Глава 8
На следующее утро Кристина Уэйкфилд проснулась с улыбкой на губах – ей приснилось, что она бежит по полю дома, в Холстеде. Сине-зеленые глаза удивленно раскрылись при виде лежащего рядом мужчины, но девушка тут же вспомнила, где она и как здесь оказалась.
Что за наглость! Подумать только!
Она никак не ожидала, что он захочет делить с ней постель! Это уже слишком, необходимо найти способ сбежать отсюда!
Стараясь не дышать, Кристина сползла с кровати и обернулась, желая проверить, не разбудила ли она похитителя. Филип Кэкстон крепко спал с невинным, удовлетворенным выражением на лице. Выругав про себя негодяя, Кристина на цыпочках обошла кровать и проскользнула между тяжелыми занавесями, отделявшими одну половину шатра от другой.
Откуда-то донесся аппетитный запах еды, и Кристина вдруг осознала, что очень голодна. Вчера вечером она не ужинала. Но можно ли сейчас думать о таких пустяках? Надо уйти подальше, пока Филип не проснулся.
Откинув ткань, прикрывавшую вход, девушка осторожно выглянула наружу. Кажется, поблизости никого нет! Какая удача! Значит, сейчас или никогда.
Собравшись с духом, Кристина вышла и направилась прочь из лагеря. Миновав последний шатер, она помчалась изо всех сил, свернув с главной тропы на тот случай, если Филип станет ее преследовать. Острые камни впивались в ее босые ноги, но она не останавливаясь продолжала бежать через рощу диких маслин. Хоть бы никто не заметил, как она покидала становище. Если только удастся спуститься к подножию горы, можно как следует спрятаться в надежде, что проходящий мимо караван доставит ее к брату.
Но тут за спиной раздался конский топот, и все надежды развеялись в прах. Обернувшись, Кристина увидела Филипа верхом на великолепном арабском жеребце. Его темно-зеленые глаза казались теперь еще темнее, лицо было искажено бешеной яростью.
– Будь ты проклят! – крикнула она. – Как же ты сумел найти меня так быстро?!
– И ты еще меня проклинаешь?! Я мирно спал, и вдруг в шатер вбегает Ахмад и говорит, что видел тебя бегущей по горному склону! Что мне делать с тобой, женщина?! Привязать к кровати, чтобы ты не сбежала, пока я сплю?! Именно этого ты добиваешься?
– Не посмеешь!
– Я уже говорил тебе, Кристина, что я делаю все, что захочу! – Филип с легкостью пантеры спрыгнул с коня и, зловеще хмурясь, с ледяным блеском в глазах, схватил ее за плечи и начал бесцеремонно трясти: – Мне следовало бы задать тебе хорошую трепку за эти фокусы! Именно так поступил бы со своей женщиной любой уважающий себя араб!
– Но я не твоя женщина, – разъяренно сверкнула глазами Кристина. – И никогда не буду!
– Вот тут ты не права, Кристина, поскольку была и останешься моей, пока я не устану от тебя!
– Ни за что на свете! И ты не имеешь права удерживать меня здесь! Мой Бог, неужели ты не понимаешь, как я тебя ненавижу? Ты – все, что я презираю в мужчинах! Варвар, дикарь!
– Да, по всей вероятности. Но будь я цивилизованным джентльменом, вряд ли смог бы заполучить тебя и привезти сюда, на край света. И нравится тебе это или нет, ты останешься здесь, даже если придется привязать тебя к кровати, – холодно бросил Филип и, подхватив девушку, грубо перекинул через седло.
– Но почему я должна ехать таким образом? – возмутилась Кристина.
– Надеюсь, ты не станешь обижаться на столь легкое наказание? Ты заслуживаешь гораздо худшего!
Филип вскочил на коня. И когда девушка начала сопротивляться, с силой опустил ладонь на ее ягодицы. Кристина мгновенно замерла и молча кипела от ярости, пока они возвращались обратно в лагерь.
