1972
Валдайский иней
Есть какой-то секрет у валдайской погоды. В ином месте иней бывает в зиму раз или два, а тут каждое утро, подняв занавеску, видишь в окно белый мир. Белые сосны, в белых тяжелых ризах березы. Вороны, неподвижно сидящие в палисаднике, припудрены белым, у кота, важно идущего по дорожке, заиндевели усы. Возможно, сырые ветры, плывущие с Запада, тут, у Валдая, упираются в каменный выступ земли и оседают пушистой изморозью. Каменный выступ – Валдайская возвышенность (а на старинных картах – Алаунские горы) – не слишком высок. Но это все же барьер для ветров, и потому в здешнем лесном и озерном краю наблюдается «свой особый валдайский климат»…
Две недели я жил в комнатке – постоянном прибежище рыбаков. И потому каждое утро, надевая носки, свитер или унты, должен был опасаться крючков. Крючки попадались в матраце, в маленьком коврике, в щелях пола, в сапожной щетке. Однажды, устроив облаву на колючую снасть, я отыскал восемь великолепных крючков. Но утром, прыгая на зарядке, вскрикнул и вынул из пятки очередную занозу.
– Это же шведский! – закричал мой приятель, тоже рыбак.
Сигнальный колокол.
За околицей.
Наши дороги с приятелем утром расходятся. Он с пешнею в руках спускается к озеру, а я спешу на лыжню. Для лыжни лучшего места, чем лесные холмы Валдая, не выдумать. Вверх-вниз, но не круто, а полого, между деревьями вьется лыжня. Ели, покрытые мхами, в зеленых лишайниках валуны торчат из-под снега, глубокий лосиный наброд… Иногда надо нагнуться, чтобы нырнуть под арку согнутых веток. Не успел – за ворот сыплются холодные белые иглы.
Лес насквозь белый. Мутная хмарь мешает иногда вовремя разглядеть спуск, и ты вдруг мчишься вниз так, что лицо немеет от встречного ветра. Потом, петляя, долго лезешь на гребень. А забравшись, не можешь глаз оторвать – сквозь стволы сосен внизу виднеется деревенька. Горстка домов. Дымы из труб. По равнине к деревне ползет воз с сеном. У крайней избы бегают две собаки, сороки ныряют в воздухе над домами и огородами. Находишь по карте название деревушки. Шуя… Идешь по гребню, и между соснами справа долго маячит сонная Шуя.
Другую деревню видишь в солнечный день, когда на избах, на приземистых баньках, на березах вдоль улицы, на уютных стожках у околицы иней сверкает и, кажется, сам начинает светиться.
– Что за деревня?
– Терехово! – кричит мальчишка и мчится на лыжах к озеру мимо стогов и банек.
Посредине деревни, на высоком столбе с крышей, как над колодцем, висит небольшой колокол. Это на случай пожара. В других местах для извлечения тревожных звуков обычно служит обломок рельса или остов автомобильного колеса. А тут – колокол. Это наследство Валдая. В былые времена валдайцы лили многопудовые колокола для церквей Петербурга и делали звучные поддужные колокольцы (ныне во многих местах они созывают школьников на урок). А тут сохранился колокол для набата. Сосновый столб, сам колокол и веревка, идущая книзу, застыли, побелели, как все вокруг. И так хрупок, так нежен белый узор в деревне, что, кажется, дерни веревку, и от сильного звука вздрогнут березы, резные наличники на домах, вздрогнут стожки и посыплется книзу морозная белая пыль…
Километров двадцать бежит лыжня по валдайским холмам. Временами идешь по озерному льду. Ты мухе подобен на обширном пространстве, но даже малого веса хватает, чтобы лед вдруг осел, и ты слышишь утробный звук, идущий как будто из самого центра земли. Если в солнечный день лечь на лед и заглянуть в прорубь, сквозь чистую воду видно песчаное ровное дно и стайки маленьких окуньков…
На одном из островов озера – остатки монастыря, сооруженного во времена Никона. Читая охранные доски на башнях и стенах, вдруг в тупик становишься перед надписью: «Странноприимный корпус». Странноприимный… Странников принимали. Гостиница, стало быть, монастырская! Легко представить, как некогда странники, а теперь летом туристы плывут на остров на лодках из городка Валдая. Городок маячит, искрится на берегу. Лыжня в него не проложена, но, встретив однажды в глухом месте леса обрывок провода военной полевой связи, я завернул в валдайский музей узнать, что тут было во время войны.
Среди оружия, пробитых пулями касок, партизанской одежды и фотографий войны я долго стоял у карты с надписью по-немецки: «Европейская Россия». Это была удивительно точная и подробная карта, со всеми, даже мелкими, речками, озерами, городами, селами и дорогами. Я разыскал на ней места, где родился. Нашел город Валдай, Валдайское озеро, нашел даже малые деревеньки, которые объехал теперь на лыжах. Отпечатали карту в Германии. С картой ходил в поход на Россию в 1918 году некий пруссак К. Фишер. Он вернулся домой, ничего не сумев отнять у России, и, возможно, берег карту как память. Но карта снова оказалась в полевой сумке солдата. На этот раз в поход отправился сын Карла Фишера, Юзеф Фишер. И отец сына благословил. На карте надпись: «Сыну Юзефу Фишеру в последний поход на Россию. Инстербург, 1941 год». Аккуратный сын весь путь из Пруссии на Восток метил красным карандашом: Инстербург – Каунас – Шяуляй – Рига – Асков – Дно – Старая Русса… На маленькой станции Лычково красный след на карте кончается. Тут, на Валдае, в единоборстве с советским солдатом Федором Марченко Юзеф Фишер нашел свой конец. Это было в феврале 1943 года. Мы не знаем, каким был тот день на Валдае. Возможно, вот так же остывал на морозе влажный западный ветер и оседал инеем на деревьях, на сожженных и уцелевших домах, на лицах убитых… Никто бы не знал, что жили на свете отец и сын Фишеры, если б не эта карта, по которой они шли отнимать у России Валдай, Москву, большие и малые речки, озера – землю, по которой проходят сегодня наши большие дороги, тропинки, следы от лыж…
Хорош на Валдае иней! Мы с другом выходили полюбоваться белым убранством на сон грядущий. Проходя по единственной улице деревушки с названием Долгие Бороды, мы видели все цвета инея возле окон. От света через красные занавески иней был красным, там, где был включен телевизор, иней под окнами был голубой. А в конце деревеньки, где висит на столбе обычная лампочка, все кругом похоже было на негатив фотографии – деревья стояли белыми, а небо темнело, как черный бархат. И так каждый вечер.
Кто сколько живет
С детства помню необычную щуку, попавшую в невод. Размер ее был не так уж велик – около метра, но видно было, что рыба очень стара. Щука лежала на мокром песке, не шевелясь, как полено. Тело ее у жабер и плавников было в тонких зеленых ворсинках.
– Ого, обросла шерстью… – разглядывали на берегу удивительную добычу.
В брюхе у рыбы нашли утенка и большой пробковый поплавок с леской из конского волоса. Не помню, куда дели щуку, говорили, что по старости для еды она не годится…
Черепаха и щука – долгожители нашей планеты.
Старые щуки нередко попадаются рыболовам. И люди давно заприметили: эта рыба живет очень долго. В книгах по зоологии приводится любопытный исторический факт. В 1794 году, во время чистки Царицынских прудов под Москвой, была поймана щука с золотым колечком, продетым в жаберную крышку. На кольце была выбита надпись: «Посадил царь Борис Федорович». Борис Федорович – это царь Борис Годунов, сидевший на троне семь лет (1598–1605 гг.). Стало быть, щука, пущенная в пруд царем, прожила примерно лет двести. Бесценное для биологов золотое колечко, как видно, не сохранилось, а без него факт, кочующий по печатным изданиям много десятилетий, можно подвергнуть сомнению. Несомненно, однако, то, что все рыбы живут достаточно долго, а щуки и карпы – особые долгожители вод. Журналист «Правды», недавно побывавший в Японии, упомянул о главной достопримечательности городка Ниигата – столетнем карпе. Рыба живет в пруду у старика, который моложе карпа на тридцать лет. Карп-долгожитель оценен в пять миллионов иен. Это нынешняя цена великих произведений искусства прошлого. А ведь карп – просто карп, только старый. Как видим, живая древность поражает воображение человека не меньше произведений искусства. И это не мода. Люди всегда проявляли пристальный интерес к долгожителям, ибо срок жизни – одна из притягательных тайн жизни.
