Глава 5
Замок Черного Дракона
Мы летели в горы. Постепенно лесистые холмы заостряли свои вершины и щерились внизу голым частоколом. Я почти привыкла и лежала в седле смирно, лишь изредка прикрывая глаза, когда виверну заносило на особенно крутых виражах. Генерал сидел прямой и сосредоточенный, резкими окриками и свистом направляя чудовище по одному ему известному маршруту. А я лежала и думала: «Что со мной будет теперь?» Кольцо на пальце жгло, в ушах свистел ветер, и от холода сводило зубы. Наконец вдалеке показались острые башни замка, притулившегося на склоне скалы, с одной стороны зияла пропасть, с другой вилась узкая тропа, убегающая вниз, в долину, по которой несся бурный горный поток.
Пришпорив зверя, генерал повернул к замку.
«Твой новый дом, герцогиня фон Мейердорф», – язвительно подумала я и зажмурилась от ударившего в лицо ветра. Виверна пошла на снижение.
Если бы меня спросила Юлька, на что похож замок фессалийского генерала, я бы назвала его замком киношного Дракулы. Каменные стены почернели от времени и влаги, две защитные башни, крытые черепицей, торчали, как окровавленные клыки, мост через пропасть был поднят, и я едва не завизжала, когда виверна ухнула вниз, брюхом на острые зубцы крепости. Но ничего страшного не произошло. Я почувствовала жесткий толчок и задержала дыхание, слушая только стук собственного сердца и оглушающее хлопанье кожистых крыльев. Потом воздух рассек кнут и гулко ударил о каменную плитку.
– Довольно прохлаждаться, моя дорогая, – донесся язвительный голос генерала, и грубая ладонь похлопала меня пониже спины.
Я возмущенно распахнула глаза:
– Что вы позволяете!
– В чем дело? – хмыкнул его сиятельство. – Я ваш законный супруг и могу хлопать жену по тем местам, по каким посчитаю нужным.
Не слушая моих возмущений, он стащил меня с виверны. Я только теперь осознала, как неприлично задралось мое платье. Подбежавший горбун ростом с генерала, но вдвое шире его в плечах, ловил поводья, одним глазом косясь на виверну, другим ощупывая меня. Я встряхнулась и гордо вскинула подбородок:
– Что? Цирк приехал?
Пытаясь вывернуться из туго связавших меня лент, я дергала плечами и извивалась всем телом, производя, должно быть, приятное впечатление для мужских глаз. Зрачки горбуна заблестели, и он ухмыльнулся одним уголком губ, но кнут свистнул снова и перепоясал нахала прямо по горбу.
– Куда пялишься, скотина? – процедил генерал. – Я тебя на кол посажу, собаку! Распоясались, твари! Живей высказал почтение ее сиятельству герцогине Мейердорфской!
Горбун надсадно задышал, кривясь от боли и держась за пострадавшую спину, согнулся в поклоне, промычав что-то невразумительное.
– А теперь пшел вон, свинья! – Генерал пнул горбуна под зад и, сжав мне руку выше локтя своими жесткими пальцами, потащил по аллее.
– Вы так обращаетесь со всеми женщинами? – спросила я, когда горбун с рычащей виверной остались позади.
Каменный двор, почти полностью лишенный растительности, со стенами, увитыми сухим плющом, походил на колодец и навевал жуть.
– Со всеми, – сквозь зубы ответил генерал.
– Почему?
– Слишком много болтают.
– Но вы еще меня не знаете!
– Знаю достаточно, чтобы уже захотеть отрезать ваш язык.
Я вспыхнула, но промолчала. Мы свернули на боковую аллею, и тут я увидела первую статую. Сделанная из грубого ноздреватого камня, она изображала молодую женщину со стертыми чертами лица, ладони крепко прижаты к груди, голова слегка откинута назад, нагое тело до пояса обвил плющ. Я остановилась, холодея от странного предчувствия, и не могла оторвать взгляд. Мне показалось, что выемка в нижней части ее лица раньше была распахнутым в крике ртом.
– Любуетесь? – раздался тихий голос генерала. Он встал рядом, нагнув голову и нервно постукивая по бедру рукоятью хлыста. – Это Жоржетта, моя первая жена.
– А… – только и смогла выдавить я.
Его губы изогнула жуткая усмешка.
– Я еще был молод и неопытен и убивал быстро, слишком быстро. Поначалу это было очень неприятно. Теперь… теперь даже немного скучно.
