Глава 2
«Пешеходов надо любить» (Ильф и Петров)
Кто не помнит этой знаменитой фразы из нашей любимейшей книги! Если бы Ильф и Петров путешествовали не по Америке, а по Португалии, они остались бы весьма удовлетворены отношением местных водителей к пешеходам. Португальцы любят пешеходов! Здесь самый лихой, самый небрежный таксист почтительно замирает на месте, вдавив тормоза в пол, стоит ему завидеть пешехода, ступившего на «зебру». При этом он совершенно не заботится о том, что это, может быть, грозит синяком лбу его пассажира. Переходящая улицу бабулька с рыночной корзинкой на колесиках, застревающих в камнях мостовой, может замешкаться, высвобождая свою ношу. Весь длинный ряд машин будет безропотно ждать, пока сеньора неторопливо дойдет до тротуара.
Пешеходные дорожки, покрытые специальным мягким составом, для удобства любителей спортивной ходьбы, проложены вдоль кромки воды везде, где только позволяет каменистый берег. Кроме того, есть еще удобные широкие набережные с гладким покрытием, в отличие от обычных, по португальской традиции мощеных камнем, тротуаров.
Окрестности Кашкайша – это прибрежные дюны и глубокие, поросшие редколесьем овраги. Они тоже сплошь испещрены пешеходными дорожками в виде деревянных настилов с перилами. Настилы приподняты над землей, чтобы не топтать растения и не наносить ущерб хрупкой экосистеме.
Несколько раз в год муниципалитет устраивает «день открытой дороги». Значительная часть приморского автомобильного шоссе закрывается для автотранспорта, и многочисленные толпы местных жителей устремляются в пешеходном энтузиазме покорять дистанцию, которая бывает значительной: от 5 до 15 км.
Идут семьями и компаниями, в одиночку и парами. Идут на время, и потом хвастают друг перед другом своими рекордами. Идут медленно, останавливаясь, болтая со встречными знакомыми, фотографируясь.
Помимо дней «открытой дороги», дважды в год устраивается массовый поход по мостам через Тежу.
Весной, в апреле, на один день закрывается для автомобилей и открывается для пешеходов мост имени «25 апреля» (день португальской революции). Мост этот соединяет два берега Тежу в самом центре Лиссабона и является одним из символов города. Для его проектировки и строительства в 1959 году был объявлен международный конкурс, который выиграла «Экспортная сталелитейная компания США».
Рис. 2. Мост 25 апреля
Лиссабонцы любят между прочим заметить, что их мост в точности повторяет «Золотые ворота» в Сан-Франциско. Мне кажется, все-таки не в точности, ведь мост в Лиссабоне еще и железнодорожный. Под автомобильным полотном располагается второй уровень моста, где ходит пригородная электричка.
Поначалу мост назвали в честь Салазара. На церемонии торжественного открытия престарелый правитель произнес речь, в которой выразил надежду, что мост его имени проживет дольше, чем он сам. Пожелание Салазара исполнилось не совсем точно: мост, к радости и гордости португальцев, служит верой и правдой и по сей день, а вот название его поменялось в дни апрельской революции…
Сеньор Старичок (В борьбе с режимом Салазара…)
Он – пожилой человек. Выглядит импозантно: отглаженные брюки, фирменная рубашка, легкая шелковая ветровка, придающая спортивность фигуре, начищенные до блеска туфли. Абсолютной белизны седины причесаны красивой волной, а вот густые, как у многих португальцев, брови – почти черные. Глаза смотрят открыто, в них спокойное достоинство. В пышных усах угадывается улыбка.
Узнав, что я хочу рассказать о нем в своих записках, он попросил не упоминать имени. Как же его назвать… Сеньор бомбист? Господин коммунист? Он давно уже не то и не другое. Придумывать имя тоже не хочется. Назову так: Сеньор Старичок.
Сеньор Старичок родился и вырос в Коимбре, учился в университете вместе с Алвору Куньялом. Наверное, под его влиянием и в компартию вступил. Было это в конце пятидесятых. За организацию забастовки был арестован и отправлен в форт Кашиас под Лиссабоном. После суда получил три года и три месяца заключения. К тому времени был уже женат, родилась дочка.
