Прокрастинируй это!
К приезду отца Артем готовился. Никогда много не пивший, он пил каждый день. День начинался одинаково. Просыпался поздно. С тяжелой головой и неприятным запахом тела, которое пока исправно выводило алкогольные пары. Хлебнув кофе воодушевлялся – вспоминал о своей свободе и новых перспективах:
– Да, он достоин лучшего! Как он там врал журналистке? Да! Он откроет свое дело. Это будет увлекательнейший и захватывающий старт ап. Он полон сил и энергии. Может все абсолютно! Теперь начнется жизнь по его правилам. Только его! И ни одна сука больше не посмеет его унизить! Не посмеет… Ни одна. Сука!
Бодрый и энергичный Артем заскакивал натощак на беговую дорожку. Он бежал. Бежал и бежал – навстречу воображаемой новой яркой жизни, в которой нет конфликтов, неудач и падений. А есть только он – святящийся и неподражаемый. Артем Азикян.
Он тщательно приглаживал воском блестящие локоны, с удовольствием рассматривал отражение в зеркалах – тонкий, загорелый, в белом полотенце вокруг бедер – конечно, он может все! Распахивал гардеробную, любовался высокой стопкой множества – от голубого до темно-синих – джинсов на одной полке, разнообразную зелень тонкого трикотажа свитеров и водолазок на другой, белоснежный крахмальный фрунт рубашек на длинной штанге:
– У меня все как надо. Стройно. Прекрасно, – приговаривал он.
С ощущением чистоты тела и хрустом отутюженных, от рубашки до трусов, тканей он вбегал на улицы города, который, казалось, ждет его с нетерпением.
С чего он начнет? О, Артем знал, с чего нужно начинать в таких случаях. Конечно, с подготовки, с помощью умных и знающих людей – он шел в магазин и в возбуждении сметал с книжных полок пестрый глянец: «Как начать свое дело?», «Как заработать миллион на своей идее», «100 рецептов гениального старт-апа» и другие. Сгружал лакомства в пакет и шел завтракать с ними.
Стояла великолепная солнечная сухая и пыльная осень. По Тверской стайками порхали первокурсницы – свежие, с еще великолепным цветом лица, воодушевленные новой жизнью в столице. И Артем, усаживаясь на веранду кафе, каждой милой девчушке мысленно передавал привет, чувствуя себя таким же юным и свежим.
Он красиво раскладывал на столике стопку бестселлеров, элегантный блокнот ручной работы, умопомрачительно стильную ручку. Заказывал изящный завтрак и делал фото всего этого великолепия в инстаграмм. Он мечтал. О своем деле и о том, как его идея, рожденная – вот прямо здесь, сейчас за этим столиком рожденная – обретет плоть и в рекордные сроки если не прославит его, то принесет сногсшибательную прибыль. Чтобы ни одна… чтобы больше никто… Не посмел унизить его.
– Не будь бараном, сынок, – Возразил отец, когда Артем, проглотив слова о своем увольнении, не удержался и после шестой рюмки шоколадно-медового тягучего и ароматного «Васпуракан» намекнул отцу на то, что мол, хватит ему плясать под чужие дудки. Пора ему создавать свое дело.
– Ты делаешь блестящую карьеру. Мы с матерью, все твои двоюродные сестры и братья, вся твоя семья, мы гордимся тобой. Отказываться от работы в серьезной компании ради юношеских идей не стоит. Я уверен, ты – взрослый человек и понимаешь, что к чему.
Отец жил у Артема второй день. Они ходили по армянским ресторанам, где отец заказывал много еды, но почти ничего не ел, ковырялся вилкой, сдвинув красивые идеально полукруглые черные брови, подзывал официантку:
– Это по-вашему хачапури?
Или:
– Вы уверены, что это баранина? Вас обманули. Это не баранина, а, черт знает, что такое!
Или даже вот так:
– Простите, мы правильно поняли, что у вас ресторан армянской кухни? Тогда почему я только что видел повара-азербайджанца? Думаете, я буду есть еду, которую состряпал азербайджанец? Ах, армянин. Но готовит он, извините, – со звоном бросает вилку и нож в тарелку, – как азербайджанец!
Артем продолжал мечтать. О ней – своей Гениальной Идее. Он не согласен сейчас, когда у него так много свободы, размениваться на пустяки. Великолепному Артему Азикяну не нужна какая-нибудь дешевая банальщина. Ему нужна только первосортная лучшая и великолепная идея, которая только приходила на ум человечеству. Чтобы он сразу понял – Она. Вот тогда-то он начнет работать с кайфом. Работать много. На зависть всем слабакам. Он будет спать по три часа или, наверное, вообще не будет спать, если понадобится. Он добьется успеха в рекордные сроки. Он будет сам нанимать людей на работу.
