VII. В Подмосковье – на формирование
…Ранним морозным утром полк был поднят по тревоге. Считанные минуты понадобились нам для того, чтобы построиться на заснеженном плацу со всем вооружением и снаряжением.
До этого дня подъемы по тревоге производились исключительно с учебными целями: проверка боеготовности подразделений и умения каждого из нас выполнять указанные команды, быстро и четко занимать свое место в строю в соответствии с боевым расчетом, умело действовать по различным вводным.
Обычно после них совершались марш-броски с выходом в «район сосредоточения» или «пункт сбора». Поэтому мы вначале подумали, что именно так и будет на этот раз, но вспомнили, что период обучения закончен и нам скоро предстоит отправляться на фронт. Зачем же нас подняли по тревоге?
– Все, ребята, настал и наш черед! – радостно воскликнули мы. – Ну, конечно же-на фронт! Наконец-то! Свершилось!
Командиры рот доложили начальнику штаба батальона о построении личного состава и когда через несколько минут на плац вышел и сам командир батальона, начштаба скомандовал:
– Батальон, смирно! Равнение на середину!
Комбат вызвал к себе ротных. Десять минут он инструктировал о чем-то офицеров. Мы же, вытянув по-гусиному шеи, тщетно пытались уловить хоть одно слово.
– Стать в строй! – приложил руку к головному убору комбат, а затем отдал указание начальнику штаба: – Личный состав – по подразделениям. Вооружение, имущество сложить на место!
Мы недоумевали, что могло стать причиной нашего подъема по тревоге? Нет, учеба здесь ни при чем. Что-то другое. Скорее всего, это было как-то связано с теми событиями, которые происходили в то время на фронтах, а в частности, под Сталинградом. Может, нас хотели послать именно туда, а затем передумали? Догадки не покидали нас.
7 ноября 1942 года в части состоялось очень важное мероприятие – митинг, посвященный 25-ой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Выступающие говорили о своей решимости сражаться с фашистами на любом участке фронта, отдать свои жизни ради победы над врагом. И это были не пустые слова – все мы чувствовали, что пока враг топчет нашу землю, наши жизни не принадлежат нам.
Затем мы слушали по радио репортаж о военном параде на Красной площади. Голос Левитана звучал как всегда торжественно и уверенно. Мы представляли себе, как, печатая шаг, шли вдоль трибуны войска и мощь нашей армии – боевая техника: танки, реактивные установки «Катюши», самоходные установки, автомашины с пушками и минометами на механической тяге.
Эвакуированные в восточные районы страны оборонные заводы к концу 1942 года не только полностью восстановили свои объемы производства, но и стали работать с многократным перевыполнением плана. В целом производство военной продукции в 1942 году по сравнению с 1940 годом на Урале увеличилось более чем в пять раз, в районах Западной Сибири – в 27 раз, в районах Поволжья – в девять раз.
Если же говорить о конкретных видах вооружения и техники, то увеличение их производства в ноябре-декабре 1942 года по сравнению с аналогичным периодом 1941 г. выглядело так: танков в – 2 раза (несмотря «на прекращение производства танков на Харьковском заводе в связи с эвакуацией, а также на Сталинградском заводе танкостроения), танковых дизель-моторов – в 4,6 раза, артиллерийских систем – в 1,8 раза, пулемётов – в 1,9 раза, винтовок – на 55% (несмотря на эвакуацию крупнейших тульских заводов, производивших стрелковое вооружение, крупных 120 мм минометов – почти в 5 раз, артиллерийских снарядов – почти в 2 раза, авиационных снарядов – в 6,3 раза, мин – в 3,3 раза (в том числе производство 120-мм мин возросло в 16 раз), реактивных снарядов – в 1,9 раза, авиабомб – в 2,1 раза, ручных гранат – в 1,8 раза, патронов нормальных и крупного калибра – более чем в 1,8 раза17.
Так отвечал советский тыл на призыв вождя Советского Союза товарища Сталина вооружить Советскую Армию передовой военной техникой.
Ровно год тому назад, когда враг стоял у стен Москвы, состоялся точно такой же парад. Теперь другая опасность нависла над нашей страной – фашисты под Сталинградом. И мы верили, что настанет час, и вся эта нечисть будет трусливо бежать не только с берегов великой русской реки – символа русского народа, нашей страны, но и с позором будет изгнана за ее пределы, как это когда-то было с Наполеоном.
