились книги на латыни и на греческом языке. Позади терм были построены стадионы, где тренировались гимнасты. На специальных трибунах можно было наблюдать за состязаниями атлетов, а при желании поучаствовать самим.
Входы в эти комнатки были завешаны шторами. К одной из них подошёл триарий, за шторой были слышны приглушённые стоны. Римлян никогда не интересовало, что происходило в этих помещениях, хотя за полупрозрачными шторами было видно, что там совокуплялось два человека. Триарий громко сказал:
– Сенатор Тиберий Гай Луциус, вам необходимо срочно прибыть в Сенат. Стоны прекратились и через некоторое время, откинув шторку, перед триарием стоял седой коренастый мужчина в белом халате. В разрезе штор старый солдат увидел юношу сидящего на лежаке.
– В чём дело солдат, – спросил сенатор.
– Вот письмо, – подал свиток триарий, – там всё написано.
– Хорошо.
– Вас сопроводить, – спросил он сенатора.
– Нет, меня сопроводят мои рабы.
Триарий повернулся и пошёл к выходу. Сенатор вернулся в помещение. На лежаке сидел его новый молодой любовник, его звали Плиний.
– Мальчик мой, меня срочно вызывают в Сенат, так что продолжим вечером.
– Сладкий мой, я не знаю, как мне дожить до вечера, – сказал юноша с женоподобным лицом.
– Всё, до вечера, – сказал, улыбаясь сенатор и игриво шлёпнул своего любовника по ягодицам.
Через полчаса сенатор Тиберий Гай Луциус в белой тоге с продольными пурпурными полосами и золотыми сенаторскими кольцами на пальцах, гордо с непроницаемым лицом патриция спустился в холл термы, где его ждал раб. Сенатор кивнул рабу и тот побежал на улицу. Патриций вышел за двери, шестеро рабов поставили перед ним носилки. Тиберий откинул шторку и сел внутрь, крикнув рабам: «Курия Юлия».
Курия Юлия, величественное здание высотой более двадцати метров для проведения заседаний Сената, воздвигнутое по приказанию Юлия Цезаря на месте сгоревшей курии Корнелия. Курия была построена из кирпича, стены и пол украшала мозаика из мрамора, на которую были посажены чёрные и белые бриллианты. Зал заседаний был рассчитан на триста сенаторов и обладал мощной акустикой. Места сенаторов были справа и слева от входа. Их кресла располагались на трёх ступенях, и чем выше сидел сенатор, тем выше было его положение в Сенате. На небольшом возвышении, напротив входа в зал, стояло бюро для председательствующего и ростр для выступающих, но они могли свободно перемещаться между секторами для сенаторов. Заседания Сената вёл либо сам император – первый из сенаторов или сенатор, которому он это поручил. На заседаниях Сената обсуждались важнейшие вопросы управления громадной Римской империей. Все решения Сената имели силу закона, после утверждения их императором.
Шло заседание Сената. Сенатор Тиберий Гай Луциус слушал выступление сенатора Нумерия Тулиуса, тот говорил:
– Легат Первого Иллирийского легиона сообщает, что в результате экспедиции за пределы нашей провинции в Нижней Паннонии наши войска понесли существенные потери. Он делает вывод о том, что нам следует опасаться набегов варваров с этого направления. Поэтому легат Сервий Публий просит начать работы по возведению на границе фортификационных сооружений. И в этой связи я спрашиваю у вас «Patres conscripti» *, зачем нам нужен такой легат, который при первой же стычке с врагом выкидывает белый флаг?
Тиберий Луциус смотрел на этого добродушного толстяка и не понимал, как же ему удалось увести у него предыдущего любовника, красивого, молодого, атлета. Да этот Нумерий Тулиус конечно очень богат, но ведь он тоже заботился об этом юноше. Оплачивал его учёбу у лучших риториков и ораторов. Сенатор Тиберий Луциус не понимал в чём дело и поэтому с недавнего времени во всех прениях подвергал всё, что говорил Нумерий, самой жестокой критике, вот и сейчас, он поднял руку, прося слова. Председательствующий сенатор Марий Гай Аврелий кивнул ему. Тиберий встал и произнёс:
– «Patres conscripti», – он обвёл взглядом всех присутствующих и продолжил, – никто не сомневается в личной храбрости сенатора Нумерия, и в том, что на месте легата он сумел бы дать достойный отпор врагу, – Тиберий Луциус прервался, дав сенаторам вволю посмеяться над Нумерием, который никогда не служил в армии и должность свою купил, затем он продолжил:
– Но обстоятельства сложились иначе, враги стоят у границ империи, и мы не можем смотреть на это спокойно. Если легат Иллирийского легиона, а в его храбрости здесь никто не сомневается, предлагает начать работы по возведению защитных фортификационных сооружений, значит так и надо делать. Попрошу не забывать, что в стычке с варварами погиб центурион Марк Флавий.
– Тело центуриона не было найдено, поэтому думаю, что о его смерти говорить преждевременно, – добавил с места Нумерий.
– Это ничего не меняет в вопросе о начале работ, – Тиберий Луциус посмотрел своего оппонента, – и потом вдруг с издёвкой добавил, – а может наш смельчак Нумерий сам, лично проинспектирует положение дел в Первом Иллирийском легионе?
Нумерий едва заметно улыбнулся и ответил:
– Я не против, но тогда прошу направить вместе со мной и сенатора Тиберия Луциуса, что бы мне не так страшно было, – произнёс он под дружный хохот сенаторов.
Тиберия Луциус был просто в бешенстве, опять этот хитрый, как лис Нумерий обошёл его.
Предложение тут же было принято простым голосованием. Сенаторы приступили к обсуждению других вопросов.
Нумерий смотрел на своего визави с нескрываемой насмешкой. Он знал причину их противостояния в Сенате, и его это забавляло. Этот знатный патриций так кичился своим происхождением и прозябал в праздности. Нумерий нисколько не страдал от того, что купил свою белую с широкой пурпурной полосой сенаторскую тогу за два миллиона сестерциев, потому что он много работал, и миллионов у него было тоже много. У Нумерия были свои дела во многих провинциях империи. Он занимался поставками оружия римским легионам, строительством акведуков. В его собственности был целый флот торговых судов, снабжавших Рим пшеницей из Египта и Африки. Нумерий получил письмо от Сервия Публия и потому он специально построил своё выступление так, что бы Сенат сам направил его в Нижнюю Паннонию.
