Понимая Трампа. Часть 2. ПОНИМАЯ ВОСХОЖДЕНИЕ ТРАМПА (Ньют Гингрич, 2017)

Разрыв между правящей элитой и обычными трудовыми людьми продолжает расти. Нассим Николас Талеб, написавший «Черный лебедь: Под знаком непредсказуемости», выкристаллизовал этот разрыв, придумав удивительный термин «Интеллектуальный идиот».

В этом эссе, написанном в сентябре 2016-го, Талеб выделил ИИ в растущую группу людей, которые спокойно заполняют роли в правительстве, политике, журналистике и академических кругах. Он заметил, что члены этой группы характеризуются высокой квалификацией на бумаге, но лишены реальной практической интеллигентности. Эссе является частью большой готовящейся книги Талеба под названием «Кожа в игре» и включено в нее как приложение.

«Идиот» – слово суровое, но эссе Талеба оказалось для меня одной из самых полезных публикаций в этом жанре, которые я читал.

Для всех нормальных людей существует глобальная закономерность отвергать правила, устанавливаемые некомпетентной элитой. Мы видели это на примерах Брексита (выхода Великобритании из Евросоюза), роста популистских партий на Западе и, конечно же, избрания Дональда Трампа.

Итак, Талеб рассказывает о людях, которые одарены природой к написанию эссе и сдаче тестов. Эта врожденная способность помогает им пробраться через начальное образование до элитных колледжей и университетов. Там их учат профессора (многие из которых – люди, тоже умеющие писать эссе и сдавать тесты). Эти профессора оказываются настолько впечатленными способностью студентов к тестированию и написанию эссе, что пишут яркие письма с самыми блестящими рекомендациями, в результате чего выпускники могут получить работу в правительстве, политике, СМИ или академических кругах.

Единственная проблема этих людей заключается в том, что они понятия не имеют, как работать. Практически вся их жизнь была проведена в классных комнатах. Эти люди могут написать блестящее эссе о том, как поменять колесо, но если прокол случается на их собственной машине, обращаются в автосервис. Они интеллектуалы, но идиоты.

Эссе Талеба прекрасно объясняет проблемы, происходящие с федеральной бюрократией. Наше правительство заполнено высокообразованными интеллектуальными карьерными бюрократами, которые никогда не производили автомобили, не строили зданий, не готовили себе еду или не работали на фермах. Они никогда не практиковали медицину, не проводили хирургических операций. И все же они наделены полномочиями писать правила, регулирующие эти отрасли, основываясь на собственном понимании академических работ.

То же самое в полной мере относится ко многим политическим консультантам, дающим советы по этим отраслям. Все это ведет к тотальной регламентации, проведению разного рода политических анализов, созданию сомнительных информационных полей и крупным научным исследованиям, которые в конце концов носят разрушительный характер и терпят крах в реальном мире.

Трамп не мог быть слишком многогранным. Он всегда старался полагаться на людей, которые действительно знают то, что они делают. На протяжении своей карьеры застройщика он регулярно получал советы от художников, плотников и других мастеров по проектам строящихся зданий. Приступая к ремонту Wallman, Трамп прежде всего стал разыскивать – и нашел – профессионалов, которые занимаются строительством катков. Он любит специалистов, обладающих практическим опытом, а не академическими знаниями, да и сам обладает немалой реальной практикой.

Когда Трамп и я находились в отеле Trump в Лас-Вегасе, оказывая поддержку Митту Ромни в октябре 2012 года, у нас появилось время, чтобы прогуляться и осмотреть его новую недвижимость. При этом Трамп проявил себя именно как практик, а не просто финансист проекта. В какой-то момент он сказал: «Я мог бы оценить количество цемента, необходимое для постройки практически любого здания. Я делал это так часто, что это стало моей второй натурой. Фактически у меня есть сотни практических навыков, которые позволяют создавать лучшие отели по более низкой цене в сравнении с моими конкурентами».

Я уверен, что если бы мы болтали в гольф-клубе Trump National об удивительной реконструкции, проведенной там, стало бы совершенно ясно, что перед началом работ он консультировался с профессионалами – архитекторами полей и лично контролировал качество работы.

КЛЕЙМО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ИДИОТИЗМА

Существует почти бесконечное количество доказательств, что наши бюрократии раздуты высокообразованными людьми, которые практически не имеют реальной ценности для американского правительства. Одним из ярких примеров является так называемое «Правило Чистой Воды Соединенных Штатов», которое было введено Агентством по охране окружающей среды (EPA) в 2015 году. Правила определяют критерии для рек, озер и ручьев, а контроль соблюдения этих критериев находится в юрисдикции EPA и Инженерных войск США.

В попытках внести в закон предельную ясность интеллектуалы-идиоты, его писавшие, сделали эти критерии настолько всеобъемлющими, что, как указывает американский сенатор Ламар Александер из Теннесси, они дают юрисдикцию федеральным ведомствам контролировать состояние грязевых луж на фермерских пастбищах.

В феврале президент Трамп приказал новым должностным лицам из EPA и Инженерных войск пересмотреть этот закон.

Так же нелепо, что EPA регулирует пыль в соответствии с Законом о чистом воздухе. EPA отнесло пыль, которая сдувается из сухих речных русел, гравийных дорог и выжженных полей, к загрязнителям, состоящим из твердых частиц. Это означает, что сельскохозяйственная пыль попадает под ту же категорию регулирования, как и сажа из угольных электростанций.

В 2011 году республиканцам удалось узнать, что EPA рассматривало ужесточение федеральных правил в отношении пыли после того, как одна из групп этого агентства получила запросы из Аризоны и Калифорнии. В этих штатах потребовали, чтобы семь тысяч восемьсот фермеров начали применять меры по борьбе с пылью.