Кто сколько живет? Рекордсменами, кажется, надо считать черепах. Во всех уголках мира замечена долгая жизнь этих не слишком поворотливых ползунов и пловцов. В Ханое мне показали пруд, где живут черепахи, которым «не менее трехсот лет». Эти слова я записал как легенду. Но вот подлинный факт. В 1737 году на знаменитом «черепашьем острове» Эгмонта (Индийский океан) была поймана черепаха, возраст которой ученые определили в сто лет. Черепаху доставили в Англию. «Двести лет с лишним посетители зоопарка в Лондоне видят эту старушку» – так писали газеты перед минувшей войной. Я не успел навести справку, но, возможно, знаменитая черепаха жива и поныне. Если это так, то в Лондоне обитает старейшее существо на земле – черепахе перевалило за триста лет! Время мы привыкли мерить заметными датами человеческой истории. Припомните, сколько важных событий пережила под своим панцирем черепаха – войны, смены князей и царей, рождение и гибель героев, возникновение государств, великие открытия… А сколько поколений людей прошло мимо клетки в зоосаду, где из-за панциря робко взирали на мир глаза неторопливой, загадочной жизни.
А что на «другом полюсе»? Чья жизнь коротка? Тут рекордсменов надо рассматривать в микроскоп – есть жизни, которые длятся часы или даже минуты. А из существ, которых мы наблюдаем вокруг себя, мало живут насекомые. Правда, и тут есть свои долгожители. Пчелиная матка живет четыре-пять лет. Некоторые бабочки и жуки живут год. В Америке обитает цикада, по сроку жизни названная семнадцатилетней цикадой. Однако сама цикада живет один год, остальные шестнадцать лет приходятся на личинку. Похожую картину мы наблюдаем у многих из насекомых. И последняя фаза их жизни чаще всего измеряется днями, неделями, иногда месяцами.
Крайне короткая жизнь у поденок. Всем, кто сидел с удочкой у воды, знакомы небольшие с прозрачными крыльями длиннохвостые летуны, которые летним днем вдруг невесть откуда появляются над рекой или озером. Они подобны светлой метели – так много взвивается их над водой. Но вот дело к ночи, и, смотришь, метель улеглась, по речке круги – рыбы спешат собрать урожай, выпавший на воду. Поденки родились, чтобы отпраздновать свадьбу, спариться, отложить в воду яички и умереть. Один день жизни, оттого и название – поденка.
Поденка и черепаха – таковы условные полюса сроков жизни. А между ними лежит великое множество сроков, определенных природой для каждого вида животных. Долго, например, живут вороны и лебеди. (Известен случай добычи в Англии лебедя с кольцом, помеченным датами: «1711–1717 гг.». Убит лебедь в 1887 году. Стало быть, птица жила более ста шестидесяти лет!) Долго и примерно одинаковое время (до восьмидесяти лет) живут слоны и некоторые хищные птицы. Недавно скончался самый старый из всех обитателей Московского зоопарка американский кондор Кузя. В неволе он жил восемь десятков лет. Долго, иногда больше ста лет, в клетках живут попугаи. Без малого семьдесят лет прожил в зоопарке филин.
Но, как видим, почти все примеры касаются животных, которые жили в неволе. Сокращает неволя жизнь или, наоборот, удлиняет? Считается: несмотря на все неудобства и прозябание в клетке, шансов долго прожить в неволе больше, чем в дикой природе. В чем тут причина? Беззаботность? Размеренный ритм? Отсутствие врагов? (На воле именно они чаще всего обрывают хотя бы чуть ослабевшую жизнь.) Но каковы истинные возможности жизни в дикой природе, проследить человеку непросто. Поэтому лучше изучены те из животных, которые обитают вблизи от людей и жизнь которых не длинней человеческой.
С большой достоверностью можно сказать: белки и зайцы живут до десяти лет (а их родственник бобр – в три и даже в четыре раза дольше), жизнь волка – пятнадцать лет, лисицы – десять – тринадцать. Олени (лось – это тоже олень) живут не более двадцати лет.
И, конечно, лучше всего люди знают домашних животных. Самый долголетний из них – осел (живет пятьдесят лет), верблюд и лошадь могут прожить тридцать лет, корова – немного более двадцати, свинья – двадцать, собака – пятнадцать (сравните с волком). Из птиц долголетней всех гуси – живут сорок лет. Куры живут в два раза меньше.
Среди животных иногда наблюдается необычное долголетие. Бывает, что собака живет не пятнадцать, а двадцать пять лет, известна лошадь, прожившая сорок семь лет.
Размеры животных, их образ жизни, среду обитания и сложность их организма со сроками жизни связывать трудно. Кит живет примерно пятьдесят лет, но крошечная, по сравнению с этим гигантом, пиявка живет только вдвое короче. Одни сроки жизни у коровы и жабы. Недолговечный с виду земляной червь может пережить кошку.
Но, может быть, есть какие-то связи между формами, между циклами жизни или какими-либо другими признаками организмов и сроками от рождения до естественной смерти? Оказывается, связи такие давно наблюдаются. Замечено, например, жизнь тем длиннее, чем дольше период роста животного. Рыбы растут всю жизнь – и жизнь у рыб, как правило, велика. Крокодилы растут всю жизнь – и живут крокодилы нередко по триста лет. Замечено также: чем дольше период беременности – тем продолжительнее жизнь, чем больше плодовитость вида животных – тем жизнь короче, чем больше величина мозга (относительно веса тела) – тем жизнь длиннее. Но эти видимые нам связи законом еще не являются. Они характерны нередко лишь для отдельных классов и типов животных. Это всего лишь тропки к поискам основного закона, который объяснял бы продолжительность жизней. Ключи к закону лежат пока в неизвестности. Чтобы понять, почему заяц живет десять лет, человек менее ста, а черепаха все триста лет, нужны усилия многих наук, но и простые житейские наблюдения за сроками жизни тоже могут принести пользу.
Ключи к закону о долготе жизни человеку важно иметь по многим причинам, и в первую очередь нас волнует вопрос: а сколько лет и почему отводит природа для человеческой жизни? В зависимости от условий люди в разных местах земли живут сейчас в среднем тридцать – шестьдесят лет. Но и столетняя жизнь у многих народов (и во все времена!) редкостью не является. Известно, что Сократ умер в возрасте ста шести лет (и не естественной смертью!). Софокл прожил сто тридцать лет. Сегодня на земле живут десятки тысяч людей, которым давно перевалило за сотню. (Много долгожителей на Кавказе.) Известны и рекорды человеческой жизни. В почетном месте захоронения, в Вестминстерском аббатстве, рядом с великими людьми Англии покоится прах простого крестьянина Томаса Парра. Он умер на сто пятьдесят третьем году, пережив десять королей и королев Англии. По переписи 1970 года в Азербайджане живет стошестидесятипятилетний крестьянин Ширали Муслимов… Столь долгие жизни – природная аномалия или норма, которую большинство людей пока что «не выполняют»? Ученые говорят: норма! По их утверждению, естественный срок человеческой жизни – сто сорок и даже сто восемьдесят лет.
У экрана
Гепард смотрит кино. Фильм вполне подходящий – на экране бегают антилопы. У пятнистого зверя хватает благоразумия не кинуться за добычей, но глаза от картинки оторвать он не может – антилопы же! Движутся, прыгают!
Гепарда на этот сеанс привели на веревочке. Но, оказывается, и по доброй воле животные совсем не прочь посидеть у экрана. Более того, тяга к зрелищу так велика, что звери, бывает, теряют всякую осторожность. В Найроби (Кения) со слов владельца кинотеатра я записал любопытный случай. Кинотеатр, у въезда в город, представляет собой большое поле с забором и огромным бетонным экраном (фильмы по вечерам тут смотрят, не покидая автомобиля). Прямо за экраном начинается заповедная степь с множеством разных животных. И вот однажды в кино пожаловал лев. Сидя среди машин, лев мирно и очень внимательно наблюдал за всем, что делалось на экране. Сбежал он, когда начался всеобщий переполох… Еще один случай, мелькнувший в газетах лет семь или восемь назад. В какой-то из деревушек (все та же Восточная Африка) сидевшие на траве зрители увидели вдруг: за спиной у них стоит и смотрит кино старый слон… Визит серого великана, как писали, не оказался единственным, и люди скоро привыкли к необычному зрителю. Слон аккуратно появлялся из леса, как только начинал светиться экран, натянутый между деревьями, и мирно скрывался с окончанием фильма.
