3 глава
«Муха карабкается по стене. Ведёт себя, как перебежчик: сделает несколько шагов, остановится, потом возвращается на какую-то пройденную точку, и – снова вперёд. Шаги? Это слово уместно по отношению к мухе? Она идёт? Шагает? …М-м… как болит голова… ползёт…»
Так Неизвестный наблюдал за мухой. Он уже несколько минут, как открыл глаза. С трудом повернул голову – она была тяжёлая, и что-то мешало в области затылка. «Что это?» – Неизвестный осмотрел в пределах видимости место, где находился.
«Окно. За окном светит фонарь – вытянутый корпус фонаря похож на… На что он похож? …Как болит голова. Около фонаря много мошкары. Свет от фонаря падает на стену, по которой медленно движется муха – или очень рано, или слишком поздно. Муха толстая. Не чувствует никакой угрозы, потому и не улетает… Мозг работает… Причинно-следственные связи… При чём здесь связи? Какая связь у меня с этой мухой? У меня… Кто я?»
Неизвестный открыл рот и хотел выкрикнуть что-то. Получилось что-то вроде:
– Ы….
Он повернул голову в другую сторону. «Кровать. На ней кто-то спит – слышно, как булькает дыхание спящего. Укрыт чем-то тёмным… Плед, жёсткий плед. Такой же на мне».
Ещё одна попытка что-то произнести:
– Ы…….
В руку воткнута иголка, от неё трубка идёт к капельнице. На штативе капельницы пузатый флакон с жидкостью. «Хочется в туалет. Сейчас лопну…».
Неизвестный попробовал встать. Боль от головы прошлась до самого корня языка и выдавила:
– М-м…
В это время дверь открылась и прямо на него пошла, шурша обувью по полу полная фигура в белом халате, белом колпаке, которые от света, падающего от фонаря за окном становились то серыми, то местами белыми, то жёлтыми:
– Очухался? – произнесла белая, посмотрела на капельницу.
– Ы… – снова попытался выдавить из себя Неизвестный.
– Чего? – переспросила белая, – Сейчас дежурного врача позову…
«Я в больнице, – подумал Неизвестный, – Кто я?»
Пришёл врач. За ним белая. Включили свет. Муха зажужжала и полетела в кругосветку над лампой. Свет резанул по глазам, стало ещё больнее голове в затылке… Хлопок где-то перед ушами донёс набор непонятных слов вошедших, как сквозь скафандр:
– Я его спрашиваю, мол, в себя пришёл, а он мне «ы…, ы…»
– Больнойглазоткройтееее… – услышал совсем непонятную фразу Неизвестный.
Врач расширил пальцами зрачки:
– Зрительные рецепторы срабатывают. Как вас зовут?
Неизвестный, щурясь, смотрел на глядящего на него совсем близко человека. «Что-то знакомое в этой фразе…»
– Как-ваше-имя? – переспросил доктор.
«Как-ваше-имя… Май нэйм….майнэйм…» – Неизвестный силился вспомнить своё имя, но не получалось. Нестерпимо хотелось в туалет.
– Ы…. – Неизвестный указал рукой на область ниже живота.
– Принесите ему утку, – сделал распоряжение врач и пошёл из кабинета, на ходу говоря белой какие-то фразы ещё.
«Куда они уходят? Я хочу в туалет… Надо встать…»
Тут неизвестный увидел, что на соседней кровати произошло оживление. К нему повернулась тёмная небритая рожа. Лица там было совсем мало – только чуть ниже глаз. Остальное – рожа.
«Я помню – что такое лицо и рожа. Я вижу, что я в больнице. Кто я? Почему ничего не могу сказать… Как болит голова…»
Зашла белая, в руке у неё был пластиковый переносной писсуар. Она махом отдёрнула плед, примостила устройство и произнесла добрым голосом:
– Ну, давай, дорогой…
«Так хорошо сказала непонятное, – подумал Неизвестный, – но что это значит? Что она делает?»
Но внизу живота стало легче с высвобождением накопившейся жидкости.
Как только белая ушла, Неизвестный увидел, как обладатель небритой рожи стал подниматься со скрипящей постели. Сел, вперившись взглядом в Неизвестного, кулаками рук опершись на матрац:
– Как зовут?
