Глава II
Полет в преисподнюю
Лариосик! Опять ты торчишь у зеркала?
В прихожей было сумрачно, и мама по дороге на кухню наткнулась на Ларика, который внимательно вглядывался в свое отражение.
– Ты бы хоть свет включил. Странное занятие – смотреться в темное зеркало… И что там можно рассмотреть, кроме своих блестящих глаз? – улыбнулась она. – Хотя вообще-то я в детстве тоже такая была. Все разглядывала свои веснушки-конопушки. Но мне-то простительно, я девчонка. А ты? Ты же мальчишка, тебе нипочем должны быть и веснушки, и уши торчащие, и чубик твой смешной… Так даже интереснее: никто тебя ни с кем никогда не спутает!
Последние слова донеслись уже из кухни. Любит мама поболтать, только дай ей повод. Но ведь и меру, в конце концов, надо знать. Сравнить Ларика с девчонкой! Да плевать ему на свои веснушки с ушами! Вот прямо в зеркало может и плюнуть… И челка эта странная – пусть растет себе на здоровье. Посреди самых обыкновенных Лариковых волос торчала одна абсолютно белая прядь. Прямо впереди, на самом видном месте. Многие думали даже, что Ларику специально подкрасили волосы. Он часто ловил на себе любопытные взгляды.
Но сейчас Ларик был занят не волосами, не веснушками и не ушами, похожими на маленькие локаторы. Он все вглядывался и вглядывался в свои глаза, пока от напряжения не выступали слезы. Ларик вытирал их и снова сверлил взглядом зеркало. В эти минуты он представлял, что видит своего злейшего врага. Да что там своего – злейшего врага всего человечества! Этот тип в зеркале грозил уничтожить всю Москву со всеми ее жителями и домашними животными… И Ларик его люто ненавидел! Он готов был стереть в порошок это мерзкое существо. Испепелить взглядом!
Наконец Ларик заскочил в ванную, чтобы промыть мокрые и красные глаза.
«Уже получше получается, – отметил он. – Если почаще тренироваться, то можно сделать свое лицо если не мужественным, то хотя бы не таким детским».
Вчерашняя встреча на берегу речки заставила Ларика возобновить тренировки. А то, увлекшись переездом на новую квартиру, он совсем перестал воспитывать волю, взгляд, выдержку. В одной старой брошюрке Ларик прочел о таком методе самовоспитания. Надо признаться, этот метод хоть и казался крайне простым, но требовал необычайной сосредоточенности. Да к тому же еще и времени.
Вот и мама заметила, что Ларик смотрится в зеркало, как девчонка. А рассказывать ей о своих тренировках ему совсем не хотелось. Сразу начнутся расспросы: а зачем, а почему, а кто тебя обидел?
Наградили же его родители имечком – Илларион! Да еще называют Лариосиком, потому что, видите ли, очень любят книжку Булгакова, в которой есть такой персонаж… Из-за этого сюсюкающего имени, наверное, до самой старости будет у Ларика детское лицо. Вот и приходится самому тренироваться, чтобы хоть немного его подправить.
Ларик подумал, что даже Остапу досталось более мужественное имя, чем ему. Хотя щенка назвали, можно сказать, в честь самого Ларика.
Как-то раз в дверь большой коммунальной квартиры, в одной из комнат которой жил Ларик с родителями, позвонили. А через минуту в прихожей уже раздавались возмущенные голоса. Жильцы, вышедшие из своих комнат, спорили: что же делать с маленьким щенком, которого подбросили под дверь?
– А мы что, крайние, что ли? – ворчал одинокий старичок Ромуальд Евгеньевич. – Перенести его на нижний этаж, и точка!
– Надо позвонить в такую службу, где принимают всякую живность! – воскликнула тетя Катя, учительница.
Дверь в комнату, где жил Ларик, осталась открытой. И щенок, недолго думая, направился прямиком туда. Все засмеялись и разошлись по своим комнатам. Пусть, мол, разбираются со щенком те, кого он сам выбрал.
Папа с мамой, конечно, не собирались заводить собаку. Но они никак не могли решиться вынести куда-нибудь щенка – такого жалкого, ласкового. А про Ларика и говорить нечего. Он с первого взгляда понял, что щенок пришел именно к нему!
– А назовем как? – спросил папа. – Между прочим, это мальчик.
– А раз мальчик, пусть будет Осик, – вдруг придумала мама. – Ларик обижается, когда его Лариосиком называют. Вот мы и поделим его имя пополам. Он останется Лариком, а Осиком будет это милое существо. А, так сказать, по паспорту, он будет называться Остап!
Папа с Лариком согласились. Потому что мамина выдумка показалась необычной. Лариосик – это Ларик плюс Осик.
– Просто и гениально, – сказал папа. – Ты бы еще ему породу придумала, а? По-моему, он совершенно беспородный. Чем-то напоминает Лиса из «Маленького принца». Такой же ушастый.
– Ну, здесь я уже бессильна! – рассмеялась мама. – Будем надеяться, что и у беспородных собак характер бывает неплохим. Плюс хорошее воспитание… – Мама хитро посмотрела на Ларика. – А это уже от тебя зависит.
