Почему мы толстеем. Мифы и факты о том, что мешает нам быть стройными. Часть первая. Биология, а не физика (Гэри Таубс, 2011)

Представьте, что вы выступаете в роли присяжного. Подсудимого обвиняют в совершении ужаснейшего преступления. У государственного обвинителя есть убедительные доказательства в пользу его вины. Он говорит, что к подобным уликам невозможно придраться и что вы должны признать подсудимого виновным. Этого преступника, говорят вам, нужно отправить за решетку, так как он является угрозой для общества.

Сторона защиты же, в свою очередь, так же горячо утверждает, что представленные доказательства являются не такими уж и однозначными. У подсудимого есть алиби, хоть и не железное. Отпечатки пальцев на месте преступления не совпадают с отпечатками обвиняемого. Адвокат считает, что полиция попросту напутала с судебной экспертизой (образцы ДНК и волосяного покрова).

Защита утверждает, что случай не такой уж и очевидный, как в этом вас пытается убедить прокурор. Если вы поместите за решетку невиновного человека, то вы не просто поступите с ним несправедливо, вы еще и настоящего преступника оставите разгуливать как ни в чем не бывало на воле, позволив ему вновь совершить нечто подобное.

Когда вы попадаете в комнату присяжных, ваша задача – это дать оценку доводам стороны защиты и стороны обвинения, после чего принять решение, основываясь исключительно на представленных доказательствах. Для вас не должно иметь никакого значения ни то, к какой версии вы склонялись в начале судебного заседания, ни то, выглядел ли обвиняемый виновным или же был скорее похож на доброго человека, не способного пойти на подобное ужасное преступление. Значение имеют только улики и их убедительность.

Мы все знаем одну вещь о криминальном правосудии: невинных людей нередко обвиняют в преступлениях, которые они не совершали, несмотря на то что юридическая система изначально была разработана с целью избежать подобных несправедливых решений. Чаще всего ошибочно обвиненными в совершении преступления становятся люди, в виновности которых сомнений не возникает. На улики, способные их оправдать, глаза закрываются гораздо охотнее, запутанные вопросы остаются незатронутыми, как и потенциальные доказательства их непричастности к злодеянию.

Хотелось бы верить, что наука и ученые не способны к совершению подобных ошибок, однако это происходит постоянно. Такова человеческая природа. Существующие научные методы призваны защитить нас от принятия неправильного суждения, однако эти методы не всегда соблюдаются, а даже когда им и следуют, то установление истинных механизмов, по которым работает природа и вселенная, все равно остается делом не из простых. Можно ориентироваться на здравый смысл, однако, как отметил Вольтер в своем «Философском словаре», здравый смысл не всегда оказывается таким уж и здравым, и наука нередко показывала нам, что самый очевидный ответ не всегда является правильным. Солнце не вращается вокруг Земли, например, несмотря на то что земному наблюдателю кажется именно так.

Отличие науки и правосудия от религии состоит в том, что ничто не воспринимается просто на веру. Нас призывают проверять, действительно ли представленные доказательства соответствуют тому, во что нам предлагают поверить – или во что мы верим с раннего детства, и нам разрешено задаваться вопросом, были ли представлены все доказательства целиком либо же лишь небольшая их часть, выбранная специально для составления ложного впечатления. Если доказательства не подтверждают того, во что мы верим, то никто не мешает нам поменять свои взгляды.

На удивление легко найти доказательства, опровергающие теорию о том, что мы толстеем из-за того, что потребляем больше калорий, чем тратим, – то есть переедаем. В науке для достижения какого-либо прогресса скептическое отношение к любым новым идеям является просто необходимым. Тем не менее когда дело касается питания и общественного здравоохранения, то многие воспринимают такой подход непродуктивным, так как он сводит на нет все усилия, направленные на пропаганду образа жизни, который, по мнению властей, правда это или нет, является правильным.

Однако на кону наше здоровье (и наш вес), так что давайте рассмотрим эти доказательства и проследим, к каким выводам они нас приведут. Представьте, что мы выступаем в роли присяжных, которым необходимо решить, является или нет переедание – превосходство употребленных калорий над израсходованными – виновником «преступления», из-за которого мы страдаем от ожирения и избыточного веса.

Проще всего начать с рассмотрения эпидемии ожирения. Как только исследователи из Центра по контролю и предупреждению заболеваний объявили в середине девяностых годов двадцатого столетия о надвигающейся на нас эпидемии ожирения, представители органов здравоохранения незамедлительно обвинили в этом переедание и малоподвижный образ жизни, сказав, что их причины кроются в модели современного общества.

«Экономическое процветание» было названо основной причиной этой эпидемии, в частности, развитие пищевой промышленности и индустрии развлечений, как это объяснила в 2003 году в журнале «Science» специалист по питанию из Университета Нью-Йорка Марион Нестл. «Они превращают людей с увеличивающимися доходами в потребителей агрессивно рекламируемой пищи, богатой калориями, но бедной питательными элементами, а также машин, телевизоров и компьютеров, которые способствуют малоподвижному образу жизни. Мы толстеем, а они зарабатывают на этом деньги».

Психолог из Йельского Университета Келли Броунелл придумала специальный термин «токсичная окружающая среда» для описания аналогичного явления. Подобно жителям Чернобыля, постоянно страдающим от воздействия токсичной окружающей среды, которая стимулирует развитие раковых заболеваний (химикаты в грунтовых водах и радиоактивность), весь остальной мир, говорит Броунелл, тоже живет в токсичной окружающей среде, которая «способствует перееданию и отсутствию физической активности». Ожирение – это естественное последствие. «Чизбургеры и картошка фри, окошки быстрого обслуживания для машин и двойные порции, сладкие газировки и конфеты, картофельные чипсы и пицца с тремя сырами – все это, изначально казавшееся нам непривычным, все больше и больше становится обыденным фоном наших с вами жизней, подобно деревьям, траве и облакам, – говорит она. – Мало кто из детей ходит в школу пешком или ездит на велосипеде; занятия по физкультуре сведены к минимуму; компьютеры, телевидение и видеоигры держат детей взаперти, ограждая их от активности на улице; родители же, в свою очередь, с большой неохотой разрешают им гулять по дворам без присмотра».

Другими словами, нас постоянно убеждают, что излишек денег, излишек легкодоступной еды вкупе с огромным количеством стимулов вести сидячий образ жизни – или проявлять минимум физической активности – стали причиной эпидемии ожирения. Всемирная организация здравоохранения использует похожие доводы для объяснения мировой эпидемии ожирения, обвиняя в ней увеличение доходов, урбанизацию, «переключение на виды работ, требующих меньшего физического труда… уменьшение физической активности… более пассивное времяпрепровождение». Исследователи проблемы ожирения стали даже использовать полунаучные термины для описания этой ситуации: они говорят об окружающей среде, «предрасполагающей к ожирению». Это значит, что мы с вами живем в мире, который превращает стройных людей в толстяков.

Однако при рассмотрении такого подхода стоит учитывать и один очень важный факт: многократно доказано, что избыточный вес связан как раз с бедностью, а не обеспеченностью – определенно так происходит с женщинами, а зачастую и с мужским населением тоже. Чем человек беднее, тем с большей вероятностью у него будут проблемы с лишним весом. Впервые эта закономерность была выявлена после опроса жителей Нью-Йорка, обитающих в центральной части Манхэттена. Это исследование было проведено в начале шестидесятых годов прошлого века и показало, что среди страдающих ожирением женщин вероятность того, что они будут принадлежать к бедному классу, была в шесть раз выше, чем к зажиточному; среди мужчин – в два раза. Подобная тенденция была подтверждена практически всеми проведенными впоследствии исследованиями, как среди взрослых, так и среди детей, включая то самое исследование Центра по контролю заболеваемости, после которого и было объявлено об эпидемии ожирения[5].

Возможно ли, что эпидемия ожирения была вызвана экономическим развитием, то есть чем богаче мы становимся, тем толще становятся наши тела; а одновременно с этим ожирение связано с бедностью: чем беднее люди, тем с большей вероятностью они будут жирными? Нет, это абсурд. Возможно, что бедные люди попросту не чувствуют давления со стороны своего класса, обязывающего их следить за своими фигурами. Хотите верьте, хотите нет, но именно таким стало официально признанное объяснение этого парадокса. Другим распространенным объяснением феномена связи между бедностью и ожирением стало то, что толстые женщины выходят замуж, как правило, за представителей более низших слоев населения, в то время как стройные красавицы ухватывают себе кусочек послаще. Третий довод сторонников теории экономического процветания как причины повального ожирения заключался в том, что у бедных людей, в отличие от богатых, попросту нет времени и денег на занятия в спортзале для поддержания стройного тела. Они зачастую живут в пригородах, где нет ни парков, ни тротуаров, и у их детей нет возможности заниматься спортом и даже гулять на улице. Все эти объяснения, быть может, и верны, однако они слегка притянуты за уши, а несоответствия и противоречия становятся все более и более явными по мере того, как мы все глубже и глубже погружаемся в выяснение правды.

Если мы отправимся в библиотеку – чего эксперты в области питания, судя по всему, сделать не удосужились, – то узнаем, что существует множество народов, страдающих от ожирения не меньше, чем люди в США, Европе и других развитых странах. Народов, о процветании которых не может быть и речи, и которые не подвержены влиянию большинства, если не всех, элементов токсичной среды, описанной Броунелл: никаких чизбургеров, газированных напитков, чипсов, компьютеров и телевизоров (у некоторых так и к книгам доступа нет, ну разве что только к Библии) и никаких слишком усердных со своей опекой матерей, запрещающих своим детям свободно играть на улице.

Доходы у людей этих народов не стали увеличиваться: у них не было никаких приспособлений для снижения трудозатрат, никакого перехода к профессиям, требующим меньшего физического труда, или к более пассивному времяпрепровождению. Некоторые из этих людей были бедными настолько, что нам с вами даже сложно себе вообразить. Они были по-настоящему нищими. Согласно теории о переедании как причине ожирения представители этих народов должны быть худыми, словно спичка, однако это далеко не так.

Помните, как Хильда Бруч была поражена обилием толстых детей во времена Великой депрессии? Что ж, подобные наблюдения происходят не так редко, как мы могли себе представить. Поговорим о племени коренных американцев под названием пима. В наши дни у представителей этого племени, вероятно, самый высокий показатель по случаям ожирения и диабета в США. Их печальная ситуация нередко используется в качестве показательного примера того, что происходит с традиционными культурами, когда они сталкиваются с условиями жизни современной Америки. Считается, что раньше пима были трудолюбивыми фермерами и охотниками, а теперь они стали, подобно нам с вами, обычными сидящими на ежемесячной зарплате людьми с малоподвижным образом жизни. Они посещают те же самые рестораны быстрого питания, что и мы с вами, едят ту же самую дрянь, смотрят те же самые телевизионные программы и точно так же страдают от ожирения и диабета, только с ними это случается еще чаще. «Когда типичная американская диета стала доступной в резервации (Река Хила) после (Второй мировой) войны», согласно Национальному институту здоровья, «люди там стали в значительно большей степени подвержены избыточному весу и ожирению».