Черти бы его унесли! Но ничего, она еще дождется того дня, когда насладится страданиями Филипа! Почему это должно было случиться именно с ней? Кристина всегда так гордилась – гордилась своей семьей, поместьем, собственной яркой красотой и независимостью, поэтому унижение оказалось вдвойне болезненным. Какой позор – оказаться всего лишь игрушкой этого ненавистного человека! Она не заслуживает этого! И ни одна женщина не заслуживает!
Подскакав к шатру, Филип спешился и, подняв Кристину, втолкнул ее внутрь. Усевшись на диван, она молча ожидала, что будет дальше.
Филип поговорил с кем-то невидимым, вошел и сел рядом.
– Сейчас принесут завтрак. Ты голодна? – спросил он уже спокойнее.
– Нет, – солгала Кристина, но когда молодая девушка внесла блюдо с едой, не в силах совладать с собой, начала жадно есть. Филип насытился раньше нее и лениво откинулся на диван. Она почувствовала, как он, собрав ее волосы на затылке, нежно играет ими. Кристина, перестав есть, повернулась и встретилась со взглядом улыбающихся зеленых глаз.
– Не хочешь ли искупаться, милая? – спросил Филип, перебирая золотистые локоны. Кристина не смогла устоять перед искушением.
Дождавшись, когда она отодвинет блюдо, Филип вышел и скоро вернулся с юбкой, блузой, туфельками и чем-то вроде огромного полотенца. Ей хотелось узнать, кому принадлежат все эти вещи, но стоило ли спрашивать?
Филип повел Кристину через лагерь. Молодая женщина, почти ровесница Кристины, играла с ребенком перед шатром, стоявшим слева от жилища Филипа. Козы и овцы паслись на склонах гор, а в загоне оказалось десять или двенадцать великолепных арабских коней, лучших из тех, каких Кристина когда-либо видела, и среди них – два жеребенка. Кристине хотелось остановиться и получше рассмотреть лошадей, но Филип потянул ее за собой на вьющуюся по горе тропинку. Девушка попыталась вырваться.
– Куда вы тащите меня? – допытывалась она. Но Филип снова вцепился в ее руку и продолжал путь.
– Ты ведь хотела искупаться, не так ли? – осведомился он, когда они оказались на маленькой поляне, окруженной высокими кустами можжевельника. Посреди блестел водной гладью пруд, явно образовавшийся в результате весенних дождей. Место было прекрасным, но Кристина не могла понять, почему Филип привел ее именно сюда.
Взяв у нее одежду, Филип вручил ей кусок душистого мыла.
– Вы, кажется, ожидаете, что я стану купаться здесь? – высокомерно бросила она.
– Послушай, Тина, ты больше не в Англии, где можешь когда угодно приказать принести в комнату горячей воды. Теперь тебе придется жить здесь, и если ты хочешь смыть с себя грязь, то будешь поступать так же, как все остальные.
– Хорошо. Нужно же вымыться после этого ужасного путешествия. Если по-другому нельзя, значит, будь что будет. Вы можете идти, мистер Кэкстон.
– Нет, миледи, – широко улыбнулся Филип, – не надейтесь.
Усевшись на бревно, он лениво скрестил ноги. Кристина заметила, что желтые искорки в его глазах стали на солнечном свету еще ярче. Краска медленно разлилась по ее лицу.
– Но вы не можете остаться здесь, и… – Она замолчала, не в силах договорить. – …И следить за мной!
– Именно это я и намереваюсь сделать. Так что не стесняйся, продолжай раздеваться. – Он пристально уставился на нее. На его губах играла насмешливая улыбка. Кровь девушки вскипела.
– Но повернитесь хотя бы спиной!
– Ах, Тина! Придется тебе понять, что ты не сумеешь помешать мне любоваться твоим обнаженным телом, хотя я еще и не овладел им!