В тюрьме организовал голодовку заключенных, протестующих против тайной полиции – ПИДЕ. Голодовка подорвала его здоровье. Попал в тюремный госпиталь. Оттуда, благодаря содействию врача – тайного члена компартии, удалось бежать.
После побега скрывался, был на нелегальном положении. Долго не мог увидеть жену и дочку. Компартия отправила их за границу, чтобы не подвергать опасности полицейского преследования. Это была обычная практика для европейских компартий, образовывавших коминтерн. Сначала семья оказалась в Румынии, потом переехала во Францию.
В шестидесятых, уже когда друг нашего Старичка, Алвару Куньял, стал генсекретарем компартии, Старичок возглавил группу «бомбистов». Члены группы проводили «акции»: подкладывали бомбы в помещения, где располагались вредные, по их мнению, организации. Акции проводили по ночам. У них был принцип: не убивать людей, а взрывать помещения. Основной их мишенью были архивы полиции ПИДЕ.
Мы сидим за столиком перед маленьким кафе; он прихлебывает из крошечной кофейной чашечки и рассказывает:
– Сейчас эти разговоры уже редко можно слышать, а сразу после революции еще многие жалели о Салазаре… – он говорит неторопливо, с улыбкой; видно, что ему приятен мой интерес к его жизни, его мыслям. – Говорили о скромности диктатора, о том, что он в бедности умер, что для себя ничего не желал. Пропаганда! Салазар ведь до смерти был уверен, что он – все еще правитель. В стране давно революция, а он все думает, что все еще в его власти. Он в последние годы уже немного не в себе был, так ему такие условия создали, чтобы казалось – все идет как прежде. На вашего Брежнева похоже, да? Людям ведь, особенно старшему поколению… – он говорит так, как будто сам относится к «молодому поколению», – что нравилось? То, что Салазар создал культ традиции, три «Ф»: фадо, футбол, Фатима – три кита национального сознания. Он такую идеологию распространил, что, если ты португалец, так и думай о Португалии, люби свою культуру, свою еду. Даже лозунг такой вешали на стены: «Все, что наше – самое лучшее». Мол, нечего на сторону смотреть, о Кока-Коле и жевательной резинке мечтать. Сейчас смешно, а ведь Кока-Кола запрещена была! Диктатура – она и есть диктатура. На людей досье заводили, слежка была, тайная полиция. Мы потому и взрывали архивы, чтобы уничтожить все это.
Он говорит о том времени с умилением пожилого человека, рассказывающего о романтических днях своей юности. С улыбкой вспоминает, что самой удобной «упаковкой» для бомбы была круглая головка сыра в восковой обливке.
В те годы, когда Португалия оставалась единственной страной, под властью которой формально еще были колонии, он много помогал товарищам из африканских стран, лидерам освободительных движений. Делал для них подложные документы, устраивал конспиративные квартиры, лечение. Дружил близко с Агостиньо Нето. Никакой личной выгоды в революционной деятельности не искал. Будучи отпрыском состоятельной семьи, мог себе позволить действовать исключительно по убеждению.
Перелом в его мировоззрении наступил, когда в составе делегации Португальской Компартии он посетил Советский Союз:
– Я тогда впервые увидел, что наши идеалистичные представления о жизни в СССР не имеют ничего общего с реальностью. Хоть нас везде по образцовым предприятиям возили, кормили икрой и водкой, – все равно было ясно, как на самом деле народ живет. Когда в 1968 году танки в Прагу ввели, тут для меня сомнений не осталось. Я с группой товарищей предложил Алвару выступить с осуждением действий СССР. Он стал мяться, тянуть. Тогда я и разошелся с ним. Никаких громких заявлений, конечно, не делал. Попросил отправить меня к семье, во Францию, сослался на здоровье. Но в душе – как отрезало. Не хотел больше ничего общего с политикой иметь. Стал понемногу бизнесом заниматься. Не очень успешно, но кое в чем помогли африканские друзья, так что на старости лет кусок хлеба есть…
Прямо у моста 25 Апреля, раскинув руки и как будто паря над водой, возвышается огромная статуя Христа Искупителя. Его здесь называют «Кришту Рэй». Говорят, в год начала второй мировой войны тогдашний Патриарх обещал, что если Господь сбережет Португалию от кровопролития, церковь соберет деньги, чтобы поставить в Лиссабоне такую же фигуру Христа, как в Рио де Жанейро. Португалии удалось сохранить нейтралитет в годы войны. Деньги на статую собирали всем миром, и вскоре великолепный монумент, светящийся ночью и видный далеко за пределами города, вознесся над Лиссабоном.
