Правовое регулирование лизинга недвижимости в Российской Федерации: монография. Глава I. Понятие и правовая природа договора лизинга недвижимости (И. Е. Кабанова, 2013)

Успешное проведение экономических реформ в РФ во многом зависит от решения задачи технического переоснащения, от нахождения источников инвестиций, обеспечивающих обновление производственно-технической базы при недостаточности собственных ресурсов. Способом, доказавшим свою эффективность и признаваемым одним из ключевых механизмов финансирования бизнеса в настоящее время, является лизинг[5].

Импульсом для его развития в середине XX века стало увеличение потребностей бурно растущей транспортной системы. Новый вид арендных отношений, заключавшийся в приобретении оборудования и передаче его в аренду лицам, по заявке которых данное оборудование приобреталось, получил распространение в США и странах Западной Европы. Уже в начале 50-х годов прошлого столетия массовый характер приобрела сдача в лизинг транспортным организациям машин, морских судов, самолетов, железнодорожных составов[6].

Принципиальная идея лизинга состоит в возможности использования финансовых ресурсов лизингодателя с целью приобретения имущества для его последующего предоставления лизингополучателю с возвратом вложений и вознаграждения лизингодателя. Лизингодатель передает лизингополучателю во временное владение и пользование имущество для удовлетворения его потребностей, но экономический смысл заключается в предоставлении лизингодателем финансирования, необходимого для осуществления этой передачи. Данное обстоятельство позволяет исследователям правовой природы лизинга утверждать, что лизинг является одной из форм кредитования, при которой кредитор не выдает заемщику деньги, на которые последний купит конкретную вещь, а сам вкладывает эти деньги в указанную заемщиком вещь и передает их как бы внутри вещи. Выглядит это как передача вещи, хотя реально является передачей сокрытых в вещи денег[7].

В РФ лизинг является методом государственной поддержки предпринимательства, инструментом технического оснащения производства и обновления основных фондов, способом получения кредита и кредитного дохода, формой инвестиций. Расширение использования лизинга как источника финансирования инвестиций было провозглашено в Плане по реализации основных направлений антикризисных действий и политики модернизации российской экономики[8].

В Бюджетном послании Президента РФ была поставлена цель по созданию источников повышения конкурентоспособности российской экономики, ее модернизации и технологического обновления, и на лизинг возлагаются надежды как на средство достижения этой цели[9].

Распространенность лизинга объясняется экономическими причинами в ситуации, когда возрастающая конкуренция заставляет производителей искать иные, помимо традиционной продажи, пути реализации товара, а иные участники оборота не заинтересованы в приобретении необходимого им имущества в собственность либо не способны его приобрести.

Лизинг обладает чертами аренды и кредита, совмещая их преимущества. Субъекты экономической деятельности, выбирающие лизинг для решения стоящих перед ними задач, видят в нем средство рационального использования своей и чужой собственности посредством продажи своего имущества, передачи в аренду приобретенного имущества, использования арендованного имущества.

Лизинг предоставляет производителям эффективный и сопряженный с низким уровнем риска способ сбыта товара в условиях нехватки у клиентов средств для его покупки или отсутствия заинтересованности в приобретении имущества в собственность.

Лизингополучатели имеют возможность приобретать активы и увеличивать производственные мощности без единовременного и значительного отвлечения собственных денежных средств. Для них лизинг привлекателен тем, что: одновременно осуществляется приобретение имущества и финансирование его приобретения; выполняется «золотое правило финансирования», согласно которому финансирование должно производиться в течение всего срока использования имущества; собственные средства лизингополучатель может использовать на другие цели; позволяет сразу же приступить к деятельности, для которой имущество приобретается в лизинг.

Лизинговые платежи, уплачиваемые лизингополучателем, относятся на себестоимость продукции, то есть средства на их уплату не входят в состав облагаемой налогом прибыли. Субъекты, заключившие договор лизинга, имеют право на применение ускоренной амортизации предмета лизинга.

Лизингодатели, оставаясь собственниками передаваемого в лизинг имущества, имеют дополнительные гарантии возврата вложенных средств. Поскольку имущество остается в собственности лизингодателя, оно выступает в качестве обеспечения исполнения обязательства, что, однако, не препятствует лизингодателю обращаться к иным способам обеспечения исполнения.

Интерес к лизингу возрастает в связи с появившейся возможностью лизинга имущества не только в предпринимательских, но и в иных целях, не противоречащих закону[10]. Эта правовая новелла создает основу использованию механизма лизинга для улучшения материальной базы бюджетных учреждений, что позволит им участвовать в решении задач модернизации экономики страны.

Но в отсутствие мер государственной поддержки лизинга и предоставления сторонам гражданско-правового договора лизинга преференций в налоговом, таможенном, инвестиционном законодательстве лизинг лишается своих преимуществ перед обычной арендой либо кредитом, а договор лизинга превращается в договорную конструкцию, не востребованную практикой. Подтверждение этому – реакция на инициативу Минфина РФ, изложенную в программном документе «Основные направления налоговой политики РФ на 2011 год и на плановый период 2012–2013 гг.»[11] о пересмотре практики применения ускоренной амортизации вплоть до ее отмены. Данное предложение оценивается лизинговым сообществом не иначе как губительное для лизинга и для процесса обновления производства в реальном секторе экономики России в целом[12].

Следует отметить, что избранное Минфином РФ направление совершенствования амортизационной политики было сохранено в Основных направления налоговой политики Российской Федерации на 2012 год и на плановый период 2013 и 2014 годов[13]. В п. 1.2. Раздела II «Меры в области налоговой политики, планируемые к реализации в 2012 году и в плановом периоде 2013 и 2014 годов» признано нецелесообразным предоставление права ускоренной амортизации в отношении любого имущества, являющегося предметом договора финансовой аренды (лизинга).

Применение коэффициента ускоренной амортизации представляется обоснованным только при совершении лизинговых операций, соответствующих задачам модернизации экономики и обновления фондов производственного сектора, поэтому в целях упорядочивания данной меры налогового стимулирования предполагается разработка перечня видов основных средств, в отношении которых при предоставлении (получении) в лизинг к основной норме амортизации может применяться повышающий коэффициент.

Как уже подчеркивалось, лизинг недвижимости в РФ остается самым невостребованным из видов лизинга исходя из типа имущества. Объясняется это как пробелами в законодательстве[14], препятствующими распространению данного вида лизинга в деловой практике, так и особенностями отечественного рынка недвижимости, который характеризуется непрозрачностью, повышенным спросом и недостаточным предложением, тенденцией к постоянному росту арендной платы и повышению стоимости недвижимости[15].

Для того чтобы стимулировать развитие лизинга, необходимо отграничить это явление от смежных, что довольно сложно.

Например, в дефиниции лизинга, предложенной Leaseurope, перечислены возможные предметы лизинга, подчеркнута целевая направленность лизинга и особенность положения лизингодателя: «Лизинг – это договор аренды завода, промышленных товаров, оборудования, недвижимости для использования их в производственных целях лизингополучателем. В то время как товары покупаются лизингодателем, и он сохраняет за собой право собственности на весь период действия договора лизинга»[16]. Сущностных признаков лизинга из этой формулировки не усматривается, и в целом на первой сессии Leaseurope было отмечено, что никто не может точно определить, что же такое лизинг[17].

Конвенция УНИДРУА О международном финансовом лизинге, принятая 22 мая 1988 г. в Оттаве на конференции ООН трактует финансовый лизинг как сделку, включающую следующие характеристики:

1) арендатор определяет оборудование и выбирает поставщика, не полагаясь в первую очередь на опыт и суждение арендодателя;

2) оборудование приобретается арендодателем в связи с договором лизинга, который, и поставщик осведомлен об этом, заключен или должен быть заключен между арендодателем и арендатором;

3) периодические платежи, подлежащие выплате по договору лизинга, рассчитываются, в частности, с учетом амортизации всей или существенной части стоимости оборудования.

В Модельном законе о лизинге, принятом резолюцией УНИДРУА 18 ноября 2005 г.[18], подразумевается, что термин «лизинг» охватывает собственно аренду, ее производные и финансовую аренду. Договором финансовой аренды является договор аренды, обладающий следующими особенностями:

1) арендатор указывает имущество и выбирает поставщика;

2) арендодатель приобретает имущество в связи с договором аренды, и поставщик осведомлен об этом факте;

3) арендные или иные платежи, подлежащие уплате по договору аренды, рассчитываются с учетом или без учета амортизации всей или значительной части стоимости вложения арендодателя.

На характеристику договора в качестве договора лизинга не влияет наличие или отсутствие обязанности арендатора приобрести в собственность все либо часть арендуемого имущества.

Из приведенных положений заметен общий подход и Конвенции и Модельного закона к договору лизинга как договору, арендному по своей природе, но обладающему значительной спецификой. К тому же, прослеживается стремление избежать дефиниций и определить сложное явление через его существенные признаки, что представляется полезным примером для законодателя. Однако и в этих определениях трудно отграничить лизинг как систему имущественных отношений от договора лизинга, эти отношения опосредующий и придающий им правовую форму.

Германский цивилист Х. Бюшген отмечает, что предварительное объяснение лизинга через такие его аспекты, как «возмездная передача в пользование средств производства» и «особая форма покрытия нужд в основных средствах» дает лучшее представление о лизинге, поскольку подводит к анализу его экономических предпосылок, специфических форм и функций в хозяйственной практике»[19].

Основные признаки лизинга как особого вида арендных отношений можно расположить в следующем порядке:

1) предмет, передаваемый в лизинг, специально приобретается лизингодателем для целей и по спецификации лизингополучателя;

2) срок лизинга, как правило, является длительным и охватывает весь период эффективной службы предоставленного имущества, определяемый с применением ускоренной амортизации предмета лизинга;

3) общая сумма лизинговых платежей за пользование предметом лизинга включает его стоимость с учетом амортизации, проценты за пользование предоставленными денежными средствами и оплату услуг лизингодателя;

4) по истечении срока лизинга лизингополучателю часто предоставляется право приобрести предмет лизинга в собственность по остаточной стоимости. Однако не исключается возможность и других действий сторон, таких как возврат предмета лизинга лизингодателю.

Во многих правопорядках отношения, не обладающие системой этих признаков, например, оперативный лизинг, признаются обычными арендными сделками. Однако выделение финансового и оперативного лизинга как основных видов лизинга свойственно для правовой системы США, в то время как в доктрине и законодательстве континентальной Европы преобладает позиция, согласно которой лизингом признается только финансовый лизинг[20].

В современном российском законодательстве о лизинге оперативный лизинг также не отнесен напрямую к видам лизинга, что представляется верным в целях воспрепятствования совершению притворных лизинговых сделок. Общая сумма лизинговых платежей зависит от срока лизинга и амортизации предмета лизинга. Если такой зависимости нет, возникает вопрос о наличии в действиях сторон разумных хозяйственных мотивов, не направленных к получению необоснованной налоговой экономии.

Развитие лизинговых отношений привело к тому, что оставаясь видом аренды, лизинг, в свою очередь, может быть разделен на несколько видов.

В Законе о лизинге выделяется внутренний и международный лизинг, различаемый в зависимости от принадлежности субъектов лизинга к одной или разным странам.

Снятие ограничения по субъектному составу лизинговых отношений и использованию предмета лизинга только в предпринимательских целях позволяет выделить лизинг, субъектами которого выступают индивидуальные и коллективные предприниматели, и лизинг с участием лизингополучателей, не осуществляющих предпринимательскую деятельность[21]. Эта правовая новелла создает основу для использования лизинга в целях улучшения материальной базы учреждений и способствует развитию лизинга с участием физических лиц – потребителей.

В зависимости от типа имущества, являющегося предметом лизинга, он подразделяется на распространенный в деловой практике лизинг движимого имущества и лизинг недвижимости, возникший в ответ на новые потребности субъектов экономической деятельности. Лизинг недвижимости как вид лизинга представляет собой отношение по предоставлению во владение и пользование объектов недвижимости за плату и на срок, определяемый с учетом сроков полезного использования недвижимого имущества.

