Попала!. Глава 2 (Н. М. Кузьмина, 2011)

Глава 2

Когда проснулась, за окном уже стемнело. А я по-прежнему была не в своей кровати в девятиэтажке в родном спальном районе, а в непонятной мансарде фиг знает где. Осмотрелась – на стенах покачивались тени, отбрасываемые пламенем трех свечей, стоящих в подсвечнике на столе. А свечи хорошие, вон, никакой копоти, мимоходом отметила я. Похоже, Арвис не нищ. Тогда, может, мне повезло. Если я задела его любопытство, а у парня есть средства на его удовлетворение… то мне надо подольше сохранять тайну. А то расскажи, что сама студентка, которая после пьянки рухнула в мусоропровод, – и прекрасная завеса флера товоть. Кулдык. Как сон, как утренний туман…

Сам Арвис в просторной светлой рубахе писал что-то, сидя за столом. Но, услышав, как заскрипела кровать, обернулся. Потом встал и пересел ко мне. Я на всякий случай подтянула колени к подбородку и натянула плащ до ушей. Как выяснилось, не зря. Парень протянул руку так, чтобы приобнять меня за плечи, и наклонился вперед с явным намерением поцеловать.

Не знаю, чего он ждал от меня, но явно не кулака под дых и возмущенного шипения.

Меня что, занесло в рай для сексуальных туристов? Наверное, на моем лице было написано непритворное возмущение. Потому что придавивший меня к кровати Арвис разочарованно протянул:

– Ниэ?

– Ниэ! – клацнула я зубами.

А жаль. Придется одеваться и тихо сваливать отсюда. Ладно, ищем в происшедшем позитив. Я все равно в плюсах – узнала пяток новых слов и выспалась. А халат сейчас по-тихому отстираю в той дождевой бочке.

Не обращая больше на парня внимания, накрутила на себя плащ. Спустила с кровати ноги, нашаривая туфли. Встала. Подняла с пола свой сверток. И молча пошла к дверям. Дернула за ручку – открыто, хорошо. Повернулась к Арвису.

– Спасибо! Данке! Фэнкс! Мерси! Аригато!

Поклонилась в пояс. Потом открыла дверь и сделала шаг за порог.

– Мариэ, сиа гиатель харт? Алуна! – ткнул пальцем в окно.

Ну вот, еще слово – «гиатель». Почти наверняка «идти» или «пойдешь». А последнее – то ли «темно», то ли «ночь».

– Халат пойду стирать! И искать туалет в вашем прекрасном городе!

А что тут еще скажешь?

Невероятно, но он как-то понял сказанное. Заржал, а потом, встав, распахнул прятавшуюся за боковиной гардероба дверцу. Взял подсвечник, извлек оттуда одну свечу и, поманив меня пальцем, зашел внутрь.

Я задумалась. Уходить ой как не хотелось… Все же ночь, незнакомый город, неизвестная эпоха. Языка не знаю, обычаев тоже. Документов нет, статуса нет. Зато есть что отнять – от кошеля и цепочки с топазом до куда более близких к телу вещей. А Арвис казался неплохим. Ведь он же, если б захотел, мог скрутить меня в бараний рог с какой-нибудь тридцать пятой страницы Камасутры, и ничего б я не возразила. Разве что припрятанную в штанах вилку попыталась куда-нибудь воткнуть. Интересно, считается ли это тут превышением пределов необходимой самообороны?

– Арвис? – позвала от дверей.

Из проема выглянула темная голова. Вопросительно посмотрела на меня.

– Мария Арвис ориини ниэ! – сообщила я твердым голосом, ткнув пальцем в сторону кровати.

– Эд, – спокойно отозвалась голова и исчезла снова.

