Всякое лыко – в строку
– Липа! Настоящая! Живая! – я обламываю ветку и продавливаю палочкой пробки в бутылки. – Здесь от магазина всего-то ничего. А ведь шумели, что не дойдём. Дошли! Ну что, здесь хряпнем или дальше в лес потопаем?
– Давай тут. Из леса ещё назад надо будет выбираться. Чем дальше в лес, тем больше здеся выпить хочется! – откликнулся Федосеич по прозвищу Папа Карло за любовь к древесине и внешнее сходство с киянкой.
Глядя на лежащие вокруг гниющие стволы деревьев, он горестно вздохнул и задумчиво добавил:
– Я ведь когда был директором мебельного магазина, тоже много дров наломал. Теперь вот здесь приходится отсиживаться.
– А я, мужики, как-то в дубовую рощу попал. Беловежскую или в другую какую, не помню. Красотища! Должен вам сказать, что дуб – это тоже вещь! – зажмурив и закатив от восторга глаза, сказал Игорёк, невзрачный старичок лет 40, и забулькал портвейном. – Много было дубов. Сначала штук 10, потом – 20, затем – 40. И всё больше и больше!
– Сам ты дуб стоеросовый, а вы все остальные – пеньки. Это всё проза, а на такой природе поэтически выражаться тянет. Я вам, лапотники, сейчас стихи почитаю, а вы проникнитесь духом. Слушайте. Экспромт. Все деревья хороши, наберёмся ж от души! – с пафосом продекламировал уже солидно осоловевший Федосеич.
– Ёлка, ёлка, повернись! Ёлка стройная, зажгись! – запрыгал вдруг, хлопая в ладоши, вокруг ёлки Игорёк, а потом достал зажигалку и стал пытаться поджечь ёлку.
Я отнял у него зажигалку.
– Какая, жопа, это тебе ёлка? Опупел, что ли, с литра-то? Липа это! А липа – это далеко не ёлка. Это совсем наоборот. Если у ёлки всегда иголки, то у липы – цветочки. И то лишь летом, – загоготал Филя, укладываясь в густую траву, подложив под голову лапотник для комфорта.
– Да, каждому фрукту свой овощ, – философски заметил Федосеич, тоже планомерно вырубаясь.
– Вставайте! В своих койках будете отлёживаться. Скоро обед. Нас могут врачи хватиться! Пошли в больницу быстренько! Побежали! Обнимемся, друзья, чтобы не грохнуться.
Я поставил точку в конце своего рассказа и сказал соседу по палате:
– Никак не ожидал, что в нашей палате №6 так легко пишутся мемуары о друзьях, приключениях, о былом, о птичках и о липе, которая расцветает летом.
– И меня обещали выписать, – отозвался, позёвывая от снотворного, сосед. – Сразу, как только подпишу им бумагу, что я не император.