Пожалуй, он наймет Севу. А потом уволит его и скажет:
– Сев, без обид, по-мужски. Ты не работаешь. У меня свое дело. Я не могу платить сотрудникам за бла-бла. Мне нужно, чтобы мои люди работали, как я – сутками. Иначе – никак. Без обид, ок? Зайди к бухгалтеру – я там тебе кое-что начислил на прощание.
Пожалуй, он позвонит своим бывшим девочкам в отделе и скажет одной:
– Машенька, я жить не могу без твоего кофе по утрам, давай снова ко мне в команду?
Позвонит другой:
– Дашенька, ты умная и творческая девочка. Тебе не жалко свою молодость проводить так – в этом холдинге пердящих старперов. Мне нужны умные и творческие люди. Со мной ты будешь расти. Я даю возможность всем своим сотрудникам развиваться. Давай ко мне? Приходи завтра с утра. Да фиг с ним, с твоим трудовым договором! Разберемся! Бросай все, я жду!
Да-да… Все это будет. Все это уже почти есть. Артем визуализирует. Артем верит. Артем прямо живет в своем блестящем будущем. Не хватает чуть-чуть. Идеи. Часами просиживая в кафе, напиваясь вином и разглядывая девушек Артем чувствовал, что она ходит где-то близко. Еще немного и сама к нему придет. Надо только расслабиться. Она придет. Артем расслаблялся. Бармен менял пустую бутылку на его столике на полную. Он забывал об идее и доставал телефон. Бессмысленно проверял старую рабочую почту, скользил по страницам соцсетей, заглядывал в профили сокурсников и бывших коллег.
Ленка – сокурсница, тоже всегда зубрилой была, как и Артем. Сейчас в МИДе работает. Форму нацепила, улыбается рядом с Бенджамином Нетаньяху. Двухметровый Пьер, на хрена ему учеба была? – в рестораторы заедался. Открыл второй на днях, друзей зовет. Ясно, друзья придут – вот тебе и клиентура. Каждому приятно: «зайдем в ресторанчик, один мой однокашник открыл»… Какой-то хрен из холдинга – ниже этажом сидел – селфи в кабинете и подпись: «работа мечты, это когда на часах половина первого ночи, а ты еще в офисе». Придурок, постеснялся бы в открытую жопу начальнику лизать. И, конечно, Сева. Сева так, Сева сяк…. С тем-то, с такой-то… Вездесущий рыжий поганец…
Темнело, шел дождь. Люди неслись с работы к метро. Артем – свободен, молод, полон сил – рассчитывался в кафе и уходил, забывая на столике очередную порцию утренних покупок в книжном: «Грамотная идея – ключ к успеху», «Как придумать идею на миллион?», «100 и 1 способ раскрыть творческий потенциал и найти идею, которая вас обогатит».
Опять что-то пошло сильно не так. И опять Артем не мог понять, что именно. Утра давались тяжелее. Тот, другой, сам по себе живущий в его голове, просыпался одновременно с Артемом и твердил свое: «Ничтожество. Ты всего лишь ничтожество».
Артем метался.
Как-то с утра он решил, что идея придет. А сейчас ему необходимо учиться на яхтенного капитана. Через полчаса он сел за руль своего мини, который 21 день стоял в гараже, и отправился в Подмосковный яхт-клуб. Где-то на выезде из города он встал в пробку – курил, дергался, матерился. Он готов был бросить эту чертову машину прямо здесь, на трассе, во втором ряду посреди других застрявших машин и пойти в ближайший кабак. Он подрезал, зло терзал тормоз и в какой-то момент, стиснув зубы, врубил поворотник, через две сплошных пересек полосу и встроился в обратный поток, показав средний палец из открытого окна загудевшим сзади машинам. Дома он опрокинул виски, забил косяк. Его отпустило и он снова размечтался. Вдруг представил себя на съемочной площадке – как Бог всесильный, он управляет трехсотголовой массовкой в огромном съемочном павильоне. Орет на актрису, а в перерывах дает интервью журналистам и позирует фотографам:
– Почему нет? – вслух рассуждал Артем. – Может мне не нужно было заниматься бизнесом. Может все, что произошло со мной за эти семь лет, все это было к лучшему. Теперь, оказавшись на свободе, я найду настоящее призвание! Я всегда был творческим человеком! Может я и пью от этого – что не нашел призвание!
Артем полез в интернет, нашел курсы режиссеров, курсы сценаристов, заметался в растерянности – три года учиться! Три года! Нет, ему так долго нельзя… Выпил еще, а на утро забыл о новых планах.
– Ты стал много пить, сын, – заметил отец в аэропорту, куда Артем приехал его проводить, –занимаешься спортом?
