Пролог (или перекидной мостик длиною в 16 лет)
Прошло 16 лет.
Мы до сих пор живем в том же самом доме во Флоренции. Клио через полгода будет 18 лет, а потому следующим летом ее ждут esami di maturità1. Джиджи 17 лет, и через год его тоже будут ждать те же самые экзамены. Клио увлекается множеством вещей, но обычно это длится недолго. Ее интерес вспыхивает, как сухая ветка, зажигает ее глаза страстным огнем, словно это именно то, чем она мечтала заниматься всю свою сознательную жизнь, но потом ветка догорает, и Клио бродит в поисках новой… А вот Джиджи профессионально занимается волейболом, причем уже с 11 лет, и есть у меня такое ощущение, что этот огонь не погаснет. Его глаза загораются страстным огнем всякий раз, когда он только слышит слово «волейбол».
Кьяра стала моей любимой и верной женой. У нас с ней получилось создать почти совершенный союз. Почти – потому что нет предела совершенству. Как нам это удалось – не знаю. Наверное, мы просто изначально были созданы друг для друга, и судьба соединила нас, несмотря ни на что. В нашей жизни мы смогли достичь с ней компромисса по всем даже очень спорным вопросам. Несмотря на всю нашу с ней экспрессивность, мы не швыряли друг другу в голову тарелки при первой же возможности и не награждали друг друга изощренными нелицеприятными эпитетами, а всегда пытались поговорить как приличные люди. Часто с иронией и сарказмом, но, возможно, именно это в кульминационный момент позволяло нам не произнести нечто обидное, а рассмеяться.
Еще мы никому не разрешаем вмешиваться в нашу жизнь: ни многочисленным родственникам, ни обожаемым друзьям, ни нашим сердобольным соседям, которые наблюдали за нашей жизнью больше, чем кто-либо другой. Ведь у каждого своя правда жизни, и нельзя позволять чужой правде разрушать нашу жизнь.
И даже если мы неимоверно злимся, мы никогда не ложимся спать, ненавидя друг друга. Прежде чем погрузиться в сон, мы заключаем перемирие, даже если консенсус не был достигнут. Иногда это страшно тяжело – поцеловать на ночь и по-доброму пожелать спокойной ночи, когда внутри все кипит от негодования. Но нередко такой поцелуй заканчивался неплохим таким сексом. А хороший секс в качестве консенсуса – не такое уж плохое заключение перемирия.
Кьяра – идеальная жена. Никто не совершенен, конечно, но я ее признаю идеальной. Разумеется, у нее есть свои недостатки, как у любого нормального человека. Даже если мне на ум ничего не приходит, они у нее, наверное, имеются. Хотя я бы сказал, что у нее есть черты, которые сложно назвать именно недостатками. Скорее это те черты, над которыми надо работать, потому что они порой вносят в наш союз некий дисбаланс. Упрямство, импульсивность, чрезмерная эмоциональность и обидчивость. Но я нашел пути примирения с этими чертами, тем более что я считаю их мелочами жизни. К тому же и я, увы, не ангел. Мои недостатки куда менее выносимые, чем недостатки Кьяры, и как она с ними уживается, я не имею представления.
Я люблю мою жену до умопомрачения и ревную каждый раз, когда мужчины бросают на нее двусмысленные взгляды, а для меня уже 18 лет не существует других женщин. Она за это считает меня идеальным и особенным мужем. Но ведь это ее «вина»…
Но выдержали мы все бури не только потому, что мы любим друг друга, а еще и потому, что нас объединяет куча больших и маленьких деталей: от двух детей и совместной деятельности до кофейных чашек и коллекционирования винных пробок. А именно совместная деятельность объединяет лучше, чем что-либо еще. Не дети и не любовь, а совместные увлечения.
Итак, у нас с ней два общих дела: благотворительность, которой мы постоянно занимаемся в различных ее вариантах, и электронный журнал Кьяры о путешествиях. Временами Кьяра писала статьи для своей редакции, но наше обоюдное увлечение путешествиями привело к тому, что она создала свой собственный электронный журнал, который стал очень популярным в сети, принося нам немалый доход. Я же снабжаю ее фотографиями из наших совместных поездок, – а путешествуем мы только вместе – которыми она иллюстрирует свои интересные статьи. Моя роль еще заключается в редактировании этих статей, потому что Кьяра полагает, что у меня «несравненный ироничный слог». Короче говоря, помимо того, что я стал заместителем начальника по линии продвижения продукции нашей организации, я занимаюсь еще и творческой деятельностью.
