7
Не помню точно, когда Валерия Михайловна снова появилась на нашем горизонте. Кажется, сразу после командировки во Францию. Неделю назад мы прилетели из Парижа, я ездила в институт – восстанавливаться. Вышла из метро, остановилась на светофоре, и в это время кто-то окликнул меня.
– Людмила! – Около вишневых девятых «жигулей» стояла Валерия Михайловна. – Людмила, мне надо с вами поговорить.
– Пожалуйста.
Я спокойно, без укора и пафоса, посмотрела на Валерию Михайловну. Она, может, чуточку постарела, но по-прежнему осталась красивой и очень гордой.
– Поговорим у нас дома. – Валерия Михайловна распахнула передо мной дверцу «жигулей».
Я села в машину почти против воли – мне почему-то трудно было не подчиниться ей.
Беседовали мы недолго, все в той же гостиной. Валерия Михайловна опять уселась в свое кресло, я – на диван у противоположной стены.
– Вы сердитесь? – начала она, выдержав паузу.
Я пожала плечами.
– Давайте говорить начистоту, Люда. Вы считаете, я обидела вас тогда?
– Вы сказали, что думали.
– Я вас недооценила.
– Так бывает. Я понимаю.
– Но продолжаете препятствовать нашему общению... Запрещаете Вадиму ходить в родительский дом.
– Вы сошли с ума... Да разве он разрешения спрашивать стал бы?
– Вы правду говорите?
– Конечно.
– Вот что, Людмила. Переезжайте к нам.
– Зачем?
– Ну если вы не сердитесь на меня... А здесь вам будет намного лучше, просторнее. У Вадима большая, хорошая комната, но, если нужно, я могу уступить вам спальню...
– Нет, что вы, – перебила я ее, – нам спальню не надо. Мы насчет переезда подумаем. Это Вадик должен решить.
– Но вам, я надеюсь, ясно: вы будете здесь жить без прописки. Формальных прав на квартиру у вас не будет.
– Не беспокойтесь, у меня собственная жилплощадь есть.
– Я знаю.
– До свидания.
С тех пор я живу в этом роскошном доме.
Говорят: в каждом дому по кому. И тут тоже в предостаточном количестве имелись свои комья. Комья грязи, комья страдания. А свекровь... я скоро поняла – она есть не что иное, как сплошной ком нервов.