Отличия правового регулирования лизинга недвижимости от лизинга движимого имущества обусловлены правовым режимом недвижимости, в том числе, особыми требованиями к оформлению прав на недвижимое имущество и форме сделок с недвижимостью, что дает возможность обеспечить больший контроль за их совершением.

Применительно к лизингу недвижимости это означает сопоставление признаков возникающего отношения с признаками лизинга в каждом конкретном случае. Это также обеспечивает проверку договоров, на основании которых предмет лизинга приобретается лизингодателем в собственность, что позволяет расширить их круг, т. к. опасность совершения мнимой либо притворной сделки для получения необоснованной налоговой экономии здесь существенно ниже, нежели в отношениях по лизингу движимого имущества.

Государственная регистрация прав, являясь способом охраны и защиты прав на недвижимость, служит гарантией соблюдения интересов участников лизинга, в первую очередь, лизингодателя, что в целом увеличивает доверие к лизингу недвижимости.

В отличие от купли-продажи и подряда лизинг позволяет получать недвижимость во владение и пользование, а не в собственность, но при этом лизингополучатель имеет возможность использовать недвижимое имущество в своих целях без отвлечения значительной части собственных денежных средств и не прибегая к дополнительным источникам финансирования.

Лизинг по сравнению с арендой недвижимости представляет собой более долгосрочные и стабильные отношения (договоры аренды зачастую заключаются на срок менее года).

Размер арендной платы может изменяться по соглашению сторон в сроки, предусмотренные договором, но не чаще одного раза в год. Возможность изменения размера лизинговых платежей предусмотрена и Законом о лизинге, причем этот размер допустимо изменять не чаще чем один раз в три месяца (п. 2 ст. 28 Закона о лизинге). Но из-за связи размера лизинговых платежей со сроком договора лизинга, размер и способ уплаты лизинговых платежей, как правило, устанавливается при заключении договора лизинга и более не изменяется. Это обстоятельство выгодно отличает лизинг недвижимости от аренды или коммерческого найма, поскольку арендодатели (наймодатели) регулярно пользуются своим правом на увеличение размера арендной платы.

В договоре аренды не предусматривается право арендатора выкупить в собственность используемую недвижимость (за исключением аренды с правом выкупа). Лизинг при наличии в договоре условия о выкупе объекта недвижимости такую возможность предоставляет, и не только предпринимателям.

Лизинг имеет весомые преимущества не только перед арендой, но и перед приобретением коммерческой недвижимости в кредит, обеспеченный ипотекой, т. к. высокие требования банков к финансовому состоянию заемщиков затрудняют получение кредита для приобретения недвижимости. Несмотря на то, что расходы лизингополучателя зачастую превышают расходы на приобретение недвижимости в кредит, поскольку срок договора лизинга обычно больше срока кредитного договора, именно лизинг является инструментом, предоставляющим возможность приобретения коммерческой недвижимости для индивидуальных и коллективных предпринимателей в сфере малого и среднего бизнеса.

Для ипотеки коммерческой недвижимости желательно, чтобы ее предметом была недвижимость, обладающая высокой ликвидностью. Требования кредитора к объекту, под залог которого выдается кредит, не всегда совпадают с требованиями заемщика. Напротив, объект недвижимости, передаваемый в лизинг, полностью отвечает требованиям лизингополучателя.

Так как объект недвижимости в течение срока лизинга находится в собственности лизингодателя, который является заемщиком перед банком при необходимости дополнительного финансирования лизинговой операции, у лизингополучателя отсутствует необходимость предоставлять залог для обеспечения исполнения обязательства перед лизингодателем, Еще один плюс – наличие заключенного договора лизинга не влияет на состояние кредитной истории лизингополучателя.

В случае с лизингополучателями – физическими лицами, не осуществляющими предпринимательскую деятельность, лизингодатели, оставаясь собственниками предоставляемого в лизинг жилья, учитывают его на своем балансе и являются плательщиками налога на имущество. Для содействия развитию лизинга жилой недвижимости допустимо предусмотреть снижение налогового бремени для этой категории лизингодателей, чтобы стимулировать их к заключению договоров лизинга жилой недвижимости.

Продажа недвижимости для предоставления ее в лизинг позволяет существенно увеличить число потенциальных покупателей и этим может быть привлекательна для продавцов и застройщиков.

Отличительной особенностью лизинга недвижимости является то, что обладая преимуществами перед иными способами приобретения недвижимости, он в каждом индивидуальном случае предоставляет возможность выбора оптимальной схемы приобретения недвижимости. Недвижимость передается лизингополучателю в результате исполнения участниками лизинга обязанностей, возникающих из двух договоров: договора лизинга недвижимости и договора о приобретении недвижимости в собственность лизингодателя. Более подробно эти договоры будут анализироваться ниже.

Выбор конкретного договора, на основании которого недвижимость приобретается лизингодателем в собственность для передачи в лизинг, может осуществляться совместно лизингодателем и лизингополучателем на стадии заключения договора лизинга недвижимости. Например, для лизинга коммерческой недвижимости, бывшей в эксплуатации, это может быть договор купли-продажи; для лизинга недвижимости, которой еще нет в наличии – договор строительного подряда или договор участия в долевом строительстве.

Термин «лизинг» достаточно многозначен и используется не только в правовых исследованиях. Отечественный законодатель первоначально усмотрел в лизинге вид предпринимательской деятельности, направленный на инвестирование временно свободных или привлеченных финансовых средств в имущество, передаваемое по договору физическим и юридическим лицам на определенный срок[22]. В утвержденном Постановлением Правительства РФ от 29 июня 1995 г. № 633 «О развитии лизинга в инвестиционной деятельности»[23]

Временном положении о лизинге эта позиция была несколько скорректирована в сторону понимания лизинга как правовой категории, что соответствовало подходу Конвенции УНИДРУА 1988 г. к лизингу, в первую очередь, как к гражданско-правовому обязательству. Лизинг в п. 1 Временного положения определялся как вид предпринимательской деятельности, направленной на инвестирование временно свободных или привлеченных финансовых средств, когда по договору финансовой аренды (лизинга) арендодатель (лизингодатель) обязуется приобрести в собственность обусловленное договором имущество у определенного продавца и предоставить это имущество арендатору (лизингополучателю) за плату во временное пользование для предпринимательских целей.

В Законе о лизинге сохранился взгляд на лизинг как на экономико-правовую категорию, о чем свидетельствует формулировка ст. 2. Но правоотношение не порождает, а опосредует экономическое отношение, поэтому лизинг как совокупность правовых и экономических отношений (курсив мой. – И.К.) объектом правового регулирования быть не может. Правовое отношение представляет собой то, что правом уже урегулировано, в том числе, через создание определенных договорных конструкций. Это идеальная модель, с которой соотносятся реальные действия участников оборота. Недаром главы ГК РФ называются, к примеру, «Купля-продажа», «Аренда», «Подряд» (т. е. обозначают отношения, подвергающиеся правовому регулированию), а не «Договор купли-продажи», «Договор аренды», «Договор подряда».

И еще одно замечание по терминологии ст. 2 Закона о лизинге. Представляется, что лизинг – это не совокупность, а система отношений, т. е. ограниченное множество элементов, находящихся в устойчивых, упорядоченных и соподчиненных друг другу структурных взаимосвязях. Напротив, совокупность является случайным набором хаотично расположенных и произвольно составленных элементов[24].

За время, прошедшее с момента принятия Указа № 1929, термин «лизинг» закрепился как в российских нормативных актах, так и в деловой практике. Однако в правовых актах подчас происходит смешение понятий, и рассматриваемые отношения, а также договор, их опосредующий, именуются: «лизинг», «финансовая аренда», «финансовая аренда (лизинг)».

Слово «leasing» появилось в английском языке как производное от слова lease, которое переводится как «аренда», «наем»[25]. В русском языке термин «лизинг» возник даже не как перевод иностранного понятия, а как транскрипция, написанная русскими буквами, для обозначения нового для отечественной деловой практики явления.

В результате термин получил множество значений. Лизинг воспринимается и как соответствующая система экономических отношений, и как договор, опосредующий эти отношения. Не добавил ясности и отечественный законодатель, введя понятие «финансовая аренда» в качестве синонимичного понятию «лизинг» в ГК РФ и Закон о лизинге. Термин «финансовый лизинг» использовался в первых официальных документах, посвященных лизингу, а также в первоначальном тексте Закона «О лизинге».

Нет и единых международных понятий «лизинг», «финансовый лизинг», «финансовая аренда»[26]. Англоязычный вариант Конвенции УНИДРУА «О международном финансовом лизинге» оперирует словосочетанием «financial leasing», но стороны договора лизинга названы «lessor» и «lessee», что на русский язык можно перевести и как лизингодатель – лизингополучатель и как арендодатель – арендатор соответственно.

Нормы ГК РФ базируются на положениях Оттавской конвенции, в которой закреплен только один из видов лизинга, известных англо-американскому праву, а именно финансовый лизинг.

При включении в ГК РФ норм о лизинге отечественный законодатель решил превратить словосочетание «финансовый лизинг» в «финансовую аренду», которое и должно характеризовать российское понимание лизинга. Поэтому согласно нормам российского права лизинг может быть только финансовым по терминологии Оттавской конвенции.

Понятие «финансовая аренда» используется в Международном стандарте бухгалтерского учета IAS 17 (Международный стандарт финансовой отчетности (МСФО) 17 «Аренда»), выпущенном Комитетом по Международным стандартам бухгалтерского учета в сентябре 1982 г[27]. Согласно этому стандарту, правила учета арендных операций определяются экономическим содержанием сделки, что приводит к необходимости рассматривать два основных вида аренды:

• финансовая аренда (практически все риски и преимущества собственника переходят к арендатору, который отражает аренду в балансе как актив и как обязательство по выплате будущих арендных платежей);

• оперативная аренда.

Федеральным законом от 27.07.2010 г. № 208-ФЗ «О консолидированной финансовой отчетности»[28] вводятся новые требования к составлению, представлению и публикации консолидированной бухгалтерской отчетности, которую теперь в соответствии с МСФО обязаны составлять кредитные и страховые организации, иные организации, ценные бумаги которых допущены к обращению на торгах фондовых бирж и (или) иных организаторов торговли на рынке ценных бумаг, а также иные юридические лица в случаях, установленных законом либо учредительными документами. Но российские правила учета не предусматривают классификацию аренды по экономическому содержанию сделки. Для целей бухгалтерского учета выделяются:

• финансовая аренда (лизинг), порядок учета которой установлен Приказом Минфина России от 17.02.1997 г. № 15 «Об отражении в бухгалтерском учете операций по договору лизинга» (Применяется в настоящее время с учетом действующего Плана счетов и Инструкции по его применению[29]);

• аренда, кроме финансовой, порядок учета которой не установлен отдельным документом, а осуществляется в соответствии с Положением по бухгалтерскому учету «Доходы организации» (ПБУ 9/99), утвержденным Приказом Минфина России от 06.05.1999 г. № 32н (ред. от 27.11.2006 г.[30]), и Положением по бухгалтерскому учету «Расходы организации» (ПБУ 10/99), утвержденным Приказом Минфина России от 06.05.1999 г. № 33н (ред. от 27.11.2006 г.[31]).

Таким образом, употребление терминов «финансовая» и «оперативная» аренда, которые в некоторых случаях не совсем верно переводят как «финансовый» либо «оперативный» лизинг, связано с правилами бухучета, а не с правовой характеристикой сделки. С признанием лизинга в бухгалтерском учете была реализована идея преимущества экономической сущности сделки над ее правовой формой. Это потребовало переосмысления традиционного представления о том, что имущество может отражаться только в финансовой отчетности собственника, а лицо, не являющееся собственником, не вправе отражать его в своей отчетности. В связи с этим следует отметить подход Закона о лизинге, ст. 31 которого позволяет учитывать предмет лизинга как на балансе лизингодателя, так и на балансе лизингополучателя в зависимости от договоренности между контрагентами.

