Полиция Бога. Часть 2 (Виталий Васильев, 2016)

Глава 1. Начало

Что можно рассказать при знакомстве? В общем, не много. Больше произвести впечатление. Если, например, знакомится парень с девушкой. Это будет набор «никаких» фраз и сомнительных комплиментов. Основную роль играют мимика, жесты – язык тела, одним словом, больше говорят феромоны и оценка генотипа. Самое глупое, что можно придумать из знакомств, это знакомство «с её родителями или родственниками». Приходится изображать романтика и барыгу одновременно. Естественно, это видно и комично. Но таковы правила игры. Это как обряд. В любом обряде заложен великий смысл, бесследно погребенный под толщей веков. При этом с точки зрения здравого смысла сплошная тарабарщина и мракобесье. Тем не менее обряды нужно соблюдать как правила движения, тоже своеобразный обряд поклонения полосатой палочке. Проживание в сколько-нибудь крупном городе просто обрекает на существование в молодежной субкультуре. Кругом всепроникающая реклама молодых, успешных и позитивных. Или ты принимаешь «правила игры» и пользуешься дивидендами, или противопоставляешь себя всему. И уходишь в глухую несознанку и блокаду с такими же неудачниками.

Современный мегаполис не терпит старшего возраста. Можно быть или подростком, или «в самом расцвете сил», или трупом. Впрочем, часто встречаются упертые трудоголики. Они думают, что когда-нибудь смогут выбраться из лабиринта бесконечного бега и насладиться плодами заработанных упорным и нервным трудом благ. Но бесконечность забот и беспокойств съедает минуту за минутой, час за часом, день, месяц, год, десять, двадцать… В этой гонке некоторым удается порадоваться с полчасика, сидя в представительском авто по пути на работу. Это все, что реально трудоголик может себе позволить.

Итак, расскажу немного о себе и как я во все это попал:

– «Мужчина в самом расцвете сил». Помнится, был такой полусказочный персонаж с вентилятором в рюкзаке. Весьма позитивный, с оригинальным взглядом на окружающий мир, карьера топ-менеджера ему, конечно, не светила. Но какая жизнерадостность и отстраненность от проблем, вгоняющих кучу народа в депрессию, стресс и тому подобные глупости! Вроде бы должен накатить кризис среднего возраста. Впрочем, Карлсон, переживающий кризис среднего возраста, какого бы возраста он ни был, такой же сюрреализм, как беременная Снегурочка. Мне как-то в лицо сказали: «Ты достаточно умен, чтобы позволить себе быть лентяем». Сначала это показалось оскорблением. Позже, когда подумал, счел за комплимент.

Глава 2. Кафе

По обыкновению, с утра направляюсь в любимую кафешку, расслабиться, понаблюдать за происходящим вокруг, выпить горячий кофе. Обожаю это занятие. В кино или театре актеры изображают события. Сюжет тщательно выверен и выстроен. Каждая реплика, как кусочек пазла, имеет свой смысл в последовательно выстроенном сюжете. Жизнь намного богаче. Она взбалмошная, неожиданная и яркая. Любой участковый расскажет такие истории, что Шекспиру только останется нервно покурить в сторонке. Американо здесь особенно хорош. Я перепробовал кофе практически во всех кафе и выбрал это. Здесь подают неплохие гамбургеры, колу в розлив, пару видов молочных коктейлей, что-то еще. И лучший американо в городе! Не всегда качественный продукт продают по высокой цене в дорогих ресторанах, и это именно тот случай. Думаю, девушка за стойкой даже не понимала, какой «нектар» она продала за каких-то 60 с мелочью рублей. Она дежурно улыбнулась, положив на поднос несколько монет сдачи и чек рядом с бумажным фирменным стаканчиком.

– Что будете заказывать?

Прозвучала дежурная фраза, обращенная к стоящему за мной парню с огромным «тоннелем» в ухе. Чем только не мерились подростки за историю цивилизации, чтобы доказать свое превосходство. Видимо, наступило время мериться дырками в ушах. Что же еще придумает следующее поколение?

Мой привычный столик оказался не занят, как и соседние в полупустом просторном зале. Мое внимание привлекла парочка студентов. Парень демонстрировал показную брутальность. На фоне худощавого телосложения с тонкими чертами лица, «обезображенного интеллектом», его поведение вызывало улыбку. Теплая толстовка с аппликацией, черная рокерская разрисованная футболка, простые джинсы, смахивающие на спецовку, китайские кроссовки ставили жирную точку на всяких попытках выдать себя за того, кем он не являлся. Не всем везет с родителями. Но каждый строит свою жизнь. Пареньку доставалось все «по полной цене», и он принимал правила игры, его цель была высока, и он шел вперед, несмотря ни на что. Но прелести студенческой веселой жизни тем временем проходили мимо. Девушка выглядела куда как респектабельней. Стильная салонная прическа, ухоженные накладные ногти, неброский, правильно подобранный макияж уже выдавали ее. Картину дополнял стильный брендовый прикид. «Шкодные» ботильоны, дорогие джинсы стрейч и добротный дорогой пиджачок со строгой блузкой. Ничего лишнего или не в тему, вещи подобраны в цвет и образ. Видимо, девушка намеренно подстраивала свой гардероб под «стиль» своего избранника, чтобы как-то ему соответствовать.

Конфетно-букетный период у этих голубков подходил к концу. Парень все же никак не решался перешагнуть рубеж, за которым его богиня, его муза, его мечта станет его подружкой. Мне кажется, он даже не был уверен в реальности происходящего с ним. Ему явно не хватало опыта общения с девушками. Девушка отлично понимала, что происходит. Вернее сказать, это она была «охотницей». Она реально оценила надежность, ум, целеустремленность и упорство своего избранника. Она была когда-то очарована плейбоями и королями вечеринок. Но, узнав как красивую обертку, так и неприглядную изнанку отношений богемной тусовки, уже не играла в эти игры. Она так же прагматична, как ее избранник. Но предпочла не «пробивать стены» собственным лбом, а пользоваться благами, вдохновляя на подвиги, тяжелый и самоотверженный труд его. И она знает, что не ошиблась в выборе.

Она снисходительно-участливо слушает его монолог, периодически спрашивая и кивая. При этом мило улыбается. Но ее глаза, лишенные эмоциональной подвижности, выдали ее действительное отношение к происходящему. Парочка, перекусив гамбургерами (её гамбургер остался почти не тронутым) и выпив клу, направилась к выходу. Парень нерешительно попытался взять за руку свою избранницу. Стерпев несколько секунд его прикосновение, она, сымитировав неудобство движения, высвободила свои пальчики из его объятий. Для нее было достаточно, что они идут рядом. У этой парочки понятия «любить» и «быть любимым» оказались противоположными. Хотя это тоже гармония чувств.

За размышлениями о ничего не подозревавших об этом студентах мой кофе закончился. По работе никаких звонков не было, телефон будто понимал мое расслабленное настроение и, не желая портить идиллию, отклонял входящие на потом. За что ему искренне благодарен. Подойдя к стойке, я заказал еще чашечку, намереваясь, насладиться покоем еще несколько минут. На этот раз девушка оказалась менее приветливой. Появилась усталость и раздраженность от однообразности работы. Приняв заказ, она не взглянула на меня, резко скинула деньги в кассу поворачиваясь к кофе-машине. При этом то ли поскользнулась, то ли за что-то запнулась. Она потеряла равновесие и смахнула несколько чашек на пол. Осколки фарфора брызнули в стороны. Час назад благодушно настроенная и уравновешенная куколка превратилась в истеричную фурию. Она взглянула на меня так, как будто я был причиной всех ее несчастий и виновен во всех смертных грехах, и нарочито медленно удалилась в подсобку. «Такая может и каустика в кофе подсыпать», – неожиданно для меня самого шепнул мне внутренний голос. Обдумав эту мысль, я предпочел удалиться, пожертвовав шестьюдесятью рублями.

То, чем я зарабатываю на жизнь, не похоже на работу в общепринятом понимании. Изматывающее нахождение в одном месте с выполнением одной и той же рутины меня убивает. Волею судьбы меня как-то занесло в такое болото. Этот кошмар продолжался недолго, около полугода, но навсегда остался в памяти. Охотнее всего люди платят за спокойствие. В наше время технологии жилья настолько усложнены и причудливы, что разобраться, как оно правильно работает, может далеко не каждый. Что говорить о различных неполадках. Людей охватывает паника при неудачных экспериментах. А я тот волшебный укротитель, который по звонку появляется. «Щелкает хлыстом, и тигры по тумбам». Бездельничать по нескольку дней кряду, два-три раза в неделю «щёлкнуть хлыстом» на глазах изумленного клиента – все, что требуется. Как правило, проблемы «лечатся» банальной перезагрузкой и вводом новых настроек. Но это секрет. Продаю спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, собирая помесячную оплату. Конечно, большую часть приходится отдавать хозяину фирмы, придумавшему этот бизнес. Но меня устраивает моя часть пирога. Этого вполне хватает, чтобы не считать деньги в бумажнике, заходя в продуктовый магазин, и не занимать «до зарплаты».

