Тёплые лучи полуденного солнца медленно и лениво ползли по наполированной поверхности парты. Безжизненное «дерево» не может понять, насколько предательски поступают с ним лучи, ускользая всё дальше и дальше, оставляя за собой лишь подогретые осколки. Теплота прикосновений гаснет и гаснет, это неминуемо, как собственно, и закат самого источника тепла.
Практически риторический вопрос: «А может ли дерево или его останки чувствовать всю боль этого предательства?» Едва ли…
Июнь уже набирает силу, и совсем скоро я смогу вырваться из оков бренной плоти и отпустить свою душу в рай. Душа, так странно, есть у всех, а пользуются ею лишь единицы. У предметов нет души, и я тайком им завидую. Завидую тому, что не могу превратиться в натюрморт, который так спокойно висит над учительским столом, и тому, что высшие силы наделили меня возможностью переживать, а не быть бездушным осколком айсберга.
Через открытое настежь окно я наслаждаюсь дуновением ветра, который так ласково касается моей порядком разгорячённой кожи. Прикрыв глаза, я представляю себя птицей, что вольно бороздит воздушное пространство где-нибудь над Канадой. Она свободна от мирских проблем, её не гложет, что будет завтра или ещё через несколько часов. Всё не важно, главное – поток ветра, ласковое солнце, что так подогревает пёрышки, и бескрайнее небо.
Где-то на заднем плане слышу «щебетание» своих однокурсников, невольно улыбаюсь своей же выдуманной аллегории. Небольшой гул за спиной слегка покалывает перепонку в ухе, я стараюсь абстрагироваться от ситуации, отпустить её, но нет, мой мозг неспособен отключить восприятие извне, и я вынуждена стать невольницей. Вынуждена слушать весь тот бред, что они несут. Если глядеть в корень, то это не бред, а скорее обычная житейская ситуация. Уже совсем не на задворках летние каникулы, и мои одноклассники с предвкушением делятся друг с другом своими предположениями или, наоборот, – сухой реальностью. Невольно задаюсь вопросом: «А как же я?»
Реальность окатывает сознание ледяной водой, заставляя выйти из мира грёз и окунуться в примитивную повседневность. Ничто не держит девятнадцатилетнюю девушку, ничто её не волнует, уже ничто не волнует, это моя реальность…
Год тигра (2010) должен был оставить в моей жизни только приятные воспоминания, но нет, он лишь прошёлся своей когтистой лапой по неокрепшему организму и оставил кровоточащие борозды от своих когтей. Но по закону жанра это коснулось только меня, так как родители абсолютно счастливы. Как это страшно: быть счастливым только оттого, что вычёркиваешь из своей жизни человека, с которым прожил добрых двадцать лет. Практически четверть века. Страшно смотреть на то, как легко люди отворачиваются друг от друга.
В связи с грандиозным разводом и не менее грандиозным разделом имущества, мама вынуждена отправиться жить ко мне. И совсем скоро я попращаюсь со «скучной» жизнью «общажного» жителя
Ещё совсем недавно у меня был готов на всё ответ, я чётко знала, как пройдёт моя жизнь. Точнее, мне позволили всё распланировать. Это настолько по-детски глупо: верить кому-то так же безгранично, как себе. Кто-то назовёт это молодостью, кто-то просто бросит вслед неприятное слово «гормоны», а кто-то и вовсе посмеётся твоей беспечности.
Моя безграничная вера разбилась о скалы несколько недель назад, на мой день рождения. Можно ли любить совсем юной, можно ли клясться в том, что заранее не выполнишь, можно ли было верить? Нет, нельзя, всё это время без него я твержу себе единственную фразу: «Всё, что меня не убьет, сделает сильнее». А противное сердце говорит другое: «Земля круглая, и посередине обязательно встретимся».