Тиберий Луциус посмотрел на сенаторов, обсуждающих на своих местах выступления ораторов. Благообразные седые мужи, лучшие из достойных, представителей древнейших родов Рима. Этот город являлся центром мира, и управлял им с помощью Сената. И он, сенатор Тиберий Луциус, представитель одного из самых древних патрицианских родов имел полное право участвовать в этом управлении. Теперь сенатор пристально смотрел на Нумерия Тулиуса. Откуда они берутся эти богатенькие провинциалы, покупающие за бешеные деньги сенаторские тоги и право выступать в святая святых римском Сенате.
*«Patres conscripti» – отцы, внесённые в список Сената. (с сайта Википедии)
– Кто я, где я, что со мной? – спросил Скору её любимый мужчина, которого, оказывается, зовут Марк. Скора находилась в совершенно непонятном для себя состоянии, и, поэтому за неё ответило её женское естество:
– Ты мой муж, – произнесли губы, и Скора, даже не успела испугаться этой своей лжи, как губы опять стали врать, – ты был на охоте, поскользнулся и упал в реку, ударился головой и потерял сознание, – девушка прижала свои губы рукой.
– Долго я был без сознания?
– Почти две недели.
– Почему ты испугалась?
– Ты очнулся внезапно.
– Мне холодно, иди ко мне, – попросил Марк.
Скора опять утонула в синеве его глаз и пошла к «мужу». Его действительно опять начинало трясти. Она легла рядом, накрыв его и себя одеялом, и осторожно положила свою голову ему на грудь.
– Я ничего не помню, – сказал Марк, продолжая трястись.
– Придёт время, всё, вспомнишь, – прошептала Скора. Марк, почувствовав её тепло, стал к ней прижиматься, его руки заскользили по её телу. Девушка ответила ему поцелуем, их уста слились. Теперь всё было по-другому, его требовательные губы, нежные руки и Скора вновь оказалась в сладком дурмане. Она снова, почти теряла сознание, его горячие губы приводили её в чувство, и она продолжала эти сладкие движения и поцелуи. Наконец утомившись и хорошо согревшись, они уснули.
Скора проснулась ещё до рассвета. Рядом посапывал Марк, именно посапывал, просто спал. Скора улыбнулась и тут же вспомнила о своей вчерашней лжи. От одной мысли, что Марка может не быть в её жизни у Скоры тревожно забилось сердце. Для того, чтобы быть с ним она готова теперь на всё: работать от зари до зари, врать и даже убивать. Она потом сама ему расскажет, кто он на самом деле, а пока Марк только её мужчина. Скора повернулась, чмокнула его, встала, оделась, взяла лук и стрелы и пошла на охоту. Мужчины ведь в основном питаются мясом.
Марк открыл глаза. Глаза постепенно привыкли к полумраку. Он сразу вспомнил, что было вчера. Скора, его жена, они вчера занимались любовью. Он был на охоте, упал, ударился головой и пролежал без сознания две недели, больше он ничего не помнил. Хотя, Марк помнил, как к нему возвращалось сознание. Сначала он стал иногда понемногу слышать, как Скора с ним разговаривала. Это чередовалось с провалами в какой-то мрак. Затем эти провалы становились всё меньше. Потом он стал чувствовать её руки на своём теле, и наконец, его тело ответило, на прикосновения Скоры. Марк улыбнулся, вспоминая вчерашний вечер, ему было хорошо, как…
И тут он понял, что сравнивать свои ощущения ему было не с чем. Того, что было, до вчерашнего вечера Марк не помнил. Он стал осторожно двигать всеми конечностями, поднял вверх руки, развёл их. Пошевелил ступнями ног, затем согнул ноги в коленях, всё работало. Ну, а эта часть его тела, судя по всему, очнулась даже раньше него. Марк опять улыбнулся и попробовал встать. Он упёрся локтями и стал поднимать верхнюю часть туловища. Это давалось ему с трудом, но Марк продолжал подниматься. От напряжения его лоб покрылся капельками пота. В это время послышались шаги и в пещеру зашла Скора.
Марк в тусклом дневном свете, падавшем из расщелины, увидел светловолосую с голубыми глазами стройную девушку, одетую в тёмно-зелёные штаны и рубаху, подпоясанную коричневым широким кожаным поясом. В руках она держала лук и двух зайцев. Увидев, что Марк пытается встать Скора бросилась к нему:
– Не вставай, ты ещё очень слаб, – говорила она, укладывая Марка, обратно, – сейчас я сварю бульон, приготовлю мясо.
– Слушай, а где моя одежда, почему я голый?
– Ложись, ложись всё у тебя будет.
Марк послушно лёг, он и сам почувствовал, что пока в нём ещё не так много сил. Скора развела костёр и засуетилась с готовкой еды. Марк закрыл глаза и провалился в лёгкий сон. Ему снились какие-то большие каменные дома, люди, много людей…
Кто-то потряс его за плечо. Марк открыл глаза, это была Скора. Она улыбнулась и сказала:
– Давай я тебя покормлю, тебе надо набираться сил, – и подложила ему под голову какой-то предмет, затем на удивление сильными руками помогла принять положение полусидя.
– Скора у меня, когда я поднимаюсь, начинает кружиться голова.
– Ну, вот и не подымайся пока, давай я тебя покормлю.
– Я сам.
– Хорошо давай сам, – она дала ему деревянную ложку и держала перед ним глиняную тарелку с бульоном. Марк начал, было, есть, но голова закружилась, и он не мог попасть ложкой в тарелку.
– Давай милый я тебе помогу. Она взяла ложку и стала кормить своего мужчину. У Марка проснулся аппетит, поэтому Скора скормила ему всю тарелку и ещё небольшой кусочек зайчатины. Потом уложила его в постель и укутала одеялом. Марк положил свою руку ей на колено и спросил:
– Скора, а где все остальные люди?
– Они живут в деревне.
– А мы, почему там не живём?
– Вот ты выздоровеешь, и мы туда вернёмся.
– Ты знаешь, всё, что я видел перед собой вчера и сегодня мне знакомо, но я совершенно не могу вспомнить, что было до этого.
– Ничего милый, придёт время, ты всё вспомнишь, а сейчас поспи немного.
– Хорошо, – согласился Марк, закрывая глаза и почти сразу уснул.
Скора сидела подле него и с грустью думала: «Что если, когда к нему вернётся память, он бросит меня и вернётся к своим. Может сходить к колдунье и взять у неё той горечи, вчера ведь всё случилось и не один раз. Ладно, надо сначала к отцу сходить и вообще не надо бояться, всё будет хорошо». Она встала, сладко потянулась и вышла из пещеры.