Гепард смотрит кино…
Нечто похожее мы наблюдаем в поведении наших собак и кошек. Многие пишут в наше «Окно»: «Включил телевизор – собака уже тут как тут». «Иногда Рекс даже скулит, побуждая скорее включить телевизор». Известен случай, когда собака стала жертвой «телемании». С ненасытной жадностью пес смотрел на экран, отказываясь есть и пить, и умер от истощения.
Как видим, любопытство и страсть к зрелищам свойственны не только человеку. Живой развитый мозг жаждет информации и жадно впитывает ее. Но мы можем только гадать, что происходит в мозгу животного, следящего за экраном. Несомненно, однако, что картинка и звук могут иногда восприниматься животным как нечто реальное. Вот снимок, взятый нами из «Лайфа». Шла передача (в цвете) о жизни животных. Кошка сидела спокойно до той секунды, пока на экране не появилась желтая канарейка. Порхание птички и вполне натуральная трель заставили кошку собраться в комок. И вот мы видим прыжок за добычей. Доверяя глазам и ушам, кошка вполне поверила в реальность мира, издалека принесенного в дом электронными волнами.
…кошки тоже любят посидеть у телевизора.
Аномалия
В моей картотеке есть папка с надписью аномалии. Аномалия – значит отклонение от нормы. В живой природе отклонения мы встречаем нечасто, но все же на глаза они попадаются. Читатель Г. Кароченцев (Тамбов) пишет о двух пойманных плотвицах: «У рыбок наполовину чешуя крупная, наполовину – мелкая». Из Омска несколько наших читателей прислали опубликованный в местной газете снимок барана с двумя парами рогов. Из Риги пишут о голубе с двумя парами лап. Читатель Т. из Перми пишет: «У наших соседей дед имел на ногах по шесть пальцев. Недавно в этой семье родился мальчик – тоже на ногах по шесть пальцев. И удивительно: фамилия их Шестопаловы…» К этим строчкам можно добавить факты, известные из печати. В 1793 году во Франции родилась девочка с единственным глазом над переносицей. В Германии, во Франкфурте-на-Майне, жила немая девушка с двумя языками. У мальчика Джиованни Галанти (Италия) глаза были устроены так, что он видел ночью, но не видел днем. По школьным учебникам анатомии многим известны хвостатый мальчик и человек со сплошным покровом волос на лице. Такого рода примеры можно продолжать долго, ибо память человеческая накопила их много.
Тут важно, однако, сказать: в данной беседе мы не имеем в виду «двухголовых телят», «сросшихся близнецов» или, например, двухголовую черепаху, живущую в вашингтонском аквариуме. Эти уродства вызваны чаще всего помехами при развитии плода. Организмом они не наследуются. Но есть аномалии (вспомним фамилию Шестопаловых!), которые повторяются у потомства. Именно эти «шутки» природы вызывают пристальный интерес.
Вот посмотрите снимок. Два яйца снесены одной курицей. Одно обычное, другое – ни дать ни взять – шар для игры в бильярд. Шведский крестьянин Энох Нильссон оказался человеком любознательным и, прежде чем сделать яичницу, показал «шарик» ветеринару. Нам неизвестно, какой статистикой пользовался ветеринар, но он сказал: «Случай редкий. Шарообразное куриное яйцо встречается одно на миллиард». Также нечасты и другие нарушения нормы – природа очень надежно хранит и передает наследственные признаки. Зайчонок родится зайчонком. Глаза у него будут непременно косые, а хвост короткий, задние лапы сильные и длинные, а передние покороче. Он будет иметь «заячью губу», с наступлением зимы станет надевать белую шубу и так далее. То же самое можно сказать про тигренка, щегленка, олененка, ягненка, лягушонка и самого человека. Появляясь на свет, живое существо имеет предписанные ему образ и строение, которые четко согласуются с образом его жизни, местами обитания, взаимоотношением с окружающим миром животных. Изменись резко что-нибудь в наследственных признаках, и все пойдет прахом. Ну, родись заяц, например, с ногами короткими – конец зверю, не выживет, ибо главным образом скорые ноги спасают зайца. Живое существо должно родиться «подогнанным» к миру, в котором ему суждено обитать. Однако, скажете вы, мир ведь меняется?.. Да, меняется. Если меняется медленно, постепенно (сотни тысяч и миллионы лет), живые существа успевают приспособиться к изменениям. Но если среда обитания изменяется резко – цепочка жизни, к ней приспособленная, может закончиться. Так вымерли многие виды животных. Но стойкость жизни все-таки поразительна! Жизнь совершенствуется непрерывно.
Вы скажете: какое отношение к совершенствованию жизни имеют аномалии, с которых начался разговор? Оказывается, самое непосредственное. Плавное, гибкое приспособление к среде – лишь часть процесса эволюции жизни. Совершенствуясь, природа время от времени как бы «делает пробы» – появляются шарообразное яйцо, иначе, чем обычно, окрашенная птица, непривычной формы бабочка или рыба. Эти уродства вызваны внезапным изменением в наследственном механизме и могут быть унаследованы. И тогда все решает среда, в которой появился урод. Чаще всего она беспощадно выпалывает бесполезные или вредные изменения. «В серию» они не идут. Таким образом, большинство проб – «слепые». Но поскольку среда обитания изменяется, какие-то неожиданные изменения организма могут оказаться и кстати. За долгую эволюцию жизни некоторые «слепорожденные» изменения организмов укоренились, усовершенствовались и помогли расцвету многообразной жизни. Но, может быть, это только предположения, пусть даже и верные? Заметил ли человек хоть один случай попадания в цель «наугад пущенной стрелы»? Да, заметил. Английский ученый Джулиан Хаксли в своих размышлениях об эволюции жизни приводит пример с бабочкой березовой пяденицей. Окраска бабочки такова, что она сливается с корой березы. Появление бабочек с темной окраской отбор выбраковывал (птицы легко замечали черных бабочек на березе). Но за последние годы в промышленных районах, где много копоти, темная бабочка оказалась более живучей, чем светлая. Так на глазах человека «проба» природы обернулась удачей – естественный отбор в связи с изменившимися условиями среды сохранил бабочку новой окраски.
А можно ли искусственно уберечь и закрепить в потомстве какое-либо отклонение от нормы в живом организме? Да. И человек пользуется этим давно. Примеров множество. Так из диких растений были выведены человеком многие сорта хлебных злаков, многочисленные плоды и ягоды, необычайной раскраски и формы цветы. Человек тщательно собирал и закреплял выгодные ему случайности. Так появилось множество разнообразных, иногда совсем не похожих друг на друга собак (сравните борзую и таксу), много пород лошадей, в причудливых золотых рыбках мало кто может признать их прародителя – обычного карася. А сколько мы знаем пород голубей! Вот полюбуйтесь, на снимке – дутыш. Естественный отбор вряд ли бы стал потакать непомерному развитию зоба. Но человек по любопытству и прихоти закрепил «пробу» природы, и в результате мы видим курьезную птицу, родоначальник которой – обычный голубь.
А вот пример того, как происходит отбор признаков, выгодных человеку. В 1791 году в стаде американского фермера-овцевода родился барашек-уродец – ноги у малыша были короткими. Но умный фермер смекнул: овцы не будут прыгать через ограду пастбищ, если ноги у всех будут короткими. Избирательным разведением фермер закрепил случайность с большой для себя пользой.
Внезапное изменение передающегося по наследству признака ученые называют словом мутация. А нельзя ли мутацию вызвать искусственно, чтобы потом, разбирая, что плохо, что хорошо, выискать что-либо полезное для хозяйства? Можно. И ученые этим уже занимаются. Механизм наследственности (хромосомы и гены) облучают рентгеновскими лучами или воздействуют на них химикатами и получают живой организм с новыми признаками. Так же, как при естественных мутациях, многие новые признаки бесполезны. Но когда число мутаций велико, больше шансов выудить что-то полезное. Так получили новый сорт картофеля с гладкими ровными и очень крахмалистыми клубнями, получили интересные сорта бобовых культур, пшеницы, плодов и ягод. Много путей открылось перед селекцией в животноводстве и звероводстве…
Вот что значит отыскать верный ключ к пониманию эволюции жизни.