После того как республиканцы из Палаты представителей и Сената подняли этот вопрос, а общественности стало известно, что федеральное правительство заинтересовано в «урегулировании» естественного природного явления, администратор EPA Лиза П. Джексон заявила в Washington Post, что EPA вряд ли будет вводить новые правила. Тем не менее, по заявлению Джексон, агентству все равно придется потратить еще несколько месяцев для рассмотрения «пыльной» проблемы. Итак, интеллектуальные идиоты из EPA признали, что не собираются воспрепятствовать образованию пыли, но проблему все равно нужно изучать, чтобы быть уверенными в правильности и так очевидного решения.

Последние выборы ясно продемонстрировали отрыв от реальности политической элиты, состоящей из интеллектуальных идиотов, причем как левых, так и правых.

В течение всего республиканского праймериз вашингтонская элита держалась за абсолютно несостоятельную теорию, что Трамп является «фракционным кандидатом с твердым потолком поддержки, ограниченным одной третью избирателей». Это было заявлено Bloomberg Politics[35] 12 февраля 2016 г. Противники Трампа полагали, что большинство республиканских избирателей сплотятся вокруг оставшихся в борьбе соперников и «обоснованно победят ветреного миллиардера» (как было сообщено дословно в новостном выпуске). Консультанты сенаторов Марко Рубио и Теда Круза сказали, что потолок Трампа составляет примерно 30 % и он проиграет в одновременной гонке с двумя-тремя кандидатами.

Несмотря на другое мнение репортера Bloomberg Сэхила Кэпура, ссылавшегося на результаты сразу нескольких опросов и видение просвещенных консультантов, заранее показавших неверность этой теории, некоторые республиканцы хватались за нее вплоть до оглашения результатов праймериз. Трамп выиграл 44,9 %, участвуя в гонке с Крузом, Рубио и губернатором Джоном Кейсиком.

После победы Трампа в праймериз демократы разработали свою «теорию потолка». В июне 2016 Джон Винер[36] написал в своей редакторской колонке для The Nation: «Расслабьтесь, Дональд Трамп не может выиграть». Винер использовал ту же самую запутанную логику республиканцев во время праймериза. Общее резюме этой логики выглядело так: вещи, происходящие определенным образом в прошлом, будут аналогично происходить и в будущем.

Винер, как и многие другие левые, пытался сравнивать Трампа с Миттом Ромни, Джоном Маккейном и даже Джорджем У. Бушем. Они не понимали, что Трамп и движение вокруг него уникальны, поскольку во главе поддержки Трампа стоял американский народ, а не крупные финансовые доноры и прочие «создатели королевских особ», идущие по замкнутому кругу.

Интеллектуальных идиотов легко найти и в законотворческих органах, и в СМИ. Например, посмотрите аргументацию, которая появляется почти всякий раз, когда речь заходит о контроле над оружием в газете или на телевидении.

Интеллектуальные сторонники большинства мер о контроле могут процитировать целые страницы статистики о насилии с применением оружия, но когда дело доходит до разговоров именно об огнестрельном оружии, они начинают «стрелять в молоко».

Возьмите представителя 1-го округа штата Колорадо демократку Диану Де Гетте, которая поддержала в Конгрессе закон, запрещающий продажу оружия с большой емкостью магазина. Как известно большинству людей, владеющих огнестрельным оружием, магазин – это техническое устройство, в который вставляются патроны.

Согласно сообщению в блоге корреспондента Denver Post Аллисона Шерри от 3 апреля 2013 года, когда Де Гетте был задан прямой вопрос на форуме этой газеты, каким именно образом запрет на магазины емкостью свыше пятнадцати патронов будет эффективно работать с точки зрения снижения насилия, она ответила следующее:

«Я скажу вам, что боеприпасы – это пули, поэтому люди будут знать, что если закон будет принят, то в будущем количество магазинов большой емкости снизится. Ведь постепенно пули будут расходоваться, поэтому и магазины быстрее исчезнут».

Конгресвумен решила, что федеральное правительство должно запретить продажу огнестрельного оружия с магазинами большой емкости, очевидно, даже не имея понятия, что это такое.

В том же духе «работают» и многие репортеры, совершенно не осведомленные в вопросах об огнестрельном оружии и о регулирующих его законах. Это особенно неприятно, когда крупное информационное агентство использует хотя бы одного подобного «знатока» для освещения ситуации с преступностью. Возьмите знаменитый твит от 17 августа 2014 года репортера из Huffington Post Райана Дж. Рейли, который занимается в газете вопросами криминала. Речь шла о пресечении беспорядков, разразившихся после убийства Майкла Брауна в Фергюсоне, штат Миссури (кстати, позднее Департамент юстиции счел действия полиции правомерными). Рейли написал в Twitter следующее: «Я считаю, что это были резиновые пули. Может ли кто-нибудь подтвердить?» Твит сопровождала фотография с четырьмя ярко-оранжевыми берушами.

Групповая мысль элитных СМИ печально известна. Их ментальность напоминает леммингов[37], которые при решении какого-то вопроса старательно используют групповые убеждения ради того, чтобы избежать индивидуальной мысли. В 2016 году появилось предположение, что Трамп будет очень опасен во внешней политике. Глупость репортеров заключалась в том, что они не представляли себе, каким именно образом Трамп будет опасен, но были уверены, что будет. В двухнедельный период они совершили дикий «лемминговый» переход от «Трампа, который приведет к войне с Россией» на «Трампа, который будет слишком слабым и мягким в отношении России». Журналисты понимали, что им следует бояться непредсказуемости Трампа-международника, и путались в схемах, на которых нужно было сосредоточиться.

