Первый звонок
«Окружной прокурор привлек к ответственности группу подростков, осквернивших могилы на Восточном кладбище Портленда в ночь на десятое сентября. Члены оккультной секты устроили ритуальную оргию с сожжением крыс на месте захоронения преподобного Джеймса Бартона, умершего в 1765 году. При задержании…»
Строчки таяли и расплывались перед глазами грязными подслеповатыми обрывками фраз. Несмотря на то что все мои коллеги уже разошлись по домам и мне никто не мешал разговорами и звонками, я с трудом понимала смысл написанного. Сосредоточиться на статье никак не удавалось.
Какое мне дело до того, что устроили на кладбище эти подростки? И до того, что статья должна быть готова завтра к десяти утра?
Может, бросить все и поехать домой?
А зачем? Кто меня там ждет?
Никто.
«Окружной прокурор привлек к ответственности группу подростков, осквернивших могилы на Восточном кладбище…»
Я потерла виски. Бесполезно. Текст на экране четче и понятнее от этого не стал.
А если сварить кофе или даже перекусить? Кажется, я не ела с утра.
Посмотрев на кофеварку и пачку печенья, оставленную Грейс, я почувствовала противный привкус во рту. Нет, есть не буду.
«Окружной прокурор привлек к ответственности группу подростков, осквернивших могилы…»
Не могу. Не получается.
Мысли постоянно возвращались к папе, мешая мне сконцентрироваться. Со дня похорон прошел месяц, а я все не могла понять и принять то, что его больше нет и я осталась совсем одна.
Неловко поднявшись из-за стола, я принялась ходить взад-вперед по кабинету, пока резкий звук полицейской сирены, вызвавший спазм в животе, не заставил меня подойти к окну. С четвертого этажа мне была хорошо видна авария на перекрестке, где я всегда покупала в «Старбакс» кофе перед работой. Прямо у светофора столкнулись микроавтобус и грузовик. Немудрено в такой дождливый и ветреный день. Судя по тому, что не было ни скорой помощи, ни обычной при серьезной аварии суматохи, никто не пострадал.
Я смотрела вниз, чувствуя, что спазм в животе постепенно перерастает в приступ тошноты, и поспешила отойти от окна.
Всего месяц назад, когда папа возвращался из Бостона, на его БМВ налетела фура, водитель которой заснул за рулем. В той страшной катастрофе, в отличие от этой, типичной городской аварии пятничных пробок, не выжил никто.
Когда мне сообщили по телефону о смерти папы, я перестала воспринимать окружающую действительность, словно вдохнула ледяной воздух с залива и все это время жила на одном этом вдохе. Или не жила…
Все, что было потом, я помню урывками. Такси. Морг. Кладбище…
Похороны организовали папины коллеги, я лишь механически подписывала нужные бумаги и кивала в ответ на слова участия и поддержки. Кивала как китайский болванчик, лишь бы ничего не говорить: боялась, что закричу.
Мне сообщили то, что я и так знала, но никогда, равно как и сейчас, не придавала этому значения. По завещанию я осталась единственной наследницей: юридическая фирма папы, дом в пригороде Портленда, счета в нескольких солидных банках, ценные бумаги позволяли мне не заботиться о будущем. Только о каком будущем мне говорили, если мой папа, мой жизнерадостный и такой молодой папа покинул меня?
Я глотнула воды прямо из кувшина, чтобы подавить подступившую тошноту. Может, все-таки поесть?
Нет, не хочу.
Нерешительно постояв у чайного стола, я вернулась в свое кресло.
«Окружной прокурор привлек к ответственности группу подростков…»
Мир для меня утратил все краски и покрылся серым налетом безысходности. Странно, но я не плакала. Слез не было вообще, я не могу объяснить почему. Казалось, пропали все чувства, осталась лишь страшная пустота внутри и способность совершать механические, привычные действия. Я вставала по будильнику, приезжала на работу к девяти, выходила из кабинета в шесть и возвращалась домой, чтобы покормить Томаса и лечь спать.
Дома меня ждал только кот. Он по-своему переживал потерю хозяина. Я знала, что каждую ночь он проводит у входной двери, положив морду на лапы и сунув нос в щель у порога. И ждет. Ждет, когда папа вернется домой и непременно поинтересуется у него, как прошел его день, чем он был занят и все ли в порядке в доме.
В отличие от меня Томас по-прежнему верил, что папа вернется.
Запрокинув голову, я посидела немного с закрытыми глазами и вновь посмотрела на экран.
«Окружной прокурор…»
Прогулка по кабинету не помогла. Наоборот, стало еще хуже: теперь буквы на экране не просто сливались в нечитаемые строчки, они образовывали серую муть, при взгляде на которую я вновь ощутила дурноту.