Е.В. Кабатова обращает внимание на тот факт, что ГК РФ и Закон о лизинге используют различную терминологию для обозначения сторон договора: «В ГК РФ это арендодатель и арендатор, а в Законе о лизинге лизингодатель и лизингополучатель. Третий участник лизинга в обоих документах определяется одинаково – продавец»[32]. Это различие, отражающее отношение к правовой природе лизинга, носит концептуальный характер, т. к. если в соответствии с ГК РФ лизинг является разновидностью аренды, то в Законе лизинг рассматривается как особый вид инвестиционной деятельности. На том, что Закон о лизинге регламентирует лизинг, в основном, как форму инвестиций в средства производства настаивает в диссертационном исследовании Ю.Н. Кашеварова[33].

Правовое положение лизингодателя и лизингополучателя действительно существенно отличается от правового положения арендодателя и арендатора, поэтому для обозначения сторон договора лизинга рекомендуется использовать только термины «лизингодатель» и «лизингополучатель», избегая названий «арендодатель» и «арендатор», а учитывая значительную разницу в юридической природе лизинга и аренды, предлагается отказаться от термина «финансовая аренда» и ввести употребление термина «лизинг».

Правовой формой существования экономического лизингового отношения, имеющего своим объектом недвижимость, выступает договор лизинга недвижимости, заключенный между лизингодателем (лицом, осуществляющим лизинговую деятельность) и лизингополучателем, и договор о приобретении предмета лизинга в собственность, заключенный между лизингодателем и его контрагентом, которым, помимо продавца предмета лизинга, может быть иное лицо, обладающее правом собственности на предмет лизинга или создающее предмет лизинга для лизингодателя. Наряду с договором купли-продажи, который установлен в российском законодательстве как единственный договор, на основании которого лизингодатель вправе приобрести предмет лизинга в собственность (п. 2 ст. 15 Закона о лизинге), для этой цели могут использоваться иные договоры (п. 2 ст. 218 ГК РФ), что будет обосновано далее.

Объектом этого вида лизинга является недвижимость. Авиационные, морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты, отнесенные абз. 2 п. 1 ст. 130 ГК РФ к недвижимому имуществу, имеют специальный правовой режим, не совпадающий с правовым режимом, установленным законодателем для классической недвижимости. Их следует выделить в отдельную группу движимых вещей, к обороту и эксплуатации которых предъявляются особые требования. Как следствие, лизинг судов, составляющий большую часть «лизинга недвижимости», должен быть отнесен к лизингу движимого имущества.

Действующее законодательство в ст. 666 ГК РФ и ст. 3 Закона о лизинге налагает запрет на предоставление в лизинг земельных участков. Однако лизинг по ГК РФ – это вид аренды, главными отличительными чертами которого является приобретение лизингодателем специально выбранного предмета лизинга в собственность, срок, порядок определения лизинговых платежей, особое распределение прав и обязанностей между его участниками, освобождающее лизингодателя от большинства обязанностей арендодателя и наделяющее лизингополучателя определенными правами и обязанностями по договору о приобретении предмета лизинга.

Никаких отличий по составу объектов лизинга по сравнению с объектами аренды, обусловленных природой лизинга, нет. Они созданы волей законодателя. Поэтому полезным видится устранение ограничения по лизингу земельных участков, т. к. лизинг земельных участков способен придать импульс развитию рынка земельных участков, предоставляемых для жилищного и иного строительства, созданию промышленных парков, технопарков, бизнес-инкубаторов и т. п[34].

Своеобразие лизинга недвижимости в значительной степени определяется спецификой его объектов. Однако лизингу недвижимости присущи и общевидовые особенности правового положения участников лизинга.

Ст. 4 Закона о лизинге, исходя из понимания лизинга как экономической операции, называет трех субъектов лизинга: лизингодателя, лизингополучателя и продавца.

Лизингополучатель – это физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с договором лизинга обязано принять предмет лизинга за определенную плату, на определенный срок и на определенных условиях во временное владение и пользование.

Среди типичных лизингополучателей в деловой практике выделяются собственники новых объектов коммерческой недвижимости, которые прибегают к лизингу для рефинансирования дорогих и краткосрочных строительных кредитов. Лизинговая компания покупает у клиента объект недвижимости, тот рефинансирует свою задолженность по объекту и получает его в долгосрочный лизинг.

Вторая группа лизингополучателей – это прежние арендаторы объектов недвижимости. Лизинговая компания финансирует большую долю стоимости объекта, после чего он передается в лизинг получателю. Лизинг коммерческой недвижимости особенно эффективен для недавно построенных объектов, в связи с тем, что есть возможность применения коэффициента ускоренной амортизации до 3 и отложенной во времени уплатой налога на прибыль. Кроме того, все платежи по лизингу относятся на себестоимость. Амортизация при лизинге списывается быстрее, соответственно, быстрее снижаются остаточная стоимость объекта и сумма налога на имущество. В итоге здание, приобретенное с помощью лизинга, может оказаться ощутимо дешевле, чем при покупке его с оформлением банковского кредитования.

Лизингодатель – контрагент лизингополучателя по договору лизинга. Лизингодателем может быть физическое или юридическое лицо, которое за счет привлеченных и (или) собственных средств приобретает в ходе реализации договора лизинга в собственность имущество и предоставляет его в качестве предмета лизинга лизингополучателю за определенную плату, на определенный срок и на определенных условиях во временное владение и в пользование с переходом или без перехода к лизингополучателю права собственности на предмет лизинга.

Среди лизингодателей ст. 5 Закона о лизинге выделяет лизинговые компании, к которым относятся коммерческие организации, управомоченные в соответствии со своими учредительными документами на ведение лизинговой деятельности.

Лизингодателей, работающих в области лизинга недвижимости, сравнительно немного. В 2010 году среди них было 30 компаний, в 2011 году – 34. Это объясняется тем, что в лизинге недвижимости стоимость объектов по сравнению с другими сегментами велика и позволить себе активно выступать на этой сцене могут лишь крупные игроки, особенно крупные финансовые структуры с государственным участием. Сегмент характеризуется высокой концентрацией (на топ-10 компаний в 2011 году приходилось 84 % новых сделок, за первое полугодие 2012 на топ-10 приходится уже 91 % сделок) и волатильностью участников. На 1 января 2010 и 2011 годов и 1 июля 2012 года только шесть компаний дважды попадали в десятку лидеров рынка.

Третьим участником лизинга является продавец – физическое или юридическое лицо, которое продает лизингодателю в обусловленный срок имущество, являющееся предметом лизинга. Согласно формулировке Закона о лизинге, в качестве продавца (контрагента лизингодателя по договору о приобретении предмета лизинга) может выступать лицо, которое обладает имуществом, предназначенным для передачи в лизинг, на праве собственности.

Поскольку в соответствии с п. 2 ст. 455 ГК РФ предметом договора купли-продажи может быть как товар, имеющийся в наличии у продавца в момент заключения договора, так и товар, который будет создан или приобретен продавцом в будущем, если иное не установлено законом или не вытекает из характера товара (договор купли-продажи будущей вещи), отсутствие у продавца в момент заключения договора продажи недвижимости права собственности на имущество само по себе не является основанием для признания такого договора недействительным[35].

Наряду с продавцом по договору купли-продажи, недвижимость в собственность лизингодателя, при внесении соответствующих изменений в законодательство, может передаваться его контрагентом по иному гражданско-правовому договору о приобретении предмета лизинга, поскольку отношения по лизингу недвижимости способны возникать из договора лизинга недвижимости и договора купли-продажи, мены, подряда, договора долевого участия в строительстве или смешанного договора, содержащего элементы вышеперечисленных договоров. В дальнейшем этот участник лизинга будет именоваться продавцом или контрагентом лизингодателя, либо будет приводиться его полное наименование.

Можно ли поставить знак равенства между понятиями «субъект лизинга недвижимости» и «сторона договора лизинга недвижимости»?

В настоящем исследовании не ставится цель разрешить спор о том, что важнее для совершения сделки – воля или волеизъявление[36]. Ограничимся ссылкой на позицию профессора В.А. Рясенцева, считавшего сделку единством субъективного элемента – воли и объективного элемента – изъявления воли[37]. Причем закон в различных случаях признает приоритет либо первого, либо второго из формирующих сделку элементов[38]. Верным видится мнение Ю.С. Гамбарова, который писал, что воля вступает в область права как действие, обнаруживающееся вовне и распознаваемое в форме волеизъявления, поэтому воля и волеизъявление в юридическом смысле нераздельны[39].

Для возникновения правоотношения из договора лизинга недвижимости необходимо и достаточно совпадения воли и волеизъявлений двух лиц – лизингодателя и лизингополучателя. Фигура третьего участника появляется на более позднем этапе лизинга и только в случае, если упомянутые лица пришли к соглашению об установлении договорного лизингового обязательства[40].

Продавец будет участником лизинга и стороной договора, опосредующего приобретение права собственности лизингодателя на предмет лизинга, но не стороной договора лизинга.

Конвенция УНИДРУА 1988 г. в качестве основания возникновения отношений по поводу финансового лизинга оборудования называет один, но комплексный юридический факт – трехстороннюю сделку, порождающую взаимосвязанные пары отношений между: 1) лизингодателем и лизингополучателем; 2) лизингодателем и продавцом; 3) лизингополучателем и продавцом.

Основанием возникновения первых двух пар выступают, соответственно, договоры лизинга и поставки. Правоотношение, возникающее между лизингополучателем и поставщиком, не имеет специального основания, а вытекает из самого факта совершения трехсторонней сделки, предполагающей согласование воли трех участников.

Близкий к такому пониманию подход предлагает в диссертационном исследовании ТА. Коннова, которая считает, что лизинговые отношения оформляются двумя договорами и включают в себя весь комплекс взаимосвязей, существующих между его участниками: лизингополучателем, лизингодателем и продавцом имущества. Договор лизинга имеет двусторонний характер, а лизинг как система отношений между тремя сторонами является трехсторонней сделкой. Основанием возникновения правоотношения между продавцом и лизингополучателем выступает совершаемая лизингодателем односторонняя сделка по уведомлению продавца о целях использования приобретаемого имущества. Уведомление устанавливает связь между договорами лизинга и купли-продажи[41]. В материалах судебной практики также проводится мысль о том, что продавец может считаться субъектом лизинговой операции при соблюдении норм материального права, указывающих на обязательность информирования продавца о судьбе приобретаемого у него имущества[42].

Лизингодатель и лизингополучатель в договоре лизинга согласовывают все вопросы, касающиеся будущих взаимоотношений с продавцом. А последний, как установлено в ст. 667 ГК РФ, может узнать о заключенном договоре лизинга только от лизингодателя, поэтому, как предполагает Т.А. Коннова, если лизингодатель исполнит свою обязанность по покупке лизингового имущества, но не уведомит продавца о заключенном договоре лизинга, лизинговое правоотношение не возникнет[43].

В некотором смысле здесь усматривается параллель с конструкцией culpa in contrahendo в ее западноевропейском понимании, когда на преддоговорной стадии отношений «обнаруживается» договор[44]. Английский исследователь Ричард Стоун пишет о том, что для правильной квалификации преддоговорной ответственности необходимо учитывать юридические последствия преддоговорных отношений. Так, для решения вопроса о включении обещания действовать определенным образом в договор в качестве его составной части либо, напротив, признания обещания юридически необязательным, следует обращать внимание на влияние обещания на поведение другой стороны[45]. Как представляется, уведомление лизингодателем о приобретении имущества для передачи его в лизинг определенному лицу способно повлиять на поведение продавца не менее обещания в вышеприведенном примере.