Желающих пройти пешком по знаменитому мосту всегда множество, регистрироваться надо заранее. Плата за участие символическая, но запись идет всего несколько дней, а любителей-пешеходов очень много. В прошлом году в походе приняло участие более 30 000 человек. К сожалению, за два года нам так и не удалось поучаствовать в этом походе, зато по мосту имени «Вашко да Гама» нам повезло пройти дважды.
Этот мост расположен к востоку от центра города. Он как будто завершает своими футуристичными линиями самый современный район Лиссабона под названием «Парк Наций», который раскинулся по правому берегу широко разлившегося Тежу. Мост «Вашко да Гама» – самый длинный мост в Европе, перекинутый через реку. Издалека, на фоне пронзительно синего неба, кажется, что мост сделан из тонкого хрусталя.
Массовый поход по мосту Вашко да Гама приурочен к тому дню, когда в Лиссабоне проводится марафон; обычно это бывает в первых числах октября. К этому времени спадает летний зной, стихают августовские ветры и начинается благодатное, прозрачное, исполненное тихого тепла время ранней осени.
Мы вряд ли смогли бы сами разобраться в суматошном деле регистрации для похода по мосту, если бы не наши новые португальские друзья, Жорж и Кристина.
Нам повезло познакомиться с ними в самые первые дни нашего приезда в Португалию. Они оказались еще большими, чем мы, энтузиастами пеших прогулок и гораздо более опытными путешественниками. К моменту нашего знакомства у них за спиной уже были многочисленные походы по горам Португалии и Испании, переход по тундре на Аляске и мечта многих – восхождение на Килиманджаро. Благодаря им, мы познакомились с самыми сокровенными уголками страны.
Нужно сказать, что первое впечатление о португальцах не располагает к тому, чтобы видеть в них энтузиастов пешеходного туризма. Спокойные, неторопливые, не считающие приличным явиться на назначенную встречу вовремя – обязательно с опозданием на четверть часа; любители долго посидеть за обильной трапезой и потом смачно поговорить о ней, подробно останавливаясь на качестве приправ и свежести рыбы, – они поначалу казались мне ленивыми «бонвиванами».
Оказалось, первое впечатление обманчиво. За спинами многих, встреченных мною впоследствии, португальцев – многодневные и многокилометровые пешие походы.
Дело в том, что Португалия является одной из стран, где чрезвычайно развито паломничество. Молодежь начинает ходить паломническими маршрутами еще в старших классах школы, на каникулах. При этом совсем не обязательно быть религиозным фанатом. Для многих такие походы – просто приключение, сопряженное как с физическими нагрузками, так и с веселым времяпровождением в кругу приятелей-одноклассников.
Наиболее популярные паломнические маршруты – в город Фатима и – через северные районы Португалии – в испанский Сантьяго де Компостела.
Фатима в двадцатом веке превратилась из захолустной деревеньки в крупнейший паломнический центр, где ежемесячно в ночь на тринадцатое число участвуют в процессии десятки тысяч людей.
На закате огромная площадь перед собором постепенно начинает заполняться. Приходят как верующие, так и просто желающие видеть это грандиозное зрелище.
Каждому, подходящему к площади, вручают пластиковые стаканчики на длинной деревянной ручке. В них – свечи. С наступлением темноты все пространство от полукруглой колоннады собора до отдаленного противоположного конца площади колышется огнями.
