Капище Чернобога
«Подземелья…
От этого слова веет тайной и загадками».
У каждого города есть своя Тайна. Город без нее теряет свою индивидуальность и ночную привлекательность, – это стержень, утратив который город умирает. У Перми, города не реке Кама, с полуторамилионным населением, родины Заратустры и мифической Золотой Бабы, Пермской аномальной зоны Молебка и исчезнувшего в тайге чудского народа, тоже есть своя Тайна. Основанная 280 лет назад, Пермь строилась на месте старославянских языческих святилищ и капищ, вобрав в себя их дух и вольно или невольно определив самобытность пермяков. Под тротуарами, ресторанами, культурными центрами, жилыми домами, скверами на глубине нескольких десятков метров раскинулась сеть древних языческих ходов. Сохраняя дух трехсотлетней давности, они остаются неведомыми и недостижимыми, лишь немногие посвященные знают скрытые ходы, по которым можно пробраться к святыням древних руссов. Тайна Перми – потерянные знания о прошлом города, спрятанные глубоко под землю и закатанные асфальтом…
– Мы нашли языческий храм! – мой собеседник откинул с лица длинные светлые волосы, закурил. У него было звучное прозвище, отражавшее его интересы и экстравагантность – «Малдер». «Секретные материалы» смотреть любишь? – спросил я его при первой встрече. Он кивнул головой. Диггеры обычно не пользовались настоящими именами. – Капище Чернобога, жертвенник и другие древние ходы, ведущие в город.
– Ты хочешь сказать, что вы нашли вход в древние туннели? – уточнил я.
– Почти так. Нашли и потеряли. Случилось это три года назад…
Прохладный августовский ветер с берега Камы гнал по тротуару начинающую желтеть листву. Ранние сумерки медленно опускались на город, окутывая его туманной дымкой. Вдоль набережной серыми тенями двигались три фигуры: парни лет двадцати пяти, одетые в камуфляж, с небольшими походными рюкзаками за плечами. Обогнув Галерею, они свернули на старинную пермскую улочку, вросшую в землю фундаментами домов по окна первых этажей.
У развалин двухэтажного особняка они остановились, наспех переоделись в армейские берцы, натянули на головы бонданы и шапочки, скрыв волосы, на руки – митенки, вытащили из рюкзаков фонари. Осторожно разобрав груду мусора и кирпичей, обнажили аккуратно сложенные доски, скрывающие ход в подземелье. Оглядевшись, спустились в подвал особняка. В свете фонарей у дальней стены тёмным провалом стал виден полузасыпанный арочный ход, ведущий в сторону Галереи. Обвалившаяся кладка образовала узкий лаз-шкуродёр.
Проталкивая перед собой снаряжение, диггеры поползли вперед, двигаясь друг за другом. Через несколько метров ход начал расширяться. Вскоре уже было можно подняться на ноги и не торопясь осмотреться. Они находились в сводчатом туннеле, облицованном красным кирпичом с характерной для конца XIX века «крестовой» кладкой. Ход шел вперед и упирался в стену, выложенную бутовым камнем. В стене был сделан небольшой пролом. Похоже, древние строители натолкнулись на еще более старый туннель.
Пролом вёл в длинную галерею, которая заметно отличалась от первого туннеля. Кладка тут была более грубой, камни покрыты сетью трещин и какого-то белесого налета: то ли плесень, то ли мох. И запах, странный слегка кисловатый, незнакомый. Галерея постепенно закруглялась и спускалась вниз, переходя в просторный зал диаметром около десяти метров. В центре зала – каменное возвышение, напоминающее алтарь. На стенах – необычные знаки и рисунки: изображение старца с кривой палкой в руках, у его ног – муравьи и вороны, вокруг – множество черепов и костей.
Из зала веером расходились в разные стороны ещё несколько ходов.
Диггеры медленно обходят зал, рассматривая древние рисунки и заглядывая в новые ходы. В одном из туннелей чувствуется движение воздуха, ощутимо тянет сквозняком, где-то рядом есть другой выход на поверхность. Внезапно в туннеле раздается шорох и странные звуки, похожие на глубокое дыхание и храп. Лучи фонариков бешено мечутся по стенам, выхватывая из тьмы большую темную фигуру, припавшую к полу и два красных широко расставленных глаза.
– Волкодлак! – испуганно вскрикнул один из диггеров и, бросив снаряжение, побежал к выходу их подземелья.
Обдирая в кровь локти, колени, спины они вдавливали друг друга в шкуродёр, пытаясь как можно скорее выбраться на поверхность. Ползший последним парень внезапно закричал и резко дернулся назад, скрывшись в темноте хода. Второй попытался вернуться назад, но что-то схватило его за ногу и стало тянуть. С трудом вырвавшись, превозмогая жгучую боль, он отчаянно заработал локтями и через несколько минут выскочил среди развалин особняка.