Так. Для себя я перевела Арвиса на следующую ступень социальной лестницы. Наверное, это все же не первый попавшийся чердак. Либо в этом диком городе с безумными модами на ушастые чепцы принято вести канализацию до крыши. Нет, не вяжется. Канализация на чердаках есть, а нормальных помоек нет? Значит, дело в самом Арвисе. Запомним этот фактик, ага. Но это все потом…

Отняв у парня свечу, вытолкала его за дверь. Ага, вот сейчас и себя приведу в порядок, и постираю! И куда бы повесить теперь халат? Ни веревок, ни плечиков, ни крючков. Ну ладно, возьму с собой в комнату.

Когда час спустя я появилась с мокрой головой, красивая, как выдра после купания, но опять в плаще по шею, Арвис прикусил губу. Я прошествовала мимо и, встряхнув мою полосатую шкурку, расправила, как могла, на подоконнике.

Интересно. Наверное, я его действительно заинтриговала. Потому что парень, предложив мне глиняную кружку теплого бульона с пряностями, сел верхом на стул, положил на спинку руки, а на них подбородок и стал меня учить словам.

Сначала я обрадовалась.

Ходить, лежать, стоять, сидеть, я, ты, свеча, стол…

Я прирастала знаниями с просто-таки обалденной скоростью. И скоро поняла, что запомнить этого всего просто не могу. Чай, не компьютер. А что делать?

Подняла руку с раскрытой ладонью.

– Арвис дилиэн ниэ! – Ага, помолчи немного, дай с мыслями соберусь!

Встала. Прошла к столу. Отлично, лист чистой бумаги! А карандаш у меня есть! Ихними перьями я б сейчас рисовать не рискнула – не хочется извозиться, когда только что отмылся. А карандаш – то, что нужно.

Ткнула пальцем в лист:

– Эд?

Арвис кивнул:

– Диат.

Интересно, это «можно» или «возьми»? Сейчас разберемся.

Подошла к нему:

– Элиа! Харт!

Ага! Брови полезли на лоб. Похоже, то, что он сказал мне в сарае, было не самым вежливым из возможного. Но понял и стул освободил.

Заняв теплое еще место, подставила подсвечник поближе и начала, пока не забыла, русскими буквами писать слова. Делать это старалась убористо. Фиг знает, может, тут бумага в цене. Или завтра с утра мне под зад дадут.

Арвис, присев на край стола, склонил голову и с полуотвисшей челюстью смотрел на то, как я бисерными печатными буквами заполняю лист.

С алфавитным порядком решила не заморачиваться. Зато теперь, не рассчитывая только на память, можно было вытянуть из парня намного больше. Хотя со сложными понятиями вроде «студент» или «дворянин» разобраться пока не выходило.

Но зато он понял, что я не отсюда и в городе никого не знаю. Город, кстати, звался Риоллеей и был столицей какой-то там Аризенты. Мала та Аризента или велика, осталось покрыто мраком. Решив, что базовых понятий с меня хватит, переключила парня на цифры. Ух, слава всем богам и Биллу Гейтсу в придачу – считают тут в десятичной системе. А то б я попрыгала! Теперь Арвис отнял у меня лист и пером – единственный карандаш я ему доверять не собиралась, а с боем он у меня его отнимать не стал – аккуратно стал писать столбиком цифры. Я рядом карябала, как это произносится, и наши арабские рядом. Потом разобрались с арифметикой: умножение – оно и в Африке умножение. И в этой, как ее, Аризенте, тоже.

Мы дружно сопели над листом бок о бок, пока парень неожиданно не повернул голову и не поцеловал меня в щеку. И тут же, притянув к себе, накрыл губами рот. Не сказать, чтоб это было плохо – от него пахло свежестью, здоровым мужским запахом, и целоваться, похоже, он умел. Да только для меня это было совсем не то, что нужно. Получалось, мою просьбу не приставать он всерьез не воспринял. А считает, что если я осталась с ним на ночь, то это именно осталась на ночь. И никак иначе. А может, тут вообще с женщинами не принято церемониться.

Что ему до моих чувств котенка, потерявшего и дом, и кошку-маму?