Может ли невыполнение обязанности по уведомлению повлечь признание договора лизинга незаключенным либо быть признано достаточным основанием для расторжения договора лизинга? Договор лизинга направлен на возмездную передачу имущества во временное владение и пользование, поэтому можно предположить, что если, несмотря на невыполнение этой обязанности, предмет лизинга соответствует указаниям и интересам лизингополучателя, само по себе нарушение письменной формы уведомления или невыполнение обязанности по уведомлению не может быть признано достаточным основанием для признания договора лизинга незаключенным или расторжения договора лизинга.

По мнению профессора В.В. Витрянского, «с точки зрения общей цели, общего регулирования указанных правоотношений, мы действительно можем говорить об их трех равноценных участниках (субъектах), называя среди них, наряду с лизингодателем и лизингополучателем, и продавца лизингового имущества. Но когда дело касается рассуждений о правовой природе договора лизинга, что предполагает определение места данного договора в системе гражданско-правовых обязательств, речь может идти только об одном договоре, а именно: о договоре, заключенном между лизингодателем и лизингополучателем, по которому лизинговое имущество передается последнему во временное, срочное и возмездное пользование»[46].

Впрочем, существуют и другие позиции. Так, И.А. Решетник и Г.Д. Отнюкова считают, что основанием возникновения лизингового правоотношения выступает единый трехсторонний договор[47]. Сторонники этой концепции исходят из того, что отношения, возникающие в «лизинговом треугольнике», правильнее объяснять с позиции единого договора, одновременными участниками которого являются три стороны: лизингодатель, лизингополучатель и продавец.

Главная особенность многосторонних договоров заключается в том, что воля его субъектов согласована и направлена на достижение общей цели, а также в том, что ни одна из сторон не вправе требовать исполнения в отношении себя лично. Ст. 670 ГК РФ и ст. 10 Закона о лизинге, напротив, устанавливают такое право лизингополучателя. Единой цели у лизингодателя, лизингополучателя и продавца имущества тоже нет. Продавец реализует имущество, лизингодатель специально приобретает его и получает доход от передачи лизингополучателю; последний же заинтересован в получении этого имущества на условиях лизинга. Субъекты договора лизинга не несут обязанности и не обладают правом, которое бы принадлежало им всем (за исключением прав и обязанностей, общих для всех субъектов гражданского права, которые указаны в гл. 1–2 ГК РФ). А если участникам договора принадлежат разные по содержанию и направленности права и обязанности, такой «трехсторонний договор <…> теоретически неприемлем. Он всегда может и должен быть разложен на совокупность двусторонних (синаллагматических) договоров»[48].

Из легального определения договора лизинга следует, что его сторонами являются лизингодатель и лизингополучатель, а продавец, также упоминаемый в дефиниции, не участвует в заключении договора лизинга, следовательно, не является стороной этого договора, но он должник по договору купли-продажи предмета лизинга, который заключает с ним лизингодатель. То, что продавец в п. 1 ст. 4 Закона о лизинге назван в числе субъектов лизинга наряду с лизингодателем и лизингополучателем, связано с общим подходом Закона к лизингу как к совокупности экономических и правовых отношений, возникающих из договора лизинга, в т. ч. отношений по приобретению предмета лизинга лизингодателем.

Как справедливо отмечает Ю.Н. Кашеварова, продавец, несомненно, участвует в приобретении у него предмета лизинга, поэтому он признается субъектом лизинга, «но это ни в коем случае не означает того, что продавец рассматривается Законом как сторона договора лизинга»[49].

В Модельном законе УНИДРУА о лизинге наблюдается тот же подход: сторонами договора лизинга как разновидности договора аренды выступают лизингодатель и лизингополучатель. Поставщик – это лицо, у которого лизингодатель приобретает имущество для передачи в лизинг, сторона самостоятельного договора поставки, но не контрагент в договоре лизинга (ст. 2).

Некоторые исследователи отмечают, что договор купли-продажи и договор лизинга «тесно между собой связаны и составляют лизинг в широком смысле слова»[50]. Другие авторы характеризуют лизинг как комплекс имущественных отношений на основании того, что лизинговые отношения оформляются как минимум двумя договорами; в лизинге присутствуют прямые и косвенные участники – коммерческие банки, инвестиционные фонды, кредитующие лизингодателя, страховые компании, выступающие гарантами сделок, посредники, лизинговые брокеры[51].

Оспаривая эту позицию, А.А. Иванов пишет, что «отношения по реализации договора лизинга не есть само договорное лизинговое обязательство»[52]. Восприятие лизинга в качестве комплекса имущественных отношений приводит к смешению экономической и правовой составляющей этого сложного явления, что препятствует проведению юридического исследования.

В некоторых работах встречаются попытки объяснить структуру связей сторон лизинга тем, что лизингодатель на основании п. 1 ст. 313 ГК РФ возлагает исполнение ряда своих обязанностей по договору лизинга на продавца[53], а также конструкцией договора в пользу третьего лица[54].

«Отдельно взятый договор может быть только искусственно вычленен из оборота, – указывает профессор М.И. Брагинский. – В действительности по поводу осуществления договорных прав и обязанностей контрагенты вступают в различного рода связи с «третьими лицами», к которым относятся все, кто, не будучи сторонами правоотношения, своими действиями воздействуют на его динамику. Третье лицо – это тот, кто, не относясь к числу контрагентов, оказывается в юридически значимой связи с одним из них либо с обоими» [55].

Если участие третьего лица составляет цель соответствующего правоотношения, это договор в пользу третьего лица. Если третье лицо выступает от имени стороны в договоре, оно может являться исполнителем обязательства, принимать исполнение вместо кредитора или предъявлять стороне требование об исполнении договора.

Рассматриваемые отношения пробуют объяснить тем, что правоотношение между лизингополучателем и продавцом возникает из того, что в договоре купли-продажи покупатель (лизингодатель) поручает исполнение своих обязанностей по принятию продукции и предъявлению претензий, связанных с ее качеством, лизингополучателю, а исполнение договорного обязательства в целом возлагает на продавца[56]. Действительно, в том, что лизингодатель поручает своему контрагенту создать или произвести отчуждение имущества для лизингополучателя, а также в том, что он поручает лизингополучателю предъявлять претензии своему контрагенту по исполнению договора о приобретении, есть сходство с договором поручения. Однако это не дает оснований заключать, что в лизинге наличествует возложение исполнения обязательства.

Положение о возможности возложения исполнения предполагает, по общему правилу, что исполнение должно предоставляться лизингополучателю со стороны лизингодателя, т. к. возложить на третье лицо возможно исполнение лишь тех обязанностей, которые несет должник (лизингодатель). Следовательно, они должны быть прямо закреплены за лизингодателем в договоре лизинга, однако лизингодатель этих обязанностей не несет. Кроме того, при возложении исполнения обязательства на третье лицо ответственность перед кредитором за неисполнение или ненадлежащее исполнение несет должник (лизингодатель), но не третье лицо, а это противоречит конструкции лизинга.

Основной смысл конструкции договора в пользу третьего лица состоит в наделении третьего лица правом самостоятельного требования к стороне по договору, в заключении которого третье лицо не принимало участия. При этом третье лицо в качестве кредитора противостоит одной из сторон упомянутого договора, этот договор создает у третьего лица права, а не обязанности, и при отказе третьего лица от своего права осуществить его может контрагент по договору, выступавший в роли кредитора.

Е.А. Суханов рассматривает лизинг как самостоятельную разновидность обязательств по передаче имущества в пользование, которая, однако, «в отличие от обычной аренды, предполагает участие в данных отношениях не только арендодателя и арендатора, но и третьей стороны – изготовителя (поставщика) оборудования, с которым и арендодатель, и арендатор могут вступать в непосредственные отношения». Признавая, что в лизинге участники последовательно связаны между собой двумя и более отдельными договорами, Е.А. Суханов считает, что арендатор получает право требования от поставщика исполнения его обязанностей перед арендодателем, «как если бы он являлся стороной этого соглашения и как если бы оборудование поставлялось непосредственно пользователю» (п. 1 ст. 11 Конвенции). Таким образом, «в финансовом лизинге друг с другом одновременно связаны фактически все три стороны (участники), и любое из возникающих здесь договорных обязательств можно представить как обязательство с участием третьего лица»[57].

Похожее обоснование предлагает Н.В. Кузнецов, который признает договором в пользу третьего лица не договор лизинга, а договор купли-продажи, заключаемый между лизингодателем и продавцом имущества[58]. Такой подход, с его точки зрения, позволяет подчеркнуть специфическое отличие рассматриваемого договора купли-продажи от определения договора в пользу третьего лица, данного в ст. 430 ГК РФ, и одновременно – отразить тождественность основных характеристик указанных договоров.

Однако в отношениях с продавцом лизингодатель и лизингополучатель выступают как солидарные кредиторы[59]. Это препятствует объявлению лизингополучателя либо лизингодателя третьими лицами, т. к. третье лицо не может одновременно быть кредитором (п. 1 ст. 430).

Причины, побуждающие кредитора заключить договор в пользу третьего лица, остаются за пределами самого договора. Для должника в таком договоре совершенно безразлично, почему кредитор выговаривает для стороннего лица право. Напротив, сообщение лизингодателем продавцу о том, что приобретаемое у него имущество предназначено для передачи в лизинг определенному лицу, названо в ст. 667 ГК РФ обязанностью лизингодателя.

Если все же взглянуть на договор лизинга как на договор в пользу третьего лица, кто же из его субъектов может рассматриваться в качестве третьего лица? Лизингодатель – однозначно нет, т. к. он является стороной обоих договоров. Лизингополучатель может рассматриваться как третье лицо в договоре между лизингодателем и продавцом. Из легального определения договора лизинга (ст. 665 ГК РФ, ст. 2 Закона о лизинге), а также сложившейся деловой практики следует, что лизингополучатель определяет продавца и приобретаемое по договору имущество.

Но даже если принять позицию, согласно которой лизингополучатель выступает третьим лицом в договоре о приобретении предмета лизинга, то он в силу прямого указания закона (абз. 2–3 п. 1 ст. 4 Закона о лизинге) не может быть третьей стороной в договоре лизинга. Однако и называть его третьим лицом в договоре о приобретении предмета лизинга вряд ли допустимо. При таком подходе основной акцент переносится на этот договор, а непосредственно договор лизинга приобретает второстепенное значение.

П. 2 ст. 15 Закона о лизинге указывает на противоположную модель – для выполнения своих обязательств по договору лизинга субъекты лизинга заключают обязательные (договор купли-продажи) и сопутствующие договоры, т. е. договор лизинга обусловливает необходимость заключения и влияет на права и обязанности сторон договора купли-продажи, а не наоборот. Например, именно договором лизинга определяется, кому продавец передает предмет лизинга – лизингополучателю или лизингодателю (п. 1 ст. 668 ГК РФ).

Согласно абз. 1 п. 1 ст. 670 ГК РФ лизингополучатель имеет права и несет обязанности, предусмотренные для покупателя, кроме обязанности оплатить приобретенное имущество, как если бы он являлся стороной договора купли-продажи, заключенного между лизингодателем и продавцом. Однако важнейшего для покупателя права – права собственности на приобретаемое имущество – он не получает. Предмет лизинга становится собственностью оплатившего его лица, т. е. лизингодателя.

В соответствии с п. 5 ст. 15 Закона о лизинге лизингополучатель обязан принять предмет лизинга, что также не вписывается в рамки договора в пользу третьего лица. В ст. 430 ГК РФ указано, что договор в пользу третьего лица не порождает для него обязанностей, в то время, как лизингополучатель несет все обязанности покупателя за установленным в ст. 670 ГК РФ исключением. Лизингодатель и лизингополучатель презюмируются солидарными кредиторами в отношениях с продавцом (ст. 670 ГК РФ), тогда как кредитор в договоре в пользу третьего лица может воспользоваться правами, вытекающими из этого договора, только в случае отказа от них третьего лица (п. 4 ст. 430 ГК РФ).