«Встретимся» – как ножом по сердцу. Я не могу врать себе так же, как и окружающим, это слишком сложно. Спроецировать стену вокруг разума можно, но я не настолько сильна морально, чтобы пойти на такой подвиг. Моя любовь была не вопреки, не за что-то, она была соткана из терзаний. Я любила так же сильно, как и страдала, каждой клеточкой и каждую секунду. Это – словно наркотик, я увеличивала дозу, совершенно не задумываясь о том, что после расставания последует череда ломок. Возможно, пройдёт несколько лет – и я смогу смело смотреть ему вслед и думать о том, насколько я была глупа, а любовь моя не стоила и выеденного яйца. Больная и никому не нужная любовь…
Я и не планировала расставаться, Стас слишком рьяно убеждал меня в том, что наша «любовь» будет вечной. И я, наивная дурочка, верила. Верила в то, что мои самые смелые желания приобретут окрас и воплотятся из мира грёз.
Но я оказалась безропотной марионеткой в умелых руках кукловода. Вырваться из этих оков было нереально, нереально для меня. Слишком сильная тяга, слишком сильная зависимость, моя зависимость. Моя любовь оказалась настолько же слепой, как и я сама. Выполняя все его просьбы, я совершенно не замечала, что именно это и послужило отправной точкой в мой персональный ад. Я просто ему наскучила, он имел безграничную власть надо мной, а я, как счастливая идиотка, подчинялась ему, думая, что от этого наши отношения только крепнут.
До сих пор помню, как неистово кричала моя мама после того, как из милой девочки с русыми волосами я превратилась в кипельную блондинку, а потом в брюнетку. Я забыла всё на свете, только он! Только его запах, прикосновения, губы, жар наших тел, пылкие признания, несусветно глупые клятвы в вечной любви. А я так верила, я смотрела на него сквозь опущенные ресницы ещё в школе и чуть не задохнулась от счастья, когда он появился на пороге школы в день моего выпускного.
Стас никогда не заставлял меня что-то делать. Могу отдать ему должное, он будет гениальным психологом. Сделать так, чтобы его мысли стали моими, – это поистине дорогого стоит. И я, веря, даже не старалась вырваться из порочного круга. Водоворот событий – а он всегда рядом, всегда близко, даже ночью нескончаемые разговоры. Наш первый поцелуй, первое «я люблю тебя», наша бесконечная ночь и последнее убийственное: «Ты же понимаешь, так будет проще. Я буду скучать без тебя, но, Рита, ты должна понять, наше отношения себя изжили. Я не хочу давать тебе ложную надежду. Я даю тебе свободу!».
А я не хотела свободы! Я хотела любви, его любви, всего его! Что мне нужно было сделать в тот вечер? Кинуться на шею со слезами и возгласами: «Я всегда буду тебя ждать!»? Даже не знаю, помогло ли бы это? Стас останется навсегда осколком в моём сердце, неприкрытой и незатягивающейся раной.
Собрав всю волю в кулак, я сказала то, из-за чего моё сердце ёкнуло в последний раз и, словно испустив последний судорожный вдох, замерло.
– Конечно, я всё понимаю! Наверное…
Голос мой не дрогнул, а тело трепетало, словно меня прошиб электрический заряд. Стоя рядом с берегом небольшой речки, я не ощущала лёгкого дуновения пронзительно холодного ветра, внутри меня горел пожар, я тлела изнутри. И куда-то ушла эйфория от удачно сданной курсовой.
Серые глаза с облегчением посмотрели в мои голубые. И мой уже бывший молодой человек, положив свою ладонь на моё плечо, еле слышно прошептал:
– Так будет проще, Рита.
Это последнее прикосновение с гулом ударило по омертвевшим клеткам, сердце безжизненно колыхнулось, а время застыло в одной точке. Мысленно я молила его не уходить, остаться, быть рядом, быть со мной, не отнимать своей горячей руки от моего плеча.
Ни единой слезинки не покатилось из моих глаз, мы стояли так целую вечность. Стас искоса смотрел на меня, а мои уставшие глаза бороздили водную гладь с целью найти хоть что-нибудь похожее на живое существо. Не знаю, зачем, но в тот момент я не хотела, чтобы были свидетели моей погибели.