– Воспитаем, чего там! – радостно махнул он рукой. – Благородный будет песик.
«Благородный песик» сразу сделал посреди комнаты лужу. И его сразу же потыкали в нее острой мордочкой. Ларик чуть не взвыл от такого обращения с собакой:
– Он же маленький! А вы сразу…
– Вот и приступай сам к воспитанию, – заявила мама. – Для начала выведи его погулять.
Щенок оказался понятливым. Лужи в квартире больше не появлялись. Да и вообще Оська, Осик, Остап – по-разному называли щенка родители и Ларик – удивлял своим умом.
«Значит, дело не в породе, – думал Ларик, – а в обыкновенной порядочности».
Взять хотя бы этих двух типов, которые вчера встретились Ларику у реки. Какой они породы? Человеческой. А выглядят как хищники. И почему они чувствуют себя хозяевами в овраге, называемом памятником природы? Вот это Ларик обязательно должен узнать! Потому что, если разобраться, этот овраг – его. И его родителей, и мальчишек, гоняющих на стадионе мяч, и старушек, прогуливающих по берегу своих собак…
Одним словом, после той неприятной встречи Ларик был настроен очень решительно. Поэтому и возобновил свои тренировки перед зеркалом. Сейчас ему как никогда нужны были смелость и решительность! А если этих качеств у него маловато от рождения, то, конечно, их надо в себе воспитывать. Тренируют же собак. А что, Ларик глупее?
После обеда папа уехал в свой театр, а мама ушла в кабинет рисовать эскизы костюмов. Постукивая хвостиком по ковру, Остап поглядывал на Ларика. Что, мол, будем делать?
Ларик в это время заканчивал качаться. Гантельки, конечно, у него были так себе, по два килограмма, но папа говорил, что в его возрасте это в самый раз.
– Главное постепенность, – объяснял он. – А то надорвешь мышцы, и никогда они не смогут расти и развиваться. И заниматься надо каждый день. Любые занятия или тренировки – это как плаванье против течения. Остановился, прекратил трудиться – и тебя уже далеко отнесло обратно…
Ларик понимал это. Для него «обратно», в смысле занятий физкультурой, – это уж вовсе в никуда. Когда Ларик у зеркала напрягал бицепсы, ему сразу вспоминался мультфильм «Ну, погоди!». Тот эпизод, когда кривые зеркала в комнате смеха увеличивали мускулы Зайца и уменьшали – Волка. Лариковы мышцы как раз и были такими, как у Волка из мультфильма.
«Или как у какого-нибудь ботаника», – со вздохом думал он.
– Собирайся, – сказал Ларик, как будто Остап должен был одеваться.
Как только звякнул ошейник с поводком, пес быстро вскочил. Ему не надо было второго приглашения.
– Вы куда это? – Мама выглянула из кабинета. – А к контрольной готовиться?
– Написали уже контрольную, – отмахнулся Ларик. – Завтра будут результаты известны. Быстрей бы это закончилось…
Они побежали по лестнице, прошмыгнув мимо лифта. Тоже для тренировки. Вниз-то еще ничего, даже не ощущается, что четырнадцатый этаж, а вот наверх… Иногда Ларик не выдерживал и на каком-нибудь этаже заворачивал на лифтовую площадку. Но, постояв несколько секунд, он понимал, что допустил слабость, и дергал Остапа за поводок, все-таки завершая подъем пешком.
«Победа над собой, над своей ленью – самая важная», – вспоминал он папины слова, еле переводя дух перед дверью своей квартиры.
Правда, эти слова хотелось вспоминать только тогда, когда ему удавалось победить свою лень. А вот когда не удавалось – то не очень…
Ларик решил сразу не спускаться к речке, а обойти весь овраг поверху. С балкона он рассчитал свой маршрут, осматривая окрестности в бинокль. Вообще-то в их новой просторной квартире было три балкона. С одного из них вид открывался прямо на овраг. Красота, как говорит мама, неописуемая! Речка извивается между кустами-шариками, луг издали кажется ровненьким ковром, по склону оврага разноцветные деревья разбросаны, будто художник сделал на картине несколько мазков. И вот эту красоту Ларик сейчас увидит с разных сторон. Потому что обойдет овраг по самому гребню, там как раз прогулочная тропинка сделана. Правда, это довольно далекий путь. Если Сходненский ковш в диаметре километра два, то в окружности получится километров шесть.
«В самый раз для энергичной прогулки», – решил Ларик.
Остапу, правда, сегодняшний маршрут вначале не очень понравился. Потому что сразу надо было идти вдоль шумной дороги, поднимаясь к верхней кромке ковша. Не любил Остап эти машины! Он морщился и чихал, когда мимо них медленно полз огромный автобус, от которого валил черный густой дым.
Но вот когда они свернули на тропинку, идущую по самому краю обрыва, воздух стал заметно чище. И не только потому, что дорога осталась в стороне. Просто отсюда, сверху, просматривалась вся Москва! И ветер был такой сильный, что, конечно же, сразу уносил куда-то выхлопные газы от машин и автобусов.
