Глава 25
Мы начинаем спускаться по гравийной дороге, и Хардин выключает музыку, так что слышен только хруст гравия под колесами. Внезапно я понимаю, что мы посреди пустоши, черт знает где. Поднимается тревога; мы одни, совсем одни. Ни машин, ни зданий, ничего вокруг.
– Не беспокойся, я тебя сюда привез не для того, чтобы убивать, – шутит он, и я хмыкаю.
Видимо, он не понимает, что я больше боюсь того, что я могу сделать с ним наедине, чем того, что он сделает со мной. Еще через километр мы останавливаемся. Смотрю в окно и не вижу ничего, кроме травы и деревьев. Вокруг желтые полевые цветы, дует теплый ветер. Конечно, это очень хорошее, спокойное место. Но почему он привез меня именно сюда?
– Что мы здесь будем делать? – спрашиваю я, вылезая из машины.
– Для начала немного пройдемся.
Я вздыхаю. Значит, он решил меня проверить?
Заметив мое кислое выражение, он добавляет:
– Это не очень далеко.
И идет по траве, примятой, будто по ней уже ходили несколько раз.
Большую часть времени мы молчим, если не считать пары колкостей Хардина насчет моей медлительности. Я не отвечаю и осматриваю окрестности. Понимаю, что Хардину очень нравится это, казалось бы, случайное место. Так тихо. Спокойно. Я могла бы остаться тут навсегда, будь у меня книги. Он сходит с тропки и идет через лес. Во мне снова пробуждается врожденная подозрительность, но я следую за ним. Через некоторое время мы выходим из леса к речке. Не знаю, где мы, но река, похоже, довольно глубокая.
Хардин молча стягивает через голову свою черную футболку. Вновь скольжу взглядом по разрисованному телу. Сейчас голые ветви набитого на его коже засохшего дерева выглядят красивее, чем при ярком освещении. Он наклоняется, чтобы расшнуровать грязные черные ботинки, и ловит мой взгляд.
– Погоди, зачем ты раздеваешься? – спрашиваю я, глядя на реку. О нет! – Ты что, собираешься плавать? Здесь? – Я указываю на реку.
– Да, и ты тоже. Я тут всегда плаваю.
Он расстегивает штаны, и я заставляю себя не смотреть на проступающие мышцы спины, когда он наклоняется.
– Я не буду тут плавать.
Я не против искупаться, но не в незнакомом месте, в непонятной речке.
– Почему это? – Он кивает на речку. – Здесь чисто. Дно видно.
– Так… Там, может, рыбы или еще черт знает что. – Понимаю, что это глупо, но мне наплевать. – Кроме того, ты не сказал мне, что мы едем купаться, так что мне не в чем. – С этим не поспоришь.
– Ты хочешь сказать, ты из тех девчонок, что не носят нижнего белья? – Хардин ухмыляется, и я смотрю на него, на эти ямочки. – Нет, значит, иди в трусах и лифчике.
Он что, надеялся, что я приду сюда, разденусь и буду с ним плавать? Внутри у меня становится тепло от мысли, что я окажусь в воде, почти раздетая, рядом с Хардином. Что он со мной делает? У меня никогда раньше не возникало таких мыслей.
– Ты иди, а я не буду плавать в белье. – Я сажусь на траву. – Просто посмотрю.
Хардин хмурится. Он в одних облегающих черных боксерах. Я второй раз вижу его без одежды, и сейчас, под открытым небом, Хардин выглядит еще лучше.
– Ты зануда. И многое теряешь, – категорически заявляет он.
И прыгает в воду.
Я смотрю на траву, срываю несколько стебельков и играю ими. Слышу крик Хардина: «Вода теплая, Тесс!» Со своего места я вижу капли, стекающие по черным волосам. Он улыбается и вытирает рукой лицо.
На мгновение я жалею, что не такая смелая, как Стеф, например. Будь я Стеф, я бы разделась и прыгнула в теплую воду. Я бы плескалась, забиралась на крутой берег и прыгала вниз и висла бы на Хардине. Я была бы веселой и беззаботной.
