Глава 6
Дорога до роты заняла минут двадцать. Пожалуй, вместо зарядки можно от дома добежать до роты за час. Так что к машине можно будет не привязываться. Интересно только, как мои «пастыри» это воспримут? Надо будет этот вопрос провентилировать.
К роте мы подъехали, по моим прикидкам, около пяти вечера. Солдаты как раз возвращались со стрельб. Лейтенант зашел в дом, где, как я поняла, находилось начальство, и через пару минут вышел со старшим лейтенантом.
– Так это вы будете вести занятия по физподготовке? Тогда пойдемте, сейчас будет построение всей роты, и я вас представлю. А с завтрашнего утра вы начнете занятия по взводам. Расписание я вам потом покажу.
Мы втроем пошли на плац, где выстроилась вся рота – по моим прикидкам, около 100 человек.
Старший лейтенант скомандовал:
– Рота, стой! Смирно! Равнение на середину.
– Товарищи бойцы! Вы знаете, что три дня назад сержант Приходько ехал в автобусе, который попал в засаду. Сейчас он в госпитале, его жизнь вне опасности, но еще месяц он будет лечиться. А пока вместо него занятия по физподготовке будет проводить вот эта девушка, Шахматова Анна Петровна.
Опа. У меня уже и фамилия появилась, и отчество! А почему Петровна?
Старлей тем временем продолжал:
– Вы не смотрите, что она такая хрупкая. Она ехала в том же автобусе, получила ранение и тем не менее без оружия, голыми руками, сумела скрутить одного из бандитов. Товарищи Петров и Акинин могут вам подтвердить все это. Они потом доставляли этого бандита в НКВД.
Ну, вогнал меня в краску. Надо же, так подставить! Интересно, это ему лейтенант Вася подсказал или он сам додумался?
Бойцы тем временем одобрительно зашумели.
– Анна Петровна, не хотите сказать несколько слов? – обратился старлей ко мне.
Делать нечего, назвался груздем – полезай в кузов.
– Здравствуйте, товарищи бойцы!
Тут я сделала небольшую паузу, а вся рота вдруг рявкнула: «Здравия желаем!»
– Первые несколько дней я не смогу лично показывать все упражнения. Заранее прошу простить, что некоторые упражнения будут показывать ваши спортсмены. Но через неделю обещаю полную программу, а для желающих, с разрешения командира, буду проводить еще дополнительные занятия. Вопросы есть?
– Вопросов пока нет, – вмешался старлей. – Но они наверняка будут. Когда пойдут занятия. А сейчас идемте в штаб.
Когда мы зашли в помещение штаба, я решила сделать первую попытку.
– Товарищ старший лейтенант. А можно мне тоже стрелять вместе с бойцами?
– А вы умеете?
– Точно не помню, но кажется, что умею.
– Ладно. Учтем это в расписании. А теперь, Василий, можешь увозить гостью.
И мы поехали домой.
Дома я решила немного прояснить ситуацию и сама устроила допрос лейтенанту:
– Скажите, товарищ лейтенант, с какого перепугу старлей вдруг так меня стал расхваливать, что даже неудобно стало?
– Я это ему посоветовал. Так вам будет проще наладить контакт с бойцами.
– Но ведь я реально-то практически ничего не сделала. Ну, подставила ногу тому бандюку, ну, стукнула.
– Знаете, Аня, вы, кажется, не представляете, как работают в НКГБ. Не считайте нас дураками. Я вытряс все, что можно, из того бандита. В это входило все и то, как его захватили. Потом поговорил с нашим медэкспертом, который строение человеческого тела знает назубок. Так вот, по словам эксперта, удар был нанесен с нужной силой и в нужную точку. Сильнее – мы получили бы покойника. Чуть в сторону – и он бы не потерял сознание на целый час. Для уточнения деталей я, как уже говорил, поехал на место происшествия. Там полазал и задумался. В месте, где вы лежали, остались четкие следы. Значит, положение тела можно было определить достаточно точно. Место, куда грохнулся тот мужик, тоже было хорошо видно. Рост у нас с вами примерно одинаковый. Я лег на ваше место и попробовал представить, как бы я действовал. Честно скажу, не уверен, что из такого положения сумел бы нанести такой удар. Все это я изложил товарищу капитану, ну а он после встречи с вами и принял решение. И он же и посоветовал так представить вас бойцам.
– Ладно, с этим понятно. Еще вопрос про мои данные. Шахматова – да, а почему Петровна, а не Игоревна или Николаевна?
Тут лейтенант немного замялся, а потом выпалил:
– По Пушкину. Помните, как звали Керн, которой он посвятил стихи «Я помню чудное мгновенье…»? Анна Петровна. Вот по ассоциации так и получилось с отчеством.
Тут я вспомнила старую шутку, которую слышала по телевизору на каком-то КВН.
– А я читала версию, в которой говорилось, что он посвятил ей совсем другие стихи.
– Какие же? – заинтересовался лейтенант Вася.
– Люблю тебя, Петра творенье!
