Глава 7
Йонатан
2 января, вторник, 11 часов 27 минут
Так-так. Значит, для такого, как я, у вас не нашлось рубрики в «Гамбургер нахрихтен»? Просматривая текст, Йонатан мимоходом обнаружил пунктуационную ошибку во втором абзаце. У него прямо руки зачесались немедленно написать ответ этой курице, Гунде Пробст, и спросить, как же тогда понимать слоган газеты «Жители Гамбурга – для жителей Гамбурга!»? Ведь редакция должна реагировать именно на такие просьбы, как у него!
Но Йонатан оставил все как есть. В бюро находок, подумать только! За кого его принимает эта Гундула Фиглярская? Будто сам он не додумался бы до такого!
Он захлопнул ноутбук и задумчиво посмотрел на ежедневник, который лежал рядом на письменном столе. Открыл его еще раз.
Какой почерк! Николино.
В голову пришла одна мысль. Чудовищная. Почти фантастическая.
Он снова быстро захлопнул ежедневник. Это просто идиотизм! Зачем матери вешать сумку с ежедневником на руль его велосипеда? После стольких лет абсолютного молчания? Это означало бы, что она не только находится в Гамбурге, но и следит за сыном и устроила на него эту засаду.
Нет, нет, это идиотизм.
Йонатан Н. Гриф отодвинулся вместе со стулом от письменного стола и встал. У него были дела поважнее. Коммерческий директор Маркус Боде ожидал его к двенадцати на совещание.
Еще утром позвонила секретарша Боде и договорилась об этой «срочной встрече». Йонатан удивлялся, что же такое срочное возникло: в последний раз он приходил в издательство за четыре недели до Рождества. Что могло случиться за это время, в период между праздниками?
Йонатан точно в условленное время вошел в дом эпохи грюндерства[16], расположенный у Эльбы и уже несколько поколений принадлежащий семье. Сегодня его стены приютили около семидесяти работников издательства «Грифсон и Букс».
Его прадед основал здесь издательство почти сто пятьдесят лет назад. Всякий раз, когда Йонатан поднимался на второй этаж по застеленной синим ковром парадной лестнице, его охватывало смешанное чувство гордости, благоговения и неловкости.
На самой верхней площадке, где на стене красовались портреты его предков, писаные маслом, – Эрнста Грифа, прадеда Генриха, бабки Эмилии (опешив от неожиданности, в свое время проявили гибкость: в родильной палате ждали появления Эмиля) и отца, Вольфганга, – эти чувства достигали апогея. Но они рассеивались сразу же за стеклянной дверью, которая вела к кабинету директора (то есть его).
– Счастливого Нового года, господин Гриф! – приветствовала его секретарша Рената Круг, которая как раз стирала пыль с каучукового дерева.
Она оставила в покое деревце и пыльную тряпку, подошла к Йонатану и протянула ему правую руку, а левой поправила очки, ловкими незаметными движениями привела в порядок темно-коричневый костюм, потом прическу.
Как всегда, ее седые волосы были уложены в аккуратный банан, и то, что Ренате Круг перевалило уже за шестьдесят, не меняло того факта, что она очень и очень красивая женщина.
– И вам того же, госпожа Круг! – ответил Йонатан и приветливо ей улыбнулся, а потом кивнул и исчез в своем кабинете со словами: – Господин Боде может зайти ко мне.
– Я ему сообщу, – крикнула она вслед Йонатану, и он тут же услышал, как Рената сняла трубку телефона на письменном столе.
Сколько себя помнил Йонатан – а это немалый отрезок времени, – Рената Круг работала на его отца. Йонатан тоже нанял ее ассистенткой после ухода отца из издательства. Ему иногда даже становилось неловко из-за того, что Ренате у него почти нечего делать. Несмотря на то что та могла уходить в пятницу после обеда, а в понедельник вообще был выходной, за двадцативосьмичасовую неделю работой Рената была загружена лишь часов пятнадцать. Может, и меньше.
С другой стороны, Рената Круг, женщина предпенсионного возраста, наверняка радовалась тому, что последние годы на работе… в основном лишь смахивала пыль с каучукового дерева. И была за это благодарна. Ну, еще она могла любоваться великолепным видом на Эльбу.
Именно этим сейчас и занимался Йонатан, ожидая появления коммерческого директора издательства. Он смотрел на реку через большое, как на веранде, окно. Там как раз проплывал контейнеровоз. Несколько крикливых чаек сопровождали баржу, следующую вниз по течению, в сторону устья Эльбы. Йонатан задумался над тем, куда она держит путь. И вдруг ему на миг привиделась на берегу пара лебедей.
