Глава 3
Вдоль главной, самой широкой улицы Чакаля, выложенной светлыми каменными плитами, стояли все жители этого большого города и его окрестностей. Они пришли сюда, чтобы проводить своего правителя Читама, отправлявшегося в подземный мир. В знак скорби головы всех были посыпаны пеплом и перевязаны белыми повязками. Умершего правителя предстояло перенести из дворца в приготовленную для него гробницу, сооружать которую начали еще при его жизни. Строительство гробниц для самих себя для каждого майя было обычным делом. Читам еще десять солнечных лет назад приказал начать возводить каменный склеп, где бы могло найти вечный покой его тело, когда душа отправится к предкам и богам.
Бат и его мать стояли перед легкими деревянными носилками, на которых лежал умерший. Читам был обряжен в самую пышную одежду – на нем была длинная холщовая рубаха, расшитая разноцветными нитками и бисером из драгоценных камней.
На правителе, которому предстояло пройти свой последний путь в земной жизни, ведущий к его гробнице, было множество украшений. В ушах отливали зеленым круглые серьги, его запястья и щиколотки были украшены круглыми бусинами из зеленого камня – нефрита, считавшегося у народа майя самым драгоценным.
Лицо Читама покрывала маска из тонких нефритовых пластин.
Маска полностью передавала черты лица правителя, в ней были даже сделаны глаза из белых раковин со зрачками из черного вулканического стекла.
Бесшумно в покои вошли воины в расшитых набедренных повязках и головных украшениях из перьев. Несколько человек, встав вокруг носилок, легко подняли их над своими головами – так они и несли их до самой гробницы.
Когда носилки с телом Читама воины вынесли из дворца, началось торжественное похоронное шествие. Сразу же за носилками шли Ичхако и Бат, а за ними – вся именитая знать Чакаля. Люди, стоящие по обе стороны улицы, хранили полное молчание. Шествие постепенно приближалось к гробнице – кубическому строению из широких каменных плит, в одной из стен которого был широкий проход с ведущими вниз ступенями.
Когда похоронная процессия поравнялась с Главным храмом, воинов, несших носилки, сменили жрецы. Они донесли тело Читама до самой гробницы, где переложили его в большой каменный ящик, стенки и крышка которого были покрыты выбитыми рисунками и письменами, повествующими о жизни Читама Балама, великого правителя Чакаля.
Мидатль зажег пому в широком глиняном сосуде, поставленном у входа в гробницу. В правую ладонь Читама жрец вложил нефритовый кубик и сказал, повернувшись к собравшимся вокруг людям:
– Это поможет ему занять высокое положение, достойное его, в царстве мертвых – он подарит его одному из Болон-ти-ку – правителей девяти подземных миров.
Затем Мидатль положил на левую ладонь умершего зеленый каменный шарик.
– А это покажет предкам, что Читам был великим правителем и мужественным воином, – произнес жрец.
Мидатль склонился над головой умершего и вложил в рот маски, покрывающей лицо правителя, нефритовую бусину.
– Отдав ее Первой Матери, давшей жизнь всем людям и богам, он сможет купить себе еду в подземном мире, – объяснил жрец.
После этого в ноги Читаму положили несколько бус из красивейших камней и раковин, бывших у народа майя символом смерти. Каменный ящик закрыли крышкой, и жрецы понесли его вниз по ступенькам, туда, куда не мог зайти никто из простых смертных. Когда жрецы поднялись из гробницы, ее закрыли тяжелейшей каменной плитой, которую подняли десятеро самых сильных воинов Чакаля.
По обычаю, теперь, когда правителя достойно проводили в подземный мир, его подданные могли предаться горю. Как только плита с глухим стуком опустилась, воздух наполнился отчаянными воплями и криками. Ичхако, ни слова не проронившая на протяжении всей похоронной церемонии, пошатнулась и повернувшись к стоящему чуть позади нее Бату, попросила:
– Помоги мне уйти!
Юноша молча взял мать под локоть, и они направились в обратную сторону. Бат и Ичхако не говорили друг другу слов утешения и не высказывали своей печали и душевной боли – они прекрасно понимали друг друга без слов. Читам совершил много жестоких поступков, но, несмотря на свой суровый нрав, он никогда не позволил себе оскорбить ни жену, ни сына, и они знали, что он всегда любил их и относился к ним бережно, хотя обычно и не считал нужным показывать это, чтобы не выглядеть слабым в глазах подданных.
Когда они вернулись во дворец, Ичхако заперлась в своих покоях и никого не хотела видеть. Бат, не находя себе места, бродил по верхним ярусам дворца, переходя из одного узкого зала в другой. Сам не заметив как, он оказался в комнате отца. Сел на ступеньку у ниши в стене, у которой стояли сосуды-курительницы с зажженной помой. В нише стояла статуя бога земли – страшного чудовища, похожего на змею. Жрецы говорили: «Все живое выходит из земли, а после смерти в нее возвращается. Бог земли ведает кругом жизни и смерти.»
Из соседних покоев послышались шаги, и на пороге появился главный военачальник Чакаля, которого звали Зак-Куу-Мо – Парящий Голубой Попугай. Свое имя военачальник получил за хитрость и доблесть в сражениях с врагами Чакаля: кетцаля – попугая, майя считали птицей умной, хитрой и отважной.
– Бат Балам, завтра тебя перед народом, собравшимся перед дворцом, объявят новым ахавом – правителем Чакаля! – сообщил Зак-Куу-Мо.
– Уже завтра? – безучастно отозвался Бат, продолжая сидеть на ступеньке у статуи бога земли.
– Да, – кивнул Зак-Куу-Мо, и длинные зеленые перья на его головном украшении мелко задрожали. – Народу Чакаля нужен правитель!