Разумеется, интеллектуальные идиоты изобилуют и в университетах. Современные интеллектуальные левые основываются на своей непревзойденной способности отказываться от реальности в пользу теории. Идеальный в этом отношении случай произошел в моей альма-матер, Университете Эмори, когда какой-то якобы безжалостный злобный человек написал мелом на тротуаре «Трамп-2016». Это чрезвычайно «травмировало» левых ИИ-студентов, и они написали письмо ректору, где выражали протест вторжению политики на «безопасную территорию кампуса».

Это могло бы показаться смешным, если бы ректор не принес письменные извинения и не предложил курс групповой терапии всем психологически травмированным этой надписью. Может быть, и неудивительно, что некоторые студенты становятся ИИ, но вызывает беспокойство, когда руководитель университета это приветствует. После победы Трампа над Клинтон некоторые кампусы предложили ароматерапию и консультации от депрессии для тех, чья психика была деформирована. Согласитесь, выдумать что-то глупее вряд ли возможно.

Но университетские кампусы, отвергающие выборы как таковые, давно уже не являются сюрпризом. Университеты и академии не первый год выступают за то, чтобы американский народ управлялся «высокой элитой». Хорошим примером такого подхода служит книга проректора Джорджтаунского университета Джейсона Бреннана «Против демократии», опубликованная издательством Принстона. В ней Бреннан объявляет демократию неудачным экспериментом и вместо этого выступает за так называемую «эпистократию». Он определяет эту систему как «власть знающих». Цитирую описание этого правила, взятое из книги:

«Подобно тому, как подсудимые имеют право на справедливое судебное разбирательство, граждане имеют право на компетентное правительство. Но тогда демократия – это правило невежественное и иррациональное, его действие слишком часто оказывается недолгим. Кроме того, никто не имеет фундаментального права на какую-либо долю политической власти, а ее проявление решением большинства приносит мало пользы. С другой стороны, широкий спектр исследований в области социологии показывает, что политическое участие и обдумывание демократических процессов, как правило, делают людей хуже – они становятся иррациональными, предвзятыми и подлыми».

Дав эту мрачную картину, Бреннан утверждает, что новая система формирования правительства – эпистократия, или власть знающих – может оказаться лучше демократии и пришло время экспериментировать и находить ответ.

Перед нами налицо либеральный член академических кругов, у которого больше степеней, чем достижений, сводящий, по сути, выборы к проведению тестов на грамотность и утверждающий, что американский народ слишком не образован для того, чтобы принять решение, какое правительство ему нужно. Рецензент Washington Post, коллега академика Бреннана, Илья Сомин, написал, что его идеи могут быть безупречными как на государственном, так и на местном уровнях, поскольку «анализ Бреннаном эпистократических альтернатив демократии заслуживает серьезного рассмотрения, даже если большинство из этих идей далеко не готовы к широкомасштабной реализации».

Самая большая проблема ИИ в нашем правительстве, политических организациях, СМИ и университетах заключается в том, что эти учреждения становятся своеобразными «эхо-камерами», продвигающими бренд своего группового мышления. Подобные новые идеи, отличающиеся или не согласующиеся с общепринятым мировоззрением, следует воспринимать как абсурдные, экстремальные или опасные, поскольку они замалчивают основной принцип, согласно которому здоровая демократия требует свободного и полного обсуждения различных мнений. Талеб описывает это в своем эссе:

«ИИ считает патологией поступки людей, которых он не понимает. При этом он не отдает себе отчета в том, что, возможно, его понимание может иметь пределы. Он думает, что люди должны вести себя в соответствии с собственными интересами, а ИИ лучше знает, каковы их интересы, особенно когда речь идет о «деревенщине» или тех, кто проголосовал за Brexit. Когда плебеи делают что-то, что понятно им самим, но непонятно ИИ, то им тут же приклеивается ярлык «необразован». У ИИ есть два определения для того, что мы называем участием в политическом процессе: «демократия», когда его устраивает исход, и «популизм», когда плебеи осмеливаются голосовать вопреки пожеланиям ИИ».

Имейте в виду: Талеб написал это до выборов 2016 года, но ведь это именно то, что происходит в Америке. Огромную разницу между четырьмя столпами нашего общества – правительством, политикой, СМИ и академическими кругами, с одной стороны, и американским народом – с другой – прекрасно продемонстрировала избирательная кампания Трампа.

ГДЕ «ЖИВУТ» ИИ

Другой автор, Чарльз Мюррей, блестящий ученый из Американского института предпринимательства, затронул смежный вопрос в своей книге Coming Apart: The State of White America[38]. В этой книге Мюррей рассказывает о формировании небольшой социальной группы, которую он назвал «супер зип-коды». Основная предпосылка идеи Мюррея заключается в том, что люди, которые едут за образованием в Принстон, Гарвард или Йель, как правило, создают семьи с людьми своего круга. Затем они переезжают туда, где их соседями оказываются выпускники того же Принстона, Гарварда или Йеля. Они отправляют детей в элитные подготовительные школы, окончание которых позволит им так же, как и родителям, отправиться в Принстон, Гарвард или Йель. Круг замыкается. В результате образуются своеобразные изолированные «мини-регионы», в которых проживают люди, составляющие 5 % от всего общества, обладающие экономической успешностью и лучшим образовательным уровнем.