– За что? – шепотом спросила я.
Жуткая фигура с изъеденными коррозией очертаниями вызывала во мне страх.
– Ни за что, – равнодушно отозвался генерал. – Идемте, фройлен, я устал и хочу принять ванну.
Он потянул меня по аллее, выложенной темной брусчаткой и усаженной шиповником. Через несколько шагов мне попалась вторая фигура – она сохранилась лучше первой и тоже была обнаженной, одной ладонью девушка прикрывалась внизу, вторую тянула к высокой груди, окаменевшие глаза смотрели с тоской, пышный водопад волос катился за спину и тоже окаменел. За второй девушкой стояла третья – в пеньюаре, за ней – четвертая, пятая…
– Эту зовут Агата, – буднично говорил генерал, чеканно отбивая по брусчатке шаг, и его слова были такими же четкими и ледяными. – Бедняжка боялась мышей, но василиск страшнее любого мышонка, не так ли, фройлен? А это маленькая Гретхен, слышали бы вы, как она кричала. – Генерал поморщился и потащил меня быстрее, словно желая поскорее миновать это жуткое место. – Там стоят Катерина и Луиза. Они даже чем-то неуловимо похожи. Обе румяные и живые… были. А вот эта прелестница – Тереза. Видите, как она нахмурена? О, это не девица, а сущее наказание! Дочь громовержца, не иначе! По темпераменту вы с ней похожи, моя дорогая Мэрион. Вот только Тереза бесновалась, лишь оказавшись в моем замке, вы же устроили представление прилюдно, да еще сумели сбежать… – Он покачал головой. – Глупо, моя фройлен. Вернее, уже фрау Кёне-Мейердорф. Вы ведь понимаете, насколько это глупо?
Он не дал мне возможности ответить и махнул рукой при виде пожилого господина в комбинезоне садовника. Мужчина рыхлил землю, очищая ее от сорняков, но часто останавливался и протирал лысину широким клетчатым платком.
– Как дела, Бруно? Все ли готово? – крикнул генерал.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – дребезжащим голосом проговорил садовник. – Хвораю маленько, ревматизм замучил, едрить его в корень. Но к сроку будет готово. – Он щербато улыбнулся, и морщины лучиками разбежались от его маленьких выцветших глаз. – Прелестница какая, позвольте мне заметить, ваше сиятельство. Будет истинное украшение для вашей коллекции.
– Коллекции? – возмутилась я, но генерал увлек меня дальше, к каменной лестнице, упирающейся в массивные резные двери.
– Вы будете седьмой, моя дорогая жена, – серьезно пояснил генерал. – Бруно готовит место для вас.
Я оглянулась, и садовник снова вытерся платком и помахал рукой. Сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз, я сглотнула ком и тяжело задышала, страх и гнев разрывали меня на части.
– Зачем вы это делаете? – повторила я, вырывая руку. – Почему убиваете своих жен?
– Думаете, мне нравится делать это, фрау Кёне-Мейердорф? – с неприязнью проговорил генерал.
– А разве нет?
– Отнюдь, – возразил он. – Проклятие тяготеет надо мной с отрочества, я не властен над ним и не в силах ничего изменить.
– Вы могли бы не жениться, пока не проверите свои чувства!
– Это невозможно, дорогая. Я военный, генерал, а на войне промедление подобно смерти.
– Но здесь не война.
– Пока еще нет, пичужка. Пока нет. Но попробуйте дать слабину и увидите, как эти псы вцепятся в ваше горло, под угрозой мой титул и моя должность.
– Неужели титул и должность ценнее чужой жизни?
– Намного. Я родился сыном герцога, но все детство провел на мельнице, потому что моей матерью была дочь мельника. Мне пришлось через многое переступить, чтобы подняться на ту вершину, где я сейчас нахожусь.
Вспомнились слова Жюли о том, что генерал откусил голову старшему брату, и я облизала пересохшие губы, но все-таки не сдавалась.
– Вы могли бы не снимать очки во время брачной ночи.
– Мог бы, но как иначе узнаю, снялось проклятие или нет?
– В таком случае устройте фиктивный брак. Дайте, наконец, девушкам время, чтобы они полюбили вас! Добивайтесь этой любви! Вы…
Он остановился и крепко сжал мои руки, повернувшись лицом и нависнув надо мной, как скала.