Но я не Стеф. Я Тесса.
– Что-то у нас пока какая-то скучная дружба получается, – кричит мне Хардин и подплывает ближе. Я закатываю глаза, и он смеется.
– Хоть туфли сними и ноги помочи. Вода замечательная, но скоро будет слишком холодно для купания.
Помочить ноги – это неплохо. Снимаю туфли и, закатав джинсы достаточно высоко, захожу в воду. Хардин прав, вода теплая и прозрачная. Шевелю пальцами и не могу удержаться от улыбки.
– Приятно ведь? – спрашивает он, и я киваю. – Ну так давай, купайся.
Я качаю головой, и он брызгает на меня водой. Я выскакиваю из воды и хмурюсь.
– Если зайдешь в воду, я отвечу на любой твой вопрос. На любой, но только один, – предупреждает Хардин.
Меня охватывает любопытство, и я задумчиво наклоняю голову. В нем столько тайн – и вот шанс узнать одну из них.
– Предложение истекает через минуту, – объявляет он и ныряет.
Я вижу длинное тело, плывущее в прозрачной воде. Мне смешно, что Хардин со мной торгуется. Он знает, как использовать мое любопытство против меня.
– Тесса, – говорит он, как только его голова оказывается на поверхности, – перестань раздумывать и просто ныряй.
– Мне не в чем. Если я прыгну в одежде, мне придется идти к машине и ехать обратно в мокром, – жалобно говорю я.
Я почти хочу оказаться в воде. Или нет, точно хочу.
– Надень мою футболку, – предлагает он. Я в изумлении жду, когда он скажет, что пошутил, но не тут-то было. – Давай, надевай. Она достаточно длинная, так что можешь даже оставить свое белье на берегу.
Хардин улыбается. Я следую его совету и перестаю волноваться.
– Хорошо, только отвернись и не смотри на меня, пока я переодеваюсь – я этого не люблю!
Изо всех сил стараюсь говорить строго, но он только смеется. Он отворачивается и плывет к противоположному берегу, а я с максимальной скоростью переодеваюсь. Хардин прав, футболка доходит мне до середины бедра. Меня просто восхищает ее запах: слабый аромат одеколона, смешанный с запахом, который я могу описать, как «Хардин».
– Давай скорей, черт побери, или я поворачиваюсь, – кричит он, и мне жаль, что поблизости нет палки, чтобы запустить ему в голову.
Я снимаю джинсы, сложив их и свою рубашку аккуратно, рядом с туфлями на траве. Хардин оборачивается, и я натягиваю полы черной футболки, пытаясь максимально прикрыть тело. Он шарит по мне расширенным взглядом. Стискивает губное кольцо между зубами, и я замечаю, как его щеки вспыхивают. Должно быть, он замерз, потому что я знаю, что это не может быть реакция на меня.
– Ну, ты идешь? – спрашивает он хрипло, не так, как обычно. Я киваю и медленно подхожу к берегу. – Просто прыгай!
– Прыгаю, прыгаю! – кричу я нервно, и он смеется.
– Разбегись немного!
– Хорошо.
Я отступаю и разбегаюсь. Это глупо, но моя вечная склонность к просчитыванию не позволяет мне довершить начатое. Когда я делаю последний шаг к воде, смотрю вниз и останавливаюсь на краю.
– Ну, давай! Так хорошо стартовала!
Он запрокидывает голову от смеха; он очарователен.
Хардин очарователен?
– Я не могу!
Не знаю, что именно мне мешает; река достаточно глубока для прыжка и в то же время не настолько, чтобы было опасно. В том месте, где стоит Хардин, вода доходит ему до груди, значит, мне будет как раз до подбородка.
– Ты боишься? – Голос спокоен и серьезен.
– Нет… Я не знаю. Немного, – признаюсь я, и он идет ко мне.
– Сядь на край, я тебе помогу.
