Два
Как всегда, это сбивало с толку. Вокруг облаком парили лица и черепа, полупрозрачные и светящиеся. Казалось, они тянутся ко мне, как если бы им отчаянно требовалось сказать что-то. И скорее всего, они действительно делали это. Призраки, застрявшие в нашем мире, – это беспокойные души, у которых есть причины, не позволяющие им двигаться дальше. После того как Лисса вернула меня из мира мертвых, моя связь с ним сохранилась. Потребовалось много труда и самообладания, чтобы научиться блокировать преследующих меня призраков. Магические защитные кольца вокруг моройского двора не подпускали ко мне большинство из них, но на этот раз я сама хотела, чтобы они появились здесь. Открывать им доступ, притягивать их к себе… ну, это была опасная затея.
Что-то подсказывало мне, что если когда-либо и существовал беспокойный дух, то это была бы королева, убитая в своей постели. Знакомых лиц вокруг я пока не видела, но не теряла надежды.
– Татьяна, – пробормотала я, мысленным взором сосредоточившись на лице мертвой королевы. – Татьяна, приди ко мне.
Когда-то мне с легкостью удавалось призывать одного призрака: моего друга Мейсона, убитого стригоем. Мы с Татьяной не были так близки, как с Мейсоном, но связь между нами определенно существовала. Некоторое время ничего не происходило – тот же неясный рой лиц кружился передо мной. Начало подступать отчаяние. И внезапно она оказалась здесь.
Она стояла в той же одежде, в которой ее убили, – длинная ночная рубашка и халат, всё в крови. Краски приглушены и мерцают, словно экран неисправного телевизора. Тем не менее корона на голове и величественная осанка придавали ей тот же королевский вид, который мне запомнился. Материализовавшись, она ничего не говорила и не делала, просто пристально смотрела на меня; ее мрачный взгляд буквально проникал в душу. Я ощутила вспышку гнева и возмущения – обычная эмоциональная реакция в присутствии Татьяны, – а потом совершенно неожиданно нахлынула волна сочувствия. Ничья жизнь не должна заканчиваться так, как это произошло с ней.
Я заколебалась, опасаясь, что охранники могут услышать. Почему-то возникло чувство, что громкость моего голоса не имеет значения и никто из них не мог видеть того, что видела я. Я подняла зажатую в руке записку.
– Вы написали это? То, о чем там говорится, правда?
Тот же пристальный взгляд. Призрак Мейсона вел себя схожим образом. Вызывать мертвых – это одно; общаться с ними – совсем другое дело.
– Я должна знать. Если есть еще один Драгомир, я найду его. – Нет смысла привлекать внимание к тому факту, что в своем нынешнем положении я вряд ли могла отыскать кого-то. – Но вы должны ответить мне. Это письмо вы писали? Там все правда?
Ответом мне был лишь сводящий с ума взгляд. Чувство разочарования росло, и под давлением всех этих фантомов заболела голова. По-видимому, Татьяна и мертвая могла кого угодно вывести из себя.
Я совсем уж собралась снова возвести вокруг себя стены и избавиться от призраков, когда Татьяна сделала движение – еле заметно кивнула головой. Ее взгляд переместился на записку в моей руке, и… она исчезла.
Я моментально вернула барьеры на место, собрав всю волю, чтобы оградить себя от мертвых. Лица исчезли, а вот головная боль нет. Рухнув на постель, я смотрела на записку, не видя ее. Ответ получен. Записка настоящая, и ее написала Татьяна. Вряд ли ее призрак стал бы обманывать меня.
Растянувшись на койке, я стала ждать, пока утихнет ужасная пульсирующая боль в голове. Закрыла глаза и снова решила посмотреть, чем занимается Лисса. Со времени моего ареста она неустанно хлопотала, защищая меня, доказывая мою невиновность; неудивительно, что и на сей раз я ожидала чего-то в том же духе. Вместо этого она оказалась… в магазине одежды.
Легкомыслие лучшей подруги чуть не обидело меня – пока я не сообразила, что она подыскивает платье для похорон. Она находилась в одном из магазинов, обслуживающих королевские семьи. К моему удивлению, ее сопровождал Адриан. Вид его такого знакомого красивого лица слегка умерил мои страхи. Покопавшись в ее мыслях, я выяснила, почему он здесь: она не хотела, чтобы Адриан оставался один.
И я понимала ее. Он был совершенно пьян. Удивительно, что он вообще мог стоять; наверняка только потому, что прислонился к стене. Темно-каштановые волосы в беспорядке – и не в том художественном, какой он обычно создавал сознательно. Темно-зеленые глаза налились кровью. Адриан, как и Лисса, пользователь духа. Он обладает способностью, которой она пока не имела: может проникать в чужие сны. Со времени своего ареста я все время ждала его появления и только теперь поняла, почему он не приходил ко мне. Алкоголь и психическая энергия несовместимы. В каком-то смысле это хорошо. Непомерное использование духа создает тьму, которая постепенно сводит человека с ума. Однако проводить жизнь в состоянии беспрерывного опьянения тоже не очень-то полезно для здоровья.
