Глава 1. Остров невезения
Как там в таких случаях говорят? Я крут! Как Чак Норрис. Даже круче. Ничего он со мной не смог поделать. Почти. Сначала он старался зазомбировать. Щаз-з! Потом задействовал, что-то управляющее. Ага. А я буду стоять и смотреть. Морфей! Он очень удивился. Но мой «Морфей» на нем растаял. Так и гляделись. И все бы хорошо, если бы он не начал поединок воли. А тут главное, у кого сильнее энергетика. Поэтому он меня и заломал. Я не сдался, я просто отступил. Предварительно заблокировав двигательные центры. Так он, гад, сцапал меня и поволок. Схватил и чуть ребра мне не сломал. Сила в нем поистине немеряная. Такому мамонтов забивать. Кулаком, с одного удара. А Васька красавец! Только его длинные ноги над головой мелькнули и – бэмц! – мы втроем кубарем летим сквозь молоко портала. А на той стороне камни, щебень, булыжники. Вот мы по ним как раз и рассыпались. Я встаю, потираю бок, потом ухо, потом колено. Смотрю. И оказываюсь я один в сознании. Раздумывать нельзя, некогда. Прыгаю прямо на Воланда, сажусь ему на грудь – удобно! – и настраиваю свой «туман». Закрываю глаза. Вот она, личность Воланда. Изрядно побитая васькиными ногами, но непобежденная. Окутываю ее со всех сторон «туманом». В несколько слоев, без щелей и дырочек. Чтобы не вырвалась. Отпускаю «туман», открываю глаза. Все, личность Воланда находится в моей личной интросфере. Бесконечной как Вселенная. Закрываю глаза, проверяю. Нету личности, нету воли. Древний, черт знает сколько тысячелетний маг – овощ. Ну разве я не крут?!
Мы с Васькой круты!
«Пф-ф-ф-ф», – странный такой звук, словно шарик сдулся. Очень резко оборачиваюсь. Никого. И ничего. А где портал бледно-розовый? Еще не понимая всего, чувствую большую подлянку. Ладно. Это не первая подлянка, которую я видел. Переживем. Оглядываю поле своей деятельности, то есть людей. Васька по какой-то причине вырублен, Воланд овощ, менты зазомбированы. Начнем, пожалуй, с ментов. Их личности подавлены зомбирующими закладками и лишены доступа к своему телу. От такого может и крыша поехать. А мне Мишки хватит. Вполне.
– Сесть! – приказал я им, и они послушно сели. Не хватало, чтобы они попадали от последующего постзомби-шока. Удаление зомби-закладок вообще-то не требует высокого искусства, но требует очень большого терпения. Если останутся следы, у человека может развиться депрессия, переходящая в полное безразличие к жизни.
Ну с Романом, вроде все. Взгляд стал осмысленным. И злым. А что я хотел? Благодарности? Так не настолько я наивен. Когда тело стало, наконец, ему подвластно, Роман встал, взглянул на меня не особо хорошо и просто ушел. Это я оценил. Я знал, какая у него внутри буря эмоций. Сдержался – молодец. С ним налажу отношения. Потом.
Теперь Аркадий Михайлович. Бывший полковник ОБЭП. Ныне простой капитан, без шансов на майора. Хотя как там у Высоцкого: «Нам капитан сказал, еще не вечер!» А кстати, почему не вечер-то? Отвлекаюсь, смотрю на Солнце – точно поднимается, зараза. Утро, блин! Где это мы?
Так, так… Все. И что? Просто сидит. Изображает из себя каменную статую. Открывает рот. И выдавливает из себя неожиданное «Спасибо!»
Что я скажу? Непростой он человек. Молча уходит. Похоже, за Романом.
Теперь помочь Поэту.
Если кто не знает, я по своему таланту изначально целитель. Но ни у кого на целителя специально не учился, не сложилось. А потом из целителя взял да вырос мозголом. Таковы гримасы судьбы. Поэтому мне лечить нравится.
Это мое.
Что сначала? Сначала диагностика. Так… Не понял. Это что, он расшиб себе пятки от удара по голове Воланда? Да что ж у него за башка-то такая?! Каменная что ли? Теперь мне надо складывать мелкие осколки в полноценную пяточную кость, причем делать сие придется два раза.
А Васе надо поспать. Морфей! Вон там травка, тело туда. Долой «Адидасы». Были бы на нем берцы, и не пострадал бы так. Следующие часы мне предстоит заниматься нелюбимым делом, которое называется «телекинез». А как еще прикажете мне складывать паззл из мелких костных осколков? Благо, хоть торопиться мне некуда. Где-то в карманах завалялся шоколадный батончик. Вот он. Сжевать его и за святое дело. Ибо на любимых пятках Ваське еще ходить и ходить.