Курсивом слово в цитате выделил я сам, потому что, видите ли, у пима были проблемы с избыточным весом задолго до начала Второй мировой войны и даже еще до начала Первой, во времена, когда в условиях их проживания не было ничего токсичного, по крайней мере, по современным оценкам. Между 1901 и 1905 годами два антрополога занимались изучением племени пима, и оба независимо друг от друга отметили, насколько толстыми были его представители; особенно это касалось женщин.

Первым из них был Франк Рассел, молодой антрополог из Гарвардского университета, результаты плодотворного исследования пима которого были опубликованы в 1908 году. Он отметил, что многие из пожилых пима «демонстрировали такой уровень ожирения, который в корне отличался от традиционного представления о «высоких и мускулистых» индейцах». Ему принадлежит авторство приведенной ниже фотографии, которую он назвал «Толстая Луиза».

Страдающая ожирением представительница племени пима, которую Франк Рассел назвал «Толстая Луиза», более чем сто лет назад стала такой определенно не из-за того, что ужинала в ресторанах быстрого питания и слишком много сидела перед телевизором

Вторым исследователем был Алес Хрдлика, который изначально учился на врача, однако затем стал заведующим кафедрой физической антропологии Смитсоновского института. Хрдлика посетил пима в 1902 году, а затем снова в 1905-м в рамках серии экспедиций, предпринятых им для изучения состояния здоровья и условий жизни коренных племен этого региона. «Особенно откормленные индивидуумы, как женщины, так и мужчины, попадались в каждом племени и среди всех возрастных групп, – писал Хрдлика о пима и живущих по соседству южных ют. – Однако случаи настоящего ожирения были найдены исключительно среди индейцев, живущих в резервациях».

Особенно важными проведенные ученым наблюдения делает тот факт, что в тот момент пима только что перестали быть одним из самых влиятельных племен среди коренных жителей Америки и скатились в нищету. Что бы ни послужило причиной их повального ожирения, процветание и увеличение доходов не имеют к этому никакого отношения, а, судя по всему, дело, скорее, в обратном.

На протяжении пятидесятых годов девятнадцатого века пима были чрезвычайно успешными охотниками и фермерами. Дичи в регионе было вдоволь, а пима особенно славились своим умением ловить животных в капканы или убивать их с помощью лука и стрел. Также они ловили рыбу и устриц в реке Хила, протекающей через населяемую ими территорию. Они выращивали кукурузу, фасоль, пшеницу, дыни и инжир на полях, используя для этого воду из реки Хила, а также успешно разводили крупный рогатый скот и кур.

В 1846 году, когда батальон армии США проходил мимо земель индейцев пима, Джон Гриффин, армейский хирург, описал их как «радостных» людей в «отличной форме», а также отметил, что «еды у них было в изобилии» – закрома просто ломились[6].

Провизии у пима было настолько много, что когда три года спустя началась Калифорнийская золотая лихорадка, правительство США попросило пима помогать с едой, что они и стали делать, десяткам тысяч путешественников, пересекших территорию их проживания за следующее десятилетие, направляясь в Калифорнию по знаменитой «Дороге на Санта-Фе».

Вместе с золотой лихорадкой безмятежному раю пима пришел конец, а вместе с ним и их влиянию. Англо-американцы и мексиканцы стали в большом количестве селиться на их территории. Эти приезжие, «одни из подлейших представителей рода людского, – писал Рассел, – истребили местную дичь практически до полного ее исчезновения и стали отводить воды реки Хила для орошения своих собственных полей в ущерб пима».

К 1870 году пима оказались на грани вымирания, сами они называли этот период «голодными годами». «Чудо, что их племя вообще смогло пережить голод, отчаяние и, как результат, повальное расселение по другим территориям», – писал Рассел. Когда Рассел и Хрдлика появились в первых годах двадцатого века, племя по-прежнему продолжало выращивать то, что было в их силах, однако теперь полностью зависело от гуманитарной помощи США.

Так что же тогда сделало их толстыми? Годы голода, наоборот, должны были избавить их от килограммов живой плоти, а не добавить их или оставить их тела в нетронутом виде. И если даже рацион питания, предоставляемый государством, был избыточным, то почему они стали толстыми только после перехода на него, а не когда у них было в изобилии и своей собственной еды? Ответ, вероятно, кроется в том, какую именно пищу они потребляли, в ее качестве, а не количестве. Именно такое предположение и сделал Рассел, написав: «Некоторые детали их нового рациона питания определенно способствовали наращиванию массы тела».

Хрдлика также предполагал, что пима должны были бы быть худыми, учитывая нестабильные условия их существования. Он написал: «Пища, судя по всему, играет только косвенную роль в распространении ожирения среди индейских племен». Ему ничего не оставалось, кроме как рассмотреть в качестве потенциальной причины такого поворота событий отсутствие физической активности или ее относительное снижение. Другими словами, пима, может, и были более активными, чем мы с вами сейчас, учитывая то, насколько суровыми были условия доиндустриального сельского хозяйства, однако по сравнению со своими предками они вели все же относительно малоподвижный образ жизни. Это Хрдлика назвал «переходом от активного образа жизни к банальному отсутствию праздности». Однако он все равно не мог найти разумного объяснения тому, почему женщины были толще мужчин, ведь именно они выполняли самый тяжелый труд в их поселениях – собирали урожай, перемалывали зерна, да даже таскали на себе тяжести, когда не было возможности воспользоваться для этого вьючными животными. Также Хрдлика был озадачен тем, что живущее по соседству племя пуэбло, которое «вело относительно малоподвижный образ жизни с давних времен», не было при этом подвержено проблемам с лишним весом.

Так что вполне вероятно, что дело было все-таки в том, чем именно они питались. Пима к этому моменту готовы были есть все, что «входит в рацион питания белого человека», как отмечал Хрдлика. Возможно, здесь и кроется ключ к разгадке. В 1900 году пима питались во многом так же, как мы с вами питаемся сейчас, спустя более чем сто лет, однако сходство тут заключается не в количестве пищи, а в ее качестве.

После 1850 года на территории резерваций индейцев пима было открыто полдюжины торговых постов. Здесь, как отметил антрополог Генри Добинс, пима покупали «сахар, кофе и консервы, чтобы заменить ими свои традиционные продукты питания, которых они оказались лишены после того, как белые поселились на их землях». Более того, основной составляющей предоставляемого правительством рациона была белая мука, а также значительное количество сахара, как минимум значительное для пима, живущих более ста лет назад. Скорее всего, это и оказало решающее влияние на их вес, о чем я неоднократно буду упоминать в этой книге.

Если бы пима были единственным примером народа, отличавшимся одновременно и нищетой, и избыточным весом, то мы бы просто могли записать их в качестве исключения из правила – словно единственного свидетеля, показания которого расходятся с многочисленными сведениями, полученными от других очевидцев. Однако, как я уже сказал, существовало и множество других подобных народов, множество свидетелей высокого уровня ожирения среди беднейших популяций.

Пима были лишь знаменосцами в параде очевидцев, чьи показания так и остались неуслышанными, но которые наглядно показали, что можно стать толстым даже при условии, что ты беден, работаешь на износ и даже страдаешь от недоедания. Давайте же послушаем, что интересного они могут нам рассказать, а затем двинемся дальше.

Спустя четверть века после визитов Рассела и Хрдлика на земли индейцев пима два исследователя из Университета Чикаго решили изучить другое племя коренных американцев, сиу, живших в Северной Дакоте в резервации Кроу Крик. Эти сиу жили в лачугах, «непригодных для жизни», зачастую от четырех до восьми членов семьи под одной крышей. Большинство из них не имело ни водопровода, ни доступа к проточной воде. 40 % детей жили в домах, где не было предусмотрено никакого туалета.

Пятнадцать семей, в которых насчитывалось в общей сложности тридцать два ребенка, жили «по большому счету, на хлебе и кофе». Этот уровень нищеты находится практически за пределами нашего воображения.

Тем не менее уровень ожирения в этом племени мало чем отличался от того, что мы наблюдаем сейчас, в самый разгар эпидемии избыточного веса: 40 % взрослых женщин резервации, более четверти мужчин и около 10 % детей, согласно отчету Университета Чикаго, «демонстрировали явные признаки ожирения». Можно заявить, что причиной их тучности стала, как ее назвал Хрдлика, жизнь «с отсутствием праздности», однако исследователи отметили другой интересный факт о сиу: одна пятнадцатая часть взрослых женщин, четверть мужчин и четверть детей были «чрезвычайно худыми».

Рацион питания жителей резервации, который, опять же, в основном состоял из гуманитарных пайков правительства, был беден калориями, так же как и белками и необходимыми витаминами и минералами.

Негативные последствия подобного дефицита питательных элементов было сложно не заметить: «Хоть никаких подсчетов по этим показателям и не проводилось, но даже обычный наблюдатель не мог бы не заметить обилие гнилых зубов, кривых ног, болячек на глазах и частые случаи слепоты в этих семьях».

О подобном сочетании повального ожирения и недоедания в таких племенах официальные инстанции в наши дни рассуждают так, словно это какой-то новый феномен, однако это не так. Ведь подобные тенденции наблюдались среди этих же самых народов еще восемьдесят лет тому назад. Это очень важное наблюдение, и мы еще о нем немного поговорим, перед тем как приступить к следующей теме.

Давайте рассмотрим еще несколько показательных примеров.

Ансель Кейс, специалист по питанию из Университета Миннесоты и человек, благодаря которому люди осознали, что потребляемый вместе с пищей жир и холестерин в нашей крови являются причинами сердечно-сосудистых заболеваний, посещает Неаполь с целью изучения рациона питания и образа жизни его жителей.

«Общая картина была именно таковой, – пишет он позже, – немного постного мяса один или два раза в неделю было у них за правило, о сливочном масле они практически не знали, молоко добавляли только в кофе и вскармливали им детей, завтрак на работе представлял собой чаще всего полбуханки хлеба, начиненной шпинатом или капустными листьями. Пасту они ели ежедневно, обычно с хлебом (ничем не намазанным), а четверть своих калорий получали от оливок и вина. У них не было никаких признаков недостатка питательных элементов, однако женщины из рабочего класса были при этом толстыми».