В конечном итоге эти люди совершают приблизительно одни и те же шаблонные поступки, находятся в информационном поле одних и те же СМИ и, как результат, думают одинаково, но совершенно иначе, чем остальные 95 % американцев. Когда появился Трамп, люди «супер зип-кода», многие из которых относились к числу крупных политических доноров, списали его со счетов. Они не понимали, как кто-нибудь в Америке может поддержать или признать Трампа, до них просто не доходило, что он связан с нормальными трудящимися американцами. Они не понимали чрезвычайной многолетней популярности телешоу «Кандидат»: эти люди никогда не следили за ним, поскольку для их изолированного мышления оно было недоступно. Если бы Трамп появился на PBS[39] сразу после «Аббатства Даунтон»[40], элиты поняли бы, насколько он хорош на телевидении.

В Washington Post заинтересовались книгой Мюррея и создали интерактивную карту семей «супер зип-кодов». В ноябре 2013 года сообщалось, что их средний семейный доход составляет около ста двадцати тысяч долларов в год, а 70 % взрослого населения окончили университет. В то же время данные переписи населения США показывают, что средний годовой доход остальных семей составлял пятьдесят одну тысячу девятьсот тридцать девять долларов (по данным на 2013 год). Неудивительно, что самые высокие концентрации супер зип-кодов» находятся в прибрежном северо-востоке (особенно вокруг Вашингтона), в Силиконовой долине и в Лос-Анджелесе.

Но, как отмечал Washington Post, «вашингтонцы» выделялись особо. Более трети «зип-кодов» столичного региона живут настолько плотно, что их можно свести на участок в семьсот десять квадратных миль и отгородить стеной от всей страны. В своем интервью Washington Post Уильям Х. Фрей, демограф из Института Брукингса, назвал этот участок «мегаполисом яйцеголовых». И он совершенно прав. Эта популяция состоит по большей мере из тех самых ИИ, о которых говорит Талеб. Именно они и управляют нами изо дня в день.

Проводя избирательную кампанию, Трамп понял, что ему нужно обращаться ко всем американцам, а не только к проживающим в регионах «супер зип-кодов». Его обращения были написаны на языке нормальных американцев. Это заставило либеральную элиту и СМИ окрестить его популистом, то есть применить свой любимый способ дискредитировать кандидата в глазах электората. С другой стороны, Хиллари Клинтон говорила с американцами на языке элиты. Это изначально было своеобразным залогом того, что все ее слова прошли мимо большинства американских граждан, хотя люди из «мегаполиса яйцеголовых», безусловно, проглотили все сказанное Хиллари.

Несмотря на то что сейчас он живет в Белом доме, Трамп не является синонимом ИИ из упомянутого мегаполиса. Трамп – строитель. Он не стал бы писать приятное эссе про Trump Tower, чтобы заставить подрядчиков шевелиться, он должен был построить башню Трампа и сделать это хорошо.

Трамп не нанимает себе ИИ – они ему не нужны. Традиционная мудрость говорит, что чем выше вы идете, тем больше нужно консультантов (а сами консультанты убеждают, что ваша основная цель – собрать деньги, чтобы оплатить еще большее количество консультантов). Трамп мгновенно раскусил это мошенничество. В какой-то момент, весной 2016 года, когда позиции Трампа стали заметно возрастать, кто-то предположил, что в связи с этим следует расширить штат из тех, кто возглавил бы региональные отделения кампании. Трамп отнесся к этому предложению скептически и напомнил, что он везде возглавляет кампанию самостоятельно.

И этот скептицизм подтвердился отрицательным результатом Джеба Буша, потратившего сто десять миллионов долларов, имевшего легион политических консультантов, командовавшего огромной политической сетью и заработавшего… одного (!) выборщика. Малочисленной, но эффективной командой Трамп разгромил всех своих соперников. Интеллектуальным идиотам такое бы было не под силу. Как-то уже во время общей кампании один репортер спросил, не обеспокоен ли я тем, что Хиллари Клинтон потратила двадцать два миллиона долларов, в то время как Трамп всего триста тысяч. Я послал репортера к… Джебу, чтобы тот выделил ему сто десять миллионов.

Повторюсь, что Джеб Буш – мой дорогой друг, проявивший себя превосходным губернатором[41], и я упомянул про эту шутку лишь для того, чтобы показать, насколько Трамп ценит людей, обладающих практическим опытом, который невозможно получить, слушая лекции или читая книги. Трамп постиг основную часть искусства заключения сделки с недвижимостью, работая с отцом, а не в Уортонском университете в Пенсильвании.

Рассказывая в «Искусстве заключать сделки» о своем уортонском опыте и его реализации, Трамп пишет, что знания, полученные в реальном мире, были более полезными, чем абстрактное образование:

«Возможно, самое важное, чему я научился в Уортоне, заключалось в том, что перестал слишком уж доверять академическим знаниям. Мне не потребовалось много времени для понимания, что в однокашниках нет ничего особенно удивительного или исключительного и я могу замечательно с ними конкурировать. Другой важной вещью, которую я получил от Уортона, стала ученая степень. На мой взгляд, степень не очень что-то доказывает, но многие люди, с которыми я работал, относились к ней очень серьезно. Степень добавляла престиж. Поэтому, учитывая все обстоятельства, я рад, что закончил Уортон».

Я видел, как президент Трамп получает эти знания, в том числе наблюдая за ним в течение первых двух месяцев президентства. Он начинал с чего-то, что никогда не делал раньше, и учился на практике.

Например, он вошел в должность, будучи практически незнакомым с мировыми лидерами других держав. Трамп не стал проводить длинных брифингов, зато начал планировать телефонные разговоры. Люди были поражены, насколько долго некоторые из них продолжались и как много вопросов при этом задавал президент.