Фотограф
Человеку, первый раз взявшему в руки фотографический аппарат, говорят старую шутку: «Начинай с природы… она не обижается». Со снимков природы обычно и начинают. Но очень скоро становится ясным: снимать в природе вовсе не просто. Для всех доступные лес или горы лишь немногим «откроют душу». И если мы приглядимся к «избраннику», одолевшему некую высоту, с которой и мастер виден, и дело его заметно, то убедимся: кроме отличного знания техники, фотограф-натуралист хотя бы немного – поэт, биолог, следопыт со страстью охотника, он терпелив и вынослив, наделен чувством меры и вкуса. Наконец, он так любит природу, что эта любовь без ответа не остается.
Все это надо было сказать перед тем, как представить старейшего нашего мастера фотографии Николая Николаевича Немнонова. Всю жизнь он – фотограф, хотя ради страсти снимать животных он брался за любую работу, лишь бы куда-то ехать, быть ближе к живой природе, своими глазами видеть ее сокровенные уголки. Нельзя перечислить всех экспедиций, в каких он побывал. На Дальнем Востоке фотограф прошел более тысячи километров с проектировщиками трассы новой железной дороги. Он был среди людей, которые прикидывали места для строительства Братской, Нурекской и Усть-Илимской электростанций. Он путешествовал с зоологами, ловцами зверей, геодезистами, геологами, пограничниками. Однажды я встретил его на Камчатке, когда он отвоевывал себе место в самолете, улетавшем на Командорские острова. Другой раз в пустыне, у Каспия.
В кузове грузовика, на лошади, на верблюде, на собаках, а чаще всего пешком исследовал землю этот неутомимый человек. И всегда наготове была его фотокамера. Я спросил как-то: каких животных на нашей земле он еще не снимал? Оказалось, есть с десяток всего зверей, на которых он не глядел в глазок фотокамеры. Около ста тысяч негативов в его фототеке! Конечно, не все равноценно в этой «сумке» фотоохотника. Но, как и у всякого фотографа, есть у Николая Николаевича «золотой фонд», который справедливо можно назвать государственным достоянием, – по снимкам, добытым упорным поиском, мастерством и терпением, мы можем судить о мире природы, для многих из нас недоступном.
Фотографии Николая Николаевича Немнонова часто бывают в печати. В последние годы было несколько выставок (сейчас одна из них в Польше). Поводом к этой заметке является новая экспозиция, развернутая недавно в Центральном Доме ученых. «Это великолепно!» – таков общий тон отзывов всех, побывавших на выставке.
Николаю Николаевичу Немнонову – шестьдесят четыре года. Это возраст, когда людей уже тянет «поближе к печке». Но, наблюдая на выставке бодрого и подвижного человека, я спросил его, как уже спрашивал множество раз:
– А теперь куда, Николай Николаевич?
– Да вот думаю: не махнуть ли летом в чукотскую тундру?..
И он махнет! На пешей тропе бородатый фотограф не уступит многим двадцатилетним…
Добывать свой хлеб любимым делом – это, как мудро замечено, половина счастья. Пусть не подумает кто-нибудь, что хлеб фотографа Немнонова легок. Но ведь замечено также: по-настоящему сладок только нелегкий хлеб.
Николай Немнонов.
Снимки Немнонова: «Заяй толай» и «Четыре кобры».
За порогом зимы
Этот снимок сделан позавчера у Черного моря в Ягорлыцком заливе. Волнующий момент: люди отпускают на волю птиц, которым помогли пережить тяжелое время…
Зима в этом году была необычайно суровая. В средней полосе ее было бы можно назвать классической, если бы рождественские и крещенские морозы пришли на укрытую снегом землю. Но снега в Московской и рядом лежащих областях очень немного. А чуть южнее снега не было вовсе. Мороз же в Орловской, Тамбовской, Харьковской областях временами был выше тридцати градусов. «Земля голая и промерзла на метр, не знаю, что будет с садом», – писал мне отец из Воронежа.
С половины января до половины февраля стойкий холод захватил и многие южные области. Тридцатиградусные морозы достигли берегов Черного моря, захватили равнинные восточные побережья Каспия, достигли Ирана. Жизнь в этих местах к холодам непривычна, не приспособлена. В бедственном положении оказались многие суда Каспия и Азова. Замерла пассажирская теплоходная линия от устья Днепра до Херсона (рабочих в город перевозили на самолетах). Незамерзающий Одесский порт замерз, и это создало большие трудности судоходству. Из Одессы раздался призыв о помощи. Тут у моря кончается нитка газопровода. Обычно газа хватало на всех. Но в этом году расходы его по всей магистрали были так высоки, что трубы на подходе к Одессе были уже пустыми – нечем было греть воду в котельных…
Морозы на бесснежной земле нанесли урон виноградникам и садам, в обширных районах придется весной пересеивать хлеб. В бедственном положении оказалась дикая природа. Из бобрового заповедника под Воронежем сообщают: «Усманка промерзла до дна. Бобров, спасая от гибели, пришлось отлавливать». Нуждались в подкормке во многих районах олени, кабаны и косули. Но особенно драматично сложилась зимовка птиц.
Более десяти миллионов водоплавающей птицы (утки разных пород, гуси и лебеди), а также фламинго проводят зиму в заливах, лиманах, в дельтах рек Черноморья и Каспия. Тут, на богатой кормами мелкой воде, птицы благополучно переносят зиму, чтобы весной косяками уйти на север до самой тундры.
Жестокий мороз ударил 12 января. Прибрежная часть морей и в первую очередь мелководья замерзли. Нырковые утки, способные добывать корм с глубины, оттянулись от берега и какое-то время продолжали пастись. Но лебеди, гуси, благородные утки и фламинго сразу остались без корма – на глубокой воде добыть они ничего не могли. Наблюдатели-орнитологи говорят, что «птица на Каспии в этот момент заметалась». Подобно тому, как самолеты, лишившись места посадки, идут на запасные аэродромы, так и птицы огромными стаями снялись с привычных зимовок в поисках «запасных пастбищ» на юге и юго-западе Каспия. Но тщетно. Богатый кормовыми угодьями Кызылагачский залив тоже покрылся льдом, и местные птицы, смешавшись с прилетными стаями, полетели к Ирану. Но холод и там достигал тридцати градусов. Растратив силы, страдая от холода и бескормицы, птицы стали скопляться в привычных для них местах, у кромки растущих льдов.
Фламинго страдали в первую очередь. Они погибали от бескормицы и мороза. Многие утки, гуси и лебеди холода не боятся – была бы пища. Но все кормовые поля покрылись льдом. Сбиваясь в плотные массы, птицы сколько могли боролись за полынью, не давая воде замерзнуть. Рассказывают: лебеди покидали воду в последний момент, и лед сохранял следы лебединого взлета – удары лап по воде. Птицы стаями вышли на лед, и участь их была подобна участи путника, уставшего бороться с метелью и задремавшего на морозе. Более всех пострадали лысухи. Они неподвижно сидели на льду. При солнце днем под ними слегка подтаивало, а ночью птицы примерзали ко льду и подняться уже не могли.
История говорит: подобные бедствия время от времени повторяются. 764 и 801 годы обозначены летописцами: «Черное море замерзло». В 859 году «замерзло Адриатическое море, и в Венецию можно было ходить пешком». В 1621 и 1669 годах замерзал Босфор. Можно без ошибки сказать: такие морозы были огромным бедствием для людей и катастрофичными для животных. Но то было время, когда природа, даже при очень больших потерях, могла и быстро восполниться. Численность птиц в год или два восстанавливалась. В те времена человек мог позволить себе охоту на терпящих бедствие. Сегодня птицам нелегко выжить даже в благополучные годы – много их гибнет при перелетах, все более беспокойны места гнездовий. Нужны все меры, дающие птицам лишний шанс выжить. И, конечно, в дни бедствий природа ждет от людей благородства.
Как вели себя люди на этот раз? Вести из разных мест позволяют сказать доброе слово о людях. В Красноводске, как только стало ясно: без помощи птицы не выживут, «на пожар» «сбежались всем миром». Работники заповедников, студенты, моряки и учащиеся – все, кто мог и чем мог, помогали терпящим бедствие. С вертолетов рассыпали по кромке льда зерно, в местах скопления птиц бросали сверху печеный хлеб. Буксиры Красноводского порта ежедневно ломали лед замерзающей полыньи. Спасению птиц было посвящено экстренное заседание Красноводского горкома партии. Секретарь горкома Владимир Васильевич Михайлов находил время контролировать и направлять спасательные работы. Из Москвы на Каспий срочно вылетели бригады студентов-биологов. Люди сделали все, что могли…
Так же много усилий было приложено для спасения птиц у побережья Черного моря. В Ягорлыцком заливе возле островов Круглого и Долгого в беду попало шесть тысяч лебедей-кликунов. Три недели работники Черноморского заповедника и местное население держали под контролем этих сбившихся в тесную группу птиц. На вертолетах на острова доставили корм и разложили его в удобном для лебедей месте. Постоянно велось наблюдение за состоянием птиц…
Позавчера я был в районе острова Долгого. Тяжелое время кончилось. Потепление вскрыло участки моря. Птицы держались на прежних местах, но, окрепнув, уже не пускали людей так близко, как это было месяц назад. Гибели тут не замечено, не считая случаев, когда задремавших на льдине птиц настигали лисицы.