Кейс забыл упомянуть, что в то время большая часть жителей Неаполя, и на самом деле всей Южной Италии, была невероятно бедна. Город был разорен во время Второй мировой войны настолько, что в послевоенные годы можно было нередко наблюдать за выстроившимися в ряд матерями и домохозяйками, продававшими себя солдатам союзных войск в попытках прокормить свою семью.

В ходе послевоенного изучения ситуации в стране парламентом состояние этого региона было описано так, словно речь шла о какой-то стране третьего мира. Мяса было мало, именно поэтому его мало и употребляли. Только в конце пятидесятых годов, спустя несколько лет после визита Кейса, направленные на реконструкцию усилия смогли привести к значительным улучшениям условий существования жителей.

Также стоит упомянуть тот факт, что описанный Кейсом рацион питания неаполитанцев невероятно походил на знаменитую средиземноморскую диету, вокруг которой в недавнее время разгорелась неистовая шумиха, сходство заключалось даже в обилии в рационе оливкового масла и вина. Также в нем было много общего с бабушкиной диетой, рекомендованной Майклом Полланом в его книге «In Defense of Food: An Eater's Manifesto»: «Ешьте, но в меру, и в основном еду растительного происхождения».

Определенно эти люди не злоупотребляли едой. Проведенное в 1951 году исследование показало, что среди всех европейских стран в Италии и Греции на душу населения приходилось меньше всего доступной еды – речь шла о 2400 калориях в день, в то время как в США этот показатель составлял 3800. И тем не менее «женщины из рабочего класса были толстыми».

Ученые из Комитета по делам индейцев взвесили и измерили рост детей пима, после чего сообщили о том, что более половины девочек и мальчиков старше одиннадцати лет страдают от ожирения.

Условия жизни в резервации Хила Ривер: «Распространена нищета».

Среди афроамериканцев 18 % мужчин и 30 % женщин подвержены ожирению.

Доход главы семейства варьируется от 9 до 53 долларов в неделю, что с учетом инфляции составило бы 65–390 долларов в неделю в наши дни.

Среди зулусов 40 % взрослых женщин страдают от ожирения. Средний вес женщин в возрасте от сорока до пятидесяти лет составляет 80 килограммов.

Женщины в среднем на 9 килограммов тяжелее и на 10 сантиметров ниже мужчин, однако это не означает, что они питаются лучше – распространенное ожирение, сообщают исследователи, нередко сопровождается явными признаками истощения.

Местные врачи описывают ситуацию напрямую: «По европейским стандартам, каждый, кто прошел через половое созревание, весит значительно больше нормы».

Команда специалистов по питанию из США сообщает, что истощение является на острове распространенной медицинской проблемой, причем наряду с ожирением. Почти треть женщин старше двадцати пяти подвержена ожирению. Среднее количество употребляемых этими женщинами калорий оценивается значением меньше 2000 калорий в день – меньше минимальной рекомендованной в свое время Продовольственной и сельскохозяйственной Организацией Объединенных Наций (Food and Agriculture Organization of the United Nations) нормы здорового питания.

Ожирение названо «основной проблемой питания среди взрослого населения Чили». 22 % военных и 32 % «белых воротничков» страдают от этого расстройства. Среди рабочих этот показатель составляет 35 % для мужчин и 39 % для женщин. Последний факт является наиболее интересным, ведь работа этих людей подразумевает постоянную тяжелую физическую нагрузку.

Ученые из Южно-африканского Института медицинских исследований изучают состояние здоровья и образ жизни пожилых представителей банту, проживающих в городе. Эти люди старше шестидесяти считаются «самыми нуждающимися представителями банту», что означает, что они являются беднейшими членами и без того нищего народа. Средний вес женщин этого народа равен 75 килограммам. У 30 % из них вес «значительно выше нормы». Средний вес «бедных белых» женщин по результатам исследования также оказывается равен 75 килограммам.

29 % взрослых чероки из резервации Кволла страдают от ожирения.

25 % женщин и 7 % мужчин, посещающих амбулаторную поликлинику в Аккре, подвержены ожирению, причем в их число входит половина всех женщин старше сорока лет. «Можно с уверенностью утверждать, что среди женщин между 30 и 60 годами серьезное ожирение является весьма распространенным явлением, – пишет доцент Медицинской школы при университете Ганы, – всем достоверно известно, что большинство продавщиц на рынках прибрежных городов толстые».

5% мужчин страдают от ожирения, так же как и 30 % женщин. Среди женщин между 55 и 65 годами этот показатель составляет 40 %.

40 % взрослых женщин подвержены ожирению, причем 25 % «отвратительно толстые».

Рольф Ричардс, прошедший свое обучение в Британии врач, открывает клинику для лечения больных диабетом при Университете Западной Индии. Он сообщает, что 10 % взрослых мужчин Кингстона и две трети женщин страдают от ожирения.

Специалист по питанию из Католического Университета в Сантьяго сообщает о результатах исследования здоровья и образа жизни 3300 рабочих, большинство из которых подвержены тяжелому физическому труду. «Только» 11 % мужчин и 9 % женщин испытывают «серьезное истощение»; «только» у 14 % мужчин и 15 % женщин вес «значительно превышает норму». Среди взрослых старше сорока пяти лет признаки ожирения демонстрируют уже 40 % мужчин и 50 % женщин. Он также ссылается на исследования, проведенные в Чили в шестидесятых годах, отмечая, что «наименьший показатель ожирения наблюдается среди работников сельского хозяйства, однако среди жителей трущоб это расстройство является чрезвычайно распространенным».

Келли Уэст, ведущий эпидемиолог эпохи, специализирующийся на диабете, сообщает, что в племенах коренных жителей Америки «мужчины чрезвычайно толстые, а женщины так еще толще».

На мексиканской границе, в трехстах километрах к югу от Сан Антонио, Уильям Мюллер вместе со своими коллегами из Университета Техаса взвешивает и измеряет рост у более чем 1100 местных жителей. 40 % мужчин возрастом от тридцати до сорока лет демонстрируют явные признаки ожирения, несмотря на то что многие из них «задействованы в сельскохозяйственных работах и/или работе на нефтяных месторождениях страны». Более половины женщин старше пятидесяти также страдают от ожирения. Что касается условий их проживания, то Миллер позже описал их как «очень скромные…Там был всего один лишь ресторан (во всем округе), местечко с мексиканской кухней, и ничего более».

Так почему же они толстые? Что делает концепцию переедания, основанную на подсчете потребленных и израсходованных калорий, настолько удобной – подозрительно удобной, – что ее постоянно приводят в качестве ответа на этот вопрос. Если одни из перечисленных выше народов были настолько бедными и страдающими от нехватки питательных элементов в своем рационе, что даже самые упрямые сторонники теории о чревоугодии как причины ожирения вряд ли стали бы заявлять, что у этих людей в свободном доступе было слишком много еды – у пима, например, в период с 1900 по 1950-е годы, у сиу в 1920-х годах, у жителей Тринидада и населения чилийских трущоб между 1960 и 1970 годами, – то всегда можно заявить, что дело в малоподвижном, ну или хотя бы недостаточно подвижном образе жизни. Даже если и нельзя отрицать очевидной физической активности других народов – женщин пима, чилийских рабочих, сельскохозяйственных тружеников и нефтяников Техаса, то всегда можно сказать, что они ели слишком много.

Подобные аргументы могут и будут приведены с тем же успехом и для индивидуальных случаев проблем с избыточным весом. Если ты толстый и можешь доказать, что питаешься умеренно – что, скажем, ты ешь не больше своих стройных друзей или подруг, братьев или сестер, – то специалисты обязательно с уверенностью заключат, что дело в недостатке физической активности. Если у тебя лишние килограммы, но при этом ты постоянно занимаешься спортом, то тогда специалисты с той же самой уверенностью станут утверждать, что дело в переедании. Если ты не обжора, то виновен в излишней лености. Если ты не лентяй, то грешишь чревоугодием.

Подобные обвинения могут быть предъявлены (а зачастую так и делается) без малейшего учета других относящихся к делу фактов, будь то в отношении целых народов или отдельных людей. Более того, зачастую их предъявляют без малейшего желания или стремления узнать чуточку больше.

В начале семидесятых годов прошлого века специалисты по питанию и занимающиеся исследованиями врачи обсуждали наблюдаемые ими высокие уровни ожирения среди этих бедных народностей, и иногда они делали это без всякого предубеждения и предвзятости. Им было любопытно (и нам тоже должно быть) и они были слишком нерешительными, чтобы настаивать на том, что ответ им давно известен (и нам тоже стоит поступать подобным образом).

В те времена ожирение все еще рассматривалось, скорее, как проблема «неправильного», а не «чрезмерного» питания, как к ней относятся в наши дни. Проведенное в 1971 году исследование в Чехословакии, например, показало, что около 10 % мужчин и трети всех женщин страдают от ожирения. Когда эта статистика была озвучена на проведенной несколькими годами спустя конференции, то исследователи начали со следующего заявления: «Даже краткосрочный визит в Чехословакию покажет, что ожирение среди ее жителей является достаточно распространенным явлением и что, как и во всех развитых странах, основной причиной его распространения является неправильное питание».

Упоминание об ожирении как о «разновидности нарушения питания» было сделано без какой бы то ни было предвзятости, без учета устоявшихся взглядов на эту проблему, безо всяких завуалированных обвинений в лени и обжорстве. Было лишь отмечено, что с продовольственными ресурсами этой страны что-то не в порядке и что, возможно, следует разобраться, в чем же именно кроется причина этой проблемы.

Вот слова Рольфа Ричардса, британско-ямайского специалиста по диабету, обсуждавшего в 1974 году очевидность и неоднозначность проблемы ожирения и бедности, причем делавшего это безо всяких предубеждений: «Чрезвычайно сложно объяснить высокую частоту случаев ожирения, наблюдаемую в относительно нуждающихся (очень бедных) обществах, подобных тем, что существуют в Западной Индии, если сравнивать их с уровнем жизни и социальным благополучием жителей более развитых государств. Недостаток питательных элементов и недоедание являются распространенными расстройствами среди младенцев возрастом до двух лет, проживающих в этих регионах, и становятся причиной 25 % обращений в отделения педиатрии больниц на Ямайке. Признаки истощения сохраняются в раннем детстве и продолжают проявляться вплоть до раннего подросткового возраста. Ожирение начинает заявлять о себе после двадцати пяти лет у женщин и достигает невероятных масштабов среди тех, кому за тридцать».

Когда Ричардс говорит об «истощении», он имеет в виду то, что еды попросту не хватало. От рождения и до достижения раннего подросткового возраста дети в Западной Индии были невероятно тощими, у них наблюдалась задержка в развитии. Им нужно было больше пищи, а не просто больше питательных элементов. Затем начинали появляться признаки ожирения, особенно у женщин, которые заявляли о себе во весь голос после того, как эти люди достигали зрелости. Именно такое сочетание мы видели среди сиу в 1928 году и позже в Чили – нарушения питания, вызванные либо недостатком питательных элементов, либо банальным отсутствием пищи, существовали бок о бок с ожирением среди людей не только из одной деревни, но даже и из одной семьи.

