Глава 6
Полковник надулся.
– Ну… мы болтали о разных пустяках… я ее обедом угостил… она произвела хорошее впечатление. Речь правильная, манеры приличные. Умная. Сказала, что всегда мечтала об оперативной работе, о ставке в моем отделе, поучиться у такого специалиста, как я, большая честь…
Я старательно сохраняла серьезный вид. Сколько мужчин попалось на ржавый крючок откровенной лести? Женщины прекрасно знают: если хочешь поймать особь сильного пола, то хвали объект охоты, не стесняйся, чем больше меда, тем ярче эффект.
– Ты с ней говорил о трупе Митина-Тихонова? – остановила я поток восхвалений «бухгалтерши».
Дегтярев кивнул.
– Тело нашли несколько дней назад. «Сплетник», говоря «сегодня», соврал. Слушай, мне и в голову не пришло, что я беседую с корреспондентом. У нее не было камеры, телефона на столе.
Я подивилась наивности приятеля.
– Очки на носу у нее были?
– Да! Думаешь…
– Ага, – кивнула я, – именно так. Их давно используют.
– Знаю, – угрюмо проговорил толстяк, – но… она…
Александр Михайлович замолчал.
– Милая, умная, мечтала у тебя работать, считает тебя лучшим следователем, великим, в придачу красавцем, – перечислила я, – вот кое-кто и закурлыкал павлином, распустил хвост.
Полковник окончательно сник.
– Эти птицы отвратительно кричат. Я идиот. Кретин. Понимаешь, она моя подписчица. В инстаграме. У меня там есть аккаунт.
Я хихикнула.
– Знаю. «Сашакрут».
– Откуда? – ахнул Дегтярев.
– Так всем о твоей активности в соцсети известно[2], – сказала я.
– Я завел его… э… ну… чтобы просто позабавиться, – прозаикался полковник, – я… в общем…
– Не смущайся, – остановила я его, – все в интернете врут.
– Я не лгу! – взвился Дегтярев.
– В особенности, когда повествуешь о том, как после возвращения из Нью-Йорка, поймав парочку преступников, ешь круассаны в своей парижской квартире, – расхохоталась я. – Ой, прости! Не хотела потешаться, но это нереально смешно.
Александр Михайлович встал, сгорбился и медленно пошел к лестнице. Меня уколола жалость. Увы, с годами не делаешься моложе, умнее, красивее. Дегтярев всю свою жизнь посвятил работе. Жены у него нет, есть сын, хотя он давно живет за границей, общается с отцом при помощи айпада и телефона. Но семья-то у толстяка есть, это все мы. Я Дегтяреву как сестра. Вредная такая, ехидная сестрица, запрещаю толстяку есть вволю хлеб с маслом, пичкаю его овощами с паровым лососем, которого он ненавидит. А еще я постоянно лезу в рабочие дела Дегтярева, довожу его своей активностью до нервной икоты. Давайте-ка вспомним, сколько раз он выручал шебутную подругу из разных неприятностей. А теперь Дегтярев сам влип в дурно пахнущую историю, мне надо помочь ему, а не потешаться.
Я кинулась к лестнице:
– Милый, стой!
Дегтярев обернулся:
– Ты мне?
– Да. Зоя Игнатьевна в хороших отношениях с Николаем Сивковым…
– Кто это? – спросил полковник.
– Владелец холдинга «Сплетник». Сейчас поговорю с бабушкой Маневина, потом поеду к Сивкову. Не переживай, они не выпустят в эфир сюжет с тобой.
Александр Михайлович оживился.
– Полагаешь, что их можно остановить?
– Да, – твердо пообещала я, мало веря в успех своей затеи, – сиди дома, к телефону не подходи, мобильный выключи. Анонс показали, значит, поднимут голову «Желтуха», «Болтун» и иже с ними.
– Хорошо, сделаю как ты велишь, – кивнул Александр Михайлович и пошел наверх.
Я чуть не зарыдала. Полковник не спорит, не отказывается от моей помощи, не шипит раздраженно: «Прекрати, без тебя разберусь». Он покорно произнес: «Хорошо, сделаю как ты велишь». До сих пор никогда не слышала от него подобных слов. Похоже, ему очень плохо.
Через полчаса общения с Зоей Игнатьевной я полетела в кладовую, где хранятся наши винные запасы. Владелица Института проблем человеческого воспитания, которая знает все про всех, сообщила, что Сивков – страстный любитель настоящего французского коньяка. А у меня припрятано несколько бутылок этого напитка, его производит мой друг, владелец замка в провинции Коньяк. А еще Зоя, по непонятной причине источающая ко мне любовь, пообещала позвонить Сивкову. И сделала это. Со мной связался его секретарь и спросил: «Когда вам удобно приехать?»