Уже совсем стемнело, и только рогатый месяц сумрачно смотрел вниз на две испуганные фигурки бегущие по ночным улицам Перми…
– Красивая сказка! – усмехнулся я, когда мой собеседник закончил свой рассказ.
– Это не сказка… – Малдер невозмутимо вытащил из пачки новую сигарету. – Подземный храм существует. И диггеры эти тоже существуют, один сейчас в дурке лежит, другой, которому ногу порвало, в Москву уехал, говорят – спился…
– Так в чём же проблема? Берём снаряжение, фотоаппараты и идём!
Малдер отрицательно мотнул кудрями:
– Единственный известный ход завалили ПГСом сразу же после этого случая…
– И что же, нет других ходов?
– Есть, но мы их не нашли. Должны быть… – диггер задумчиво стряхнул пепел себе под ноги и снова затянулся дымом. – Я слышал, что купеческие ходы конца XIX века в некоторых местах пересекаются с древними языческими туннелями.
– Значит, если мы хотим найти подземный храм, нам нужно искать купеческие ходы? Ну так вы же диггеры! Что есть на примете?
– О старых ходах мы только знаем, но еще ни один не нашли… В основном по бомбарикам ходим.
– Ясно всё с вами! Будем искать…
Информацию о подземных ходах найти оказалось не так просто. Целая неделя поисков в архиве ГАПО (Государственный архив Пермской области) не дала никаких результатов, словно кто-то сознательно изъял все документы, относящиеся к подземным коммуникациям. Удалось найти лишь одно упоминание о купеческом гужевом ходе – подземном туннеле, по которому с берега Камы на подводах доставляли сырьё. Ход принадлежал нескольким купцам, соединяя подвалы их магазинов и обеспечивая незаметный подвоз товаров. Туннель был достаточно просторным – по нему свободно проходила подвода с лошадью. Известен случай, когда ось подводы, перевозившей по гужевому ходу бочки с пивом, переломилась, бочки упали и покатились обратно к Каме, подавив нескольких рабочих.
Однако, недостатка не было в легендах, мифах и слухах. Общая картина была такой: в районе набережной существовало, по крайней мере, пять порталов, ведущих в гужевые ходы. Больше мифов удалось собрать у подземном ходе, который шел под улицей Сибирской в Центральный гастроном (в начале XX века там располагался самый крупный в городе книжный магазин), затем под ресторан «Space Jam» и далее в старый пивзавод, построенный в 80-х годах XIX века. Другие ходы шли в город со стороны речного вокзала.
Сами диггеры рассказали несколько необычных историй о том, как под землей в районе Мотовилихи в старых заброшенных шахтах они несколько раз встречали огромную белую бесхвостую крысу. Каждый раз она преграждала им дорогу, когда они пытались найти подземную базу разбойников. Упоминания о «лихих мужиках» в изобилии встречались в документах ГАПО. В этом районе в конце XIX века шалила банда Лбова, поймать которую очень долго не могли. Каждый раз они скрывались в старинных ходах. Краеведы рассказывают о подземных залах, выложенных коврами, в которых лихоманы хранили награбленное добро. Часть мужичков изловили в 1905 году, но тайна их сокровищ так и не была раскрыта. Местные кладоискатели до сих пор не оставляют надежду разыскать тайник разбойников.
Мотовилиха вся изрыта шахтами, общее число которых по разным оценкам колеблется в районе цифры 600. Исследовать их очень опасно, почва в этом районе представляет собой глинястые песчаники, обладающие большой подвижностью, выбраться из под такого оползня живым нет никаких шансов.
Не исключено, что горняки могли находить входы в старые языческие туннели, но нам не удалось найти никаких упоминаний об этом. Лишь скупая запись о том, что во время закладки в 1723 году Перми на месте речного вокзала стоял монашеский скит и деревянная двухметровая фигура какого-то древнего божества, говорили о святости этого места.
Из всех объектов, информацию о которых удалось собрать, наиболее доступным казался пивзавод, подвалы которого можно было обследовать в поисках сохранившихся гужевых ходов. И если Малдер был прав, двигаясь по ним в сторону Камы, мы могли найти и вход в древний языческий храм.
По наклонной доске, приставленной к стене дома, забираемся в окно, расположенное примерно в 2,5 метрах от земли. Переваливаемся через сгнивший подоконник, рассыпающийся в коричневую труху, и оказываемся внутри старинного четырехэтажного здания, построенного в конце XIX века. Раньше тут располагался пивоваренный завод, поставлявший более десятка сортов вкуснейшего пива в города Пермской области и далеко за её пределы.