Я замерла истуканом, сжав губы. Не помогло – он продолжал удерживать меня, а вторая рука начала распутывать узел плаща. Не хочу! Ниэ! Зажмурилась и укусила настойчивый рот. И тут же, не дожидаясь возмездия, вскочила со стула. Метнулась к окну, сдернула сохнущий халат – мое, не отдам! – схватила лист со стола, карандаш и, пока парень ошарашенно смотрел на следы крови на пальцах, которыми коснулся подбородка, выскочила за дверь. Самаритянин, ага! Родом из Гоморры, наверное.

По лестнице я скатилась, как горох. Шумно, зато очень быстро. Ткнулась в дверь. Та оказалась, на мою удачу, на железном засове, а не на замке. Дернула. Язычок сначала застрял, как тот мусоропровод, потом рывком поддался. Может, сейчас сделаю шаг, окажусь дома и проснусь? Вот бы!

Куда там. За спиной послышались голоса. Женщина крикнула что-то вопросительное. Арвис ответил сверху. Ага, раз сейчас в окно не смотрит, вот и хорошо! Скинув туфли, рванула к воротам. Вскарабкалась по решетке, перевалилась мешком на другую сторону, соскользнула по прутьям вниз. Надела туфли – камни под босыми ногами казались жутко холодными и влажными – и дунула к улице.

– Мариэ!

Обернулась – мой недосамаритянин выскочил из дома. На летучую мышь в своей рубахе похож. Или на образцового голливудского вампира – ликом светел, волосом черен, глаза горят, с губ струйка крови стекает. Жуть! Кстати, насчет глаз я не преувеличила – казалось, что они и впрямь светятся в темноте голубым. Нифигасе! Не вампир точно – нашел-то он меня днем. А кто тогда? Ой! Увидел меня! Побежали, побежали, побежали… и куда подальше!

Вывернув из подворотни, рванула вверх по улице. И, промчавшись мимо трех домов, нырнула в тень за высоким каменным крыльцом. Вжалась в стену, накинув на голову плащ. Серая на сером в глухой тени. Авось пронесет.

Сколько так сидела – не знаю. Тайна, покрытая мраком, так сказать. Потому что в итоге задремала. И проснулась от холода уже под утро.

Ага. Темно, туман. То, что надо! Потому как в моих планах значилось попробовать пошарить по дворам в надежде, что кто-то вывесил сушить белье, да и оставил на ночь. Мне позарез нужна была юбка! И чепец. Который с ушами. Раз тут все в таких ходят, и я в чебурашки-альбиносы запишусь. Тогда меня при встрече на улице не только Арвис, но и мама родная не признает!

Ну, и где тут чепцы развешаны? Вряд ли на улице. Скорее, в задних дворах. А проход туда идет либо через сами дома, либо через арки. Значит, ищу арку. И куда идти – вверх или вниз? Обычно внизу, ближе к гавани, селится беднота. А богачи выбирают холмы. То есть мне надо бродить где-то посередине. Чтоб и в криминальные трущобы не влезть, и в зажиточные районы, где полно стражи, не соваться. Значит, сейчас вниз.

Скукожившись в тени, переоделась. Сняла штаны, колготки, надела штаны назад. Колготки хотелось сохранить, а идти предстояло босиком, без цокающих по мостовой туфель. Греть не будут, а порвутся наверняка. Так что лучше снять. И теперь на них можно привязать за открытый мысок туфли и повесить себе на шею, чтоб не мешались. А в руках превентивно сжать вилку. Серебро, кстати, от нечисти и нежити хорошо. Я читала!

Или плюнуть на эту нездоровую затею с кражей чепца и поутру пойти искать базар? Приду в плаще, послушаю, что говорят – цифры я теперь знаю. Деньги какие-то есть. На одежду хватит наверняка. А дальше будет уже проще. Сниму комнату подешевле и уж тогда соображу, как мне тут выживать. Ну вот, похоже на план!

Решила, что обойду три арки. Если ничего не сыщу, буду ждать утра. А пока надо под ноги смотреть. А то на ледяной скользкой брусчатке, да в тумане, да на крутой улице…

Далеко я не ушла. Меня рванули за руку в сторону смутно видной в тумане знакомой подворотни:

– Мариэ! Кувирш рахт!