Служители церкви в белых одеяниях выходят на возвышение перед собором, начинается чтение молитвы. Это занимает довольно много времени, так как молитву читают на языках всех стран, откуда в этом месяце есть паломники. После чтения молитвы начинается сама процессия.
Однако пеший поход к Фатиме не кажется мне слишком интересным: в основном паломники и туристы пользуются обочиной автомобильной дороги. Лучше уж поехать туда на машине, а заодно и посетить ближайшие памятники старины: монастырь Алкобаса и всю утопающую в каменном кружеве Баталью.
В обласканном солнцем храме Батальи можно в полной мере оценить эффект витражных цветных окон. В сухом солнечном климате этих мест камень не темнеет, веками хранит свой сливочный цвет. Внутри храма нет никаких украшений. Солнце, пронизывая витражи, расцвечивает камень. Цветными лучами сверху донизу наполнено все пространство храма: человек буквально находится внутри радуги!
Наши португальские друзья, как и сотни их соотечественников, пристрастились к походам еще в школьные годы. И, почувствовав наш интерес к культуре и истории их родины, они с энтузиазмом стали приобщать и нас к своему любимому занятию.
Важнейшее дело в чужой стране – завести друзей. Но как искусственно звучит: завести! Ведь это совсем не то, что обустроить дом, купить машину, понять местные правила жизни и даже научиться общаться с местными чиновниками.
Встретятся ли тебе люди, жизненный камертон которых звучит в унисон с твоим? Нам повезло: условное название «наши друзья» со временем стало приобретать настоящий глубокий смысл. У нас в душе появилось теплое чувство: мы не одни в этой стране. Есть люди, готовые всегда подставить плечо, так же, как и мы откроем им дверь в любое время суток, не спрашивая, почему «без звонка».
Но поначалу нам пришлось обживаться и осваивать окрестности самостоятельно. В первые недели у нас не было автомобиля, собственные ноги – это все, на что мы могли рассчитывать.
Конечно, в Португалии есть общественный транспорт, вполне комфортный, как и по всей Европе. Но тогда нам это было практически невдомек. За двадцать лет мы привыкли к тому, что все передвигаются на собственных машинах, так как цивилизованный общественный транспорт в Африке практически отсутствует.
Велика сила привычки: поначалу нам не приходило в голову что можно воспользоваться автобусом или электричкой. Но, «нет худа без добра»: в первые же недели мы исходили Кашкайш вдоль и поперек.
Мы обнаружили прохладные тенистые парки, расположенные вдоль ручьев в оврагах, пересекающих город. Мы забрели в квартал крошечных, прилепленных друг к другу, «антикварных» домиков с огородами размером со среднюю лестничную площадку – ни с одной автомобильной улицы этот квартал не виден, а находится он в самом центре!
Мы умилялись почти детской наивности заботливо ухоженных постаментов с фигурами Святой Девы, которые есть в каждом районе города – они огорожены стеклом и всегда утопают в живых цветах.
Мы заблудились однажды в фешенебельном районе «Кинта да Маринья», среди роскошных домов с большими участками. Улицы там то и дело упирались в поля для гольфа, так что мы никак не могли найти выход на ту дорогу, по которой пришли.
Мы поднимались вверх по склону и терялись в бесконечных поворотах узких переулков, среди теснящихся белых домиков под яркой оранжевой черепицей, и заходили перекусить или выпить маленький круглый стаканчик пива, называемый здесь «империал», в крошечные закусочные-бары.
Там, в полумраке, над стойкой из нержавейки висит телевизор с неизменным футболом, торчит кран, из которого хозяин наливает пиво; там булькает на плите, распространяя густой ароматный пар, огромная кастрюля: хозяйка готовится к вечернему наплыву посетителей с соседних улочек; там, в уголке, за пластиковым столиком, со стаканом пива или крошечной чашечкой кофе (О! Кофе в Португалии! Как нигде в мире!) сидят один-два завсегдатая.
Рис. 3. Турист
Там, получив по стакану пива и одну на двоих здоровенную тарелку жареного картофеля на закуску, мы с изумлением слышали от хозяйки: «Полтора евро, сеньор». Кашкайш – отличное место для тех, кто любит ходить пешком!