Теперь: Сэнди
Нед прервал меня, спросив, почему осмотр «бьюика» экспертами проводился по личной договоренности, без официального оформления документов. Он не понимал причины.
– Потому что, – ответил я, – единственным правонарушением, которое мы могли усмотреть, была кража бензина «хай-тест» на семь долларов. По такой мелочевке бригаду экспертов не вызывают.
– Почти столько же бензина они сожгли, добираясь до нас из Шиппенвиля, – подсказал Арки.
– Не говоря уже об оплате затраченного на поездку времени, – добавил Фил.
– Тони не хотел начинать бумажную волокиту, – пояснил я. – Не забывай, дела не заводили. У нас был лишь автомобиль. Очень странный автомобиль, все так, без номерных знаков, без регистрации и, Биби Рот это подтвердил, без заводского идентификационного номера.
– Но у Роуча были основания предполагать, что водитель «бьюика» утонул в реке, протекавшей за заправочной станцией!
– Какие основания? – усмехнулся Сэнди. – Пальто водителя обернулось пластиковым контейнером для мусора. Мало ли какие бредовые идеи могли возникнуть у Брэдли Роуча.
– Плюс, – вставил Фил, – Эннис и твой отец не нашли на склоне никаких следов, а трава оставалась влажной. Если бы этот парень действительно скатился по склону, что-нибудь он бы после себя оставил.
– А главное, Тони хотел, чтобы информация о «бьюике» не распространялась дальше нашего взвода, – добавила Ширли. – Правильно я излагаю, Сэнди?
– Да. Таких «бьюиков» нам видеть, конечно, не доводилось, но в принципе мы вели себя точно как в случаях, когда сталкиваемся с чем-то неординарным: с гибелью патрульного, к примеру, твоего отца в прошлом году, с применением патрульным оружия, с несчастным случаем вроде того, что произошел по вине Джорджа Моргана, преследовавшего психа, что увез собственных детей.
Какое-то время мы молчали. Копам снятся кошмары, жена любого патрульного это подтвердит, но вот по этой части Джорджу Моргану, должно быть, пришлось едва ли не хуже всех. Джордж разогнался до девяноста миль, догоняя этого психа, который колотил детей, когда увозил их, заявляя, что в этом проявляется его любовь. И тут случилось непоправимое.
Джордж практически догнал автомобиль психа и уже собрался прижать его к обочине, когда семидесятилетней старушке, уступающей в скорости черепахе, да еще и слепой, вздумалось перейти дорогу. Ее сшиб бы псих, сойди она с тротуара на тридцать секунд раньше, но она не сошла. Так что псих проскочил правее, едва не шибанув ее по носу правосторонним зеркалом. Следом мчался Джордж, и от старушки осталось мокрое место. Он прослужил в полиции двенадцать лет, не получил ни одного взыскания, дважды поощрялся за храбрость, несчетное число раз отмечался в приказах. Был прекрасным отцом, верным мужем, и все это закончилось, когда старушка из Лассбурга выбрала неудачный момент, чтобы перейти улицу, и в результате нашла смерть под колесами патрульной машины Д-27. Специальная комиссия при администрации штата оправдала Джорджа, и он вернулся во взвод Д, хотя от работы на патрульной машине был отстранен, по своей же просьбе. То есть комиссия не возражала, чтобы он в полном объеме выполнял обязанности, но возникла проблема: Джордж Морган больше не мог сесть за руль. Даже если жена просила отвезти ее в торговый центр. Его начинало трясти, а из глаз текли слезы. В то лето он работал ночами, в коммуникационном центре, а днем тренировал спонсируемую взводом Д детскую команду бейсбольной Малой лиги, готовя ее к первенству штата. Когда соревнования закончились, он отдал детям завоеванный кубок и медали, сказал, что очень ими гордится, приехал домой (его подвезла мать одного из игроков), выпил две бутылки пива, а потом в гараже вышиб себе мозги. Записки не оставил, копам это не свойственно. Я написал по этому поводу пресс-релиз. Читая его, вы бы и не поняли, что писал я с катящимися по щекам слезами. А теперь вдруг понял, как это важно – объяснить сыну Кертиса Уилкокса, почему я плакал.