Готовилось величайшее сражение на Волге…
8 ноября начались занятия в школе сержантского состава. Я был отобран для обучения в ней. Но, проучившись ровно месяц, мне пришлось прервать курс. И не только мне одному…
1 декабря 1942 года весь наш 300-ый стрелковый полк НКВД, а вместе с ним и школа сержантского состава были вновь подняты по тревоге, и мы в пешем порядке выдвинулись в направлении железнодорожной станции, той самой, на которую мы когда-то впервые прибыли. Там под парами уже стояли несколько составов, готовых в любой момент отправиться от перронов.
Приказом Наркома внутренних дел СССР №002642 от 03.12.1942 полки бригады были расформированы, бригада переформирована. Вместо трех полков в ее состав вошли «номерные» отдельные стрелковые батальоны. Отныне новые штаты выглядели так:
– управление бригады, штаб бригады, политотдел бригады;
– 226-ой отдельный стрелковый батальон;
– 227-ой отдельный стрелковый батальон;
– 228-ой отдельный стрелковый батальон;
– 229-ый отдельный стрелковый батальон;
– 230-ый отдельный стрелковый батальон;
– отдельный батальон боевого обеспечения.
Сразу же после переформирования, 13 декабря 1942 года во исполнение приказа НКВД СССР №0211 от 05.12.1942 года бригада в полном составе убыла в действующую армию под Сталинград в оперативное подчинение начальника войск НКВД по охране войскового тыла Донского фронта.
Первоначально было принято решение направить нас под Сталинград для пополнения знаменитой 10-ой дивизии войск НКВД. Об этом мы случайно узнали от офицеров. Но затем это решение было переиграно, и туда был направлен только офицерский состав, а остальная часть полка погрузилась в вагоны.
Итак, мы были снова в пути. В этот раз мы двигались в сторону Москвы.
Воинский эшелон – не пассажирский поезд, двигающийся строго по расписанию. Он может целый день идти без остановок, а на другой – «кланяться» каждому столбу, а то и вовсе простоять в тупике или на запасном пути – все зависело от того какова была категория или литер срочности эшелона.
В первую очередь в сторону фронта пропускали составы с боевой техникой, оружием и боеприпасами, затем – с личным составом воинских частей, направляемых на передовую для прорыва вражеской обороны противника или решения другой стратегической задачи. И только после этого – все остальные эшелоны.
В дороге мы были лишены даже самых элементарных удобств. А в зимнее время неизбежно появлялись хлопоты с заготовкой топлива для печек «буржуек». Тот уголь, который мы получили на путь следования, давно сгорел в жерле. По правилам, снабжением топливом, продовольствием в пути следования занимались военные коменданты станций. Но представьте, что творилось в их кабинетах, когда на основных и запасных путях скапливалось по несколько составов. И все начальники эшелонов требовали обеспечить их в первую очередь. Одним надо было продовольствие, другим – топливо, третьим – фураж для лошадей, четвертым…
И у каждого на руках – приказы вышестоящих штабов с требованиями пропускать эшелон в первую очередь.
А что делать, если состав остановился в чистом поле, да вдобавок ко всему должен простоять там несколько часов или суток? Где доставать там топливо? А зима брала свое, она не спрашивала, есть ли у тебя уголь или нет?
…На наше счастье, на подъезде к станции Старожилово, что в полусотне километров от Рязани, нам навстречу заходил товарняк с углем. Он встал бок о бок с нашим эшелоном. Удалось (по договоренности с «соседями») позаимствовать у них немного уголька и запастись им на весь оставшийся путь следования.
500-километровый перегон от Тамбова до Москвы мы, по нашим подсчетам, должны были преодолеть за полтора суток. Но наши хозяйственники выдали нам сухой паек на трое суток, и мы вначале подумали, что произошла ошибка. И только потом стало ясно, что ошибки не было. Все было рассчитано точно. Следовательно, на станцию назначения мы должны были прибыть к исходу третьих суток.
Стоял декабрь 1942 года. Советские войска, проведя успешно контрнаступление под Сталинградом, готовились ко второй части Сталинградской наступательной операции.
Разгромив противника, прикрывавшего фланги ударной группировки – румынских 3-ю и 4-ю армии, – войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов развили наступление по сходящимся направлениям на Калач, Советский, где они окружили 22 немецко-фашистских дивизии.
Войска противника предприняли попытку деблокировать окруженную группировку, но были разгромлены в ходе Котельниковской операции. Затем последовала операция «Кольцо» войск Донского фронта, когда в ходе ее остатки 6-ой немецко-фашистской армии во главе с ее командующим – генерал-фельдмаршалом Ф. Паулюсом-91 тыс. человек – сдались в плен.
