Не спастись от бега коня половецкого
Половца-то никто и не ждал!
Великий князь Киевский в своей замятне (столкновения, разборки) с другими князьями половца то точно не ожидал. Вроде совсем недавно замирились, заключили «вечный» мир с Тугорканом, званым в русских былинах Тугарин Змей, Тугарин Змиевич. (Тут словопонятие «змей» может означать самоназвание половцев «куманы», «кумаки» – «змеи»). Да с вечным другом его, Боняком, то воевавшим с Русью, то мирившимся с Русью, то воевавшим с Русью совместно с общим врагом, печенегом, мир непрочный нашли…
Договоры касались извечного: обмена мяса на хлеб, пленных на золото. Эх, княжье золото было кровавым! Разлады были только о неравенстве дележа. Печенегов били упорно, ибо русичам с печенегами замириться не вмочь, орда была неуправляемой изнутри, а потому и с внешним врагом управление миром речь невозможная.
Тут воедино совпадали интересы и Византии, и половецкой орды, и нарождавшейся с кровью Руси Киевской. Никому печенег другом не стал, зато стал общим врагом, врагом жадным, вероломным и глупым. Никакой политики печенеги не ведали, знали одно: грабь и спасайся, а потому грабили и тикали что от витязей русских, что от регулярного византийского войска, что от половецких коней.
Прошло уже времечко, когда благодатно лились по степи печенежские орды, сметая на конном пути осёдлые становища и жизни, оставляя в степи кровавый след убитых и разорённых кочевий торков и угров, разорванных в клочья половецких шатров.
Шутка ли, чуть-чуть, и взяли бы Константинополь, и пала бы Византия под копыта лошадок низкорослых людей. Нахапались бы вдосталь, и по степи, не зная межи, постоянных кочевий и дисциплины, стали бы растекаться перекати-полем.
Да отвел Господь от напасти Комнина и всю Византию, пусть даже с великим трудом досталась ему эта победа.
Давно ли, недавно топтали копыта печенежской разудалой орды становища, вежи и крепости на пути, а память народов хорошего не сохранила о печенегах. Ни в одном из народов ничего нет о доблести печенегов, их славе и ратных подвигах. Ничего!
Ну а сам народец бесписьменный, ровно как безъязычный. Вот и некому стало нести по столетиям рассказы о чем-то хорошем из жизни народа, народа большого да непутёвого.
А вот половецкие ханы Степь разделили по-честному. Доблестный Тугоркан почти не знал поражений, и Шелудивый Боняк гонял по степи то печенегов, то гузов, то византийцев.
Боняк гонял печенегов, Тугоркан гонял печенегов, Итларь тоже гонял печенегов.
И Котян и Китан, Сутр, Шарукан, Итлар и Куря тоже сжигали дотла курени врага, отбирали кибитки, отбирали детей.
Только двое из ханов не совершали набеги: Осень (ударение на втором слоге) и Бегубарс, почему? Про то летописи нам умолчали. А половцы летописей не вели, эти кочевники были бесписьменны, азбук не знали, книжек не видели и не писали.
Разве мог князь Руси подумать, что эти дурные нехристи нападут по ничтожному поводу: убили послов. Убить то убили, так откупиться хотим.
А поганые взяли, да и напали. Сожгли Берестов. Сколько церквей и церквушек погибло, народищу пало невесть и сколько – беда!
Монастырь, что в пещерах недавно заботами преподобного Антония да молитвами братии был основан, был не просто разрушен. Половцы били иноков так, будто те смерды простые. Оставшихся взяли в полон. Разоренные келии запустели. Черные угли церкви сожженной тлели, дымились…
Мрак, запустение воцарилось в пещерах… Надолго?