– Думаете, я не делал этого? – сдерживая ярость, тихо заговорил он, сверкая золотыми точками в глубине бездонных очков. – Думаете, мы не пытались? Первую жену я задаривал подарками, покупал лучшие драгоценности и платья, носил на руках, закатывал балы, я клялся ей в вечной любви. Искренне и пылко. Но разве она полюбила меня? О, нет! Она любила только мой титул и мои деньги, вернее, деньги моего отца, будь он проклят. – Генерал заскрежетал зубами и сильнее сжал мои запястья. – Она клялась в вечной любви, но не смогла снять проклятия. Потом была Агата, руки которой я добивался не меньше полугода, и она тоже водила меня за нос, распространяя грязные сплетни за моей спиной. Как они все. И Гретхен, и Катерина, и Луиза, и Тереза. И теперь вы, моя дорогая Мэрион.
– Я не…
– Молчите! – Он прижал палец к моим губам. – Молчите, ради бога, или я прикажу высечь вас прямо здесь, на глазах у слуг и конюхов. Вы думаете, я снова поведусь на прелестное личико? На юное тело? На пылкие клятвы и фальшивые слезы? Как бы не так. – На губах генерала зазмеилась кривая усмешка. – Вам не удастся завладеть ни моим имуществом, ни моим титулом, ни моим сердцем. Вы, все вы, моя дорогая, весь ваш лживый женский род, начиная со сводных сестер, которые тянут с меня на благотворительность, и заканчивая последними альтарскими шлюхами, которые мать родную продадут за бриллиантовое колечко. Вы просите милосердия, но сами готовы вонзить в спину нож. О, я хорошо вас изучил! – Он больно сжал мой подбородок, заставляя смотреть в лицо. Золотое сияние его глаз клубилось в зеркальной глубине, и я снова почувствовала уже знакомое головокружение. – Довольно глупостей и пустых надежд. Милосердия не будет, моя пичужка, оно умерло в моем окаменевшем сердце, а теперь умрете и вы. Но знаете, – тут генерал вздохнул и погладил меня по щеке, придав своему лицу задумчивость, – мне даже будет вас немного жаль. Немного! – Он сложил большой и указательный пальцы в щепотку. – Совсем чуть-чуть. Ну а сейчас вы можете сполна насладиться богатством замка Мейердорфского, замка Черного Дракона!
Перед нами распахнулись массивные двери, и дворецкий в черном строгом облачении низко поклонился старому хозяину и новой госпоже. Галантно, будто и не было никаких угроз, генерал взял меня за руку и ввел в огромный холл, выложенный черным мрамором. Напротив входа во всю стену мозаикой был выложен черный дракон – гребень острый, как зубья пилы, пасть оскалена, янтарные глаза полыхают злобой.
– Кристоф, проводите фрау Кёне-Мейердорф в ее комнаты, – холодно приказал генерал. – Весь верхний этаж в ее полном распоряжении, пусть ходит куда хочет и делает что хочет. За исключением одного… да вы знаете! О правилах замка сообщите сами, меня сильно утомили эти бессмысленные приготовления.
Хлопнув дворецкого по плечу, генерал вложил мою руку в его.
– А вы, дорогая пичужка, – обратился он ко мне, – если вновь вздумаете улететь, помните, что мост поднят, обрывы круты, а виверны голодны. И слуги отвечают за вас головой.
Дворецкий поклонился сначала генералу, потом его супруге и со словами: «Прошу вас следовать за мной, фрау», – повел через холл к витой лестнице наверх.
Я шла и считала ступени, шаги гулко отзывались в голове. Пичужка попала в золотую клетку, что ждет ее теперь? Я кусала губы и не особенно вслушивалась в бурчание старого дворецкого Кристофа:
– Внизу у нас столовая, госпожа. Там же кухня и комнаты прислуги. На втором этаже библиотека и приемная, но обе комнаты закрыты на ключ, и вам лучше не ходить туда.
– Почему? – машинально спросила я.
– В библиотеке много умных книг, которые не пристало читать юной госпоже, чтобы не засорять прелестную головку, – пояснил Кристоф.
Я тотчас возмутилась:
– Не думайте, что я дура!
– Вовсе нет. – Дворецкий слегка поклонился. – И все же лучше не раздражайте хозяина, он бывает вспыльчив. А в приемной уже давно никого не принимают. С тех пор как умерли его сиятельство герцог Готтлиб фон Мейердорф и его несчастный сын герр Мартин.