Туда, в самое пекло Сталинградской битвы и шли непрерывным потоком эшелоны с оружием, боеприпасами, техникой и живой силой. Вне всякой очереди.
Естественно, наш состав с «необстрелянными», вчерашними школьниками, продвигался значительно медленнее, чем остальные и ждал своей участи, пока другие, более нужные, на больших скоростях проносились мимо нас.
– Ну что, Володя, отогрелся? – подсел к Воронину его друг Миша Кузнецов. – Бери-ка в руки двухрядку и сыграй нам что-нибудь повеселей, а то некоторые из нас уже в спячку ударились. Разбуди их!
Приятно дышала жаром «буржуйка», заправленная дармовым углем от души. А что для солдата надо? Чтобы был сыт, одет, обут и всегда в тепле. И еще немного песен в грустные минуты.
Дважды Воронину повторять не надо было.
– На солнечной поляночке
Дугою выгнув бровь,
Парнишка на тальяночке
Играет про любовь. —
послышались слова первого куплета. Ее сразу же узнали бойцы и подхватили:
– Про то, как ночи жаркие
С подружкой проводил…
После фатьяновской «Поляночки» спели «Синий платочек», «Моя любимая», «Три танкиста».
Конечно, слово «спели» звучало громко, так как многие не знали еще полностью слов всех песен, оттого солировал только Володя, а остальные только подхватывали припев.
Все удивлялись, откуда он их столько знал? А секрет был прост: Воронин, будучи очень любознательным по натуре человеком, и к тому же, обладая хорошей музыкальной памятью, не оставлял без внимания ни одну понравившуюся ему песню или мелодию, которые он слышал по радио или в исполнении кого-либо из бойцов.
Он записывал их на обрывках бумаги, а потом воспроизводил на слух по памяти, посвящая разучиванию песен несколько вечеров подряд.
…На третьи сутки, как и было запланировано, эшелон прибыл на станцию Дедовск – городок в 38 километрах от Москвы, получивший этот статус за год до войны.
Здесь мы влились в 237-ой Отдельный стрелковый батальон 23-ей бригады внутренних войск НКВД.
23-я Отдельная стрелковая бригада внутренних войск НКВД СССР была сформирована тем же приказом, что 21-я бригада.
Командиром бригады был подполковник Лускатов Б. Ф. (1942—43 гг.), военным комиссаром бригады – старший батальонный комиссар Клигман П. В., начальником штаба бригады – майор Медведев Серафим Федосеевич. Впоследствии бригадой командовали подполковник Тагинцев Андрей Федорович (1943 г.) и полковник Алексеев Александр Александрович (1943—1945 гг.).
Первоначально в состав бригады входили управление бригады, штаб бригады, политотдел бригады (г. Загорск) и 2 стрелковых полка: 306-ой (г. Загорск), 307-ой (г. Александров).
В июне-июле 1942 года в состав бригады был включен вновь сформированный 308-ой стрелковый полк внутренних войск (ранее – Московский мотострелковый истребительно-диверсионный полк Управления НКВД г. Москвы и Московской области). В середине июля 1942 года 308-ой полк выведен из состава бригады. Бригада в составе 306-го и 307-го полков передислоцирована на Дон в полосу Воронежского фронта.
Приказом НКВД СССР №002518 от 15.11.1942 г. бригада была переформирована по новым штатам:
– управление бригады, штаб бригады, политотдел бригады;
– 236-ой отдельный стрелковый батальон;
– 237-ой отдельный стрелковый батальон;
– 238-ой отдельный стрелковый батальон;
– 239-ый отдельный стрелковый батальон;
– 240-ой отдельный стрелковый батальон;
– отдельный батальон боевого обеспечения.
С 14 августа 1942 года по 18 декабря 1943 года, а затем с 30 марта 1944 года по 11 января 1945 года 23-я стрелковая бригада внутренних войск НКВД СССР входила в состав Действующей Красной Армии, имела условный номер – войсковая часть полевая почта №59814.
Бригада выполняла задачи по несению гарнизонной службы, части и подразделения бригады по месту дислокации принимали участие в охране внутреннего правопорядка, выполняли задачи по охране войскового тыла Воронежского, Западного, 3-го Украинского фронтов, участвовали в борьбе с разведывательно-диверсионными группами противника, с марта 1944 года с вооруженными западно-украинскими отрядами УПА-ОУН, с мая 1944 года бригада в Румынии несла гарнизонную службу, отдельные подразделения и снайперские команды бригады принимали участие в боевых действиях на передовой линии фронта.