– Мы – семья, – сказал я. – Я знаю, звучит высокопарно, но это правда. Даже Мистер Диллон это знал, да и ты, полагаю, тоже. Не так ли?
Парнишка кивнул. Естественно. Через год после смерти отца мы действительно стали для него семьей, которую он очень ценил, которую сам нашел и которая помогала ему пережить боль, вызванную уходом дорогого ему человека. Мать и сестры любили его, и он их любил, но они как-то сумели приспособиться, а вот Нед – нет… во всяком случае пока. И потому, что был мужчиной, а не женщиной. И потому, что ему было восемнадцать. И потому, что не находил ответа на многие мучившие его вопросы.
– Разговоры и поведение членов семьи за закрытыми дверями и их поведение и разговоры на лужайке или когда двери открыты – большая разница. Эннис знал, что «бьюик» не такой, как все, твой отец знал, Тони, я. Мистер Диллон точно знал. Как он выл… – Я на мгновение замолчал. Вой этот я не раз слышал в кошмарных снах. – Но по закону это всего лишь предмет, res[14], как говорят адвокаты, за которым нет никакой вины. Не могли же мы задерживать «бьюик» за кражу бензина, правда? А мужчина, который попросил наполнить бак, исчез и найти его не представлялось возможным. В крайнем случае мы могли рассматривать «бьюик» как конфискат.
Нед хмурился, как человек, не понимающий того, что слышит. Я его не винил. Объяснял не так ясно, как самому хотелось. А может, играл в давнишнюю знаменитую игру, название которой «Это не наша вина».
– Послушай, – вмешалась Ширли. – Допустим, женщина решила воспользоваться туалетом на заправочной станции и забыла на раковине обручальное кольцо с бриллиантом, где его и нашел Брэдли Роуч. Сечешь?
– Секу… – Нед все хмурился.
– И давай представим себе, что Роуч принес его к нам, вместо того чтобы положить в карман, а потом сдать в ломбард в Батлере. Мы все документально оформили, даже сообщили патрульным марку и модель автомобиля женщины, если бы Роуч назвал их нам… но кольцо мы бы не взяли. Так, Сэнди?
– Так, – кивнул я. – Мы бы посоветовали Роучу дать объявление в газету. «Найдено женское кольцо. Если вы думаете, что оно ваше, позвоните по этому номеру и опишите его». На что Роуч мог бы резонно указать нам, что такое объявление стоит добрых три доллара.
– А мы бы напомнили ему, – добавил Фил, – что люди, которые находят что-то ценное, часто получают вознаграждение, так что в конце концов можно и раскошелиться на три доллара.
– Но если бы женщина так и не позвонила, – я взял инициативу в свои руки, – то кольцо стало бы собственностью Роуча. Это древнейший закон в истории человечества: кто нашел, тот и хозяин.
– Поэтому Эннис и мой отец присвоили «бьюик»?
– Нет, – возразил я. – «Бьюик» присвоил взвод Д.
– А как же кража? Вы ее документально оформили?
– Знаешь, – я усмехнулся, – семь долларов – не такие деньги, ради которых стоит переводить бумагу. Правда, Фил?
– Конечно, – подтвердил Фил. – Но с Хью Босси мы все уладили.
Неда осенило.
– Вы заплатили за бензин из расходного фонда.
На лице Фила отразился притворный ужас.
– Господь с тобой, юноша. Расходный фонд – тоже деньги налогоплательщиков.
– Мы пустили шляпу по кругу. – Я прояснил ситуацию. – Каждый дал, сколько мог. Набрать семь долларов – не большая проблема.
– Если бы Роуч нашел кольцо, на которое никто не заявил права, оно отошло бы ему, – повторил Нед наши рассуждения. – Тогда почему он не получил «бьюик»?
– Может, и получил, если бы сразу оставил себе. Но он передал его нам, так ведь? Не хотел иметь с ним ничего общего.
Арки постучал себя по лбу, подмигнул Неду.
– В голове у него не мозги, а опилки.
На мгновение я подумал, что Нед повернет разговор на молодого человека, который, повзрослев, убил его отца, но он отбросил эту идею. Я буквально прочитал его мысли.
– Продолжайте. – Он посмотрел на меня. – Что было дальше?
Кто мог устоять перед таким искушением?