Кристина испепелила Филипа яростным взглядом. Этот человек, кажется, желает лишить ее последних остатков достоинства!
– Ненавижу! – прошипела она и, отвернувшись, развязала пояс. Свободное широкое одеяние и порванная ночная сорочка упали к ногам. Кристина переступила через одежду и начала входить в воду глубже и глубже, пока она не закрыла груди.
Она не доставит ему удовольствия глазеть на нее! Стоя спиной к Филипу, Кристина вымылась в восхитительно прохладной воде, окунулась, чтобы смочить волосы, но ушло довольно много времени, прежде чем ей удалось вспенить мыло, чтобы как следует промыть их. Наконец она выпрямилась и сразу же услышала громкий всплеск.
Кристина поспешно обернулась, но Филипа нигде не было видно. Неожиданно он оказался перед ней, и девушка вновь покраснела, остро сознавая, что они оба совершенно обнажены под прохладным покровом воды. Филип стряхнул с густых волос прозрачные капли и потянулся к Кристине, но она, готовая отразить нападение, швырнула в него мылом и быстро отплыла. За спиной послышался громкий смех, и Кристина оглянулась, боясь, что Филип последует за ней, но тот сосредоточенно намыливался.
На лице Кристины отразилось облегчение. Хорошенько промыв волосы, она вышла из воды, вытерлась насухо, и, обмотав полотенцем голову, завернулась в длинную темно-коричневую юбку, завязала ее узлом на талии и накинула длинную темно-зеленую блузу без рукавов, с круглым глубоким вырезом. Грубая хлопчатобумажная ткань раздражала кожу, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
Кристина уселась и попыталась пальцами расчесать спутавшиеся пряди. За спиной послышались шаги.
– Чувствуешь себя получше, дорогая? – вкрадчиво спросил Филип. Кристина не стала отвечать и даже смотреть на него и принялась заплетать косы, пока Филип одевался. Однако долго молчать она не смогла – любопытство оказалось сильнее, чем нежелание разговаривать с ним.
– Филип, что вы делаете в этой стране и почему эти люди так хорошо вас знают?
Звонкий смех раскатился по поляне:
– Я все гадал, когда ты начнешь задавать вопросы. Это племя моего отца.
– Отца?! – ошеломленно пролепетала Кристина. – Но вы же англичанин!
– Только наполовину. Мать была англичанкой, а отец – арабом, и это его племя.
– Наполовину араб?! – недоверчиво переспросила Кристина.
– Да, и отец похитил мою мать точно так же, как я – тебя. Позже он позволил ей вернуться домой со мной и братом. Поэтому до совершеннолетия я рос в Англии, но потом предпочел вернуться сюда и жить с отцом.
– Ваш отец здесь?
– Да, и позже ты с ним встретишься.
– Но ему наверняка не понравится, что вы привезли меня сюда… украли… – пробормотала девушка, надеясь, что отец Филипа поможет ей.
– Я пока еще ничего с тобой не сделал, но ты не права: отец все знает и одобряет, – улыбаясь, возразил Филип. – Ты забываешь, Тина, это не Англия. Арабы привыкли брать сами все, что хотят. А я сделал все, чтобы ты мне досталась. Поймешь лучше после того, как немного поживешь здесь.
Он проводил ее в шатер и оставил одну.
Сможет ли она когда-нибудь понять Филипа Кэкстона?
Кристина оглядела шатер, не зная, чем заняться.
Внезапно она почувствовала себя ужасно одинокой, и это раздражало! Девушка не задумываясь выбежала из шатра как раз вовремя, чтобы увидеть Филипа, садившегося в седло и окруженного четырьмя всадниками. Подскочив к нему, Кристина вцепилась в его ногу.
– Куда вы едете? – требовательно спросила она.
– Скоро вернусь.
– Но что прикажете делать мне, пока вас не будет?
– Бессмысленный вопрос, Кристина! Занимайся тем, что обычно делают женщины, когда остаются одни.