Я сажусь, тщательно прикрыв ноги, чтобы он не видел мои трусики. Он замечает это и с усмешкой меня подхватывает. Его руки сжимают мои бедра, и я снова вспыхиваю внутренним огнем. Почему тело так реагирует на его прикосновения? Я пытаюсь стать его другом, так что придется научиться не обращать внимания на этот огонь. Хардин кладет руки мне на талию и спрашивает:
– Готова?
Как только я киваю, он поднимает меня и тянет в воду, теплую и удивительно освежающую. Хардин очень быстро отпускает меня, и я стою в воде напротив него. Мы ближе к берегу, и вода мне – почти по грудь.
– Не будем же мы просто так стоять, – насмешливо говорит он.
Я не отвечаю, но захожу глубже. Футболка пузырится вокруг меня, но я хлопаю по ней и тяну вниз. После этого футболка оседает и так и остается.
– Да сними ее просто, – усмехается Хардин, и я брызгаю в него водой.
– Ах, ты плескаться? – смеется он, и я киваю, брызгая на него снова.
Он опускает голову и, нырнув, приближается ко мне. Его длинные руки обхватывают мою талию и тянут вниз. Я зажимаю рукой нос; я так и не научилась без этого нырять. Когда мы выныриваем, Хардин откашливается, и я не могу удержаться от смеха. Мне с ним весело, по-настоящему весело, никакое кино не сравнится.
– Не знаю, что лучше: то, что тебе со мной действительно хорошо, или то, как ты зажимаешь нос под водой, – говорит он сквозь смех.
Чувствуя внезапный прилив храбрости, ныряю и плыву к нему под водой. Футболка снова парусит, и я стараюсь подтолкнуть Хардина. Конечно, для меня он слишком силен и не сдвигается с места, только смеется, показывая красивые белые зубы. И почему он не может всегда быть таким?
– Кажется, ты должен мне ответ на вопрос, – напоминаю я.
Он смотрит мимо меня на берег.
– Конечно. Но только один.
Не знаю, что именно спросить, у меня так много вопросов. Но прежде, чем придумываю, слышу собственный голос, принявший решение за меня:
– Кого ты любишь больше всех на свете?
Ну зачем я это спрашиваю? Я хотела бы знать более конкретные вещи. Например, почему он такой придурок? Зачем он приехал в Америку?
Он смотрит на меня подозрительно, как будто в замешательстве.
– Себя, – отвечает он наконец и на несколько секунд исчезает под водой.
Когда он выныривает, я качаю головой.
– Это не может быть правда, – с вызовом говорю я.
Я знаю, он очень заносчив, но должен же он любить кого-то… Кого?
– А как же родители? – спрашиваю я и тут же жалею об этом.
Его лицо дергается, взгляд теряет мягкость.
– Не говори о моих родителях больше, ясно? – отчеканивает он, и я хочу укусить себя за то, что испортила то хорошее, что только что установилось.
– Извини, мне просто интересно. Ты сказал, что ответишь на вопрос, – спокойно напоминаю я. Его лицо немного смягчается, и он подходит ко мне, пуская рябь по воде. – Извини, Хардин, я больше не буду их упоминать, – обещаю я.
Мне действительно не хочется с ним воевать; если я сильно его разозлю, он, скорее всего, оставит меня здесь.
Хардин застает меня врасплох: внезапно хватает за талию и поднимает в воздух. Я дрыгаю руками и ногами, кричу, чтобы он отпустил меня, но это его только веселит, и он, смеясь, бросает меня в воду. Когда выныриваю, его глаза сверкают ликованием.
– Ты за это ответишь! – кричу я.
Он демонстративно зевает в ответ, и, когда я снова подплываю к нему, он снова меня хватает. Но на этот раз я бессознательно обхватываю ногами его талию. С его губ срывается неожиданный возглас.
– Прости, – бормочу я, расцепляя ноги.
Но он хватает их и снова соединяет у себя за спиной.
Между нами снова проскакивает искра, но на этот раз – гораздо сильнее, чем раньше. Почему это всегда случается с ним? Я ограждаю себя от таких мыслей и обнимаю его за шею, чтобы не упасть.