При внимательном рассмотрении оказалось, что он принял за птиц два целлофановых пакета. Йонатан, пожав плечами, подошел к столику для совещаний и сел в кресло.
Услышав стук, он повернулся и увидел Маркуса Боде, стоящего на пороге с папкой под мышкой; он стучал костяшками в дверную коробку.
Йонатан поднялся и подошел к нему.
– Желаю вам хорошего нового года! – воскликнул Боде, крепко пожимая ему руку.
– И вам тоже!
Вид у Боде был измотанный, хотя обычно этот мужчина, которому было под сорок, был энергичен и выглядел, можно сказать, даже чересчур ухоженным. Как всегда, костюм на нем сидел отлично, а светлые волосы были аккуратно зачесаны набок, но Йонатан заметил трехдневную щетину, темные круги под глазами и слегка помятую рубашку. Короче говоря, коммерческий директор выглядел неважно, весьма неважно. И, похоже, у него на душе наболело.
– Ну, у нас проблема! – без обиняков перешел он к делу, как только они уселись.
– Которую вы принесли под мышкой?
Боде открыл папку, вынул из нее бумаги и положил их перед Йонатаном на стол.
– За праздники я успел просмотреть предварительные итоги квартала и к тому же обстоятельно занялся планированием на следующие месяцы.
– И почему вы этим занимались?
Боде растерянно взглянул на него:
– Что вы имеете в виду?
– Почему вы думали о работе во время выходных? Вы же должны были отдыхать и проводить время с семьей.
Йонатан знал, что у коммерческого директора очаровательная жена и двое маленьких детей.
– Э-э-э, – протянул Маркус Боде. Выглядел он еще более растерянным. – Ну да, но я ведь коммерческий директор «Грифсон и Букс». На такой должности иной рабочий график, не как у других.
– Конечно, – согласился с ним Йонатан. – Но подумайте о вашем здоровье. Коммерческому директору тоже нужно иногда расслабиться.
– Но не тогда, когда он обнаруживает, что на тридцать процентов недовыполнен план товарооборота в прошлом квартале. – Маркус откашлялся, опустил глаза и тихо добавил: – И если от него ушла жена, забрав с собой детей, то выходные ему не очень-то и нужны.
– Ох! – Теперь настала очередь Йонатана растерянно посмотреть на собеседника.
– Хм, да.
– Это ведь не очень хорошо. – Даже сам Йонатан отметил, что его комментарий неуклюж и даже ужасен. Но ему в голову не приходило, что можно сказать по этому поводу. С Маркусом Боде его связывали хоть и хорошие, но чисто деловые отношения, и это откровение застало его врасплох.
– Так и есть.
Боде еще больше сгорбился.
– Может, нам…
Йонатан запнулся и подумал, что же на самом деле хотел сказать. Что вообще говорят в такой ситуации? Что говорили ему друзья, когда он сообщил им, что их брак с Тиной распался?
Да ничего, насколько он помнил. Он тогда вообще никому ничего не «сообщил» и сам улаживал ситуацию. И Йонатан так плотно этим занимался, что, если бы у него и возникло желание рассказать кому-нибудь о банкротстве личных отношений, рядом все равно никого не было. Не считая Томаса. Но тот не мог служить жилеткой по понятным причинам.
Лишь намного позже, когда закончился бракоразводный процесс, несколько знакомых поинтересовались, как чувствует себя Йонатан и какова финансовая сторона вопроса. А развод-то прошел вообще без проблем.
Маркус Боде выжидающе смотрел на него, очевидно, предполагая, что шеф должен закончить фразу, начавшуюся словами «может, нам…»
– Может, нам, – снова начал Йонатан, лихорадочно подыскивая подходящие слова, – сходить выпить пива?
– Пива?
– Да, пива!
Йонатан почти не употреблял алкоголь, только иногда мог позволить себе бокал красного вина, но предложение показалось ему подходящим. Мужчины, которых бросают жены, идут пить пиво, не так ли?
– Сейчас как раз двенадцать часов!
– Правильно, – согласился Йонатан с Маркусом. Идея, наверное, была не такой хорошей, какой казалась.
– Думаю, нам лучше поговорить о цифрах.
Похоже, Боде внутренне расправил плечи и моментально перестал выглядеть растерянным.
– Хорошо.
Йонатан выдохнул с облегчением, цифры были ему милее мужского разговора по душам.
– Как я уже говорил, мы недовыполнили наш план на тридцать процентов. – Коммерческий директор постучал указательным пальцем правой руки по документам на столе. – Это настоящая катастрофа.
– Вы уже смогли проанализировать причины?