Через несколько минут, которые казались мне разминкой перед спуском в ад, он ушёл.
– Сколкина! Хватит хандрить! – за своей спиной слышу приятный баритон моего «заклятого» друга.
Медленно поворачиваюсь для того, чтобы посмотреть на нашего любимца. Артём – самое безобидное создание человечества. Если бы не плохое зрение, держу пари, за ним бы выстроилась целая очередь из девушек. Но нет, мало того, что мой друг и спаситель в одном лице плохо видит, так ещё и ужасно застенчив. Просто непозволительно застенчив. В какой-то мере ему можно и позавидовать: слишком умный, слишком добрый, чересчур общительный и ещё совсем не знающий о любви и беспрецедентном предательстве. Пройдёт совсем немного времени, и армия сделает из него бога, по крайней мере, я сильно на это надеюсь. А пока это – худощавый юноша с плохой кожей на лице.
– Какая хандра? – я постаралась натянуть счастливую улыбку. – Просто сижу и верю в то, что звонок непременно постигнет левую часть здания!
Артём рассмеялся, и в такт моей фразе прозвучал спасительный звонок. Так как на партах у нас ничего не было, мы весёлой гурьбой «выкатились» из аудитории под громкое пение нашего заводилы и вечного мученика учителей – Димки Ухова.
Дима обладает совершенно уникальной харизмой и тонким чувством юмора, проще говоря: «Ты ему слово, он тебе десять». По сути, он хороший парень, да вот только есть в его характере подводные камни. Мне его побаиваться не приходилось, а вот остальные опасались. Со мной всегда был рядом Стас и, зная это, парни не вступали со мной в конфликтные ситуации. В моей группе его знали все! И я чувствовала как косо смотрят на меня мои одногруппницы… с завистью…
Под выкрики небезызвестной «На поле танки грохотали», наш поток освободил временное пристанище.
Перед кабинетом ректора уже столпилась небольшая группа из СГУ. Всего десять человек… кажется пытаются выловить одного из преподавателей… всё-таки зачётная неделя подходит к концу. Их я узнала сразу…. их я знала. Все они были одногруппниками Стаса.
Я так надеялась, что не встречу Стаса сегодня, сейчас, после того, как наш последний разговор пронёсся в моей голове всего несколько минут назад. Подняв глаза, я встретилась с холодным омутом серых глаз. Секунда – и Стас обнял за плечи свою одногруппницу, я её не знала. Мини и шпильки – всё что можно про неё сказать! Что на счёт морали, так я вообще молчу… Не похожа она на приличную девушку в таком неприличном платье.
Проходя мимо, я постаралась не заострять на этом своего внимания. Слишком больно, слишком унизительно. Он же мой! МОЙ! МОЙ! «Нет… не твой», – спокойно сказал голос внутри меня, и далее последовала только оглушающая тишина. Необъяснимый страх потек по венам, оставляя за собой прожженное «пастбище» для моих собственных мучений. Я подкармливаю себя изнутри, сама себя терзаю.
Проходя по шумному коридору, я считаю собственные шаги и внезапно чувствую холодное прикосновение к своему плечу. Меня пробрала дрожь и назойливая мысль промелькнула в голове: "А вдруг это Стас?". Развернувшись на 90 градусов, я сталкиваюсь с милой улыбкой. Марина как всегда на позитивной волне. Может быть, мне не хватает пофигизма? Потому как эта девчонка совершенно не знает, что такое приступы меланхолии.
– Ты куда? А как же последняя пара? – задорно спрашивает подруга.
Марина еще соввсем недавно не присутствовала в моей жизни, да я и знать про неё ничего не могла. Мы учились в разных школах, потом ближе к старшим классам родители девушки переехали, и Марина была вынуждена учиться в параллельном классе, но вскоре гуманитарии разбежались, как крысы с тонущего корабля, и Марине пришлось выбрать мой профиль и мы сдружились, а потом и вовсе поступили в СГТУ, правда я на бюджет, а она на коммерцию.