Лейтенант несколько секунд сидел, вытаращив глаза, но потом до него дошло. На его ржанье (смехом это было назвать нельзя) выглянула даже наша Марфа Ивановна.
– У вас все в порядке, Васенька?
Отвечать Васенька не мог, только замахал руками, что все, мол, в порядке.
Отдышавшись, он налил из графина воды, выпил полный стакан и уже более осмысленно посмотрел на меня:
– Скажите, Аня, а что ваша память говорит насчет вашего мужа?
Вот это прямо в точку! Он ведь все про мое состояние знает – доктор рассказал, – поэтому, учитывая реалии этого времени, когда сексуальной революцией еще и не пахнет, вопрос вполне к месту. И как прикажете на него отвечать?
– Видите ли, товарищ лейтенант, мне кажется, что мужа у меня нет и не было. Иначе, по моему возрасту, зарегистрироваться мы могли совсем недавно, а вряд ли новоиспеченный муж так просто отпустил бы меня одну в эту поездку. Но этот вопрос вызывает у меня еще какие-то неприятные подсознательные ассоциации, поэтому, если не возражаете, уйдем от этой темы.
– Да, конечно. Если вам неприятно, то не будем. Да, уже поздно, а завтра рано вставать. Спокойной ночи.
– Товарищ лейтенант! У меня нет будильника.
– Не волнуйтесь, Марфа Ивановна разбудит. Она как раз в это время возвращается с утренней дойки. Еще раз спокойной ночи.
Кому спокойной, а кому и нет. Надо бы немного пораскинуть мозгами. Навскидку вдруг проявились два вопроса. Почему я вызвала у лейтенанта Васи ассоциацию с «чудным мгновеньем»? И почему вдруг именно в этом контексте возник вопрос о моем возможном замужестве? А может быть, я все усложняю? Запишем пока все это в непонятки и отложим на потом, потому как мозги уже перекипели, и действительно поздно, и пора спать.
Что-то будет завтра?
– Анечка, пора вставать.
Это голос Марфы Ивановны. А вставать совсем не хочется. За окном хмурое мартовско-апрельское утро и холодно. Но мужественно сползаю с кровати и влезаю в свою одежду. Выхожу на улицу, посещаю все удобства и, умытая, возвращаюсь в дом. В общей комнате, кажется, раньше такие комнаты называли горницами, впрочем, точно не помню, на столе стоит стакан молока, накрытый куском хлеба. Выпиваю – молоко кажется каким-то странным – чуть теплое, чуть розоватое и чуть сладкое. А, сообразила! Это же парное! В мое время такого почти нигде не осталось. Во всяком случае, в Москве его точно нигде нельзя было достать – разве что завести корову в своей квартире. Представив корову на нашей лоджии и маму, решившую ее утречком подоить, я хихикнула.
После такого, казалось бы, очень легкого завтрака чувство голода практически исчезло. Это хорошо! Легче будет включаться в работу. Осмотрелась и увидела, что около двери в мою комнату на стуле лежит какая-то одежда и рядом стоят ботинки. Ясно, это лейтенант Вася позаботился о спортивной форме – отдал свою. Схватила и побежала в комнату переодеваться. Действительно, рост у нас почти одинаковый, так что его шаровары пришлись мне впору, а с талии им не позволяла соскальзывать добротная резинка. Гимнастерка чуть свободна, зато скрадывает мой третий номер. Заправила ее в штаны – теперь точно не спадут. Вот ботинки великоваты. Попрошу в роте, может, что подберут. Народ ведь в первой половине двадцатого века был некрупный, значит, и небольшие размеры имеются. А пока обую свои туфли.
Прихватила плащ, который лежал на том же стуле, и выскочила на улицу. Как раз вовремя. Буквально через минуту подъехала машина, хотя, на мой взгляд, взгляд человека из двадцать первого века, называть эту колымагу на четырех колесах машиной как-то странно. Больше всего к ней подходило название «пепелац»[6]. Эх, сюда бы наш «ниссан-пэтрол»! Запрыгнула в кабину к водителю, и пепелац двинулся в сторону роты. По дороге вспомнилась поговорка: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти». Неправильная поговорка! Насчет плохо ехать – это в точку, а идти, точнее, бежать, если без дождя, будет намного лучше и полезнее. Приду в норму – точно буду на работу бегать, а не растрясать внутренности.
Вчера, когда я ехала с лейтенантом на мотоцикле, нас сразу пропустили, заранее подняв шлагбаум. В этот раз машина остановилась, часовой внимательно осмотрел ее снаружи, заглянул в кузов под тент, затем наклонился и осмотрел ее снизу. Потом предложил мне остаться у шлагбаума, а шоферу сделал отмашку.
– Подождите, товарищ Шахматова, сейчас за вами придут.
Понятно. Он меня запомнил в лицо, но порядок есть порядок. Жду. Через пару минут возник вчерашний старший лейтенант.
– Здравия желаю, товарищ Шахматова. Идемте со мной.