Ой, похоже, то не комплимент! И, как только Арвис ослабил захват на правой руке, выкрутилась и ткнула в него вилкой. Судя по воплю – попала. И дунула вниз по улице, уже не смотря, куда ставлю ноги, и балансируя на мокрой мостовой, как та самая корова на льду. Впрочем, судя по непереводимым идиоматическим выражениям, несущимся сзади, гамму незабываемых ощущений получала не я одна.

Маньяк! Он что, там всю ночь стоял, караулил? И знал, что я пройду мимо? И глаза голубым горят? Мама, домой хочу!

Улица раздвоилась неожиданно. Вправо так и тянуло. Поэтому я свернула влево, прыжком приземлилась за какую-то кучу и замерла, снова накинув на голову плащ. Могла б и не стараться. Туман тут был такой, что своей руки не разглядеть. Гулкие шаги приблизились и, уйдя вправо, стихли в отдалении.

М-да, пообщались, называется. Впредь не станет тащить к себе кого попало с улицы. Он, можно сказать, подобрал, обогрел, а его покусали, да еще вилкой ткнули.

Сердце колотилось где-то в горле. Потом заныла левая нога – похоже, долбанулась обо что-то твердое мизинцем. Больно! И холодно! И сижу опять непонятно на чем! Но назад на ту улицу я не пойду!

Шаги, уже медленные, послышались опять. Я затаила дыхание, как мышь, увидевшая кошку.

– Мариэ? Мариэ? Арвис Мариэ ориини ниэ!

Само собой, не будешь! Потому как виделись мы с тобой в первый и последний раз. Замерла, представляя, что я – лист капусты. Холодный, склизкий, полусгнивший, неинтересный даже голодному кролику. Пра-а-ативный такой! Представив, как выговариваю это слово вслух, невольно хихикнула. И зря. Шаги убыстрились и звучали теперь совсем рядом.

Прижав руки к колотящемуся сердцу, перестала дышать. Я – лист, лист. И вообще меня тут нет! Какого беса ему от меня надо? Вроде не урод, и деньги есть. Пока я спала, мог бы рассмотреть, если хотел. И не рассмотреть тоже. Но не стал. Выходит, благородный? Полез целоваться только после того, как я проснулась. Но если я сейчас отзовусь и он отведет меня в мансарду, будет ли это он считать согласием?

Гм-м… Плюсы очевидны. Безопасность ото всех, кроме самого Арвиса, возможность узнать от него об этом мире, выучить язык. Может, даже кормить будет. Минусы тоже ясны. Если он решит, что я ему зачем-то нужна, может просто запереть – через окно на уровне четвертого этажа мне не выбраться, я не альпинист ни разу. И даже не трубочист. Мы специализируемся по мусоропроводам, ага! Так что, наверное, стоит попробовать походить по городу самостоятельно. Если быть осторожной и действовать, как задумала, можно выиграть время на изучение языка и адаптацию. А там уж соображу, чем заняться. А может, повезет, и просто проснусь у себя дома…

– Мариэ, миэ истили. Гиатель эри! Миэ виэлди лиу эр!

Ух, ты! Уже понимаю. «Мария, я жду. Иди сюда. Я знаю, ты здесь». А откуда, кстати, знает-то? Или это он наугад? А если нет? Судя по небу, через час начнет светлеть. Вот взойдет солнышко, а этот злой, невыспавшийся, вилкой травмированный тип узреет меня восседающей на куче черт знает чего. С отмороженными босыми ногами и замерзшей головой – волосы-то после мытья высушить нормально было негде! А на шее колготки с привязанными туфлями висят, ага. Незабываемое зрелище.

– Арвис Мариэ ориини ниэ. Миэ легати!

Обещает, что ли? Может, это и есть мой тутошний принц на белом коне, а я от него по помойкам удираю? Не оценила счастья, так сказать?