Уф! Ноги затекли. И плечи затекли. Нельзя долго сидеть неподвижно. Но ведь не зря же. Все очень хорошо проделано. Лечилку осталось наложить, и через несколько дней Васька пойдет своими ногами. А это еще что? Что это за странный стук?
Встаю и поворачиваюсь к каменистой площадке, где не так давно был бело-розовый портал. Роман сидит перед телом Воланда и методично бьет его огромным ножом по горлу. Нож отскакивает, видимо от позвоночника, а кровь из перерезанной шеи уже не идет. Кабздец! Волосы у меня на голове встали дыбом.
– Ты понимаешь, что сотворил?! Идиотина!!
– Я уничтожил нечистого. А что тебе не нравится, колдун?
У меня всего три-четыре минуты. Объяснять я ему ничего не буду. Да и бесполезно это.
– Брось нож. И уходи. Чтоб я тебя здесь больше не видел.
– Жалко? Не подпущу-у!! – Он взмахнул рукой, я резко отпрыгнул и прямо в полете врезал его «Морфеем». Нож стукнулся о траву, а Роман мягко рухнул там, где стоял.
Время! Время!!!
Туман! Остатки памяти тают на глазах. Жизнь вытекает из могучего тела Воланда. Зацепить хоть что-нибудь! Закутать туманом и в интросферу. Еще раз! Последний кусок! Все… Умер… Воландом звали.
Так, этот в отключке. А где же второй? Я представил, как к мирно сопящему Поэту подползает коварный капитан полиции Козодой, и меня вынесло аж на пять метров вверх. Я лихорадочно начал озирать окрестности, но никакого Козодоя нигде не обнаружил. Куда ж он делся-то? Спрятался?
Аркадия Михалыча я нашел за большим валуном. Он лежал, раскинув руки, и во лбу у него была огромная шишка. Подхватил его левитацией и поволок к своему импровизированному медпункту. Ага. Средней тяжести сотрясение мозга. Это не страшно. Воткнул лечилку и понял, что устал. И жрать хочу. И дураков слишком много. И вообще, почему я один? Надо бы потрясти Козодоя.
Первым словом Аркадия Михалыча стало «сука», вторым «голова». После этого его взгляд стал более осмысленным, он поморщился, осторожно потрогал лоб и тут углядел перепачканного в крови Романа. Живописно лежащего рядом с трупом.
– Что этот дурак успел сделать? Ты его прибил?
– Усыпил я его. Хотя стоило прибить. А что сделал? Похоже, по его милости мы тут очень надолго застряли. Как бы не навсегда.
– Тут, это где? Это как застряли?
– Слышал, Аркадий, такой термин: «попали»?
– Не слышал, но читал. В фантастических романах.
– Понятно. Скепсис имеешь к этому. Тогда ответь на вопрос: колдуны существуют? Как ты думаешь?
– Существуют. Ты же существуешь.
– Другие планеты существуют? Колдун по имени Воланд в силах протащить тебя через портал на другую планету?
– Сдаюсь, сдаюсь, – обозначил поднятие обеих рук капитан. – Получается, мы в ином мире? В параллельном?
– Не знаю. Про другие планеты я точно уверен, что они есть. А вот что касается параллельных миров не уверен. Пока что эти миры никто не видел.
– Понял. А Ромка-то каким боком подгадил?
– Ты видел, как мы с Васькой уделали Воланда? Потом я сделал из него овощ. Без воли и без личности. Но память-то у него оставалась! А в памяти у него было и про то, где мы. И про то, как нам вернуться на Землю. И еще многое другое. Полезное. И я бы все это легко вытащил. Я взялся лечить Василия, а сей пакостник сзади подобрался и добил колдуна. Горло перерезал. Вот скажи мне, Аркадий, кто их в армии воспитывает?
– Чечены их воспитывали. Непосредственным примером. Зверята, блин, получились! Молодые. Так думаешь, мы попали? Не может быть, что это Земля?
– Попали. Как бы тебе объяснить… На земле есть инфосфера. Она состоит из остатков мыслей и желаний людей, населяющих планету. Я не умею полноценно читать инфосферу, но я ее чувствую. Здесь эта инфосфера отсутствует. Вообще. Нету. А что сие значит? Это значит, что планета девственная. Или близкая к таковой.
– Слушай, как тебя зовут? По настоящему.
– Федор я. А он Василий.
– Обоим вам примерно за сороковник?
– Ага. За сто сороковник, если уж быть точным.
– Ни хрена ж себе! Так вы, получается, старички?
– Если бы! Мы сопляки по колдовским меркам. А по сравнению с Воландом так просто-напросто инфузории. Даже эмбрионы.
– Однако, не он вас прибил. А наоборот.
– Учителя у нас были разные. А это очень важно. Иногда это и решает.