Аналогичным образом обстояло дело и с Конгрессом. Вступив в должность, Трамп начал видеться и разговаривать со всеми его членами, а не только с руководящими лицами. Для Трампа было типично пригласить на прием десяток сенаторов с супругами. При этом он проницательно наблюдал, как демократы и республиканцы общаются друг с другом, попав в такую непривычную компанию. Я подозреваю, что число подобных приемов будет только расти. Обладая огромной энергией и замечательной памятью, Трамп очень быстро уяснит все тонкости кулуаров Конгресса.

Президент, который ценит практику, а не теорию, создает огромные возможности сокращения правительства путем замены ИИ, о которых говорит Талеб, на меньшее число людей, способных решать проблемы нашей страны, а не писать о них.

Хорошим примером учреждения, нуждающегося в «правильной калибровке», является Пентагон. Он создавался как военное министерство США с тридцать одной тысячей сотрудников. Наша страна рассматривалась как государство, способное победить противника в грандиозных масштабах – от стран Оси[42] до половины мира. В то время сотрудники печатали отчеты на бумаге в трех экземплярах. Беделл Смит, будучи тогда секретарем начальника Генштаба Джорджа Маршалла, проводил ряд тренингов персонала с целью поиска и предоставления нужного документа в любой момент.

Я уверен, что они были невероятно быстрыми, но можете ли вы представить, насколько быстрее сейчас отправлять электронную почту через безопасную сеть Пентагона? Можете ли вы представить себе, насколько меньше времени и меньше людей требуется сейчас, чем это требовалось в 1943 году? По меньшей мере 40 % военной бюрократии или излишни, или дублируют друг друга. У Трампа есть отличная возможность убрать из Пентагона ИИ, что превратит аппарат национальной безопасности из типично медленно движущейся системы в эффективный механизм обеспечения обороны и защиты наших интересов за рубежом.

В потрясающей книге полковника Дэвида Джонсона «Быстрые танки и тяжелые бомбардировщики: инновации в армии США в 1917 – 1945 гг.» рассказывается история о том, как Маршалл пытался избавить военных от ИИ. Джонсон описывает сцену, произошедшую летом 1940 года. Немцы вихрем пронеслись через Польшу и Францию, и Маршалл обратился к командующему кавалерией, чтобы выяснить, чем он собирается ответить на немецкий блиц.

Тот ответил Маршаллу, что проанализировал нападение немцев, понял, почему польская кавалерия потерпела неудачу, и теперь знает, как действовать лучшим образом. По его мнению, союзникам было нужно развивать производство грузовиков, которые доставляли бы кавалерию на поле битвы, чтобы лошади были свежими. Маршалл поблагодарил его, завершил встречу и немедленно позвонил Смиту с приказом уволить командующего в отставку с полудня текущего дня, а заодно отменил должность командующего кавалерией. В значительной степени мы выиграли войну благодаря решительности и готовности Маршалла сделать военных компактными, но эффективными, избавившись от высокопоставленных ИИ, сражающихся с танками на лошадях. Я уверен, что Трамп и министр обороны Джеймс Мэттис смогут вычислить некоторых подобных «вождей кавалерии», осевших в Пентагоне.

ВАЖНОСТЬ РЕАЛЬНОГО ИНТЕЛЛЕКТА

Обычно я рассказываю «кавалерийскую историю» с полуулыбкой, но в ней раскрывается, почему увеличение числа чиновников, занимающих важные позиции, но получивших образование вне практического опыта, может быть опасным.

Деннис М. Гормли, научный сотрудник международной безопасности, преподаватель теории разведки, военной стратегии, контроля над вооружениями и политики нераспространения в Университете Питтсбурга, написал в 2008 году статью под названием «Распространение ракет: Выживание». Позднее на основании этой статьи была написана книга под тем же названием. В упомянутой статье Гормли обсуждает ту же концепцию, которую описывает Талеб, но только в иных терминах.

Анализируя угрозу распространения крылатых ракет наземного базирования за рубежом, Гормли говорит о различии между «явным знанием» и «неявным знанием». Явные знания, по его словам, есть «информационные или инженерные формулировки, которые могут быть записаны и легко переданы из одного места в другое». Неявные знания, объясняет он, «являются продуктом уникальной плодотворной социальной и интеллектуальной среды, состоящей из наставников и протеже».

Другими словами, явное знание – это то, что вы узнаете из традиционного образования, а неявное знание – то, что узнаете, делая что-то фактически.

В контексте Гормли, еще в 2002 году Ирак обладал значительными «явными знаниями» о том, как расширить эффективную дальность крылатых ракет первого поколения от 150 до 1000 километров. Эти ракеты были способны нести ядерную, биологическую или химическую полезную нагрузку. К счастью, Ираку не хватило инженеров, которые имели бы «неявные знания» о фактической модернизации, поэтому, по словам Гормли, они «добились лишь скромного прогресса в большинстве случаев за семь лет работы».

Гормли предполагает, что неявное знание гораздо важнее явного и проверка распространения неявных знаний – хороший способ контроля распределения самих крылатых ракет:

«Таким образом, хотя и необходим поток самих технологий, распространение крылатых ракет невозможно без критически важной поддержки небольшой и исключительно квалифицированной группы инженеров в таком же небольшом числе промышленных стран. Это хорошая новость. Если государства смогут более эффективно контролировать распространение подобных «черных магов», существует надежда, что худшие стороны и самого распространения крылатых ракет тоже могут контролироваться эффективно».

Безусловно, Гормли обеспокоен очень специфической проблемой, связанной с контролем над вооружениями, но я думаю, что его теория работает и в других дисциплинах, будучи тесно связанной с проблемами, которые поднимает Талеб.