Из оцепенения меня вывел погасший экран – в кабинете мгновенно стало темно. Я запоздало сообразила, что так и не включила лампу, и поежилась: без света мне показалось здесь как-то жутковато.
Я потянулась к мышке, чтобы пошевелить ее, но внезапно оживший телефон заставил меня вздрогнуть. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять дрожь, прежде чем снять трубку.
– Слушаю.
– Мисс Сагамор, – голос охранника с первого этажа звучал слегка виновато. – Вам звонят по второй линии. Вы ответите на звонок?
– Да, конечно.
Я покосилась на часы. Половина восьмого. Кто может мне звонить?
В трубке раздался щелчок, а вслед за ним тишину полутемного кабинета прорезал звонкий голос:
– Привет!
Вздрогнув еще раз, я поняла, что нечаянно включила громкую связь.
– И почему я был уверен, что застану тебя на работе?
– Понятия не имею, – я устало откинулась на спинку кресла и переключила звук на трубку, чтобы внешний динамик не действовал мне на нервы. – Здравствуй, Стив.
– Здравствуй, Спящая красавица, – Логан сменил тон на более спокойный, сбавив несколько децибел. – Как ты?
– Нормально.
– Рад слышать. В таком случае, может быть, поужинаешь со мной сегодня? Я не видел тебя целую вечность.
– Месяц, – автоматически поправила я и осеклась: подумать только, прошел уже целый месяц! Двадцать девять дней, если точнее.
– Да, именно так, со дня похорон мистера Энтони, – тихо подтвердил Стив. – И с тех пор ты словно намеренно избегаешь меня.
– Стив, ты же знаешь, я ценю твое внимание и поддержку, правда, но…
– Подожди, не отказывайся, Селена, пожалуйста. Мне нужно поговорить с тобой, а дома ты не подходишь к телефону, не проверяешь почту, сама не звонишь мне. А еще я догадываюсь, что ты отключила автоответчик.
Правильно догадываешься.
– Я очень тебя прошу, давай встретимся. – После короткой паузы Стив повторил, выделяя каждое слово: – Мне нужно с тобой поговорить.
По стеклу били упругие струйки дождя, прижимая к карнизу кленовые листья. Ветер безжалостно гнул ветви деревьев, и его порывы заглушали уличный шум и гудки машин, стоящих в пробке. Снаружи было неуютно. Так же неуютно было и у меня на душе.
Двадцать девять дней!
Я смотрела в окно, забыв, что Логан ждет моего ответа.
– Селена? Ты здесь? Ты слышишь меня? Алло!
Спохватившись, я виновато произнесла:
– Да-да, конечно, Стив, я тебя слушаю.
– Ну так как, я заеду за тобой через полчаса?
Ехать в ресторан совершенно не хотелось. В пятницу вечером там наверняка будет много людей, кто в компании друзей, кто на свидании, кто в семейном кругу. Ни развлекаться, ни встречаться со Стивом, ни, собственно, есть желания у меня не было. Было одно желание, точнее, вялая потребность поскорее добраться до дома и спрятаться под ватным одеялом. Никуда не выходить, никого не видеть и ни о чем не думать. Просто слушать вздохи ветра и тиканье часов.
И свою тоску.
Открыв рот для окончательного отказа, я вдруг ощутила странную тревогу: это неприятное чувство зародилось в груди, поднялось к вискам и запульсировало, отдаваясь ритмичными вспышками боли. Стремительно растущее беспокойство заставило меня отвернуться от окна и оглядеть помещение.
Ничего.
Тут по полутемному кабинету прошла плотная волна холода, и рядом отчетливо прозвучало: «Прошу тебя, приезжай…»
Господи, что это?
Я подавила крик и нервно обернулась. Конечно же, никого не было ни за моей спиной, ни в приемной у секретаря. Тогда откуда этот голос? Я же его слышала! Я же не глухая!
Наверное, это последствия нервного напряжения. Надо купить новую упаковку валиума. Или лучше две.
«Я так тебя жду…» – вновь прошуршало в ушах.
– Стив, – выдохнула я в панике, – это ты сказал?
– Что? – ожил Логан, терпеливо ожидавший продолжения разговора.
Нет, это был не его голос, определенно не его. Внезапно мне стало страшно, так страшно, что я готова была немедленно выбежать из кабинета, лишь бы не оставаться наедине с пустотой и странным пугающим голосом, прошелестевшим в моей голове подобно осеннему ветру.
«Пожалуйста, приезжай… Дай мне увидеть тебя хотя бы раз!»
Опять!
Я закрыла уши руками и зажмурилась.
– Что случилось? – вопрос Стива прорвался сквозь мою ненадежную защиту, и я ухватилась за него как за соломинку:
– Я согласна.