Артем проклинал себя, что поддался на провинциальный страх отца опоздать на самолет. Он не хотел везти его так рано, но отец пригрозил, что в таком случае поедет сам – электричкой. Они выехали чуть ли не за пять часов до вылета и, как на зло, не встряли ни в одну пробку. Артем изнывал в кафе Шереметьево, потягивая сок и ожидая, когда объявят рейс Москва-Ереван.
Очередные мечты о новой жизни разбились на первом же занятии Артема по каратэ. Упорными тренировками он задумал приучить себя к совершенному владению тела и сознания. Тренер, пожилой и сильно усатый мужик в спортивных трусах, демонстрируя приемы на длинном дохлом подростке, в восьми случаях из десяти звучно пускал газы.
– В жопу карате, – весомо сказал Артем. – Мне нужно что-то исключительное и быстрое!
Очистительные, раскрывающие самосознание и новые способности практики йоги – вот что поможет ему разом покончить со всеми духовными несовершенствами. Артем представлял, как просыпается с восходом солнца где-нибудь в дышащих утренним паром Гималаях. Свободный и отрешенный, он поворачивает аскетическое лицо на Восток и усаживается в позу лотоса. Достигший духовного совершенства, он возвращается в Москву. Встречает Севу, с мудрой улыбкой наблюдает за его суетливостью и говорит ему только:
– Сева…
И Сева все понимает.
Потом он встречает вдруг ее и ощущает, что в его сердце нет больше ненависти, а только одна жалость. Жалость, к этой старой убогой жирной дуре. Он говорит ей:
– Ты…
И она тоже все понимает.
Но не было ни одного дня, когда бы Артем не пил. И ни одного утра, когда бы он не чувствовал похмелье. Какие уж тут практики:
– Ничтожество, ноль, слабак… Бутылки бы вынес – вот тебе и очистительная практика! – пояснил тот, что в голове.
– Давно хотел спросить тебя, норди… – отец проводил взглядом высокую брюнетку в шляпке. Ее легкий изящный чемоданчик скользил за ней, как диванная собачка. – Ты достаточно спишь с женщинами? Я знаю, ты много работаешь. Это похвально, но молодому человеку необходимо спать с женщинами, – закончил отец, поднял брови домиком и с шумом, не вынув ложку из чашки, отхлебнул сладкого чаю.
– Все дело в поганой квартире, – догадался Артем. Мне не освободиться, пока я живу здесь.
Эту квартиру купила ему она. Сделала ремонт и выбрала мебель тоже она. Артем решил продать квартиру, купить другую на свой вкус, чтобы на свой вкус в ней жить. С квартирой дела пошли немного лучше. Этой игрой он развлекался больше недели и даже меньше пил. Он позвонил в первое попавшееся среди рекламных объявлений агентство. Разговором с риэлторшей остался доволен. Голос у риэлторши был привлекательным, мягким и низким. При встрече оказалось, что сама она тоже – вполне себе. Звали ее немного странно – то ли Жанна, то ли Анфиса.
Задница у Жанны оказалась превосходной – большой, круглой, молочно-белой, очень гладкой. Перед дверью она обычно долго подбирала ключи от нужной квартиры из огромной тяжелой связки с желтыми бумажными ярлыками. Анфиса разворачивалась лицом к стене. Артем стягивал с Анфисы джинсы, как гармошку, вместе с трусами, одним движением вниз, до упора в меховую опушку ботинок, и, вдохновляясь лишь молочно-белой мякотью задницы, старательно сопел. Потом они недолго ходили по пустой квартире, мерили шагами метры, задирали головы, рассматривая потолки, стучали по стенам и расходились у подъезда, повернувшись друг к другу спинами. Так было раза четыре. Может и пять. Потом Жанна звонила ему – утром и вечером, но Артем не взял трубку. Она позвонила с незнакомого номера, и он ответил, что уже нашел квартиру.
Отец обнял Артема на прощание:
– Я всегда говорю матери: нам было тяжело оплачивать его проживание в Москве и учебу в течение пяти лет, но он оправдал все наши вложения. Мы гордимся тобой, норди!
Артем едва выдержал три дня, что отец был с ним в Москве. Он считал часы и минуты до его отлета. Казалось, он не мог дышать рядом с отцом. С трудом выносил их медленные прогулки по Москве, длинные вечерние рассказы о родственниках – обо всех Артемовых дядьях, братьях, троюродных, четвероюродных, которых Артем и не помнил уже. Он думал, что приехав из аэропорта один, с облечением вздохнет.
Артем вернулся, поставил машину на парковку, вошел в пустую свою квартиру, по которой еще утром ходил отец, собирая вещи в чемодан. И никакого облегчения не почувствовал. Наоборот, сел и разрыдался. Рыдал долго. Ползал по большой кровати, бил безвольными кулаками подушки, зарывался с головой под одеяло.