– Ну конечно, мистер Кэкстон, – дерзко бросила Кристина. – Как же я сама не догадалась? Можно воспользоваться вашей комнатой для шитья, хотя вряд ли это необходимо – я привыкла к поношенным платьям. Или позаботиться о вашей корреспонденции. Уверена, вы настолько заняты, что не сможете найти время сделать это. Но если предпочитаете сами отвечать на письма, я, пожалуй, отдохну в вашей библиотеке, среди множества томов. Уверена, что найду там что-нибудь интересное почитать. Кажется, вы забыли, что, кроме тела, у меня есть еще и ум, мистер Кэкстон!
– Сарказм тебе не к лицу, Кристина! – раздраженно перебил Филип.
– Конечно, вам лучше знать, что мне идет, а что – нет, – отпарировала девушка.
– Кристина, я больше не потерплю подобных тирад! В шатре можешь вести себя как заблагорассудится, но на людях ты должна выказывать мне уважение! – ответил он. Его щека зловеще дернулась, взгляд горел гневным пламенем.
– Уважение?!
Кристина, немного развеселившись, слегка отстранилась, чтобы взглянуть на Филипа.
– Вы требуете уважения после того, как обошлись со мной подобным образом?
– В этой стране женщину, не выказывающую мужу подобающего почтения, обычно бьют.
– Но вы не мой муж, – заметила Кристина.
– Нет, но все равно что муж. Я твой хозяин, и ты принадлежишь мне. Если желаешь, чтобы я нашел хлыст и обнажил твою спину на людях, буду счастлив угодить. В противном случае можешь возвращаться в шатер.
Он так холодно произнес это, что Кристина не стала дожидаться, пока Филип исполнит свою угрозу, и, ринувшись обратно в шатер, упала на постель и отчаянно зарыдала. Неужели теперь придется опасаться не только изнасилования, но и побоев? Этот дьявол желает уважения после всего, что сделал с ней! Но будь она проклята, если выкажет ему что-либо иное, кроме ненависти и презрения!
И как ни было противно испытывать жалость к себе, что же еще оставалось после того, как Филип уехал? Да, кстати, чем можно заняться, когда он будет рядом?
Кристина плакала долго, пока наконец не уснула.
Разбудил ее грубый шлепок. Девушка быстро повернулась и увидела подбоченившегося Филипа, стоявшего рядом с кроватью. На его губах играла издевательская улыбка.
– Ты слишком много времени проводишь в этой постели, милая. Хочешь, покажу тебе другой способ использовать ее?
Кристина мгновенно очутилась на полу. Теперь она лучше понимала его бесстыдные намеки.
– Совершенно уверена, что могу обойтись без подобных знаний, мистер Кэкстон, – вызывающе бросила она, подняв подбородок и чувствуя себя в безопасности за широкой кроватью.
– Вот увидишь, ты скоро научишься. И я предпочел бы, чтобы ты называла меня Филипом или Абу, как меня зовут здесь. Думаю, настало время отбросить все церемонии.
– Ну а я предпочитаю церемонии, мистер Кэкстон. По крайней мере ваши люди поймут, что я здесь не добровольно, – дерзко бросила Кристина. Но Филип лишь коварно усмехнулся:
– О, они и так все знают, не говоря уже о том, что такого человека, как я, нельзя заставлять ждать. Они предполагают, что ты лишилась девственности уже прошлой ночью. Но возможно, к вечеру так и будет.
Широко раскрытые глаза Кристины потемнели.
– Но вы… вы обещали! Дали слово, что не принудите меня! Неужели у вас совершенно нет совести?
– Я всегда держу слово, Тина. И мне не придется насиловать тебя. Как уже было сказано, ты захочешь меня так же сильно, как я – тебя.