В бюрократии, политическом истеблишменте, СМИ и институтах высшего образования США наблюдается избыток явных знаний. Президент Трамп возглавляет движение, выносящее на передний план нашей федеральной системы знания неявные, которые позволяют вернуться к практическому правительству, эффективно работающему на общество.

Во время кампании 2016 года, а теперь уже и в президентстве Трамп столкнулся с чередой непрекращающихся сюрпризов, которые заключались в готовности элитных СМИ высказывать ложь. Первоначально Трамп был шокирован и не знал, как правильно реагировать на подобную непорядочность. Несмотря на весь опыт борьбы со СМИ в Нью-Йорке (возможно, самыми агрессивными и конфронтационными в стране), он не был готов к их жестокости и глубине нечестности. И по сей день Трамп удивляется, когда репортеры повторяют разные истории, несмотря на их абсурдность.

Трамп стал первым кандидатом в современной истории, который смог выдержать яростные нападки со стороны СМИ и добился успеха. Это одна из причин, по которой медиаэлита так к нему враждебна: она не любит проигрывать.

В частности, в своей рекламной кампании Трампу удалось эти СМИ перехитрить. Он знал, что все им сказанное подвергается постоянной критике, при этом СМИ стараются пробраться и в его прошлое, чтобы найти дополнительные поводы. Однако они оказались в ловушке собственной мании, поскольку у Трампа всегда была возможность привлечь к себе внимание и правильно его использовать.

Своими четко сформулированными и категорическими высказываниями в Twitter он не мог не вызвать возмущения СМИ. После того как начинался шум, он устраивал пресс-конференцию, причем с максимально возможным освещением: каждая доступная телекамера была включена. Такой подход предоставил ему бесплатную и эффективную возможность делать свое дело и напрямую общаться с американским народом, несмотря на искусственную шумиху в медиа.

Трамп интуитивно понял то, что полностью ускользнуло от репортеров: их постоянная враждебность вредила им самим. Каждый раз, когда Трамп подвергался нападкам за то, что ставил американские интересы выше глобальных, наличие рабочих мест ценил выше дешевого импорта и призывал разграничить права американцев и иммигрантов, нормальные граждане чувствовали себя так, словно эти нападки направлялись не против Трампа, а против них самих.

Медийные атаки на Трампа за то, что он выражает рациональные личные интересы американцев, стали переломным моментом. Растущие предвзятость и враждебность к либералам за игнорирование общественного мнения большинства, развивающиеся в период президентства Обамы, приобрели слишком большой масштаб, чтобы терпеть их дальше.

Уже через несколько дней после объявления о выдвижении своей кандидатуры Трамп почувствовал растущее недовольство со стороны истеблишмента и начал наступление через учетную запись в Twitter и телевидение. Такое открытое неповиновение ведущим медиа только укрепило его имидж носителя интересов средних американцев, брошенных культурной элитой страны.

Я видел такое положение дел еще во время президентской кампании 2012 года, но, по-видимому, потребовался еще четырехлетний срок «пропаганды от имени администрации Обамы», чтобы общественность дошла до точки кипения.

ДЕРЗОСТЬ ПРЕДВЗЯТОСТИ

Отбросим в сторону различные вопиющие примеры предвзятости. Например, Крис Мэтьюс из MSNBC[43] в декабре 2008 года заявил, что испытал весьма острые ощущения, слушая Обаму. Достаточно было взглянуть на отчет Исследовательского центра Pew 2008 года, в котором сообщалось, что почти 37 % опрошенных во время праймериз демократов поддержало Обаму и лишь 4 % – Хиллари Клинтон.

В этом явном уклоне примечательно, что многие из тех же опрошенных слышали о нескольких громких скандалах, потопивших менее предпочтительных кандидатов. По отчету Pew, 62 % опрошенных слышали о связи Обамы с преподобным Иеремией Райтом, его «боевым» пастором, который просил Бога проклясть Америку и заявил, что Соединенные Штаты были сами виноваты в террористической атаке 11 сентября 2001 года.

Неудивительно, что люди слышали об этом. Газеты пестрели заголовками на этот счет не одну неделю. В 2015 году я напомнил Бобу Шифферу из Face the Nation, как СМИ пытались уничтожить Стива Скэлиса[44] в связи с появившимися разногласиями вокруг речи, которую он произнес двенадцатью годами ранее. В ней упоминалось о «прощении», которое получил Обама за связь с Иеремией Райтом.

Обама красноречиво выступил, дистанцируясь от церкви Райта, утверждая, что никогда не слышал ненавистных высказываний своего пастора. СМИ коллективно «пожали плечами» и сказали: «О, хорошо!», полностью проигнорировав то, что Обама двадцать лет посещал церковь Райта на южной стороне Чикаго. Критическое освещение в СМИ этого вопроса практически закончилось 30 апреля 2008 года.

Ссылаясь на проект «Повышение качества рекламы в журналистике», центр Pew также сообщил, что Обама «получил значительно большее освещение в прессе, чем Клинтон и Джон Маккейн за одиннадцать из последних семнадцати недель (с января по май 2008 года) праймериз. Клинтон доминировала в освещении кампании лишь четыре недели (из тех же семнадцати), а Маккейн не смог обойти этих двух кандидатов от Демократической партии с точки зрения освещения в новостях в период 4 – 10 февраля, когда он стал предполагаемым республиканским кандидатом после своих побед в Республиканской партии в Супервторник».