Неизвестный уставился на рожу, пошевелил губами, но выдавить слова не получилось.
Утром следователь в кабинете врача занял нападающую позицию:
– Значит, амнезия? Ещё мне этого не хватало… Хотя – это теперь ваш геморрой. Мне он всё равно никаких показаний дать не сможет, так что пишите протокол и концы в воду…
– То есть, как это «концы в воду»? Вы должны найти зацепки…
– Какие зацепки? Он теперь сам – как сплошная зацепка… Ничего-ничего, подлечите его, а если он чего-нибудь вспомнит – звоните. Но мой вам совет… Бомж – он есть бомж… В приют его не оформить. В розыскной базе такого нет – я все фото просмотрел. Так что – моё дело сделано, имею честь, – и вышел за дверь.
– Честь он имеет… – пробурчал вслед врач, нервозно подёргивая щекой.
Неизвестный немного пообвыкся к обстановке. И к вечеру следующего дня попытался встать. Белая как раз вошла в палату, уколы принесла:
– Ой, чего творишь-то? Постельный режим! Постельный режим! Давай, ложись, я тебе обезболивающий поставлю.
А когда Белая ушла, Рожа уставился на Неизвестного:
– Вона как! А я всё думал – амнезию эту только в кино показывают… А тут вот она – совсем рядом, вот будет о чём нашим рассказать.
Прошло ещё несколько дней.
В ординаторской собрался консилиум по поводу выработки единого мнения по диагнозу поступившего без документов больного и схемы лечения.
– Реакции на свет, чувствительность, потребности сохранены.
– Но ему не удаётся вспомнить «кто он». Надо провести обширное МРТ, рентген органов…
– На какую статью расходов мы его поставим? – спросил один из врачей.
– Какая бы ни была… Он – человек, и он у нас… – ответил главврач.
Неизвестный во время обеда обжёг язык горячим чаем и чувствовал, как язык болит, значит язык есть и он работает. Он не понимал многие слова, которые произносили вокруг него, но что-то было понятно. В горле как будто поперёк что-то застряло. Врач принёс ручку и листок и попросил написать, «как имя». Неизвестный нарисовал на листе вопросительный знак и уставился на доктора.
– Амнезия… точно, амнезия, – произнёс доктор и вышел из палаты.
На следующий день во время обхода пришли несколько врачей. Неизвестного осматривали, кололи иглами, обстукивали молоточками, водили молоточком перед глазами, заставляли вытягивать руки и касаться пальцем конца носа. Потом отправили на рентген и на обследование в белом саркофаге, где в уши колотил молоток, пищал какой-то аппарат, похожий на допотопный сканер.
Неизвестный больше не пытался произносить что-либо. Но как-то взял с кровати соседа газету, он мысленно прочитал текст, мало что понял, разглядывая слова, картинки и не совсем понимая – что происходит.
Следователь открыл дверь рывком, зашёл уверенно и сел на стул около кровати Неизвестного. Тяжело дыша и вытирая выступившую испарину, достал из сумки бумагу, ручку и потянул Неизвестному:
– Пиши – «Я такой-то такой-то, претензий не имею, и прошу меня выписать в связи с выздоровлением. Подпись, дата».
Неизвестный смотрел на листок, на человека в форме, и вдруг подскочил – встал навытяжку, выгнув грудь, как по команде «смирно». Следователь тоже привстал, косо взглянул на Неизвестного, сглотнул слюну:
– Да, по тебе, братец, дурка плачет… Вот только оформление туда без документов-то уйму времени займёт. Да и кому ты там нужен, сейчас же всё на хозрасчёте. Кто за тебя, безвестного да бездомного, платить будет? Ладно, расслабься, – Следователь похлопал по плечу Неизвестного.
Но Неизвестный продолжал стоять, уставившись глазами в какую-то невидимую точку по центру глаз.
– Сядь, я тебе сказал! – прикрикнул майор.
Неизвестный как будто пришёл в себя, обмяк и присел под нажимом руки Следователя на кровать.
– Так, короче… Раз ты так, надо брать ситуацию в свои руки…
Следователь вышел из палаты.