Где-то хлопнуло окно. Резкий звук вырвал меня из почти сомнамбулического раздумья, когда уже начало казаться, что встать и откликнуться – это самое правильное решение. Ну, нет. Попробую сама, а вот если не выйдет, тогда уж пойду сдаваться…

Растворились еще одни ставни, и сверху на улицу что-то плеснули. Судя по недовольному воплю Арвиса, ему досталось, да и жидкость была не шанелью номер пять или даже тривиальной мальвазией. Парень буркнул что-то под нос, а потом потопал к развилке улицы, откуда пришел. Шаги затихли вдали. Эх, отмываться пошел, завистливо подумала я. Но пора и мне подниматься. Ног уже не чувствую. Да и буду тут сидеть, тоже кто-нибудь обольет. Похоже, все же канализация в мансарде в этой Риоллее – приятное исключение.

Поднялась и кое-как, боком, сползла по куче на мостовую. Плохо. Ног не чувствую совсем. Значит, надо потопать и – пока не забыла, спрятать висящие на шее колготки с туфлями под плащ. Хоть бы солнце выглянуло! Замерзла, как цуцик. В ухе стреляет, горло болит, ступни ледяные. Ясно, ночевать при такой температуре и влажности на улице не рекомендуется.

Осторожно, озираясь, выбралась на перекресток. Никого. Зато на доме напротив – табличка. Надо б запомнить, как выглядят хотя бы первые знаки. А то потом не найду. И еще нужно обязательно узнать сегодня у кого-нибудь дату. Почему-то казалось важным привязаться к месту прибытия и конкретному времени, словно это давало надежду на возвращение.

Через три дома вниз по улице темнела арка. Ну что, еще не поздно поискать способ стать чебурашкой? Скользя на мокрых от росы холодных булыжниках, засеменила туда. Зашла. Ага. Небольшой квадратный двор, куда выходят двери трех ближайших домов. Куцый стриженый куст на газоне величиной с одеяло. Бельевые веревки есть, но на них пусто. И вообще ничего полезного, кроме стоящей около одной из дверей метлы.

Вздохнув, выбралась на улицу. Наверное, стоит посетить рынок. А как? Слов вроде «покупать» – «продавать» – «торговать» я не знала. А если начать приставать к ранним прохожим с «мирэ – еда» или «паливанэ – одежда», могут и полицию позвать. Или тут какая-нибудь гвардия или стража? Гм-м… Чем дольше я этого не знаю, тем оно лучше. Но вид у меня уже не такой странный, как вчера. Пробегают глазами, отводят взгляд, но не шарахаются.

Ага! Вон горожанка небедного вида с пустой корзиной в руках идет деловой походкой. Не спешит, но видно, что знает, куда топает. Вот пристроюсь ей в хвост. Вряд ли она с пустой корзиной поутру в гости намылилась? И, кстати, пока иду, неплохо б рассмотреть, в чем тут народ ходит. Что женщины покрывают головы, это я уже поняла. Интересно, это требование местной религии, этикета или обыкновенная практичность? – погуляй в таком климате простоволосой, живо менингит схватишь!

Мы свернули раз, потом другой. Улицы разветвлялись, кривились, изгибались. Сейчас шли снова в гору, и в ту же сторону, что и моя дама, двигалось еще несколько, тоже с пустой тарой. Ага. А ходят тут с корзинами или же матерчатыми сумками на жестком каркасе. Вот такая, пожалуй, мне и нужна – недосохший халат под плащом счастья не добавлял. Как и болтающиеся в районе подмышек туфли. На головах чепцы более или менее одинакового вида – с хлопающими на ветру ушами. Показали бы мне того затейника, что придумал такой фасончик… На плечах шали. Что же, вполне практично. Талии подчеркнуты – неужели носят корсеты? Возможно. Юбки как на картине Лиотара «Шоколадница». Может, чуть менее пышные. А что спереди? Фиг знает. Потом рассмотрю, как будет случай.