Увидев его глазами Лиссы в таком состоянии, я испытала наплыв эмоций, почти таких же противоречивых, как при встрече с Татьяной. Я переживала за него. Не вызывало сомнений, что он тревожится и расстраивается из-за меня. Ужасные события последней недели ударили по нему так же сильно, как и по всем нам. К тому же он потерял тетю (так он называл Татьяну), которую, несмотря на всю ее бесцеремонность, любил.
Однако, несмотря на все это, я испытывала к нему… презрение. Возможно, несправедливо, но ничего не могла с собой поделать. Я переживала за него, понимала, что он сильно расстроен, – и все же существуют более достойные способы справиться со своими огорчениями. Он вел себя почти как трус, топил свои проблемы в бутылке; вся моя натура противилась этому. Как бы я вела себя? Ну, я не отступила бы перед проблемами, не сдалась бы без боя.
– Бархат, – уверенно заявила хозяйка магазина, морщинистая моройка, демонстрируя Лиссе пышное платье с длинными рукавами. – Бархат – традиционный материал королевского эскорта.
Пышная церемония похорон включала в себя и сопровождение гроба Татьяны церемониальным эскортом из представителей всех королевских семей. По-видимому, никто не возражал, чтобы эту роль от имени своей семьи выполняла Лисса. Но голосовать? Э, нет, это совсем другое дело.
Лисса разглядывала платье, больше подходящее для Хеллоуина, чем для похорон.
– Оно такое старомодное, – сказала Лисса. – И в нем взмокнешь.
– Традиции требуют жертв, – мелодраматическим тоном заявила женщина. – Как и трагедия.
Адриан открыл рот, явно собираясь отпустить насмешливое, неуместное в данный момент замечание, но Лисса покачала головой, и он заткнулся.
– А нет какого-нибудь варианта… без рукавов?
Хозяйка магазина широко распахнула глаза.
– Никто не надевает на королевские похороны платье на бретельках.
– А как насчет шорт? – спросил Адриан. – Сойдет, если они на резинке? Потому что я собираюсь пойти в таком виде.
Женщина, казалось, была в ужасе. Лисса одарила Адриана презрительным взглядом, не столько из-за последнего замечания, поскольку оно ее даже слегка позабавило, сколько из-за того, что он постоянно был пьян.
– Да никто не воспринимает меня как полноправного члена королевской семьи, – сказала Лисса, разглядывая другие платья. – Поэтому нет причин и вести себя так. Покажите мне платья на бретельках и с короткими рукавами.
Хозяйка состроила гримасу, но подчинилась. Давать советы королевским особам – это она могла себе позволить; но не приказывать им, что носить и как поступать. Женщина отправилась в другой конец магазина, чтобы подыскать требуемое, и в этот момент вошли приятель Лиссы и его тетя.
Кристиан Озера – вот с кого Адриану следовало бы брать пример в своем поведении. Сама эта мысль казалась удивительной. Времена определенно изменились – раз теперь я рассматриваю Кристиана как образец для подражания. Тем не менее так оно и есть. Всю последнюю неделю я наблюдала, как он действовал – решительно, непреклонно, делая все, чтобы поддержать Лиссу после свалившихся на нее несчастий, а именно смерти Татьяны и моего ареста. Судя по теперешнему выражению его лица, у него наверняка были важные новости.
Его открытая, прямая тетя, Таша Озера, являла собой другой вариант того, как сильный человек ведет себя под давлением. Она растила Кристиана после того, как его родители стали стригоями – и напали на нее, на память о чем одну щеку Таши навсегда изуродовал шрам. Для защиты мороям полагаются стражи, но после этого нападения Таша решила взять все в свои руки. Она стала самостоятельно учиться сражаться, врукопашную и с применением оружия. По-настоящему воинственная женщина, Таша постоянно подталкивала и других мороев учиться боевому искусству.
Лисса отвлеклась от разглядывания очередного платья и с видом взволнованного ожидания повернулась к Кристиану. После меня ему она доверяла больше всех на свете. Он стал для нее надежной опорой в эти трудные времена.
Он оглянулся по сторонам, явно не проявляя интереса ко всем этим нарядам.
– Покупаете, значит? – Он перевел взгляд с Лиссы на Адриана. – Предаетесь девичьим радостям?
– Смена гардероба – это всегда приятно, – заметил Адриан. – Кроме того, спорю, ты прекрасно смотрелся бы в топе на бретельках.
Не обращая внимания на шуточки парней, Лисса спросила:
– Вы что-нибудь узнали?