– Да вы, должно быть, просто безумны! Я никогда не захочу вас! Этого просто не может быть, ведь вы мне омерзительны, – взорвалась девушка. – Вы увезли меня от брата, лишили всего, что мне дорого! Держите меня здесь пленницей и, когда уезжаете, ставите у двери стражу! Ненавижу, ненавижу вас!
Кристина выбежала из комнаты, осыпая его про себя всеми мыслимыми ругательствами, всеми ужасными словами, которые только могла вспомнить, но внезапно, заметив две стопки книг и не менее дюжины отрезов тканей, лежавших на диване, забыла о гневе и подбежала ближе, чтобы все рассмотреть.
Тут были шелка, атлас, бархат и парча, переливающиеся всеми цветами радуги, и даже полупрозрачный батист, из которого можно было сшить сорочки. Перед ней лежали разноцветные нитки, ножницы, изысканная тесьма, кружева и все, что могло понадобиться для шитья модных изящных платьев.
Кристина обратилась к книгам, перебирая их по одной: Шекспир, Дефо, Гомер…
Некоторые она читала раньше, а об остальных авторах даже не слышала. Рядом с книгами она увидела набор гребней и щеток из слоновой кости с великолепной резьбой. Кристина пришла в восторг. Она чувствовала себя ребенком, получившим множество прекрасных подарков на день рождения, подарков, которых хватит на целый год, до следующего праздника.
Филип стоял сзади, наблюдая за тем, как она радуется его сюрпризу. Она обернулась, и теперь глаза, только что зловеще-темные, вновь стали голубовато-зелеными озерами, окруженными более темными, почти синими, ободками.
– Это все для меня? – нерешительно спросила она, проводя рукой по отрезу мягкого синего бархата в тон ее глазам.
– Предназначалось для тебя, но не знаю, стоит ли отдавать после того, как ты вела себя подобным образом.
По лицу Филипа нельзя было понять, шутит он или нет, и Кристину охватило отчаяние.
– Пожалуйста, Филип! Я умру, если мне будет нечем заняться!
– Может, ты сумела бы отблагодарить меня, – хрипловато пробормотал он.
– Вы же знаете, я никогда не решусь ни на что подобное. Зачем вы меня так мучаете?
– Ты слишком поспешно судишь, дорогая. Я имел в виду всего-навсего поцелуй, обыкновенный поцелуй, в который будет вложена лишь капелька чувства.
Кристина еще раз оглядела гору подарков. Что может измениться от поцелуя? Какое он имеет значение? И кому может повредить, если при этом она получит то, чего хочет?
Кристина подошла к Филипу, закрыла глаза и стала ждать, но он не сделал попытки обнять ее, и ее густые ресницы медленно поднялись. Филип едва заметно улыбнулся.
– Я просил поцеловать меня, дорогая, – напомнил он. – И вложить в поцелуй немного чувства.
Немного поколебавшись, Кристина обхватила его за шею и притянула его лицо к своему, приоткрыв губы. Поцелуй был сначала нежным, но его язык внезапно проник глубоко в ее рот, и в животе Кристины словно затрепетали мириады бабочек. На этот раз она не противилась странному чувству, и руки Филипа безжалостно сжали ее, притиснув к мускулистой груди. Девушка почувствовала твердость его мужской плоти, когда губы Филипа проложили огненную дорожку по ее шее.
Он поднял ее и понес в спальню. Кристина начала вырываться.
– Вы просили всего лишь о поцелуе! Отпустите меня! – умоляюще прошептала она.
– Черт возьми, женщина! Придет время, когда ты с радостью пойдешь со мной, обещаю!
Он поставил ее на ноги и вышел. Губы Кристины растянулись в улыбке при мысли о том, что она вновь выиграла поединок. Но сколько еще остается до тех пор, пока удача ей изменит? Поцелуй Филипа пробудил в ней какие-то неведомые ощущения, и теперь она чувствовала в душе странную пустоту, словно чего-то Кристине недоставало, хотя она не знала, чего именно.