Единственным претендентом на роль третьего лица в договоре лизинга остается продавец предмета лизинга. Удовлетворяет ли он тем условиям, которые отмечались выше, и, прежде всего, приобретает ли он только права, или на него возлагаются некоторые обязанности? Одного названия ст. 670 ГК РФ «Ответственность продавца» достаточно для ответа на этот вопрос, т. к. договорная ответственность, по общему правилу, наступает за неисполнение или ненадлежащее исполнение участником обязательственного правоотношения своих обязанностей.

Как заключает в диссертационном исследовании Л.Ю. Василевская, если бы речь шла о простом возложении исполнения или договоре в пользу третьего лица, не было бы никакой необходимости в особой регламентации лизинга, поскольку применительно к этим отношениям действуют правила из общей части обязательственного права. Однако ситуация, при которой в рамках сложившихся между тремя сторонами двух отношений, каждое из них существует благодаря другому, и создает то новое качество, позволяющее выделить лизинг как особый вид аренды[60].

Это следует учитывать при возможном дополнении перечня договоров, порождающих отношения по лизингу недвижимости. Договоры о приобретении предмета лизинга будут обладать определенными особенностями по сравнению с обычными договорами купли-продажи, подряда и т. д. В таких договорах появится обязанность по информированию контрагента о цели приобретения имущества, некоторые обязанности контрагентов распространятся в отношении лизингополучателя, не являющегося стороной подобных договоров. Например, в отношениях по поводу качества, гарантий качества, сроков обнаружения ненадлежащего качества результата работы будут участвовать непосредственно лизингополучатель и контрагент лизингодателя, отчуждающий либо создающий предмет лизинга в соответствии с указаниями лизингополучателя.

Вышеперечисленные договоры не поменяют своей правовой природы. Однако необходимость достижения «правового взаимодействия» договора лизинга и договора о приобретении предмета лизинга для возникновения отношений по лизингу недвижимости, права и обязанности участников которых взаимообусловлены, приведет к тому, что на содержание договоров купли-продажи, мены, подряда, договора об участии в долевом строительстве будет влиять содержание ранее заключенного договора лизинга, материальный предмет которого приобретается на основании названных договоров.

Изложенное позволяет сделать вывод о тесной связи договора лизинга и договора о приобретении предмета лизинга. Но эта связь не превращает договор лизинга в многосторонний, либо в договор в пользу третьего лица или с возложением исполнения на третье лицо, равно как не делает таковым договор о приобретении предмета лизинга. Отношения в «лизинговом треугольнике» оформляются двумя самостоятельными двусторонними договорами, на основании которых возникают правоотношения между участниками лизинга. Отношение из договора лизинга недвижимости только совместно с отношением из договора о приобретении предмета лизинга составляет отношения по лизингу недвижимого имущества.

Возможно привлечение к лизинговой операции других лиц, но поскольку договоры, заключаемые во исполнение договорных обязательств субъектов лизинга (договор о привлечении средств, договор о залоге, договор гарантии, договор поручительства и другие), не образуют неразрывной связи с договором лизинга, субъектами лизинга недвижимости эти лица не являются.

В результате исполнения договорных обязанностей по передаче имущества сторонами договора о приобретении недвижимого имущества и договора лизинга предмет лизинга передается лизингополучателю во временное возмездное владение и пользование. В литературе можно встретить утверждение о том, что в результате совершения лизинговой сделки право собственности лизингодателя на предмет лизинга «расщепляется», вследствие чего лизингодатель остается юридическим собственником переданного в лизинг имущества, а лизингополучатель становится его экономическим собственником[61]. Итальянский профессор М. Джованьоли в монографии «Лизинг в Европе – развитие и юридическая природа» подчеркивает, что лизинг основан на разделении права собственности подобно трасту[62]. Насколько адекватно такое представление отражает правовую сущность лизинга?

Право собственности в любом обществе, в том числе в современном российском обществе, функционирует в рамках определенных субъективных структур (моделей). Известны две основные структурные модели права собственности: упрощенная, при которой у имущества может быть только один собственник, и сложно-структурная, опосредующая принадлежность имущества на праве собственности одновременно нескольким лицам[63]. Субъективное право собственности определяет содержание правомочий собственника, которыми он наделяется в рамках возникающего на основании закона конкретного правоотношения. Оно закрепляет за его обладателем экономическую власть над имуществом. В праве это выражается в возможности собственника по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не запрещенные законом (п. 2 ст. 209 ГК РФ).

Лизинг как экономическое отношение основан на разделении права собственности на актив и права использования этого актива, поэтому, с одной стороны, представление лизингополучателя в качестве «экономического собственника» выглядит оправданным. Однако договор лизинга (курсив мой. – И.К.) не направлен на передачу права собственности, собственником предмета лизинга остается лизингодатель. Признание лизингополучателя экономическим собственником не влияет на гражданско-правовую квалификацию договора и не позволяет вести речь о расщеплении права собственности.

Цивилистическое исследование лизинга принадлежит сфере договорного права, в центре внимания которого находится гражданско-правовой договор[64]. Условием адекватного правового регулирования лизинга недвижимости является определение юридической природы договора лизинга, что позволит обозначить четкие критерии, дающие возможность отнести его к надлежащему типу гражданско-правовых договорных обязательств. Выбранный договорный тип должен в наибольшей степени соответствовать заложенному в лизинге экономическому потенциалу, обеспечивать его реализацию и не приводить к исключению налоговых преимуществ, от которых невозможно отказаться в практике. Кроме того, определение места договора в системе гражданско-правовых обязательств необходимо для того, чтобы в случае, если какой-либо аспект отношений сторон окажется вне сферы договорного регулирования, можно было бы применить норму права, отвечающую смыслу и содержанию договора.

Резюмируя мнения, высказанные в литературе относительно правовой природы договора лизинга, возможно выделить три основных позиции:

1. договор лизинга – вид договора аренды[65];

2. договор лизинга – вид договора об оказании возмездных услуг или кредитного договора[66];

3. договор лизинга – договор sui generis[67].

Договором sui generis считается договор, не подходящий под установленные договорные типы и обладающий существенными признаками, которые обособляют его среди известных договорных конструкций и не совпадают с их существенными признаками. Поскольку из принципа свободы договора вытекает возможность заключения договоров как предусмотренных, так и не предусмотренных законодательством, в гражданском праве выделяются поименованные (названные в ГК РФ или в ином законе) и непоименованные договоры, которые неизвестны законодательству, но не противоречат его общим началам и смыслу. Последние договоры, в основном, и составляют группу договоров sui generis.

Отнюдь не любое договорное правоотношение, характеризующееся новыми свойствами, требует формирования нового договорного института. Необходимость его выделения из числа уже известных договорных конструкций возникает лишь тогда, когда исключительный признак требует легального отражения. Как заключает Ю.В. Романец, «определяя место нового договорного обязательства в законодательном акте, следует учитывать нормообразующие признаки, на которых построена существующая система договоров» [68].

Выдающийся отечественный цивилист, профессор О.С. Иоффе по этому вопросу отмечал, что в случаях, когда договоры сходны как по лежащим в их основе материальным отношениям, так и по существенным условиям, объективно необходимым для возникновения обязательства, они соотносятся друг с другом не как типы, а как разновидности одного и того же договорного типа. «Какие бы различия не наблюдались, например, в правовом нормировании купли-продажи жилых домов и розничной купли-продажи, они составляют не более чем разновидности того договорного типа, который именуется куплей-продажей, так как выражают однопорядковые экономические отношения и однохарактерные правовые условия, объективно необходимые для формирования соответствующих обязательств»[69].

Признание договора лизинга самостоятельным типом гражданско-правового договора потребует не просто обособления норм, регламентирующих лизинговые отношения, в отдельную главу ГК РФ, но создания новой системы правового регулирования лизинга. В таком случае применительно к договору лизинга утратит силу ст. 625 ГК РФ, а вместе с ней и все общие положения об аренде (§ 1 гл. 34 ГК РФ), которые подлежат субсидиарному применению к отдельным видам договора аренды. Обособление норм о договоре лизинга в отдельную главу в рамках ГК РФ вызовет включение в данную главу подавляющего большинства норм, составляющих сегодня общие положения об аренде, т. е. их дублирование[70].

Такое же последствие признания договора лизинга договором sui generis демонстрирует С.В. Сарбаш, который замечает, что если исследователи затрудняются то или иное правовое явление подвести под известный институт, возникает соблазн – объявить его правовым явлением особого рода. Практическая опасность подобного объяснения заключается в том, что соответствующее явление оказывается выведенным из-под действия норм, которым оно действительно принадлежит. Это может повлечь возникновение неопределенности, неоправданной аналогии, излишнего специального регулирования[71].

Квалификация договора в качестве sui generis означает, что этот договор не подпадает ни под один из существующих типов гражданско-правовых договорных обязательств. Если же договор представляет собой специфическую модификацию какого-либо договорного типа, объявлять его договором «особого рода» некорректно.

О.С. Иоффе отмечал, что обычно в момент появления особых договорных форм, применяемых в сфере гражданского оборота, «такие формы стремятся подключить в качестве специфических подразделений к ближайшему по содержанию из числа сложившихся договорных типов. Но как только процесс их нормативного созревания достигает оптимальных масштабов, вдумчивый пересмотр ранее разработанных концепций чаще всего выливается в возведение былых договорных разновидностей в ранг договоров самостоятельной типологической значимости»[72].

Вероятно, пока доктрина не сможет предложить эффективного варианта существования договора лизинга в качестве договора самостоятельной типологической значимости, договор лизинга способен оставаться особым видом договора аренды.

Отечественный законодатель исходит из того, что договор лизинга принадлежит к видам договора аренды, располагая нормы о финансовой аренде (лизинге) в § 6 гл. 34 «Аренда» ГК РФ. Это позволяет не дублировать нормы общих положений об аренде, применяющиеся для правового регулирования лизинга, и поместить в отдельный параграф ГК РФ только нормы, упорядочивающие специфические вопросы лизинга, такие как: передача предмета лизинга лизингополучателю, переход риска случайной гибели или случайной порчи имущества, ответственность продавца.

Однако о значительном различии между договорами аренды и лизинга и сходстве последнего с кредитным договором свидетельствуют особенности правового положения лизингодателя, в частности, освобождение его от рисков, связанных с имуществом, и рисков в связи с возмещением уплаченной покупной цены, освобождение, по общему правилу, от ответственности арендодателя за качество передаваемого имущества, возмещение лизингополучателем всей суммы лизинговых платежей по договору при случайной гибели предмета лизинга не по вине сторон, зачастую – фиксированный срок, в течение которого договор не подлежит расторжению, возмещение посредством лизинговых платежей затрат лизингодателя на приобретение предмета лизинга, а также выплата ему вознаграждения. Более того, в литературе выдвигается тезис о наличии противоречия между экономическим содержанием лизинга (кредит) и его правовой формой (аренда)[73].

Поэтому чтобы подтвердить родовую принадлежность договора лизинга к арендным договорам, следует установить, на что направлено лизинговое договорное обязательство[74].

На первом месте в классификации по критерию направленности находятся договоры, направленные на передачу имущества, и прежде всего, на передачу имущества в собственность. Наличие в договоре лизинга условия о покупке лизингополучателем предмета лизинга (п. 1 ст. 19 Закона о лизинге) не дает оснований для причисления его к договору купли-продажи в рассрочку[75]. Главное его отличие от договора купли-продажи в рассрочку проявляется в том, что право собственности, по общему правилу, переходит от продавца к покупателю в момент заключения договора купли-продажи, а лизингодатель остается собственником передаваемого имущества в течение всего срока действия договора лизинга (абз. 1 ст. 665 ГК РФ).

Возможность заключить договор купли-продажи в будущем не приравнивается к наличию заключенного, но не исполненного договора. К тому же, у покупателя есть определенная цель – приобретение права собственности на вещь, поэтому для договора купли-продажи в рассрочку условие о переходе права собственности от продавца к покупателю существенно. Напротив, опцион на покупку по российскому и ряду зарубежных законодательств, а также в соответствии с Конвенцией УНИДРУА и Модельным законом о лизинге, не принадлежит к числу существенных условий договора лизинга, и его наличие либо отсутствие не влияет на правовую квалификацию договора.