– Они решили не принимать никаких мер, – ответил Кристиан. – В смысле, карательных.
– Да, мы пытаемся проталкивать идею, что он просто подумал, будто Роза в опасности, и кинулся защищать ее, еще не поняв, что на самом деле происходит.
Сердце у меня замерло. Дмитрий. Они говорят о Дмитрии.
На мгновение я покинула Лиссу, покинула даже свою камеру и вернулась в день своего ареста. Я была в кафе, спорила с Дмитрием, ругала его за то, что он по-прежнему отказывается разговаривать со мной, не говоря уж о том, чтобы продолжать наши прежние отношения. Потом я решила, что хватит, между нами и впрямь все кончено, я не допущу, чтобы он и дальше рвал мне сердце на части. И тут в кафе ворвались стражи, чтобы арестовать меня. Вопреки всем утверждениям Дмитрия о том, что, пройдя через состояние стригоя, он утратил способность любить, он тут же ринулся защищать меня. Противники слишком превосходили нас числом, но нам на это было плевать. Выражение его лица – и мое почти сверхъестественное понимание того, что происходит у него в душе, – сказало мне обо всем. Мне угрожают; значит, он должен защитить меня.
Да, он меня защищал. Сражался как бог – словно мы опять были в Академии Святого Владимира и он учил меня, как биться со стригоями. Вывести из строя столько стражей – на это, наверное, не способен никто другой. И я верю, что он сражался бы до последнего вздоха; пришлось вмешаться, чтобы остановить все это. В тот момент я не понимала, что происходит и почему целый легион стражей прислан арестовывать меня. Но внезапно осознала, что у Дмитрия, с его и без того шатким положением при дворе, могут возникнуть серьезные неприятности. Трансформация стригоя в прежнее состояние – вещь неслыханная, и многие все еще не доверяли ему. Я стала умолять Дмитрия остановиться, считая, что он в большей опасности, чем я. Да, кто бы мог подумать, что на самом деле меня ждет?
Он приходил на слушание – под охраной, – но с тех пор ни Лисса, ни я его не видели. Лисса очень старалась удержать Дмитрия от каких-либо правонарушений, опасаясь, что его снова посадят под замок. А я? Я просто уговаривала себя поменьше думать о том, что он сделал. Мой арест и возможная казнь сейчас выступали на первый план. Тем не менее я по-прежнему задавалась вопросами. Почему он сделал это? Почему ради меня рисковал жизнью? Было ли это чисто инстинктивной реакцией на угрозу? Или он поступил так ради Лиссы, которой поклялся помогать во всем в благодарность за то, что она освободила его? А может, он все еще питает ко мне какие-то чувства?
Ответа я по-прежнему не знала, однако это зрелище – неистовый, победоносный Дмитрий из моего прошлого – расшевелило чувства, которые я так отчаянно старалась подавить. Уговаривала себя, что это не быстро и не просто – порвать с человеком, с которым тебя связывали глубокие, серьезные отношения. Понадобится время, чтобы чувства окончательно угасли, это естественно. К сожалению, эти доводы работают хуже, когда человек без раздумий кидается защищать тебя, подвергая себя опасности.
Безотносительно ко всему этому, слова Кристиана и Таши породили в душе надежду насчет дальнейшей судьбы Дмитрия. В конце концов, я не единственная, для кого жизнь от смерти отделяет тоненькая грань. Те, кто был убежден, что Дмитрий по-прежнему стригой, хотели бы увидеть, как в его сердце вонзают кол.
– Они снова держат его в заточении, – сказал Кристиан, – но не в тюрьме. Просто в его комнате, с двумя охранниками. Они не хотят, чтобы он разгуливал по двору, пока все не уляжется.
– Это лучше, чем в тюрьме, – заметила Лисса.
– Но по-прежнему абсурдно! – взорвалась Таша.
Они с Дмитрием много лет были добрыми друзьями, и когда-то она даже хотела перевести их отношения на другой уровень. Из этого ничего не вышло, и она удовольствовалась дружбой, но по-прежнему тепло относилась к Дмитрию. Несправедливость в отношении его возмущала ее не меньше, чем нас.
– Они должны были отпустить его, как только он снова стал дампиром. Сразу после выборов я сделаю все, чтобы его освободили.
– И вот что странно… – Кристиан задумчиво прищурил бледно-голубые глаза. – Мы слышали, что Татьяна говорила перед… перед тем, как…
Он замолчал, с видом неловкости глядя на Адриана, – не похоже на Кристиана, который обычно выпаливает все, что у него на уме.
– Перед тем, как ее убили, – не глядя ни на кого, закончил за него Адриан. – Продолжай.
– Ну… да… Вроде бы она заявляла – не публично, – будто верит, что Дмитрий действительно снова стал дампиром. И планировала помочь ему получить всеобщее признание, как только другая проблема будет улажена.