Оглядываемся…
Над головой – двенадцать метров пустоты. Всё что могло сгнить и истлеть – сгнило и истлело. Дерево превратилось в труху, осыпавшись вниз и обнажив почерневшие от времени изломленные и треснувшие балки перекрытий. Сквозь огромные прорехи в крыше видно небо. По остаткам шифера раскатисто топают голуби, любопытно заглядывая вниз на непрошеных гостей.
Под ногами – потрескавшийся бетонный пол, усыпанный трухлявыми досками, какими-то коробками, строительным мусором, штукатуркой, обломками старого оборудования. В некоторых местах виднеются провалы и пробоины, ведущие в подвал. Но они слишком малы, чтобы можно было в них протиснуться. Колонны и стены облупились до кирпича, оголив «крестовую» кладку.
Грин осторожно, стараясь не шуметь, подходит к опрокинутому железному шкафу, приподнимает лист фанеры и кладет внутрь рюкзак с чистой одеждой, знаками предлагая нам сделать то же самое. Подходим к Грину, который уже успел достать шахтерский фонарь, прикрепляя его ремнем к голове. Под ногами трещат осколки шифера. Со двора доносятся мужские голоса. Кто-то подходит к заколоченной двери, ведущей во внутренний двор, в котором теперь расположена частная автостоянка. Мы рассыпаемся в разные стороны, укрывшись в тени колонн. Человек несколько секунд стоит у двери, очевидно пытаясь рассмотреть, что творится внутри, потом мы слышим его удаляющиеся шаги. Двигаться нужно тише, ещё не стемнело и на улице много людей.
В воздухе витает какой-то неприятный сладковатый запах, знакомый и в то же время жуткий. Источник его находится у одной из колонн – дворняга средних размеров, худая, плешивая, мертвая… Задумчивая зелёная муха медленно ползает по её носу.
– В прошлый раз её тут не было. – Говорит Малдер, направляясь в дальний полутёмный угол здания. – Видимо, уже после нас пришла и издохла.
– Нас же тут всего два дня не было, а уже вон как попахивает, – возражает Грин, отходя в сторону брезгливо потирая нос.
– Так ведь – жара! – лаконично бросает через плечо Малдер, останавливаясь над небольшим проломом в бетонном полу.
Во время прошлой вылазки диггеры аккуратно расширили лаз, выбрав для него очень удачное место: прямо над чёрным зевом пролома из стены торчит металлический набалдашник, за который очень удобно цепляться руками при спуске и подъеме. Достаю гологеновый фонарь, переделанный из лампы-подсветки от видеокамеры. Яркий, почти дневной свет разрывает подвальную тьму в клочья, не оставляя ни одного не освещённого уголка. Внизу набросаны ящики, арматура, множество пустых полиэтиленовых бутылок, сорванные с петель двери, какой-то непонятный мусор и… развалилась светло-коричневая псина с тревогой косящаяся на нас и с десяток черных пищащих комочков, тыкающихся в её отвислое брюхо. Спускаться вниз бессмысленно: собака лежит прямо под проломом, обойти её, не потревожив, не удастся. Наверняка она поднимет шум, защищая своих щенков. Привлекать лишнего внимания нам не хотелось.
– Может в неё бросить чем-нибудь. – Предложил Молодой, заглядывая через моё плечо вниз. – Испугается и уйдёт…
– Она щенков не бросит. Гавкать будет. – Роман достал пачку сигарет, присел на дверь, брошенную кем-то на пол, закурил. – Попробуем верхом пройти…
Под «верхним путем» подразумевался проход на втором этаже, к которому вела водопроводная труба. На неё можно было взобраться лишь осторожно вскарабкавшись вверх по прислонённым к стене доскам, потом подтянуться на руках и пройти метра два до входа в коридор. К такому акробатическому трюку я, честно говоря, был не готов.
Грин тоскливо вздохнул, сбросил с себя лишнее снаряжение и начал медленно подниматься вверх. Доски под его тяжестью скрипели и потрескивали. Схватившись на трубу, он взобрался на неё, придерживаясь руками за торчащие из стены обломки арматуры, добрался до прохода. За ним последовал Костя. Проход закрывала решётчатая дверь, но кто-то уже успел проделать в ней дыру, выгнув внутрь прутья.
Мы отправились обследовать стены и пол в поисках других входов в подвал. Несомненно, они были, но нагромождение мусора на полу не позволяло увидеть их. На противоположной стене Малдер нашел небольшое арочное окно, заколоченное изнутри досками. Попробовали расшатать его. Доски поддавались усилию, но, прогибаясь внутрь, гулко упирались в какое-то препятствие. Выбить доски без шума было невозможно, и нам пришлось оставить этот вариант проникновения в подвал.