Несколько слабых птиц взял из стаи к себе во двор наблюдатель Черноморского заповедника Николай Аполлонович Бородин. Я застал этих птиц в камышовом сарае. Птицы вполне окрепли и при виде людей держались доверчиво и спокойно. Они не метались, когда Николай Аполлонович брал их в руки поочередно, только с любопытством озирались по сторонам. Я приложил ухо к боку одного лебедя – сердце стучало часто и сильно, почти так же сильно, как человеческое, – птицы все-таки волновались.
На лапы лебедям надели алюминиевые кольца, вынесли птиц на берег, и тут состоялась церемония выпуска птиц на свободу. Вот на снимке – один из моментов. Над заливом теплая предвесенняя хмарь. Посиневший лед – в разводьях воды. У горизонта виднеется полынья. Взмахи широких крыльев – и прямо туда улетает тяжелая сильная птица…
Скоро лебединая стая покинет спасительную полынью, чтобы лететь на север. Не пропустите момента, когда белые птицы проплывут над вашим жильем.
Особое слово к охотникам. В последние годы охоты весной у нас ограничены. В этом сезоне охоту на пролетную дичь надо запретить повсеместно. Ни единый выстрел не должен побеспокоить птиц, летящих к гнездовьям после трудной зимовки.
Костер на снегу
Незнакомые птицы пролетают над странной рощей… В конце заметки будет сказано, что это значит, а сейчас два слова о костре на снегу.
Когда на лыжах по лесу пройдешь километров пятнадцать, то есть потребность полчаса посидеть. Снимаешь заплечный мешок и в затишье, где-нибудь у валежины, зажигаешь маленький огонек. Костер на снегу – половина радости воскресного путешествия. Спиралька электрической печки и голубые языки газа при всех удобствах такого тепла вряд ли кого заставят стоять и глядеть на этот огонь. Но мы не можем глаз оторвать от пылающих в печке дров, костер же имеет волшебную силу. У костра, горящего где-нибудь на поляне, мы готовы скакать, как первобытные дикари, или сидеть, притихшие, молчаливые. Трещит валежник. Щекочет ноздри дымок. Столб горячего воздуха стоит над огнем, и в нем кружатся: пепел, сухие хвоинки, обрывок бумаги, в который ты заворачивал хлеб. Кружки колбасы, если на прутике их подержать над огнем, становятся обжигающим рот шашлыком. Особый вкус обретает согретый над костром хлеб… красные языки пламени на снегу – как цветы. И в эти минуты сидения у огня по-особому чувствуешь праздник, название которому – жизнь.
Семена напоминают стаю птиц.
Ну чем не рощица елок?
В марте, когда стволы у берез и тени от каждой былинки становятся синими, когда звенящей синевой наливается небо, а солнце уже не только ослепительно светит, но и греет так, что впору снимать рубаху и загорать, костер раскладываешь не ради тепла, а ради уюта. После еды и горячего чая приятно, прислонившись спиной к нагретой солнцем березе или сосне, оглядеться вокруг… С криком ныряют друг за другом сороки, по-весеннему кланяясь в такт своей песне, орет ворона, ямщиком свищет поползень. На снежной равнине по какой-то надобности ползет черная, волосатая гусеница. Большую поляну пересечь для нее все равно, что человеку переплыть огромное озеро. Но она ползет, собирая тепло темным колючим телом.
Возле костра на снегу видишь все, что скопилось за зиму, опадая с деревьев. Забавы ради собираешь в кучу ершистые еловые шишки. Поставил их возле проталины и сам удивился – шишки похожи на рощицу елок! Под березой снег желтоватый от россыпи мелких семян. Каждая из чешуек очень похожа на птицу. Немного терпения сложить чешуйки в нужном порядке – и вот на снегу можно снять «торопливую стайку птиц»…
Костер подернулся пеплом. Солнце склонилось к закату – и мороз сразу же выполз из ельников. Лыжня стала жесткой. Тени длиннее. Синева на снегу погустела. Надо спешить, чтобы засветло выйти к дороге…
Снимаешь дома одежду и чувствуешь, что она сохранила запах лесного костра.
Мир звуков
Мир полон звуков. В тихий час остановитесь где-нибудь на опушке и вы убедитесь: полной тишины нет. Далеко где-то крикнул петух, застучал дятел, с шорохом вниз головой пробежал по стволу дерева поползень, еле слышно на быстрине булькает первый ручей… Как бы не было тихо, несколько звуков вы услышите непременно.
В природе звуки играют огромную роль. Звуки в мире живых существ – это способ заявить о себе, напугать, сообщить что-то важное, по звуку или с помощью звука (локация у летучих мышей) найти добычу, передать ощущение радости, опасности, нетерпение, страх. Издают звуки и слышат их многие из животных: насекомые, рыбы, птицы, млекопитающие. Человек с его речью, способностью слушать и творить музыку, по звукам судить о проявлениях жизни долго считал: все звуки живого мира доступны для его слуха. И заблуждался. Например, оказалось, что рыбы, которых считали немыми, весьма шумливые существа. Зеркальная гладь воды, возле которой мы наслаждаемся тишиной, оказывается, полна звуков, услышать которые мы не способны. Издавая звуки, рыбы, конечно, и слышат их. Исследования показали: сомы и карпы, например, по остроте слуха не уступают людям. И не случайно издавна существует ловля сомов «на квок» (рыбу привлекают к приманке ударом о воду особой снасти). Не случайно карпы со всех сторон пруда устремляются к лодке, везущей корм, как только услышат скрип весел.
Обострив слух разного рода приборами, человек обнаружил: из крупных животных только акулы и змеи практически немы и глухи, весь остальной мир общается и ориентируется с помощью звуков. Правда, многие из животных подобны приемникам и передатчикам, настроенным лишь на одну волну, – они слышат только себе подобных. Так, например, крошечные термиты слышат щелчки своих сородичей за несколько километров, но, как считают, не слышат мотора проезжающей мимо автомашины.
Из животных хорошо нам знакомых великолепный слух у собак и волков. Шорох травы под ногой они слышат за пятьдесят метров, тогда как человек способен уловить такие же звуки не далее пяти метров. Собаки и волки различают звуки не только по степени громкости, но также по характеру и частоте. Знакомый мне северный летчик рассказывал: привязавшийся к нему аэродромный пес прекрасно знал звук его самолета и бежал к посадочной полосе, едва услышав нарастающий шум мотора. Животные чувствуют ритм и гармонию звуков. Известны случаи, когда собаки радостно лаяли, услышав мелодии, которые им «по душе», или, наоборот, рычали, услышав музыку неприятную. Некоторых животных, например, дельфинов, каланов и лошадей, можно научить ритмичным движениям под музыку (почему не назвать это танцами?).
