Глава 2
– Чудесно выглядишь, – сообщил Айн и отступил, чтобы полюбоваться делом рук своих. Ну и магии современных технологий, разумеется.
Раньше для смены цвета волос требовалось просиживать в салонах часа три-четыре. Колорист поведал об этом, когда мы только познакомились. Сам он эти времена уже не застал, но вот его отец, который тоже работал в сфере красоты, как раз много рассказывал о старых методах окрашивания и о том, как сильно они портили волосы. Зато сейчас на такую длину требовалось пятнадцать минут для сведения цвета (в специальной колористической капсуле), столько же для нанесения нового оттенка, после чего на усмотрение мастера оставались процедуры ухода и восстановления. Последнее, честно говоря, относилось больше к спа-направлению, потому что окрашивание в наше время волосам почти не вредит.
Я смотрела в зеркало, пытаясь привыкнуть к себе новой. Это было, по меньшей мере, необычно. Собранный из нескольких платиновый оттенок на родной цвет лег идеально, сейчас даже казалось странным, что я не выбрала его раньше, когда задумалась о сценическом образе. Черты лица стали более мягкими и, почему-то мне так показалось, более тонкими.
Действительно необычно, но мне нравилось.
– Спасибо, – искренне сказала я. – Особенно за то, что нашел время так быстро.
– Брось. – Он ослепительно улыбнулся. – Для тебя я всегда свободен. Почти всегда.
На самом деле мне просто повезло, особенно учитывая, сколько у него клиентов. Я позвонила Айну вчера, и он записал меня на раннее утро сегодня. По-хорошему, смена образа по контракту ждала еще пару недель – с того момента, как меня официально представят прессе как Люси, но я решила не затягивать. Одной из причин стали присланные мне платья, которые вместе с купальниками и драгоценностями отправились в Благотворительный фонд местры Халлоран. Надеюсь, там найдут достойное применение щедрым дарам ее сына.
– И с татушкой клево смотрится, – подвел итог стилист.
Похоже, пора привыкать к тому, что таэрран называют татушкой – это было первое, на что Айн обратил внимание и сказал в точности то же, что и Танни. К счастью, Лэм сегодня была во вторую смену, случись нам пересечься, ей бы я точно соврать не смогла. Как бы там ни было, именно из-за таэрран мы выбрали прохладный оттенок, который сочетался с алой вязью не меньше, чем темные волосы. О магической подчиняющей росписи я вчера читала весь вечер, пытаясь понять, что же она представляет и с каким отношением из-за нее я столкнусь в Зингсприде. В мире иртханов таэрран начинали надевать на детей со дня пробуждения первых признаков силы за проступки и неповиновение.
Варварская традиция истоками уходила к временам Погасших костров. В те века многие иртханы безнаказанно пользовались своей силой в отношении людей и более слабых иртханов. Это привело к первому серьезному и кровопролитному восстанию против их власти. Выступление было подавлено, а запирающую роспись-заклинание впервые создал и применил на своих подданных правитель Огненных земель – так тогда называлась Аронгара. Из-за колоссальных залежей золота в горных породах и постоянных пожаров, которые случались по вине смельчаков, пытающихся это золото добыть, тревожа обитателей пустошей и гор.
Вначале таэрран наносили даже на драконов, усиливая ее действие их кровью, чтобы они не могли жечь поселения. Заканчивалось это в большинстве случаев печально, попытки усмирить силу зверя с помощью таэрран неизменно приводили к гибели дракона, а это провоцировало налеты его сородичей. В конечном итоге опыты с таэрран и драконами оставили, зато на провинившихся иртханов надевали без малейших проволочек. Избавить от нее мог только тот, кто наносил (в каждое плетение добавлялась частичка личного огня иртхана – клеймо или роспись), и только в самом крайнем случае.
Впоследствии иртханы признали таэрран как меру наказания не только за злоупотребление магией, но и за любые провинности. Таэрран наносят сроком от одного дня до нескольких лет. Пожизненную получил правящий, допустивший налет. Гаррмаланх Хаатхар Эаррн оставил город под угрозой нападения разъяренных драконов, чтобы спасти свою жену, которую похитили его недруги. Произошло это четыре столетия назад.
– А ну, покрутись! – потребовал Айн, вырывая меня из размышлений.
Я покрутилась. Волосы взметнулись за спиной и плавно легли на плечи. После того как ко мне вернулся светлый цвет, объема почему-то стало больше.
– Ну, что я говорил? Шик!
Пепельную шевелюру колориста украшали черные «штрихи». В сочетании с его темными глазами и белой кожей смотрелось на удивление стильно. Хотя сейчас рядом мы вообще выглядели гармонично, как модели перед показом.
– Так… – Он ткнул пальцем в стенд, где стояло бесчисленное множество средств для волос. – Пока не забыл. Оттеночные средства для поддержания цвета «Латрикс». И еще шелк для светлых волос. Рекомендую, особенно оттеночные, потому что с твоим натуральным ты сможешь бывать у меня в два раза реже. Это, несомненно, меня печалит, но…
Фыркнула.