Невероятно высокая брюнетка с небольшими глазами цвета молочного шоколада, я бы даже сказала, белого шоколада, но таких глаз в природе не существует и, следовательно, у Марины были светло-карие. Подружились мы быстро, слишком разные, чтобы отталкивать друг друга. Марина – человек-магнит, то есть притягивает не только неприятности, но и кучу полезных вещей и знакомых. Её природный дар убеждения сыграл и мне на руку, когда я, будучи на хорошем счету у биолога, разбила к чертям собачим микроскоп, а учитель от досады порывался вызвать родителей в школу. Шума было хоть отбавляй, даже вспоминать страшно.
– Её отменили, – сухо произношу я.
– Аааа! Я-то думала, что ты в кои-то веки решила прогулять свой любимый предмет, – девушка напротив закатывает свои светло карие глаза в приступе отвращения.
С преподавателем Математики у Марины, в отличие от меня, огромные проблемы, потому как, вывести из под корня замысловатое число для этой девушки целая проблема. Даже не знаю как она смогла написать ЕГ на 57 баллов если совсем ничего здесь не смыслит? Она больше гуманитарий, точные науки для Марины сродни расстрелу. И как в её голову пришла мысль поступать в СГТУ на инжинера – конструктора я ума не приложу!
– Не в этот раз, – я усмехаюсь, на секунду позволяя себе расслабиться.
– Чемоданы собрала? – Марина берёт меня под руку, и мы продолжаем наше размеренное шествие по коридору среднего образовательного учреждения.
Мысленно я благодарю её за то, что мы не остались в прежнем положении, ибо с этого ракурса отчётливо видны силуэты, а мне бы так хотелось знать, что это был именно Стас.
– Ну что? – пытливо спрашивает Марина, а я непонимающе смотрю на подругу.
– Ну что, что? – съехидничала я, продолжая движения к спасительному выходу из чистилища под названием первый корпус Саратовского Государственного Технического Университета.
Марина недовольно цокает, при этом одновременно закатывает глаза. Очень несдержанно. Я бы даже сказала, не очень вежливо, но сейчас мне откровенно всё равно, что и кто скажет, главное, чтобы от меня быстрее отстали.
– Ритка! Ну, ты даёшь! – Марина закидывает свою руку мне на плечи, – уже забыла мой супер-пупер план спасения твоей душонки? – девушка заливается смехом.
«Душонки», надо же, вот и слово для меня нашлось. Человек с «тонкой душевной организацией», видимо, уже не катируется. Да и не было особой «организации», если бы была, то меня бы просто так не отставили в сторонку, как ненужный атрибут. Сравнение с атрибутом мне далось не легче, чем само осознание всей ситуации.
– «Душонка» моя всё помнит, – безэмоционально произношу я, мысленно уповая на то, что Марина выпустит меня из своих «клещей» и даст возможность опять погрузиться в самобичевание.
Самое интересное то, что я даже не пыталась вывести себя из депрессии. Я могла сидеть тихо-тихо в комнате и беспорядочно перелистывать очередную книгу или вовсе спать.
– Ууу… хватит! Меня это раздражает! – Марина резким движением разворачивает меня к себе, и мы вынуждены остановиться. – Пошёл он к чёрту! – злобно шипит подруга.
Марина никогда не испытывала особой «любви» к моему парню и постоянно находила возможность высказать своё недовольство той или иной ситуацией. Я же всё спускала на тормоза, говорила, что они просто очень похожи и поэтому не могут общаться. Сейчас, оглядываясь назад, понимаю очевидные вещи, что так упрямо не просачивались в мой мозг: подруга старалась открыть мне глаза, а мой парень действовал абсолютно по-другому и с каждым днём всё дальше и дальше запускал свои «когти».
Он любил меня, я знаю. Нельзя встречаться с человеком так долго, если ты не испытываешь хотя бы грамма любви. Как жаль, что я могу покопаться только в своей голове. Да и не хочу, мало ли, что там можно найти.
Из глаз подруги от возмущения едва не сыпется медный купорос. Я сдаюсь под таким напором, слишком устала.