Но высших акустических способностей в животном мире достигли, конечно, птицы. Люди долгое время думали, что «птицы поют для удовольствия человека». Заблуждение это – уже большая похвала птичьему мастерству. Теперь же мы знаем: пение птиц – это выражение чувства, разговорный язык, способ обозначить свою территорию, привлечь внимание самки. У других животных в брачную пору жизнеспособность, силу и ловкость выявляют турниры. У многих же птиц выбор решает песня. Песня служит мерилом всех достоинств, необходимых для продолжения рода. Из всех существ, способных издавать звуки, только птицы могут имитировать (и с высокой степенью точности!) человеческий голос – вспомните попугаев, говорящих скворцов. Некоторые птицы успешно повторяют пение какого-либо соседа, собирают случайные звуки. Так, скворец, например, может вдруг замяукать, прокричать иволгой или повторить скрип тележного колеса. Доказано: способность петь «свою песню» птица получает в наследство. Но природа дает ей лишь «черновые наброски». В дальнейшем природный задаток должен обогатиться учебой у более опытных и умелых. Замечено это давно. Любители певчих птиц рядом с клеткой, где живет «дебютант», вешают клетку с хорошим певцом…
Многие звуки животных человек с успехом воспроизводит. Нехитрым приемом (во время осеннего гона) я подзывал возбужденных лосей. Пищиком, подражая мыши, охотник подзывает лисицу, манком подзывает уток, перепелов, на трещотку ведут промысловый лов рыбы. Искусным подражанием вою подзывают на выстрел даже умных и осторожных волков. А нынешняя техника звукозаписи позволяет с высокой точностью воспроизвести любые звуки. Проигранные в природе, они вызывают поразительную реакцию. На стрекот самца-кузнечика к репродуктору собираются самки-кузнечики, на писк синицы «тут корм!» к репродуктору устремляется группа синиц и начинает искать этот корм. Крик чайки «опасность!» мгновенно заставляет подняться и улететь всю стаю…
Мы говорили о звуках живой природы. Вместе с шумом лесов, журчанием воды, шорохом трав и дождей эти звуки служили фоном, сопровождающим людей со времен появления их на земле. Наследственная память наша хранит этот фон и тоскует о нем. Не случайно на раздраженную городскими шумами психику человека так благотворно влияет июльский стрекот кузнечиков, щебетание птиц, шум морского прибоя или даже концерт прудовых лягушек.
Сейчас люди в большинстве своем живут в мире искусственно созданных звуков: гудение моторов, шум и лязганье механизмов, рев самолетов, музыка в записях и по радио. От этих шумов человек начинает заметно страдать. По данным французской Академии медицины, уровень шума в больших городах за последние тридцать лет удвоился. Что влечет за собой этот факт? Исследования в Нью-Йорке показали: «Шум оказывает вредное влияние не только на органы слуха, но и на весь организм в целом. Сердце ускоряет свою работу, сосуды расширяются, начинаются судороги желудка и кишечника. Сам человек может не замечать этих симптомов, но они не проходят бесследно для организма». Это подтверждают и другие исследования. Английские медики подсчитали: в Великобритании один из четырех мужчин и одна из трех женщин больны неврозами из-за шума. Или вот две строчки статистики: «Фармацевты в Орли (где расположен крупнейший аэропорт Франции) продают местным жителям в семь раз больше лекарств, успокаивающих нервную систему, чем в других районах Парижа». Австрийские ученые делают вывод: «Шум в больших городах сокращает жизнь человека на восемь-двенадцать лет».
Страдают ли от излишнего шума животные? Да. Хотя реакция на него у разных животных, как видно, не одинакова. Мыши, на полминуты помещенные в зону сильного шума, гибли. Лоси, как я заметил, длительно наблюдая их в окрестностях Внуковского аэродрома, на рев самолетов не реагируют и привычных мест обитания не покидают. А вот слоны гораздо больше чувствительны к шумовым перегрузкам. Этот снимок сделан в лондонском зоопарке. От рева взлетающих самолетов животные теряют спокойствие и даже заболевают. Пришлось снабдить их наушниками.
Усиление шумов на земле рождает проблемы серьезные и большие. Они столь же серьезны, как и борьба за чистый воздух и воду.
Повесьте скворечник…
Лучше всего я почему-то помню весну 43-го года. Немцев выгнали из Воронежа, и мы вернулись в родное село. В селе проходила запасная линия обороны. Улицы были изрыты траншеями. В кирпичных домах саперы вырыли ямы, в стенах проделали амбразуры. Каждый дом надо было чинить. И все это делали старики, бабы и мы, ребятишки. Наш домишко не стоял, как видно, на стратегической линии, в нем уцелели стены и пол, окна не были заложены кирпичом. И моя работа в ту весну была проще, чем у других, – я делал скворечник. До этого каждую весну скворечник делал отец, а я наблюдал за работой. Теперь «старшим мужиком» в доме был я, и в числе прочих забот была и эта, очень приятная для меня, – сделать скворечник.
В блиндаже из-под мерзлой земли я вынул сырую толстую доску. Дня три доска сушилась на солнце. От нее шел пар, запах смолы и земли. Я тем временем откопал в потайной яме отцовские инструменты, и началась работа… Почти тридцать лет прошло, но я помню, как вынимал из доски ржавые гвозди, как под рубанком шуршала сыроватая стружка и как от стены соседнего дома откликался эхом стук топора. Орали воробьи. С крыши лилась капель. Тайком от матери я ломал и с аппетитом обсасывал ледяные сосульки. И опять стучал топором, долбил доску, заколачивал гвозди. И вот на шесте кверху поднялся скворечник. В нем сразу же поселилась парочка воробьев. Но со дня на день должны были появиться скворцы. И они появились. Однажды утром меня разбудила мать со словами: скорее, скорее… накинув шубенку, я выскочил на порог и увидел войну: отливавший синевою скворец выдворял из домика воробьев. Летел пух, крик стоял такой, что даже кошка с любопытством подняла морду кверху и наблюдала за потасовкой. Война шла за мою скворечню… Скворец победил, и вечером до темноты я слушал, как он свистел, щелкал, в лад песне шевелил крыльями.
Весна в 43-м году была тяжелой. Ели мерзлую, пролежавшую зиму под снегом капусту, копая лопатами огород, собирали остатки прошлогодней почерневшей картошки. Хлеб пекли желудевый. Но, странное дело, лучше всего я помню не тяготы этой весны, а скворечник, сколоченный из блиндажной доски, и счастливую песню маленькой черной птицы, поселившейся в нем. Так устроена наша память…
Все это сказано для того, чтобы можно было вам посоветовать: сделайте и повесьте возле вашего дома скворечник! И не откладывайте. Прямо сегодня возьмите доску, топор, рубанок, гвозди и – за работу.
Рецепты, каким должно быть птичье жилье, давать не будем. Посмотрите обжитый домик где-нибудь по соседству и принимайтесь за дело. Главное – не проявить излишнее мастерство. Вот посмотрите, сколько умения и труда вложил в работу один мой знакомый в Звенигороде. Не скворечник – а сказочный терем! Стены – из бревнышек, как у избы. Над крышей – резная доска. Три оконца, резное крылечко, леток с балконом, желоба для стока воды. Все покрашено яркими красками. Люди, проходя мимо, открывают от удивления рты. Но скворцы в таком доме не селятся. «Архитектурные излишества» их только пугают.
Охотнее всего скворцы выберут дуплянку (сделать ее довольно легко из старой осины). Очень хорош домик, сделанный из четырех горбылей корою наружу. Будете делать скворечник из досок – действуйте больше не рубанком, а топором. Особенно важно оставить шершавыми доски внутри скворечника. Не сделайте слишком большим леток. В большое отверстие может к птенцам добраться ворона, кошка дотянется лапой. Замечен грешок и за дятлом – иногда он охотится за птенцами.
Любопытства ради посмотрите на эту гирлянду скворечен, висящих на проволоке. Снимок сделан недавно в Черноморском заповеднике. Тут за птенцами скворцов охотится полоз. Змея искусно лазает по деревьям. Забравшись в скворечник, полоз опустошает его и, свернувшись, дремлет тут же, в скворечнике, до новой охоты. По проволоке не очень просто забраться в скворечник, но мне рассказали: полоз после многих попыток все-таки ухитряется…
Все эти страсти любопытны, но все же редки. Скворец, живущий у дома, в удобном скворечнике – почти всегда в безопасности.
Уместно вспомнить сейчас, как много вредных козявок и гусениц изводят скворцы весною и летом. По этой причине заботливый огородник, садовод и лесник не пожалеют труда на постройку птичьих домов. Но, кроме этой практической цели, есть еще птичья песня, есть поэтичная работа, доступная каждому, – строить скворечник, есть ожидание прилета птиц… Затратьте одно воскресенье, покажите пример мальчишкам, и вы увидите, сколько добра рождает несложное дело – сколотить и повесить скворечник…
Земля Америка
Пока проявляются пленки, приводятся в порядок карты и записи – короткий отчет о путешествии, которое началось в мае и окончилось несколько дней назад.
Цель совершенного путешествия: хотелось увидеть землю Америку, о которой, надо признаться, мы знаем не слишком много. Прокладывая маршрут на карте Соединенных Штатов, мы старались не обойти интересные зоны страны, увидеть главные реки и большие озера, леса, пустыни и горы Америки, знаменитые заповедники, а также земли, где сеют хлеб, пасут скот, где добывают нефть, электричество и металлы. Интересно было увидеть животный мир континента, узнать: как Америка пользуется землей, насколько остра проблема охраны природы.