– Подбери мне что-нибудь, Айн. На свое усмотрение.
– Договорились. Соберу самое необходимое и передам Ирни.
Зная его, можно было представить, что самое необходимое поместится в большой пакет. В очень большой пакет.
Распрощавшись, я вышла в коридор и наткнулась на ледяной взгляд безопасника. Сегодня меня сопровождал другой мужчина, но он не потрудился даже представиться.
Валентен снова молчал, от дружелюбной обстановки, которая царила в присутствии Лидса, не осталось и следа. Впрочем, сейчас у меня все мысли были заняты сестрой. Разговор с ней я отложила, потому что после общения с Халлораном мои нервы можно было сравнить с оголенными проводами под напряжением. Рассудив, что нам с Танни сейчас лишние эмоции ни к чему, решила немного остыть и подумать. Тем более я пока не решила, с какой новости начать: с поездки в Зингсприд или с телохранителя.
Или с новой школы.
Броджек прислала все необходимые документы, кроме выплаты по неустойке, объяснив это тем, что я забираю сестру по своей воле. В ответ я написала, что если она хочет решать вопрос через юриста, это вполне можно устроить. С тех пор ответа так и не получила, но разбираться с директрисой пока не было времени. Вчера я занималась контрактом, законами, а заодно пообщалась с секретарем Халлорана.
То есть сообщила ей, что необходимо забронировать отдельный номер.
Для меня и для Танни.
Приказ ведь подразумевал, что я должна сопровождать его в оперу. Но это вовсе не значит, что я буду сопровождать его в номер.
С приказами правящих вообще все было «чудесно». То есть фактически любой иртхан, проживающий в Мэйстоне, безоговорочно подчинялся местру Халлорану. Был еще свод законов об иерархии и рангах, но в него я закапываться не стала. Все равно вальцгардом мне стать не грозит. К счастью. Что касается гражданских, подчиняться и контролировать эмоции иртханы учились с самого детства в семье. Преимущественно из-за силы и звериной сути, которая пробуждалась, пусть и поздно, вместе со стихией, но могла сыграть злую шутку, если не уметь с ней справляться.
Приказ правящего считался неправомерным в следующих случаях (это я запомнила буквально по пунктам):
1. Если он несет угрозу жизни или здоровью исполнителя.
2. Если исполнитель не способен выполнить условие приказа по ряду объективных причин, включая недостаточный уровень магии или физические недуги.
3. Если он идет вразрез с нормами морали современного общества.
4. Если он содержит принуждение к физическому контакту.
Судя по тому, как подробно был расписан раздел «Злоупотребление властью» и соответствующие меры пресечения, такое случалось не раз. Наказания там тоже полагались соответствующие, начиная от таэрран и заканчивая смещением с должности и экстренными перевыборами. Как бы мне ни хотелось найти лазейку, ее не было. Даже в том, что касалось Танни, – во время путешествия в Зингсприд Халлоран обеспечивал мою сестру не только надлежащим уровнем защиты, но и сменой обстановки, которая, по сути, сейчас пришлась бы ей как нельзя кстати.
По-хорошему, и мне самой не помешало бы отдохнуть, особенно учитывая, что предстояли длительные репетиции. Премьера назначена через пару дней после Смены Времен, а значит, репетировать будем с утра до ночи. Из сопроводительного письма Хейда я поняла, что скоро уже начнется рекламная кампания. Поскольку таэрран на мне будет целый месяц, в таком виде я и предстану перед прессой, и меня увидит весь Мэйстон, поэтому… остается только носить его с гордо поднятой головой. С первого до последнего дня. И наплевать, кто и как будет на меня смотреть.
С этой мыслью я шагнула в холл, размотала шарф и уже совсем спокойно посмотрела на «татушку». Осталось только подобрать наряды и украшения для выхода. Хотя к таэрран обычные украшения не пойдут, придется импровизировать. Потрепала по голове крутящегося у ног Марра, улыбнулась. Вывернулась из куртки и замерла, одежды сестры на вешалке не оказалось.
– Танни?
В последние пару дней после прогулки с Марром она умудрялась подниматься к себе даже в ботинках, не говоря уже о том, чтобы толком раздеться. Но почему так тихо? Не считая пыхтения виара, не доносилось ни звука. Не было даже привычных взрывающих мозг басов и вопящих под них рок-гитаристов. Надрывающих голоса так, что мне самой становилось больно.
Взбежала по лестнице, толкнула дверь. Сестры в комнате не было, зато увидела бардак; такое ощущение, что после уборки Мэлз прошел целый месяц. На полу валялись разбросанные вещи, щедро «сдобренные» фантиками и палочками от леденцов. Поднос с пластиковой посудой, в которой застывали остатки еды, упаковка из-под гамбургера и вскрытая банка шипучки. Взгляд зацепился за магнитную шайбочку, валявшуюся на кровати поверх кислотно-сиреневой пижамы с дракончиками. Обычно Танни оставляла на ней сообщения, если не хотела меня будить после ночного выступления в Ландстор-Холле.