А теперь давайте посмотрим на то, как на подобное наблюдение отреагировали относительно недавно, взяв за основу парадигму о переедании как причине ожирения. Перед вами выдержка из статьи, которая была опубликована в 2005 году в медицинском журнале Новой Англии: «Парадокс питания – дефицит веса и ожирение в развивающихся странах», написана Бенджамином Кабальеро, главой Центра питания человека при Университете Джонса Хопкинса. Кабальеро описывает свой визит в клинику, расположенную в трущобах Сан-Паулу, в Бразилии. Приемная, пишет он, была «заполнена матерями с тощими и чахлыми маленькими детьми с явными признаками хронического истощения. Их появление, к сожалению, мало удивит того, кто бывал в бедных городских кварталах развивающихся стран. Что может оказаться поразительным, так это то, что матери, державшие на своих руках этих истощенных детей, сами отличались чрезмерной тучностью».

После этого Кабальеро описывает трудности, которые, по его мнению, представляет собой этот феномен: «Сосуществование одновременно людей, страдающих как от истощения, так и от ожирения, ставит органы здравоохранения в затруднительное положение, ведь цели программ по борьбе с истощением очевидным образом вступают в конфликт с программами, направленными на борьбу с ожирением». Говоря простыми словами, если мы хотим предотвратить ожирение, то нужно заставить людей есть меньше, однако если мы хотим бороться с недоеданием, то нам нужно обеспечить их большим количеством провизии. Что же нам делать?

Курсивом слова в цитате Кабальеро выделил я сам, а не он.

Одновременное существование тощих, недоразвитых детей, демонстрирующих явные признаки хронического недоедания, и матерей с избыточным весом не ставит органы здравоохранения в затруднительное положение, как предположил Кабальеро, оно делает вызов нашей системе взглядов – принятой нами парадигме.

Если мы полагаем, что все эти матери были толстыми из-за того, что слишком много ели, и при этом знаем, что их дети были недоразвитыми и тощими из-за недоедания, то таким образом мы утверждаем, что матери потребляли чрезмерное количество пищи, которой они могли бы просто поделиться с детьми, чтобы те могли полноценно развиться. Другими словами, матери были готовы заставить своих детей голодать только ради того, чтобы у них самих была возможность обжираться. Это идет вразрез со всем, что мы знаем о поведении матерей.

Так как же мы тогда поступим? Откажемся ли мы полностью от своего представления о поведении матери ради того, чтобы сохранить нетронутыми наши взгляды о связи между ожирением и перееданием? Или же мы пересмотрим свои убеждения о причинах, вызывающих ожирение, и оставим нетронутыми свои убеждения о том, на какие жертвы готова пойти мать ради своего дитя?

Повторюсь, что одновременное существование случаев недовеса и переедания в одной и той же популяции и даже в одних и тех же семьях не ставит в затруднительное положение органы здравоохранения, а бросает вызов нашей системе взглядов на причины избыточного веса и ожирения. А как мы увидим в последующих главах, это далеко не единственный факт, который должен заставить нас задуматься о том, где же на самом деле кроется правда.

В начале девяностых годов прошлого века Национальный институт здравоохранения начал изучать некоторые критические вопросы, касающиеся женского здоровья. В результате была проведена «Инициатива по охране здоровья женщин» (WHI) – ряд исследований, обошедшихся государству в общей сложности в сумму порядка миллиарда долларов. Среди прочих вопросов, на которые ученые хотели получить ответ, было также исследовано и то, способны ли различные диеты с низким содержанием жиров предотвратить развитие рака или сердечно-сосудистых заболеваний, по крайней мере у женщин. Таким образом, в исследование было вовлечено порядка пятидесяти тысяч женщин, из которых случайным образом была выделена группа в двадцать тысяч. Им дали наставление следовать рациону питания с пониженным содержанием жира, есть больше фруктов, овощей и клетчатки. С этими женщинами проводились регулярные консультации, направленные на то, чтобы помочь им следовать подобной диете.

Одним из последствий консультаций, или предложенной ими диеты самой по себе, стало то, что женщины, осознанно или нет, стали проявлять склонность к тому, чтобы есть меньше. Согласно данным исследователей, женщины стали потреблять ежедневно в среднем на 360 калорий меньше по сравнению с тем, сколько они ели до начала эксперимента. Если мы верим в то, что переедание является причиной ожирения, то можно сказать, что эти женщины «недоедали» 360 калорий. Они съедали ежедневно приблизительно на 20 % калорий меньше рекомендованной органами здравоохранения суточной нормы для женщин.

Каков результат? Спустя восемь лет такого недоедания эти женщины сбросили в среднем один килограмм каждая. А их средняя окружность талии – показатель количества брюшного жира – увеличилась. Отсюда можно сделать вывод, что сколько бы лишнего веса эти женщины ни сбросили, если вообще сбросили, то они сделали это за счет избавления не от жира, а от мышечной ткани[7].

Как такое возможно? Если бы наш вес действительно определялся исключительно разницей между потребленными и израсходованными калориями, то эти женщины должны были бы значительно похудеть. В килограмме жировой ткани содержится энергетический эквивалент приблизительно 7000 калорий. Если эти женщины недоедали порядка 360 калорий в день, то они должны были сбросить более одного килограмма жира (эквивалент 7000 калорий) уже за первые три недели, и более восемнадцати килограммов за первый год[8]. А недостатка в лишнем жире, который не мешало бы сбросить, эти женщины не испытывали: вес большей части из них был как минимум выше нормы.

Существует, конечно, вероятность, что ученые попросту плохо контролировали количество употребляемой участницами пищи. Никто не исключает возможности того, что эти женщины обманывали исследователей, и себя самих в том числе. Вероятно, они не недоедали по 360 калорий в день. «Мы не имеем ни малейшего понятия, как эти женщины питались на самом деле, потому что, подобно и всем остальным людям, они врали при ответе на вопросы о своем рационе», предположил Майкл Поллан в своей статье в «The New York Times».

Однако существует и другая возможность: подобное ограничение калорий, эти постоянные упражнения и недоедание на протяжении многих лет попросту были неспособны оправдать возложенные на них надежды.

Из всех причин, по которым стоит пересмотреть идею о том, что переедание вызывает ожирение, самой очевидной навсегда останется то, что недоедание его не лечит.

Да, это именно так: если вы потерпите кораблекрушение и попадете на необитаемый остров, где в течение четырех месяцев будете голодать, то в конце концов отощаете независимо от того, были ли вы изначально толстым или худым, когда на нем оказались. Даже если вы будете лишь полуголодным, ваш жир исчезнет вместе с порядочной долей мышечной массы. Однако стоит попробовать подобную методику в реальной жизни и попытаться следовать ей на постоянной основе – попробовать поддерживать потерю лишнего веса – как она перестает быть настолько эффективной, если вообще хоть сколько-нибудь помогает.

Удивляться здесь нечему. Как я уже отметил ранее, использовав опыт и мудрость Хильды Бруч, большинство тех из нас, кого можно назвать толстыми, тратят добрую часть своей жизни на то, чтобы пытаться есть меньше. Если у нас не получается этого делать даже несмотря на желание избавиться от тех побочных эффектов, которые годами сопровождают ожирение – упреки общества, плохая физическая форма, повышенный риск различных заболеваний, – то разве можно надеяться на то, что нам это удастся, только потому, что человек в белом халате из органов здравоохранения настаивает на том, чтобы мы это попробовали? Редко можно повстречать толстого человека, который ни разу в жизни не пытался есть меньше. Если при этом никаких улучшений не появляется и человек стройнее не становится, то это, как заметила Бруч, является отличным поводом для того, чтобы признать, что недоедание неспособно избавить вас от вашего личного горя, даже если оно и показало краткосрочные результаты в избавлении от самого ярко выраженного симптома – чрезмерного ожирения.

Самым первым человеком, который опубликовал статью об эффективности недоедания в лечении ожирения, был психолог Альберт Станкард, взявший в качестве соавтора своего коллегу Мависа Макларена-Хюма. Они сделали это в 1959 году, и именно таково было их заключение. С тех пор мало что изменилось. Станкорд признался, что желание провести подобное исследование появилось у него из-за так называемого «парадокса», заключавшегося в том, что он никак не мог вылечить своих страдающих ожирением пациентов путем банального ограничения количества потребляемой ими пищи. Хотя при этом «существовало широко распространенное мнение о том, что подобный подход должен быть простым и эффективным».

Станкард и Макларен проштудировали медицинскую литературу, и им удалось найти восемь статей, в которых врачи сообщали об успешных результатах, полученных ими при лечении пациентов с избыточным весом и ожирением в своих клиниках. Результаты, отметил Станкорд, были на удивление схожими и на удивление жалкими. В большинстве этих клиник предписанная диета представляла собой только восемьсот или тысячу калорий ежедневно – лишь половину того, что потребляли, по их словам, женщины проекта «Инициатива по охране здоровья женщины», и тем не менее лишь одному из четырех пациентов удавалось сбросить хотя бы десять килограммов лишнего веса, и только одному из двадцати – двадцать. Станкард также сообщил и о своем собственном опыте предписания «сбалансированной диеты», состоящей из ежедневного употребления от восьмисот до полутора тысяч калорий ежедневно, сотне пациентов, страдающих ожирением: только двенадцати из них удалось сбросить больше десяти килограммов, и только один похудел на двадцать. «Через два года после окончания лечения, – написал Станкард, – только двум пациентам удалось не набрать сброшенные килограммы заново»[9].

Более современные оценки эффективности подобных методик выгодно отличаются использованием компьютеров и тщательного статистического анализа, однако полученные результаты, как сказал бы Станкард, так и остались на удивление похожими и на удивление жалкими.

Прописывание низкокалорийной диеты людям с избыточным весом и ожирением приводит, согласно данным Университета Тафтса, в лучшем случае лишь к «незначительной потере веса», которая является «транзитной» – то есть временной. Как правило, за первые шесть месяцев пациентам удается сбросить от четырех до четырех с половиной килограммов, большую часть которых они спустя год заново набирают.