Помимо этого, у нас масса совместных интересов: походы в театры, велосипедные прогулки, маленький сад вокруг дома, путешествия, футбол… Я все-таки обратил Кьяру в свою веру, и ей пришлось сменить футбольную ориентацию. Она перестала болеть за Фиорентину и стала болеть за Ювентус. Иногда нам со Стефано казалось, что Кьяра втайне продолжает симпатизировать фиалкам2, но когда мы смотрим матчи между этими командами, то каждый раз убеждаемся, что она искренне болеет за зебр3. Что касается кофейных чашек, то они у нас разные, но гармонируют идеально.
Ну и, разумеется, основной нашей совместной деятельностью стало воспитание двух наших сорванцов. Причем к Клио это название подходит куда больше, чем к Джиджи. Джиджи всегда был спокойным и покладистым и с нескрываемым изумлением взирал на выходки своей сестры, а Клио всегда держала нашу нервную систему в раскаленном состоянии и не давала ни минуты релакса. Мы даже передумали заводить третьего ребенка.
Кьяра оказалась потрясающей мамой. У нее было запасено колоссальное количество терпения на детей-погодок, несмотря на всю ее экспрессию. Но самое важное, что меня восхищает в моей жене, – это то, как она воспитывала Клио. Она отнеслась к ней, как к родной дочери, никогда не делая различий между ней и Джиджи, и Клио ни разу не заподозрила подвоха. В самом начале мы решили не говорить Клио правду. Точнее этого захотела Кьяра. Она боялась, что если Клио узнает, то это всегда будет стоять между ними некой невидимой стеной. Кьяра даже опасалась, что Клио не будет любить ее, а однажды захочет уйти в поисках своей настоящей матери. Я был категорически не согласен с Кьярой, потому что считал, что настоящие родители – это те, кто воспитывает ребенка. Но переубедить ее не было никакой возможности. Потому я дал ей обещание, что никогда не открою Клио правду. Стоит ли говорить, что я оставил при себе другую правду, которую знали только мы с котом? Я долго мучился, открыть или нет Кьяре этот секрет, но некоторые ее высказывания относительно Клио и материнства вынудили меня в итоге оставить мою тайну при себе. Об этом знал только я. По крайней мере, я так думал…
По понятным причинам у нас уже нет нашего строгого кота, который в буквальном смысле устроил мою жизнь. Первые годы ему было нелегко с двумя моими отпрысками. Они в самом деле раздирали его в разные стороны, и он все чаще сидел под потолком на шкафу, нервно передергивая ушами и усами. А мы с Кьярой пытались привить детям уважительное отношение к этому священному животному. Увы, на это ушли годы… Но, несмотря на это, он обожал детей, не спускал с них своих бдительных глаз и всегда соглашался с ними поиграть. Правда, когда дети отправлялись спать, он буквально валился с ног от усталости и погружался в заслуженный отдых… на моих плечах. С тех пор, как я вернулся из Апульи, он еще больше времени стал проводить на мне. Может, он правда был привязан ко мне и действительно порадовался моему возвращению. Не знаю… Я никогда до конца не знал, насколько сильно любило меня это независимое животное. Когда его не стало, я страшно страдал, хотя сделал все, чтобы никто об этом не догадался. Мы любили его всей семьей, всем было тяжело, поэтому мне надо было всех поддержать, а не оплакивать моего зеленоглазого ангела-хранителя. И мне с трудом удавалось скрывать свою тоску.
После этого я категорически не хотел больше заводить никаких домашних животных. Увы, я был один против троих. И теперь у нас есть ирландский сеттер. Мы его купили, разумеется, детям, но вот уже пять лет у меня имеются большие сомнения на этот счет. Я был уверен, что «купить собаку» значит кормить ее, гулять с ней в любую погоду, мыть и причесывать… Но мои дети об этом ничего не слышали, а потому до сих пор считают, что «купить собаку» значит обеспечить ей веселый досуг. Потому такие мелочи, как уход за псом, легли на наши с Кьярой плечи.
Но, к счастью, у меня остался другой ангел-хранитель, – голубоглазый. После того, как мы вернулись из Апульи, я почти сразу ввел Стефано, моего лучшего друга, в круг моих друзей. Приехав во Флоренцию, я сразу собрал у нас дома шумную компанию, чтобы пригласить их на свадьбу и познакомить со Стефано. Лица моих друзей, когда они увидели Кьяру в качестве моей невесты, были достойны фотографирования. Разумеется, Мирко среди них не было. Он сразу всем рассказал, что я предательски переспал с его девушкой, но, как оказалось, в нашем кругу я пользовался большим уважением, чем он, поэтому никому даже в голову не пришло исключить меня из нашей компании. Когда же я узнал, что Мирко спал с моей бывшей женой, я не стал никому рассказывать этого, потому что очернить Мирко перед друзьями не было моей первостепенной задачей, тем более в тот период моей жизни. Но потом друзья рассказали, что за те полтора года, когда я редко присутствовал на вечеринках, потому что мне не с кем было оставить Клио, он сначала подставил одного друга в бизнесе, а потом попытался увести девушку другого. Друзья взбунтовались и изгнали его из нашего круга. Тогда я рассказал им, что он и меня предал, и с тех пор вход в нашу компанию ему был заказан.