– Что ты делаешь со мной, Тесс? – произносит он тихо и прикасается большим пальцем к моим губам.
– Я не знаю, – честно отвечаю я, касаясь губами его пальца.
– Твои губы… и то, что ты можешь ими делать, – говорит он медленно, соблазняюще. Я чувствую, как внизу живота вспыхивает огонь, заставляющий меня обвиснуть на его руках. – Ты хочешь, чтобы я остановился? – Он глядит мне в глаза, его зрачки так расширены, что вокруг них остается только узенький темно-зеленый ободок.
Прежде чем успеваю сообразить, качаю головой и прижимаюсь к нему под водой.
– Ты же понимаешь, что мы не можем быть друзьями?
Его губы касаются моего подбородка, и я вся дрожу. Он продолжает осыпать меня поцелуями, цепочкой по скуле, и я киваю. Я знаю, что он прав. Понятия не имею, что с нами, но знаю, что мы с Хардином не можем оставаться просто друзьями. Его губы касаются моей шеи где-то прямо под ухом, и я не могу удержаться от стона, заставляющего Хардина снова целовать меня туда, на этот раз посасывая мою кожу.
– О, Хардин! – шепчу я, сжимая его ногами.
Завожу руки ему на спину и впиваюсь ногтями в его кожу. Я чувствую, что могу взорваться от одних только этих поцелуев.
– Я хочу, чтобы ты стонала мое имя снова и снова. Пожалуйста, сделай это, – говорит он голосом, полным страсти.
И я знаю, что у меня нет ни единого шанса отказать.
– Скажи это, Тесса. – Он прихватывает мочку моего уха зубами, и я киваю снова, сильнее. – Мне нужно, чтобы ты сказала это вслух, детка, чтобы я знал, что ты действительно хочешь меня.
Его рука опускается вниз и залезает под футболку, в которую я одета.
– Я хочу… – выдыхаю я, и он улыбается, уткнувшись мне в шею, и продолжает свою нежную атаку.
Не говоря больше ни слова, он обхватывает мои бедра и, выходя из воды, поднимает все выше. На берегу опускает. Мои стоны, конечно, только подстегивают его самолюбие, но сейчас меня это не волнует. Я знаю только, что хочу его. Он берет меня за руки и тянет за собой на берег.
Не зная, что делать, я стою на траве, в отяжелевшей мокрой футболке Хардина на плечах, и думаю, что он слишком далеко от меня.
Он наклоняется ко мне, глядя прямо в глаза.
– Ты хочешь, чтобы это случилось здесь? Или у меня в комнате?
Нервно пожимаю плечами. Я не хочу идти в его комнату, потому что это далеко и за то время, что мы доберемся туда, я смогу осознать то, что собираюсь сделать.
– Здесь, – говорю я, оглядываясь.
Вокруг ни души, и я молюсь, чтобы никто сюда не забрел.
– Торопишься? – улыбается он.
Я пытаюсь закатить глаза, но это выходит очень нетерпеливо. Когда Хардин не касается меня, пламя внутри медленно гаснет.
– Иди сюда, – нежно говорит он, понижая голос.
Спокойно иду по мягкой траве – и вот я уже в нескольких сантиметрах от Хардина. Его руки сразу тянутся к футболке, он ее снимает. То, как он смотрит, сводит с ума; я уже себя не контролирую. Сердце бьется все чаще; он скользит по мне взглядом сначала вверх, потом вниз и наконец берет меня за руку.
Расстилает на траве рубашку, как покрывало.
– Ложись, – говорит он и тянет меня вниз.
Я ложусь спиной на мокрую ткань, и он полулежит на боку, опираясь на локоть. Еще никто не видел меня обнаженной, а Хардин видел много девушек, и некоторые были куда красивее меня. Поднимаю руки, чтобы прикрыться, но Хардин садится, берет мои запястья и откидывает их в стороны.
– Никогда не закрывайся от меня, – говорит он, глядя мне в глаза.