Обзор Университета Тафтса представлял собой анализ всех более или менее важных диетических испытаний, проведенных начиная с 1980 года. Самое крупное из когда-либо проведенных испытаний подобного рода принесло точно такие же результаты[10]. Оно было осуществлено по инициативе исследователей из Гарварда и Пеннингтонского биомедицинского исследовательского центра, расположенного в городе Батон-Руж в Луизиане и являющегося самым влиятельным в США институтом, занимающимся изучением проблем ожирения. Им удалось привлечь более восьми тысяч добровольцев с избыточным весом, каждому из которых случайным образом прописали одну из четырех диет. Эти диеты значительно отличались по составу питательных веществ (соотношению белков, углеводов и жиров), однако в целом имели один и тот же смысл – подопытным предлагалось недоедать по 750 калорий ежедневно, что являлось довольно-таки внушительным числом. Помимо этого, с участниками проводили «интенсивные психологические консультации», направленные на то, чтобы они продолжали следовать своим диетам, причем они состояли в заботливой поддержке выдающихся профессоров – мало кто из нас сможет добиться подобной помощи, если мы решим заняться похудением. Каждые две недели им давали рецепты, чтобы помочь с невероятно сложной рутиной, состоящей в приготовлении вкусных блюд с достаточно ограниченным количеством калорий.

Участники приступали к эксперименту в среднем с двадцатью тремя килограммами лишнего веса. Они сбросили, в среднем, только четыре из них. И опять-таки, точно как предсказывали ученые из Университета Тафтса, большая часть из этих четырех килограммов уходила за первые шесть месяцев, а большинство из участников снова набирали сброшенный вес год спустя. Не удивительно, что ожирение так редко поддается лечению.

Уменьшение рациона – то есть недоедание – попросту теряет свою эффективность спустя несколько месяцев, если вообще оказывает хоть какой-нибудь видимый эффект.

Подобные факты, как бы то ни было, не остановили органы здравоохранения от того, чтобы советовать подобную методику населению, из-за чего при прочтении подобных рекомендаций возникает так называемый психологами «когнитивный диссонанс» – состояние умственного напряжения, возникающее из-за попытки придерживаться одновременно двух противоречащих друг другу взглядов.

Рассмотрим, например, «Справочник по ожирению», учебник 1998 года, выпущенный тремя самыми выдающимися учеными в этой области – Джорджем Брэйром, Клодом Бушаром и В.П.Т. Джеймсом. «Диетическая терапия остается фундаментальным элементом лечения, а снижение количества потребляемой энергии продолжает служить основой всех программ, направленных на снижение веса», – говорится в книге. Однако позже, несколько глав спустя, в ней утверждается, что результаты подобных диетических программ «являются ничтожными и непродолжительными». Так почему же подобная неэффективная терапия остается фундаментальным элементом лечения? Об этом «Справочник по ожирению» умалчивает.

Последнее издание (2005 г.) книги Джослина «Сахарный диабет», признанного учебника для врачей и исследователей, является более современным примером подобного когнитивного диссонанса. Глава, посвященная ожирению, была написана Джефри Флиером, известным исследователем проблемы ожирения, ныне являющимся деканом Гарвардской медицинской школы, и его женой и коллегой по исследованиям, Терри Маратос-Флиер. Флиеры также называют «уменьшение количества потребляемых калорий основой любой лечебной терапии, направленной на борьбу с ожирением». Однако позже они перечисляют множество случаев, в которых подобный способ лечения оказывается неэффективным. После ознакомления с различными методиками, от самого незначительного уменьшения потребляемых калорий (съедать, скажем, на сто калорий в день меньше, в надежде сбрасывать по полкило каждые пять недель) до низкокалорийных диет с ежедневной нормой в восемьсот – тысячу калорий, агрессивных низкокалорийных диет (от двухсот до шестисот калорий в день) и даже до полного отказа от пищи, они пришли к выводу, что «ни один из этих подходов не показал надежных положительных результатов». Аминь.

До семидесятых годов прошлого века в медицинской литературе о низкокалорийных диетах говорили как о «полуголодании». Как бы то ни было, в этих диетах предполагалось, что человек будет есть в два раза меньше, чем обычно. Однако у вас вряд ли получится морить себя голодом дольше, чем на протяжении нескольких месяцев, а тем более всю жизнь, что необходимо для закрепления любых полученных с помощью этих диет результатов. Диеты с экстремальным ограничением калорий нередко называют «постом», потому что они предполагают практически полный отказ от пищи. Опять же, поститься больше чем в течение месяца практически невозможно, ну, может быть, два месяца, в лучшем случае, и уж точно не получится делать это вечно, особенно после того, как мы избавились от излишков жира.

Двумя учеными, которым удалось добиться, вероятно, наилучших результатов в мире по лечению ожирения в академических условиях, стали Джордж БлэкБерн и Брюс Бристиан из Гарвардской медицинской школы. В 1970-х годах они приступили к лечению больных ожирением с помощью диеты, рассчитанной на употребление шестисот калорий в день, которая состояла исключительно из постного мяса, рыбы и птицы. По словам Бристиана, им удалось вылечить тысячи пациентов. Половина из них сбросила больше двадцати килограммов. «Это невероятно эффективный и безопасный способ добиться значительной потери веса», – утверждал Бристиан. Однако затем Бристиан и Блэкберн отказались от этой программы, потому что они не знали, что говорить своим пациентам после достижения желаемого результата. От людей нельзя было ожидать, что они будут есть по шестьсот калорий в день до конца жизни, а при возвращении к нормальному режиму питания они бы определенно снова набрали килограммы, от которых с таким трудом им удалось избавиться. Единственным приемлемым с медицинской точки зрения вариантом было прописать пациентам лекарства, способствующие подавлению аппетита, а им этого не очень-то хотелось.

Итак, даже если вам и удастся избавиться от лишнего жира с помощью подобной диеты, то затем у вас появится проблема «что же делать дальше». Если вы худеете, поедая всего 600 калорий в день, ну или даже 1200 калорий ежедневно, то разве стоит удивляться тому, что вес снова начинает ползти в гору, стоит только вернуться к привычным 2000 калориям в день?

Именно поэтому специалисты говорят, что диета должна представлять собой программу, которой можно следовать всю оставшуюся жизнь.

Однако разве это возможно, морить себя голодом или поститься дольше, чем в течение короткого промежутка времени? Как сказал Бристиан во время проведенного мной несколько лет назад интервью, эхом повторяя сказанные Бруч еще полвека назад слова, недоедание не является ни методом лечения, ни способом исцеления от ожирения; это лишь способ временного облегчения самых заметных его симптомов. А если недоедание не помогает при лечении ожирения, то логично предположить, что переедание не может являться его причиной.

Представьте, что вас пригласили на праздничный ужин. О талантах шеф-повара ходят легенды, и в приглашении сказано, что это будет пирушка грандиозных размеров. Нагуляйте аппетит, говорят вам – приходите голодным. Как бы вы этого добились?

Вероятно, вы попытались бы есть меньше в течение дня – возможно, даже пропустили бы обед. Также, вполне вероятно, вы пошли бы в спортзал для особенно интенсивной тренировки или пробежали бы или проплыли больше, чем обычно. Все, чтобы заработать аппетит.

Возможно, вы решили бы прийти на вечеринку пешком, вместо того чтобы приехать на машине. По той же самой причине.

А теперь давайте немного поразмыслим. Советы, которые нам дают для похудения – меньше есть (уменьшить количество потребляемых калорий) и больше заниматься спортом (увеличить количество расходуемых калорий) – представляют собой те же действия, которые мы стали бы выполнять для увеличения своего аппетита, чтобы потом съесть больше. Теперь эпидемия ожирения, существующая несмотря на пятьдесят лет наставлений о том, что нужно есть меньше и заниматься спортом больше, не кажется такой уж парадоксальной[11].

Мы уже видели, какие проблемы возникают при попытке есть меньше с целью похудеть. Давайте теперь поговорим о второй составляющей уравнения «потребленные/израсходованные калории». Что происходит, когда мы увеличиваем свои энергетические затраты путем увеличения уровня физической активности?

Существует распространенное убеждение, что малоподвижный образ жизни является такой же основной причиной набора лишних килограммов, как и переедание. А так как вероятность развития сердечных заболеваний, рака и диабета увеличивается с увеличением лишнего веса, то принято считать, что сидячий образ жизни также вносит свой немалый вклад в развитие подобных болезней. Теперь регулярные занятия спортом рассматриваются в списке необходимых мер по предотвращению всех хронических заболеваний нашего поколения (за исключением, конечно, тех, что связаны с суставами и мышцами и развиваются из-за чрезмерных тренировок).

Учитывая повсеместную распространенность такого мнения, влияние, оказываемое им на наши жизни, и изящную простоту вложенной в него идеи – сжигайте калории, теряйте вес, предотвращайте болезни, – разве не было бы здорово, если бы оно действительно было правдой? Наше общество определенно в этом уверено. Вера в то, что занятия спортом приносят пользу для здоровья, настолько укоренилась в нашем с вами подсознании, что теперь этот факт воспринимается зачастую как чуть ли не единственный в спорной науке о здоровье, который никогда не стоит подвергать сомнениям.

Существуют действительно веские причины регулярно заниматься спортом. С помощью упражнений мы можем увеличить выносливость и улучшить общую физическую форму; мы можем, вероятно, увеличить, как утверждают специалисты, продолжительность жизни путем предотвращения развития заболеваний сердца и диабета. (Хотя этот вопрос так и остается до конца не изученным.) Мы можем попросту начать чувствовать себя лучше, и никто не спорит, что регулярно тренирующиеся люди, как и я сам, нередко до глубины души влюбляются в это занятие. Однако я не собираюсь здесь выяснять, являются ли упражнения полезной и приятной тратой времени для нас (что бы это в конечном счете ни значило) или необходимой составляющей здорового образа жизни, как нам это постоянно вдалбливают органы здравоохранения. Я собираюсь поговорить о том, могут ли они помочь нам поддержать стройную фигуру или же избавиться от лишних килограммов, если таковые уже имеются.

Ответ на этот вопрос, судя по всему, отрицательный.

Давайте посмотрим в лицо фактам. Я хочу вернуться к сделанному в первой главе наблюдению о том, что ожирение нередко связано с нищетой. В США, Европе и других развитых странах вероятность развития ожирения тем больше, чем человек беднее. В то же время никто не станет спорить с тем, что чем люди беднее, тем с большей вероятностью они будут выполнять работу, требующую физической нагрузки, ведь они зарабатывают на хлеб своей семье чаще руками, чем головой.

В развитых странах тяжелые работы выполняют, как правило, самые бедные и неимущие люди, которые зарабатывают себе на жизнь пóтом, причем в буквальном, а не в переносном смысле. Они, может быть, и не ходят в спортзалы и не тратят свое свободное время (если таковое у них вообще есть) на подготовку к участию в очередном марафоне, однако они гораздо чаще, чем более богатые слои населения, попадают на работу в поля и на заводы, работают садовниками и прислугой, на шахтах или стройках. Того факта, что чем люди беднее, тем они толще, уже должно быть достаточно для того, чтобы пересмотреть утверждение о том, что количество расходуемой в повседневной жизни энергии имеет хотя бы малейшее отношение к набору лишнего веса.