На том вечере мы также попросили всех друзей никогда не раскрывать Клио, что Кьяра не ее родная мать. И все друзья всегда хранили от Клио этот секрет. Возможно, кто-то и вообще забыл об этом. Стеф же сразу был принят в нашу компанию, и спустя короткое время казалось, что он всегда принадлежал нашему кругу, при этом оставаясь только моим самым лучшим и близким другом.
Через пять лет Стеф женился, и его история любви, на самом деле, достойна кинематографа. Однажды он уехал в отпуск и приехал сияющий, как наше тосканское солнце. Влюбленный по уши, он сиял несколько месяцев, а потом в один непрекрасный день вдруг погас. Вошел в офис, словно само олицетворение мрачного подземелья. Я боялся предположить, что у него стряслось, учитывая, что – как он мне поведал несколько дней назад – они с его дамой сердца провели вместе ночь. Оказалось, что она через три месяца всего-навсего выходит замуж. Она призналась ему в этом, рыдая на его плече, и из его сумбурного рассказа я понял, что девушка с ее мужчиной уже год готовились к этой свадьбе. Теперь, когда она встретила Стефано, она не была рада этому замужеству, но изменить ничего нельзя.
Три месяца я предпринимал безрезультатные попытки вытащить Стефа из его мрачной депрессии. Я никогда не видел его в таком состоянии. Его светлый разум словно потух и погрузился в беспросветную тьму. Мне никак не удавалось расшевелить его извилины и заставить их мыслить разумно. И как когда-то, пять лет назад, делал это он, пришла моя очередь исправлять его ошибки на работе.
Накануне ее свадьбы он не явился на работу, и я, встревоженный поехал к нему. Я застал его на диване с почти пустой бутылкой вина и с лицом приговоренного к смерти.
– У тебя такой вид, – сказал я ему, – будто ты решил измерить глубину Арно.
– Ночью измерю, – мрачно изрек он.
Я позвонил Кьяре и попросил ее приготовить побольше еды на ужин и почти силком погрузил сопротивляющегося Стефано в машину. Дома мы с Кьярой накормили его, несмотря на все его попытки уморить себя голодом, напоили вином, а потом я увел его в беседку, где он излил мне душу, как не изливал никогда. Я понял, что он достиг дна, что он на пределе, и уложил его спать.
В 6 утра я разбудил его. Он никак не мог понять, что делает у меня дома, а главное, какого дьявола я от него хочу в такую рань.
– Ты что, лунатик? – спросил он меня.
– Сам ты лунатик, – возразил я. – Собирайся, поехали на свадьбу.
– Ты накурился? – подозрительно посмотрел на меня Стефано.
– Я вообще не курю. Собирайся.
– На какую свадьбу?! Ты в своем уме, Флавио?!
– На неправильную свадьбу, Стеф.
– Ты спятил, Флавио?! Я никуда не поеду.
– «Даже если она тебе скажет, что завтра собирается выходить замуж, еще не все потеряно», – с улыбкой повторил я ему фразу, которую однажды он сказал мне, когда я потерял всякую надежду вернуть мою Кьяру.
– Флавио, это бред! Так только в мыльных операх бывает!
– Вот и развлечешь меня мыльной оперой, собирайся! – настойчиво сказал ему я, а он смотрел на меня, как на умалишенного.
Дело кончилось тем, что я снова погрузил его в машину и через некоторое время притормозил у той церкви, где она должна была венчаться. Когда она в свадебном платье прибыла туда, я выпихнул Стефано из машины. Она стояла к нам лицом и сразу заметила вываливающегося из машины Стефано. Он сидел на тротуаре, а она, замерев, разглядывала моего помятого несчастного друга. Так несколько минут они смотрели друг на друга. Я чувствовал себя, как в кинозале, и с замиранием сердца ждал развязки этой сцены. Невеста бросилась к Стефано, и они начали целоваться. Стоит ли говорить, что та свадьба сорвалась? Зато через год случилась другая. Со Стефом в качестве жениха и этой девушкой в качестве беременной невесты. У них родился мальчик, а потом через два года еще один. С тех пор мы дружим семьями, семьями ходим на вечеринки, семьями отмечаем праздники, даже отдыхать иногда ездим вместе.