Скора шла домой. На душе у неё было светло, хотелось петь. Солнышко стояло высоко, была середина лета, людей в деревне было мало, все занимались своими делами. Она поздоровалась с двумя женщинами, проходящими мимо, и повернула к своему дому. Отец Скоры был вождём племени южных свевов. На севере вождём был его родной брат Дидил. Отца звали Деян, он был одновременно и старейшиной рода Деянов. Всего в их племя входило восемь родов. На севере жило ещё десять родов свевов. С братом у отца отношения были не очень из-за постоянных земельных споров. Отец всё время предпринимал попытки их наладить, но видимо опять безрезультатно. Скора это поняла, когда зашла в дом. Отец сидел за столом и хмуро смотрел в окно. Крупный, сильный мужчина с седыми волосами и бородой. Он сжал свои здоровые кулачищи, лежащие на столе:
– Здравствуй тата, – поздоровалась она. Отец отвлёкся от своих тяжёлых мыслей и, улыбнувшись, позвал её:
– Здравствуй моя красавица, ну иди же ко мне, я так давно тебя не видел.
Скора прильнула к нему, он её обнял. Ничего не изменилась с тех пор, когда она была маленькой, и отец брал её к себе на колени и прижимал к своей широкой груди. Вот и сейчас она опять чувствовала себя маленькой девочкой в объятиях своего отца, и Скоре было от этого очень хорошо и спокойно.
Наконец он её отпустил и Скора села на лавку напротив него. Отец внимательно смотрел на неё и, улыбнувшись, спросил:
– Как у тебя дела дочка?
– Всё хорошо тата, – слегка зардевшись, ответила девушка.
– А у тебя?
– А, Дидил опять мутит воду.
– Что никак не удаётся договориться с ним о тех пастбищах?
– Я предлагаю ему использовать их по очереди, а он даже слушать меня не хочет, сказал, чтобы в следующем году нас там не было. Видно придётся новые пастбища искать.
Отец замолчал и ещё раз внимательно посмотрел на Скору:
– Ну а ты, чем тут занималась?
– Я тата сейчас на берегу живу, зайцев, куропаток бью, рыбу острожу.
– А чего пришла?
– Ты же меня сам позвал.
– Я просто увидеть тебя хотел.
– Тогда я побегу? – спросила дочка.
Отец хотел ещё, что-то её спросить, но не стал и, улыбнувшись, отпустил её. Скора подскочила к нему, чмокнула и упорхнула. Деян облегчённо вздохнул, увидев в глазах дочери искорки, которые бывают у всех женщин, только когда они влюблены. Эти искорки скрыть невозможно.
О том, что произошло с его дочерью год назад, ему рассказала Митуса и попросила не донимать девушку. Она сама уже с ней поговорила, успокоила и сделала всё, что было необходимо. Никаких последствий у Скоры быть не должно, она просто должна всё это пережить и успокоиться. Деян был в бешенстве. На таких праздниках допускаются различные вольности, но только по обоюдному согласию. Тогда он отправил одного парня послушать разговоры среди мужчин о том, как они провели праздник Купалы. Кто, где, кого и как. Многие мужчины любят об этом похвастаться друг перед другом. В тот же день парень уже рассказывал вождю о «подвигах» мужчин его племени, но про Скору никто ничего не рассказывал. Поскольку Деян знал, где это всё произошло, он без труда вычислил насильника, видимо тот сам не понял, кем он овладел возле двух берёз. Через несколько дней самые верные дружинники Деяна выследили этого бородатого мужика из соседнего рода. Они схватили его в укромном месте, связали, надели мешок на голову и сообщили вождю. Мужик весь затрясся, когда с него сняли мешок, и он увидел перед собой Деяна с ножом в руке.
– Ты в праздник Купалы овладел женщиной, которая стояла на четвереньках у двух берёз? – строго спросил вождь.
– Да было дело, – уныло отвечал тот.
– А ты знаешь о том, что подобное можно делать только по обоюдному согласию?
– Знаю, но я хмельной был, вот нечистый и попутал.
– А ты понимаешь, почему именно я сейчас стою перед тобой?
– Да, – мужик опустил голову и ждал самого худшего, ведь вождь племени никогда не простит ему свою единственную дочь.
– Ты останешься жить, но никогда и никому ничего не расскажешь.
Мужик поднял голову и с надеждой посмотрел на Деяна. Тот пристально посмотрел на него, в глазах вождя не было пощады. Деян кивнул своим ратникам. Ударом в челюсть мужика лишили сознания. Затем, разжали ему челюсти, небольшим крючком вытащили язык и Деян своими руками отрезал его. Язык он взял себе, завернув в тряпочку. Мужику сунули в рот тряпку, усадили на лошадь и отвезли в Дакию, где и продали в рабство. Конечно, Скоре обо всём этом никто ничего не сказал.
Всё это время отец внимательно наблюдал за своей дочерью. Он боялся, что с дочкой может случится худшее, но с головой у неё было всё в порядке. Лишь в одном её поведение изменилось, она стала носить только штаны, отказавшись от платьев и юбок. И вот, наконец, сегодня Деян увидел, что его дочь влюблена и счастлива в этой своей любви.
Скора взяла в доме комплект мужской одежды, обувь и теперь спешила к своему возлюбленному. Когда она вошла, Марк сидел возле костра на деревяшке, приспособленной под сидение, закутавшись в одеяло, и жарил кусок мяса на углях, проткнув его толстой веткой.
От увиденного у Скоры тревожно забилось сердце:
– Зачем ты встал, тебе ещё нельзя?
– Очень кушать захотелось, – немного виновато проговорил Марк.
– У тебя же голова кружится, здесь твоя одежда, – и Скора положила на лежанку узелок.
– Хорошо, тогда дожарь мясо, – Марк передал ей ветку с куском мяса, и не вставая на четвереньках пополз к лежанке. У Скоры ёкнуло сердце от этой беспомощности её любимого мужчины. Она помогла ему и, уложив на лежанку, закутала в одеяло. У Марка от слабости опять выступили капельки пота на лбу. Скора вытерла ему пот, чмокнула в губы и стала дожаривать мясо.
Марк лежал, голова постепенно перестала кружиться, и он спросил у Скоры:
– Расскажи мне, как мы жили до моего падения. Я ничего не могу вспомнить, когда я пытаюсь это сделать, у меня начинает сильно болеть голова.
Марк говорил с трудом и медленно.