– Селена? У тебя все в порядке?
– Да. Я согласна на ресторан, только приезжай за мной прямо сейчас, сможешь? Прямо сейчас!
Стив, наверняка готовый к долгим уговорам, опешил от такой смены моего настроения, но с явным облегчением в голосе протараторил:
– Да, конечно, уже выхожу. Буду минут через пятнадцать. Честно говоря, я так надеялся на встречу, что уже заказал столик в «Касле»[1]. Ты не против? Мы можем выбрать другое место, только скажи.
– Нет-нет, все отлично, приезжай скорее.
Сейчас мне было все равно, что «Касл» был нашим с папой местом и что после его смерти я не могла заставить себя даже проехать мимо, не то что там ужинать.
– Все. Понял. Скоро буду.
Телефон пискнул и затих.
Я вжалась в кожаную спинку кресла. Сердце бешено колотилось. Пальцы впились в подлокотники. Мокрые ладони противно липли к деревянным ручкам.
Может, мне просто показалось? Нет, не показалось. Я ведь отчетливо слышала его! Глубокий низкий голос, бьющий по нервам.
Нет уж, лучше подождать Стива внизу, в холле будет не так страшно. Выключив компьютер, я побросала вещи в сумку и выбежала в коридор.
Я не пользуюсь лифтами из-за жуткой клаустрофобии. Но сейчас, сбегая вниз по лестнице, почти пожалела об этом: за каждым поворотом мне чудились какие-то тени, и я замирала, прижавшись к стене, а на втором этаже подвернула ногу и едва не сломала каблук.
В вестибюле скучал пожилой чернокожий охранник Джойс. Он и перевел звонок Стива в мой кабинет. Увидев, как я выхожу со стороны лестницы, которой обычно пользуются только уборщицы, он не удивился и пожелал мне приятных выходных, а я попыталась улыбнуться ему в ответ. Конечно же, он знал о моем горе и желал подбодрить меня, как и все остальные, хотя добрые слова мне не помогали.
Прижав сумочку к груди обеими руками, я замерла у стеклянной двери, поближе к тепловой лампе. С наступлением осени ее всегда включали у входа в здание редакции. После волны холода в кабинете у меня до сих пор ныли кончики пальцев и мочки ушей.
Неужели я действительно слышала голос, зовущий меня куда-то? Или мне показалось? Нет, его звуки были настолько реальны и осязаемы, что я могла бы поклясться, что говоривший находился рядом со мной. Не у меня в голове, а рядом. И я слышала его!
Может, это первая стадия шизофрении?
Вглядываясь в потоки воды, струящиеся по стеклянным дверям подобно водопаду, я осознала, что со дня смерти папы испытывала только гнетущую тоску и безразличие ко всему, и ужас, охвативший меня, был первым живым чувством. Наверное, это даже хорошо, хотя как посмотреть…
Сейчас, согревшись и ощущая себя в относительной безопасности в компании Джойса, я решила, что голос был даже в какой-то степени красив. Ладно, пусть это шизофрения, но он был таким завораживающим, что, стоя в теплом светлом вестибюле, в глубине души я желала услышать его еще раз. Однако никакая сила на свете не могла бы заставить меня подняться к себе в кабинет для эксперимента.
– Мисс Сагамор?
Я притворилась, что не слышала обращенных ко мне слов.
Джойс за моей спиной огорченно вздохнул и прибавил звук радиоприемника. Продолжая напряженно вглядываться в сгущающиеся сумерки, я машинально отметила, что зазвучала Listen to your heart[2] моей любимой группы Roxette.
Слушать свое сердце? Для чего?
Там только боль. И ничего, кроме боли.
Несмотря на пробки, Стив не опоздал и подъехал к редакции как раз тогда, когда радиоприемник на столе у охранника сообщил, что в Портленде наступило восемь часов вечера и, несмотря на дождь, приближаются выходные, что само по себе приятно.
Кому как.
Стив помог мне сесть в машину, стараясь не выронить огромный черный зонт, который, словно живой, так и рвался из его рук. При этом сам Логан промок и зачерпнул ботинком из лужи.
Пристегнув ремень, я наблюдала за тем, как он устраивается за рулем и, бормоча себе под нос нечто не совсем литературное, стряхивает воду с волос. Наконец он завел мотор и взглянул на меня.
– Ну что, готова?
– Я – да. А ты?
– А что я?
– Тебя ничего не смущает?
Логан удивленно огляделся, ощупал себя и даже зачем-то выглянул в окно.
– А что, по-твоему, должно меня смущать? Прическу я не менял. Цвет галстука вроде ничего. Или ты не согласна?
Иногда при общении со Стивом у меня в голове нет-нет да и проскакивает мысль типа «Как же дети быстро растут…»
– Ты пойдешь в ресторан в мокром ботинке?