Глава 3. Дорога

Золотая осень клонилась к зиме. Как красиво это время описывал Пушкин. И другие классики Серебряного века постарались. Готов подписаться под каждым словом. Считаю для себя непростительным пропустить цветовое представление желто-красного лесного великолепия, такое же преступление перед собой, как для японца пропустить цветение сакуры.

«Конвейер автомагистралей» вынес мой автомобиль за пределы городских панельных скал, последующей малоэтажной застройки и дачных деревенек. Дальше тянулась ниточка дороги в окружении сплошных лесов, одетых в трепещущее золото с алыми и зелеными мазками гениального художника. На фоне насыщенно-голубого неба, которое бывает только весной или осенью, с редкими белоснежными облаками, похожими на пуховые комочки. Безупречная гармония цвета. Это волшебство никак не представлялось засыпанием природы, все наполнено спокойной радостью и торжественностью.

Моя «хонда» катилась по ровному асфальту с таким же чувством свободы и упоения от скорости, с каким дикие мустанги когда-то скакали по прериям Дикого Запада. На трассе не встретилась ни одна машина ни в попутном, ни во встречном направлении. Километры один за другим накручивались на спидометр. А горизонт по-прежнему манил своей недостижимостью и красотой.

За очередным поворотом идиллическую картину мира своим присутствием испортил видавший виды, подуставший грузовичок, который тянул свою поклажу, скрытую в недрах алюминиевого кузова, с деловитой упертостью рабочей лошадки. Постепенно я нагонял дальнобойщика и с легкостью мог обогнать его. Но с проселка вынырнула «тойота-сурф», годящаяся в дедушки моей «хонде». Из-под потрепанного брезентового тента торчали несколько спиннингов, под тентом угадывался солидный багаж. «Тойоту-сурф» нагнал грузовик и, хотя на встречной полосе никого, обогнать почему-то не решался. Когда я догнал эту парочку, рыбак выкатился на середину дороги, точно по разделительному пунктиру, и не желал ни обгонять, ни пропускать. При этом мы втроем двигались с черепашьей скоростью грузовика. «Тойота-сурф», то возвращалась на свою полосу, показывая правый поворот, то снова выкатывалась на центр дороги. Мигание фарами и сигнал попросту игнорировались. Такое передвижение не доставляло никакого удовольствия. Не желая «бодаться» с аборигеном в приступе патриотической гордости за свое болото, притормозил, отпустив неразлучную парочку, и свернул на прилегающую грунтовку.

Дорога больше походила на тропку в лесу. «Хонда», созданная для безудержного бега по гладкому асфальту, на волнах проселочных троп чувствовала себя более чем неуютно. Приходилось все время лавировать между луж и кочек, выбирая единственно верную траекторию, то и дело рискуя чиркнуть днищем или, того хуже, застрять в грязевой луже. Отыскав возможность поставить машину, прижавшись вправо, чтобы не перегораживать тропу, отправился пешком.

Ноги утопали в мягком золоте свежеопавшей листвы. При каждом шаге вздымался невесомый ворох и волнами опадал в стороны с нежным перешептыванием. Каждый лист словно знал свое время, вписанное в общий ритм, отрывался от ветки и, исполнив завораживающий своей красотой и чистотой танец, беззвучно ложился, готовясь ко сну. Не чувствовалось никакого сожаления или страха в этом танце смерти. Лист отрывался с восторженностью и нетерпением. С пониманием ответственности за красоту исполняемой партии в общем шоу. Как будто от этого зависело его следующее воплощение. Может быть, так и есть. Кто же знает?

Сгребя листья в небольшую кучку, я плюхнулся спиной в этот ворох. Взгляду предстала удивительная картина. Кроны берез по соседству с нежно-желтой листвой смотрелись идеально на фоне чистого, прозрачного, синего неба. Кружение листопада гипнотизировало и опьяняло. Наверное, так и придумали вальс. Впрочем, получилось лишь подобие. Листопад в своем хаосе гармоничней танцевальных па. Каждый год в это благословенное время я валялся в опавшей листве, завороженно глядя в небо на листопад. Это был мой ритуал. Мое любование и поклонение природе.

Глава 4. Михаил Кузьмич

На подъезде к городу телефон ожил, напомнив о своем существовании. Возвращая в мир денег, пиара, понтов и веселья. Звучала Bésame mucho, исполняемая на пустой стеклотаре. Очень мелодичная, симпатичная музыка, лучше всего подходившая к «клиентской базе», в ответ на моё:

– Да, я слушаю.

Динамик спикера нервно и надменно, как это мог произнести только один известный мне человек, с ужасным и неповторимым южным выговором выдал перл, который развеселил меня на остаток дня:

– У мэня тут хрен внизу капает. Я к тэбе. Гля?

Подмывало ляпнуть: «Михаил Кузьмич, это вам к венерологу».

– Да, Михаил Кузьмич. Еду, буду минут через сорок.

Михаил Кузьмич – владелец сети точек общепита, нескольких цветочных магазинчиков, пары автосервисов на окраине и небольшой школы танца в центре. Школа не приносила никакой прибыли. Более того, хронически съедала большую часть доходов. На вопрос «зачем тебе это надо?» Кузьмич отвечал с искренним удивлением, что его не понимают: «Красыво!» Никакого намека на извращения или криминал. Если какая-нибудь красотка намекала, что не против продолжить отношения, это был последний час ее пребывания в школе. Пытливые детективы, нанятые подозрительными родителями и мужьями, то и дело кружили у школы. Все на пятьдесят один раз было прослушано и просмотрено. Все «справки наведены». Ничего! Человек просто делал добро, как бы дико и противоестественно это не выглядело в наше время. Кузьмич весьма упитанный, среднего роста, лысеющий выходец с Кавказа, в 90-е рискнувший и выигравший в рулетке зарождающейся коммерции. У него безупречная деловая хватка и потрясающая интуиция в бизнесе. Его вспыльчивый, гордый, гипертрофированно самолюбивый характер волшебным образом сочетался с отходчивостью, добротой и щедростью, граничившей с расточительностью и сумасбродством.

По весне был невольным свидетелем сцены возвращения на работу дворника после очередного запоя. Дворник болел с похмелья. Его трясло от теплого весеннего ветерка. Кузьмич кричал, размахивал руками, его лицо то краснело, то покрывалось испариной. Он то ругался на русском, то на неизвестном мне языке переходил на фальцет. Когда силы на шоу закончились, Кузьмич спокойно спросил:

– Болеешь?

– Сильно болею, – безучастно констатировал обвиняемый.

– Лечись, жду!

С этими словами Кузьмич сунул в нагрудный карман джинсовой потрепанной куртки оппонента сто долларов. Развернулся и ушел домой. Дворник остался стоять, медленно соображая, что это было и как поступить с неожиданным приобретением.

Владение располагалось в пригороде, я прибыл чуть раньше оговоренного времени. Охрана, узнавшая машину и предупрежденная о моем визите, открыла ворота, не успел я притормозить. Оставив авто у входа, направился к черному ходу, ведущему к сердцу монстра MONo Sisem Tecnologestik Robot. Он обеспечивал обитателям всевозможные изыски комфорта, при этом следил за порядком и экономией всего, в своем понимании. Не одна сотня датчиков отслеживала, кто, где и чем занят. Монстр включал свет. Послушный голосу хозяина, мог включить теплый пол, климат-контроль, создать легкое дуновение ветра или полную тишину, погрузить любую комнату в полумрак, в летний полдень. Или залить помещение солнечным теплым светом зимней ночью. Монстр следил даже за содержанием кислорода и углекислоты, отдельно вентилируя каждое жилое помещение согласно заложенной программе, добавляя еле слышный аромат из фирменной коллекции. Управлял роботами-пылесосами, которые в отсутствие людей пылесосили и мыли паркет от несуществующей пыли. При желании хозяина монстр задвигал проемы окон мониторами. Тихо подыгрывали скрытые динамики, создавая фантастически правдоподобный эффект, будто дом на острове, за окном морская бухта и легкий морской бриз ласкает кожу. Таких программ был целый каталог, на любой вкус. В доме имелся шестиметровый бассейн с подводной подсветкой, небольшой, но оборудованный навороченной системой форсунок и дренажей, создающих течение, позволявший плыть неограниченно долго с какой угодно скоростью, в какой угодно теплой или холодной воде. В палящий зной от инфракрасных панелей на потолке или при бодрящем ветре. При желании можно было постоянно или периодически включать волну до сорока сантиметров. Этим тоже управлял монстр, повинуясь голосу.

Бассейн построен больше для имиджа, нежели для плавания. Шарообразный живот и щеки из-за ушей отчаянно выдавали правду, какие бы сказки при этом ни рассказывались. Несмотря на низкую востребованность, всегда находился в рабочем состоянии в режиме ожидания. Особенно мне нравилась утренняя программа. За час до назначенного времени климат-контроль понижал или повышал температуру на пару градусов. Спальню наполнял легкий ветерок. Одна за одной волной медленно усиливался чуть красноватый свет. Мониторы, скрывающие истинный вид за окном, демонстрировали восход в саванне. Огромное красное солнце медленно поднималось над горизонтом. Все отчетливей и отчетливей, набирая силу, играла классическая музыка на фоне звуков природы.