– Ну, вот видишь милый, тебе ещё рано вспоминать, давай подождём ещё пару дней, – произнесла Скора, снимая с углей поджаренное мясо, – тебе сейчас надо много кушать.
– Ты права, надо поесть, произнёс Марк, самостоятельно садясь на лежанке.
– Давай милый, – подала она своему «мужу» тарелку с мясом и куском хлеба, – кушай.
Марк с аппетитом набросился на еду. Скора смотрела него, как смотрели и смотрят все женщины в мире на своих любимых мужчин, когда они их кормят, подперев рукой свой подбородок. В её глазах играли искорки, сердце трепетало, а душа парила где-то под самыми облаками. Марк увидел её взгляд, прервался и спросил:
– А у нас дети есть?
– Пока нет, но уже скоро будут, – задумчиво и всё так же излучая искорки из своих глаз, ответила она.
– Не понял, что значит скоро, – переспросил Марк, дожёвывая кусок мяса.
– Давай ты отдохнёшь, а вечером поговорим.
Марк насытился и его стал морить сон, и он согласился. Уложив «мужа», девушка, сказала ему:
– Милый, ты поспи, а я к бабушке за мазью сбегаю, хорошо?
– Хорошо, – ответил Марк, уже засыпая. Скора чмокнула его и уже на выходе, оглянулась и подумала: «Только бы он не вышел из пещеры, надо что-то решать».
С этими мыслями Скора быстро добежала до домика Митусы. Войдя внутрь, она увидела, что её дома не было, но небольшая печка топилась и на ней что-то варилось. Девушка присела возле стола и задумалась. Марк, так быстро и сильно вошёл в её жизнь, что теперь она даже не представляла себе своё дальнейшее существование без него. Но он римлянин, чужак для всех её соплеменников, включая отца, и даже возможно враг. И что будет, когда Марк вспомнит о том, кто он. За этими тяжёлыми мыслями Скору застала колдунья Митуса. Она так тихо вошла в избушку, что девушка вздрогнула, когда увидела её на пороге с пучками каких-то трав в руках.
– Здравствуй дочка.
– Здравствуй бабушка.
– Завтра можете переселяться ко мне, – сказала она, улыбнувшись, – меня всё равно до морозов не будет.
– Бабушка, а откуда ты знаешь, и куда ты собралась? – спросила Скора, обрадовавшись такому ходу событий.
– Надо мне в одно место сходить, давно уже собираюсь, а про вас я всё ведаю, – улыбнулась Митуса
– Бабушка, а что мне делать, когда он всё вспомнит?
– Ничего ты не сделаешь, люби его сейчас, тогда может и останется с тобой, – сказала ведьма, и внимательно посмотрев на Скору добавила, улыбаясь, – да я вижу у вас с этим всё нормально, к весне понесёшь.
– Откуда вы знаете, – зарделась девушка.
– В глазах твоих милая прочитала.
Скора опустила голову и опять задумалась.
– Дочка, смотри, я вот здесь оставлю горечь, в случае чего попьёшь и сбросишь, но только смотри, зелье поможет до полсрока безвредно.
– А если позже?
– Можешь умереть от потери крови.
Колдунья села рядом с ней, погладила Скору по спине и сказала:
– Ты счастье своё разглядела, не пропустила, молодец, только ведь за него и побороться ещё надо.
– Как бороться, чем бороться? – спросила Скора со слезами на глазах.
– Душой, теплом своей души, всегда отдавай тепла больше, чем берёшь, ну ладно всё хватит реветь, ты сейчас сильная должна быть.
– Спасибо тебе бабушка, – проговорила Скора, вытирая слёзы.
– Это за что?
– За то, что приютишь нас, за травы, да мази лечебные, за доброту твою.
– Дом не мой, травы все в лесу растут, а добром своим всегда других одаривать надо, тогда оно и к тебе вернётся, может быть не сразу, но обязательно вернётся.
Скора положила свою голову ей на плечо и успокоилась.
– Как же ты быстро выросла и повзрослела дочка, – говорила Митуса, поглаживая девушку по спине, – да, ещё скажи своему, что зовут его Марек, а не Марк, во всяком случае, пока он всё не вспомнил, Марк римское имя, понимаешь?
– А я даже не подумала об этом.
– Ну ладно иди уже, скоро стемнеет, завтра я очень рано уйду, ты тут всё знаешь, какие, где травы, да мази, не зря ведь тебя учила, а горечь там, на полке будет стоять.
– Ладно, бабушка побежала я, – уже с порога сказала Скора, но потом вернулась, обняла, поцеловала в щёку, – а горечь не понадобится, – уверенно сказала она и умчалась.
Митуса смотрела ей вслед и думала о том, что в жизни человеческой нет большего счастья, чем любовь.
Скора, по едва заметной тропинке, возвращалась в свою пещеру. Счастливая улыбка блуждала по её лицу. «Как всё удачно складывается», – думала она. Домик колдуньи стоял в небольшой ложбине между холмами, густо поросшими лесом и поэтому был незаметен. Рядом с домиком било несколько ключей с холодной чистой водой. Все её соплеменники старались обходить стороной это колдовское место. «Видно боги за нас», – подумала влюблённая девушка, подходя к пещере.
Войдя во внутрь Скора увидела, что Марк, одетый в принесённую одежду опять жарит мясо. Он встретил её с улыбкой и словами:
– Я всё время хочу есть.
– Это же хорошо милый, значит, ты поправляешься, – Скора чмокнула его в щёку и села рядом.
– Просто зверский аппетит, – сказал Марк, – разломив кусок мяса пополам, – давай присоединяйся.
– Честно говоря, я тоже проголодалась.
Поужинав, они вышли из пещеры, и присели на камни недалеко от неё. Уже совсем стемнело и на чёрном небе заблестели мириады звёзд. Иногда небо прочёркивала короткие линии падающих звёзд. Они смотрели на это чудо и молчали. Скора загадала желание, она хотела сына.
– Красиво, – прервал молчание Марк.
– Да, очень, – задумчиво произнесла девушка, – завтра мы переселяемся.
– Куда, обратно в деревню, в наш дом?
– Нет, в деревню тебе ещё рано.
– Ты знаешь, я всё время пытаюсь вспомнить свою жизнь, но мозг не пускает меня в прошлое и у меня начинает сильно болеть голова.
Они некоторое время просто сидели и любовались ночным небом. Скора хотела уже достать его военную одежду и показать, но после этих слов передумала.
– Возможно, всему своё время и не надо его торопить, – произнесла она и обняла Марка.