– А, ты об этом! Нет, конечно, – беспечно бросил Стив. – Не поверишь, но как раз сегодня я купил себе пару замечательных офисных туфель, они сейчас у меня в багажнике. Хотя и эти тоже жалко. Привез из Сиэтла.
Он смешно подрыгал ногой, пытаясь вытряхнуть из ботинка попавшую туда воду.
– Офисных? Ты с ума сошел? Ведь сейчас сентябрь и льет как из ведра!
– Ну и что? Зато в «Касле» сухо и тепло, не так ли?
– Так ли. Но признайся, ты выбрал эти туфли из-за элегантной тонкой подошвы, а не из соображений практичности. Ладно, дело твое. Допустим, ты переобуешься. А носки?
Красивые брови Стива насмешливо взлетели вверх, и я поняла, что его, как всегда, переспорить или подловить на чем-то просто не удастся: он, словно уж, выкручивался из любой сложной ситуации.
– Носки там же, в багажнике. Слушай, Селена, мне безумно приятна твоя забота, но я практически готов обидеться! Как ты могла подумать, что я что-то упустил, ведь я всегда все просчитываю наперед, забыла?
– Почти.
Логан перестал улыбаться.
– Ладно, подурачились – и хватит. Здравствуй.
– Здравствуй.
Я не удивилась: в этом был весь Стив Логан. Как в калейдоскопе при повороте трубки мгновенно меняется картинка, так и у моего друга внезапно менялось настроение или тема разговора.
– Я скучал по тебе.
Он накрыл мою руку своей, и я, чтобы скрыть неловкость и хоть что-то сказать, но так, чтобы действительно его не обидеть, обратила внимание на его часы.
– Еще один сувенир из Сиэтла?
Стив моргнул и непонимающе посмотрел на правое запястье, где поблескивал золотой циферблат на коричневом кожаном ремне, после чего, как мне показалось, нарочито небрежно бросил:
– А, это так, поздравил самого себя со статьей.
– Вот как? И что же это за статья?
– Довольно скучная с точки зрения нормальных людей. О целесообразности лечения гигромы хирургическим методом. Вышла в «Семейном докторе» месяц назад. Предлагают написать еще, с перспективой отдельной серии. Не знаю, хватит ли у меня времени и фантазии. Но первая статья, надо признать, весьма удалась. Представь, мне даже звонили из Северо-Восточного университета, приглашали провести у них семинар.
В голосе Стива зазвучало самое настоящее мальчишеское хвастовство, которое заставило-таки меня улыбнуться.
– Здорово. А я не знала.
– Не страшно.
До меня только дошло, что статья вышла у Стива как раз тогда, когда я заперлась дома и отказывалась даже говорить с ним по телефону. Откуда же мне было знать?
– Ну что, поехали?
– Поехали.
Я так и не сказала, что тоже соскучилась по нему. Очень соскучилась. Я поняла это в тот момент, когда села к нему в машину и вместе с теплом меня окутал знакомый запах цитрусового ароматизатора, живой и яркий, как сам Стив. И я осознала, как мне его не хватало: искорок в глазах, света улыбки и этого неискоренимого пижонства, которое меня всегда забавляло.
– Ты без машины? – поинтересовался он, притормозив на светофоре.
Поскольку врать было нелепо, пришлось сознаться.
– Как в таком случае ты добираешься на работу?
– Езжу на автобусе.
Раньше на работу меня возил папа и забирал с работы тоже. Это был один из наших ритуалов. Свою «Хонду» я водила, в общем-то, неплохо, просто не было необходимости садиться за руль. А теперь я физически не могла заставить себя даже зайти в гараж: это было выше моих сил. Я с трудом переносила сам запах машины, который чувствовала всякий раз, когда проходила мимо гаража.
– Я мог бы тебя отвозить.
– Знаю. Спасибо, но не нужно. Правда.
Стив долго смотрел на меня, потом улыбнулся и тряхнул своей вечно взъерошенной каштановой шевелюрой, лишающей его всякой солидности, которая положена доктору, тем более такому успешному, как он.
– Ладно. Если что, только скажи.
– Конечно.
Он мог бы об этом и не напоминать. Я и так знала, что он будет рядом, если понадобится.
Зажегся зеленый свет, и Логан переключился на дорогу. Не представляю, что он видел в лобовом стекле, по которому стекали целые потоки воды. Мне достаточно было одного взгляда за окно, как меня тут же замутило от размытых габаритных огней едущих впереди машин.
Я закрыла глаза и, успокаиваясь, глубоко вдохнула апельсиновый воздух.
Да, я очень соскучилась по Стиву. Но не так, как хотелось бы ему.