Зашла санитарка, ворча:
– Этапируем, этапируем… А во что я его одену? С меня ж потом спросят больничную одёжу…
За ней следом протиснулся следователь, озираясь за дверь:
– Давай, давай побыстрее, машина уже заждалась. А доктору скажешь, что ничего не видела – сам куда-то делся. А ты, Дудень Илья Алексеевич, – обратился майор к лежащему на соседской кровати Роже, – Только пикни, я тебе сладкую жизнь устрою, свешать на тебя найду что… Кстати, это твои штаны? – он указал на висящий на спинке кровати спортивный костюм, – Конфискуем!
– Но… – хотел возмутиться Рожа.
– Молчать, сказал, – и кинул одежду Неизвестному, – Переодевайся.
Штаны и кофта оказались велики. Штаны пришлось подкрутить в поясе, и рукава тоже. В таком виде следователь повёл Неизвестного, подталкивая в спину. Минуя коридор, в котором было много народу, вывел во двор, и почти насильно затолкнул в уазик.
– Куда? – спросил водитель в полицейской форме, – В отделение?
– Ты прямо поезжай, за Первую речку… я скажу, где остановиться.
В глухом проулке одной из Проходных улиц майор приказал притормозить и попросил Неизвестного выйти из машины. Пока Неизвестный оглядывался по сторонам, машина дала газу и уехала, оставив клубы пыли не асфальтированной дороги.
Неизвестный посидел некоторое время у обочины. Машин здесь не предвиделось, людей тоже. Лесополоса вдоль дороги, да вдалеке слышимые громкоговорители и запах гари. Туда Неизвестный и побрёл. Вскоре он вышел на железнодорожные пути, и пройдя их, ещё издали заметив автомобильную развязку, побрёл ближе к цивилизации. Долго куда-то шёл и шёл, проходя мимо спешащих людей, мимо трамвайных линий. Уткнулся в район стоящих полукругом длинных жилых домов.
В животе урчало от голода, хотелось просто пить воды. Снова вернулась головная боль. Он шёл по направлению к пахнущему свежестью воздуху.
«Наверное, там вода, – думал Неизвестный, продолжая петлять между зданиями».
Около светофора, недалеко от крыльца, над которым красовались знакомые буквы «Lotos», присел на лавочку. Рабочий вынес из лавки с овощами коробку с полусгнившими продуктами и поставил около скамьи. Как только рабочий ушёл, бедолага быстро рукой перебрал содержимое, достал два совсем чёрных банана и подался через дорогу, в сквер, подальше с глаз людей.
В сквере, на детской площадке прогуливалась только одна мамаша с коляской. Завидев бомжеватого типа, она ускорила шаг.
Неизвестный присел на карусель, снял кожицу с банана. Мякоть плода вывалилась из рук и плюхнулась под ногами в песок. В руках осталась только кожица. Слизав языком со стенок кожицы коричневое месиво, Неизвестный попинал тапками песок, закапывая содержимое. Кожицу аккуратно сложил втрое, и выкинул в мусорную урну, которую заприметил ещё с площадки.
Хотелось помыть руки, избавиться от запаха гнили на ладонях, но ничего подходящего рядом не нашлось. Пройдя ещё с полкилометра, он вышел на длинный ряд ограждения, стоящего вдоль дороги.
«Там речка? – подумал Неизвестный и направился ближе к ограждению».
Так и оказалось. Спуск со стороны берега представлял крутую тропинку, спускаясь по которой, приходилось крепко держаться за ветки здесь же растущего кустарника и деревьев. И всё-таки спуститься на ногах не получилось. В какой-то момент равновесие потерялось и Неизвестный покатился кубарем вниз.
С речки за ним наблюдали трое мальчишек, удивших рыбу. Было забавно смотреть, как неуклюже спускается этот недотёпа. И когда неумелец ещё и свалился вниз, пацаны расхохотались, умиляясь неловкости взрослого чудака.
Чудак ещё более развеселил мальчишек, когда поднявшись, стал отряхиваться. Потом, как сам не свой нашёл место у воды с утопленными камнями, примостился на них, помыл руки и начал жадно пить воду.
Напившись и вытирая ладонью губы, он теперь только заметил пацанву. Мальчишки смеялись уже взахлёб и тыкали пальцами в пришельца. Незнакомец улыбнулся, а потом тоже стал беззвучно смеяться. Смеясь, он отряхнул свой спортивный костюм, подтянул штаны и направился к мальчишкам.