Он погладил её руку и согласился:
– Ты права, не будем торопиться, пойдём спать любимая.
У Скоры сладко забилось сердце, он впервые её так назвал.
В эту ночь он поразил её своей неутомимостью. Он целовал ей губы, шею, грудь, животик. Ей иногда казалось, что его губы были везде. Скора, ещё в самом начале могла контролировать себя, когда «теряла сознание», потом всё слилось в сплошную феерию чувств. Бабочки просто сходили с ума внизу её животика. Они уснули только под утро.
Утром, прихватив все свои нехитрые пожитки, они направились в домик ведьмы. Скора не стала трогать спрятанную амуницию Марка, оставив её в пещере до лучших времён. Скора шла впереди, Марк следовал за ней, у него слегка кружилась голова, поэтому шли не очень быстро. Он вдруг сказал, обращаясь к своей «жене»:
– Знаешь, в моей памяти сейчас всего лишь несколько дней из моей жизни, но мне настолько хорошо с тобой, и мне кажется, что так было всегда.
– Мне тоже очень хорошо с тобой и так будет всегда, – ответила Скора и сразу загрустила. Она шла и думала о том, что конечно в его жизни уже были женщины, возможно, ему с ними было лучше, чем с ней. Скоре стало совсем грустно, убегая от этих мыслей, она незаметно для себя ускорила шаг. Марк едва поспевал за ней. Дальше они шли молча.
Уже на подходе к домику он обратил внимание на лук и стрелы за спиной Скоры. Марк попросил дать их ему. Они остановились. Марк вертел их в руках, Скора с интересом наблюдала за ним. Вдруг Марк быстро и правильно взял стрелу и натянул тетиву, потом посмотрел на деревья в лесу. На одном из них, шагах в пятидесяти сидела большая тетёрка. Он прицелился и отпустил тетиву. Тетёрка, пронзённая стрелой, упала на землю. Марк обрадовался, как ребёнок и почти побежал за своей добычей, но через несколько шагов, вскрикнул и упал. Скора бросилась к нему. Марк сидел на земле и пытался вытащить ступню, которая попала в расщелину. Она помогла ему, но теперь ступить на эту ногу он не мог. Забрав убитую тетёрку, Скора, поддерживая Марка за пояс, повела его к дому. В домике девушка уложила его на лежанку и быстро сняла с него обувь. Ступня начала распухать. Скора поискала на полке нужную мазь, смазала ногу и наложила тугую повязку. Всё это время Марк морщился от боли и потом спросил:
– Скора, я в прошлом был охотник?
– Возможно, – ответила она и села возле него.
– Что значит, возможно?
– Марк, я не твоя жена, – грустно сказала Скора и опустила голову, – я выловила тебя в реке, ты был ранен и без сознания, – очень тихо сказал Скора.
Они просто молчали. Скора, с ужасом думала о том, что теперь он её отвергнет. Марк вспомнил всё что помнил, как Скора заботилась о нём, как ему было хорошо с ней. Её ласковые руки и горячие губы. Он попытался вспомнить, что было с ним до этого, и у него опять заболела голова. Марк взял Скору за руку и тихо сказал:
– Мне очень хорошо с тобой, я не помню свою жизнь, но я сердцем чувствую, что мне ни с кем так не было хорошо, как с тобой.
У Скоры от этих слов, перехватило дыхание, но она нашла в себе силы сказать ему:
– Можно я буду тебя называть не Марк, а Марек, хотя бы в присутствии других?
– Почему?
– Так будет безопасней, Марк – римское имя.
– А что в именах людей бывает опасность?
– Да, иногда такое случается.
Немного подумав, он сказал:
– Странно, что меня зовут Марк, я не забыл, а что оно римское совершенно не помню, хорошо пусть будет Марек, – он внезапно сел, схватившись за виски, застонал, – голова, ужасно болит голова.
Скора вскочила, уложила его обратно:
– Подожди, полежи, я быстро.
Она положила ему на голову влажный компресс, потом напоила снимающей боль настойкой. Он успокоился и задремал. Скора немного посидела возле своего любимого, вздохнула и пошла разделывать добытую мужчиной тетёрку.
Марку снились воины, их было много, и он был среди них с мечом в руках. Они стояли в строю и чего-то ждали. Потом послышался вой и на них бросились другие воины с мечами и в шкурах. Началась ужасная сеча. Воины отрубали друг другу руки, головы, вспарывали животы, вокруг текли реки крови. Марк отчаянно сопротивлялся, он тоже убивал и калечил врагов и при этом кричал во всё горло. Он очнулся от прохлады на лбу. Марк не сразу понял, где он находится, но это была Скора. У неё были испуганные глаза, и она накладывала ему на голову влажный компресс:
– Тебе что-то приснилось, ты так громко кричал?
– Мне снилось, что я солдат и сейчас был в страшной рубке.
Скора просто обняла его, и положила свою голову Марку на грудь. Её ладошки гладили его по волосам, шее, лицу.
Марк замолчал и стал постепенно успокаиваться. Прохладный компресс и её ласковые руки вскоре сделали своё дело, и он, обняв Скору, опять задремал.
Скора смотрела на любимого и вспоминала о том, как внезапно Марк ворвался в её жизнь. Она думала о том, как он её изменил. То чувство, которое она к нему испытывала не было похоже ни на что. Это был восторг, и в тоже самое время, не совсем понятная грусть. Теперь к этому всему добавлялся страх, страх потерять своего мужчину. Какие-то невидимые нити всё сильнее и сильнее привязывали её к нему. Скора хотела быть с Марком всё время, есть, спать с ним, ходить на охоту, за рыбой, что угодно делать, но только рядом, вместе. Она трепетала от его сильных рук, его голоса, его губы и поцелуи приносили ей столько счастья, а иногда просто лишали чувств.
Скора осторожно выскользнула из объятий Марка, слегка прикоснулась губами к его щеке и принялась готовить ужин. Случайно ей на глаза попался пузырёк с горечью. Она решительно встала, взяла его и засунула подальше за печку. Немного в стороне она увидела маленький бочонок, в таких обычно хранили медовуху, он был наполовину полон. Скора улыбнулась и решила, что сегодня можно устроить небольшой пир, по случаю того, что она рассказала Марку почти всю правду. А дальше, а дальше будь, что будет, решила Скора, склонившись к жарившейся на вертеле тетёрке.