Пришли, как я поняла, в его кабинет с двумя портретами на стене. Один – ясно Сталина. Похожий я видела в фильмах. А вот на втором был изображен какой-то мужик средних лет, в гимнастерке, с залысинами и в тонких очках – кажется, такие очки называются пенсне. Этот мне незнаком. Надо будет втихую косвенными намеками выяснить, кто это. Понятно, что из правительства и что, скорее всего, начальник всего НКВД, только вот как его зовут? Эх, плохо я учила историю. И рассказы отца и деда слушала невнимательно, прерывая их непочтительным: «Не надо меня грузить!» Теперь может аукнуться.
Тем временем старлей предложил мне стул, сам сел за стол и уставился на меня.
– Товарищ Шахматова. Прежде всего не возражаете, если мы перейдем на «ты»? Меня зовут Сергей.
– Хорошо. А меня, как вы знаете, Аня.
– Вот и отлично.
Он откинулся на спинку стула и продолжил:
– Мне Василий вкратце рассказал твою историю. Только сначала хочу предложить сменить твою одежду, происхождение которой мне понятно, на что-то более подходящее для проведения занятий.
Он высунулся в окно и крикнул: «Старшину ко мне!» Возник старшина.
– Товарищ Полищук. Ставлю задачу – подобрать для товарища Шахматовой форму, в которой она будет проводить занятия. И сапоги не забудь.
– Понял, товарищу старший лейтенант. Для такой гарной дивчины обязательно усе подберу по першому разряду.
– Для тебя она товарищ Шахматова, инструктор по физподготовке.
– Да поняв я, тильки все равно она гарна дивчина.
– Иди, – не удержался от улыбки старлей. Я тоже хихикнула. – Ну вот, пока будет решаться вопрос с формой и есть еще время до завтрака, а он у нас в 8.00, давай выясним, что ты можешь? Рассказывай.
– Сначала скажу, что точно не могу. Не знаю штыковой бой – этому меня не учили.
– Понятно. А что все-таки ты можешь?
– Практически любые гимнастические упражнения.
Тут я села на шпагат, потом встала, прогнулась назад в мостик и через руки снова встала в стойку. Затем сделала шпагат в стойке.
– Хорошо, с гимнастикой все в порядке, хотя шпагаты и мостики мы не требуем. А как насчет рукопашного боя.
– Спортивное самбо, боевое самбо – защита от ножа и любых предметов, болевые приемы в стойке и лежа, бой в ограниченном пространстве, спецудары.
– Что за спецудары? Что-то кроме бокса?
– Ну, бокс я вообще не знаю, а один из таких ударов сейчас покажу. Дай листок бумаги, чистый, исписанный – любой.
Он заинтересованно взял со стола тетрадку, оторвал листок и протянул мне:
– Годится?
– Вполне.
Я подбросила листок и, пока он плавно падал, проткнула его указательным пальцем сбоку, а потом догнала и проткнула средним пальцем сверху вниз. Победно посмотрела на Сергея и выпала в осадок!
Он буквально посерел.
– Ну Василий, ну змей! Так мне удружить!
Потом взглянул на меня и буквально прошипел:
– Запомни! НИКОГДА и никому из бойцов не показывай ЭТИ удары. А обучать им будешь только командиров, причем не всех, а по списку, утвержденному командиром нашего отряда.
Затем, несколько успокоившись и приглушив голос, начал говорить:
– У меня есть друг, который служит в НКВД в… ну не важно. Важно, что служит. Пару лет назад он, участвуя в работе очередного заседания Коминтерна, познакомился с одним японским товарищем. И вот тот показал ему такой удар. А когда приятель попросил его научить этому удару, японец быстро увял, начал бормотать, что под угрозой смерти не может этого сделать и что даже если бы и стал, то такому удару нужно будет учиться много-много лет. Потом наши спецы искали методики, но нашли или нет – мой друг так и не узнал. А тут неизвестно откуда появляется, извини, малолетка, которая мимоходом показывает этот удар, причем даже два подряд. Кстати, а Василий про это знает?
– Нет, просто случая не было ему показать.
– И пока не показывай. А кто и как научил тебя этому удару, ты, конечно, не помнишь?
На самом деле я прекрасно помнила. Сэнсэй, у которого я после самбо пару лет занималась карате, натаскал меня на этот удар довольно быстро. «Главное, – как говорил он, – желание и упорство». Вот только про это ТУТ говорить я не могу.
– Кто – не помню, а как, кажется, знаю и готова попробовать провести занятия. И еще уверена, что про много-много лет тот японец соврал.
– Насчет соврал – я тоже так думаю, но про такие удары пока забудь, а рукопашкой – можно со стандартными ударами – займись. И еще… У нас два взвода опытных бойцов, один – середняки, а один составлен из новичков. Планируй занятия соответственно их уровню. Теперь идем завтракать, а потом, пока бойцы будут на занятиях по спецпредметам, успеешь обмундироваться. И еще – тут бойцы НКВД. Штыковой бой для них не является самым важным. Короче, всю первую неделю только гимнастика. Что и как – сама решай. Будут вопросы – заходи.