Мальчишки, не совсем соображая, чего можно ожидать от чудака, начали быстро скручивать удочки. Более всех торопился тот, что находился всех ближе к незнакомцу. Он даже немного растерялся, торопясь ретироваться. Схватил ведёрко с уловом, заплечную сумку. Удочка выпала, леска раскрутилась, зацепилась за что-то. Пацан подёргал леску, и боясь попасть в руки уже приближающемуся незнакомцу, бросил удочку и дал дёру. Быстро вскарабкался по крутому глинистому обрыву и был таков. Мальчишки, втроём ещё немного понаблюдали с верхотуры обрыва за чудаковатым дядькой.
Неизвестный поднял удочку, отцепил запутавшуюся леску и присел около воды.
День уже перевалил за полдень. «Болит голова. Как хочется спать, – думал Неизвестный, – куда идти, и главное – кто я?…»
Неизвестный омыл руки, почистил штаны и кофту, и стал искать глазами удобное для подъёма на верх места.
Выбравшись, наконец, от речки и пройдя немалое расстояние, следуя за интуицией, Неизвестный старался обходить широкие улицы и крупные районы. Но в одном из мест, недалеко от красивого здания с театральными афишами, он увидел цветочный магазин. Ноги понесли его прямо на витрину. Он постоял около стеклянного фасада, разглядывая растения в горшках, и заметив что-то неладное в одном из горшков, бесцеремонно зашёл в лавку, подошёл к кактусу, прокрутил цветок в руках, заглянул под основание корня, поковырял землю, растёр почву, посмотрел на вымазанные пальцы, покачал головой. Потом заглянул под ещё одно растение, другое. И всё качал-качал головой. Продавщица, растерянно наблюдая за странным посетителем, вначале остолбенела, но спохватилась, пришла в себя и потребовала:
– Мужчина, что вы делаете? Зачем вы ковыряетесь в наших цветах?
– Ы… – только и произнёс Неизвестный, и сам того не ожидая, схватил с витрины первый попавшийся ценник и начал требовать жестами ручку.
Продавщица поняла, что это немой, но чтобы не заполучить проблем от него, решила выполнить его требование. С испуганным видом она нащупала ручку, протянула.
Неизвестный написал на английском «Для пустынного кактуса и цитрусовых торф – смерть». Положил ручку и вышел.
Продавщица, глядя на надпись, затем вслед странному посетителю, пожала плечами, скомкала испорченный ценник и выбросила в мусор.
Неизвестный почувствовал прилив сил. Выйдя из цветочного магазина, он теперь уже смело шагал по пешеходной дорожке широкого проспекта, заложив руки за спину и улыбаясь прохожим.
В этом приподнятом настроении он присел на лавочку, на другой край которой почти следом же присела пожилая женщина, тяжело опустившаяся рядом и поставившая сумку на колёсиках, из которой аппетитно торчал хлебный батон. Неизвестный скосил взгляд на него. Поймав взгляд женщины, он смутился и еле сдержал сглатываемую слюну.
«Некуда деть руки. Пальцы снова грязные. Так хочется их помыть – думал Неизвестный и старался выковырять грязь из под ногтей краешком кофты».
– Возьми, милый, – женщина подошла к Неизвестному и протянула ему батон хлеба, – Ешь… Горемыка… Что ж с нами жизть-то творит.
Сунула батон, вздохнула и, подняв сумки, пошла по своему маршруту.
Неизвестный секунды смотрел вслед удаляющейся женщине, везущей за собой сумку на колёсиках, потом притянул батон к носу и вдохнул его ароматный запах.
Поедая батон, он заметил чуть вдали золотые башенки с крестами. Ноги повели Неизвестного прямо к этим башенкам, возвышающимся над ослепительно чистыми жёлто-зелёными строениями церкви, будто приподнятыми над холмом. Белоснежные ступени вели к храму, будто приглашая любого страждущего прикоснуться к доступному величию. Только Неизвестный подошёл к ступеням зазвонили колокола. Здесь же стоящие просители с протянутыми руками, низко наклоняя головы, изображали смирение. Проходящие мимо иногда что-то вкладывали в ладонь.
Неизвестный встал рядом и наблюдал за теми и другими.
Вдруг почувствовал на плече чью-то руку.