Видимо, старший брат генерала, тот самый, которому…
– Это правда, что ему откусили голову? – шепотом спросила я, на всякий случай обернувшись, но внизу в холле никого не было, двери закрыты, а по бокам, как темные статуи, стоят часовые. Я вздрогнула и тронула лунную подвеску, с ней почему-то было теплее и спокойнее.
– Отрезали, госпожа, – меж тем поведал дворецкий. – Всего лишь отрезали.
– И генерала не привлекли за убийство? – Я вскинула бровь.
– Это было не убийство, а поединок, моя госпожа, – возразил Кристоф. – Его сиятельство бросил вызов его сиятельству, и его сиятельство этот вызов принял, но проиграл.
– Какой из сиятельств проиграл? – иронично хмыкнула я, хотя и так было понятно.
Проиграл Мартин, истинный наследник замка Черного Дракона, а победил Дитер, бастард, сын мельничихи. Законы в этой стране не уставали меня поражать.
– В западное крыло вам тоже ходить нельзя, – продолжал экскурсию Кристоф, зажигая лампу и поводя ею из стороны в сторону. Тени разбегались, прятались по углам, как неуспокоенные призраки. Было прохладно, жутко и тихо, как в склепе. Правда, чисто, убирались тут на совесть, нигде ни паутинки, ни сора. Стерильная, каменная красота. Мертвая. – Там покои его сиятельства и его рабочий кабинет. Здесь ходите с осторожностью, господин не любит, когда нарушают его уединение.
– Скажите, какие мы нежные! – пробормотала я, но Кристоф меня не слушал и повел лампой вправо:
– А вот в восточное крыло господин строго-настрого ходить запрещает. Видите? Двери заперты на ключ.
Действительно, я увидела узкие двустворчатые двери, украшенные резьбой с изображением драконов и языков пламени.
– Там тоже покои его сиятельства? – спросила я, но Кристоф качнул головой и поджал губы.
– Нет.
– Еще одна библиотека? Кабинет? Спальня? Пыточная?
– Нет и нет.
– Что же тогда?
– Этого я сказать не могу. Просто запомните, что каждый, кто без спроса посмеет заглянуть в эту комнату, поплатится жизнью.
– Как интересно, – уныло ответила я и покосилась на двери.
Драконы с них подмигивали и дразнились раздвоенными языками, точно кричали мне: «Видишь? Тут есть какая-то тайна! Хочешь узнать ее?»
– Совершенно нет, – буркнула я под нос.
– Простите? – удивился Кристоф, но я мотнула головой:
– Ничего. Скажите, а есть в этом замке места, где ходить можно, не опасаясь гнева хозяина?
– Например, в ваших покоях, – угодливо пояснил дворецкий и повел меня на третий этаж. – Здесь есть все, что так необходимо юной фрау. Господин позаботился о вашей безопасности и забрал окна решетками. Видите? – Он поднял лампу повыше.
– Чтобы жены не сбежали? – спросила я, мрачно осматривая витые прутья.
– Чтобы не выпали из окна, – улыбнулся Кристоф. – Там отвесная скала, а внизу острые камни и бурный поток. Но пройдемте же в спальню.
Он повел меня через анфилады комнат, украшенные гобеленами с изображениями драконов и рыцарских поединков, прекрасных дам и диких зверей, склонивших головы на обнаженные колени дев. Маленькие фонтанчики в нишах журчали, истекая чистой родниковой водой.
– Ее можно пить, – будто прочитав мои мысли, сказал Кристоф. – Здешние воды богаты минералами, способствуют здоровью и долголетию, улучшают цвет лица, избавляют от мигреней и быстро заживляют раны.
– Но окаменевшим девушкам не возвращают жизнь, не так ли?
– Увы, – вздохнул дворецкий. – Зато его сиятельство позаботился о гардеробе и украшениях для своих жен. Вы можете найти себе платья на любой фасон и вкус, подобрать диадемы, ожерелья, кольца, браслеты и серьги с бриллиантами, жемчугами, сапфирами, изумрудами, гранатами, рубинами, из золота, серебра и платины.
– Какая щедрость. И все это носили мертвые дамы до меня?
– Что-то носили, а что-то не успели.
– И спали в этой кровати? – Я покосилась на огромное ложе под балдахином.
Комната здесь была украшена так же богато, как и предыдущие, но что-то тревожило меня, что-то казалось неправильным.
– Не волнуйтесь, госпожа, белье меняют каждый день, но, если вам не нравится именно эта кровать, в вашем распоряжении еще три. Хотите взглянуть?