Представляется лишним и выделение двух разновидностей лизинга, правовое регулирование которых осуществляется на основании различных принципов и норм: оперативного лизинга – на основании норм об аренде, финансового лизинга – на основании норм о кредите, т. к. употребление терминов «финансовая» и «оперативная» аренда в России связано с правилами бухгалтерского учета, а не с правовой характеристикой сделки.

Иной подвид рассматриваемых договоров составляют договоры о передаче имущества во временное владение и пользование. К последним принадлежит договор аренды (гл. 34 ГК РФ), и в эту же группу российский законодатель поместил договор финансовой аренды (лизинга).

В настоящем исследовании уже говорилось о терминологических трудностях, с которыми столкнулась российская законодательная и правоприменительная практика при восприятии конструкции лизинга из англо-американского права. Разрешение спора о терминах будет иметь значительные последствия, т. к. две основные теории, объясняющие правовую природу договора лизинга, по-разному расставляя акценты в словосочетании «финансовая аренда», сводят лизинг либо к аренде, либо к финансовым услугам.

Основной интерес лизингополучателя, зачастую, состоит в получении имущества во временное владение и пользование, а впоследствии, по окончании срока лизинга, – в приобретении предмета лизинга в собственность по остаточной стоимости. Договор лизинга опосредует передачу имущества и представляет собой специфический вид договора аренды. Эта позиция подтверждается некоторыми правоприменительными актами и судебной практикой[76].

Однако лизинг трактуется и как финансовая услуга. В ст. 3 Федерального закона от 23 июня 1999 г. № 117-ФЗ «О защите конкуренции на рынке финансовых услуг»[77] заключение договоров финансовой аренды (лизинга) рассматривалось в качестве финансовой услуги. После 2006 г., когда законодатель перешел к единой модели антимонопольного регулирования, данные отношения стали подчиняться действию закона о защите конкуренции. Но и в ст. 4 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции»[78] заключение договоров финансовой аренды (лизинга) отнесено к финансовым услугам, которые лизингодатель оказывает лизингополучателю.

Сама же финансовая услуга в последней редакции антимонопольного закона стала рассматриваться как разновидность товара (п. 1 ст. 4 Закона о защите конкуренции). Здесь уместно напомнить подход зарубежной правовой науки, объединяющей в понятии «товар» любое имущество, работы, услуги, к чему сейчас тяготеет и отечественное конкурентное законодательство.

Оказание услуги признается сущностью лизинга в ряде судебных актов[79]. К услугам относит лизинг и Общероссийский классификатор видов экономической деятельности, продукции и услуг (ОК 004-93)[80]. Тот же подход содержится в некоторых правоприменительных актах, например, в письме МНС РФ от 9 сентября 2004 г. № 03-2-06/1/1977/22@ «О налоге на добавленную стоимость» обращается внимание, что, несмотря на законодательное определение лизинговой деятельности как вида инвестиционной, при передаче объекта лизинга лизингополучателю происходит не передача имущества в порядке инвестирования, а оказание платной услуги, являющейся объектом налогообложения[81].

Из правоприменительных актов налоговых органов следует, что услуги по ГК РФ и услуги по НК РФ – это не тождественные понятия[82]. В ст. 11 НК РФ указано, что институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в настоящем Кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

Конституционным Судом РФ в Определениях от 18 января 2005 г. № 24-О и от 15 февраля 2005 г. № 56-О[83] выявлен конституционно-правовой смысл указанной нормы: при налогообложении институты, понятия и термины других отраслей законодательства применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях, лишь в тех случаях, когда не определены непосредственно налоговым законодательством.

Но при всех особенностях терминологии налогового законодательства, она не должна «использовать знакомые термины и институты, давая им совершенно новое содержание»[84]. Тем более, даже формулировки НК РФ не позволяют считать передачу имущества в аренду деятельностью, результаты которой не имеют материального выражения, реализуются и потребляются в процессе осуществления этой деятельности (п. 5 ст. 38, ст. 39 НК РФ), поскольку «результат» аренды – имущество, которое арендатор получил во временное владение и пользование, не «потребляется» в процессе заключения и исполнения договора аренды.

Разница между лизингом и возмездным оказанием услуг удачно продемонстрирована в комментарии к Принципам европейского договорного права: Аренда оборудования, подготовленном Группой разработчиков Европейского гражданского кодекса, где подчеркивается, что различия указанных отношений имеют сущностный характер. При лизинге лизингополучателю предоставляется право на использование чужого имущества в своих интересах и к своей выгоде, тогда как услугодатель использует свое имущество во благо услугополучателя[85].

Основная цель заключения договора лизинга сводится не к получению денежных средств, а к приобретению имущества во владение и пользование. Наличие определенного «финансового» аспекта в этих отношениях неоспоримо, но он равным образом присутствует и в отношениях, возникающих, например, из договора купли-продажи в рассрочку, однако это не дает оснований для причисления такого договора к «услугам финансового характера»[86]. Лизингодатель в договоре лизинга преимущественно выполняет функцию финансирования, но это не освобождает его от выполнения главной обязанности стороны по договору, направленному на возмездную передачу имущества, – от обязанности предоставить лизингополучателю имущество, являющееся предметом лизинга, в состоянии, соответствующем условиям договора лизинга и назначению данного имущества.

Относясь к группе арендных договоров, договор лизинга обладает следующими видовыми особенностями.

1. Предмет лизинга приобретается лизингодателем в собственность в соответствии с указаниями лизингополучателя, которые могут обязывать лизингодателя приобрести конкретный объект или любой объект, удовлетворяющий потребности лизингополучателя;

2. В состав лизинговых платежей входит не только плата за пользование имуществом (арендная плата), но также возмещение затрат и доход лизингодателя. Возмещение затрат лизингодателя, связанных с приобретением и передачей предмета лизинга, и иных затрат, возникающих из договора лизинга, является договорной обязанностью лизингополучателя;

3. Срок лизинга соизмеряется со сроком полезного использования предмета лизинга и определяется с применением коэффициента ускоренной амортизации. Полная амортизация предмета лизинга достигается в течение фиксированного срока.

4. Для лизинга свойственно уникальное распределение прав и обязанностей сторон в договорах лизинга и договоре, опосредующем приобретение права собственности лизингодателя на предмет лизинга. Лизингодатель освобождается от большинства обязанностей арендодателя и не несет рисков случайной гибели и случайного повреждения имущества, если иное не предусмотрено договором лизинга. Вместе с тем, лизингополучатель наделяется некоторыми правами контрагента по договору о приобретении предмета лизинга, хотя стороной этого договора не является.

Договор лизинга недвижимости может быть признан видом договора лизинга (и в качестве такового – подвидом договора аренды), специфика которого проявляется в наличии особого предмета лизинга: земельных участков, как составляющих единый объект недвижимости совместно с расположенными на них зданиями (сооружениями), так и незастроенных[87]; имущественных комплексов; зданий, сооружений; жилых и нежилых помещений, выделенных в установленном порядке в качестве самостоятельных объектов гражданских прав; и вызванных этим особых требованиях к форме, порядку заключения, изменения и расторжения договора.

Среди иных видов договора аренды есть договор аренды зданий и сооружений и договор аренды предприятия, которые также имеют своим предметом недвижимое имущество. Договор лизинга недвижимости объединяет с этими договорами то, что недвижимое имущество предоставляется лизингополучателю во временное возмездное владение и пользование. Лизингодатель, как и арендодатель, может приобрести право собственности на недвижимость на основании различных договоров.

В настоящее время этому препятствуют только законодательные ограничения, часть из которых предлагается устранить и наряду с договором купли-продажи наделить лизингодателя возможностью приобретать право собственности на имущество на основании договора строительного подряда[88]. Однако в отличие от названных видов договора аренды, лизингодатель обязан передать в лизинг не уже принадлежащий ему объект недвижимости, а недвижимость, которую он специально обязуется приобрести для лизингополучателя.

На основании ст. 608 ГК РФ арендодателями могут быть также лица, управомоченные законом или собственником сдавать имущество в аренду. В лизинг имущество передается, по общему правилу, лицом, приобретшим право собственности на предмет лизинга. Это требование препятствует развитию лизинга недвижимости, поскольку государственная регистрация права собственности лизингодателя на предмет лизинга недвижимости занимает достаточно длительное время. Представляется, что формулировка ст. 665 ГК РФ «обязуется приобрести в собственность <…> и предоставить» позволяет для договоров лизинга недвижимости, в отличие от лизинга движимого имущества и аренды зданий, сооружений и предприятий, разрешить передачу предмета лизинга лизингополучателю до государственной регистрации права собственности лизингодателя. Т. е. лизингодатель подобно покупателю в договоре купли-продажи предприятия (п. 3 ст. 564 ГК РФ) будет вправе до перехода к нему права собственности распоряжаться предметом лизинга в той мере, в какой это необходимо для целей, для которых предмет лизинга приобретается им в собственность (для цели предоставления полученного имущества в лизинг).

Действие ст. 608 ГК РФ возможно распространить на договоры об отчуждении предмета лизинга, но в отношении договора лизингодателя с его контрагентом, создающим предмет лизинга, эта статья неприменима, т. к. на стадии создания предмета лизинга еще нет, следовательно, и право собственности на него не возникает.

Передача недвижимости в аренду осуществляется арендодателем. Он же несет ответственность за неисполнение и ненадлежащее исполнение своей обязанности по предоставлению имущества и за недостатки сданного в аренду имущества. Фактическую передачу недвижимости по договору лизинга осуществляет лицо, отчуждающее либо создающее объект недвижимости для лизингодателя. Ответственность при неисправности исполнения и при недостатках переданного в лизинг имущества возлагается на лизингодателя и его контрагента или на последнего и лизингополучателя, в зависимости от того, кто осуществлял выбор продавца и предмета лизинга. Но по общему правилу, лизингодатель освобождается от обязанностей арендодателя (ст. 611 ГК РФ), и на него не возлагается ответственность за недостатки сданного в аренду имущества (ст. 612 ГК РФ).

В договоре лизинга недвижимости сохраняются и видовые отличия по определению срока и цены договора, поэтому нельзя заключить договор лизинга недвижимости на срок менее года[89].

Ранее специфика договора лизинга проявлялась в его субъектном составе. Вступление в силу Федерального закона от 08.05.2010 № 83-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений»[90], ст. 14 которого сняла ограничение по использованию предмета лизинга для предпринимательских целей и расширила круг субъектов лизинга за счет бюджетных (государственных и муниципальных) учреждений, не занимающихся предпринимательской деятельностью, ставит вопрос о том, может ли договор лизинга быть признан общегражданским договором, или он остается в сфере «предпринимательских договоров».

Ст. 2 ГК РФ распространяет действие норм гражданского законодательства на отношения, возникающие в сфере осуществления предпринимательской деятельности, и формулирует четыре признака последней: самостоятельность, рисковый характер, направленность на систематическое получение прибыли и осуществление ее лицом, зарегистрированным в качестве коммерсанта. Предпринимательская деятельность опосредуется договорами, о природе которых ведутся споры. Одни представители юридической науки считают, что предпринимательские договоры существуют[91], другие, отказывая в родовой самостоятельности, исходят из общей гражданско-правовой природы этих договоров[92].

Легальное определение договора носит общий характер, т. к. нормы российского ГК РФ предназначены для регулирования отношений между любыми участниками гражданского оборота. Предпринимательский договор, если он представляет собой отдельную правовую категорию, должен обладать отличительными признаками, отражающими специфику предпринимательской деятельности.