Через несколько минут Филип вновь появился в шатре в сопровождении девушки, принесшей поднос с ужином. Не успела она выйти, как Филип резко бросил:
– Сейчас мы поедим, а потом я отведу тебя к отцу… Он нас ждет.
Они молча ели, но Кристина слишком нервничала, чтобы заметить, что жует. Она немного боялась встречи с отцом Филипа. Если тот хоть немного похож на сына, значит, ее опасения вполне обоснованны!
– Нельзя ли отложить встречу на несколько дней, пока я не сошью себе более приличное платье? – спросила она наконец.
– Мой отец прожил здесь всю жизнь, – нахмурился Филип. – И не привык к модным нарядам. Вполне сойдет тот, что сейчас на тебе.
– Но чью одежду я ношу? Она принадлежала твоей последней любовнице? – брезгливо осведомилась Кристина.
– У тебя слишком острый язык, Тина. Это вещи Эмины, женщины, которая приносит нам еду. Эмина – жена Саида, моего дальнего родственника.
Кристина пристыженно замолчала, хотя не собиралась признаваться, что ей стыдно за свои слова.
– Пойдем? Отцу не терпится с тобой познакомиться.
Филип взял Кристину за руку и повел в шатер поменьше, расположенный справа от его собственного.
На полу, в самом центре, сидел старик.
– Входите, дети мои. Я вас ждал.
Старик жестом велел Кристине подойти. Филип потянул ее за собой и, устроившись на овечьей шкуре напротив отца, заставил опуститься рядом.
– Познакомься с Кристиной Уэйкфилд, отец. Кристина, это мой отец, шейх Ясир Альхамар.
– Перестань называть меня шейхом, Абу. Теперь шейх – ты, – с укором сказал Ясир.
– Я всегда буду считать тебя шейхом, отец. Не проси, ничто не заставит меня обращаться к тебе без должного уважения.
– Но какое это имеет значение между отцом и сыном? Значит, это и есть женщина, без которой ты не можешь жить? Смотреть на тебя – истинное наслаждение, Кристина Уэйкфилд. Надеюсь, ты подаришь мне много красивых внуков, прежде чем я навек закрою глаза.
Кристина, очень мило покраснев, пролепетала, заикаясь:
– Внуки? Но… я…
– Немедленно замолчи, – резко оборвал Филип и грозно уставился на Кристину.
– Не стоит кричать, Абу. Вижу, ты еще не успел приручить Кристину. Твоя мать была такой же, когда я впервые привез ее к нам. Только я не был таким добрым, и пришлось даже как-то побить ее.
Кристина в ужасе охнула, но Ясир лишь понимающе улыбнулся:
– Тебя поражает это, Кристина Уэйкфилд? Что ж, поверь, мне тоже было не по себе, особенно после того, как все произошло. Ты должна понять, что я был сильно пьян и был охвачен слепой яростью, поскольку она открыто принимала знаки внимания от других мужчин. Потом она призналась, что делала это нарочно, желая возбудить во мне ревность и заставить жениться. Больше я в жизни не поднял на нее руки, и мы на следующий же день отпраздновали свадьбу. Я прожил с матерью Филипа пять прекрасных лет, и она подарила мне двух сыновей, Абу и Абина. Но она не смогла вынести жары и жизни в пустыне, и когда попросила отпустить ее, я не смел отказать. По сей день я скорблю о ее смерти и всегда буду скорбить.
В темно-карих глазах араба застыла печаль, словно он вновь вспоминал минувшее счастье. Ясир лишь кивнул, не глядя на молодых людей, когда Филип пообещал, что они вскоре придут опять.
Кристина почувствовала жалость к старику, прожившему всего пять лет с той, которую любил, но, вернувшись в шатер Филипа, объявила, гневно сверкая глазами:
– Никаких внуков я ему не дам!
– Что?! – рассмеялся Филип. – Это всего-навсего мечта старого человека. Я вовсе не собираюсь иметь от тебя детей. Не для этого привез тебя сюда.