– Слышь, Федор. У тебя нет мыслей, где бы найти какую-то еду?
– Мысли есть. Но тогда тебе придется здесь караулить.
– Сделаю.
– Извини, конечно. Но для меня васькина жизнь… в общем, имей ввиду, что сие для меня святое.
– Понял. Ты не беспокойся.
– Ладно. Пошел.
И я полетел в сторону недалекого моря.
Рыбалка в исполнении колдуна практична и скучна. Вот смотрю я и вижу, какие-то большие рыбы с увлечением гоняются за мелкими. Подлетаю. Зависаю. Потом подхватываю левитацией здоровенную пятидесятикилограммовую живую торпеду и лечу с ней к берегу. Все.
Застаю Аркадия на старом месте пытающимся разжечь костер из плавника. Ромка теперь тоже на траве, но немного поодаль. Он перевернут на живот, на его руках блестят наручники. Круто!
Делаю «Малый огонь», и костер начинает гореть. Ага, на траве лежат две фляжки. Это хорошо. У меня тоже есть, а Васька никогда их не носит. Нахожу камень и делаю маяк. Если что, сюда можно будет прыгнуть порталом.
– Пойду, поищу где-нибудь воду.
– Пойдешь? – фыркает Аркадий.
– Моряки по морям ходят. А я что, по воздуху уже не могу?
– Логика, Федя, у тебя железная.
– А то ж!.. Да, без меня пока рыбку не ешь. Надо будет ее еще проверить на белковую совместимость.
– Во как! А если ее нет? Что тогда будем делать?
– Нет у меня ответа. Пока.
Воздух был соленым и сладким одновременно. Соленым от моря. Сладким от чистоты, которой никогда уже не достигнет воздух Земли. Я поднимался вверх, и панорама двух островов раскрывалась передо мной все шире. Острова были очень длинные, они были вершинами двух подводных горных хребтов. Наш был в длину километров тридцать. За дальним его концом был пролив, а дальше под углом и немного назад шел второй остров, более короткий. Длиной километров пять. Эти два острова сплошь состояли их невысоких гор покрытых лесом. Этакая Новая Зеландия. В миниатюре. Я поднимался до тех пор, пока далеко сбоку не увидел темную полоску. Там какая-то земля. После этого я спустился и полетел вдоль берега. И быстро нашел искомое. Устье небольшого ручья. Вода была холодной и вкусной. Я сотворил портал и вышел из него у костра.
Аркадий поджарил рыбу. Сделал что-то типа шашлыка. Желудок тут же взбунтовался, в нем началось урчание. Пора снимать пробу.
Белки рыбы прекрасно совместились с нашими желудками, а рыба оказалась тунцом. Так сказал Василий, и мы с Аркадием спорить не стали. Труп колдуна от греха сожгли. Затащили на большую кучу плавника и подпалили. Скелет ожидаемо остался цел. Ну и черт с ним! Пусть валяется. Поэт пока не ходит, но летать может. Подлетел, долго смотрел и с очень умным видом изрек: «Металлокерамика!»
Остров большой. Жить тут можно, но это бессмысленно. Надо лететь на ту землю, которую я увидел с высоты далекой полоской. До нее километров сто, может и больше. Но иного выхода у нас просто нет.
Дело в том, что я покапался в тех клочках памяти, что успел выхватить у умирающего Воланда. Именно что покопался. Бессистемная куча непонятного, требующего расшифровки. Там был кусочек о неком могущественном существе, с которым враждовал Воланд и у которого хотел окончательно отобрать планету. Больше по этой теме пока ничего не отыскалось. И кстати, Воланда звали Атеп. Как я и думал, «Воланд» это его ненастоящее имя.
Вот это не понятное до конца существо, видимо, и требуется найти. Вдруг от него мы узнаем, как вернуться домой. Самсон там, боюсь, извелся.
Полетим отсюда завтра. Если что, только вдвоем – я и Васька. Романа с собой не возьму. Вот не хватает как-нибудь проснуться с перерезанным горлом. У Романа в результате зомбирования выроботалась просто-таки непобедимая злость к колдунам. И теперь, если поставить ему закладку на ненанесение вреда, получится столь мощный внутренний конфликт, что не берусь даже спрогнозировать последствия. А на острове он спокойно проживет. Тут есть птички, рыба – станет индейцем. Аркадий вроде бы, желает идти с нами. Его вполне можно взять.
Ночь принесла лишь большое расстройство. Звезды на небе чужие. И луны нет. Совсем. Сильнее всех почему-то расстроился Аркадий, хотя что он на той Земле потерял? Верю, все будет хорошо, и я вновь увижу Самсона. Мы с Васькой всю ночь проговорили и решили сделать все возможное, чтобы отыскать путь домой. Мы вернемся!