Сжала в руке и услышала: «Я знаю, что ты мне не сестра».
Миг – и меня бросило в холодный пот. Пальцы противно затряслись, шайбочка выскользнула и закатилась под кровать. Я бросилась к вещевому шкафу, и дверь отъехала в сторону, часть вещей пропала. Походный рюкзак Танни, который она таскала с собой на пикники с Имери и друзьями, тоже.
Чувствуя, как бешено колотится сердце, набрала ее номер, чтобы наткнуться на автоответчик.
«Если вы слышите эти слова, я либо сдохла, либо сижу на уроке эссы Руйкер. Неизвестно, что хуже. В общем, говорите все, что хотели».
Не дожидаясь сигнала, нажала отбой.
Как? Как она могла узнать?
Так, это сейчас не главное. Главное, найти ее до того, как…
До того как – что?
Куда могла пойти Танни, если ей плохо? Раньше поехала бы к Имери, но с ней она серьезно поругалась. К отцу она теперь на расстояние драконьего дыхания не подойдет, а значит… остается только одно место, где она могла быть.
Из квартиры вылетела, на ходу заворачиваясь в куртку.
Дежуривший на стоянке Валентен тут же выскочил из машины, чтобы подать мне руку, но я отмахнулась.
– Двадцать третий остров.
Собственно, островом он назывался чисто символически, потому что плавно перетекал в пустоши. Дом, где мы жили в прошлом, сейчас со всех сторон окружен новостройками. В основном небогатых торговых компаний, построивших складские клетушки повсюду, из-за чего ночью здесь, наверное, стало еще страшнее ходить. Наш район всегда был не особо благополучным, но в моем детстве еще не боролись за каждый клочок земли, а переулки были гораздо шире.
Валентен с трудом выбрал место, где посадить флайс. Собственно, и парковок здесь было наперечет. Жители двадцать третьего в большинстве своем не могли похвастаться личным транспортом. Стоило припарковаться на свободном пятачке, на нас тут же начали коситься трое здоровенных парней в потертых куртках. Смотрели ровно до того момента, как из флайса вышло мое сопровождение, после чего они мигом утратили интерес и к машине, и ко мне.
Выскочив прямо в грязное месиво, в которое превратился посыпанный какой-то химией снег, я бросилась к бывшему дому.
Когда мы только-только переехали, у Танни был не самый легкий период.
Расставание с Имери и друзьями, перевод в новую школу. Как-то мы очень сильно поцапались, после чего она убежала сюда. Села на спинку скамейки и часа три глядела в окна квартиры, где прошло ее детство. А потом приехала домой и рассказала, что от нашего двора остались одни воспоминания. Тогда мы обнялись и пообещали друг другу, что больше никогда не будем ссориться.
Потому что мы сестры и мы есть друг у друга.
Вот только сегодня Танни здесь не оказалось, а сваленный в кучи снег полностью закрывал скамейку.
– Что мы здесь делаем? – подал голос безопасник.
И меня прошило воспоминанием. Коротким, но отчаянно острым, как игла ледяного дыхания.
«Что мы здесь делаем?» – спрашиваю я.
«Маму ждем». – Танни потирает замерзшие руки, в подземке сыро, даже когда от раскаленного асфальта становится трудно дышать. Она еще совсем маленькая, хвостики одного цвета торчат в разные стороны. Один повис, потому что съехала резинка.
«Мама больше не придет, Танни», – говорю я. И на глаза наворачиваются слезы, поэтому приходится запрокинуть голову и смотреть в высокий, с наспех замазанными трещинами потолок станции. Недолго, ровно столько, чтобы проморгаться.
Опускаю голову, протягиваю сестре руку, чтобы увести, но она упрямо качает головой.
«Еще пять минуточек. Пока поезд не приехал, я могу ждать».
И высматривает грохочущий в глубине тоннеля поезд, на котором мама обычно возвращалась со смены.
Мы ждали ее по утрам, когда она работала в ночную смену, и по вечерам, когда в дневную. Эсстерд Барт с нами не ходил, потому что уставал на работе, а сотрудники подземки уже узнавали нас в лицо и пропускали без оплаты, чтобы мы не тратили лишние жетоны.
Мы ждали ее вместе.
В то утро тоже. А потом вместе поднялись наверх и больше не встречали поезда.
Когда я очнулась, безопасник смотрел на меня так, словно я тронулась умом.
Может, и тронулась, потому что припустила в сторону подземки, поскальзываясь и рискуя грохнуться прямо в грязь. Собственно, бежать здесь было недалеко, сразу за поворотом – вход. Подземку протянули от центра к бедным районам, хотя ее станции встречаются гораздо реже, чем остановки аэроэкспрессов. Это единственный способ передвижения для мэйстонцев, которые не могут позволить себе абонемент полета.