– Когда ты наконец-то поймёшь, что ему хорошо! – Марина с силой встряхнула меня за плечи. – А ты, как дура, распускаешь нюни! Соберись!
Марина выпускает меня из своих цепких объятий. Бороться с ней бесполезно, даже если забыть про то, что она меня на голову выше и сильнее. Марина относится к тем людям, которые обязательно добьются именно того, что им нужно. Может, именно поэтому у неё в четверти по физике стоит 5, хотя знает она не на много лучше меня.
– Я же сказала, что мы ещё не переехали! Когда переедем, там и видно будет! – огрызаюсь я и увеличиваю шаг.
– Рит, – Марина ловит меня за локоть, и я вынуждена развернуться. – Прости! Ну как еще донести до тебя, что ты выглядишь, по крайней мере, глупо…
«Глупо» – опять полоснуло меня ножом, опять больно, опять слишком больно. Во рту пересохло, а Марина уже более снисходительно посмотрела на меня.
– Марин… – слабым голосом лепечу я, но не успеваю договорить, как в глазах подруги загораются огоньки, и этого «монстра» остановить невозможно.
– Рита! Всё продуманно практически до мелочей! – Подруга берёт меня за руку для того, чтобы моё внимание сфокусировалось на ней, а не где угодно, пока мы проходим очередной стенд, где красуется физиономии Марата – ещё одного не в меру наглого парня в конкретно том институте. – Я уверенна, тетя Инга обязательно одобрит. А мы-то уж найдём, как развлечься!
– А как же Софья Михайловна? – не находя другого пути отступления я хочу постараться надавить на неудобства, которые я якобы не хочу доставлять.
– Бабуля тебя обожает! Забыла!? – «Да забудешь тут!» – Даже если мы ввалимся пьяные в 8 часов утра, она и ухом не поведёт!
Марина, полностью захваченная своей тирадой, не могла заметить моей кислой мины. Приехать туда только для того, чтобы она перезнакомила меня со всем подъездом того дома, в который мне посчастливится прибыть. Там я ещё не была, да я вообще к Саратову отношусь не так уж и радужно, меня вполне устраивает и Красноармейск. Хотя в городе живу уже больше года, но никак не могу привыкнуть. Да и честно признаться в общежитии я была на удивление мало времени. Просто Стас снимал квартиру рядом с моим институтом, и я очень часто была у него. А снимал рядом с моим только по тому, что там было дешевле.
Небольшой городок в Саратовской области, из развлечений – несколько кафешек и, в общем-то, всё… Моя судьба преподнесла мне сюрприз всего несколько дней назад, когда я узнала, что мама решила сменить обстановку и переехать в большой город. Жить с бывшим мужем в одной квартире оказалось слишком сложно. Благо, что у нас осталась небольшая комната в коммуналке, ещё после бабушки. Она прожила там всю жизнь, и только за год до своей смерти переехала к нам в трёхкомнатную. Комната пустовала не долго, квартирантов найти не было проблемой. Это же город студентов. Я же там отказывалась жить, слишком все напоминала бабушку и именно потому жила в общежитии. А теперь мне всё равно слишком больно.
Теперь пришло время пожить там и нам. Маму это всё вдохновляло, а мне было откровенно всё равно. Я была слишком замкнута, чтобы так в открытую радоваться тому факту, что окажусь в шестнадцати квадратах, да ещё и с девятью соседями. Лучше не придумаешь. Скорее всего нам будет так проще, ибо даже я не могла общаться с собственным отцом. После развода он стал пропадать бог знает где, а если и появляться дома, то поздно ночью и очень пьяным.
Я жила в городе, правда ездила домой и часто… но он даже не звонил.
Мама планировала продать нашу квартиру, и, купив отцу однокомнатную, распрощаться с ним навсегда.
– Ладно, я спрошу, – напоследок бросила я и попыталась как можно скорее отвязаться от назойливой подруги, но не тут-то было.