В кабинет Николая я вошла, сияя самой лучезарной улыбкой. Грузный мужчина в дорогом костюме вышел из-за письменного стола.
– Дашенька! Рад безмерно. Чем могу вам помочь? Зоинька попросила оказать вам содействие по любым вопросам. Кому-кому, а ей отказать я не могу.
Я протянула Николаю пакет:
– Маленький сувенир от барона Дефаржа.
Сивков немедленно сунул нос в упаковку и не сдержал возгласа:
– Ух ты! Всего один раз пробовал сей божественный напиток. Когда взял винный тур по Франции, был в замке Дефарж. После дегустации хотел купить ящик коньяка, но не удалось.
– Франсуа не торгует коньяком, – подтвердила я, – производит его только для семьи, ближайших друзей и для дегустации теми, кто покупает самые дорогие экскурсии. Но в зале вам более пятидесяти миллилитров не нальют.
– Верно, – согласился Сивков, – французы жадные.
– Рачительные, – поправила я.
– Царский подарок, – пришел в восторг хозяин кабинета, – унесу его домой, буду наслаждаться по вечерам. Один.
– Обещаю пополнять ваши запасы, – кокетливо сказала я, – мы с Франсуа давние друзья. Вот только маленькая просьба: не ставьте в эфир интервью полковника Дегтярева.
Глаза Сивкова стали похожи на щели в танке.
– Впервые слышу о таком материале. Садитесь. Повествуйте.
Полчаса мы с Николаем вели напряженный разговор, в конце концов он заявил:
– Полковник сам все растрепал.
– Он думал, что перед ним коллега, – парировала я.
– Бухгалтер, – отметил Сивков. – Вопрос: может ли начальник по-свойски болтать с теткой из финчасти?
Я не дрогнула.
– И у меня вопрос: имеет ли право корреспондент «Сплетника» прикидываться тем, кем он на самом деле не является? На вас можно в суд подать.
– Супер, – потер свои противные ладони Николай, – с удовольствием придем на заседание. Плохой пиар – отличный пиар.
Минут десять мы пререкались, в конце концов я схватила со стола бутылку и пошла к двери.
– Вы куда? – изумился Сивков.
– В «Желтуху», – уточнила я, – объясню им, как «Сплетник» дела ведет. Кстати! Наша беседа записана. Можете не звать своего цепного пса, нет нужды отнимать у меня айфон. Звуковой файл уже отправлен почтой на домашний компьютер.
– Пройда! – воскликнул Николай.
– У тебя научилась, – отбросила я вежливое «вы».
– Садись!
– Зачем?
– Давай договоримся.
– Я пыталась, а ты не идешь на уступки.
Сивков ухмыльнулся.
– А ты мой коньяк утащила.
– Это моя бутылка!
– Которую ты подарила мне.
– И что? Сначала отдала, теперь забрала, потому что ты противный крыс! – топнула я ногой. – Обвел вокруг пальца Дегтярева, а теперь еще со мной споришь!
– Все, кто с тобой не согласен, крысы? – уточнил Сивков.
– Да! – выпалила я. – И жабы.
Хозяин кабинета начал хохотать. Я поспешила к выходу и была схвачена за плечи Сивковым.
– Ну ты даешь! Меня еще никто крысой не обзывал.
– Все когда-то бывает впервые, – элегически ответила я.
– И жабой тоже, – веселился Николай.
– Наверное, многие хотели, да струсили, – фыркнула я.
Сивков силой усадил меня назад в кресло.
– Ты мне нравишься.
– Не могу ответить тебе тем же, – поморщилась я, – вот ты мне нет.
– И кто нам полковник? Любовник?
– Я замужем.
– Да ну? Нашелся камикадзе? И кому когда муж мешал?
Николай показал пальцем на ноутбук.
– Тут написано, что Васильева сто раз бегала в загс.
Я пожала плечами.
– Да хоть двести, я никогда не изменяю законному мужу. Просто ухожу от него, когда считаю продолжение семейной жизни невозможным. Александр Михайлович мой лучший друг. Вернее, брат. Хочешь искупать его в канализации? Твое право. Но на каждое нападение бывает ответ. Ты мне гадость, я тебе пакость.
– Броня крепка, и танки мои быстры, – переиначил старую советскую песню Сивков.
– Возможно, – согласилась я, – зато у меня записная книжка толще тебя. И в ней кого только нет. Померяемся солдатами?
Сивков потер шею.
– Огонь баба!
– Дурак мужик, – ответила я.
