В выпускном десятом классе учиться было очень тяжело. Тяжело не в плане учебы, а в плане того, что было с этой учебой сопряжено. Знаний, полученных в школе, не хватало для поступления в высшее учебное заведение – вступительные экзамены были гораздо сложнее школьной программы. К тому же все предметы были обязательными и приходилось зубрить ненужные, даже если ты определился, где учиться дальше. Три раза неделю Дашка ходила на подготовительные курсы, надеясь, что аттестат с отличием даст ей возможность сдать при поступлении в ВУЗ только один экзамен.
До конца существования комсомола, как общественной организации молодежи, оставалось еще два года. Если тебе нужна была хорошая характеристика, ты должен был быть и был комсомольцем, что налагало на тебя дополнительный круг обязанностей и позволяло учителям относиться к тебе с большей строгостью. Для рядовых комсомольцев, не принадлежавших к элите райкомов или горкомов, комсомол сводился к ежемесячной уплате взносов и регулярным отчетам о проделанной общественной работе.
Дашка была членом комитета комсомола школы. Сверхблаг это членство не приносило. Но, всю пионерскую жизнь бывшая командиром отряда, Дашка хорошо усвоила, что более высокое общественное положение, пусть даже формальное, дает преимущества – всегда лучше быть наверху, чем внизу, всегда лучше обладать властью и в результате иметь больше шансов самой распоряжаться своей судьбой. За свою активность, выражающуюся в том, что Дашка отвечала за организацию общешкольных празднеств, она умудрилась попасть в непонятно существовавшую ли на самом деле «Ленинскую книгу», в которую заносились имена наиболее активных и достойных комсомольцев. Никакого поощрения Дашка не получила – считалось, что сам факт попадания в книгу был гораздо лучше любой денежной премии. Материальное стимулирование вообще отсутствовало. Если ты что—то сделал хорошо – хорошо ли учился, дальше всех прыгнул или больше всех сдал макулатуры, тебе торжественно давали грамоту – листок бумаги с большим изображением Ленина и красного знамени, по центру листка скромно перечислялись твои заслуги. Если ты уж очень отличился, то давали грамоту почетную или две грамоты в зависимости от наличия необходимых грамот в школе.
Самым тяжелым было то, что, несмотря на провозглашение демократии, в школе в отношении учителей к ученикам ничего не изменилось. В духе перемен учителям пришлось заговорить о правах школьника, но это не мешало им при любом удобном случае по излюбленной привычке показать школьнику, что он никто и зависит целиком и полностью от того, что учитель, о нем думает. Дашке с удивлением привелось наблюдать картину, как историчка, после лекции о недостатках авторитарного стиля руководства, подошла к одной из учениц, схватила ее за волосы, чтобы увидеть, есть ли на ее ушах сережки, и, убедившись, что есть, быстренько эти сережки с нее сняла.
Самой неожиданной новостью для десятиклассников стала отмена выпускного экзамена по истории. Было непонятно, какую историю нужно учить и сдавать: ту, где «партия – наш рулевой» и «дело Ленина живет и побеждает», или другую, про которую только-только начали говорить и писать в газетах. Экзамен заменили на собеседование, в ходе которого группа учеников должна была выразить свое согласие с происходящим и недовольство прошедшим. Это было несложно, но экзамен по истории вдруг оказался самым запоминающимся. Потому что к экзамену Дашку готовил отец, разговаривая с ней на разные темы и отвечая на вопросы. Не про политику, а про то, как жизнь устроена. А она в свою очередь пересказывала все Марине и группе дружественных одноклассников. В назначенное время с цветами в руках они зашли в кабинет истории, и даже самый оболдуйский двоечник смог выступить и получить вполне заслуженную тройку и одобрение экзаменационной комиссии.
Был еще один важный момент, который Дашка поняла значительно позже. Все, что происходило в школе именно с ней и что происходило в школе в целом, воспринималось как само собой разумеющееся. Так устроен мир – ты каждый день встаешь и идешь в школу и жизнь в школе именно такая, какая есть. Ты просто каждый день встаешь и идешь в школу – причем не просто идешь, а даже не думаешь о том, что в школу можно не идти.