Надо ли говорить, что, несмотря на кажущуюся покорность, преданность и услужливость, монстр в действительности был в моей власти и слушался моих установок, вбитых в базы данных. Кузьмич гордился монстром. Он считал, что это поднимает его имидж. Имидж в его понимании был всем. «Хороший понт дороже денег» – его жизненная установка.

Как обычно, Кузьмич встретил меня у двери. Ему доложил монстр наверняка раньше охраны. Как большинство удачливых коммерсантов, Кузьмич полный профан в технике. Для него это было чем-то фантастичным и волшебным. То, что я имел над монстром неограниченную власть, вызывало неподдельное восхищение и уважение. Я никогда не уезжал из этого дома без лишней пары-тройки двадцаток баксов, даже не намекая на чаевые. Если же требовался «серьезный ремонт», цена не обсуждалась. Это, естественно, помимо абонентской платы по счету.

– Мое почтение! Всех вам благ! Что случилось?

Неприкрытая лесть в данном случае срабатывала безотказно и щедро оплачивалась.

– Утечка, варнинг говорит. Внизу хрен капает!

Я закашлялся, пытаясь скрыть улыбку. Ну еще бы! Три недели назад я прописал на вчерашнюю дату повысить в предел давление сети одного из контуров теплового насоса, что вплотную приближалось к пределу сработки клапана безопасности. Он и закапал, дав аварийную команду. Изменение настроек – и все в порядке. Вопрос: что бы придумать на будущее? «Что бы такого сделать плохого» – вертелась в голове невесть от куда взявшаяся противненькая песенка в задорном детском вокале.

Фильтр гидравлики! Занижу-ка я рабочий диапазон и растяну период самоочистки.

– Все в порядке. Небольшой технический сбой. Где-то через полтора месяца нужно будет менять фильтры.

Перед Новым годом немного наличности не помешает. В подтверждение правдивости моих слов монитор в шкафу управления светился жизнерадостным зеленым вместо тревожного красного.

– Ай, хорошо, быстро приехал. Чуть не взорвал шайтан – машина. Тебе на бензин.

В моей руке оказалось пара долларовых купюр неизвестного пока номинала.

– Спасибо! Всегда помогу. Только позвоните.

Отъехав немного от дома, остановил машину на обочине. Достал из кармана чаевые. Двадцать и пятьдесят. Тоже неплохо. Переложил купюры в бумажник. У Кузьмича были в ходу только доллары. Такое ощущение, что в общепите народ платил исключительно зелеными. «У каждого свои причуды», – подумал я и отправился домой. День прошел красиво и не зря.

Глава 5. Вечерний ужин

Замечательное время – вечер. Когда-то в позапрошлом веке и ранее, когда не было ТВ, интернета и всего такого, в этот час многочисленное семейство усаживалось за большим столом, украшенным разнообразными печеными вкусностями. Центральной фигурой на столе красовался полированными серебряными боками громадный самовар. Ужин не был только вечерним приемом пищи. Это был праздничный ритуал. Опоздание к ужину являлось актом неуважения. Если неотложные дела не позволяли успеть вовремя, опоздавшего ждали не приступая к трапезе. Не явиться на ужин без причины! Такого оскорбления могли никогда не простить и навсегда «занести в черный список». Сам ужин начинался с молитвы. Это делало сидящих за столом участниками некоего священного действа, внося в процесс нотки таинства и сплочения. Старший, всеми уважаемый патриарх надламывал хлеб. Только после этого позволялось дотронутся до еды. За ужином шла неторопливая беседа, обсуждался прошедший день, строились планы. Каждый член семьи ощущал свою сопричастность, важность и нужность.

Первым робким голоском последующего информационного всепроникающего грохочущего потока было радио. Вроде бы безобидная «говорилка», однако оказалась мощнейшим оружием в руках политиканов. Дальше больше – телевидение, интернет. В результате от живого общения, по своей торжественности сравнимого с рождеством, пришли к ежевечернему трансу под стрекот зомби-ящика. Тут не до общего обсуждения прожитого. Дедушки-бабушки доживают свой век никому не нужные, пардон, «свободные», в однушке, забытые взрослыми детьми. Непрерывно смотря сериалы, часто путающие имена собственных внуков и бразильских мачо. Даже супруги, изначально любившие друг друга, предпочитают виртуальную жвачку для мозгов взаимному общению. Как-нибудь посмотрите со стороны на компанию, смотрящую телевизор. Жуткое зрелище группового выключения сознания.

Вечер шел по давно отработанному сценарию. Несколько дежурных фраз с супругой. Выгул собаки, вечерний ужин, уставившись в телевизор. Сегодня моей благоверной особенно удались ее салатики и жаркое. Готовит она божественно. Пословица про путь к сердцу мужчины через желудок – это про меня. Не подумайте, у нас был и конфетно-букетный период, и прогулки под луной, и походы в кино, на последний ряд, когда, выходя из зала, не помнишь название фильма. Все по голливудскому сценарию. Но когда моя принцесса переехала ко мне, я понял, что раньше я не завтракал, обедал и ужинал, я питался. Примерно как коровы, свиньи или куры. Она знает о кухне все или почти все. Моментально появились какие-то роботы, которые что-то месили, что-то взбивали. Духовка чуть ли не с операционной системой и выходом в интернет. Появился целый шкаф специй от пола до потолка, уставленный баночками. Чего там только нет. Даже не предполагал, что все это существует. Большую часть «коллекции» семян и порошков она доставала через многочисленных знакомых и заказывала торговцам с юга. Во всем этом она разбирается. как художник в своем мольберт, смешивая краски вкуса и играя полутонами. То, что получается, нельзя просто съесть. Этим нужно наслаждаться. С ее приходом в доме перестало пахнуть пустотой. Воздух наполнился ароматами кофе, ванили, корицы в сочетании с пряным запахом восточного базара. Мексиканские страсти между тем давно улеглись, уступив место между искренней дружбой и чувством родства. Отношения приобрели мягкую заботливость и правильность.

Местные вечерние новости радовали своей предсказуемостью. Кто-то приехал, что-то благополучно завершилось, где-то торжественно открыли. Кто-то из умных и великих говорил: «Для меня лучшая новость как это отсутствие новостей» Слышал, есть такое древнее китайское проклятие: «Дай бог тебе жить в эпоху перемен». Подписываюсь под обоими изречениями. В конце новостей шел криминал. Диктор с озабоченным видом вещал:

– Сегодня пресечено дерзкое нападение с захватом заложников в известном в городе кафе «Страус».

Я же сегодня утром был в этом кафе.

– Как показано на записях с камер видеонаблюдения, трое преступников в масках, вооруженные огнестрельным оружием, захватили посетителей и персонал кафе, забрали выручку и требовали предоставить авто и свободный выезд из города. Спецназ МВД провел операцию, в результате которой преступники задержаны и дают показания. Трое заложников с ранениями средней степени тяжести находятся в госпитале.

Вилка с салатом застыла в моей руке на полпути.

– Что случилось? – заметив мое оцепенение, спросила Яна. – Я был там сегодня утром! Все случилось, когда я ушел оттуда.

– Да ну!!! Ты правда там был?

– Как обычно, зашел кофе попить, посидел немного и все.

– Повезло. Не хватало еще вляпаться в такую историю.

– Реально, какие-то идиоты. Врываться в полупустое кафе с оружием, захватывать заложников ради трехчасовой выручки в дешёвой кафешке?

– Наверняка наркоманы.

– Достали пистолеты, маски, явно готовились. Не похоже на наркоманов.

– Продуманным это тоже не назовешь. Бред какой-то.

Выступал полицейский чин, на фоне разбитой витрины убеждая в готовности дать отпор любым выходкам подобного рода и обещанием своевременно пресекать. У меня прочно засело ощущение, как будто я в этой истории играл не последнюю роль. Наверное, такие же ощущения у опоздавшего на разбившийся самолет. Некоторое время мы обсуждали увиденное и поглощали ужин. Телевизор мелькал картинками рекламы и дорожными происшествиями.

Тут меня снова заклинило. На экране красовался тот самый грузовичок с алюминиевым кузовом. Он лежал на боку поперек дороги, с отвалившимся передним колесом. Дорога залита чем-то темным и маслянистым. По этой «смазке» слетели с дороги четыре легковушки, свалившиеся в кювет, как шары в лузу, друг на друга. У них просто не было шанса. За один день два раза меня случай то вовлекал, то отводил в сторону от трагедий. Я ничего не сказал жене о грузовичке. Ей хватит и «Страуса». Иначе этих тем хватит на неделю телефонных звонков и обсуждений с подругами, чего мне меньше всего хотелось. Остаток вечера прошел буднично, по обычному сценарию.