К числу таковых в литературе относят субъектный состав (юридические либо физические лица, зарегистрированные в установленном порядке как субъекты предпринимательской деятельности) и цель заключения договора. Этой целью должно быть непосредственно получение прибыли либо достижение иного полезного результата, который в итоге способствует получению прибыли хозяйствующим субъектом. Все другие признаки предпринимательского договора (обязательная письменная форма; возмездный и, как правило, длительный характер регулируемых договором отношений, особый порядок заключения, изменения, расторжения договора и т. п.) следуют из вышеозначенных. Т. к. предпринимательская деятельность осуществляется и тогда, когда оба контрагента обладают статусом предпринимателя, и в случае, если таким статусом обладает только одна сторона, предпринимательским следует признавать договор, опосредующий осуществление предпринимательской деятельности как промысла, хотя бы одна из сторон которого обладает статусом предпринимателя.

Противники выделения категории «предпринимательский договор» пишут о том, что, несмотря на многочисленность, все «предпринимательские нормы» ГК РФ являются видовыми по отношению к общим – гражданско-правовым. Факт наличия в российском гражданском праве норм, рассчитанных на регламентацию отношений с участием предпринимателей, не оспаривается, но нет оснований для рассмотрения этих норм в качестве норм, не принадлежащих гражданскому праву[93].

Поскольку отношения собственности и товарно-денежного оборота в предпринимательской деятельности регулируются гражданским правом, из этого следует, что предпринимательский договор имеет гражданско-правовую природу. Договор, применяющийся в сфере предпринимательской деятельности, и возникающее из него обязательство не могут не отражать ее особенностей, но это не меняет гражданско-правовой природы такого договора. Как отмечает В.В. Витрянский, «обозначение договора или группы договоров как «предпринимательских» носит условный характер: такой класс договоров не предусмотрен ГК РФ и иным законодательством»[94].

В проекте Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – Проект) сохранено классическое для российской цивилистики понимание договора как соглашения лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей.

Значительная часть изменений общих положений о договоре касается регулирования публичного и предварительного договоров, договора присоединения, а также закрепления новых видов договоров – рамочного и опционного. Понятия предпринимательского или коммерческого договора в Проекте не содержится, что свидетельствует об отношении законодателя к предпринимательским договорам как к договорам гражданско-правовым.

Первоначально созданная в российском законодательстве конструкция договора лизинга предполагала, что и лизингополучатель должен быть предпринимателем, т. к. осуществляя предпринимательскую деятельность с использованием предмета лизинга и получая доход от его использования, он способен уплачивать лизинговые платежи (на это указывают п. 2–3 ст. 28 Закона о лизинге).

Целью обеих сторон договора лизинга было, в итоге, получение прибыли, что составляет общую цель для предпринимательской деятельности, значит, и правовое средство достижения цели – договор – относился к предпринимательской сфере.

Под лизингом законодатель, по-прежнему, понимает форму реальных инвестиций – вложения капитала в создание новых, реконструкцию и техническое переоснащение существующих предприятий с целью последующего увеличения капитала инвесторов, о чем свидетельствует оставление без изменений преамбулы Закона о лизинге.

Лизингодатель в составе лизинговых платежей получает возмещение своих затрат, связанных с исполнением договора лизинга, и обязательно – доход от предоставления имущества в лизинг, поэтому лизинговая деятельность, осуществляемая лизингодателем, несмотря на некоторые изменения легальных формулировок, остается предпринимательской.

Нормативное предписание об исключительно предпринимательских целях использования предмета лизинга было связано с желанием законодателя отграничить сферу предпринимательства от сферы личного пользования. В то же время, возникали ситуации, не подпадающие ни под одну из этих областей деятельности. В настоящее время лизинг выводится из сферы исключительно предпринимательских отношений, результатом чего будет существование двух различных режимов регулирования лизинга: с участием предпринимателей (имеющийся сейчас) и с участием лизингополучателей, не осуществляющих предпринимательскую деятельность. Как представляется, отличия правового регулирования этого вида лизинга, в первую очередь, будут касаться вопросов ответственности субъектов лизинга.

В случае участия в лизинге физического лица, не осуществляющего предпринимательскую деятельность, в качестве лизингополучателя к отношениям из договора лизинга и договора о приобретении права собственности на предмет лизинга будут применяться нормы о защите прав потребителей, возлагающие на лизингодателя и его контрагента – профессиональных участников оборота – повышенную ответственность.

Для распространения потребительского лизинга законодателю необходимо будет найти разумный баланс между удовлетворением интересов лизингополучателей-потребителей и лизингодателей-инвесторов. О том, что такой баланс пока не найден, свидетельствует позиция лизингодателей, которые считают физических лиц, не осуществляющих предпринимательскую деятельность, «проблемными» лизингополучателями. На итоговой конференции Подкомитета ТПП РФ по лизингу, состоявшейся 16 сентября 2010 г., было подтверждено, что лизингодатели не заинтересованы в предоставлении в лизинг жилой недвижимости[95].

Следует признать, что лизинг не всегда эффективен и для лизингополучателя – учреждения или физического лица[96]. Например, планируется, что лизинг будет использоваться бюджетными учреждениями системы здравоохранения для приобретения медицинского оборудования. Однако приобретение медицинского оборудования, используемого для оказания медицинских услуг, которые не облагаются НДС, в лизинг экономически не выгодно, поскольку лизинговые платежи облагаются НДС в полном объеме, а НДС со стоимости лизинговых услуг (ст. 171 НК РФ) к вычету не принимается.

В прямой зависимости от правовой природы договора лизинга находится разрешение вопроса о правовом регулировании отношений по лизингу недвижимости.

Термин «регулирование» не является специальным юридическим и используется для указания на любую форму контроля, как правовую, так и находящуюся за границами правовой сферы. Регулирование – это процесс, направленный на регламентацию поведения определенных субъектов, взаимодействия между ними, осуществляемый извне либо самими этими субъектами. Ценность правового регулирования заключается в содержащихся в нормах права готовых решениях определенных жизненных ситуаций, готовых вариантов действия. Отсюда дефиниции правового регулирования как регламентации общественных отношений посредством общеобязательных правил поведения и основанных на них предписаний индивидуального значения, обеспеченных в необходимых случаях государственным принуждением; как особого формализованного метода государственной регламентации действий субъектов права[97].

Цели правового регулирования достигаются с помощью механизма правового регулирования, который некоторые исследователи именуют механизмом государственно-правового регулирования, подчеркивая неразрывную связь государства и права[98]. В советской юридической литературе природу механизма правового регулирования выявил С.С. Алексеев. Он предложил понимать под механизмом правового регулирования «взятую в единстве всю совокупность юридических средств, при помощи которых обеспечивается правовое воздействие на общественные отношения»[99].

Т.Н. Радько высказал мнение о том, что предпочтительнее более узкое определение механизма правового регулирования, т. к. правовое регулирование – это действие не всей системы права и не во всех формах и направлениях, а именно «регламентация правовыми средствами определенного вида общественных отношений, осуществляемая в конкретной правовой ситуации»[100]. Дальнейшее изложение будет основано на этом понимании.

Ранее указывалось на необходимость разграничения лизинга как экономической и правовой категории. Учитывая, что экономика имеет приоритет перед правом, но одновременно право способствует формированию экономических отношений, и в целом экономика и право развиваются в режиме взаимодействия[101], рассмотрим, каково воздействие права на имущественные лизинговые отношения.

Основные элементы механизма правового регулирования любого общественного отношения (правовые нормы, процесс правоприменения и правопорядок как результат этого процесса) охватываются понятием «правовые основы». Нормативно-правовая основа лизинга, которую составляет совокупность нормативных правовых актов, предназначенных для регулирования лизинговых отношений, – это лишь одна из частей правовой основы исследуемого явления. Но именно в правовых актах содержится, по выражению Ю.А. Тихомирова, основной «заряд» воздействия на поведение лиц и все виды их деятельности[102].

Конституции РФ принадлежит роль важнейшего правового регулятора, в котором получают закрепление первоосновы государственного и общественного строя, поэтому и нормативно-правовая основа лизинга берет свое начало в положениях Конституции РФ (ст. 8, 34, 37, 55).

Распространение лизинга, в том числе в сфере международного сотрудничества, и различия в правовом регулировании лизинговых отношений вызвали необходимость унификации правил о международном финансовом лизинге, как наиболее важном из всех видов лизинга[103]. Поэтому 28 мая 1988 г. в Оттаве на международной конференции ООН, в которой участвовали представители 55 стран (в том числе СССР) была принята Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге.

Конвенция трактует финансовый лизинг как сделку, включающую следующие характеристики:

1) арендатор определяет оборудование и выбирает поставщика, не полагаясь в первую очередь на опыт и суждение арендодателя;

2) оборудование приобретается арендодателем в связи с договором лизинга, который, и поставщик осведомлен об этом, заключен или должен быть заключен между арендодателем и арендатором;

3) периодические платежи, подлежащие выплате по договору лизинга, рассчитываются, в частности, с учетом амортизации всей или существенной части стоимости оборудования.

П. 4 ст. 1 Конвенции устанавливает, что она применяется к сделкам финансового лизинга на любое оборудование, за исключением того, которое должно быть использовано, в основном, для личных, семейных или домашних нужд. Главным образом, Конвенция регулирует отношения по лизингу оборудования, но в ст. 4 особо отмечено: «Положения настоящей Конвенции не перестанут применяться только из-за того, что оборудование стало принадлежностью земельного участка или было присоединено к земельному участку». В п. 2 указанной статьи подчеркивается, что вопрос о том, стало ли оборудование принадлежностью земельного участка, было присоединено к земельному участку, или нет, а также возникающие в связи с этим правовые последствия для арендодателя и обладателя вещных прав на данный земельный участок регулируются законом государства местонахождения земельного участка. Помимо этого, действующее российское законодательство признает воздушные, морские и речные суда внутреннего плавания, которые согласно ст. 1 и 7 Конвенции могут быть предметом договора международного финансового лизинга, недвижимостью.

Новым этапом работы над определением оптимальной модели правового регулирования международного лизинга стала подготовка и принятие резолюцией УНИДРУА 18 ноября 2005 г. Модельного закона о лизинге.

Модельный закон исходит из того, что лизинг является важным ресурсом для притока капитала, развития малых и средних предприятий, поэтому необходимо повысить доступность использования инструментов лизинга, особенно в развивающихся странах и странах с экономиками переходного типа.

На характеристику договора в качестве договора лизинга не влияет наличие или отсутствие обязанности арендатора приобрести в собственность все либо часть арендуемого имущества.

В отличие от Конвенции Модельный закон распространяет действие своих норм и на сделки так называемого оперативного лизинга, которые во многих правопорядках признаются обычными арендными сделками. В целом выделение финансового и оперативного лизинга как основных видов лизинга свойственно для правовой системы США, в то время как в доктрине и законодательстве континентальной Европы преобладает позиция, согласно которой лизингом признается только финансовый лизинг[104].

С 1 марта 1996 г. была введена в действие часть вторая ГК РФ, в состав которой в гл. 34 были включены нормы о договоре финансовой аренды (лизинга), объединенные в § 6 (ст. 665–670). По оценке Л.Ю. Василевской, «несмотря на относительно небольшое количество норм, многие из них стали новеллами в отечественном гражданском праве»[105]. Впервые в истории российского законодательства нормы о договоре лизинга были помещены в кодифицированный акт. Е.В. Кабатова сообщает о том, что целью регулирования лизинга в ГК РФ было создание основных требований к этому виду отношений, т. к. важно было установить специфику связей между участниками лизинга, в первую очередь, между лизингополучателем и продавцом, что и было сделано, в частности, в ст. 670 ГК РФ[106].

Квалификация договора лизинга в качестве вида договора аренды позволила не дублировать нормы § 1 гл. 34 в § 6 той же главы. Применительно к аренде недвижимости в ГК РФ нет общих правил, что отличает подход ГК РФ к правовому регулированию аренды от правового регулирования купли-продажи. В.В. Витрянский приходит к выводу о том, что схема регулирования отдельных видов договора аренды, используемая в ГК РФ, исключает возможность применения к договору лизинга специальных правил о договоре аренды зданий (сооружений) и о договоре аренды предприятия[107]. Действительно, п. 2 ст. 650 ГК РФ презюмирует применимость правил об аренде зданий и сооружений к аренде предприятий, если иное не предусмотрено правилами ГК РФ об аренде предприятия, но такая норма в отношении лизинга какого-либо объекта недвижимости отсутствует.