Школьная жизнь создавала опыт несамостоятельного мышления, из которого выбраться было очень трудно. Учитель математики доказывал за тебя теорему. Учитель химии проводил показательный опыт. Учитель истории согласно учебнику заставлял поверить, что в таком-то году прошло такое-то событие и имело оно такое-то историческое значение. Даже учитель географии не отставал – хотя не имел ни малейшего представления о странах, о которых рассказывал. Считалось, если ты учитель, ты по определению знаешь свой предмет и жизнь в целом лучше. От учеников требовалось сидеть тихо, слушать внимательно, зубрить по возможности и написать контрольные удовлетворительно. Неудивительно, что такая система передачи знаний не только не учила, но способствовала развитию иных навыков – обдурить учителя, списать со шпаргалки на экзамене, списать домашнее задание у успевающего ученика, подсмотреть в учебник при устном ответе и получить незаслуженно хорошие оценки.
Закончив школу, Дашка по пальцам могла пересчитать, что из учебы в школе запомнилось. Запомнилось, потому что знания были результатом самостоятельного, активного обучения, а не принятием на веру или зубрежкой того, что выдумали или написали другие.
Сочинение, написанное не как «реферат мудрых мыслей автора предисловия книги», а потоком мыслей собственных. Тема – Маяковский, объем – двенадцать листов школьной тонкой тетрадки. Комментарий учителя – «можно было более интересные стихотворения выбрать». Дашкина мысль – «я выбрала те, которые интересны для меня».
Пересказ «Соляриса» на одном из уроков. Своими словами, а не по обычной схеме «краткое описание событий, характеристика главного героя». Слушал, затаив дыхание, даже хулиган Прохнов. Двадцать пять минут полнейшей тишины в классе. Комментария со стороны учителя не последовало.
Алгебра с геометрией – давались настолько легко, что Дашка работала самостоятельно, опережая класс на пять-шесть заданий. Реакция учителя – ставила пятерки и хвалила, но согласно советскому подходу в обучении периодически выбивала из процесса, вызывая к доске или заставляя объяснить тему отстающему ученику. Мысль – «оставьте меня в покое, не мешайте».
Английский язык – вклад школы нулевой. Дашка учила язык два года на платных курсах, три раза в неделю по три часа. Дашка чувствовала, что английский ей понадобится. В первый раз осмелилась настоять на своем и потребовать, чтобы родители оплатили – удовольствие было не дешевое. До этого, чем Дашке заниматься, решала не она. Хочешь на танцы – пойдешь на музыку. Хочешь плавать – пойдешь на музыку. Что? Хочешь в английскую спецшколу? Пойдешь на музыку, так как возить тебя в спецшколу некому.
Школьные биология, химия, физика прошли мимо. Физику Дашка выучила на курсах подготовки в ВУЗ. Самым интересным был опыт выведения формулы, имеющейся во всех учебниках, но которую она забыла. Дашка потратила на формулу минут двадцать, исписала два листа бумаги и как Архимед воскликнула: «Эврика!».
От перипетий школьной жизни спасало чтение. Дома была огромная библиотека; за чтением можно было забыть про то, что тебя окружает. В третьем классе нужно было принести на урок любимую книжку. Дашка принесла «Таинственный остров» Жюля Верна. «Кто это такие взрослые книги читает? – спросила учительница. – Конечно, Светлова».
В книгах Дашку окружали путешественники, фантастические приключения и сказки народов мира. Пестрый котел человеческого разнообразия. В реальности одинаковые школьные дни шли один за другим: учи уроки – веди себя правильно – помогай другим – будь хорошей девочкой. Выходом в мир иной были путешествия за границу (повезло), вольные пионерские лагеря (тоже повезло) и поездки в деревню к родственникам (без родителей).
Но всю жизнь за книгами проводить не будешь. Что делать дальше? В конце восьмидесятых Дашкина обычная, не элитная и неспециализированная, школа выпускала из своих стен десятиклассников с хорошими аттестатами и знаниями, этим аттестатам не соответствующими, и с опытом социализации, ограничивающейся неравными отношениями «учитель—ученик» и школьными подростковыми междоусобицами. Поэтому, что выпускникам делать дальше, за них продумали – троечники уже ушли налево в ПТУ, отличникам же направо в ВУЗ. Выбери ВУЗ, напрягись и сдай экзамен и из школьных стен переместись в такие же, под другой вывеской. Но Дашкиному поколению парадоксально повезло. Несмотря на школьный подавляющий контроль и общественное планирование судеб молодого поколения, и благодаря неразберихе, царившей в стране, у Дашки и остальных выпускников школ того времени, появилась возможность быстрее повзрослеть и пересмотреть сценарий. Уйти в отрыв. Научиться новому на практике. Не у всех получилось, но и не всем надо было. У кого же вышло – наперекор родителям, учителям и общественному мнению – тот мог сказать, что жизнь свою построил сам.