Это было только начало. На протяжении всего своего первого срока Обама освещался в СМИ с такой же «жесткостью», с какой убаюкивают младенца. Крупные новостные агентства избегали задавать неприятные вопросы о гибели посла США Кристофера Стивенса (и еще трех других американцев) 11 сентября 2012 года в Ливии. СМИ отреклись от своего долга заставить президента отчитаться перед Конгрессом, зато переключили всю энергию на нападки на легитимность избранного Комитета Палаты по Бенгази. После того как СМИ были вынуждены подвергнуть сомнению ошибочное утверждение о том, что нападение было результатом реакции на фильм[45], а не проявление радикального исламского терроризма, они быстро приняли следующее оправдание Обамы: низкий уровень защиты посла и других американцев был вызван ошибками нижестоящих служащих Госдепа.

Как писал в январе 2013 года ветеран-журналист и редактор Weekly Standard Фред Барнс:

«Мое мнение здесь вполне очевидно. Я имею в виду то, как СМИ относятся к Обаме. Да, перед ним не всегда преклоняются, но в целом – что характерно при освещении в прессе – СМИ не обсуждают его ошибок, не критикуют и не задают щекотливых вопросов. Если Обама оправдывается, а делает он это часто, СМИ, как правило, просто цитируют его слова без комментариев.

Ни один президент в моей жизни не был столь благоприятно застрахован от нападок СМИ, ни с одним не обращались так осторожно. Ни одна пресс-служба даже не пыталась раскопать какие-нибудь факты, которые могли бы выставить Обаму в неприглядном свете. Как правило, СМИ как группа гордятся проявлением некоего состязательного подхода по отношению к политикам и государственным чиновникам, но в случае с Обамой пресса выступает в роли его помощника».

Далее Барнс указывает, что подобное «деликатное» обращение с Обамой становится еще более очевидным, если сравнивать его с Дж. У. Бушем-младшим. Барнс отмечает, что Буша постоянно критиковали за тактику, которую он использовал во время борьбы с терроризмом, за использование изолятора тюрьмы Гуантанамо и разрешение слежки за личными переговорами граждан в рамках Закона о борьбе с терроризмом. Между тем Обама также использовал подобную тактику, не закрыл Гуантанамо, хотя и обещал это сделать, и подписал закон, разрешающий прослушивание для сбора разведывательных данных. «Буш подвергся жесткой критике со стороны СМИ по тем же вопросам, по которым Обама получил карт-бланш», – писал Барнс.

Только в конце восьми лет правления Обамы пресса начала понимать, что он вовсе не был чемпионом, на что они так надеялись. Когда СМИ проснулись после почти десятилетнего группового мышления, журналисты были удивлены, увидев, что Обама оказался одним из самых скрытных и непрозрачных политиков, когда-либо занимавших Овальный кабинет. После того как Обама в лекции перед журналистами в марте 2016 года назвал освещение в прессе кандидатуры Дональда Трампа «ложной эквивалентностью», терпение Джека Шефера из Politico Magazine подошло к концу. 29 марта 2016 года он написал следующее:

«Ненавидим ли мы методы общения Обамы с прессой? Позвольте мне их подсчитать. Согласно недавнему расследованию Associated Press, при Обаме правительство США установило новый рекорд по установлению ряда ограничений в Законе о свободе информации. Согласно этому закону, СМИ должны предоставлять общественности свой независимый взгляд на работу исполнительной власти. Без своевременного выпуска регламентирующих правительственных документов и предоставления данных невозможно ни ответить на жизненно важные вопросы, ни что-либо об этом написать».

Далее Шефер выразил разочарование по поводу «инсайдерской угрозы», которая, с точки зрения Обамы, была сосредоточена на поиске и наказании правительственных чиновников в администрации. Действительно, Джейк Тэппер из CNN сообщил, что «администрация Обамы использовала Закон о шпионаже в поисках разоблачителей, которые сливали журналистам информацию больше, чем все предыдущие администрации, вместе взятые». При последующей онлайн-проверке фактов, изложенных PolitiFact[46], подтвердилось, что заявление Тэппера соответствует истине.

Джеймс Райзен[47], которому администрация Обамы угрожала тюремным заключением за отказ раскрыть свои информационные источники, назвал ее «самой «антимедийной» администрацией со времен Никсона» и рассмотрел подход к информационной открытости, как попытку «криминализировать расследовательскую журналистскую деятельность».

Но недовольство, высказываемое Шефером, Тэппером и Райзеном, похоже, не «улавливалось» их остальными коллегами. Подобная удовлетворенность «барьерами неприкосновенностей» в отношении Обамы куда-то исчезла, когда дело коснулось Дональда Трампа.

Когда Трамп не разрешил Washington Post, Des Moines Register и нескольким другим издательствам освещать свою кампанию и позже, уже в феврале 2017 года, когда пресс-секретарь Шон Спайсер не пригласил несколько крупных СМИ на небольшую пресс-конференцию вне камер, новостные агентства подняли невообразимый крик. Associated Press даже бойкотировала Spicer gaggle[48], решив, видимо, что сохранение статуса элитного СМИ более важно, нежели информирование общественности.

Между тем, когда в 2008 году Обама не допустил к своей кампании Dallas Morning News, New York Post и Washington Times, СМИ снова дали ему «зеленую дорогу», согласившись с утверждением кандидата, что «мест больше нет». Зато хватило места для Glamour.

МЕДИА VS ТРАМП

Пресса называет действия Трампа ошибочными, в то время как такие же действия Обамы приветствовались. Этого оказалось мало: журналисты продолжают активно искажать саму деятельность Трампа.

Как сообщает сайт RedState 28 февраля 2017 года, New York Times умышленно неправильно описала речь, которую президент Трамп произнес на Конференции политических действий консерваторов.

Во время выступления Трамп сказал так: «Мы также собираемся спасти бесчисленные американские жизни. Сегодня сотрудники иммиграционной службы находят бандитов, торговцев наркотиками, прочих преступных пришельцев и выбрасывают их из нашей страны».