Вернулись к пролому и начали светить вниз фонариками, стараясь напугать и отогнать собаку. Она лишь беспокойно ворочалась, а щенки испуганно пищали. Прямо напротив неё в стене был виден вход в какой-то коридор, наполовину загороженный горизонтально перевёрнутой дверью. Снизу послышались голоса и в коридоре замелькали лучи фонариков. Рома и Грин нашли обходной путь в подвал, спустившись со второго этажа по лестнице.
Близкий посторонний шум совершенно растревожил собаку. Она подняла голову и испуганно начала озираться. Роман осторожно высунулся из коридора, покачал дверь. Неожиданно для всех нас псина медленно поднялась, бросив щенков, и потрусила вглубь подвала.
– Спускайтесь, – зашептал снизу Грин, выбравшись из коридора вслед за Ромой, – она ушла!
Молодой лёг на живот и свесился вниз, ища фонариком собаку, но она куда-то спряталась. Оставшись одни, щенки стали пищать сильнее, тыкаясь друг в друга в поисках материнского тепла. Ползать они ещё не умели, родившись, видимо, совсем недавно, и казались совершенно беспомощными.
Мы осторожно спустились вниз, аккуратно обошли щенков и оказались в подвале. Мусора тут было ещё больше чем наверху, но двигаться можно было уже смелее, не опасаясь быть услышанными. Весь пол был завален полными и пустыми бутылками с минеральной водой «Снеги», которые неприятно хрустели под ногами.
От старинного хода нас отделял лишь десятиметровый «шкуродёр», по которому нужно было проползти. Давным-давно, когда завод действовал, это был туннель, соединяющий подвал с системой подземных ходов. Но теперь он был засыпан почти до самого верха землей, штукатуркой, досками, обрезками труб. Оставалась лишь небольшая щель между насыпью и потолком туннеля.
Первым в щель протиснулся Роман, толкая перед собой рюкзак со снаряжением. Мы пытались светить ему вслед. Несколько раз шаркнув спиной по бетону, зацепившись за торчащие из насыпи трубы, он без особых приключений преодолел «шкуродёр», скатившись в земляную воронку на другом конце щели. Дальше можно уже ползти на четвереньках. За ним последовал Грин, потом я. Лаз оказался несколько тесноват, и я отметил для себя, что довольно сильно расслабил физическую форму за последние два года. Перемазанный землей и известкой я вывалился по другую сторону лаза, скатившись вниз по земляной насыпи. Встал, отряхнулся, включил гологенку и замер…
Теоретически я готов был это увидеть, но практически всё оказалось несколько иным, реальным, ощутимым и зримым. Документы, с которыми мне пришлось столкнуться в ГАПО, работая над темой Пермского Тюремного замка, рассказывали о системе подземных гужевых ходов, которые вели под некоторые крупные магазины и заводы. Они позволяли купцам без особых помех доставлять сырье и товары с пристаней на берегу Камы в свои склады. Ходы делались достаточно большими, чтобы по ним могла пройти лошадь, запряжённая в телегу. По другим данным, гужевые ходы использовались для скрытной перевозки контрабандных товаров.
Мы стояли в просторном сводчатом туннеле, выложенным красным кирпичом. Слева и справа в стенах темнели ниши заложенных боковых ходов.
– Что-то тут не так. – Малдер задумчиво рассматривал заложенный портал, ведущий в неизвестный коридор или нишу. – По-моему, этот коридор длиннее, чем проход, находящийся за стеной…
Пару слов о том, что имел в виду Малдер. Подземный ход, в который мы проникли, сообщался с другим подвалом, расположенным за правой стеной. Проходы представляли собой низкие арочные своды около полутора метров высотой. Всего таких проходов было три. Все они были аккуратно заложены «пробками» толщиной в один кирпич. Довольно ненадежная конструкция в понимании бывалого диггера. Подвал, расположенный справа кто-то начал реставрировать и пройти в него можно было через цивилизованного вида дверь, пробитую в стене старинного хода. В стене соседнего подвала отлично были видны оконцовки проходов, только с этой стороны их грубовато заколотили досками. И вот тут то и таилась одна маленькая несуразица… Входов из хода в подвал было ТРИ, а выходов – ДВА…
– Давай шагами отсчитаем! – предложил Роман, и, не дожидаясь нашего ответа, встал спиной к стенке заложенного гужевика и уверенно двинулся в темноту, отсчитывая шаги.