– Тогда зачем вы привезли меня? – негодующе взвизгнула Кристина.
– Я уже объяснял, Тина. Ты здесь для моего удовольствия. И потому что я хочу тебя, – просто ответил Филип и потянулся к ней, но Кристина быстро отпрянула; гнев мгновенно сменился страхом.
– Куда положить все эти ткани? – поспешно спросила она, чтобы отвлечь его.
– Посмотрим, не смогу ли я отыскать для тебя завтра сундук. Пока можешь оставить все как есть. Пойдем, пора ложиться, – бросил Филип и, не дожидаясь ответа, повернулся, чтобы направиться в спальню.
– Еще слишком рано, и я совсем не устала, а кроме того, не собираюсь спать в одной кровати с вами. Вы не имеете права заставлять меня!
Кристина уселась и начала расплетать косы. Филип в два шага оказался рядом с диваном и подхватил ее на руки.
– Я не сказал, что мы будем спать, милая, – лукаво хмыкнул он.
– Нет! Немедленно оставьте меня в покое!
Но Филип, улыбаясь Кристине, отнес ее в спальню и бросил на кровать.
– Я уже сказал, что ты подаришь мне наслаждение. Сними одежду, Тина.
– Я не сделаю ничего подобного! – негодующе заявила Кристина и попыталась вскочить с кровати, но попытка оказалась бесплодной – Филип быстро оттащил девушку в самую середину и оседлал коленями ее бедра. Сжав сильными пальцами ее запястья, он свободной рукой стянул с нее блузу, хотя девушка сопротивлялась изо всех сил. Потом развязал юбку и сорвал ее с Кристины.
– Вы не смеете! Не позволю! – вскрикнула она, отчаянно пытаясь оттолкнуть его. Но Филип лишь искренне рассмеялся:
– Когда ты усвоишь, малышка, что здесь хозяин – я? И поступаю так, как угодно мне!
Глядя в темно-синие глаза, Филип заметил искорки страха, но остановиться не пожелал.
– Черт возьми, Тина, я поклялся, что не изнасилую тебя, но не обещал, что не буду целовать и касаться твоего тела. А сейчас лежи смирно! – резко приказал он и впился губами в нежные губы.
Филип целовал ее долго, жестко, беспощадно. Кристина никак не могла понять, какие чувства будят в ней его ласки. Неужели она действительно наслаждается его поцелуями? Груди, живот, шею, все тело покалывало, нестерпимый жар охватил ее, и напряжение с каждой минутой нарастало.
Но в этот момент Филип отпустил ее, встал около кровати и, лаская ее нежным взглядом темно-зеленых глаз, начал медленно снимать одежду, бросая ее на пол. Глаза Кристины широко раскрылись при виде его ничем не прикрытого желания. Страх снова захлестнул ее, и девушка спрыгнула с постели, в последний раз пытаясь убежать. Но Филип успел схватить ее за длинную косу и насильно притянул к себе.
– Тебе нечего бояться, Тина, – шепнул он, вновь толкнув ее на постель.
Огненно-горячие губы обожгли ее лицо и шею, но когда сомкнулись на тугом соске, Кристина опять начала вырываться. Филип сжал ее руки одной своей и закинул их ей за голову.
– Не противься, Тина. Успокойся и наслаждайся тем, что я делаю с тобой, – выдохнул он и, продолжая целовать ее набухшие груди, положил ладонь на бедро Кристины, а когда передвинул руку к золотистому треугольнику волос внизу ее живота, девушка, застонав, умоляющим голосом попросила Филипа остановиться.
– Я только начал, Тина, – пробормотал он, раздвигая ее ноги коленом. Кристина потеряла голову, когда дерзкие пальцы начали ласкать закрытые створки розовой раковины, и снова тихо застонала, но Филип накрыл ее рот губами, вбирая тихие чувственные звуки. Теперь она уже не понимала, хочет ли, чтобы он оставил ее. Нет… нет… она желала знать, чем кончится это странное, ошеломительное возбуждение, этот неотвязный трепет внутри.