Марку снилась очень красивая женщина в белой тунике, с тёмными локонами волос убранных в красивую причёску. Она смеялась, целовала его и приговаривала: «Марк, сыночек мой, как я тебя люблю, ты моё самоё главное богатство». Значит, это была его мама, да, да, да, теперь он узнал её. Марк был ребёнком, он потянул к ней свои ручки. Мама погрозила ему пальчиком и сказала: «Нет, Марк, ты уже большой, давай сам, ну иди ко мне, иди, иди, не бойся» и протянула к нему свои руки. Марк тоже протянул к маме ручки и пошёл. Он сделал всего несколько шагов и стал падать. Мама подхватила его на руки и, смеясь, стала целовать. Марк прижался к ней. Ему было так хорошо у мамы. Он обнимал её и шептал: «Мама, мама».
Скора приготовила ужин, порезала мясо и хлеб, налила в кружки медовухи и подошла к Марку разбудить его. Марку опять что-то снилось, но теперь видимо хорошее и родное. Он был спокоен, но на его ресницах блестели слёзы. И вдруг она услышала, как Марк что-то шепчет, как будто зовёт кого-то. Скора тихо отошла от любимого и села, возле стола давая ему проснуться самостоятельно. Она уже знала, что снилось Марку. Ей тоже иногда снилась мама.
Марк проснулся, открыл глаза. Возле стола сидела Скора и смотрела него. В её глазах было столько же нежности и любви, как и в глазах мамы. И от этого у Марка защемило сердце. Он улыбнулся и встал. Немного хромая подошёл к столу:
– Здравствуй, любовь моя, – сказал он и поцеловал Скору в губы.
– Здравствуй, – ответила она, – садись, будем ужинать, – и украдкой смахнула слезу.
– Я опять зверски хочу есть, – Марк хотел уже наброситься на еду.
– Подожди милый, – остановила его Скора, – давай медку попробуем, – заулыбалась она, – для настроения.
– Никогда ещё не пробовал хмельной мёд, – улыбнулся он.
Они немного выпили, и Марк принялся на еду. Скора, с умилением наблюдала за ним.
– Тебе снилась мама? – спросила она.
– А откуда ты знаешь, – удивлённо спросил Марк.
– Мне так кажется.
Марк сразу загрустил. Скора положила свою руку ему на колено и ответила за него.
– Мне самой иногда снится моя мама.
– А где она?
– Она умерла, когда я была ещё совсем маленькой.
– А я пока не помню, где моя мама.
Теперь они загрустили оба. Скоре не хотелось, что бы Марк печалился, поэтому выпив ещё немного медовухи, Скора начала рассказывать всякие смешные истории из своей жизни. Он сначала просто слушал её, но постепенно стал улыбаться, а через некоторое время уже смеялся вместе с ней. Потом они вышли на улицу. Уже стемнело, и небо опять было усеяно звёздами. Скора и Марк стояли, взявшись за руки. В небе падали две звезды навстречу друг другу. Он прижал её к себе. Она с трепетом отвечала на его жаркие поцелуи. Ещё немного постояв, они вернулись в дом.
Сегодня Марк был с ней настолько нежен, что Скоре в какой-то момент показалось, что они, занимаясь любовью, летят к прямо звёздам. От этого у неё захватывало дух, и Скора, ещё сильнее прижималась к своему любимому мужчине.
Марку опять приснилась мама. Во сне он был уже большим ребёнком, потому что она с ним говорила об учёбе. «Марк, когда ты вырастешь, то конечно станешь солдатом, и я хочу, чтобы среди всей крови и грязи, которую тебе предстоит пройти, ты всегда оставался человеком. Никогда не пренебрегай знаниями, учись, читай, всё время, в любую свободную минуту». Она говорила это и гладила его по голове. Марк проснулся, рядом спала Скора, разметав свои льняные волосы по подушке. Её алые губки и обнажённая, красивой формы небольшая грудь с розовым соском манили его. Он осторожно поцеловал Скору в губы. Она смешно сморщила свой красивый носик, но не проснулась. Марк заботливо прикрыл её одеялом. Лечебная мазь колдуньи, сделала своё дело, опухоль на ноге у Марка исчезла. Марк осторожно встал и, одев только штаны, с голым торсом почти не хромая вышел из дома.
Было раннее утро, солнце ещё только начинало подниматься. Лес вокруг дома стал наполняться пением птиц. У Марка почувствовал в себе мощный прилив сил. Внезапно он начал размахивать руками, приседать, отжиматься от земли. Всё это происходило само собой, помимо его воли. Хорошо разогрев свои мышцы, он увидел неподалёку приличного размера камень. Марк легко поднял его и стал выжимать камень над своей головой. Мышцы и вены от напряжения вздулись. Вдоволь, до пота позабавившись с камнем, Марк осторожно, чтобы не шуметь, положил камень обратно и пошёл к одному из родников умыться.
Скора проснулась со счастливой улыбкой на лице. В лесу уже громко щебетали птицы. Она не глядя, протянула руку, но её мужчины рядом не было. Скора села на постели, Марка нигде не было. Накинув на себя одеяло, она вышла из дома и опять его не увидела. У неё тревожно забилось сердце. Всё её существо боялось, что Марк, вспомнив кто он, вернётся к своим. Скора продолжала стоять, кутаясь в одеяло. Его нигде не было. Пичуги безучастно прыгали по веткам, им не было до неё никакого дела. От всяких нехороших мыслей у Скоры в уголках глаз появились маленькие слёзки. Внезапно она увидела Марка. Он шёл от ключа, раздетый по пояс, красивый, сильный мужчина, которого она так любила. Марк увидел её и заулыбался. Скора не выдержала и побежала к нему навстречу. За несколько шагом до него с неё соскользнуло одело, не обращая на это никакого внимания Скора обнажённая бросилась к любимому. Марк обнял её, и она тихонько захныкала у него на груди:
– Ты ведь не бросишь меня?
– Ну что ты глупенькая, я никогда тебя не брошу, – ответил Марк, поглаживая её по спине и волосам.
– Марк, я очень-очень тебя люблю, и если ты уйдёшь, мне кажется, что я просто умру, – зашептала она и подняла на него свои полные слёз глаза.
Он поцеловал её, затем подхватил на руки и унёс в дом.
Они просто лежали рядом и нежились в истоме после бурных ласк. Марк вдруг попросил:
– Расскажи мне о вашем народе.
– Расскажу, обязательно расскажу, – Скора села на постели, – только давай сначала позавтракаем.
– Хорошо милая, – Марк стал одеваться.
Скора, быстро одеваясь, на ходу поцеловала его и стала готовить еду.