Теперь путешествие позади. Часть времени в нем потрачено на хождение в Вашингтоне по государственным ведомствам и конторам, по музеям, научным центрам, а также на встречи с биологами, экологами, географами и туристами. После этого началось автомобильное путешествие.
На карте Соединенных Штатов проведите линию от Вашингтона на север к Великим озерам, потом по их побережью к Чикаго и дальше на запад по штатам Великих равнин, через Скалистые горы до Калифорнии. От Сан-Франциско проследите дорогу к Лос-Анджелесу, потом по южным штатам ведите линию к Вашингтону. Это и будет вытянутое через всю страну с Запада на Восток большое кольцо путешествия. Три раза «туда» и столько же раз «обратно», пересекая линии часовых поясов, мы поправляли наши часы. Мы уезжали, когда в Вашингтоне цвели сады, а вернулись назад душным, почти тропическим летом. В первые дни путешествия мы видели пахарей на полях, а Калифорния встретила нас желтизною сжатой пшеницы. В горах на севере машина пробиралась по туннелям в толще снегов, а в пустынях на юге мы поднимали стекла и включали холодильную установку.
Дорога проходила по землям двадцати пяти штатов. Длина ее – пятнадцать тысяч километров. Четыре недели – немного для такого маршрута. Бывали дни, когда мы делали остановки – только перекусить и заправить автомобиль. Зато были места, где мы проводили день или два. Назову их в той очередности, в какой лежали они на пути. Ниагарский водопад. Путешествие на пароме к островам озера Эри, Чикаго. Лаборатория лимнологов в городе Мадисон. Индейская резервация в Южной Дакоте. Охота с фотокамерой за мустангами в штате Вайоминг. Встреча с пастухами-ковбоями на ранчо Дальнего Запада. Йеллоустонский национальный парк-заповедник. Парк Гранд-Титон, Сан-Франциско. Заповедник тысячелетних деревьев секвой. Диснейленд в Лос-Анджелесе. Знаменитый каньон на реке Колорадо. Индейские поселения в Аризоне и Новой Мексике. Символическое путешествие на боте по Миссисипи. Пешее путешествие по туристской Аппалачской тропе. Это большие остановки в пути. Они планировались. Но было много и неожиданных встреч, остановок на час и на десять минут, остановки у какой-нибудь живописной точки пути или, наоборот, у места, обезображенного человеком, остановки в связи с катастрофой на автостраде, для разговора с фермером, с интересным попутчиком…
Были у нас приключения? Да. В большом путешествии приключения неизбежны. Но ничего драматического, исключая разве один ночной спуск по горной дороге в западном штате, с нами не приключилось.
Встречали нас дружелюбно, нередко с восклицанием: «Мой бог, первый раз вижу русских! Ну присядьте хоть на минуту…» Американцы общительны, землю свою они очень любят и показывают ее с удовольствием. Путешествие совпало по времени с визитом президента Никсона к нам в Союз, и мы имели возможность почувствовать настроения в глубинной Америке, услышать, что думают простые американцы об отношениях двух больших стран, о войне во Вьетнаме, обо всем, что может заботить людей, живущих на планете, не такой уж большой, если учесть, что расстояние от Москвы до Нью-Йорка пассажирский самолет покрывает за десять часов…
Теперь назову моих спутников. На разных частях пути ими были: корреспондент «Правды» Борис Стрельников и корреспондент «Комсомольской правды» в Нью-Йорке Анатолий Манаков.
Теперь все трое мы будем работать, чтобы спустя какое-то время подробно рассказать об увиденном.
Об этих снимках. Они сделаны в Йеллоустонском парке. Медведица с медвежонком вышли попрошайничать на дорогу.
На корабле «Земля»
Сейчас вы прочтете ответы на простые вопросы двух молодых людей, двух студентов: американки Сюзанны Ледярд и москвича Виктора Поповнина. Но прежде прочтите эти слова: «Мы странствуем все вместе, мы обитатели маленького космического корабля, и зависим от его столь легко уязвимых запасов воздуха и почвы: нам вверена ответственность за нашу и его безопасность, ответственность за мир; от полного уничтожения нас спасают лишь наш труд, наше бережное отношение и, я бы сказал, наша любовь к этому хрупкому суденышку». Это сказано о Земле. Точное, емкое слово сказал американец Эдлай Стивенсон. А вот слово о Земле человека сравнительно молодого: «Там, в космосе, делаешь главное открытие для себя: Земля очень маленькая… И вдруг стыдно становится от того, что эту планету ты, житель ее, не очень уж хорошо знаешь…» Это сказал космонавт Виталий Севастьянов. Отдадим должное скромности космонавта. У него своя мера знаний. А что знаем мы о Земле, простые пассажиры этого корабля? Собираясь в путешествие по Америке, мы задали этот вопрос себе. И честно признаемся: Америку-землю пришлось открывать сначала по книгам, в том числе по обычным учебникам. А молодые читатели, которым мы собираемся рассказать о природе Америки? Один из нас взял «пробу» в Москве. Многие Америку представляли большой страной, едва ли не сплошь застроенной небоскребами. Вашингтонская «проба» показала: знают, что есть Москва, все остальное представляют «большим пространством». А не провести ли детальный опрос? Не для выяснения «большой истины», как это делают специальные институты, а хотя бы в порядке журналистского любопытства. Вопросы предельно простые, посильные выпускнику средней школы. Но для опроса взять студентов. Факультет – географический. Курс – первый. Это предполагает специальный интерес к природе Земли, но знания еще не «официальные», а полученные собственной любознательностью.
Выбор мы предложили сделать профессорам кафедр. «Студент должен быть без «хвостов», но и не быть круглым отличником. Любовь к географии при выборе поощряется». Таковы были условия.
Сюзанна Ледярд и Виктор Поповкин.
В Москве на наши вопросы отвечал студент МГУ Виктор Поповнин. Возраст – 18 лет. Среднюю школу окончил в Москве в 1971 году. Мать – библиотекарь. Отец – шофер. Географию любит. Как успевающий получает государственную стипендию. После окончания университета хотел бы заниматься наукой.
В Вашингтоне (Мэрилендский университет) с большим интересом отнеслись к нашей затее. Однако профессор географии Луис Розентол выразил опасение, что большинством ответов будет: «Не знаю».
– Для наших Америка – центр Вселенной. Все, что не дома, мало кого волнует.
– Ну выберите лучшего знатока географии…
Выбор пал на Сюзанну Ледярд. Возраст – 21 год. Среднюю школу окончила в 1968 году в городе Ваусеон (штат Огайо). Мать – сотрудник института медицины. Отец занят в торговле. Родители разведены. Из-за материального положения три года Сюзанна работала. В университет поступила в 1971 году. Географию любит. «На втором курсе буду специализироваться только по географии… Но чувствую себя непрочно – на учебный год надо иметь две тысячи долларов (800 долларов – плата за учебу и книги, 1200 – питание и жилье). После учебы Сюзанна собирается стать учителем географии либо инструктором по охране природы в национальных парках.
Короткая справка о Мэрилендском университете. Он расположен в окрестностях Вашингтона и представляет собою студенческий городок. Университет дал миру несколько нобелевских лауреатов. Тут создавался первый американский спутник Земли. Профессора и студенты известны в США активными выступлениями против войны во Вьетнаме.
Теперь опрос или, вернее сказать, беседа. В Москве ее провел корреспондент «Комсомольской правды» в присутствии доцента географического факультета Григория Михайловича Игнатьева, студентов Натальи Шленовой, Михаила Коняхина и редактора журнала «Вокруг света» Анатолия Никонова.
В Мэрилендском университете опрос провели корреспондент «Правды» и атташе советского посольства в Америке Виктор Лищенко в присутствии профессора географии Луиса Розентола, профессора-картографа Джозефа Уидела и помощницы профессора картографии Карен Пирсон.
Вопросы заранее не сообщались. Возможность подумать над каждым вопросом – пять минут. Ответ фиксировался таким, как он был произнесен. Там, где ответа не было, ставилось слово «не знаю». Мы решили: интереснее выйдет, если каждый ответ будет двойным. Одна часть касается США, другая – СССР (для Виктора). И для Сюзанны: первая часть ответа касается СССР, другая – «своего дома», США.
Итак, вопросы – ответы.