Филип отпустил руки Кристины, лег на нее и, сжав ее голову в огромных ладонях, жадно поцеловал. Она чувствовала, как упирается в живот твердая плоть, но больше это ее не тревожило. Мысли лихорадочно метались, и хотя разумом Кристина сознавала, что необходимо уговорить его остановиться, тело требовало совсем иного. Кристина понимала, что Филип оказался прав. Боже, как она ненавидела свое предательское тело… и как желала этого человека!
Она почувствовала, что Филип начал медленно входить в нее, но тут же замер, глядя ей в глаза.
– Я хочу тебя, Тина. Ты моя, и я овладею тобой, чего бы это ни стоило. Попросишь, чтобы я остановился? Желаешь, чтобы отпустил тебя? – Он торжествующе улыбался, зная, что победил: – Прикажи мне, Тина, прикажи не останавливаться!
Кристина ненавидела Филипа, но он не мог оставить ее сейчас! Она обвила руками его шею и выдохнула:
– Не останавливайся.
И тут же ощутила жгучую боль. Одним сильным рывком он вонзился в нее, казалось, разрывая ее на части. Но его губы заглушили отчаянные крики, хотя ногти Кристины судорожно вонзились в его спину.
– Сожалею, Тина, но этого нельзя было избежать. Обещаю, тебе никогда больше не будет больно.
Он снова оказался прав. Кристина больше не страдала, и по мере того как он все глубже входил в нее, убыстряя толчки, ее наслаждение росло. Кристина самозабвенно отдавалась, встречая на полпути каждое его движение. Он унес ее с собой далеко-далеко, пока глаза девушки не открылись от изумления и они не слились в объятиях, став единым целым.
Филип подарил ей блаженство, о существовании которого Кристина даже не подозревала. Но теперь, когда она, измученная, лежала под ним, наступило отрезвление, а вместе с отрезвлением вернулась ненависть, еще более острая. Кристина проклинала себя за постыдную слабость. Она сказала, что никогда не отдастся ему по доброй воле, но малодушно уступила и не могла простить себя за это.
Подняв веки, она заметила, что Филип смотрит на нее с непроницаемым выражением в глазах. Его лицо тоже было совершенно бесстрастным.
– Я никогда не откажусь от тебя, Тина. Ты будешь принадлежать мне, и только мне, – тихо пробормотал он наконец и лег рядом, но тут же притянул ее к себе, пока голова девушки не оказалась у него на плече. – И предупреждаю: если когда-нибудь ты попытаешься снова сбежать от меня, обязательно найду и спущу кожу с твоей прелестной спинки. Даю тебе в этом слово.
Кристина ничего не ответила. Вскоре она услышала глубокое ровное дыхание и поняла, что Филип уснул. Осторожно отодвинувшись, она соскользнула с кровати и, накинув бурнус Филипа, вышла из шатра. Огонь посреди лагеря по-прежнему горел ярко, отбрасывая пляшущие тени, словно дразнившие девушку повсюду, куда бы она ни глянула, но вокруг не было ни одной живой души. Кристина пошла в направлении, показанном утром Филипом, и вскоре добралась до поляны. Сбросив одежду, она шагнула в теплую воду.
Ей удалось уйти незамеченной довольно далеко. На мгновение Кристина подумала, не стоит ли попытаться украсть из загона лошадь и уехать подальше, пока Филип спит. Но удача изменила ей, и девушка была уверена, что кто-нибудь обязательно заметит, как она уехала. Ей вовсе не хотелось узнавать, сдержит ли Филип слово и пустит ли в ход хлыст. Поэтому Кристина выбросила из головы мятежные мысли и, плеснув на себя водой, постаралась смыть с тела его запах.
Конец ознакомительного фрагмента.