Бату совсем не хотелось думать о своем получении титула правителя Чакаля. Он чувствовал невыносимую тяжесть в груди и был не в силах преодолеть охватившее его безразличие ко всему. Юноша думал о том, что ему никогда не стать таким же великим правителем, как его отец – Великий Читам Балам, который правил сорок солнечных лет и сумел внушить уважение и даже страх перед собой не только своим подданным, но и народам других земель и городов. Несколько раз враги приближались к Чакалю, но воины, предводительствуемые Читамом, всегда отражали нападения. Читам и сам водил своих воинов в другие земли и даже захватил два соседних города, заставив тамошних правителей платить Чакалю дань.
– Ты должен подготовиться к завтрашнему дню, – убеждено сказал Бату Зак-Куу-Мо. – Жрецы отведут тебя в храм Первой матери, чтобы ты испросил у нее милости. Если тебе удастся заслужить ее благословление, она уговорит всех богов, своих сыновей, покровительствовать тебе и всем твоим делам.
– Я не знаю, смогу ли я править Чакалем, – покачал головой Бат, откидываясь назад, чтобы прислониться спиной к стене.
Каменная стена была холодной, но юноша не замечал этого – ему хотелось, чтобы все происходившее оказалось сном. Он всегда знал, что ему предстоит стать преемником отца, но привык к мысли, что случится это очень нескоро, где-то в отдаленном будущем. Сейчас же, сразу после погребения отца, ему ничего хотелось, он чувствовал себя слабым и разбитым.
– Твой отец никогда не позволял себе терять свою силу и уверенность, – сказал Зак-Куу-Мо. – Ты должен следовать его примеру. У тебя нет выбора– ты сын великого ахава Чакаля и обязан принять его власть.
Военачальник поклонился и вышел. Бат, закрыв глаза, продолжал сидеть, опираясь на стену, не замечая, как ее холод постепенно охватывает все его тело. Перед мысленным взором юноши мелькали воспоминания о его отце. Он видел его то метающем копье в ягуара, то поднимающимся по лестнице в Главный храм, то заходящим в его покои.
Когда сгустились сумерки и в комнате стало почти темно, дверь приоткрылась, и на пороге показался Мидатль, жрец Главного храма Чакаля.
– Бат Балам! – тихо позвал он юношу, продолжавшего сидеть у статуи бога земли.
Бат открыл глаза, но они были наполнены какой-то пеленой, словно юноша грезил наяву. Жрец встал напротив него и смерил его пристальным, проникающим в самую душу взглядом.
Через мгновение Бат тряхнул головой, словно приходя в сознание после дремы. Мидатль удовлетворенно кивнул и сказал:
– Тебе пора в храм Первой матери. Ты не можешь сейчас предаваться горю – народ Чакаля желает завтра лицезреть своего нового владыку. Великий Читам воспитывал тебя в строгости не случайно: он знал, какая участь уготована тебе судьбой. Правитель не может быть похож на простолюдинов, для которых позволительно показывать свои чувства: горе, любовь, страх. Ты – потомок богов и должен быть подобен им!
– Хорошо, я пойду в храм, – Бат встал и направился к двери, ведущей из покоев отца.
Мидатль, слегка улыбнувшись, сказал, обращаясь к статуе бога земли: «Кровь Ягуаров – правителей Чакаля всегда дает о себе знать. Этот юноша еще станет ахавом, которого полюбят боги и будут охранять духи его великих предков.»
Бат Балам был одет в длинную холщовую рубаху, с вышитыми на ней изображением Змея Всевидения, который передавал волю предков и богов людям. Юноша стоял на коленях перед выбитой на каменной стене храма фигурой Первой Матери. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как жрецы, под ритмичные удары барабанов торжественно проводили его в храм и закрыли за ним дверь. Казалось, время остановилось. Снаружи, как грезилось Бату Баламу, могли пройти годы, столетия, а в храме, окутанном клубами дыма, за этот срок ничего бы не изменилось.
Юноша размышлял о своих предках, правителях Чакаля, сделавших этот город-государство могущественным и богатым.
Все они были мужественными воинами и правили своим народом жестко, карая тех, кто осмеливался ослушаться их воли. Бат Балам думал о том, сможет ли он хладнокровно расправляться с теми, кто нарушит порядок, установленный в Чакале. От правителя в городе зависело очень многое и предшественники Бата Балама основывали свою власть на страхе и поддержке жрецов.
Насколько ему было известно, далеко не все в Чакале одобряли выбор Читама. Бата Балама многие считали слишком молодым для правителя и поговаривали о том, что лучше бы преемником Читама стал военачальник Зак-Куу-Мо. Юноша решил, что в первую очередь ему придется убедить всех подданных в его способности стать настоящим правителем.
Огонь в светильниках колыхнулся от сквозняка – кто-то открыл дверь.
– Бат Ахав Балам! Первый день твоего правления начался! – громко сказал Мидатль, заходя в храм.
Жрец встал на одно колено перед Батом, приложив руки к сердцу. Юноша быстро встал, готовый идти. У самого выхода из храма Мидатль произнес вполголоса, чтобы его слова никем, кроме юноши, небыли услышаны:
– Сегодня из Радужной башни я видел восход Утренней звезды – это плохой знак, грядет война.
Бат Балам на миг заглянув жрецу в глаза, решительно шагнул вперед и оказался на площадке, являвшейся верхушкой высокой ступенчатой башни. Вокруг расстилалось бескрайнее человеческое море – весь народ Чакаля пришел приветствовать своего нового правителя.
– Бат Ахав Балам! Твой народ ждет тебя! – торжественно сказал Мидатль.
Как только все собравшиеся у храмовой башни люди увидели Бата Балама, они стали на колени и подняли руки, чествуя нового ахава Чакаля.