– Ни каких: «Ладно, я спрошу, но только отвали от меня!», – Марина в точности спародировала мой тембр, и я невольно засмеялась.
– Ок! – я выставила руки впереди себя, как бы защищаясь. – Спрошу, спрошу!
– Я тебе позвоню, – Марина подмигнула. – И обязательно познакомлю с Мишей, он – лапочка! – Марина притворно закусила губу от якобы немыслимого перевозбуждения.
– Ладно, чао! – я посылаю воздушный поцелуй и прячусь от солнечных лучей за тяжёлой подъездной дверью.
Несколько часов дороги… и я снова дома.
Медленно, насколько это вообще возможно для молодой девушки, полной жизни, я поднималась по крутым ступенькам. Обшарпанные стены были совеем недавно покрашены вновь краской с очень едким запахом. Краска. В голове опять всплыло воспоминание…
– Твою же мать! – взревел Стас.
Сейчас он был похож на разъярённого котёнка. Я невольно хихикнула и поймала на себе пронзительный взгляд.
– Что тут смешного? – Стас развернул локоть, на котором виднелось отчётливое пятно светло-голубой краски.
– Прости, меня позабавила твоя реакция.
– Ни хрена не смешно! – зло прошипел Стас, а я ещё раз улыбнулась.
Не успела я зайти в квартиру и снять чёрные балетки, как услышала зовущую из кухни маму. Именно сейчас меня обуяло неуёмное желание провалиться сквозь землю с той целью, чтобы от меня отстали окончательно.
– Рита, это ты? – послышался немного хрипловатый голос мамы.
– Угу, – буркнула я. Мама выбежала мне на встречу и порывисто обняла. Мы виделись совсем недавно, но мне кажется, что целую вечность. Впереди у меня несколько дней отдыха перед решающим тестированием. Оставаться в Саратове я не могла… всё давило, и я решила сбежать поближе к самому родному человеку.
– Иди кушать!
– Я не хочу, потом! Дорога меня всегда выматывала, я устала… устала на парах… устала от жары, от пыли… от всего
Скрыться в комнате мне не дали, так как мама преградила мне путь отступления. А я в немом крике подняла на неё уставшие глаза с покрасневшими от недосыпа веками. Последнее время я вообще забыла, что такое косметика: моими друзьями стали карандаш и тушь для ресниц. Наложить тон, а потом пудру, ещё и тени (в зависимости от того, какое время суток) – сейчас мне это казалось кощунством. Одним словом, мирские забавы перестали сыпать фейверком над моей головой.
– Рита, – мама покачала головой и внимательно пробежалась глазами по моей одежде. Голубые глаза прожигали насквозь. На секунду я задумалась, а не читает ли она мои мысли?
– Что? – нетерпеливо спрашиваю я и стараюсь обойти её с левого фланга.
– Что это такое? – мама потянула за ремень джинсов. – Посмотри на себя! Да ты совсем исхудала! – голос полон негодования: – Я всегда знала, что твоя «дружба» с этим парнем до добра не доведёт!
Моя любимая и неподражаемая мамочка, без её вмешательства я, возможно, навсегда бы осталась угловатым и неказистым подростком. Хотя я ещё не вышла из подросткового возраста, ощущаю себя гораздо старше, не без помощи мамы во мне появился шарм и ничем непоколебимая гордость. Что-что, а чувство гордости есть, да вот только оно постоянно страдает из-за набегов моей человеческой сути. Я всё время хочу через неё преступить, послать всё к чертям собачим и быть тряпкой у его ног, чем и являлась последнее время. К сожалению, я совершенно не умею прощать обид – это у меня от мамы. Буду долго страдать, вспоминать, но не прощу. Упавший в моих глазах человек разбивается насмерть.
– Мама, – протянула я. – Не надо ничего о нём, прошу.
– Быстро за стол! – безаппеляционно заявила моя мать и скрылась за дверью в кухню.
Со вздохом негодования я бросила сумку на кровать и покинула своё временное пристанище. Для того, чтобы отправиться на экзекуцию под названием обед.