Дыхание перехватывало, когда я спешила вниз по потрескавшимся ступенькам в грязных потеках.
Не знаю, что буду делать, если ее там не окажется.
Не знаю, но…
Я сунула карту в терминал и поймала выскочивший в ладонь жетон. В ушах грохотал пульс, за спиной – шаги безопасника. Что он там будет делать, меня волновало мало; сожравший жетон турникет моргнул, раздвинув скрипучие железные лапы. На эскалаторе приходилось обегать пассажиров. Кто-то толкался, кто-то ругался, когда я задевала локтем или ногой, но я продолжала движение и, только выбежав на станцию, остановилась. Грудь жгло, пришлось опереться руками о колени, чтобы перевести дух.
Обычно мы сидели в самом начале под корявыми граффити, которые перекрывала пошлая надпись. Сейчас от нее ничего не осталось, граффити тоже затерли, но…
Танни сидела на скамейке, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом.
Разноцветные пряди рассыпались по капюшону, между коленями зажат рюкзак.
Я на миг замерла, не веря своим глазам.
А потом бросилась к ней.
– Танни.
Мой голос звучал удивительно ровно, как будто сердце не сбивалось с ритма все это время.
Сестра вздрогнула и подняла голову. Недоверчиво посмотрела на меня и нахмурилась.
– Я не вернусь домой.
Вместо ответа я опустилась рядом с ней. На холодное металлическое сиденье, серая краска с которого частично облупилась и кое-где проступала ржавчина. Надо отдать должное безопаснику, он приближаться не стал, застыл в паре метров от нас, у стены. Заметив сопровождающего, Танни уставилась себе под ноги на побитую плитку, узор которой давно перестал быть четким. Вцепилась в рюкзак, словно я собиралась его отнять или волоком тащить вместе с ней к выходу из подземки. Пальцы ее побелели, но она упорно смотрела в одну точку, как если бы меня не было рядом. А я пыталась подобрать слова, которых было слишком много, но нужных сейчас не хватало. Наверное, потому что чувства сложно передать словами, а если получается легко, то это уже не чувства.
– Я сама недавно узнала, – произнесла тихо, но твердо. – И это оказалось… слишком. Я не знала, как тебе сказать.
Да что там, и сейчас не знаю.
– У папаши таких проблем не возникло, – фыркнула сестра, не отрывая взгляда от плитки.
Диран?
Хотя чему я удивляюсь. После его поступка в школе и нашего разговора…
– Не возникло, потому что ему все равно. Но мне не все равно, Танни.
– Неужели? – Она упрямо не поднимала глаз. – С чего бы?
– Потому что для меня важна ты. Твои чувства. Потому что я боялась тебя ранить, понимаешь?
– Броджек позвонила ему и сказала, что ты срываешь меня посреди года и что он должен на тебя повлиять. – Сестра принялась колупать значок с героем комиксов, которые собирала несколько лет назад. От увлечения остался только один – подарок Имери. – Судя по всему, повлиять на тебя он сдрейфил, поэтому позвонил мне. А я сдуру ответила. Потому что так и не сохранила его мобильный в контактах. Говорил, что я должна остаться в школе, потому что у тебя совсем другие приоритеты. И что тебе плевать, даже если я стану драить квартиры богатеньких.
Ну разумеется. А он с радостью воспользовался растерянностью девчонки, чтобы вывалить на нее новость, которую мама просила его сохранить в тайне. Я мысленно пожелала отчиму добровольно сигануть в налий для аккумуляторов. Может, переплавится во что-то более дельное. Хотя вряд ли. Если из него до сих пор ничего путного не получилось, уже не получится.
– И ты поверила?
– Поверила, потому что… – Танни вскинула голову. – Ты ведь одна из них, Леа? Поэтому ты встречаешься с правящим.
Ну что за…
– А об этом ты как догадалась?
– Как-как… Иртханы не встречаются с людьми. Я имею в виду, не сопровождают их до дома. И вообще… Просто раньше я думала, что дело в твоем папаше.
М-да. Сестра у меня, оказывается, очень наблюдательная.
– Для меня это ничего не меняет.
– Уверена? – Она усмехнулась. – Ты действительно хочешь, чтобы я жила с тобой? Просто человек рядом с такой, как ты?
Загрохотал поезд, принося с собой волну затхлой сырости из тоннеля.
– Мама всегда выходила из последней двери последнего вагона, – сказала я, чтобы разорвать молчание. – Прямо напротив нас.
Сестра неверяще взглянула на меня.
– Ты так поняла, где меня искать?
Кивнула.
– А что ты помнишь еще?
Ее слова слились с грохотом синхронно раскрывшихся дверей и шумом устремившихся на станцию и в вагоны людских потоков.
– Многое. Помню, как мы ходили выбирать подарок на ее день рождения и ты расстроилась, потому что наших карманных денег за полгода не хватило на сумочку, которая нам понравилась.
– Поэтому мы купили шляпку, – фыркнула Танни.