Глава 6. Окровавленная невеста

В этот день с утра судьба направила меня по заявке в маленькую загородную гостиницу. Старенький монстр эконом-варианта на окончании своего трудового стажа капризничал, часто напоминая о своем существовании, причиняя ненужные хлопоты как администрации гостиницы, так и мне. Многие элементы пришли в негодность после того, как их сняли с производства. Их заменяли другими, более-менее подходившими по основным показателям. Теперь это была сборная солянка, утратившая многие функции. Собственник гостиницы соглашался с необходимостью замены на современную модель. Но нежелание тратить весьма приличную сумму заглушало голос разума.

На выезде за город, у памятной стелы расположился свадебный кортеж из трех машин. Никаких помпезных лимузинов и хаммеров. Обычные седаны, которые колесят по городу в великом множестве. Молодожены позировали фотографу. Парочка дам в вечерних туалетах курили, запивая сигареты шампанским. Кто-то сидел в машинах. Судя по утреннему времени и усталости компании это был второй день торжества. «Хороший знак», – подумал я. – Значит, все должно пойти как по маслу.

Отработав заявку и находясь в предвкушении обеда в придорожной знакомой шашлычке, летел по узкой полоске трассы. Вдалеке появилась белая точка, какое-то время не моего внимания. Дорога неотвратимо приближала картину, словно выпавшую из раскадровки плохого триллера про вампиров. Навстречу по обочине брела невеста! Низ лица, шея, область декольте и руки в крови. Девушка при приближении машины с решительным видом побежала навстречу посередине трассы, размахивая руками, лишив меня возможности объезда. Лицо измазано кровью, кровь в волосах, на руках, платье пропитано насквозь, босая. Подбежав к остановившейся машине, девушка закричала в приоткрытое боковое стекло

– Помогите! Он умрет! Вызовите «скорую»!

Как же! Еще в гостинице мой телефон спел прощальную песенку, погасил экран и отказался работать, пока его не накормят.

– Где он?

– Там! – Она махнула рукой в попутном направлении.

– Телефона нет. Садись, поедем!

Девушка послушно села на переднее сиденье.

– Разбились?

– Да.

Картина из фэнтези начинала обретать реальные черты.

– Куда шла?

– В город.

– Мы сейчас едем в город! Он точно там? – Для убедительности протянул руку вперед, указывая направление.

– Там! Там! Точно там! – закричала невеста и зарыдала. Слезы, смешанные с кровью, стекали с подбородка. У бедняжки началась истерика. Требовать от бедной девочки внятной информации было бессмысленно. Дорогой я украдкой осмотрел пассажирку, думая, как долго я буду объяснять на автомойке при чистке салона, откуда кровь. Возможно, объяснять придется не только на автомойке, но и вызванному наряду полиции. А они ребята совсем недоверчивые и в сказки не верят совсем. За поворотом показалась и цель поездки. Уже знакомый седан стоял за обочиной во встречном направлении, приобняв капотом внушительную березу. Именно эту свадьбу я видел у стелы.

Резко затормозил на обочине, подняв за собой столб пыли. Подбежал к разбитому «Марку». На водительском кресле, опустив спинку, лежал пацан лет восемнадцати – двадцати в свадебном черном костюме. Бледное, осунувшееся лицо жило. Поврежденная дверь поддалась только после сильного рывка. Положение пострадавшего было весьма пикантным. Брюки и трусы спущены, нижние пуговицы рубашки расстегнуты. К паху парень прижимал комок окровавленных тряпок, там виднелась даже фата. Сиденье под пареньком и пол залиты кровью. Других видимых ран не просматривалось. Подоспела и невеста. Увидав избранницу, парень повеселел, даже заулыбался.

– Чем вы в машине занимались? – сказал я, не подумав… Вопрос повис в воздухе, переходя в риторический. Девушка смутилась, отвела взгляд. Вроде даже покраснела. Парень перестал улыбаться.

– Ну, девочки, мальчики. Сейчас поедем лечиться. Тебя как зовут, мужик? – сказал я, снимая ветровку.

– Дима, – продолжая смущаться, глядя в сторону произнесла девушка. Парень так стиснул зубы, что, казалось, просто не мог разжать челюсти.

– А тебя, красавица?

– Наташа.

Мне с Наташкой удалось поверх тряпичного комка соорудить нечто вроде памперса. Раненого перенесли в мою машину на заднее кресло. Наташа села к мужу, положила его голову себе на колени. Дорогой нежно теребила короткую стрижку паренька и что-то тихо и нежно говорила. Эта парочка действительно влюблена. Современная молодежь! Первая брачная ночь, потеря девственности и красное пятнышко на простыне не актуальны. Иная юная невеста из хорошей семьи в сексуальных утехах даст фору профессиональной проститутке, приехавшей из глубинки. Эти двое будут жить вместе долго и счастливо. Это несуразное приключение они потом будут вспоминать как веселый анекдот. Сейчас штопают и не такое. Несмотря на знаки 60 и 40 перед стационарным постом ГИБДД, я летел сотню по центру двойной сплошной. Инспектор от такой наглости завертел полосатой палочкой, как фокусник, в направлении асфальтированной обочины. Резко затормозив, не обращая внимания, что говорил инспектор про документы, я заорал.

– Скорую вызывай! В машине раненый при смерти!

Заглянув в салон, инспектор махнул рукой подходящим на помощь двум омоновцам с автоматами на изготовке и отошел вызывать дежурного по рации.

– Что было? – спросил подошедший омоновец, заглядывая в машину. Его коллега держался чуть сзади, не отпуская из рук калаш-коротыш. Эти ребята никогда не отличались сообразительностью. И действовали всегда по инструкции.

– Давай потом. Какую перевязку делать при ранении в пах? Это не прикол, я серьезно.

Омоновец некоторое время соображал.

– Не выходить из машины.

– Я и не выхожу.

Омоновец открыл заднюю дверь и замер. Картина была сложнее его восприятия мира. Коллега, стоявший сзади и чуть поодаль, видя заминку, нервно ерзал рукой по рукояти калаша. Наконец инспектор закончил с рацией. Подойдя к омоновцу, похлопал его по плечу.

– Порядок.

Люди в черном медленно и с достоинством пошли на пост. «Скорая» с визгом сирены прибыла минут через десять. Медики с профессиональной деловитостью и невозмутимостью делали свое дело. Через минуту Димка лежал на каталке в салоне «скорой» в чистых бинтах под капельницей и кайфовал от антишока. Наташка села к нему, и «скорая» унеслась под визг сирены. Инспектор до приезда «скорой» все же потребовал у меня документы. У молодоженов документов при себе не было.

– Ваши документы. Счастливого пути, – протянул мне корочки с правами.

– Слушай, погляди на меня и в машину. Что я скажу, если меня остановят. Дай хоть справку какую.

Вид у меня действительно был «ни в сказке сказать…» Футболка и джинсы в кровавых пятнах. Салон то там, то тут в кровавых следах, на креслах пятна крови.

– Да. Не поверят.

Инспектор, не отдав права, снова удалился на пост. Вернулся с бланком протокола и документами.

– Это поможет. Счастливого пути.

До ближайшей мойки доехал без приключений. Сразу, не дожидаясь вопросов, предъявил протокол. Парень внимательно прочел, понимающе кивнул.

– Ключи оставляю. Завтра заеду. Хорошо?

– Да. Конечно.

Недалеко расположился и местный рынок китайского тряпья. Я сразу предъявил протокол полицейскому патрулю. Парни потребовали документы, что-то внимательно изучали, все вернули и пошли по своим делам. Прикупив джинсы, футболку и ветровку, на такси отправился домой. Хватит с меня на сегодня приключений.

Глава 7. Речные ласточки

Выходные выдались солнечными и тихими. Синоптики в таких случаях говорят про антициклоны, повышенное давление и рисуют на картах красные кляксы. Очень может быть, значит, я обожаю антициклоны. Они просто созданы для прогулок и походов, «рыбалок», когда рыба значения не имеет, для выездов на шашлычок под коньячок. Сегодня антициклон как нельзя кстати. На эти выходные намечен сбор отряда «речных ласточек».

Давным-давно, реально во второй половине прошлого века. Когда еще был Великий Советский Союз и русский язык звучал на полмира. Когда пацану ходить по улицам в красном пионерском галстуке было нормально. Когда не было мобильных, но были автоматы с газ-водой с одним стеклянным граненым стаканом. И при этом никаких заражений и инфекций, как по волшебству, не возникало. Когда не было террористов, а был интернациональный долг. Когда был один вид молока – молоко, один вид майонеза – майонез, один вид кефира – кефир.