В результате мы получили цифру 26, с которой отправились на сведение дебета с кредитом в соседний подвал. Дебет не сошелся с кредитом на 8 шагов…
Малдер начал разглагольствовать о том, что ему сразу показался странным первый проход, что его нужно «расковырять» и посмотреть, «что находится там внутри». Подобрав с пола обломок арматуры, мы аккуратно ткнули им в кирпичную кладку «пробки». Время и сырость размягчили раствор, соединяющий кирпичи. Они легко поддались нашим усилиям, и уже через пять минут мы раскидали по сторонам остатки маскирующей стенки. За ней открылось еще одно помещение до самого потолка засыпанное землей вперемешку с битым бутылочным стеклом. Между потолком и насыпью оставался крошечный воздушный мешок, сантиметров 10–15. Посветив в него яркой гологеновой лампой, мы убедились, что помещение имеет размеры около 4–5 метров в поперечнике. Пробраться в него было невозможно, слишком много земли пришлось бы вынуть. Да и не было уверенности, что затраченные усилия окупятся полученными результатами. Было непонятно, кому понадобилось засыпать это помещение, ведь оно располагалось в стороне от дороги, и строителям (или дорожникам) вряд ли могла помешать эта пустота в земле. У дальней стены была заметна арка прохода, ведущего в сторону Камы, проход не был заложен кладкой, но чтобы добраться до него, нужно было усердно поработать лопатой.
Заинтересовали осколки бутылок. При ближайшем рассмотрении они оказались необычно толстыми и тёмно-зелёными с утолщёнными донышками, имеющими вдавленные углубления размером около 10 см, напоминая старинные винные бутылки. Они были вкраплены в насыпь в таком количестве, что напрашивалась мысль: строители завалили помещение землёй вперемешку со старыми бутылками, склад которых мог располагаться в этом же подземелье.
Невольно вспомнился рассказ моего приятеля о том, как во время рытья канавы под канализационный трубопровод где-то в этих местах рабочие наткнулись на подземный склад с винными бутылками, запечатанными сургучовыми печатями. Успели опробовать один ящик, после чего прибыло начальство, устроило работникам грандиозный разнос, найденное зелье («весьма недурственное!» – по словам одного из участников этих событий) вывезло в неизвестном направлении. Подвал было приказано завалить и запечатать. Уж не об этом ли помещении рассказывал мой друг?… Ещё он вспомнил, что из подземного склада вёл куда-то ход, но они не успели его обследовать, соблазнившись на мощный отвлекающий фактор.
Центральный гужевой ход также был заложен кирпичной пробкой. Мы попытались разобрать часть стены, но за ней оказался насыпной грунт вперемешку с гравием. В стену уходили старые трубы, сливной желоб и другие коммуникации, свидетельствовавшие о том, что ход должен продолжаться в сторону Камы.
Искать тут больше нечего, без специального снаряжения раскопать ход невозможно, да и не было уверенности, что дальше не стояла «пробка».
Однако, факт того, что мы вычислили гужевой ход сначала теоретически, а потом смогли найти его, обнадеживал и давал надежду, что могут существовать незапечатанные ходы, которые бы привели нас к капищу.
Телефонный звонок вернул меня в состояние реального мира, вырвав из зыбкой полудремы, в которой я находился последние полчаса, тупо уставившись в монитор и пытаясь отыскать ошибку в разрабатываемой программе. Наркотическое зелье в ласковым называнием «Nescafe» неожиданно закончилось, и я был вынужден периодически впадать в спячку.
– Слушаю! – я пытался придать голосу бодрые интонации, но этого не получилось.
– Привет, это Олег Тихонов! Тут новость есть…
– Угу… – свободной рукой я тёр переносицу и уголки глаз, пытаясь заставить свой мозг заработать с должным процентом КПД. – Слушаю!
– Тут одна фирма по улице Кирова старый дом купила. Начали ремонт делать, нашли люк в полу, вскрыли его, а там внизу огромный подвал затопленный. Сейчас воду уже откачали, приводят подвал в божеское состояние. Они там какой-то ход нашли. Тут дело такое… Они сами побаиваются его разведывать, мало ли что… Нужно сходить посмотреть. «Добро» они уже дали. Я подумал, тебе это будет интересно. Телефончик будешь записывать?…
Эта информация единым тяжелым комом упала в моё подсознание и постепенно пузырьками отдельных слов начала всплывать вверх, окончательно приводя меня в чувство. «Старый дом»… «Подвал»… «Ход»…
– Конечно! – я уже держал наизготовку ручку. – Пишу!
Олег продиктовал мне название фирмы, контактные телефоны и имя человека, с которым мне следовало пообщаться, чтобы получить разрешение на осмотр подвала. Новый ход и новый шанс подойти ближе к разгадке тайны капища Чернобога. Если гужевой ход шел в сторону Камы, он мог вывести нас на более древние туннели.
Завернув за угол здания, мы оказались во внутреннем дворе фирмы. К стене примыкал бетонный колпак, скрывающий вход в подвал.