– Назовите хотя бы приближенно расстояние от Москвы до Вашингтона…
Сюзанна: Это, конечно, более трех тысяч миль… (миля – 1600 метров).
Виктор: Примерно десять тысяч километров.
– Сейчас полдень. Назовите, какое время (и какого дня) сейчас в Москве (Вашингтоне).
Сюзанна: Я думаю, в Москве сейчас время сна и скоро начнутся новые сутки.
Виктор: В Вашингтоне четыре часа утра. Число то же самое.
– Какова ширина пролива, разделяющего Чукотку и Аляску?
Сюзанна: Сто миль.
Виктор: Сто двадцать километров.
– Назовите три крупных горных гряды.
Сюзанна: В СССР – Альпы. Больше не знаю. В США – Аппалачи, Скалистые горы, Дымные горы.
Виктор: В США – Аппалачи, Скалистые горы, Сьерра-Невада. В СССР – Кавказ, Урал, Крым.
– Три крупных реки…
Сюзанна: В СССР – не знаю. В США – Миссисипи, Огайо, Колорадо.
Виктор: В США – Миссисипи, Миссури, Колорадо. В СССР – Волга, Днепр, Енисей.
– Три крупных озера…
Сюзанна: в СССР – не знаю. В США – Тахо, Солт-Лейк, Мичиган.
Виктор: В США – Верхнее, Мичиган, Онтарио. В СССР – Каспийское, Аральское, Байкал.
– Назовите одну пустыню.
Сюзанна: В СССР – не знаю. В США – Долина Смерти.
Виктор: В США – Калифорнийская пустыня. В СССР – Каракумы.
– Назовите три больших и три маленьких города.
Сюзанна: В СССР – Москва, Ленинград… Больше не знаю. В США – Нью-Йорк, Вашингтон, Лос-Анджелес. Маленькие: Ваусеон (мой родной город), Дин (штат Пенсильвания), Джуана-Бич (Флорида).
Виктор: В США – Нью-Йорк, Филадельфия, Лос-Анджелес. Маленькие: Лос-Аламос, Ки-Уэст, Москва (штат Айдахо). В СССР – Москва, Ленинград, Баку. Маленькие: Химки (чаще всего там бываю), Измаил, Гусь-Хрустальный.
– Протяженность СССР и США с запада на восток?
Сюзанна: СССР – четыре с половиной тысячи миль. США – три тысячи миль.
Виктор: США – восемь тысяч километров. СССР – тринадцать тысяч километров.
– Назовите три характерных дерева.
Сюзанна: В СССР – сосна, клен, дуб. В США – дуб, сосна, клен.
Виктор: В США – секвойя, клен, береза. В СССР – береза, дуб, лиственница.
– Три характерных животных.
Сюзанна: В СССР – олень, заяц, белка. В США – заяц, олень, белка.
Виктор: В США – бизон… Не знаю. В СССР – медведь, волк, заяц.
– Три характерные птицы.
Сюзанна: В СССР – голубь, воробей, скворец. В США – голубь, воробей, пурпурная ласточка.
Виктор: В США – орел, ворона, утка. В СССР – соловей, жаворонок, воробей.
– Назовите три известных вам заповедника (национальных парка).
Сюзанна: В СССР – не знаю. В США – Шенандоа, Эверглейдс, Йосемитская долина.
Виктор: В США – Йеллоустонский национальный парк, Йосемитский… Не знаю. В СССР – Беловежская пуща, Аскания-Нова, Баргузинский заповедник.
– Назовите трех редких охраняемых животных.
Сюзанна: В СССР – не знаю. В США – белоголовый орел, цапля, бизон.
Виктор: В США – бизон, олень… Не знаю. В СССР – зубр, бобр, фламинго.
– Назовите трех известных вам путешественников.
Сюзанна: В СССР – не знаю. В США – Альберт Швейцер, Давид Ливингстон, Берд.
Виктор: В США – Пири… Не знаю. В СССР – Миклухо-Маклай, Пржевальский, Беллинсгаузен и Лазарев (не могу разделить две эти фамилии).
– Назовите хотя бы одного крупного ученого-естествоиспытателя (зоолога, физиолога, ботаника).
Сюзанна: В СССР – не знаю. В США – Одюбон.
Виктор: В США – не знаю. В СССР – Павлов.
– Назовите писателя, художника, поэта, в творчестве которых воспета природа.
Сюзанна: В СССР – Достоевский… Не знаю. В США – Рейчл Карлсон… не знаю.
Виктор: В США – Джек Лондон… Не знаю. В СССР – Тургенев, Айвазовский, Кольцов.
– Назовите трех известных вам космонавтов.
Сюзанна: В СССР – Гагарин… Не знаю. В США – Джон Гленн, Аллан Шепард… Еще забыла.
Виктор: В США – Армстронг, Борман, Гленн. В СССР – Гагарин, Комаров, Николаева-Терешкова.
– Назовите хотя бы одну исследовательскую станцию в Антарктиде.
Сюзанна: Я ничего об этом не знаю.
Виктор: Станция США – «Амундсен-Скотт». Станция СССР – «Мирный».
– Назовите хотя бы один народный праздник, связанный с природой, со временем года.
Сюзанна: В СССР – не знаю. В США – День благодарения.
Виктор: В США – Рождество. В России – масленица.
– Число штатов в Америке, число союзных республик в СССР?
Сюзанна: В СССР – пять союзных республик. В США – пятьдесят штатов.
Виктор: В США – пятьдесят штатов. В СССР – пятнадцать союзных республик.
– Назовите пять штатов и пять союзных республик.
– Сюзанна: В СССР – Сибирь… Больше не знаю. В США – Огайо, Индиана, Иллинойс, Пенсильвания, Мэриленд.
Виктор: В США – Флорида, Аризона, Юта, Небраска, Висконсин. В СССР – Россия, Украина, Грузия, Эстония, Таджикистан.
– Какие символы природы использованы в гербах США и СССР?
Сюзанна: В гербе СССР – не знаю. В гербе США – белоголовый орел.
Виктор: В гербе США – не знаю. В гербе СССР – солнце, колосья пшеницы.
– На какой европейской реке встретились советские и американские солдаты, разгромившие в минувшей войне фашизм?
Сюзанна: На Рейне.
Виктор: На Эльбе.
Правда, ведь любопытно… Любопытно сравнивать ответы, любопытно проверить: а как бы я сам? Все, наверное, заметили, Сюзанна и Виктор далеко не всегда попадали в десятку. Есть ответы приблизительные, ошибочные, смешные. Часто ответа нет вовсе. Мы было решили снабдить опрос комментарием, дать оптимальные ответы «третьего человека», но, подумав, остановились. Пусть каждый сам посидит вечер над картой, пороется в книгах и в памяти – вопросы-то очень простые.
Профессор Луис Розентол, послушав Сюзанну Ледярд, сказал, что не менее восьмидесяти процентов американских студентов ответят примерно так же. Профессор попросил у нас анкету – «проэкзаменовать сотрудников своей кафедры». Профессор сказал, что не шутит.
Доцент МГУ Григорий Михайлович Игнатьев ответами Виктора был доволен, но заметил: «большая часть студентов отвечала бы хуже». Вот и выходит: космонавт Севастьянов не зря вздохнул. Планета Земля изучена, «белых пятен» на ней не осталось. И все же Землю мы знаем неважно.
Обсуждая программу путешествия по Америке, это обстоятельство мы учитывали. И поэтому объектами внимания были: география и природа, человек на Земле, проблемы сохранения природы… Вспомнили мы Эдлая Стивенсона. Этот человек желал Америке гуманизма и справедливости, выставлял свою кандидатуру в Президенты, но не был избран. Слова о Земле-корабле сказаны Стивенсоном за несколько дней до смерти. Слова эти нельзя читать без волнения. Слишком много сейчас причин для тревоги за планету Земля. Пройдясь по Луне, увидев, как выглядит с близкого расстояния Марс, и, глянув на Землю со стороны, мы вдруг с особенной ясностью осознали: во Вселенной для жизни людей нет места, кроме Земли. И, возможно, по этой причине в последние годы особенным стал интерес к своей планете. «Хочется видеть все уголки. Хочется верить: будет Земля покрыта лисьими норами, а не ямами взрывов…» Эти слова из песни записаны в электричке Загорск – Москва. Под гитару их пели туристы. Эдлай Стивенсон, космонавт Севастьянов и безымянный поэт в электричке сказали одно и то же: надо беречь, любить и знать Землю.
С этими мыслями мы собирались в дорогу.