– Не хочу. – Я со вздохом опустилась на ближайшую софу. – Я тоже устала, Кристоф. И хотела бы отдохнуть и принять ванну.
– В таком случае вы можете дернуть за этот колокольчик и позвать служанку.
– А я могу позвать Жюли? – встрепенулась я, вспомнив про верную подружку.
Бедняжка так просила забрать ее с собой, а теперь осталась наедине с отвратительной мачехой и ее недалеким сынком.
– Я доложу о вашем желании его сиятельству, – поклонился дворецкий и собрался уходить.
Я опять вздохнула, вытянула ноги и повернулась к трюмо, чтобы поправить прическу. Но наткнулась на пустые фанерные вставки и вдруг поняла, что было неправильным в каждой комнате, через которую меня проводил Кристоф.
– Эй! – окликнула я его. – А где же зеркало?
Он остановился на пороге, выкатив на меня бесцветные старческие глаза, и ответил как само собой разумеющееся:
– Их нет, моя госпожа. В замке Черного Дракона нет ни одного зеркала с тех пор, как его сиятельство принял титул.
– Но почему? – растерялась я и снова сжала спасительный кулон.
– Потому что наш хозяин василиск, – пояснил дворецкий. – Я думал, вы знаете.
Он снова поклонился и вышел из комнаты.
Я сразу же скинула неудобные туфли. Как только не потеряла их, пока путешествовала на спине виверны? Потерла гудящие и не очень чистые ноги. Чулок на большом пальце прохудился, оборки платья представляли жалкое зрелище. Я отцепила от юбки пару репьев и подумала, что вот бы сейчас в ванну! И черт с ним, с василиском. Как говорила Скарлетт О’Хара, об этом подумаю завтра. Зеркала… Интересная деталь, которая могла бы мне пригодиться. Только где их найти? У меня нет даже завалящего карманного зеркальца.
Я потянула за шелковый шнурок, где-то в недрах дома прозвенел колокольчик, и вскоре я услышала торопливые шаги. Вошла служанка, совсем не похожая на Жюли, полноватая и пожилая, с волосами мышиного цвета, забранными в пучок. Она поклонилась и спросила низким грудным голосом:
– Чего фрау пожелает?
– Желаю купаться! – важно сказала я и содрала с ноги рваный чулок.
– Сейчас сделаю ванну, госпожа, – покладисто ответила служанка и поманила пухлой рукой: – Пожалуйста, пройдемте за мной.
Я оставила туфли у софы и пошла следом, на этот раз основательно глазея по сторонам. Вдруг мне снова удастся сбежать, несмотря на все предостережения генерала и его прихлебателей.
Ванная комната походила на другие. Те же гобелены на стенах, один из них изображал стайку женщин в восточных нарядах, они гуляли в цветущем саду и кокетливо прикрывались веерами. Под восточной картиной – камин с чем-то, напоминающим сушилку. Видимо, это она и есть: на рогатине висели махровые, в несколько раз сложенные полотенца. Пол был выложен кафелем, а сама ванна пряталась в деревянном футляре. Пышнотелая служанка, выставив круглый зад, разводила в воде какое-то эфирное масло, пахнущее чем-то сладким и успокаивающим. Я не очень любила ориентальные запахи, предпочитая свежие морские и изредка цветочные, но сейчас мое уставшее тело обволокла нега, я увидела теплые струйки пара, поднимающиеся от воды, и, поборов стеснение, позволила служанке раздеть себя и усадить в ванну.
Это ни с чем не сравнимое наслаждение – после долгого дня расслабиться и предаться неге среди мыльной пены и обволакивающих запахов. Служанка растирала мое тело мочалкой, а я едва не мурлыкала от удовольствия, подставляя ей спину и плечи. Надоевшие шпильки безжалостно выдернула из остатков прически и долго полоскала волосы, натирая бальзамом, который служанка лила мне на ладони. Потом, посвежевшая, разрумянившаяся и горячая после пара, я долго обтиралась огромным полотенцем, а служанка принесла мне платье, не такое пышное, как свадебное, но и не простое домашнее, в каком я щеголяла в доме фрау Кёне. Оливкового цвета, с удобным корсажем, оно село как влитое.
– Скажите… – Я замялась, поняв, что не знаю, как обращаться к служанке. – Скажите, милая, носил ли кто-то это платье до меня?
– Нет-нет! – замахала пышечка руками. – Это платье из последнего модного показа, его сиятельство купил его по случаю аукциона специально для вас, госпожа. Глядите, как оно прекрасно подходит к вашим волосам!