Журналист Гленн Трюш описал это следующим образом: «В его [Трампа] речи также было дано обязательство «выбросить нелегальных мигрантов из страны ко всем чертям» [последние кавычки мои] в соответствии с его прочтением закона и выполнением предвыборных обещаний».

СМИ громко проталкивали ложные истории о Дональде Трампе на протяжении всей избирательной кампании. В мае 2016 года та же New York Times напечатала статью, в которой утверждалось, что он плохо обращался с бывшими подружками[49]. Уже в следующий понедельник после выхода в свет этой статьи в Fox & Friends появилось опровержение Роуэнн Брюэр Лейн[50], на которую New York Times ссылалась как на основной источник информации. Лейн говорила, что почувствовала необходимость рассказать американской общественности о лживости истории, изложенной в New York Times.

Брюэр Лейн рассказала Fox & Friends, что Трамп никогда не давал ей повода чувствовать себя униженной. Он никого не оскорблял и всегда был очень любезен. Напротив, как сказала бывшая модель, она видела вокруг Трампа многих людей, включая моделей-конкурсанток. Со всеми он оставался добр, заботлив, щедр и держался джентльменом.

Для Лейн было ясно, что репортеры New York Times изложили собственное видение, представив Трампа оскорбляющим всех вокруг монстром, и с самого начала планировали злоупотребить ее комментариями. Другими словами, мало того, что репортеры пытались лгать читателям, они были бессовестны и по отношению к самой Брюэр Лейн.

«Они обещали несколько раз мне и моему менеджеру, что напишут все крайне корректно, что моя история вовсе не будет хитом и в ней будет изложено только то, что расскажу я сама. Все оказалось абсолютно не так», – сказала Брюэр в интервью Fox & Friends.

Для меня это был момент, когда я осознал, что что-то глубокое нарушает старый порядок и этот старый порядок в своем отчаянном сопротивлении становится неуклюжим и глупым.

Просто подумайте о репортере Times, который входил в журналистский пул Белого дома в день, когда Трамп занял президентский пост. Бывают случаи, когда нет оснований или просто невозможно позволить журналистам из всех СМИ осветить какое-то событие. В большинстве случаев причины заключаются в нехватке места или из соображений безопасности – как в случае с Овальным кабинетом. Поэтому и создается ограниченный журналистский пул, представляющий собой все медиа.

В этот день на боковой столик в Овальном кабинете снова вернулся бюст Уинстона Черчилля. Репортер Times Зик Миллер тут же заметил своим коллегам по пулу, что из кабинета пропал бюст Мартина Лютера Кинга-младшего. Это, конечно, вызвало фурор по всей стране, поскольку падкие на сенсации СМИ тут же подняли брошенный сочный лакомый кусочек, подкинутый с первого дня президентства Трампа. Это было серьезное обвинение, поскольку усиливало утверждение левых, что Трамп и республиканцы – несомненные расисты. Такое положение дел привело бы к реальному расколу между афроамериканцами и новым президентом. Оставалась только одна проблема: бюст Кинга никуда не пропадал из Овального кабинета, а лишь переместился на каминную полку, где стоит и сегодня. Таким образом, информация оказалась полностью ложной.

После Миллер заявил в Twitter, что эта история была «честной» ошибкой. Он написал, что дважды искал глазами бюст Кинга, но он оказывался прикрытым то дверью, то агентом секретной службы. Да, конечно. Репортеры – это люди, а людям свойственно ошибаться. Но в этом оправдании кроется одна проблема. Оно не объясняет, что мешало репортеру спросить об этом бюсте у пресс-секретаря Белого дома Шона Спайсера или, что намного проще, потратить несколько мгновений, чтобы внимательней осмотреть помещение.

Вместо этого репортер увидел именно то, что, по его мнению, выставляло президента Трампа с негативной стороны, не задумываясь при этом ни о точности, ни о справедливости. Несколько позже советник президента Келлиэнн Конуей сказала, что ложь Миллера была повторена более чем в трех тысячах СМИ.

Эта ситуация лишний раз показала, насколько правящие СМИ стремятся использовать любую ложную информацию. Появление на столике бюста Черчилля и исчезновение бюста Кинга доказало бы расистскую, империалистическую и ультраправую сущность нового президента. Заметьте, эта ложь появилась сразу же после того, как Трамп произнес инаугурационную речь, носящую полностью антидискриминационный характер, в которой подчеркивалось, что расизм должен быть непартийным и неамериканским. Вот один из самых мощных отрывков из инаугурационной речи Трампа, который иллюстрирует вышесказанное:

«Время вспомнить старую мудрость наших солдат: черные ли мы, коричневые или белые, во всех нас течет одинаковая кровь патриотов, мы все пользуемся одинаковыми славными свободами и все выражаем почтение одному и тому же великому американскому флагу.

И когда рождаются дети, в пригородах Детройта или на ветреных равнинах Небраски, они смотрят в одно и то же ночное небо, их сердца наполнены одними и теми же мечтами, и дыхание жизни вселено в них одним и тем же всемогущим Творцом. Обращаюсь ко всем американцам, в больших и малых городах, в горах, от океана до океана: вы никогда не будете забыты. Ваш голос, ваши надежды и ваши мечты будут определять наш американский курс. И ваши мужество и любовь всегда будут указывать нам путь. Вас никогда больше не будут игнорировать».

Но эти слова, которые вышли из уст президента перед всей нацией, не соответствовали тому образу, в каком СМИ хотели бы представить Трампа, поэтому их просто проигнорировали.

Конец ознакомительного фрагмента.