– Я просто… – начинаю я.
Хардин обрывает:
– Не закрывайся, тебе нечего стыдиться, Тесс.
На самом ли деле он так считает?
– Я же вижу, – продолжает он, будто прочитав мои мысли.
– У тебя было столько девушек… – ляпаю я, и он морщится.
– Не таких, как ты.
Я могу понять его ответ по-разному, но пропускаю сказанное мимо ушей.
– У тебя есть презерватив? – спрашиваю я, пытаясь вспомнить то немногое, что я знаю о сексе.
– Презерватив? – усмехается он. – Я не собираюсь заниматься с тобой сексом.
Чувствую, что у меня начинается паника. Это все – шутка, чтобы меня унизить?
– А.
Это единственное, что я могу произнести, пытаясь подняться. Но он хватает меня за плечи и мягко толкает обратно. Я уверена, что вся красная, и не хочу встречаться с ним взглядом.
– Куда это ты собралась? – начинает Хардин, но потом до него доходит. – Ой… Нет, Тесс, я не это имел в виду. Я хотел сказать, что ты еще не готова… полностью, поэтому я не собираюсь заниматься с тобой сексом… – Мгновение он смотрит на меня. – Сегодня, – добавляет он, наконец, и я чувствую, что боль в груди несколько утихает. – Есть многое другое, что я хочу с тобой сначала сделать.
Он нависает надо мной, поддерживая себя на руках. С его мокрых волос течет вода, и я дергаюсь.
– Поверить не могу, что никто тебя раньше не трахал, – шепчет он и снова ложится на бок рядом со мной.
Хардин дотрагивается рукой до моей шеи и ведет по ней, касаясь меня только кончиками пальцев, вниз между грудей и дальше по животу, останавливаясь чуть выше трусиков. Неужели мы действительно делаем это, я и Хардин? Что он собирается делать? Будет ли мне больно? Тысяча мыслей проносится в моей голове и исчезает, когда его рука оказывается в моих трусах. Я слышу его свистящее дыхание, когда он приближается своими губами к моим.
Его пальцы еле шевелятся, и это мне удивительно.
– Тебе хорошо? – спрашивает он, касаясь губами моих губ.
Он только немного проводит там – как получается, что мне так приятно? Я киваю. И он медленно скользит пальцами ниже.
– Это приятнее, чем когда ты сама это делаешь?
Что?
– Приятнее? – снова спрашивает он.
– Ч-что? – выдавливаю я, почти не контролируя мысли и тело.
– Когда ты касаешься себя? Ты чувствуешь то же самое?
Я не знаю, что ответить, и просто смотрю на него; в его глазах что-то мелькает.
– Погоди… Неужели ты никогда этого не делала? – Его голос полон удивления и еще… желания? Он целует меня, двигая пальцами вверх-вниз. – Ты так реагируешь на меня, такая мокрая, – говорит он, и я могу только стонать в ответ.
Почему эти непристойности так возбуждают, когда их произносит Хардин? Я чувствую нежное покалывание – и неожиданно Хардин пропускает разряд через все мое тело.
– Что? Что это… было? – наполовину спрашиваю, наполовину кричу я.
Он молча улыбается, но я чувствую, как он делает это снова, и моя спина выгибается над травой. Его губы скользят по моей шее к груди. Язык ныряет под чашечку бюстгальтера, рука сжимает грудь. Я чувствую, как растет напряжение внизу моего живота, какое прекрасное ощущение. Закрываю глаза и кусаю губы; спина снова выгибается, а ноги подрагивают.
– Отлично, Тесса, иди сюда, – говорит Хардин и делает что-то, что заставляет меня совершенно потерять контроль. – Посмотри на меня, детка.
Я открываю глаза. При виде его губ, ласкающих мою грудь, меня уносит на самый пик наслаждения, и несколько секунд перед глазами стоит белая пелена.
– Хардин! – повторяю я снова и снова.
Его щеки горят, я понимаю, что ему это нравится.