Вспоминаю очень характерный случай школьной комсомольской поры. В те времена в школах учили не «безопасности жизнедеятельности» а «начальной военной подготовке», даже девочек. Как говорится, почувствуйте разницу. И как-то военруку нашей школы понадобилось передать четыре учебных автомата Калашникова в соседнюю школу. Военрук спокойно, после уроков задерживает пару ребят. Вручает им четыре настоящих Калашникова со спиленными бойками и запаянными стволами и на трамвае одних отправляет через четыре остановки в другую школу. Представьте сегодня: стоит на остановке, а затем входит в трамвай пара школьников, вооруженных четырьмя настоящими автоматами с пристегнутыми рожками. Даже не могу представить современные последствия. Тогда же мы с товарищем спокойно сели в трамвай, доехали, не вызвав никакого внимания окружающих. Зашли перекусить в кулинарию. Встретили во дворе соседней школы знакомых, пообщались. За это время военрук, которому предназначалась передача, ушел. И мне пришлось притащить автоматы домой. У родителей это также не вызвало никаких эмоций. Опущу подробности, но оружие по назначению мы передали вечером последующего дня, получив словесный подзатыльник, больше для порядка, чем всерьез. Все-таки удивительно, как меняются общественные настроения

В это чудное время нас, школьников 6-х и 7-х классов, «под свое крыло» взял Андреевич – замечательный человек, увлеченный своим делом, видевший в нем свою миссию. Все было обставлено как патриотическое воспитание подростков и подготовка к службе в армии. Это сборище без малого двести человек называлось клуб «Юный десантник». Политическая подоплека открывала любые двери и решала любые проблемы, кроме материальных. Впрочем, клубу хватало мизерных взносов. Собранные деньги тратились на общие дни рождения, закупку сухих пайков и билетов для походов. Школьные спортзалы и классы трех школ были в нашем распоряжении. В то время даже невинное занятие ушу попадало под статью.

Нас учили убивать, выживать и думать. Мы изучали приемы боевого самбо, воздействие на болевые и смертельные точки. Метали ножи, саперные лопатки и звездочки. Изучали приемы снайперского боя и диверсионную работу в тылу, саперное дело, навыки выживания в лесу в разные времена года. При этом все подавалось в игровой форме, так весело и не принужденно, с воспитанием моральных принципов и философских направлений даосизма. Естественно, без упоминания первоисточников. Мы практиковали медитацию, технику дыхания и концентрации жизненной энергии. Измененное состояние сознания. Все это нам отрывал Андреевич. Как бы между прочим нам открывались кармические законы и духовные практики. Пропаганда коммунистического режима скромно отходила на второй, а то и третий план. Позже, заинтересовавшись цигун, я обнаружил, что знаю больше, чем ожидал. Затем судьба снова свела меня с Андреевичем. После советской власти он не встроился в рынок. Уехал в Бразилию, открыл там школу единоборств, подрабатывал инструктором в «горячих точках». Говорил, что ни за, ни против России не воевал. Его слову можно верить. Встретил я его на Панкратионе. Он сопровождал своего бойца на соревнования. К слову, тогда кубок мэра уехал в Бразилию. Посидели в кафе, вспомнили веселые времена.

Клуб делился на отряды по 20–30 бойцов. Наш отряд назывался «Речные ласточки». Жизненные коллизии раскидали нас по всем миру. Кто-то посчитал все былое прожитым и не нужным во взрослой жизни. Но отряд «Речных ласточек», хоть и сжался до восьми человек, будет жить, пока мы собираемся вместе, и не в пивнушке или в пафосном ресторане, а в походах, на лесных просторах или на берегу горной реки. В этот раз решили побегать по сопкам Хекцира, переночевать и к вечеру вернуться. Нас оказалось пятеро, кто смог вырваться из вязкой рутины нужных и неотложных дел.

Сашка – Ганс, прозванный так за блондинистость и тягу к истории ордена тамплиеров. И Сергей – Шустрый, суетливый непоседа, всегда находивший себе проблемы на пустом месте, успевавший накосячить и исправить, тогда как кто-нибудь другой за это время спокойно делал правильно, не подозревая, что могут быть варианты. Эти двое, и так неразлучные со школы, умудрились жениться на двойняшках, которые в свою очередь родили также по двойне с разницей в неделю. У Ганса родились сыновья, чем он был безмерно горд, у Шустрого – дочери.

Юрка – Барсук. Коренастый с детства. Любит тягать железо, штангу, гири, гантели. Не признает тренажеры всех мастей. По его словам, это для девочек и понтов. Ушедший с головой в силовой экстрим, при росте чуть меньше 180-ти раскачался до гигантских размеров и казался ниже своего роста. Уехал по контракту в Японию таскать грузовики и автобусы на потеху толпе. Он как-то рассказал маленькие хитрости этого шоу, скрытые от непосвященных. Выбирается «правильная» площадка, имеющая мизерный уклон в сторону качения. Сзади передних колес подкладывается песок и небольшие камни, в тон покрытию, чтобы затормозить потом задние. Колеса изрядно перекачивают, так что середина дорожки покрышек выпирает и пятно сцепления сокращается до минимума, устраняя сопротивление качению. Барсук, конечно, здоровый, но все же человек. Чтобы потянуть карьерный самосвал в реальных условиях, не может быть и речи. Впрочем, у каждого шоу свои секреты.

Все это дружное семейство полным составом, и Барсук со свой новой пассией, выдвинулось на Алтай. Иначе они бы не пропустили сбор.

В условленное время к домику фермера гуськом подъехали три джипа и моя «хонда». Ворота приоткрыл мужичок в потертой военной робе и казацкой папахе. Мне в машине видно было, как из первого джипа вышли Кот и Пухлый. Приветственно размахивая руками хозяевам, парни отволокли настежь просевшие воротины. Запрыгнули в «Паджеро» Пухлого, и колонна двинулась на полянку, где стоял «Беларусь» колхозных времен и какие-то аграрные прицепы, то ли сеялки, то ли копалки примерно тех же лет.

Кот – Константин Эдуардович Пузиков. Естественно, в школьные годы его регулярно обзывали Пузиком, Пузом и тому подобными вариациями. Кот, имея весьма миролюбивый, щедрый и компанейский характер, при любой попытке поиздеваться над фамилией зверел и кидался на обидчика с тем, что попадалось под руку, без оглядки на последствия и неравенство сил. В результате заслужил авторитет и добился своего. «Пузиков» звучало пристойно, без намека на юмор. Правда, из армии он все же пришел со сломанной челюстью, полгода отсидев в армейском подобии то ли КПЗ, то ли карцера, называемом «губой». Сейчас Кот занимал крутую непубличную должность в налоговой инспекции, распутывая ребусы схем банкротств, фирм-однодневок и демпинговых продаж. В его картотеке, кажется, находились следы делишек всех воротил города и окрестностей. Информация тихо и неслышно падала невесомыми снежинками, плотно спрессовывалась и по команде «Фас!» сверху ледяной глыбой падала на голову жертве, ставя крест на карьере, лишая денег и положения, а иногда здоровья и свободы. Такое положение вносило определенный дискомфорт. Кот должен всегда носить с собой маячок, указывающий его положение и состояние здоровья. И флэшку – ключ доступа к базе. В случае «осложнений» доступ к базам блокировался, на его эвакуацию выдвигался отряд профи из ФСБ с «лицензией на отстрел». Кот не мог иметь своей машины и загородного дома. В его распоряжении был нарочито непрезентабельный УАЗ «патриот» и водитель. Водитель, вымуштрованный до автоматизма, скрупулезно заполнял путевку, записывая все пункты маршрута и километраж. Кота это бесило. Каким-то образом ему удавалось иногда прокатиться с «доверенными людьми».

Пухлый он Пухлый и есть. Кажется, Винни-Пуха А. А. Милн писал с него. Тот же характер, тот же пофигизм. Та же страсть к сладенькому. Пухлый неисправимый оптимист, идущий по жизни с улыбкой Будды и медвежьими лапами. Его юношеские попытки худеть, нарезая круги по школьному стадиону, кончались вечерним мороженым или тортиком. Дальний родственник из Голландии предложил ему торговать голландским шоколадом. Транснационально-семейный бизнес развился и окреп, принося неплохой доход. Кот как-то намекнул Пухлому о рейдерской заинтересованности его делом. И предложил помощь. Пухлый отказался. Через неделю по городу прокатилась необъяснимая волна пожаров складов конкурирующей торговой сети, задумавшей рейдерский захват.

Князь – Федька Князев приехал на «порше Кайен». Новенький «Кайен» сверкал и лоснился. Если торгуешь новыми машинами и как дилеру разрешено проводить тест-драйв, можно и покрасоваться каждую неделю на новенькой модели. Летом Князь лихо носился в спортивном кабриолете. Как ни странно, это баловство приносило ощутимую пользу. Красуясь по городу на новенькой тачке, в его картинговой манере вождения, он вызывал зависть и мысли о смене авто у золотых чайников.

Стрекоза – Ванька был на стареньком, переделанном на биг-фуд «Эскудо», с толстенной трубой воздухозаборника и выхлопной, торчавшей над крышей. Заляпанный грязью «Эскудо» выдавал недавний выезд на болото. Стрекоза – ярый охотник на уток. Готов в сезон неделю не вылезать из болот. Стрекоза обожает палить из чего угодно, лишь бы погромче и побольше, с довольно неплохим результатом. Его помпа всегда в идеальном состоянии, в отличие от «Эскудо». Из пяти летящих одновременно тарелок выбивает все пять стабильно. На жизнь Стрекоза зарабатывал, суетясь прорабом по ремонту квартир. Все причуды заказчиков, фантазии дизайнеров и тупость с непрофессионализмом гастарбайтеров он виртуозно приводил к общему знаменателю так, что всех более- менее устраивал результат.