Николай опять расхохотался.
– Повезло Дегтяреву с тобой.
– Точно, – согласилась я, – всем моим друзьям повезло со мной, а мне с ними. Давай прекратим препираться, а посмотрим на проблему с другой стороны. Что ты хочешь за уничтожение интервью с Дегтяревым?
Сивков вздернул подбородок.
– По ряду причин, сообщать о которых я тебе не собираюсь, материал из морга о теле, которое, похоже, при жизни было актером Митиным, должен непременно выйти.
– Это чей-то заказ! – осенило меня.
– Ума палата, – усмехнулся мой собеседник.
– Наезд на Дегтярева?
– Да кому нужен твой кабан, – отмахнулся Николай, – Виктория не рассчитывала на успех, думала, что полковник ее пошлет лесом. И вон что получилось! Твой приятель не при делах. Вообще никак. По другому человеку огонь, это многоступенчатая комбинация. Полковник просто ее часть. Не он бы наболтал, так кто-нибудь другой. Лучше стало?
– Значительно, – улыбнулась я.
– Ставь бутылку на стол. Сделаю тебе прекрасное предложение.
– Делай прекрасное предложение, и я поставлю бутылку на стол.
– Ну ты коза!
– Впервые вижу такого барана.
– Баран и коза не пара, – серьезно сказал Сивков.
– Тут не поспоришь. Ты прав, – кивнула я, – баран и коза вместе не живут, им друг друга не любить, потому что он баран, а она коза.
Сивков расхохотался и с трудом спросил:
– Коза и баран способны договориться?
– Коза начала, а баран уперся.
– О’кей! У тебя есть неделя.
– Для чего? – не поняла я.
Николай ухмыльнулся.
– Предлагаю ченч.
– Что? – снова не сообразила я.
– В английском не рубишь! – сделал правильный вывод Сивков.
– Нет, – подтвердила я, – свободно владею французским, кое-как могу изъясниться на немецком.
– Предлагаю обмен, – перевел владелец «Сплетника». – Ты разбираешься с Митиным, узнаешь: его тело – не его. Кто умер: Анатолий – не Анатолий. Если скончался актер, то почему при нем был паспорт на чужое имя? Короче, всю информацию.
Николай ухмыльнулся и погладил мышку.
– Волшебный ящик с экраном сообщил, что Васильева вечно сует свой не очень большой, но зело любопытный нос во все дела полковника. А тот злится безмерно. У тебя опыта в расследованиях через край. Хочешь, чтобы никто не узнал, о чем толстяк проболтался моей сотруднице?
– Да, – отрезала я.
Сивков прищурился.
– Ладно. Принесешь сюда полный отчет. И под камерой все расскажешь в эфире. Меняю интервью полковника на твое. Ты должна успеть раньше полицейского разобраться. Но! Главное условие! Дегтярев ничего не должен знать.
– Хочешь утереть нос полковнику, – осенило меня, – покажешь меня, и получится, что блондинка умудрилась прибежать к финишу раньше Дегтярева.
– Соображаешь, – похвалил меня хозяин кабинета, – баба не дура.
Я молча слушала Сивкова. Если мерзавец выложит в эфир видео разговора толстяка с якобы бухгалтершей, то у полковника возникнут ну очень большие неприятности, он может лишиться работы. Если я соглашусь на предложение Николая, то на службе у Дегтярева ничего не случится. Но наша дружба может лопнуть. Александру Михайловичу не понравится, что я его дураком выставила. Ну, и что делать? Куда ни пойди, везде болото.
– Эй, ты что притихла? – ехидно спросил Николай.
Я сделала глубокий вдох. Работа для Дегтярева все! Без нее он вмиг заболеет, полковник не тот человек, чтобы часами сидеть с удочкой у проруби. А наши отношения… Из двух зол нужно выбрать меньшее!
– Испугалась? – заржал Сивков.
– С какой стати? – спокойно ответила я. – Просто думаю, с чего начать расследование.
– Ух! – потер руки Сивков. – Дегтярев тебе «спасибо» не скажет. Идиотом же выглядеть будет.
– Переживет, – отмахнулась я, – но у меня тоже есть условие. Максимум через десять минут в эфире должно прозвучать сообщение: «Сплетник» ведет свое собственное расследование, чтобы узнать, чей же труп находится в морге. Дегтярев отказался давать любые комментарии, сообщение о его интервью ошибка. Корреспондент, который оболгал полковника, уволен».
– Эй, эй, – погрозил мне пальцем Николай, – а вдруг ты не справишься с задачей?
Я усмехнулась.
– Даша Васильева всегда со щитом, на щите ее не приносят[3].