Есть, как и пить, впрочем, совершенно не хотелось. Пересиливая организм, я запихала в себя последнюю ложку куриного супа и постаралась как можно скорее уйти из кухни, дабы не привлекать к себе внимание и оградить от лишних вопросов. Уходя, я вспомнила про недавний разговор с Мариной.
– Мам, – всё так же безэмоционально протягиваю я, и мама медленно поворачивается ко мне. Поняв, что завладела её вниманием, я нехотя начала: – Маринка тянет меня развеятся, как думаешь идти?
Мысленно молю, чтобы мама возмутилась, и я сняла с себя все обязательства. Но этого не происходит, мама не оправдывает мои ожидания. Я невольно пугаюсь тому, как загорелись её глаза.
– Замечательно! – взвизгивает мама. – Иди, развейся! А то на тебя без слёз не взглянешь!
Последняя фраза встала, как ком в горле, хотя в тот момент я не произнесла и звука. Как жаль, что я не могу в совершенстве владеть своим телом, своими эмоциями, разумом, и у всех вызываю приступ жалости. Хандра не является моим другом по жизни, до последнего времени я вообще не знала, что это такое. На моём лице всегда была улыбка, мысли и речи – связные, чётко построенные в неоднозначные предложения. А сейчас…
– Так когда идёшь? Надеюсь, её бабушка отнесётся к этому нормально? – в голосе мамы послышалось волнение.
– Марина сказала, что с бабулей проблем не предвидится, – и добавила: – точно не знаю, она сказала, позвонит.
– Чтоб его… – в сердцах буркнула себе под нос мама, видимо, надеясь на то, что я этого не услышу.
Ещё совсем недавно на прикроватной тумбочке красовалась наша фотография, сделанная практически год назад. В тот день я сдала последний экзамен и была как на иголках, так как не знала, на сколько, результат объявили только через несколько дней. Я очень переживала, потому что поступление в СГТУ было для меня мечтой. Стас встретил меня у главного входа с одной красной розой и со словами: «Великолепной девушке – великолепный, но не настолько, как сама девушка, цветок», – вручил её. А вездесущая Маринка достала тайком фотоаппарат и сделала неожиданный снимок. На фото мои глаза излучали счастье. Да я вся светилась!
Сейчас я больше похожа на пациентку психбольницы. Растрёпанные тёмно-каштановые волосы, корни порядком отросли. К счастью, или к сожалению, волосы на моей голове растут с невероятной силой. Практически четыре сантиметра в месяц. Голубизна глаз стара угрюмо-серой, исхудавшее тельце… Кажется, я похудела на добрых пять килограмм за эти несколько недель. При моём росте это – непозволительная роскошь.
Подойдя к шкафу-купе, я внимательно на себя посмотрела. Ничего примечательного и былого не обнаружив, я с ужасом осознала, что теряю контроль не только над разумом, но и над телом. Одним словом, кожа да кости. Может быть, Марина права, и мне действительно стоит развеяться? Забыть хотя бы на мгновение о том, что творилось со мной последние несколько лет, очнуться от забытья.
Идя на эти ухищрения я ощущаю себя предателем. Хотя, по сути, ничего ещё не сделала. Я не предавала Стаса, ибо он сделал это раньше меня. Я морально не готова к оживлённому общению, новой компании, примитивному обсуждению чего-либо. Или я просто отвыкла, что в моей жизни могут быть другие молодые люди, ведь Стас был для меня единственным во всех отношениях.
Переборов себя, я достаю небрежно лежащий в сумке телефон и набираю ненавистное сообщение.
«Твоя взяла!»
Ответ не заставил себя долго ждать. А, впрочем, чего я ожидала? Ведь этот так похоже на мою подругу. На подругу, которая поставила себе невыполнимую цель: «Вытащить Сколкину Маргариту Владимировну из мира, в который она попала по чистой случайности».
Соглашаясь на невинную, насколько мне тогда казалось, прогулку (а большего я не ждала), я не знала, что всё действительно делается к лучшему, надеялась, но не была уверена до конца.