За завтраком они решили для пополнения запасов заняться охотой и рыбалкой. Прихватив лук и стрелы Марк и Скора направились на берег реки.
По пути Скора начала ему рассказывать о племени свевов:
– Наши предки жили далеко на востоке и были степными воинами. Потом они сместились на юг и стали жить у моря. Там они объединились ещё с одним племенем и жили вместе до тех пор, пока с востока не пришли дикие племена. Наши племена, мужчины и женщины долго с ними сражались, но врагов было так много, что наши предки решили просто уйти. По пути нашему племени опять пришлось много сражаться, никто не хотел уступать своих земель. В конце концов, мы оказались здесь.
– Ты сказала, что вместе с мужчинами сражались и женщины, – прервал её Марк.
– Да, раньше незамужние женщины нашего племени были воительницы и принимали участие во всех сражениях наравне с мужчинами.
– А теперь?
– Наше племя понесло большие потери, продвигаясь к этим землям, поэтому старейшины решили, что женщины племени не будут воевать наравне с мужчинами, потому что должны рожать как можно больше детей. Вот уже десять поколений наши женщины берутся за оружие только в самом крайнем случае, но меня отец научил стрелять из лука и владеть мечом.
– Даже мечом, – усмехнулся Марк.
– Да, представь себе, – улыбнулась ему Скора, потом очень быстро и ловко сняла лук, взяла стрелу, прицелилась куда-то в сторону деревьев и выстрелила. Марк увидел, как с дерева упала тетёрка. Они подобрали добычу и вышли на берег реки. Там вооружившись острогами стали охотиться на рыбу. Здесь больше повезло Марку, он сразу увидел большую рыбину, стоявшую в потоке воды на отмели. Подкравшись, он точно ударил её, и пронзённая рыбина забилась на его остроге. Марк в азарте обрадовался, как ребёнок, схватил рыбину двумя руками и побрёл к берегу. Рыбина была действительно очень большой, и она всеми силами пыталась вырваться из его рук. Уже на берегу, она хвостом несколько раз ударила Марка по лицу и упала между камней. Марк бросился на неё сверху и своим телом прижал её к земле. Скора, глядя на всё это, звонко засмеялась. В это время с другого берега её кто-то позвал.
Скора обернулась. На другом берегу стоял седой, как лунь старик в одежде из шкур. Она узнала его, это был волхв их племени, его звали Вукил. Он жил отшельником где-то между северными и южными родами и совершал жертвоприношения от имени всего племени. Все считали его колдуном и боялись так же, как и их колдунью Митусу.
– Скора, – спросил он, пристально глядя на Марка, – а где Митуса?
– А её нет, она ушла к северным родам.
– А это кто, что-то я не узнаю этого воина?
– Это Марек, мой будущий муж, – сказала Скора, густо покраснев.
В это время Марк уже утихомирил свою рыбину и, поздоровавшись с незнакомцем, подошёл к Скоре. – он не из нашего племени, – добавила она.
– Из какого ты племени воин? – спросил Вукил, продолжая пристально смотреть на Марка.
– Он из Дакии, – быстро ответила Скора.
Вукил ухмыльнулся:
– Быстро же ты Скора лишила своего мужчину права голоса.
– Я просто не слышал вопроса, – сказал Марк на языке даков.
– А откуда ты, – на этом же языке спросил его Вукил.
– Я, из Мезии.
– Знаю такое место, – затем, уже обращаясь к Скоре, на её родном языке спросил, – свадьба то будет красавица.
– Мы сообщим, – ответила Скора, опять покраснев.
– Ну, я вижу у вас тут всё уже хорошо, – улыбнулся старик, – пойду я, – и пошёл вдоль берега.
Марк и Скора молча, смотрели ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
– А откуда ты знаешь язык даков, – спросила Скора, облегчённо вздохнув.
– Мне кажется, что я знаю много языков, – ответил Марк, потом улыбнувшись, спросил, – так что ты там насчёт мужа и свадьбы говорила?
– Отстань, сказала, что первое на ум пришло, – поджав губки, ответила она, и высокомерно задрав свой красивый носик, пошла в сторону дома, – иди, обнимайся дальше со своей рыбой, – бросила Скора через плечо.
Улыбнувшись, Марк легонько взял её за локоть, развернул к себе и прильнул к этим плотно сжатым губам, впрочем, через несколько мгновений эти губы разжались и ответили ему сладким поцелуем.
С трудом оторвавшись друг от друга, прихватив с собой рыбину, они пошли в сторону дома. Скора приготовила обед, зажарив рыбину на углях. После еды они прилегли немного отдохнуть. Марк попросил Скору продолжить свой рассказ о её племени. Она улыбнулась и стала рассказывать.
Когда наши предки пришли на эти земли, здесь жило небольшое племя похожих на нас людей. Они встретили нас очень дружелюбно, и мы стали жить вместе. Мы научились у них плавить металл, кузнечному делу и обрабатывать землю. Это были добрые и очень красивые люди с тёмными волосами. Их девушки стали выходить замуж за наших мужчин, а их мужчины стали брать в жёны наших женщин. От этого в нашем племени уже родилось много здоровых воинов и красивых женщин.
Марк спросил:
– У тебя светлые волосы, это значит, твой отец взял в жёны свою прежнюю соплеменницу?
– Нет, моя мама была рождена уже в смешанном браке, но во мне проявились все черты наших далёких предков. Сразу после рождения меня осмотрели наши старейшины и сказали, что во мне живёт их дух.
– И что это значит, – спросил Марк.
– Дело в том, что до того, как поселиться на этих землях вождя племени выбирали старейшины родов. Это низменно вызывало внутренние распри, иногда приводившие к кровавым схваткам. В них гибли наши лучшие мужчины. Поэтому, когда вождём племени стал мой прапрадедушка и сумел прекратить все распри, старейшины решили, что дальше вождями будут становиться только потомки нашего рода и передавать свою власть по наследству.
– А почему они так решили?
– Потому что на протяжении нескольких поколений, когда старейшины избирали вождями потомков моего рода, наше племя процветало.
– У тебя есть братья?
– Только двоюродные.
– Значит, ты дочь вождя и когда нибудь сама можешь встать во главе племени?
– Это не совсем так, – тяжко вздохнула Скора и продолжила, – моя бабушка родила двойню, двух мальчиков близнецов. Роды были тяжёлые и в суматохе забыли отметить первенца. Обычно в таких случаях старшему сыну повязывают на ручку тряпочку. Так в нашем племени получилось два вождя, мой отец и мой дядя. Когда мой дед умирал, то передал свою власть двум своим сыновьям близнецам, разделив все владения на северные и южные территории, и обязал их передавать друг другу власть верховного вождя каждый год.