– Поглядела бы, да зеркал нет, – посетовала я, расчесывая рыжую гриву.
– Они вам и не нужны, – с легкостью ответила служанка. – Нарядить вас и я могу, а видеть вам себя незачем, женская красота предназначена, чтобы услаждать взгляды мужчин.
– Например, в виде статуй в герцогском саду? – не удержалась я от подколки.
Служанка вздохнула и закатила глаза:
– Ах, фрау! Если бы вы хотя бы попробовали!
– Попробовала что?
– Влюбиться в его сиятельство…
Я фыркнула, и служанка вздохнула опять:
– Не стоит огульно осуждать нашего хозяина и верить слухам, молодая госпожа. Вы ведь знаете только то, что о молодом герцоге говорят злые языки. А ведь в Фессалии слишком много желающих очернить деяния его рук.
– Скажите пожалуйста! – возмутилась я, даже прекратив расчесываться. – Выходит, все очерняют вашего доброго господина? В чем проявлялась его доброта? Наверное, в том, что он погубил шесть невинных девушек? Или в том, что мое нежелание выходить за него замуж совершенно не играло для него никакой роли? Он привез меня сюда как пленницу, как жертву, как приговоренную к смерти! И наговорил такого… такого!
– Это правда, его сиятельство бывает несдержан, – согласилась служанка. – Зато хороший хозяйственник. Герр Мартин фон Мейердорф был отъявленным картежником и едва не спустил наследство с молотка. Наш новый господин сумел расплатиться с кредиторами и восстановить замок, вы наверняка видели, на северной стороне все еще ведутся реставрационные работы.
– Откуда же генерал взял столько денег, если герр Мартин почти разорился?
– Он выиграл две военные кампании, – с улыбкой пояснила служанка. – Одну в Кентарии, другую в Альтаре. Теперь Альтарская империя – колония нашего королевства, а его сиятельство стал королевским послом. А еще, моя госпожа, у нас самые знаменитые конюшни. Его сиятельство привез из Альтара невиданные породы лошадей и занялся этой… как его? Селекцией! Теперь только у нас самые выносливые, красивые и быстрые лошади породы мейердорфская черногривая.
– А еще виверны, – пробормотала я.
– Именно так. Его сиятельство одним из первых приручил диких виверн и гидр, и это оказало большое влияние на исход войны с Альтаром.
– А еще я видела, как ваш добрый хозяин избил кнутом горбуна.
– Ах, фрау! – всплеснула руками служанка. – Если побил, так было за что. Горбун Игор мелочный, завистливый и озлобленный человек, сплетник и подхалим. Опасайтесь его, моя госпожа.
– Буду, – рассеянно пообещала я.
Часы пробили три пополудни, когда позвали на обед.
– Спасибо, но скажите его сиятельству, что я наелась на всю оставшуюся жизнь вперед, – передала я Кристофу.
Он как ни в чем не бывало поклонился и исчез в глубине замка. А я начала кружить по комнатам и думать, что делать теперь? Решетки на окнах прочные, обрывы действительно глубокие, я выглянула в окно и ощутила головокружение: скала отвесно обрывалась вниз, а внизу тонкой серебристой лентой текла река. Где-то в небесной голубизне кружили горные орлы, и совсем далеко, за холмами, видимая только с южной стороны замка, лежала долина с уютными красными крышами и церквушкой, чья маковка золотисто отсвечивала на солнце.
Я глубоко вздохнула и в изнеможении опустилась посреди комнаты, бездумно таращась в пустоту, как вдруг послышались шаги.
Это снова был Кристоф. Остановившись на пороге, но не переступив его, он почтительно склонил седую голову:
– Госпожа, его сиятельство изволит повторить, что ожидает вас на праздничный обед в честь вашей свадьбы.
– Пусть ожидает, – равнодушно откликнулась я. – Передайте генералу, что я утомилась и желаю отдохнуть.
– Его сиятельство изволил передать, что в случае вашего отказа он самолично явится к вам.
– К чему такие сложности? – насмешливо хмыкнула я. – Разве его сиятельство не говорил, что все эти обеды, свадьбы, подвенечные платья и обмен кольцами – раздражающая чепуха? – Я покачала головой. – Скажите генералу, что я не приду. Обед можете принести сюда, Кристоф. Впрочем, я обещаю подумать, если сегодня ко мне приедет моя Жюли.
Конец ознакомительного фрагмента.