Мама носила эту шляпку, хотя к тому времени они уже выходили из моды и у нее не было решительно ни одного подходящего под нее платья. Носила, пока края совсем не обтрепались, но даже тогда она ее не выкинула.
– Она стоила ровно столько, что еще осталось на замороженный крем в стаканчике. И ты жаловалась, что я ем быстрее, поэтому тебе достанется меньше.
– Ты действительно ела быстрее, – хмыкнула сестра и обхватила себя руками.
– Мама больше не придет, Танни, – повторила свои же слова, не позволяя ей снова закрыться. – Но я здесь. Я приду всегда. Я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Потому что я твоя сестра, и это тоже навсегда.
Танни моргнула. Фиолетовые глаза, один в один мамины, стали еще больше, а потом губы у нее задрожали. Она поспешно отвернулась. Пожалуй, слишком поспешно, рюкзак с глухим стуком свалился на пол. Сестра потянулась, чтобы его поднять, под дрожащими ресницами сверкнули непролитые слезы.
– Эй, – прошептала тихо. – Я люблю тебя.
А потом мягко притянула ее к себе, позволяя уткнуться лицом в куртку и глядя поверх растрепанных разноцветных прядей на растекающиеся по станции людские потоки. Танни плакала мне в плечо тихо, вздрагивая всем телом, я же все крепче сжимала ее в объятиях, осторожно гладила по голове. Почему никто не говорил, что быть иртханессой – это чувствовать так… проникновенно. Яростно. До глубины сердца, до сбивающегося дыхания.
Будь то отчаяние или…
Нежность, переходящая в светлую радость.
– Хорошо, – прошептала во вздрагивающую макушку. – Все будет хорошо.
Так мы и сидели, позабыв обо всем. До тех пор, пока тихие всхлипы не сошли на нет, а с противоположной стороны не загрохотал очередной поезд.
– Леа… – Танни икнула и судорожно выдохнула мне в шарф.
Осторожно отстранилась, словно смутилась минутной слабости.
– Что?
Она подняла глаза, поспешно вытирая их рукавом.
– Это ведь ты заставила Мика скакать без штанов?
Разумеется, ей уже донесли, что Мик припустил по стадиону именно после нашего разговора. Глупо было надеяться, что она не узнает. Даже при условии, что Танни почти не общалась с одноклассниками, эта история наверняка прогремела на всю школу. Ну и пусть. Несмотря на то что благодаря случившемуся я обзавелась таэрран, ни на минуту не пожалела о содеянном. Пусть Лодингер на своей шкуре испытает всю прелесть высокого звания «голозадый скакун».
– Да, – призналась честно.
– Как? – Глаза ее по-прежнему блестели, но теперь уже не только от слез. – Ты что-то ему сказала или…
Ну все, если в ход вступило здоровое подростковое любопытство, значит, можно спокойно выдохнуть. Хотя бы на время.
– Или.
Танни закусила губу, взволнованно глядя на меня.
– Ты… то есть все это время… слушай, а что ты вообще умеешь?
Так, а вот это лишнее.
– Поговорим об этом позже.
Сестра разочарованно вздохнула.
– Позже так позже. А что мы будем делать сейчас?
– Поедем домой и выберем тебе новую школу.
Танни фыркнула и закатила глаза.
– Почему я не сомневалась, что этот вопрос не заставит себя ждать?
– А вечером отправимся в торговый центр за купальниками. Как ты смотришь на то, чтобы устроить себе небольшие каникулы?
Решила закрыть тему сразу, пока сестра не успела опомниться.
– Каникулы?
– Да. Пара денечков отдыха на Зингспридском побережье нам не помешает.
Глаза ее загорелись.
– Зингсприд? – Танни вскочила так резко, что я едва успела подхватить рюкзак, чтобы он снова не кувыркнулся. – Погоди-ка… Ты едешь знакомиться с семьей?
Вот теперь икнулось мне.
– С чего бы?
– Ты ведь знаешь, кто твои родители? Или ты уже с ними встречалась?
– Нет.
– Но…
– Моя семья не особо жаждет меня видеть.
Сама не знаю, зачем это сказала. Не собиралась ведь, слова просто вырвались сами. И я рассказала ей все, начиная со вспышки на юбилее и заканчивая тем, что удалось узнать в Рагране. Рассказала, избегая подробностей, с упором на свое происхождение, а не на магию. О том, что в прошлом моя настоящая мама была вынуждена бежать в другую страну, что все документы, связанные с ее жизнью, по чьей-то милости были уничтожены и нужно проводить расследование, чтобы выяснить, кто я на самом деле. Танни слушала, не перебивая, слезы высохли окончательно. Странно, но говорить об этом с сестрой было легко. Я чувствовала, словно внутри трескается панцирь так долго сковывающего меня напряжения.
Даже удивительно, как спокойно стало на душе после этого разговора.
Впервые за все время после ужина в Скай Стрим.
– Вот же наблы, – подвела итог Танни, когда я замолчала. – Не переживай, Рэйнар точно их найдет.