– И кто теперь верховный вождь?
– Десять лет назад мой дядя отказался передать власть верховного вождя моему отцу, и с тех пор их отношения испортились.
– А почему твой отец силой не потребовал от своего брата выполнить завещание отца?
– Во-первых, мой отец всегда был против братоубийственных войн. Во-вторых, их просто больше, тех, кто живёт на северных территориях.
Скора замолчала. Марк видел, как по её красивому личику побежали тени неприятных воспоминаний и не стал её больше беспокоить своими расспросами.
Скора вспомнила свой последний визит к дяде. Это было в прошлом году накануне праздника Купалы. Отец взял её с собой, как ей тогда показалось не просто так, и она не ошиблась. Приняли их радушно. Дядя позвал к себе в гости всех старейшин своих родов и устроил настоящий пир. Скора заметила, что некоторые старейшины были со своими взрослыми сыновьями. Пока гости угощались, эти молодые мужчины просто рассматривали её, как некий свой будущий приз. Через некоторое время среди этих молодых мужчин возник какой-то спор, который постепенно грозил перерасти в потасовку. Вождю Дидилу удалось успокоить разгорячённых мужчин, но он сообщил Скоре, что она является причиной этой ссоры. Девушке это сразу не понравилось, тем более что её взгляд ни на ком из них не остановился. Всем этим руководил дядя и его сын Януш, поэтому, когда спор претендентов на её сердце опять вспыхнул и гости были уже навеселе, они предложили выйти всем во двор, где молодцы могли выяснить свои отношения.
Скора сразу отказалась выходить вместе со всеми, но отец уговорил её поприсутствовать. Дочь, ради отца всё это вытерпела, и сразу после окончания жестокой драки, даже не взглянув на победителя, покинула дом своего дяди. Отец остался, а Скора на лошади добралась до дома самостоятельно. Отец приехал поздно вечером, когда Скора уже была в постели. Она видела, что он был очень расстроен. Скора подошла к нему обняла:
– Прости меня тата, но мне было очень неприятно ощущать себя вещью.
– Наверно ты права, но это был последний шанс помириться с Дидилом.
– Но мне ведь никто из них не понравился.
– Я ни в чём тебя не виню дочка, чтобы быть счастливым в этой жизни, семью надо создавать по любви.
– Как у вас с мамой? – спросила Скора и чмокнула в щёку самого дорогого ей на этом свете человека.
– Да солнце моё, – улыбнулся ей посветлевшим лицом отец, – как у нас с мамой, ладно иди спать.
– Я люблю тебя, – она ещё раз чмокнула отца и пошла спать.
Скора оторвалась от своих грустных воспоминаний. Марк дремал рядом, она тихонько встала, и пошла во двор ощипывать, добытую ими тетёрку. Марку снился отец. Он говорил ему:
– Марк ты всегда должен помнить, что принадлежишь к древнему римскому роду Флавиев. Нашими прародителями были Ромул и Рем, которые были вскормлены молоком волчицы, поэтому римские воины самые смелые и сильные в мире.
– Я знаю об этом отец, – отвечал ему юный четырнадцатилетний Марк.
Отец, улыбаясь, потрепал его по щеке:
– Сын, скоро ты вырастешь и станешь римским легионером, и я хочу, чтобы ты всегда помнил, история Рима длится уже почти тысячу лет, и нет на свете государства сильнее нашего. Мы победили македонскую фалангу, победили и разрушили Карфаген, Рим выстрадал и завоевал своё право управлять этим миром, и всякого кто будет сопротивляться этому праву, мы будем жестоко карать. Отец опять потрепал его по щеке и исчез.
Марк проснулся и просто лежал с открытыми глазами «Значит я римлянин» – думал он, – «И, судя по рассказам Скоры, я враг для её народа», – но его память упрямо молчала. Марк встал, в доме никого не было, и он вышел во двор. Скора шла от родника к дому, держа в одной руке общипанную тетёрку. Марк решил пока не рассказывать о своём сне и, улыбаясь, пошёл ей навстречу. Она тоже улыбалась ему. Он обнял её, прижал к себе и щекой гладил её волосы. Скора прижалась к нему и, не поднимая занятых рук, положила ему на грудь свою голову. Марку не хотелось её отпускать:
– Я люблю тебя, – прошептал он ей на ушко, – очень люблю.
– И я тебя, – прошептала Скора, ей хотелось остаться в объятиях Марка навсегда.
Марк уже заметил, что всякий раз, когда их тела соприкасались, он получал от Скоры мощный прилив сил. Это могло означать только одно, эта женщина действительно любила его. Он нежно поцеловал её, и они зашли в дом.
Пока они вместе готовили ужин, Скора рассказывала Марку о богах, которым поклонялись её соплеменники. Главным у них был Святовит, он был богом неба и вселенной. Вторым по значению считался Перун, он покровительствовал воинам. Затем следовал Дажьбог, которому надо было поклоняться, чтобы всё было хорошо в жизни племени. Ещё был Семаргл, он отвечал за урожай. За плодородие среди людей отвечала богиня Макошь.
Внимательно выслушав свою возлюбленную, Марк спросил её о христианстве. Скора слышала об этой новой религии, но сути её не понимала. Так разговаривая, они вместе приготовили ужин и поужинали. После ужина они вышли во двор и, обнявшись, любовались ночным небом.
Марк неожиданно серьёзно спросил:
– Так что там со свадьбой и мужем?
– Почему ты спрашиваешь об этом, – задумчиво ответила Скора.
– Обычно все влюблённые думают об этом.
– Значит, ты тоже думаешь об этом?
– Конечно, иначе бы не спрашивал.
Скора немного помолчала, и с чёртиками в глазах ответила:
– По законам нашего племени, ты сможешь стать моим мужем только через два года.
– Почему, – спросил Марк, удивлённо посмотрев на неё.
– Ты мой пленник!
– И что это значит?
– Ты не из нашего племени, я выловила тебя в реке и взяла тебя в плен, – загадочно улыбаясь, отвечала Скора, – теперь ты два года будешь выполнять все мои желания.
– И чего желает моя госпожа? – улыбаясь, подыграл ей Марк.
– У твоей госпожи очень много желаний, но к выполнению одного из них ты можешь приступить немедленно!
– Я всё понял, – сказал Марк, подхватывая свою госпожу на руки.
Скора обняла Марка за шею, и он унёс её в дом.