Если бывают толстые и даже страдающие ожирением рабочие на заводе и работники нефтяных вышек, о которых я упоминал ранее, то сложно поверить, что размер расходуемой в течение дня энергии хоть как-то влияет на обхват талии.

Другой отличной причиной пересмотреть эту теорию будет опять-таки эпидемия ожирения как таковая. Последние два десятилетия мы монотонно толстели, а отсюда можно сделать вывод, как это делают многие официальные инстанции – Всемирная организации здравоохранения в их числе, – что мы стали менее активными. Однако факты говорят об обратном, в США уж так точно, ведь здесь эпидемия ожирения сосуществует с, если можно так выразиться, эпидемией активного отдыха, со всеми многочисленными спортивно-оздоровительными клубами и новейшими способами расходования энергии (роликовые коньки, горный велосипед, эллиптические тренажеры и «бесконечные лестницы», велотренажеры и занятия по аэробике, занятия по бразильским боевым искусствам – список можно продолжать бесконечно), практически каждый из которых мы либо изобрели, либо популяризовали уже после начала эпидемии ожирения[12].

До 1970 года американцы особо не верили в необходимость нагружать себя в свободное от работы время, если этого можно было избежать. В середине семидесятых, как было замечено Уильямом Беннетом и Джоэлом Гурином в их изданной в 1982 году книге «Дилемма человека на диете», «до сих пор кажется странным видеть на улице людей, совершающих свою прогулку в одежде, напоминающей разноцветное нижнее белье». Однако теперь это не так. Более того, журнал «The New York Times» сообщил в 1977 году, что мы находимся в разгаре «вспышки физической активности», и это все произошло благодаря тому, что распространенное в шестидесятых годах мнение «от упражнений нужно держаться подальше» переросло в «новую общественную мудрость – нужно как можно больше энергично заниматься». В 1970 году «Вашингтон пост» написали, что сто миллионов американцев стали участниками «новой революции в физической культуре» и что многих из них еще десять лет назад высмеивали бы как «дохляков». «То, что мы наблюдаем сейчас, – говорилось в «The Washington Post», – можно назвать одним из важнейших социальных явлений двадцатого века».

Однако если малоподвижный образ жизни делает нас толстыми, а физическая активность способствует предотвращению этого, то разве не должна была ее «вспышка» и «новая революция в физической культуре» запустить эпидемию повальной стройности, вместо того чтобы дать волю эпидемии ожирения?

Существует ничтожно мало доказательств в поддержку идеи о том, что количество израсходованных нами калорий хоть как-нибудь отражается на нашей фигуре.

В августе 2007 года Американская ассоциация по болезням сердца совместно с Американским колледжем спортивной медицины обратилась в особо грубой манере к общественности с подобным заявлением, опубликовав рекомендации по здоровому образу жизни и физической активности. Десять специалистов, ставших авторами этого послания, включили в него множество настойчивых доводов в пользу теории об исключительной роли упражнений в здоровом образе жизни. Говоря проще, это были люди, которые попросту хотели заставить нас заниматься спортом и были готовы накидать кучу сомнительных аргументов в попытках убедить в этом общественность. Тридцать минут умеренной физической активности, говорили они, пять раз в неделю просто необходимо для «укрепления и улучшения состояния здоровья».

Однако когда дело дошло до вопроса о том, как именно упражнения влияют на набор лишних килограммов и способствуют сохранению стройной фигуры, то эти же самые специалисты не могли сказать ничего кроме: «Разумно предположить, что человек с относительно высоким уровнем ежедневно расходуемой энергии будет менее расположен к постепенному набору лишнего веса по сравнению с теми, у кого этот показатель значительно ниже. К настоящему моменту данные в поддержку этой гипотезы нельзя назвать полностью достаточными».

Предоставленные этими организациями рекомендации отталкивались от более ранних советов других официальных агентств – Министерства сельского хозяйства США, Международной ассоциации исследователей проблемы ожирения и Международной комиссии по проблемам ожирения, каждая из которых рекомендовала физическую активность как минимум по часу в день.

Однако причина, по которой эти организации призывали нас больше заниматься спортом, заключалась не в том, чтобы помочь людям похудеть, ведь они молча признавали тот факт, что одними упражнениями этого добиться невозможно, а в том, чтобы помочь нам не становиться толще.

Логика, стоявшая за этими рекомендациями о «часе в день», основывалась на нехватке доказательств в поддержку того, что меньшее количество проведенного в тренажерном зале времени способно дать хоть какой-нибудь положительный эффект. А раз было проведено лишь незначительное количество исследований для оценки того, как на людей влияет ежедневная нагрузка продолжительностью более шестидесяти минут, то эти инстанции предположили, что такой объем тренировок вполне способен изменить ситуацию. Министерство сельского хозяйства США в своих рекомендациях предположило, что до девяноста минут умеренных ежедневных тренировок – полтора часа каждый день! – могут оказаться необходимыми лишь для поддержания достигнутых с помощью диеты результатов, однако они даже не заикнулись о том, что при более продолжительных занятиях можно добиться реальной потери веса.

Имеющихся данных настолько мало, что спорить с ними сложно. Называть их «недостаточными», как это делали Американская Ассоциация по болезням сердца и Американский колледж спортивной медицины, мягко говоря, великодушно. Доклад, на который эти экспертные рекомендации зачастую ссылаются в качестве основы для своих оценок, был опубликован в 2000 году двумя финскими инструкторами по лечебной физкультуре. Эти исследователи изучили дюжину наиболее тщательно организованных экспериментальных испытаний, направленных на оценку эффективности методов поддержания нормального веса – то есть речь шла о людях, добившихся успеха в похудении, которые пытались закрепить полученные ими результаты. Оказалось, что все участники этих исследований снова набрали лишний вес. В зависимости от типа испытаний физические упражнения либо снижали скорость этого набора веса (на 100 граммов в месяц), либо увеличивали его (на 50 граммов). Финские ученые пришли к выводу, с характерным для подобных экспертов замалчиванием настоящей правды, что связь между упражнениями и весом человека является «более сложной», чем они предполагали изначально.

Результаты одного исследования, которые финны не могли учесть в своей работе, так как они были опубликованы лишь в 2006 году, были особенно разоблачительными, одновременно и в своей сути, и в том, как они были интерпретированы. Авторами исследования были Пол Уильямс, эксперт по статистике в Национальной лаборатории Беркли в Калифорнии, и Питер Вуд, ученый из Стэнфордского Университета, занимавшийся изучением влияния упражнений на здоровье еще с семидесятых годов. Уильямс и Вуд собрали подробную информацию о почти тринадцати тысячах людей, регулярно занимающихся бегом (все они были подписчиками «Международного журнала бегунов»), а затем сравнили их недельный километраж с тем, насколько они поправлялись из года в год. У тех, кто бегал больше всех, вес был, как правило, меньше остальных, однако все без исключения бегуны были склонны к ежегодному набору лишних килограммов, даже те из них, кто бегал больше шестидесяти пяти километров в неделю – то есть, скажем, по пятнадцать километров в день пять раз в неделю.

Этот факт привел Уильямса и Вуда, являющихся сторонниками доктрины «потребленных/израсходованных калорий», к предположению, что даже самые заядлые бегуны должны были из года в год увеличивать свои дистанции хотя бы на несколько километров в неделю – тратить еще больше энергии, если им хотелось бы оставаться стройными с течением времени. Если бы мужчины добавляли с каждым годом по три километра к своим еженедельным дистанциям, а женщины – по пять, то им, согласно Уильямсу и Вуду, вероятно, удалось бы оставаться стройными, ведь это бы способствовало сжиганию калорий, которые иначе, судя по всему, превращаются в телесный жир.

Давайте теперь рассмотрим, куда нас заведут логические рассуждения. Представим себе двадцатилетнего мужчину, пробегающего по тридцать километров каждую неделю – скажем, по шесть километров в день пять раз в неделю. Согласно Уильямсу и Вуду (а также логике остальных сторонников теории энергетического баланса), к тридцати годам ему бы пришлось удвоить эту еженедельную дистанцию (пробегать по двенадцать километров в день пять раз в неделю) и утроить к сорока (пробегать уже по восемнадцать километров в день пять раз в неделю). Женщинам, пробегающим в двадцать лет по пять километров в день – впечатляющее, но пока еще разумное расстояние, – пришлось бы увеличить это значение к сорока годам до двадцати пяти километров ежедневно, чтобы сохранить свою фигуру такой, какой она была в молодости. Если она будет бегать со скоростью, скажем, двенадцать километров в час – что является достаточно неплохим темпом для подобной дистанции, – то ей придется тратить свой каждый спортивный день минимум по два часа только ради того, чтобы не набирать лишний вес.

Если мы верим в эту теорию потребленных/израсходованных калорий, которая приводит нас к необходимости пробегать к сорока годам пять раз в неделю половину марафонской дистанции (а к пятидесяти еще больше, и еще больше к шестидесяти…) только для того, чтобы не поправляться, то, возможно, опять-таки настало время пересмотреть наши взгляды?

Возможно, существует какой-то другой показатель, не разница между количеством потребленных и израсходованных калорий, который определяет, будем ли мы поправляться или нет?

Повсеместная вера в то, что чем больше калорий мы израсходуем, тем меньше будем весить, основана, в конечном счете, на одном-единственном наблюдении и одном-единственном предположении. Наблюдение состоит в том, что стройные люди, как правило, проявляют больше физической активности, чем толстые. С этим никто не спорит. Не бывает толстых марафонских бегунов, а лидеры забегов нередко вообще выглядят тощими.

Однако подобное наблюдение не говорит нам ничего о том, были бы марафонские бегуны толстыми, если бы не бегали вообще, или стали бы толстые люди худыми, если бы превратили бег в свое постоянное хобби.

Наша вера в возможность сжигания лишнего жира с помощью упражнений основывается на том простом допущении, что при увеличении расхода энергии (потраченные калории) нам не нужно будет увеличить ее потребление (потребленные калории).

Сжигайте по 150 дополнительных калорий ежедневно в течение месяца, ссылался «Нью-Йорк Таймс» на приведенные Джиной Колата в ее выпущенной в 2004 году книге «Всегда в форме» вычисления, и вы сможете сбросить полкилограмма, «если при этом будете питаться точно так же, как и раньше».

Ключевой вопрос, тем временем, состоит в том, является ли подобное предположение здравым. Правда ли то, что мы можем увеличить количество расходуемых калорий на 150 в день, или же перейти от малоподвижного к активному образу жизни, или от активного к очень активному, и при этом сохранить свой прежний режим питания – не начать есть больше, – а также не снизить свои энергетические затраты в перерывах между упражнениями?