Мне икнулось второй раз.
Говорить о Рэйнаре я сейчас точно была не готова, равно как и о том, что поисками родителей теперь намерена заняться сама. Поэтому поспешно поднялась.
– Поехали домой.
Танни взяла у меня рюкзак, и мы направились к эскалатору.
– А он что, постоянно за тобой таскается? – Сестра кивнула на сопровождение.
– Это временно.
– Потому что ты с Рэйнаром, и у вас все серьезно?
– Танни!
– Ладно, молчу.
Молчала она недолго, до выхода из подземки.
– А ты уже видела драконов?
– Видела.
Танни задохнулась.
– Серьезно? Страшно было?
Страшно? Ну, если вспомнить пустоши, наверное. Хотя сейчас, после всего, что узнала, я бы не назвала страхом то, что испытала в тот вечер. Не говоря уже о чувствах, которые вызывал ковыляющий по полигону драконенок, переваливающийся с лапы на лапу. Или дракон, который смотрел мне в самое сердце, когда наши сердца бились в унисон. Когда пламя текло от меня к нему и обратно.
– Нет, – покачала головой.
– Нет?
– Разве что немного. Драконы очень красивые.
– И ты не боялась, что тебя могут спалить? Ничуточки?
– Драконы не нападают без причины.
– Совсем? Никогда?
Покачала головой:
– Никогда.
– А…
– Танни, на сегодня достаточно.
Надо четко оговорить с сестрой, что можно обсуждать, а что нет. По идее приближенные к иртханам люди в курсе многих нюансов, в том числе и магии, но все они подписывают бессрочные договоры о неразглашении. Неустойки и методы пресечения за длинный язык по ним драконовские. Буквально. Неудивительно, что в мир людей просачиваются самые крохи – те, что иртханы считают незначительным. Разумеется, Танни никакой документ подписывать не будет, но серьезно поговорить на тему конфиденциальности все равно придется.
– Очешуеть! Личный водитель. Привет!
Танни помахала Валентену, плюхнулась на заднее сиденье флайса и первым делом откинула крышку портативного визора.
– Включу, ты же не против?
Ответить не успела, потому что главный канал Мэйстона явил нам местрель Стоунвилл во всей своей неповторимой идеальности. На сей раз она принимала мэйстонского репортера в резиденции отца во Флангстоне, о чем сообщалось в бегущей строке. Надо отдать должное, место было шикарное, но, судя по отведенному на передачу времени, попали мы на самый конец трансляции.
– …Счастливы, что вы возвращаетесь. С чем был связан столь скорый отъезд? Если мой вопрос уместен, разумеется.
– Разумеется. – Ирргалия ослепительно улыбнулась. – Это было небольшое семейное недоразумение, которое, к моему счастью, недавно благополучно разрешилось.
– Это кто? – поинтересовалась Танни.
То ли выражение лица у меня было ошарашенное.
То ли челюсть неудержимо стремилась вниз.
Небольшое? Семейное? Недоразумение?
Благополучно разрешилось?
– Что ж, взаимно рад. – Репортер расплылся в улыбке. – Что бы вы хотели сказать мэйстонцам, которые с замиранием сердца ждут вашего возвращения?
Местрель Стоунвилл посмотрела в камеру своими пронзительно-сиреневыми глазами.
– Я жду встречи с вашим гостеприимным городом и со всеми вами. И искренне счастлива, что в самом скором времени Мэйстон станет мне родным.
– Вы смерти моей хотите! – патетично воскликнул стилист.
Тот же самый, который готовил меня к выступлению на юбилее. О его приезде мне вечером сообщила секретарь Халлорана. Я не стала возражать, тем более что платье все равно уже было куплено, а собираться самой намного сложнее, когда вокруг тебя не порхают стилист и визажист.
Сейчас же только развела руками.
– Но… как? – взвыл он. – В прошлый раз, когда мы виделись, вы были брюнеткой!
– Шатенкой, – поправила я. – Мне захотелось перемен.
– И платья! У вас же должно быть красное на сегодня…
– Красный не подходит к моему новому образу.
К слову, я выбрала бледно-розовое платье в пол. Остановилась на стильной классике с элегантным вырезом-лодочкой, потому что «украшение» на шее других не предполагало. Зато руки были почти открыты полностью, не считая перчаток. Спина тоже – хоть и менее откровенно, чем в платье для выступления в Ландстор-Холле, все равно достаточно, чтобы притягивать взгляды. Пока стилист приходил в себя, я устроилась у зеркала и приготовилась становиться красивой. Очень красивой.