Ларик увидел далеко, за оврагом, свой дом и вычислил балкон, с которого совсем недавно рассматривал окрестности. Они с Остапом сейчас находились даже выше последнего, семнадцатого этажа.
Ларик с радостью подумал о том, что его дом находится в самом лучшем месте на свете! Ему совсем не было жалко, что они переехали в далекий район из самого центра, с площади Маяковского. Он даже сравнил себя с Маленьким принцем, у которого была своя планета. А у Ларика есть свое любимое место на земле – вот этот простор над огромным оврагом, речка, дом…
Его мысли были прерваны настороженным рычанием Остапа. Ларик даже споткнулся от неожиданности. Он никогда прежде не слышал от своей собаки таких звуков.
«Ого!» – только и успел подумать он, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть причину такого беспокойства.
Впереди на тропинке стояли те самые типы, встреча с которыми внизу, у реки, так взбудоражила вчера Ларика! На этот раз они были без овчарки. Но с каким-то прибором, напоминающим короткую подзорную трубу на треноге. Толстяк, который, видимо, был начальником, стоял, заложив руки за спину, и задумчиво смотрел вниз. А другой, длинный и худой, заглядывал в прибор и делал какие-то пометки на карте местности.
Ларик даже удивился: до чего же эта пара похожа на восклицательный и вопросительный знаки! И как это ему не пришло в голову во время первой встречи? Но до того ли тогда было – думать, на кого похожи эти ненормальные! Ларик вчера больше смотрел на их собаку, на ее огромную пасть с противной пеной по краям…
– Ну, и что нам предстоит? – полюбопытствовал коротышка, скосив глаза в карту.
– Сейчас, сейчас, одну минуточку… – поднял руку, не отрываясь от прибора, долговязый.
Потом он выпрямился, но его голова все равно осталась наклоненной.
«Наверное, привык так разговаривать со своим хозяином, – сердито подумал Ларик. – Нагнись, нагнись пониже, а то он не услышит!»
– Не так все страшно. – Вопросительный был доволен. – На карте все выглядит значительно сложнее. А на местности становится ясно, что не обязательно перекапывать всю эту яму. Начнем с мест наибольшей вероятности.
И тут он заметил мальчика с собакой. От его колючего взгляда у Ларика по спине побежали мурашки.
– Ты чего это опять у нас под ногами путаешься, а? – грозно произнес Вопросительный.
Ларик в растерянности оглянулся:
– Я? Я… не путаюсь.
– Да ты, я вижу, везде успеваешь, – добродушно, как вначале показалось, буркнул Восклицательный. – Или вас несколько – братьев-близнецов?
Долговязый угодливо захихикал.
Ларик поддернул к себе поводок, забыв о том, что на ручке для этого есть кнопочка. Да сейчас он, наверное, обо всем на свете забыл – так неожиданно испортили ему всю радость эти два типа. От растерянности Ларик рассердился. И сам не понял, как получилось, что он закричал срывающимся голосом:
– А вас сколько? Это вы всем мешаете! Людей собаками травите… Кто вы такие?
Толстяк прямо-таки готов был лопнуть от смеха. Видно было, что он наслаждается собственным хохотом.
– Ого! – протирая заслезившиеся от смеха глаза, выдохнул он. – Ко-ко-миссия! Проверка! Больше не будем, отпустите нас!
Долговязый так же противно подхихикивал. Наконец толстяк успокоился.
– Все, пацан, иди, не мешай работать. Вот тут можешь гулять. А туда, – показал он на дно оврага, – и не думай больше ходить. Собачка у тебя хорошая, пушистенькая, а там ее наши овчарки ненароком разорвут…
И он протянул свою руку с толстыми короткими пальцами к Остапу, словно собираясь потрепать его по спине. Пес попятился, запутался в поводке. Ларик стал крутиться на месте, освобождая поводок, и совсем не заметил при этом, что стоит на самом краю тропинки…
Одна нога соскользнула вниз, Ларик взмахнул руками и кубарем покатился вниз по крутому склону. Перед глазами мелькали ветки кустов, кочки травы, синее небо… Непонятно было, где верх, где низ. То есть низ был, конечно, там, куда Ларик летел. Но он не успел об этом подумать. Он и испугаться успел только на половине своего «пути» – когда больно царапнула по уху острая ветка.
За ним на растянувшемся во всю длину поводке летел Остап. Бедный Оська! Он упирался изо всех сил и, наверное, смог бы остановиться, но Ларик не выпускал поводок из сжатого кулака.
Кувыркание прекратилось только на дне оврага, когда Ларик влетел в невысокий можжевеловый куст. Он-то и смягчил последний удар. Голова кружилась так, что подняться не было никакой возможности.
«А вдруг я придавил Остапа?» – с ужасом подумал Ларик, беспомощно пошевеливая руками-ногами и глядя в чистое высокое небо.
Но верный пес уже был рядом. Со всего размаху он прыгнул на грудь хозяину и стал быстро-быстро лизать его щеки.
– Собирай треногу, сматываемся! – послышался сверху глухой голос. – А то подумают, что мы пацана столкнули!