Ответ опять-таки отрицательный. Я уже познакомил вас с концепцией, которая объясняет, почему – той самой, которая, судя по всему, была выброшена в мусорную корзину истории питания. Я говорю об идее о том, что мы увеличиваем физическую нагрузку для того, чтобы «нагнать аппетит». Если вы отправитесь на прогулку, прополете огород, сыграете пару сетов в теннис или поиграете полчаса в футбол, то вы либо проголодаетесь, либо станете еще голоднее.

Увеличьте количество расходуемой энергии, и, факты говорят сами за себя, вам придется увеличить и количество потребляемых калорий, чтобы компенсировать эту потерю.

В повседневной жизни мы прекрасно это понимаем, однако в науке о питании, упражнениях и лишнем весе эта концепция нагуливания аппетита, по которой организму приходится потреблять больше калорий для компенсации своих возросших энергетических затрат, была почему-то забыта, и это является одним из самых странных событий в истории современной медицины, ну или, по крайней мере, я надеюсь, что более странного в ней ничего нет.

До шестидесятых годов двадцатого века большинство врачей, занимающихся лечением больных ожирением, воспринимало наивным утверждение о том, что мы можем сбросить вес с помощью упражнений или набрать его из-за малоподвижного образа жизни. Когда Рассел Уайльдер, специалист по ожирению и диабету Клиники Майо, вел лекции по проблемам ожирения в 1932 году, он отметил, что его толстые пациенты теряли больше веса при постельном режиме, в то время как «изнурительные физические упражнения только замедляли процесс похудения». «Пациенты рассуждали вполне логично, – говорил Уайльдер, – что чем больше они будут заниматься, тем больше сожгут лишнего жира и тем пропорционально больше веса потеряют, после чего были обескуражены тем, что стрелка весов отказывается показывать хоть какие-либо изменения».

В ходе мыслей пациентов, как показали современники Уайльдера, было два упущения. Во-первых, при выполнении умеренной нагрузки мы сжигаем на удивление небольшое количество калорий, а во-вторых, все эти усилия могут быть запросто сведены на нет, а чаще всего так и происходит, из-за незначительного изменения в рационе питания. Человек весом сто пятнадцать килограммов сожжет три калории, если пройдет пешком один лестничный пролет, подсчитал в 1942 году Луиз Ньюберг из Университета Мичигана. «Ему придется преодолеть двадцать пролетов, чтобы избавиться от энергии, содержащейся в одном небольшом кусочке хлеба!»

Так почему бы не отказаться от упражнений, отказаться от хлеба и не успокоиться? Как бы то ни было, какова вероятность того, что если человек весом в 115 килограммов и преодолеет двадцать лестничных пролетов в течение дня, то до завершения этого самого дня он не съест энергетический эквивалент того самого кусочка хлеба?

Разумеется, более интенсивные нагрузки способствуют сжиганию большего количества калорий: «заниматься настолько усердно, чтобы при этом потеть, действительно намного эффективнее, – говорит нам Колата, – и это является единственным способом сжечь большое число калорий», – однако, как утверждали те же самые врачи, от этого вы станете только еще голоднее. «Результатом интенсивных нагрузок на мышцы, как правило, является немедленная потребность организма в обильном приеме пищи, – заметил Хьюго Рони из Северо-западного Университета в 1940 году. – Высокий или низкий уровень расходования энергии приводит к соответственно высокому или низкому уровню аппетита. Таким образом, люди, выполняющие тяжелую физическую работу, естественным образом едят больше, чем те, кто работает за столом».

Статистика показывает, что дровосеки потребляют ежедневно в среднем 5000 калорий, в то время как портные только около 2500. Люди, которые переключаются с тяжелой работы на менее изнурительную и наоборот, корректируют свой аппетит в соответствии с изменениями в уровне ежедневной нагрузки.

Итак, если портной начнет работать на лесоповале и из-за этого станет есть подобно дровосеку, то почему мы считаем, что то же самое не произойдет, хоть и с меньшими последствиями, если портной с избыточным весом не решит тренироваться по часу в день, подвергая себя нагрузке, схожей с той, что дровосек испытывает во время своей работы?[13]

Сомнительная заслуга в том, что мы стали думать по-другому, принадлежит практически только одному человеку – Джину Майеру, который начал свою профессиональную карьеру в Гарварде в 1950 году, умудрился стать самым влиятельным специалистом по питанию в США, а затем в течение шестнадцати лет проработал ректором Университета Тафтса (в котором теперь находится названный в честь него Центр министерства сельского хозяйства по изучению вопросов питания и старения имени Джина Майера). Все люди, которые когда-либо полагали, что могут похудеть и оставаться стройными благодаря упражнениям, могут сказать спасибо за это Джину Майеру.

Будучи влиятельным ученым в области регулирования человеческого веса, Майер стал одним из самых первых представителей нового поколения, которое с тех пор полностью захватило этот домен. Его предшественники – Бруч, Уайльдер, Рони, Ньюберг и другие – все были врачами, которые тесно работали с пациентами с избыточным весом и ожирением. Майер таковым не являлся. В университете он изучал физиологическую химию, а темой его докторской в Йельском Университете было взаимное влияние витаминов А и С на организм крысы. Он сделал сотни научных публикаций по вопросам питания, затронув и тематику причины набора лишнего веса, однако по работе ему никогда не приходилось помогать толстым людям похудеть, так что его идеи были менее ограничены опытом из реальной жизни.

Именно Майер был одним из основоположников ставшей теперь повсеместно распространенной практики считать малоподвижный образ жизни одним из «самых решающих факторов», приводящих к ожирению и всем хроническим заболеваниям, которые идут вместе с ним. Современные американцы, говорил Майер, чрезвычайно неповоротливы, по сравнению со своими «предками-первооткрывателями», которые «постоянно были заняты тяжелым физическим трудом». Согласно этой логике, каждое из устройств, облегчающих жизнь современному человеку, начиная от газонокосилки и заканчивая электрической зубной щеткой, служит только уменьшению количества расходуемых нами калорий. «Распространение ожирения, – писал Майер в 1968 году, – является следствием нехватки благоразумия у цивилизации, которая тратит десятки миллиардов долларов ежегодно на автомобили, но при этом не удосужилась включить бассейны и теннисные корты в план строительства каждой школы в стране».

На самом деле Майер начал восхвалять физические упражнения в качестве эффективного средства для контроля веса еще в начале пятидесятых, уже через несколько лет после окончания школы, когда стал изучать мышиное потомство с избыточным весом и на удивление скромным аппетитом.

Казалось, что это лишало переедание статуса причины их ожирения, так что Майер, естественно, предположил, что все дело в их малоподвижном образе жизни, каковым он определенно являлся. Они почти не двигались. В 1959 году журнал «Нью-Йорк Таймс» приписал Майеру заслугу в «разоблачении» «популярной теории» о том, что упражнения оказывают лишь незначительное влияние на человеческий вес, чего он на самом деле не сделал.

Майер был в курсе, что аппетит, как правило, усиливается при выполнении физической нагрузки, однако основой его аргументации было то, что это «необязательно» именно так. Он полагал, что в связи между повышенным расходом энергии и вызванным им увеличенным потреблением пищи существует некая лазейка. «Если в какой-то момент человек начинает заниматься спортом меньше, – объяснял Майер в 1961 году, – то количество потребляемой им пищи при этом не уменьшается.

Другими словами, если получасовая прогулка и является энергетическим эквивалентом четырех кусочков хлеба[14], то если вы не погуляете полчаса, то вам все равно будет хотеться съесть эти четыре кусочка». Таким образом, если вы ведете относительно малоподвижный образ жизни, то вы все равно будете есть столько же, как если бы вы были более активны и тратили больше энергии.

Майер сделал подобное заключение, основываясь на двух (и только этих двух) своих собственных исследованиях, проведенных им в середине пятидесятых.

Первое представляло собой проведенный над лабораторными крысами эксперимент, суть которого состояла в том, чтобы показать, что крысы, будучи заставлены выполнять физические упражнения по несколько часов ежедневно, ели меньше, чем те, которые вообще не занимались. Майер не говорил, что они были легче, он лишь упомянул, что они употребляли меньше пищи.

Оказалось, что постоянно тренирующиеся крысы едят больше в те дни, когда их не заставляют заниматься, и, очевидно, расходуют меньше энергии. Их вес тем не менее оставался таким же, как и у их малоподвижных собратьев. А когда этих крыс освобождали от насильственных упражнений, то они начинали есть больше, чем когда-либо, и набирали вес гораздо быстрее своих ленивых соседей.

При подобных опытах на хомяках и песчанках упражнения приводили к набору веса и увеличению процентного содержания жира. Таким образом, этих грызунов упражнения делали толще, а не стройнее.

Вторая работа Майера заключалась в оценке режима питания, физической активности и веса рабочих и торговцев на мельнице в Западном Бенгали в Индии. На эту работу до сих пор ссылаются – Институт медицины, например – как на единственное доказательство того, что физическая активность и аппетит не обязательно идут нога в ногу. Эти результаты, однако, так и не удалось никому получить повторно, несмотря на усовершенствованные методы оценки питания и количества расходуемой энергии у людей[15].

Немало помогло то, что Майер продвигал свое послание о пользе упражнений с рвением, похожим на то, с каким люди в средние века отправлялись в крестовые походы. Так как влияние Майера как ученого непрерывно росло на протяжении шестидесятых годов, то это сыграло немалую роль в распространении его веры в эффективность физических упражнений для борьбы с лишним весом среди остального научного сообщества. В 1969 году, когда Министерство здравоохранения США впервые выступило с заявлением о том, что диетическое питание и повышенная физическая активность являются ключевыми условиями успешного похудения, именно Майер был автором этого доклада. Три года спустя он выступил в роли председателя Конференции по еде, питанию и здоровью, проходившей в Белом доме. «Для того чтобы лечение ожирения увенчалось успехом, оно должно включать в себя значительные изменения в образе жизни, – таково было заключение отчета о конференции. – Эти изменения должны включать в себя замену отдельных составляющих рациона питания и физической активности человека». Когда в 1972 году Майер начал писать в многочисленные газеты статьи о правильном питании, то он выглядел, словно врач-диетолог, пытающийся заработать на своих правах первооткрывателя. Упражнения, писал он, «помогут ускорить процесс похудения», а также, «вопреки распространенным убеждениям, упражнения не будут стимулировать увеличение аппетита».

Тем не менее факты никогда не поддерживали теории Майера – ни у животных, как я уже отмечал, ни уж точно у людей.