Он не понимал, в чем дело. Не понимал, почему ничего из того, что он запланировал, не работает. Почему ему не в кайф его свобода. Почему ему ничего не в кайф. И ничто так долго не занимало его мысли, как бешеная злость на нее. Но и ее уже нет. Совсем нет. Он жил, как хотел. С ней или без нее. Но как хотел. Он совершенствовался, он не ленился, он ходил на мастер-классы, занимался спортом и правильно питался. Почему ему так плохо? Почему единственное его чувство – животная злость на нее? Он не понимал.
Когда-то на одном тренинге Артему посоветовали завести коробку с материальными свидетельствами своих успехов. Коробку было велено регулярно доставать, просматривать эти самые успехи и хвалить себя. Чем полнее коробочка, тем выше самооценка и вера в себя. Артем нагнулся, вытянул из-под кровати коробку, на которой несколько лет назад беззастенчиво вывел маркером: «Мои успехи». Под успехами он подразумевал тогда диплом об образовании, диплом о втором высшем образовании, грамоты и сертификаты об окончании курсов, тренингов и мастер-классов.
– Я балдею от тебя! Вот это ничтожество! – обрадовался находке тот, другой, что в голове. И Артем был совершенно согласен с ним на этот раз. Он хотел было вывалить все эти фантики прямо с балкона, но потом сбегал за бутылкой, махнул стакан:
– Я – Ничтожество. Верно!
Взял клей, взял первый сверху сертификат, пукнул из тюбика на бумагу:
– На вечную память! – и приложил к стене ванной.
К ночи, регулярно присасываясь к бутылке, он принципиально криво и неряшливо обклеил мятыми достижениями шоколадный итальянский кафель своего стильного санузла.
Это было в начале октября. К ноябрю Артем определил свое состояние, как счастливое дегенератство. Пил, не совестясь. Дул косяки. Смотрел только порнуху. По утрам иногда онанировал, но чаще нет – мерзкий голос мешал сосредоточиться. Беззвучно горланил:
– Мечтал о свободе, великолепный мальчик мой! Ну-ну, клево ты ей распорядился! Смотри, я тебе какое кино какое покажу. Называется «Следуй мечте!». Глянь сюда: сидит пьяный олух, два дня не мывшись, на кухне в грязных трусах – онанирует и бухает, как свинья. Молодой топ-менеджер крупного холдинга не видит перспектив для профессионального роста в России! Ха-ха-ха… Профессионального роста – трах с доставкой в кабинет. Вместо ланча – ага, начальница на диете… – но тут до гипоталамуса доходила новая порция алкогольного блаженства и голос затыкался, пропищав сладко на прощание: Ага, ничтожество…
– Чтоб она сдохла, чтоб ее покалечили, чтоб ее за решетку упрятали, – метался по квартире Артем, не зная, куда спрятаться от страшных картинок прошлого – несправедливо ведь, мать ее… Ему плохо, очень плохо. А ей? – Как всегда. А может даже лучше. Немыслимо! Невозможно! Она испоганила ему жизнь. Выпотрошила его. Уничтожила. И она за это не ответит? Неужели она сейчас может где-то смеяться? С удовольствием есть? С кем-то трахаться – ну, конечно, с таким же щенком, как он был когда-то. Ему-то сейчас – почти тридцатник, староват уже для нее, старой суки.
– Что б она сдохла, старая сука! Что б она сдохла! – Артем почти молился, он встал на колени и неожиданно для себя впервые в жизни соорудил обращение к высшим силам, – Бог, ну, пожалуйста!
Сказал и удивился:
– Бог? – и обрадовался. – О, да! Бог! Точно! Мне нужно к нему! Прямо сейчас! Я вполне смогу дойти до Него – тут недалеко, вполне могу…
Шатаясь, он нетерпеливо просовывал руки в рукава пальто и даже немного приплясывал от радостного озарения:
– Это ничего, что я пьян так. Бог, он, говорят, всех принимает. Всех, говорят, любит. Он всегда на стороне обиженных, страдающих. И меня-то он точно полюбит! Я очень хороший на самом деле!
Артем добрался до церкви. Сколько раз он проходил мимо этих белых стен и не думал, что когда-нибудь ему приспичит сюда зайти. Он робко зашел внутрь и притих. Он не знал, как молиться. Обязательно ли покупать свечку? Нужно ли падать на колени, как показывают в кино, или нет? Артем огляделся – народу в храме было немного, но никто на колени не падал, не прикладывал разгоряченного лба к холодному полу. Видимо – нет, не обязательно. Ну, ладно, значит так. Артем сделал два шага вперед, понурил голову:
Конец ознакомительного фрагмента.