К идущим дамам добавились еще две или три, вывернувшие из переулков. А я озиралась – имелось еще одно дело, которое необходимо было сделать до того, как мы дойдем до торжища. У меня был кошелек, но я до сих пор понятия не имела, что в нем. Точнее, сколько в нем. А от этого зависело то, что я могла себе позволить. И, ясен пень, если б простоволосое чучело по имени Маша имело бы глупость присесть на ступеньку ближайшего крыльца и начало считать деньги, поминутно суя нос в лист с записями, чтобы разобрать значки на неизвестном местным языке, ничем хорошим это бы не закончилось. Скорее всего, я б мгновенно оказалась у той самой стражи, знакомства с которой жаждала избежать всеми силами.

Так куда бы тут заныкаться? Вон какой-то скверик. Может, там что-то есть?

В самом сквере было пусто. В смысле, и сесть некуда, и от взглядов прохожих спрятаться негде. А вот за ним стоял двухэтажный дом под традиционной красной черепичной крышей и с какой-то вывеской рядом с закрытыми двухстворчатыми дверями. И, что интереснее, вдоль боковой стены шла деревянная наружная лестница, заканчивающаяся на задней стене дома огороженной площадкой у еще одной запертой двери. И окон тут не было. Ни в самом доме, ни в соседних. Садись на ступеньку и считай!

И все же я сомневалась. С кошельком мне нереально повезло. Потеряю деньги – потеряю шанс выжить. Сейчас, замотанный в носовой платок, он был спрятан в лифчик. И доставать его почему-то смертельно не хотелось. Ибо, если кто-то откроет дверь или поднимется по лестнице, деться мне будет некуда. Задрала голову. Если схватиться за выступающий косяк, поставить ступню на ручку двери, то я дотягиваюсь до крыши. И вроде вон за ту перекладину можно хорошо зацепиться. Если смогу подтянуться и меня не шандарахнет упавшей черепицей промеж глаз, то влезу на не слишком крутую крышу. И вот там-то можно будет посидеть. И полежать. И досушить халат, и согреться самой.

Машка-кошка, звали меня в детстве. Вот сейчас и проверим, кошка я еще или где? Оказалось, еще. Со скрипом, кряхтеньем и поминанием мам всех проектировщиков мусоропроводов в мире, но я влезла. Осмотрелась. Труба кирпичная, холодная, одна штука. Такого диаметра, что за ней Шрека спрятать можно вместе с его Фионой. Маленькое чердачное окно с грязным стеклом и паутиной – один экземпляр. Внутри видны серые доски пола и ничего больше. Может, туда попытаться просочиться? Вроде невысоко, то есть обратно выберусь без проблем. Решено, лезем.

Внутри оказалось пусто. Пара сломанных стульев, обломки неструганых досок, пыль на полу в полпальца. Вот и хорошо. Значит, сюда никто не заходит годами. Аккуратно ступая босыми ногами по доскам там, где на них виднелись шляпки гвоздей, подошла к двери и подпихнула один из стульев под ручку. Потом скатала комок паутины и забила ее в замочную скважину. Так и вопросов не возникнет, почему внутри ничего не видно, и ключ фиг провернешь.

Вернувшись по своим следам, достала из-за пазухи записи. Сначала повторю слова, потом посчитаю деньги, потом проверю, как запомнила цифры, и пойду на рынок. Вроде разумно? А можно, кстати, еще и поспать. На досках после ледяных булыжников мостовой казалось замечательно тепло. Мысль об отдыхе выглядела привлекательной, но проблем передышка не решила бы. Вздохнув, снова полезла за пазуху, за кошелем.