Он медленно кладет руку мне на живот, пока я пытаюсь перевести дыхание. Мое тело никогда еще не было настолько напряженным до и настолько расслабленным после того, что произошло.
– У тебя есть минута, чтобы восстановиться, – смеется он, откидываясь назад.
Я хмурюсь. Мне хочется, чтобы он оставался рядом, но я не в силах сказать ни слова. После нескольких минут, лучших в моей жизни, я снова сажусь и смотрю на Хардина. На нем уже джинсы и ботинки.
– Мы уже уходим? – говорю я со смущением в голосе.
Я думала, он захочет, чтобы я тоже ласкала его; даже если я и не знаю, как это делать, он мог бы мне объяснить.
– Да, ты хотела остаться тут еще?
– Я просто подумала… Я не знаю. Я думала, ты хочешь…
Я не знаю, как сказать об этом. К счастью, он догадывается.
– А, нет. Мне пока и так хорошо, – говорит он, слегка улыбаясь.
Неужели после всего этого он снова станет несносным и грубым? Надеюсь, что нет. Я никогда и ни с кем не была так близка, как с ним сейчас. И я не выдержу, если он снова станет таким, каким был раньше. Он сказал «пока», значит, он потом захочет чего-то большего? Я уже начинаю ждать этого момента. А пока натягиваю мокрые трусы и бюстгальтер, стараясь не обращать внимания на сырость. Хардин берет свою футболку и протягивает мне. На мое недоумение объясняет: «вместо полотенца», указывая глазами на мои бедра.
Ой. Расстегиваю брюки, и пока он отворачивается, вытираю футболкой между ног. Я замечаю, как он проводит языком по нижней губе, глядя на меня. Хардин достает из кармана джинсов мобильный и несколько раз скользит по экрану пальцем. Вытеревшись, отдаю ему футболку. Когда я надеваю туфли, ощущение близости уже проходит, и мне хочется оказаться от Хардина как можно дальше. Я жду, что он заговорит со мной, пока мы идем к машине, но он молчит. В моей голове уже выстраивается наихудший сценарий дальнейших событий. Он открывает для меня дверцу машины, я киваю.
– Все в порядке? – спрашивает он, ведя машину обратно по гравийной дороге.
– Не знаю. Почему ты сейчас такой странный? – спрашиваю я, хотя боюсь ответа и избегаю смотреть на него.
– Я не странный, ты странная.
– Нет, ты ни слова не сказал, с того момента, как… ну, ты понял.
– С того момента, как я довел тебя до первого в твоей жизни оргазма?
Мое лицо вспыхивает. Почему я все еще не привыкла к его пошлым словечкам?
– Хм… ну да. Ты не сказал ни слова. Мы оделись и поехали обратно. – Честность в данном случае, кажется, – лучшая политика, поэтому добавляю: – Это заставляет меня чувствовать себя использованной.
– Что? Я тебя не использую. Если ты используешь кого-то, ты от него что-то получаешь, – говорит он так небрежно, что я чувствую, как к глазам подступают слезы.
Пытаюсь сдержаться, но не могу.
– Ты плачешь? Что я такого сказал? – Он придвигается и кладет мне руку на колено. Как ни странно, это меня успокаивает. – Прости, я не то имел в виду. Я не привык много говорить после, к тому же я не собирался просто довезти тебя до комнаты и разойтись. Я думаю, мы пообедаем. Уверен, ты голодная.
Он осторожно сжимает мне ногу. Я улыбаюсь в ответ, мне легче. Вытираю внезапные слезы, и с ними исчезает и беспокойство.
Я не знаю, что в Хардине делает меня такой эмоциональной. Мысль, что он использует меня, расстраивает больше, чем я ожидала. Я совсем запуталась в чувствах. Я его ненавижу, а через минуту готова расцеловать. Он заставляет меня чувствовать то, о чем я даже не подозревала, и не только в смысле секса.
Он заставляет смеяться и плакать, стонать и кричать, но прежде всего он заставляет чувствовать себя живой.