– Мы его недавно пристроили. – Поясняет Виктор, главный инженер фирмы. – Раньше этого входа вообще не было…
– А как же вы спускались в подвал? – интересуюсь я.
– В первый раз мы через люк в полу спустились. Там воды было под два метра. На стенах до сих пор след сохранился, который показывает её уровень. Насосом почти два месяца воду откачивали, сливали её прямо на улицу. У нас и сейчас насос работает, подтапливает постоянно…
Спускаемся по лестнице и через искусственный пролом попадаем в старинный подвал. Пролом сделан на высоте около полутора метров над полом подвала. Чтобы удобнее было спускаться вниз, рабочие соорудили аккуратный деревянным помост и широкие ступени. Из лестницы торчит почерневшая и вспузырившаяся коррозией фигурная колонна, подпирающая несущую потолочную балку.
– Такие колонны есть в каждом зале. – Виктор останавливается и поглаживает рукой бугристый металл. – Мы пытались их реставрировать. Очищали от ржавчины, но через несколько дней они снова начинаются буреть. Эту вот колонну отчистили и покрыли лаком. Посмотрим, насколько её хватит…
– Залов?… – переспросил я. – Сколько же тут помещений?
– Подвал состоит из шести больших залов. С каждой стороны коридора располагаются по три зала. Общая площадь подвала около пятисот квадратных метров…
Спускаемся по деревянной лестнице и наконец-то оказываемся на каменном полу старого подземелья. Делаем ещё несколько шагов и попадаем в длинный сводчатый коридор, тянущиеся метров на пятьдесят. Коридор разделен на три большие секции, четко обозначенные арочными кирпичными утолщениями на потолке. Из каждой секции влево и вправо ведёт скруглённая в верхней части широкая дверь. В полу каждого зала сделан круглый глубокий люк, из которого в центральный зал тянутся лотки дренажной системы. Из центрального люка большой дренажный лоток ведет в сторону дальней стены, в которой мы замечаем пролом, ведущий в полузаваленный ход!
Он тоже оказывается заваленным землей вперемешку с досками. Из завала выступает сруб то ли старинной провалившейся избы, то ли опор гужевого хода. Земля в завале неоднородна: глина перемешана с черноземом и гравием. Ход идет под улицу Кирова и дальше в соседние дома.
По документам, найденным в ГАПО, это здание в начале XX века принадлежало польскому купцу Поклевских-Козелу. В подвале этого дома он производил вино, пиво и содержал небольшой асбестовый цех. К документам была приложена жалоба его соседа в городской Совет о том, что «купец Поклевских-Козел ведет свои подземные строительства крайне небрежно, в результате чего разрушаются мои надворные постройки». Но подвал не выходил за границы дома и не мог быть причиной возможных обвалов земли. Может быть, речь в документе шла о соседнем доме, расположенном через дорогу, которым также владел Поклевских-Козел и именно туда шёл ход.
После недолгих уговоров новые хозяева разрешили осмотреть нам здание, нисколько не удивившись нашему интересу подземными сооружениями.
– Так у нас под всем домом подвал здоровенный! – обтирая замасленные руки ветошью рассказывает прораб насосного цеха, расположенного в этом здании. – Там затоплено всё и глубоко очень. А под одним из цехов плавает старый катер.
Видя наше недоумение, он поясняет.
– Здоровенная деревянная лодка с будкой. Непонятно как ее туда затащили! Два года назад у нас перед входом земля обрушилась в какой-то ход, мы туда три «Камаза» с ПГСом спустили, но по нему лодку не протащишь. Да вы можете сами спуститься и посмотреть, мы туда мусор скидываем, можно на кучу встать и посветить…
Пол в цехах выложен большими кованными плитами с необычным узором. В центре каждого зала – небольшой круглы люк диметром около 40 см. Непонятно их назначение, для грузовых люков они слишком малы, для вентиляционных – слишком неудобно расположены.
Прораб подводит нас к одному из люков, выкрываем его. Грин светит вниз – под нами в полутора метрах верхушка мусорной кучи, состоящей из металлической стружки, опила, обрезков металла. Грин осторожно спускается вниз, Малдер страхует его. Подземелье в точности напоминает то, в котором мы только что были, но затоплено и засыпано мусором. В глубине угадываются тени огромных бочек (в документах описывается подземное хранилище Поклевских-Козела, в котором держали сырье для изготовления вина и пива). Грин выбирается наверх, идем в другой зал. Грин снова спускается вниз. У дальней стены отчетливо виден открытый сводчатый ход, ведущей к Каме. Именно по нему и могли затащить в подвал катер для ремонта. Поклевских-Козел владел собственной пристанью и небольшим пароходством, поэтому версия о ремонте была вполне логичной.