Однако в силу п. 1 ст. 6 ГК РФ представляется возможным применение норм § 4 гл. 34, не противоречащих сущности лизинга, для урегулирования отношений между лизингодателем и лизингополучателем рукотворного объекта недвижимости в случае отсутствия нормативного, обычного либо договорного регулирования, т. к. законодатель признает сходство лизинговых и арендных отношений и родовую принадлежность договора лизинга к арендным договорам.

В данной ситуации наличествуют условия для применения аналогии закона – общественные отношения, подлежащие урегулированию, являются сходными по природе с арендными, возникают по поводу одного и того же объекта (зданий и сооружений), обращение к этому способу правового воздействия отвечает цели создания совпадающего правового режима для однородных отношений.

Следует признать, что применение норм § 4 гл. 34 ГК РФ к регулированию лизинговых отношений является «запасным вариантом» и должно призываться к действию только тогда, когда отношения прямо не урегулированы законодательством в широком значении этого термина[108].

Еще большие сложности возникают при определении правил, регламентирующих отношения по лизингу помещений. Помещение, являясь частью здания или сооружения, в то же время как самостоятельный объект гражданских прав имеет существенные отличительные особенности, на которые неоднократно указывалось в цивилистических исследованиях, в частности, посвященных аренде нежилых помещений.

По вопросу применения к аренде нежилых помещений норм об аренде зданий и сооружений мнения специалистов разделились. Так, ряд авторов считают, что положения § 4 гл. 34 ГК РФ к аренде нежилых помещений применять недопустимо[109]. Другие признают такую возможность, но только если сами стороны сделают соответствующую оговорку в договоре аренды нежилого помещения[110]. Согласно третьей точке зрения нормы об аренде зданий и сооружений применимы и к аренде нежилых помещений[111].

Как и в примере с лизингом зданий и сооружений, к отношениям по лизингу нежилых помещений применение общих положений об аренде (§ 1 гл. 34 ГК РФ), а также положений об аренде зданий и сооружений (§ 4 гл. 34 ГК РФ) допустимо, но только в той части, в какой это не противоречит их существу.

Возможность применения к аренде нежилых помещений норм § 4 гл. 34 ГК РФ об аренде зданий и сооружений косвенно подтверждена Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ в Информационном письме от 1 июня 2000 г. № 53. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ обосновал свою точку зрения тем, что нежилое помещение хотя и является объектом недвижимости, отличным от здания или сооружения, в котором оно находится, но неразрывно с ним связано; в то же время в ГК РФ отсутствуют какие-либо специальные нормы в отношении нежилых помещений.

На основании того, что помещения входят в состав зданий или сооружений и являются их частью, к отношениям, связанным с возмездным владением и пользованием нежилыми помещениями, следует применять правила ГК РФ, содержащиеся в ст. 651 ГК РФ (форма и государственная регистрация договора), ст. 652 ГК РФ (право на пользование земельным участком в части, необходимой для использования нежилого помещения по назначению), ст. 653 ГК РФ (сохранение этого права при продаже земельного участка), ст. 654 ГК РФ (условие о размере платы в качестве существенного для данного договора), ст. 655 ГК РФ (общие правила передачи нежилого помещения.

Сложившаяся до настоящего момента судебно-арбитражная практика, в целом, подтверждает применимость законодательных положений об аренде зданий и сооружений к отношениям по аренде нежилых помещений.

29 октября 1998 г. Президент РФ подписал Федеральный закон «О лизинге» (Закон о лизинге, Закон). По словам Председателя ВАС РФ А.А. Иванова: «Закон этот был одним из самых некачественных за последнее десятилетие»[112]. В нем не был принят во внимание подход к лизингу, прежде всего, с позиций гражданского права, заложенный в ГК РФ.

При том, что к моменту принятия Закона о лизинге Россия уже присоединилась к Оттавской конвенции, и, казалось бы, понимание природы лизинга и избрание модели правового регулирования этих отношений должно быть единым и в Конвенции, и в Законе, наличие международного акта, регулирующего лизинговые отношения, не привело к процессу сближения и тесного взаимодействия норм национального и международного права, когда лучшие образцы законов обобщаются на международном уровне и «возвращаются» в национальные правовые системы в виде модельных законов[113].

Первоначально Закон состоял из 39 статей, объединенных в 6 глав. После многочисленных изменений и дополнений, в результате которых 12 из 39 статей были исключены, 1 утратила силу, Закон обрел название «О финансовой аренде (лизинге)», а по содержанию теперь практически (разница только в терминологии) не противоречит ГК РФ, но и не способствует эффективности правового регулирования лизинговых отношений.

Профессор Ю.А. Тихомиров приходит к выводу о том, что «сейчас есть стремление тотального, сплошного законодательного регулирования. По любому поводу считается нужным иметь закон. И в этом смысле его роль, как первичного важнейшего регулятора, утрачивается»[114]. Закон о лизинге подвергся значительной корректировке, что свидетельствует о нарушении требований юридической техники при его разработке, о декларативности некоторых положений. Закон – это основной инструмент проведения преобразований в различных сферах общественной жизни, «но за этим обстоятельством практика безудержного законотворчества игнорирует, пожалуй, один из главных признаков закона – его надлежащую юридическую форму, способную адекватно отразить устойчивые общественные связи и процессы современного развития, устранять или смягчать социальные противоречия и способствовать стабильности в обществе»[115].

Вопрос о целесообразности ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» требует самостоятельного изучения в рамках рассмотрения соотношения ГК РФ и законов, принятых в развитие положений Кодекса, поэтому ниже будут приведены только некоторые замечания, носящие дискуссионный характер.

Кодекс не назван в Конституции РФ особым видом нормативного правового акта, процедура принятия и опубликования федеральных законов и кодексов одинакова, по юридической силе они формально равны. В Определениях Конституционного Суда РФ от 5 ноября 1999 г. № 182-О[116] и от 3 февраля 2000 г. № 22-О[117] утверждается, что ни один федеральный закон (в т. ч. и кодекс – И.К.) в силу ст. 76 Конституции РФ не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой. Однако в правовой доктрине и в законотворческой практике существует мнение о верховенстве кодексов над другими законами. Это обусловлено тем, что в ряде кодексов содержатся положения об их приоритете над отраслевыми федеральными законами (п. 2 ст. 3 ГК РФ, ч. 1 ст. 2 ЗК РФ, ч. 1 ст. 1 УК РФ).

В.П. Мозолин считает, что норма абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ о необходимости соответствия норм гражданского права, содержащихся в других законах, Гражданскому Кодексу «при широком подходе вообще противозаконна»[118], т. к. ГК РФ был принят как федеральный, но не как федеральный конституционный закон. Напротив, М.И. Брагинский видит в особом месте ГК РФ гарантию единства отрасли, которое позволяет избежать противоречий между ГК РФ и другими актами, принятыми не только на разном, но и на одном с ГК РФ уровне[119].

Примечание к п. 6 Положения о лизинге исходило из того, что гражданское законодательство регулирует лишь те отношения, при которых имущество передается лизингополучателю на срок, существенно меньший нормативного срока службы имущества. В остальных случаях предполагалось применение к регулированию лизинговых отношений норм Положения о лизинге, а не гражданского законодательства. П. 1 ст. 10 Закона о лизинге установил, что права и обязанности сторон договора лизинга регулируются гражданским законодательством Российской Федерации, настоящим Федеральным законом и договором лизинга, таким образом, правовое воздействие на лизинговые отношения осуществляется от общего к частному. Такой способ регулирования может привести (и приводит) к нарушению правил юридической техники, когда одни и те же положения повторяются в общем и специальном актах.

Требование о соответствии иных федеральных законов ГК РФ адресовано, в первую очередь, законодателю, поэтому во избежание возможных коллизий следует установить правило, согласно которому одновременно с принятием закона, содержащего нормы гражданского права, не согласующиеся с нормами ГК РФ, принимаются изменения в ГК РФ.

Лучшим вариантом для единообразного регулирования лизинга может стать дополнение § 6 гл. 34 ГК РФ гражданско-правовыми нормами Закона о лизинге с одновременным отказом от специального закона, тем более, ГК РФ не предусматривал принятия отдельного законодательного акта о лизинге. В ГК РФ могут быть оставлены определения договора лизинга и его сторон, обозначены специфические права и обязанности участников лизинга, существенные условия и порядок заключения договора, частично перенесены нормы ст. 13, 18, 22, 23, 31, 37, 38 Закона о лизинге. Это не приведет к значительному увеличению нормативных положений о лизинге в ГК РФ.

В настоящий момент отсутствует необходимость легального обособления норм о лизинге недвижимости в отдельный параграф ГК РФ, поскольку специфика этих отношений в основном определяется правовым режимом недвижимого имущества, который уже сформирован в ГК РФ и других правовых актах, но в § 6 гл. 34 ГК РФ следует поместить норму, определяющую порядок заключения договоров, порождающих отношения по лизингу недвижимости, и регистрационных действий, совершаемых при их исполнении.

Помимо нормативных актов частноправового характера, лизинг недвижимости регулируется актами, относящимися к публично-правовой сфере. Это Налоговый кодекс РФ, ФЗ «Об инвестиционной деятельности в РФ, осуществляемой в форме капитальных вложений» от 25.02.1999 № 39-ФЗ[120] (в п. 1 ч. 2 ст. 11 Закона развитие финансового лизинга признается одним из методов регулирования инвестиционной деятельности, осуществляемой в форме капитальных вложений); Закон РФ «О банках и банковской деятельности» от 02.12.1990 № 395-1[121], п. 6 ч. 2 ст. 5 которого содержит разрешение на осуществление лизинговых операций кредитными организациями.

Самым широким правовым регулированием – по объему и способам – является подзаконное[122]. Перечисленные акты, главным образом, разрешают вопросы бухгалтерского учета и налогообложения и не затрагивают сферу собственно гражданско-правового регулирования[123].

То же можно сказать о первых актах, использовавших термин «лизинг»[124]. При этом, если в Постановлении от 16 июня в качестве синонима термина «лизинг» был избран термин «долгосрочная аренда», в Постановлении от 26 сентября – «финансовая аренда».

Договорное регулирование также является разновидностью правового регулирования лизинга. Договоры могут «служить правообразующим источником для законов и подзаконных актов, с одной стороны, и быть производными от них – с другой»[125]. Отсюда неразрывная связь договорного и законодательного компонентов регулирования отношений по лизингу недвижимости.

Институт лизинга возник в англо-американском праве, для которого характерно стремление урегулировать отношения лиц, заключающих гражданско-правовой договор, самим этим договором.

Идеальный гражданско-правовой договор здесь – это договор, применение норм законодательства к которому исключено, ибо договорное регулирование просто не оставляет пространства для законодательного. Иными словами, договор считается достаточным для регулирования отношений между сторонами[126].

Континентальное право, восприняв лизинг, частично впитало идею договорного регулирования этих отношений. Например, для германского права характерно применение типовых договоров лизинга[127]. Однако распространение типовые формы договоров лизинга получили не из-за принципиальной установки на договорное регулирование, а благодаря тому, что в ГГУ отсутствует прямое регулирование лизинга. Типовые договоры разрабатываются лизингодателями и оказывают существенное влияние на лизинговый бизнес, т. к. в них содержатся требования к форме договора, положения о правах, обязанностях и ответственности сторон[128]. Подобным образом осуществляется регулирование лизинга в Италии, где в отсутствие систематизированного гражданско-правового регулирования формирование правовой основы лизинга производилось путем обобщения обычаев делового оборота и судебной практики. М. Имбренда отмечает огромное влияние на практику лизинга сборников по ведению переговоров, выпущенных различными торговыми палатами, текстов договоров, рекомендованных торговыми ассоциациями (например, Итальянской ассоциацией лизинговых компаний) и кодексов поведения[129].

Конец ознакомительного фрагмента.