Меня в компании зовут Шаман. Прозвище прилипло, когда я на своем тренировочном кимоно напечатал во всю спину удэгейский оберег. И существенно продвинулся в спаррингах. То ли и вправду оберег действовал, то ли молодой, растущий организм вдруг решил ускориться. Прозвище закрепило моя увлеченность на тот момент травами.

Вот коротко о всех бойцах отряда «Речные ласточки», собравшихся в этот раз. Кот, Пухлый, Князь, Стрекоза и я. Маршрут не был чем-то незнакомым. Лет десять назад мы здесь гуляли. Оценив по достоинству распадок за Хекцирским хребтом, решили чаще здесь бывать. Трудность преодоления северного мрачного и крутого склона хребта отсекала любителей отдыха на природе в шаге от авто, приезжавших с мангалом, месячным запасом еды и скарбом, способным укомплектовать комнату студенческого общежития всем необходимым на годы жизни. Сомнительный вариант общения с природой. Поесть жареного мяса можно и дома со сковородки. А пиво, оно и в Африке пиво. Каждый участник нашего отряда нес четко определенный, необходимый и достаточный набор вещей. Этот перечень в свое время Андреевич выдал каждому на куске клеенки с заданием пришить к клапану рюкзака, чтобы ничего не упустить при сборах.

Спички с рулоном бинта и кусочком парафина в двух непромокаемых пакетах в рюкзак и во внутренний карман одежды. Две пары носков и перчаток по сезону. Тонкий полог 2х2, нож, леска для силков, закидушка, моток веревки, котелок, фляжка с кружкой, ложка, просторный спальник, тканевые мешки – побольше для матраса, поменьше для подушки, мачете. И аптечка: нитки, иголка, бинт, перекись водорода и антишок. Я был очень удивлен, когда, отмечая Новый год у приятеля в гостях, на лесосеке в верховьях Хора, увидел у старого охотника-промысловика, зашедшего по знакомству, клеенку с таким же примерно перечнем, пришитую к горловине вещмешка. Оказывается, это был прием старой школы промысловиков, передававшийся поколениями. По правилам отряда, еда исключалась из багажа принципиально. Разрешалось как исключение взять маленькую плитку горького шоколада и трехсотграммовую бутылочку. Во-первых, еды и воды в лесу как дров, во-вторых, в серьезный поход все равно не наберешь, в-третьих, тяжесть силы крадет, к земле тянет. Казалось бы, невинный сырный или с колбаской бутерброд или кусочек копченого сала смертельно опасен в длительном походе. Распространяя соблазнительный запах, разносимый ветром на километры, незадачливый турист и не догадывается, что бросает вызов медведю помериться силами за призовой бутерброд. В таком поединке я и копейки на современного человека не поставлю.

Люди веками жили охотой и собирательством. Причем жили неплохо, стремительно размножались, успешно противостояли хищникам практически с голыми руками, с точки зрения современного человека. Единственной опасностью, реально угрожавшей поселению, было нападение себе подобных. По осени лес полон еды, как скатерть-самобранка. Шиповник, боярка и рябина густо раскиданы по склонам, обласканным солнечным светом. Основания сосновой и еловой хвои – это ударная доза витаминов. Желуди, растолченные на камне и сваренные в котелке с зрелыми ягодами актинидии или подсохшим диким виноградом, не хуже манки с джемом, подаваемой на завтрак в гламурном кафе. Лимонник и элеутерококк, хоть ягодами, хоть листьями, заваренными в котелке, с избытком заменят изрядную порцию кофе. Жимолость, малина и лесной орех – редки, но все же встречаются.

Лягушки – это «пельмешки», рассыпанные под ногами у сколько-нибудь большой лужи, кричащие: «Съешь меня! «Съешь меня!» Поймать бурундука руками невозможно, лягушку поймает даже первоклассник. Лягушку съесть намного безопасней, чем кролика или птицу. Лягушка холоднокровная, у нас очень мало совместных болезней и вирусов. Лягушка за несколько месяцев своей жизни попросту не успевает подцепить существенную заразу. Комары, клещи и блохи, переносчики опаснейших заболеваний, лягушек игнорируют. От съеденного комара лягушка не заражается, убивая заразу при пищеварении. Суп из филе лягушачьих лапок, приправленный можжевеловой веточкой и мелко покрошенной сосновой хвоей, прекрасен и на вкус и на запах. Вареное мясо рептилии неотличимо от молодого цыпленка. Прекрасен суп из ужа или щитомордника. Щитомордника при охоте стоит опасаться, он ядовит. Впрочем, с любой змеей стоит опасаться укуса, змеи агрессивны. Глубокие укусы, даже без яда, причинят массу неприятностей.

Грибы – питательная и легкодоступная еда. Из большого разнообразия съедобных грибов даже «бывалые грибники» собирают несколько популярных видов. Незнакомый или сомнительный «подарок» остается не у дел. Как правило, «знакомых грибочков» мало, под ногами сплошь нечто загадочно-неопределенное. А ставка – жизнь! Существует масса литературы, справочники, определители, атласы. Больше пугающие гигабайтами текста, чем помогающие, убивая всякое намеренье разобраться. Как же «лесная братва» без всяких справочников уплетает, не задумываясь, то, что можно есть, обходя стороной отраву. Секрет в том, что мы цивилизованные. Пытаемся «почесать правое ухо левой пяткой». Получается трудно, сложно, зато умно и прогрессивно. Что вы будете делать, если в одинаковых закрытых бутылках перепутаете спирт, воду и уксус? Можно, конечно, использовать различную вязкость, плотность, температуру кристаллизации, но нормальный человек откроет и понюхает. «Почешет правое ухо правой рукой» – легко и непринужденно, даже не задумавшись о сложности и витиеватой изящности других вариантов. Животные получают от обоняния информации почти столько же, сколько от слуха или зрения. Цивилизация с ее коптящими печам, выхлопами и едкими испарениями почти убила в нас желание обонять. Даже пользоваться тем, что осталось, мы не хотим. Мы не пользуемся носом по назначению, добровольно лишая себя одного из пяти чувств. Обнюхивать что-либо считается неприличным. По-моему, такая цивилизованность глупа и невежественна и мракобесна. Грибы можно и нужно нюхать. В лесу в чистом воздухе ароматы особенно вкусны и различимы. Токсины несъедобных грибов пахнут или горечью, или пьяняще-сладковатым ароматом. Запах еле уловим, но все же достаточно читаемый. Достаточно сорвать сомнительный грибочек и, перевернув, принюхаться к нижней стороне шляпки и ножки. Используйте «обонятельное зрение», не ходите на ощупь, слепцом. Откройте третий глаз – ваш нос.

В угоду современным технологиям мы обзавелись рациями с Hands free и навигаторами. Не обошлось и без милых пустячков, прихваченных каждым по велению души. Князь красовался в кожаной жилетке, снаряженной дюжиной метательных ножей и несколькими наборами звездочек. Пухлый поигрывал своим знаменитым, кованным тульским умельцем мачете. Эта громадина, килограмма на четыре, подходила Пухлому как родная, была необыкновенно остра. Как-то на спор своим мачете он поочередно, на лету разрубил четыре замороженные банки тушенки. Стрекоза, как обычно, вел фотоотчет, щелкая все что попадалось на глаза видавшим виды Nikon, который демонстрировал чудеса живучести. Кот прихватил свой любимый арбалет. Не могу даже догадаться, где он его взял. Это вершина технической мысли страшно засекреченного конструкторского бюро, весьма скромных размеров. На пистолетной рукоятке, с хитрым и безотказным механизмом взвода, кидает болты на добрых семьдесят метров с поразительной кучностью. С лазерным указателем цели и оптикой – эта дьявольская машинка игрушечной наружности в умелых руках открывала поразительные возможности. Я захватил свой фирменный чай.

Глава 8. Волшебный напиток Поднебесной

Основу рецепта мне рассказал китаец, скрывавшийся от своих властей на российских гостеприимных просторах. Студентом я попал в лагерь на картошку в Амурзет, очаровательный пограничный поселок. Тамошний колхоз с успехом выращивал огромные урожаи всевозможных овощей и арбузов. Даже студентам, как ни старавшимся угробить собираемый урожай, все-таки не удавалось нанести существенный убыток процветавшему хозяйству. Население поселка, выросшее на лозунгах вроде «русский с китайцем братья навек», относились к гостям из Поднебесной как к добрым соседям. Китайцы отвечали взаимностью. Сплавать «за речку» и привезти шмотки, как и встретить на улицах поселка компанию китайцев, было в порядке вещей. Чудесное перестроечное время. Время чудес и удивительных свершений.