Вода из подвала не уходила, хотя в сторону Камы должен был быть уклон около 5 градусов, значит в обнаруженном туннеле тоже стояла «пробка»…
Руки особиста заметно вздрогнули, когда он взял составленную нами карту подземных коммуникаций. Брови удивлённо поползли вверх:
– Откуда у тебя эта информация?! – каждое слово он произносил очень чётко, медленно с ударением, словно чеканя шаг.
Мне стало неуютно под этим буравящим взглядом. Я пожал плечами, отвернулся к окну и ответил:
– Открытые источники, личные изыскания, народная молва…
– Какие к чёрту источники! – мой собеседник досадливо махнул рукой. – Мы обработали все архивы, не должно остаться никаких упоминаний…
Он снова углубился в изучение карты, недовольно покачивая головой, и пробубнил себе под нос: «Кроты хреновы! Поразвелось вас тут, стрелять некому…»
Эта беззлобная фраза отставного офицера госбезопасности заставила меня поёжиться. Я понимал, что мы поступили достаточно опрометчиво, выставив на всеобщее обозрение результаты наших изысканий. Результат такой откровенности был предсказуем – официальные службы, ответственные за эксплуатацию подземных коммуникаций могли неожиданно вспомнить о своих обязанностях. Следствие их активности – уменьшение доступных точек проникновения в царство Аида.
Особист, по долгу службы, занимался ликвидацией и изучением старинных коммуникаций Перми, по крайней мере, так мне его представил мой коллега-журналист, организовавший встречу.
– Ты же знаешь, что наш город имел и до сих пор имеет оборонное значение. – Особист неожиданно оторвался от изучения карты. – Каждый завод в нашем городе исполняет определенную роль в системе ВПК. У каждого завода есть свои подземные цеха и сеть туннелей, соединяющих между собой заводы и некоторые другие объекты. Любой подземный объект входит в нашу сферу интересов, будь то старые туннели или современные объекты. Каждый объект может представлять потенциальную опасность со стороны террористов. По некоторым подземным коммуникациям можно пройти под всем городом, под основными торговыми центрами…
– Значит, существует карта подземных уровней Перми?
– Конечно существует!
– На неё нанесены старинные ходы?
– Часть из них на твой карте… Точно ты их обозначил! Ходили туда?
– Да, но они практически все завалены.
– Так и должно быть. Мы обработали все имеющиеся документы по подземным ходам, начиная с XVIII века. Старые ходы в большинстве завалены и заблокированы…
– Существуют старые туннели, созданные до основания Перми?
Особист пристально посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что я уловил в его взгляде удивление.
– Языческих ходов под Пермью нет! – отрезал он и дал понять, что наша беседа окончена. Нашу карту он забрал себе.
В нашем разговоре я ни разу не упоминал историю о трех диггерах, наших догадках о существовании подземного капища и о язычестве вообще. Вольно или невольно этот человек подтвердил факт – языческие ходы существуют, и о них знает кто-то еще…
В пятницу мы (я и Малдер) встретились с редакции газеты «Пермские новости» с собкором Алексеем Клочихиным. Он готовил по нашим изысканиям новостной материал, и ему необходимо было уточнить детали, имена и даты. После беседы он отозвал меня в сторону и протянул листок бумаги, на котором было записано имя и номер телефона:
– Это – верховный пермский шаман. Попробуй поговорить с ним о капище, возможно, он что-то тебе расскажет…
– А почему сам не хочешь? – поинтересовался я. – Это же реальная тема!
– Ну, вот если что-то у тебя получится, тогда и раскрутим «тему». – Улыбнулся в ответ Алексей.
С шаманом я встретился только в начале следующей недели. На шамана, в моем представлении, он походил мало. Мужчина средних лет, сухощавый, одетый в джинсы и рубаху навыпуск, коротко стриженый, спокойный. Вот только глаза были необычными. Когда он смотрел на меня, появлялось странное ощущение силы и необычайной мудрости, исходившей из них, казалось, он знает мое прошлое, настоящее и будущее, читая меня как открытую книгу.