– Частично, – ответил Маркус Боде. – Как вы знаете, вся наша отрасль вынуждена бороться со снижением продаж. И продажи книг самого главного нашего автора, Губертуса Крулля, постепенно снижаются, а он в обозримом будущем не сможет написать новую книгу из-за тяжелой болезни, – объяснял Маркус далее. – На ассортимент книг, имеющихся в продаже, мы тоже больше не можем делать ставку: без нового романа его старые книги начинают терять привлекательность.
Йонатан в задумчивости кивнул. В свое время Крулль привлекал и бабушку Йонатана. Тогда она видела в нем олицетворение надежды послевоенной немецкой литературы и сделала из него автора международных бестселлеров.
– Кроме того, мы серьезно просчитались с некоторыми позициями.
– Понимаю, – произнес Йонатан. – С какими же?
– Например, – Боде взял документы в руки, пролистал их и наконец вытащил один лист, – вот здесь.
Он положил лист перед шефом.
Йонатан взглянул.
– «Одиночество Молочной улицы»? – удивленно воскликнул он. – Ведь эта книга в прошлом году была номинирована на Немецкую литературную премию!
– Может быть, – невозмутимо произнес коммерческий директор. – Но мы просчитались не только потому, что мы купили рукопись слишком дорого. Из тридцати тысяч экземпляров, которые мы напечатали после номинации, на складе все еще лежат двадцать семь. Книжные магазины уже делают первые возвраты.
– Хм. А с чем это связано?
– С тем, что люди не хотят читать, я бы так сказал.
– Но это же великолепный роман!
Йонатан читал рукопись. Боде перед покупкой прав хотел услышать его мнение. Он был абсолютно уверен: «Одиночество Молочной улицы» – значительное литературное произведение, написанное по всем правилам искусства слова.
– Это видите вы, это вижу я. Но читатели хотят только низкопробное эротическое чтиво или Гришэма[17]. – Он вздохнул. – «Как вспомню к ночи край родной, покоя нет душе больной».
– Именно так.
Йонатан не стал объяснять Боде, что тот – как и многие – цитирует «Ночные мысли» Генриха Гейне в неправильном контексте. Поэт сочинил эти строки в парижском изгнании, выразив тоску по родине и старой матери, он вовсе не имел в виду политическую ситуацию в Германии. – Так что вы предлагаете?
– Я именно такой вопрос хотел задать вам.
– Мне?
– Ну да, вы же генеральный директор.
– Но профессионал-то вы, – учтиво ответил Йонатан.
Боде откашлялся, смутившись и в то же время гордясь собой.
– Это правда. Но ведь сам я не могу наметить пути развития «Грифсон и Букс».
– Погодите, не так быстро, – попросил Йонатан. – Одна ласточка еще не делает весны. Одна неудача – это не гибель фирмы. Нам не обязательно говорить о «путях развития» прямо сейчас.
– К сожалению, речь идет не о единственной неудаче.
Через стол Боде протянул шефу другие листы.
– Это касается всей нашей программы. Ситуация ухудшается последнее время, но я списывал это на общие тенденции в отрасли. Кроме того, мы еще многое можем наверстать благодаря Губертусу Круллю. Но сейчас самое время для выработки новой стратегии.
– Хм. – Йонатан откинулся на спинку кресла. – Если уж вы об этом говорите… Только мне нужно немного подумать.
– Конечно, я не имел в виду, что вы сегодня-завтра перекроите все наше «портфолио», – согласился с ним Боде. – Но я не устану повторять, что вам нужно определить вектор развития на сегодняшний момент. И мы должны как можно быстрее начать двигаться в этом направлении.
– Да-да, – кивнул Йонатан, – очень хорошо. Теперь я это четко понимаю.
Некоторое время они сидели молча, каждый был погружен в свои мысли. Как ни странно, Йонатан вдруг вновь вспомнил молодого человека на берегу Альстера, напомнившего ему Гарри Поттера. Что бы ему понравилось читать? Может, стоило его спросить об этом?
– Ну, – произнес Маркус Боде, глядя в потолок, – тогда я пойду… Оставлю бумаги, чтобы вы просмотрели.
Он поднялся.
– Хорошо, – ответил Йонатан и тоже встал. – Большое спасибо, что вы меня проинформировали!
Они пожали друг другу руки. Рукопожатие длилось немного дольше обычного.
Йонатан снова спросил себя, уместно ли будет еще что-нибудь сказать. Ну хоть что-нибудь.
– Я надеюсь, что мы с вами скоро все уладим, – наконец воскликнул он и неловко похлопал Маркуса Боде свободной рукой по плечу.
– Большое спасибо, – поблагодарил Боде. – Лишь бы только моя жена не вернулась обратно.
– Что, простите?
– Это была шутка.
Йонатан, качая головой, смотрел вслед коммерческому директору, тяжело шагавшему к своему кабинету.
Странный юмор!