– Ты чьих будешь? Чё глазеешь?…
Неизвестный пожал плечами.
– Вали отсюда! Это наша территория… – угрожающе навалилась на него не совсем понятная речь.
В это время мимо проходили молодые парни и девушка, что-то бурно обсуждали.
– Вот он! Вот он – Храм Божьей Матери! Мне о нём наш садовник рассказывал. Мне обязательно-обязательно в него надо попасть! – говорила девушка и уже направилась к ступеням.
– Не-е, я здесь побуду…
– О! И я… не люблю этих церквей…,
– С чего ты взял, что я не люблю! Ты за себя говори, а за меня не надо…
– Ой-ой… ска-а-жите…. – буркнул Кеша и поплёлся через дорогу.
– Вер, ты сходи без нас… – Николай извиняюще скривил рожицу, – А мы тут подождём.
Вера перекрестилась, накинула с плеч на голову косынку и пошла по ступеням.
– С попрошайками, что ли, ждать будешь? – съехидничал Кеша, вернувшись к Николаю, – Смотри, ещё тебя за своего примут…
– А тебя не примут? Ладно тебе, пойдём на ту сторону, там вон лавочка есть….
Они перешли дорогу, плюхнулись на лавочку:
– Не думал я, что знакомить с городом так тяжело. Но Алевтина попросила – позаботиться об однокласснице – куда деваться.
– Да, ладно тебе, классная девчонка! Ради неё… ох, ради неё… – Кеша мечтательно задрал голову к небу.
– И что – «ради неё»! Что – глаз положил? Губа-то не дура! Но не по тебе она…
– Как это «не по мне»? Это ты что ли на неё претендуешь, у тебя же Алевтина есть!
– Да пошёл ты! Буду я ещё претендовать! Просто не по тебе, и всё!
– Друг называется! – Кеша обиженно отвернулся.
– Ну, не дуйся на меня… – Николай огляделся по сторонам, – А день-то какой сегодня хороший!
Он закинул руки за голову. Обвёл взглядом площадь перед Храмом и стал разглядывать двух стоящих друг против друга бомжей. Один хлопал другого по груди, как бы отгоняя. А второй, в огромном, не по размеру спортивном костюме, отступал и казался очень беспомощным.
«Какая типичная фигура… костюмчик великоват – наверное, чей-то… Где-то я его как будто видел» – промелькнуло в голове Николая.
– Слушай, интересно, а что с тем мужиком стало, ну, помнишь, которого в лесу нашли? – как бы про между прочим спросил Николай, не отводя глаз от разборки между бомжами.
– Чё он тебе дался? – цокнул Кеша, – Мне так барыбер «что он» и «где». Ты лучше скажи, вы с Алевтиной жениться-то собираетесь?
– Что говоришь? – продолжая вглядываться в обостряющуюся сцену между бомжами, переспросил Николай и, видя, что в наезде принимают участие ещё двое, – Нет, ну трое на одного – это как-то не правильно…
Николай резко встал и пошёл к месту разборки.
– Куда тебя несёт? – возмутился Кеша, – Сами разберутся.
Николай уже переходил дорогу и шёл к бомжам.
– Вот… надо тебе это? – крикнул вслед Кеша, не желающий встревать в разборку.
– Вали отсюда, мычало, – зло, с хрипотцой напирал один из обидчиков тому, что стоял напротив него.
Одинокий, в спортивном костюме не по размеру, смотрелся очень безобидным. Николай схватил его за руку и потянул к себе:
– Беги за мной! – не выпуская руки одинокого, кинулся бежать на противоположную сторону дороги, где на скамейке продолжал сидеть Кеша.
Незнакомец охотливо поддался предложению Николая и кинулся бежать за ним, неуклюже шлёпая спадающими с подошв тапками.
Николай и незнакомец плюхнулись на скамью.
– Ты чё с ними не поделил? – спросил Николай незнакомца, вглядываясь в него пристально.
Но тот улыбнулся на вопрос и пожал плечами.
– Вроде с виду-то не бомж… – продолжил Николай, – С больницы, что ли, сбежал? Где-то я тебя видел…
– Ы… – промычал незнакомец.
– Дак, ты немой? – уставившись на него, выпалил Кеша.
Незнакомец снова улыбнулся и пожал плечами.