– В районе Галереи с давних пор существовало языческое капище, другие – более мощное – располагалось в районе реки Мулянка. Христианские церкви часто строили на местах капищ в местах сосредоточения Силы. – Шаман словно знал, зачем я пришел к нему, хотя, возможно, Алексей просто успел ему позвонить и рассказать о моих интересах. – На территории будущей Перми много сотен лет существовал культ Чернобога и то, что вы ищете является его капищем – подземным храмом Чернобога. Позднее его стали неправильно называть Сатаной, хотя это совершенно разные сущности. Аналогичный храм осенью 2002 года раскопали в районе Гляденовского костища на Мулянке…
Шаман говорил о гляденовском святилище, открытом археологами Перми еще в XIX веке. В этом месте были обнаружены многочисленные культовые предметы, изделия местных мастеров, напоминающие произведения искусства Древнего Египта и Средиземноморья. Возраст святилища на Гляденовской горе относится, по оценкам археологов, от VI века до новой эры и до XVI века новой эры включительно. И лишь два года назад при раскопках, производимых на вершине горы, случайно было обнаружено, что Гляденовская гора представляет из себя многоярусное сооружение, напоминающее пирамиды древних египтян и индейцев майа. У подножия горы располагался монашеский скит, а вглубь вёл подземный ход наполовину заваленный.
– Выходы их подземных храмов часто прокладывали в сторону оврагов и рек. Вы не пробовали искать вдоль берега Камы? Сохранился, по крайней мере, один вход в районе самого красивого дома Старой Перми…
Такой дом действительно существовал и находился как раз недалеко от Галереи. Отстроенный вновь после сильного пожара в середине XIX века он до сих пор удивлял своей изысканностью и утонченностью.
– Не все стоит знать человеку, – шаман крепко жмет мне руку несколько необычным пожатием – слегка прихватывая запястье, – иногда нужно остановиться и не идти дальше…
Пройдя по путям несколько сот метров, сфотографировав по пути несколько отлично сохранившихся порталов, мы остановились напротив дома Мешкова.
Начинаем обследовать заросший кустарником склон, и буквально в двух шагах от железнодорожного полотна находим необычный бетонный колпак, заваленный мусором и насквозь проросший травой. Расчищаем его и под слоем прошлогодней засохшей травы, земли и мусора находим круглый лаз в квадратный вертикальный колодец, укрепленный позеленевшими от времени толстыми досками. Доски пробиты большими кованными гвоздями.
Малдер первым спрыгивает в колодец и начинает выбрасывать мусор и землю, быстро работая саперной лопаткой. Сняв верхний слой, находим небольшое пушечное ядро, покрытое бурыми пузырями ржавчины. Диггер опускается всё глубже, выбрав уже около метра земли. Я сменяю его в колодце…
Земля под моими ногами заколыхалась, я инстинктивно взмахнул руками, пытаясь ухватиться за стенки колодца, но не успел и полетел в темноту, осыпаемый грязью и мусором. Удар был достаточно ощутимым и болезненным. Потеряв равновесие, я упал на колени в жидкое месиво.
Метрах в пяти над головой послышался беспокойный голос Малдера:
– Ты там как? Живой?
– Угу! – падение немного оглушило меня, фонарик разбился. – Давайте как-нибудь вытаскивайте меня отсюда!
– Сейчас, чего-нибудь придумаем… – Малдер зашуршал наверху кустами.
– Только свет мне дай сначала!
Поймав фонарик, я начал осматриваться. Я находился в просторном арочном ходе, такие нам уже приходилось видеть раньше. Только свод и стены были облицованы не кирпичом, а потрескавшимся от времени бутовым камнем. Странный затхлый незнакомый запах. Сухой каменный пол. Грязь, в которую я упал, оказалась земляной пробкой, провалившейся под моей тяжестью. Ход шел в сторону Камы и в город, поворачивая к речному вокзалу.
Я двинулся вперед…
Ход начал заметно спускаться вниз. Идти стало легче. В свете фонарика на стене промелькнули какие-то необычные знаки и пиктограммы. Я остановился. В нескольких метрах впереди ход резко расширялся и… упирался с «пробку» завала. Свод в этом месте просел, треснул, засыпав проход обломками кирпича и глиной. Я был уверен, что капище расположено за этим завалом, я практически дошел до него.
Вернувшись назад, я дождался когда Малдер опустит веревку. Вместе мы обследовали завал, но разобрать его было невозможно, за многие десятилетия земля, глина и кирпич спеклись в единую монолитную массу, достаточно твердую для того, чтобы заставить гнуться саперную лопатку.
Сидя на бетонном колпаке колодца, мы прикидывали с Малдером наши шансы пробраться по ту сторону завала. Мы чувствовали, что капище Чернобога было совсем рядом, маня недоступной близостью.
Наших усилий было явно недостаточно. Необходимо было собрать команду, обследовать туннель, знаки, попытаться разобрать завал. Ранние дожди и холода непредсказуемо вмешивались в наши планы. Времени до сворачивания диггерского полевого сезона оставалось очень мало. Мой отпуск иссякал намного быстрее, чем я рассчитывал. Наиболее разумным решением было готовить экспедицию к весне следующего года, собрав за зимние месяцы необходимую информацию и оборудование.
Плата, которую нам следовало заплатить на Тайну Перми, была велика – испытание терпением…