Вчера, несмотря на крайне насыщенный день, я долго не могла заснуть. Сначала пыталась не думать об Ирргалии. Часа так два с половиной. Возвращалась она на свою помолвку, которая должна была состояться на следующей неделе. По всему выходило, что Шахррейн с сыном ездили во Флангстон, чтобы просить у Стоунвилла ее руки. Странно, что метящий в Председатели согласился отдать дочь не за правящего. Но, видимо, такое родство его полностью устраивало. То ли он рассчитывал на статус ректора Райгенсфорда, почетного гражданина и второго лица Мэйстона, то ли на то, что рано или поздно Шахррейн станет правящим. С наибольшей вероятностью второе. Поскольку сила крови древнего рода (в сочетании с поддержкой Председателя Совета, разумеется) способна поставить их на одну ступень с Халлоранами.
По-хорошему, Шахррейн и Стоунвилл провернули стратегически верную комбинацию. Запретить невесте аристократа въезд в город – значит не только окончательно поставить под угрозу дипломатические отношения между городами, но и вбить клин между сильнейшими семьями Мэйстона. Что, в свою очередь, приведет к распрям уже в нашем городе.
Короче, как ни крути – дерьмо.
От таких мыслей у меня в прямом смысле пухла голова. Хотелось пойти на кухню, потопать ногами и разбить чашечку, а лучше две. Впрочем, можно и больше об голову Ирргалии и ее папаши, не жалко даже кофейного сервиза на четырнадцать персон. Ну и о головы Шахррейнов заодно. Сама не представляю, с чего так завелась, по большому счету все эти иртханские политические игры меня не касались. Но заснуть все равно почему-то не могла. С политики мысли то и дело перескакивали на встречу с Рэйнаром. Сердце начинало биться в горле, а губы гореть. Не знаю, почему именно губы. Я несколько раз одергивала себя, однако тщетно. В итоге плюнула и опять взялась за законы, если прочистить себе мозги не получается, нужно их забить.
– Как вы смотрите на то, чтобы убрать волосы наверх? С вашим, э-э…
Я не знала, в курсе ли стилист, что такое таэрран, поэтому внимательно посмотрела на него.
– Целиком и полностью доверяю вашему вкусу.
Он улыбнулся.
– Тогда поднимем и пустим волну по лбу справа налево. К такому фасону и с вашими чертами будет идеально.
Кивнула и закусила губу.
Танни уже должна была собраться – по крайней мере, с утра она носилась как заведенная. Даже представить не могла, что предстоящая поездка ее настолько увлечет. Сестра на удивление спокойно восприняла новость по поводу Рольгена, а во время знакомства сама вызвалась приготовить нам кофе, который, правда, у нее вышел как обычно, вот только сути это не меняло. Поскольку прибежали мы вчера как раз к приезду Лидса, вопрос со школой решила отложить до возвращения. Пусть отдохнет и развеется, а на свежую голову подумает, чего хочет на самом деле.
Главное сейчас, что между нами не осталось никаких тайн. Почти. Я постоянно ловила на себе любопытные взгляды и не сомневалась, что как только выдастся минутка посвободнее, меня снова забросают вопросами об иртханах.
Честно говоря, это беспокоило гораздо меньше предстоящего.
И уж тем более того, что все-таки удалось вычитать по поводу наставничества. Неудивительно, что я ничего не нашла сразу: «хаэррмарэ вэйлерр» в переводе с древнеиртханского означает «единство пламени». Довольно древний ритуал, в современном мире такое случалось крайне редко и являлось скорее прецедентом, нежели нормой. Оно и понятно – зачем кому-то избирать себе наставника, если существуют академии? Да еще и связывать себя почти неразрывными узами на все время обучения.
Вэйлар оказался прав, этот договор действительно нерасторжим.
За исключением одной маленькой поправки: оспорить наставничество после проведения ритуала мог только верховный правитель. Он единственный мог заменить наставника без претензий и политических конфликтов. Если бы рассмотрел в ученике потенциал, который захотел развивать лично.
Верховный правитель.
Гердехар Аррингсхан.
И у меня осталась его визитка, на которую я сегодня смотрела бесчисленное множество раз.
Перед тем как убрать в клатч.
Чтобы не смахнуть что-нибудь с туалетного столика, пришлось положить вспотевшие ладони на колени и уставиться в свое отражение. Прямиком в таэрран. Всякий раз, когда я смотрела на пламенеющую вязь, взгляд вопреки всякой логике холодел и разум тоже. Внутри нее, как в реалистичном 3D-шоу, текли огненные реки, словно магма по ущельям, раскаляя четко очерченные контуры, зато мысли выстраивались стройными рядами и дышать становилось проще.
– Вы великолепны. – Визажист отступила. – Нравится?
Удивительно, но, несмотря на бушующий внутри меня ураган чувств, сейчас моему взгляду могла позавидовать даже местра Халлоран: теплый макияж не сумел растопить холод. Прическа по последней моде была безупречна. Крупные волны собраны на затылке, лоб и лицо обрамляет почти касающаяся правой брови прядь. Браслет и серьги из белого золота подчеркивали теплый оттенок платья: неброские драгоценности шли к волосам, туфелькам и клатчу, поэтому все было гармонично. Наверное, никогда раньше я не казалась себе такой… местрель.