Одна примечательная работа по изучению эффекта, оказываемого физической активностью на процесс похудения, была опубликована в 1989 году командой датских исследователей. Датчанам удалось натренировать ранее мало занимавшихся спортом людей для участия в марафоне (42,2 км). После восемнадцати месяцев тренировок и участия в марафонском забеге восемнадцать мужчин, участвовавших в исследовании, сбросили в среднем по два с половиной килограмма телесного жира. Что касается девяти участниц, то они, согласно предоставленным датчанами данным, «не продемонстрировали никакого изменения в составе тканей тела». В том же самом году Ксавье Пи-Сунье, директор Центра исследований проблем ожирения при больнице святого Люка-Рузвельта в Нью-Йорке (Xavier Pi – Sunyer, director of the St. Luke’s Roosevelt Hospital Obesity Research Center in New York), проанализировал проведенные на тот момент испытания с целью проверить предположение о том, что физические нагрузки способны привести к похудению. Его заключение было идентичным тому, что было озвучено финскими исследователями в 2000 году: «Были замечены случаи уменьшения, увеличения и отсутствия изменения веса у участников».

Мы покупаемся на идею о том, что можем заниматься спортом и при этом не компенсировать трудозатраты увеличенным потреблением калорий, только потому, что на это купились журналисты, а написанные ими статьи достигли широкого круга читателей. Что касается научной литературы по этому вопросу, то она подобными успехами похвастаться не может.

В 1977 году, например, на пике всплеска физической активности, Национальный институт здравоохранения провел ставшую второй по счету конференцию по проблемам ожирения и контроля веса, на которой экспертный совет постановил, что «значимость физических упражнений для контроля за весом значительно меньше, чем это предполагалось, потому что увеличение расхода энергии во время выполнения упражнений неминуемо ведет к увеличению количества потребляемой пищи, и невозможно дать точную оценку, будет ли расход калорий превосходить их увеличенное поступление в организм».

В том же году журнал «Нью-Йорк Таймс» сообщил, что существуют убедительные доказательства того, что регулярные тренировки способны показать и показывают положительные результаты по значительной и – пока эти тренировки продолжают выполняться – постоянной потере лишнего веса»[16].

К 1983 году Джейн Броди, официальный обозреватель темы личного здоровья для «Таймс», уже описал множество доводов в пользу того, что упражнения являются «ключом» к успешному похудению. В 1989 году, тогда же, когда Пи-Сунье привел свою скептическую оценку имеющихся на тот момент доказательств этой теории, «Ньювсвик» (Newsweek) объявил упражнения «незаменимой» составляющей любой программы по снижению веса. Теперь, согласно «Таймс» (Times), в тех редких случаях, когда «упражнений оказывается недостаточно» для получения желаемых результатов, «вы должны также обязательно следить за тем, чтобы не переедать».

Почему исследователи проблемы ожирения и органы здравоохранения в итоге тоже поверили в эту историю, является уже отдельным вопросом. Умберто Эко (Umberto Eco) предложил вероятный ответ на этот вопрос в своем романе «Маятник Фуко». «Мне кажется, что можно прийти к тому, – пишет Эко, – что уже не будет никакой разницы между тем, чтобы делать вид, что веришь, и верить на самом деле».

Начиная с конца 1970-х и по наши дни основным фактором, подпитывающим веру в то, что можно похудеть с помощью упражнений, было, судя по всему, желание ученых верить в это и отказ от публичного признания того, что это не так.

Хотя имеющиеся на данный момент данные и не могут никого «привести в восторг», как писал в 1986 году Джудит Стерн, бывший студент Майера, было бы «недальновидно» говорить, что физические упражнения неэффективны, так как это означало бы игнорирование потенциального вклада упражнений в предупреждение ожирения и сохранение любых достигнутых с помощью диеты результатов. Вклада, который, как мы видим, так и не был никогда продемонстрирован.

Подобная философия заняла лидирующие позиции даже в научных дискурсах на тему упражнений и похудения, однако она никак не может быть согласована с тем простым фактом, что аппетит и количество употребляемой пищи увеличивается при увеличении продолжительности занятий спортом или испытываемой во время них нагрузки. Таким образом, идея о нагуливании аппетита была выброшена за борт. Врачи, ученые, инструкторы по лечебной физкультуре, да даже личные тренеры в спортзале стали воспринимать голод как нечто, существующее только у человека в голове, словно он зависит только от его силы воли (что бы это ни значило), а не является естественным следствием попыток организма восполнить запасы потраченной энергии.

Что касается самих ученых, то они неизменно находили способ писать свои статьи таким образом, чтобы у них была возможность и дальше продвигать упражнения и физическую активность, независимо от того, о чем на самом деле говорили факты. Одним из распространенных способов было (и до сих пор является) обсуждение исключительно тех данных, которые вроде бы и подтверждают теорию о том, что физическая активность и расходование энергии могут влиять на наши фигуры, одновременно с этим попросту игнорируя факты, говорящие об обратном, пусть их и во много раз больше.

Двое специалистов, написавших «Справочник по ожирению», например, в качестве довода в пользу упражнений привели тот факт, что старания датских ученых по подготовке ведущих малоподвижный образ жизни людей к марафону привели к потере в среднем двух с половиной килограммов у участников-мужчин, умолчав при этом об отсутствии каких бы то ни было результатов у женщин, что могло бы быть воспринято в качестве серьезного довода бесполезности упражнений. (Если бы вы хотели похудеть – да даже если бы ваша жизнь зависела от этого, что вполне вероятно, – стали бы вы готовиться к сорокадвухкилометровому забегу только потому, что вам сказали, что вы, вероятно, сможете потерять два с половиной килограмма жира после полутора лет напряженной работы?)

Другие специалисты взялись утверждать, что более эффективным способом для потери веса являются не аэробные нагрузки наподобие бега, которые направлены исключительно на увеличение расхода калорий, а скорее силовые упражнения и поднятие тяжестей.

Смысл подобного подхода состоял в наращивании мышц и избавлении от жира, что даже при неизменном весе означало довольно-таки неплохой обмен. Дополнительная мышечная масса должна была при этом способствовать закреплению результата, ведь из-за нее расход калорий увеличился бы – мышцы более активны с точки зрения обмена веществ, чем жир.

Делая подобные заявления, эти специалисты все же старались избегать официальных данных, потому что они опять же мало кого могут впечатлить.

Если мы заменим два с половиной килограмма жира на два с половиной килограмма мышечной массы, что уже является значительным достижением для большинства людей, то тем самым увеличим свой ежедневный расход энергии всего на двадцать пять калорий.

Мы снова вернулись к энергетическому эквиваленту кусочка хлеба, и никто не гарантирует, что подобное изменение конституции тела не сделает нас голоднее на эти же самые двадцать пять калорий. И опять-таки мы возвращаемся к идее о том, что, возможно, было бы разумнее просто отказаться и от этого кусочка хлеба, и от поднятия тяжестей.

Перед тем как закончить свои рассуждения об упражнениях и расходовании энергии, мне хотелось бы ненадолго вернуться к опубликованным в августе 2007 года Американской ассоциацией по болезням сердца и Колледжем спортивной медицины рекомендациям. «Разумно предположить, что человек с относительно высоким уровнем ежедневно расходуемой энергии будет менее предрасположен к постепенному набору лишнего веса по сравнению с теми, у кого этот показатель значительно ниже, – было написано специалистами. К настоящему моменту данные в поддержку этой гипотезы нельзя назвать достаточными».

Так как подобное утверждение могло оказаться критическим для предположения о том, что мы можем сбросить лишний вес при помощи упражнений, авторы не желали выносить окончательный вердикт. В их слова просочилась оговорка «к настоящему моменту». Таким образом, они не стали исключать эту возможность. Словно надеялись, что в один прекрасный день кто-нибудь сможет представить веские доказательства того, что идеи, в которые эти ученые верят всем своим сердцем, были на самом деле правильными.

Однако вместе с этой оговоркой они упустили из вида главное. Идее о том, что люди толстеют из-за своего малоподвижного образа жизни и могут похудеть или предотвратить дальнейший набор лишнего веса с помощью увеличения уровня расходуемой энергии, уже как минимум одно столетие. Один из самых влиятельных европейских специалистов по ожирению и диабету, Карл вон Нурден, выдвинул подобное предположение еще в 1907 году. На самом деле можно проследить ее корни еще до 1860-х, когда страдающий ожирением британский гробовщик Уильям Бантинг описал свои многочисленные неудачные попытки похудеть в своей ставшей очень популярной книге «Письмо о тучности». Один его друг, будучи врачом, рассказывает Бантинг, предложил ему похудеть при помощи «увеличения физической нагрузки на свой организм». Тогда Бантинг принялся заниматься греблей «по паре часов в день рано утром». Его мышцы налились силой, пишет Бантинг, «однако вместе с тем появился и звериный аппетит, который я был вынужден удовлетворять, из-за чего мой вес так и продолжал увеличиваться, пока один из моих старых друзей не посоветовал мне завязать с упражнениями».

Специалистам, написавшим упомянутые выше рекомендации, хочется верить в то, что при дальнейшем изучении связи между упражнениями и весом – если мы будем проводить эксперименты так, как надо, – мы сможем в конечном счете в будущем доказать, что вон Нурден и друг-врач Бантинга, наряду с сотней других ученых, врачей и просто ревностных поклонников физических упражнений, были по-своему правы.

История науки смотрит на это несколько по-другому: если люди на протяжении более сотни лет размышляли об этой теории и десятилетиями пытались найти ее доказательства, то их отсутствие к настоящему моменту должно натолкнуть на мысль, что она попросту ошибочна. Разумеется, мы не можем утверждать нечто подобное с полной уверенностью, потому что это было бы не по-научному. Однако можно с большой долей вероятности заключить, что это не так, что это лишь одна из многочисленных в истории науки идей, казавшихся изначально правдоподобными, однако затем потерпевших полный крах.

Если уменьшение количества потребляемых калорий не помогает нам избавиться от лишнего веса, а увеличение количества расходуемых калорий не предотвращает его дальнейшего набора, то, возможно, настало время полностью пересмотреть подход к данному вопросу и определить, что же на самом деле этому способствует.

Двадцать калорий. Когда в следующий раз вам кто-нибудь скажет, как это делает на своем сайте Всемирная организация здравоохранения, что вы можете предотвратить «тяжкое бремя ожирения» путем «достижения энергетического баланса, в вместе с ним и здорового веса», вспомните это число. Когда в следующий раз вам скажут, как это говорит Министерство сельского хозяйства США, что «для предотвращения постепенного набора веса с возрастом» нам всем необходимо «незначительно уменьшить количество калорий, потребляемых вместе с едой и напитками, и увеличить свой уровень физической активности», подумайте об этом числе.

Конец ознакомительного фрагмента.