Под «другой проблемой» Кристиан имел в виду возрастной закон, о котором упоминалось в записке Татьяны. Согласно ему, дампиры в шестнадцать лет должны заканчивать обучение и становиться защитниками мороев. Этот закон до крайности возмущал меня, но, как и многое другое сейчас… в общем, он мог подождать.
Адриан издал странный горловой звук.
– Не говорила она этого.
Кристиан пожал плечами:
– Так утверждают ее советники.
– Мне тоже трудно поверить в это, – сказала Таша Адриану.
Она никогда не одобряла политику Татьяны и яростно выступала против нее, пользуясь любым удобным случаем. Неверие Адриана, однако, никакого отношения к политике не имело. Оно основывалось на том, что все ее поведение свидетельствовало об обратном и не позволяло заподозрить ее в желании помочь Дмитрию.
Адриан не стал развивать свою мысль, но я знала – эта тема разжигает в его душе искры ревности. Я говорила ему, что Дмитрий остался в прошлом, что я готова идти дальше, но Адриана – как и меня – несомненно, мучил вопрос, какова истинная мотивация того, что Дмитрий так рыцарственно выступил в мою защиту.
Лисса начала рассуждать, как им добиться, чтобы Дмитрия выпустили на свободу, но тут вернулась хозяйка магазина с целым ворохом платьев, которые она явно не одобряла. Прикусив губу, Лисса смолкла, решив, что ситуацией с Дмитрием можно озаботиться позже. Сейчас от нее требовалось выбрать платье, играя при этом роль славной девочки из королевской семьи.
Адриан оживился при виде платьев.
– А топиков на бретельках тут нет?
Я вернулась в свою камеру, размышляя над проблемами, которые, похоже, продолжали громоздиться все выше и выше. Тревога за Адриана и Дмитрия. Тревога за себя. Тревога из-за этого так называемого потерянного Драгомира. Похоже, история правдива, но меня огорчало то, что я не могу заняться ею, а ведь речь идет о помощи Лиссе. В письме сказано, что не стоит распространяться об этом деле, а ведь, похоже, у меня нет другого выхода, как перепоручить его кому-то другому. Я хотела бы сама разобраться во всем, но решетка и давящие стены вокруг напомнили мне, что пока я не способна разобраться ни с чем, даже, возможно, с собственной жизнью.
Две недели.
Испытывая потребность отвлечься, я сдалась и начала читать книгу Эйба. Да, это была та самая история о человеке, которого несправедливо заточили в тюрьму, как я и ожидала. По-настоящему хорошая книга; из нее я извлекла урок, что в моем случае фальсифицированная смерть как способ бегства не годится. Неожиданно книга пробудила во мне старые воспоминания. Озноб пробежал по спине, когда в сознании ожило гадание на картах Таро. Моройка по имени Ронда, тетя Эмброуза, выложила для меня карты, и на одной была изображена женщина и рядом множество мечей. «Ловушка». «Несправедливое лишение свободы». «Клевета». Проклятье! Я начинала прямо ненавидеть эти карты. Всегда твердила, что гадание – сплошной обман, но вот надо же! Чем дальше, тем больше оно сбывается. Тогда в конце расклада мне выпало путешествие, но куда? В настоящую тюрьму? На казнь?
Вопросы, остающиеся без ответа, – таков теперь мой мир. Поскольку другого выбора у меня не было, я решила немного отдохнуть. Растянулась на койке и попыталась выкинуть из головы одолевающие меня тревоги. Не так-то просто. Стоило закрыть глаза, и перед моим внутренним взором возникал судья, ударом молотка обрекающий меня на смерть. Или мое имя в исторических книгах, но в разделе не героев, а предателей.
Страх скрутил меня, и тут я подумала о Дмитрии. Представила себе его спокойный взгляд и почти услышала, как он наставляет меня: «Не волнуйся из-за того, что ты не в силах изменить. Отдыхай, если есть возможность, чтобы быть готовой к сражениям завтрашнего дня». И этот воображаемый совет помог мне успокоиться. Наконец-то пришел сон, крепкий и глубокий. Всю прошедшую неделю я беспокойно ворочалась и только сейчас смогла отдохнуть по-настоящему.
А потом я… проснулась.
Села на постели, с бешено колотящимся сердцем. Оглянулась по сторонам в поисках чего-то, так сильно напугавшего меня, что вырвало из сна. Ничего. Темнота. Тишина. Слабое поскрипывание кресла в конце коридора – значит, охранники на месте.
Связь, поняла я. Меня разбудила связь. Я почувствовала резкую, сильную вспышку… чего? Энергии. Тревоги. Выброс адреналина. Меня охватила паника, и я нырнула в сознание Лиссы, пытаясь выяснить, чем вызван такой всплеск ее эмоций.
Но не обнаружила ничего.
Связь исчезла.