Само собой, я мечтала о золоте. Но того, что можно было с натяжкой принять за золотые, в кошеле оказалось лишь четыре штуки. С одной стороны профиль кого-то полустертого, с другой – абрис готического замка. Серебряные были разного достоинства – с цифрой «ак» – «один» на одной стороне и рыбой на другой. А у тех, где было выбито «сит» – «пять», на другой стороне было парусное судно. Серебряных монет насчиталось почти шесть десятков. Если в аках, так целых сто сорок штук. Мне представлялось, что это много. Медь тоже была разной. Мелкие аки, ситы покрупнее с веткой какой-то местной елки на них и литы, равные десяти акам. На последних красовался все тот же замок. Хорошо бы понять соотношение курсов между золотыми, серебряными и медными. Вряд ли простое один к десяти? Иначе неясно, зачем было печатать медные литы.

Так. Теперь надо рассовать монеты по телу так, чтоб никакой вор не добрался: из книг я знала – причем тут и средневековые писатели, и современные авторы фэнтези сходились во мнениях, – что на рынках водятся карманники. И при этом нужно оставить достаточно денег в доступном месте, чтобы расплачиваться за покупки. Вот знать бы еще, достаточно – это сколько? Сколько, например, стоит приличное платье? А эта жуть крахмальная ушастая?

Кстати, плащ я тоже вчера толком не рассмотрела. А карманы в нем есть? Оказалось, есть. Прорезные. Целых два! Просто вчера я заматывалась в него так, что карманы были где угодно, но не под руками. В одном завалялись две медные и одна мелкая серебряная монета. В другом – пара тонких кожаных шнурков непонятного мне назначения и амулет из камня, похожего на тигровый глаз. Но самый интересный результат дало ощупывание плаща по периметру. В подоле было что-то зашито. На ощупь – монеты. Дюжина. Решила пока их не трогать, все равно лучшего места не найти.

В один из карманов плаща переложила десять серебряных аков и пару ситов. В другой насыпала меди. Остальное серебро заныкала в карманы штанов, уже оттопыренные ключами, цепочкой и студенческим. Обмотала вокруг талии так и не досохший халат, чихнула, сама испугалась звука. Сунула за щеку одну из конфеток «Стрепсилс» и, запахнувшись в плащ, полезла на крышу.

Выбравшись, осторожно, не поднимаясь с корточек, осмотрелась. Небо было уже совсем светлым. Может, и солнце выглянет? Не угадаешь. То ли это марево развеется, то ли наоборот, превратится в пелену облаков. Это в Москве учишься автоматически прикидывать, тащить ли с собой зонтик. А рядом с морем, в незнакомом мире? Ну ладно, вот и посмотрю. Хотя дождь мне сейчас совсем-совсем без надобности.

Привстав, взглянула в сторону сквера. Ага, вон улица, по которой я пришла. И горожанки продолжают идти целеустремленно, как лосось на нерест. Или браконьеры за икрой. Мне тоже туда. Так, а с какой стороны та лестница, с которой я сюда забралась? Вроде вон там.

Хорошо, что передвигалась я на четвереньках. И то еле успела распластаться по крыше вниз головой, услышав на лестнице чьи-то шаги и слегка фальшивящее посвистывание. Осторожно приподняла голову. Подо мной к двери прошел мужчина в черном. Черный плащ, черная шляпа с круглыми полями. А больше ничего сверху не видно. Впрочем, и ему снизу меня не видать тоже. Послышалось характерное бряканье ключей на связке. Потом клацанье проворачивающегося в замке ключа. Дверь скрипнула, открываясь, и снова захлопнулась.

Похоже, надо поспешить. А то как начнут шастать туда-сюда, и просидишь на крыше весь день. Робинзон на острове, ага!

Свесила ноги с кромки крыши и аккуратно, стараясь тормозить руками, поползла вниз. Осторожность не помогла. Точнее, она обошлась мне в два сломанных ногтя, но бухнулась я о помост так, что села на задницу. Тут же вскочила и, не ожидая, пока появится хозяин, поковыляла вниз по лестнице. За угол и с глаз долой.

Центральная двустворчатая дверь была уже распахнута настежь. Не удержавшись, заглянула внутрь. И икнула, увидев ряды полированных гробов с венками перед ними. Похоронная контора!

Но место стоит запомнить! Уж всяко лучше и безопаснее, чем в том сарае.