На этом процесс формирования частей и подразделений бригады не закончился. Окончательно наш 237-ой стрелковый батальон был сформирован чуть позже, но к этому времени он уже существовал как боевая единица чуть больше года и имел основательные боевые традиции.
Как было записано в историческом формуляре части, основными кадрами формирования 237-го ОСБ ВВ НКВД явились: 2-ой оперативный батальон 197 полка промышленных войск НКВД 11 стрелковой дивизии, впоследствии – 15-ой стрелковой дивизии ВВ НКВД, состоящей из кадрового состава полка и запасников, призванных Московским РВК.
Формирование части закончилось 15 декабря 1942 года и она получила наименование: «237-ой Отдельный стрелковый батальон внутренних войск НКВД, находясь в составе 23-ей стрелковой бригады ВВ НКВД».
В июне 1942 года, занимаясь охраной Московской зоны от проникновения вражеской агентуры, борьбой с дезертирством, поддержанием революционного порядка и режима военного времени, части охраняли Волоколамский сектор.
Служебная деятельность гарнизонов, дислоцирующихся в г. Дедовск, на ст. Крюково, Нахабино, д. Тимошкино, в целом складывалась из прочески местности, лесных массивов, производства облав в населенных пунктах, поездах, следующих на Москву по Ржевской и Октябрьской дорогах; службы контрольно-пропускных пунктов на грунтовых и шоссейных дорогах; высылки разведывательно-поисковых групп, установки засад…
Непосвященному читателю, наверное, режет слух слово «облава». Оно ассоциируется с карательными операциями, проводимыми фашистами в годы войны в оккупированных городах и селах, лесных массивах, в которых находились партизаны. От того-то и веет от него чем-то поганым, мерзким, противным.
Но тем не менее, слово «облава» в словаре русского языка С. И. Ожегова объясняется так: «Облава – оцепление места, где находятся или могут находиться преследуемые лица, с целью их поимки».
Поэтому ничего необычного в этом слове нет. Именно так, в соответствии с его истинным значением, при строгом соблюдении принципов социалистической законности и действовали воины-чекисты.
Кстати, участие воинов-чекистов в борьбе с фашистской агентурой противника в годы Великой Отечественной войны сыграло немаловажную роль в обеспечении успеха в боевых действиях частей и соединений Красной Армии.
Вот что писал в своей книге «От первого дня до последнего» ветеран пограничной службы, исследователь истории Пограничных войск РФ, профессор кафедры гуманитарных дисциплин Российской таможенной академии полковник Юрий Григорьевич Кисловский: «С началом войны гитлеровский разведывательные органы резко активизировали подрывную деятельность на территории СССР. Заброшенные в тыл советских войск, агенты занимались шпионажем, диверсиями, сеяли панику среди беженцев и местного населения, пытались деморализовать наши войска.»18
Об этом сообщала 27 июня 1941 года газета «Правда»: «Население учится распознавать врага, как бы он не скрывался. Уже известны случаи, когда фашистские аэропланы с изображением красной звезды спускались над советской территорией и расстреливали из пулеметов мирных жителей. Известно также, что гитлеровские парашютисты наряжаются в милицейскую одежду. Население горит ненавистью к гнусным убийцам и захватчикам и готово оказать частям Красной Армии любую помощь».
Словно развивая эту мысль, Ю. Г. Кисловский далее продолжал: «Не оставили своих гнусных попыток посеять зерно недоверия, страха фашисты и потом, на всем протяжении войны.
Враг делал на деморализации частей Красной Армии и местного населения тыловых районов особую ставку. Это было частью его психологической войны против СССР. Все это требовало от руководства страны экстренных и действенных мер противодействия. Поэтому 25 июня 1941 года Совет народных комиссаров принял постановление, согласно которому на пограничные и внутренние войска НКВД возлагалась охрана тыла Красной Армии.
Перед ними ставились задачи: «…обеспечить надежную охрану и защиту тыла войск от происков врага; ведение борьбы со шпионажем и диверсантами; охрана штабов, узлов связи и коммуникаций».
Это потребовало структурной перестройки войск, овладения чекистскими методами борьбы и высокой бдительности… Борьба с врагом, разведкой противника, диверсантами, пособниками фашистов стала в дальнейшем основой служебно – боевой деятельности пограничных и внутренних войск…
В ходе битвы под Москвой армейские чекисты и пограничные войска, несшие службу по охране тыла Западного фронта, задержали и разоблачили 1000 фашистских агентов»19.
Выполнением этих задач и занимались бойцы 237-го ОСБ ВВ НКВД в Подмосковье, а затем в Смоленске.
Конец ознакомительного фрагмента.