– Недурственно! – бормотал стилист, разглядывая меня с разных сторон. – Недурственно… невероятно!
Не представляю, что означало «невероятно» в его исполнении, но довольное выражение лица однозначно говорило о том, что образ удался. Впрочем, когда я вышла из комнаты, большие глаза Танни развеяли остатки сомнений. Пока спускалась по лестнице, она рассматривала меня так, будто видела впервые.
– Тебя даже обнимать страшно, – сообщила сестра, когда я приблизилась.
Вместо ответа я обняла ее сама.
– Так лучше?
– Значительно. – Она широко улыбнулась и показала на сумки, стоявшие у дверей. – Все готово.
– Тогда выдвигаемся. Не скучай, чудовище, и веди себя прилично.
– Виу! – Виар заглянул в глаза и принялся умилительно переминаться с лапы на лапу: «Не уезжайте!»
Присмотреть за Марром вызвалась Лэм. Мы договорились, что он останется дома, но они с Дрэйком по очереди будут к нему заглядывать – погулять, покормить, почесать между ушами, чтобы ему не так отчаянно «скучалось» и «грустилось».
Потрепала Марра по голове и шагнула к дверям. Стилист накинул мне на плечи полушубок, который предстояло снять сразу после прохождения телепорта в Зингсприд. Хотел помочь сестре, но Танни уже привычно упаковалась в дутик, который скрыл майку-безрукавку. Легкие джинсы с дырками на коленях и не только особенно интересно смотрелись в сочетании с зимними ботинками.
– Что? – поинтересовалась она, поймав мой взгляд. – Не хочу тратить время на переодевание.
– Так и будешь гулять по Зингсприду? – хмыкнула.
– Только шлепанцы надену.
Глаза сестренки сияли, она уже предвкушала приключения. Мне предстояло сразу ехать в оперу с Рэйнаром, а Танни в отель, весь вечер будет в ее распоряжении. Вчера после шопинга она сразу уселась составлять список мест, где хотела бы побывать. Как все это можно успеть за два дня – не представляю, но главным пунктом в программе был музей 3D-моделирования при известной киностудии «Ларгори Стейзерс».
Стоило открыть дверь, Дыр-Дыр окинул меня небрежным взглядом, стремительно меняясь в лице.
Стилист театрально вздохнул и бросился к лифтам. На этот раз мы не опаздывали, но мне все время приходилось себя сдерживать, чтобы не бежать в ритме ускоряющегося сердца. О том, что последние минуты отсчитывают время до встречи, тоже старалась не думать. Перехватила удивленно-восхищенный взгляд Валентена, ответила короткой улыбкой и села во флайс. Танни сразу прилепилась к стеклу. Она явно не собиралась упускать ни минуты полета в лучах зимнего солнца по верхней аэромагистрали.
– Чудесно выглядите, эсса Ладэ.
– Спасибо, Валентен.
Поправлять не стала – если водителю хочется держать дистанцию, это его право.
– Передадите ключи Лэмерти Долливан, как мы договаривались?
– Разумеется.
– Танни, ты не забыла?
– Что?
– Ключи, разумеется.
– Не-а. – Сестра сунула руку в карман дутика и помахала карточками.
Добрались быстро, снова шли уже знакомой дорогой к ВИП-залам. Танни озиралась по сторонам, запрокинула голову, когда над нами раскрылась голограмма, я же смотрела перед собой. Тем не менее постоянно ловила на себе взгляды, раньше такое было только на сцене. Сейчас же чувствовала, как они скользят по моему лицу, одежде и волосам. Самые разные – от восхищенных до завистливых.
– Эсса Ладэ, – сотрудница Мэйстон-телепорт одарила меня неизменной улыбкой, такая же досталась Танни. – Эсса Ладэ.
Прежде чем я успела сделать шаг, Танни дернула меня за рукав и зашептала:
– Меня назвали эсса Ладэ! ВИП-зал! Серьезно?! Ты видела, как она на нас смотрела?
Мне удалось нацепить маску ледяного спокойствия, но, когда я шагнула в зал, внутри все перевернулось. Успела только отметить, что охраны здесь сегодня как на пресс-конференции.
Иртхан повернулся ко мне и замер, пробежавшись взглядом по волосам, по губам, по сгибам локтей. Огонь его глаз прожег от завитушек таэрран до кончиков пальцев.
Мгновение узнавания между ударами сердца.
Неверие. Темнеющий взгляд.
Яростное алое пламя отозвалось в каждой клеточке тела, словно на мне была не одна, а тысячи его меток.
– Эсса Ладэ. – В сильный голос ворвались едва уловимые рычащие нотки.
Глубоко вздохнула и ответила легкой улыбкой. Удивительно, но во мне почти не осталось переживаний. А те, что остались, я затолкала так глубоко, как только была способна. Сегодня в Зингсприде увидят не наказанную полукровку, а иртханессу, которая даже таэрран носит с достоинством.
– Местр Халлоран, – чуть понизила голос.
И протянула руку для поцелуя.