На шалаш Ли, я и Димка, сосед по комнате в бараке, напоролись случайно, отправившись по грибы, улизнув с поля и клятвенно пообещав бригаде вечером накормить грибной жарехой. Насобирав между соснами по пластиковому ведру маслят, взобравшись на гору, рассмотрели за холмом петлявшую протоку. Малая вода обнажила косу, манящую шелковистостью речного песка в сочетании с хрустальной прозрачностью чайного оттенка. Такая вода вытекает из торфяных болот, отличается особой чистотой. Шалаш стоял недалеко от берега, хорошо замаскированный, вписанный в естественный рельеф, для беглого взгляда совершенно не заметный. Ли подошел к нам, когда мы, накупавшись, загорали на теплом и мягком песке. Слово за слово, солнышко скатилось за горизонт. У костра мы с Димкой, наевшись жареных карасей, завороженно слушали приключения нашего нового знакомого, перемешанные с легендами и мифами неизвестной древней удивительной культуры, поражающей своей полнотой и мудростью. Ли – удивительной судьбы человек, родившийся в бедной крестьянской семье, в младенчестве проданный за еду для братьев и сестер. Жил в рабстве, тяжело работая за скудное пропитание, сбежав от очередного хозяина, прижился у даосского храма. Несмотря на Культурную революцию, храму, затерянному в горах северного Китая, удалось сохраниться. Даосы не пытались сопротивляться системе, не занимались пропагандой, не имели ничего ценного, вели исключительно аскетичную жизнь, без привлекающих внимание обрядов и праздников. «У каждого свой путь к совершенству. Главной задачей человека является совершенствование себя через гармонию со всем окружающим миром. Это и есть путь Дао».

Тем летом я освоил три стиля есть палочками, несколько вариантов медитации с мыслеобразами. Узнал множество секретов, позволяющих с комфортом не выживать, а жить, получая удовольствие. Понимая природу как гармоничный процесс, не нарушать природную гармонию. Рецепт чая Ли узнал от старца, жившего в пещере многие десятилетия. Основа чая – прошлогодние листья бадана, зеленые листья этой травы – яд. Прошлогодние дарят внутреннее тепло, жизненную энергию. Говорят, бадан растет летом, осенью засыпает и, вбирая силу яркого весеннего солнца, сгорает, накопив чудесную силу. Еще один чудесный ингредиент – мякоть ягод крупноплодной омелы, растущей на роскошном дубе, которому, вероятно, лет триста. Даосы – на Востоке, друиды – на Западе. Тут и там, независимо и одновременно людям открылись чудесные магические свойства. Расширять восприятие и способствовать переходу в измененное состояние сознания. Немного тертого имбиря, горсть сушеных листьев подорожника, череды, чистотела и тертых ягод шиповника и элеутерококка. Заваренный особым образом, чай творил чудеса, позволяя восстановиться после любых нагрузок. В сочетании с соответствующими дыхательными упражнениями чай открывал путь к бессмертию. Всего то и нужно заниматься этим в течение ста пятидесяти лет. Хитро задумано. Проживи сто пятьдесят лет и будешь жить вечно. Слабо проверить?

Глава 9. В поход!

Навигатор удобнейшая вещь даже в небольших походах. Помимо страховки от опасности заблудиться, можно «метить» координаты нужных мест. Впоследствии, через годы, вернуться туда же или передать координаты товарищу, что на словах иногда весьма затруднительно. А через некоторое время почти невозможно. Так мы и сделали. Разделившись на две группы, пошли разными тропами.

Кот, Пухлый и Стрекоза двинулись живописной тропой через озеро с серебряным водопадом, выше по высохшему руслу ручья, к роднику. Потом через седловину хребта, по солнечному склону, через ягодные места к месту сбора. На сказочно красивую опушку, окруженную непроходимыми зарослями элеутерококка, аралии и дикого винограда. Через эти колючие джунгли пробраться можно только ползком по щебенке, по руслу высохшего ручья, оживающего только весной и после хорошего дождя.

Мы с Князем избрали путь подлинней. Петляющая тропа изобиловала сказочными видами. Можно было по пути поживиться шиповником, бояркой и рябиной. Жемчужиной маршрута была малюсенькая полянка, с южной стороны стеной росла актинидия, с запада «конфетные кусты» соседствовали с лесным орехом. Такие полянки, как эта и как место сбора, отличались от остального леса какой-то особой атмосферой спокойствия и радости. Посвященные называют такие места «местами силы». Или местами выхода из земли, энергии жизни. К слову, есть и другие места, полная противоположность. Это, как правило, тинистые болота или леденящие сердце пещеры, дышащие гнилостью, или каменные пустоши, излучающие смерть, где не растет ничего. Несчастное семечко, попавшее в такое место, даже не даст ростка. В этих местах земля вдыхает жизненную энергию из космоса и из всего, что попадает в эту зону. Можно засыпать болото или овраг, проложить дороги, построить новенький квартал, но все хорошее из обитателей этого места всосется землей. Останется все гнусное и ничтожное. Как на фильтре оседает грязь, так и в таких местах оседает нечисть, притягивая к себе еще больше мерзости и непотребья.

Перед самым перевалом тропа проходит через скалы, заселенные лесными голубями. Жаркое из голубей на ужин будет очень кстати. Мы шли по едва заметной тропе, метрах в двадцати друг от друга, болтая обо всем и горланя песни по рации в конференц-режиме. Ничего, если турист не заметит медведя, главное, чтобы медведь вовремя заметил туриста и ушел подальше от шума. Конечно, если не собираешься охотиться. После «Ой, мороз, мороз» и «Любо, братцы, любо» дыхание изрядно сбилось и хотелось немного отдохнуть.

– Шаман, тебе не надоело работать «на дядю»?

– Бизнес не для меня, Князь. Ты же помнишь, я пробовал. Ничего хорошего. Слава богу, у жены что-то получается.

– Получается, как я знаю, не очень.

– Не будь так критичен. Живут и большие собаки, и маленькие. И даже мыши.

– Не очень хочется жить как мышь?

– Как посмотреть. Свой кайф есть и у них.

– Я тут задумал расширить бизнес. Открыть филиал. Мне нужен человек, которому я могу доверять.

– Это предложение?

– Все издержки первого времени на мне. Потом хороший процент.

– Ты же меня знаешь. Я не тот, кто тебе нужен.

– Тебе я могу доверять. Без доверия в этом деле никак.

– Понимаешь, если ты доверишь мне жизнь, я не подведу. Если ты мне доверишь деньги, я не собираюсь не спать ночами, распутывая ребусы условий, контрактов, и нервничать, как первоклашка у доски перед важной сделкой. К тому же это положит конец нашей дружбе.

– Подумай.

– Думать-то особо нечего, я себя знаю. «хондаря» вот думаю сменить.

– Эту сказку я уже слышал, кажется, года два назад.

– Так я растягиваю удовольствие от мечты.

– Да, да, да.

– Собственно, «хондарь» мне по душе. Но понтовилы на джипах достали.

– Это наезд?

– Это правда. Стрекозе его «Эскудо» в жилу. Ты же и не сядешь в него.

– У Стрекозы не джип, а караул.

– Вообще-то такой и есть настоящий джип. Зачем на асфальте внедорожные навороты?

– Человеком себя чувствуешь.

– Без понтов вроде не человек?

– Встречают по одежке.

– Я себе цену знаю, никому ничего доказывать не хочу. Особенно тем, кто мне безразличен.

– Что думаешь про электромобили? Красиво пишут. Вроде неплохие концепты, а серии все нет.

– Не мечтай, у нас зима. Это какой аккумулятор нужен, чтобы, замороженный, он пару сотен километров машину протащил? Это не по Италии или Израилю гонять. Немцы на электромобиль особо не налегают. Так, для имиджа концепт делали. Сами над водородными топливными элементами колдуют. Тоже не без приколов, взрываются.

Так, за трепом, набивая карманы шиповником и бояркой, подошли к намеченной полянке. Я подошел, когда Князь уже лакомился ягодой актинидии.

– Князь, без фанатизма!

– Тебе хватит. Вкуснятина! Просто мед!

На поясе у Князя на петлях висели четыре тушки бурундуков.

– Смотрю, ты с добычей?

– На перекус хватит.

Небольшой костер догорал. Косточки грызунов отправились в золу. Прах к праху.

– Что у тебя с Маринкой?

– Ни-че-го. Разошлись без претензий.

– Что так? У вас же все получалось.

– Получалось, да не получилось.

– Сколько вы прожили вместе? С год?

– Чуть больше. Мы стали напрягать друг друга. Ссорились по мелочам. Меня бесили ее женские загоны. Она во все лезла, все портила, как будто специально.

– Такая горячая штучка тебе надоела? Тебя же это сводило с ума.

– Первое время так и было. Потом… Потом начало раздражать.

Князь ненадолго умолк погрузившись в воспоминания. Тонкие сухие ветки легко загораются и быстро сгорают, оставляя светлый серый, невесомый пепел, раздуваемый легким ветром.

Глава 10. Встреча с кабаном

Тропка ушла в сторону, и мы шли, поднимаясь по крутому глинистому склону, кое-где покрытому травой и щедро засыпанному скользкой, влажной листвой. Удержаться на ногах было трудновато. Не говоря о любовании окружающими видами. Мы не обратили внимания на шорох и шевеление в кустах впереди. Неожиданно, прямо на нас, напролом, с оглушительным хрустом, как лавина, двинулось нечто. Сообразив, что это, Князь и я взлетели на подвернувшиеся деревья.

– Только этого нам не хватало.

– Хорошо, успели по деревьям сигануть. Иначе плохи наши дела.

– И где Кот со своим арбалетом? Еще и домой бы мясца принесли.

– Князь, повыше заберись, попробуй и вправду Кота крикнуть. Эта свинья, похоже, уходить не собирается.

Князь вскарабкался на самую верхушку молодого дуба. Переключил рацию на канал, зарезервированный как аварийный.

– Кот, прием. Кот, при-е-е-ем. Ау!

– Пухлый, прием. Пухлый, отзовись, Пухлый. Бегемот, отзовись.

– Стрекоза, прием. Стрекоза, прием! Стрекоза, прием! …….

– А в ответ тишина, – пропел я писклявым голосом

– Столько мяса убежит почем зря.

– Они уже за перевал ушли, не докричаться.

Хряк двухлеток, чувствуя свое привилегированное положение, не подозревая о наших коварных планах, не собирался уходить. Насмешливо хрюкал и бодал рылом поочередно то ствол моего ясеня, то дуб Князя. Ступая аккуратно на скользком склоне, двигаясь молча, мы застали его врасплох. Кабан не очень сообразителен, особенно молодой. К тому же подслеповат. Хотя слух и нюх развит лучше, чем у любой собаки. Кабан пасся в зарослях, подбирая падалицу шиповника, желуди и бог его знает что еще. Услышал наши тихие шаги, уже вблизи оценил их как агрессию. Почувствовав себя загнанным в угол, Оон по кабаньему обыкновению рванул напролом, принимая вызов.

– Шаман, отвлеки его.

– Хрр-хрр-хрр. Хрр-хрр-хрр. Ви-и! Хрр.

Хряк насторожился, повернулся в мою сторону, поднял морду. Глазки-бусинки уставились на меня стеклянным взглядом, пятачок суетливо шевелился, нюхая воздух, выказывая напряженную работу свиного мозга.

– Ви-и! Хрр-хрр. Ви-и. Ви-и-и! Хрр-хрр.

В это время Князь достал тяжелый метательный нож. Я помотал головой, показывая свое несогласие. Помедлив, Князь спрятал грозное оружие. Серьезно ранив, но не убив зверя, мы бы обрекли его на мучительную смерть. К тому же подранок мог от злости и отчаянья напасть на людей. Князь достал пару «игл» – малые метательные ножи. Обоюдоострые, похожие на дротики, с косичкой – стабилизатором на ручке. То, что надо. Убить не убьют. Рана не серьезная, но больно будет. Я кивнул головой. Князь изготовился и метнул. Два стальных жала впились в окорок нашему обидчику. Взвизгнув, кабан волчком закрутился, пытаясь отбиться от нападения. Резко замерев, расставив ноги в упоре, опустив рыло в боевой стойке, кабан понесся, не разбирая дороги, прочь.

– Спер иглу, – разгребая листву ногами, раздраженно под нос бубнил Князь.

– Свин он и есть свин. Тупое животное.

– Ты бы предпочел тигра или мишку? Реально легко отделались.

Глава 11. Знакомство

До скалы перед перевалом особых приключений не было. Азартно поохотившись на голубей, больше для удовольствия, чем по необходимости, запасли свежего мяса на ужин. Перемахнув перевал, мы прошли большую часть. Появилась возможность связи со второй группой. Кот подстрелил крупного фазана. Такую дичь, конечно, сразу не приготовить. Это трофей для дома. Фазану нужно отлежаться в тепле, иначе мясо очень жесткое. В деревнях практикуется такой вариант – фазана подвешивают за голову в сарае и ждут, когда тушка упадет. После такой выдержки мясо приобретает сочность, мягкость и особенный вкус дичи.

За шумными разговорами при встрече всей компании время прошло незаметно. Солнышко спускалось и светило уже сбоку, тени вытянулись, превратившись в полосы. Самое время готовить спальное место у костра. Нарубив кучу елового лапника, поверх него я водрузил матрас, набитый сухой листвой и травой, с такой же подушкой. От ветра укрылся пологом, растянутым на кольях. Такой привал самое лучшее, что можно придумать в дальневосточной тайге. Именно так ночевал Дерсу Узала, как описывал Арсеньев. В лесу сумерки наступают рано, быстро погружая лес в темноту. Пламя костра раскрасило все вокруг волшебным желтым цветом. После плотного ужина, под круто заваренный горячий чай вприкуску с орехами разговоры тянулись медленно и размеренно. Иногда все замолкали, думая каждый о чем-то своем или просто погрузившись в мир грез. Постепенно все мои собеседники уснули. Костер, сложенный из толстых чурок, обещал тепло на всю ночь. Мне решительно не спалось. Мысли роились, рисуя в сознании причудливые картинки. Разговор с внутренним голосом казался все реальней и интересней. Не могу сказать, к какому состоянию я был ближе – к сну или к бодрствованию.

– Что такое счастье?

– Счастье это эмоция, когда человек находится в гармонии чувств. Многие путают счастье и восторг. Можно испытать восторг, отодвинув на второй план беспокоящие проблемы, но скоро «таблетка восторга» перестает действовать. Нужна новая, новая, новая…. Это как привыкание к стимулятору. Ничего плохого, просто бег по кругу. В конце концов чувство пресыщения или чувство собственной несостоятельности.

– Получается, мы путаем счастье и восторг?

– Почти все. И эта гонка за суррогатом порождает такие фокусы. Что еще дальше уводит от гармонии и делает счастье недостижимым в проходимой жизни.

– Может, просто люди не знают об истинном счастье?

– Не хотят знать. Чтобы тебе понять, это так же невозможно, как убедить алкоголика заняться всерьез цигун.

– Ты сказал «проходимой жизни»?

– Ну да. Что тебя смущает? Что ты не помнишь свои прошлые жизни? Так значит, их и нет? Вам все нужно «пальцем потыкать», и что нельзя препарировать, того не существует. Со стороны «темных» было очень умно при перерождении глушить память.

– Что за «темные»?

– Это вроде болельщиков разных команд, Вы их демонами и богами называете, Яви и Нави, например. Верхний мир, нижний мир. Вам свойственна поляризация. Между тем полюсов столько, что на все полюса звезд на небе не хватит.

– А как же вселенская борьба добра со злом?

– Эта борьба больше похожа на пьяную драку в салуне в вестернах, когда каждый сам за себя, и все происходит не за что-либо, а от примитивной скуки. Сам посуди, миллионы лет позади, миллионы лет впереди. Всеобщий, непоколебимый баланс и гармония. Скука! Такая «жизнь», хоть и вечная, ничем от «смерти» не отличается.

– Ничего себе расклад!

Туманное пятно за пламенем костра постепенно приобретало форму. В воздухе материализовался пушистый медвежонок, паривший над самой землей.

– Ты кто?

– Настало время познакомиться.

Я огляделся. Я не спал. Вот костер, вот дрыхнут ребята. Пошевелил ногой, тело затекло от неподвижного сидения, движение доставило легкий дискомфорт.

– Я точно не сплю? – произнес я в полный голос. Голос звучал явственно и твердо, уничтожая сомнения в нереальности.

– Осталось только за нос пощипать и по щекам похлопать. Можешь начинать.

Медвежонок, поворочавшись, окутался туманом, постепенно трансформировавшись в образ старца друида в белых одеждах.

– Так лучше? – раздалось у меня в голове. Раньше я бы не придал этому значения, сочтя это за внутренний диалог с внутренним голосом. В этот раз мысли точно принадлежали не мне. Друид перехватил свой посох и ударил им меня по голове несколько раз. Посох при каждом ударе рассекал мою голову как голограмму, не причиняя дискомфорта, кроме психологического шока. Образ друида плавно завернулся в спираль, обратился во вращающийся диск, напоминающий золотую блестящую монету, вдруг рассыпавшийся брызгами монет поменьше. Монетки, покатавшись вокруг костра, собрались и слились в образ золотой статуи быка. Телец мотнул головой, обратившись золотым облаком, вновь приняв вид медвежонка, сидящего на попе, выпятив живот.

– Прикольный фокус.

Сейчас я осознал, что действительно общаюсь с кем-то, кто влез в мою голову.

– Да, да. Я слышу твои мысли, большой секрет! Вы своими «мыслями» кричите до Сатурна, так, кажется, называется планета. Кстати, там здорово! Какие вихри! Какие волны! Это же самый крутой оттяг. Умрешь, сгоняем. Я тебе там такие места покажу!

– Как-то не тороплюсь. Даже в планах нет. Приятно поболтать, только не могу понять, что тебе от меня надо? На самоубийство не рассчитывай. На пугалки или заманухи не поведусь.

– И то правда, это никуда не уйдет. Ты мне живой нужен. Понимаешь, какая незадача, у живых есть тело. Тело и тюрьма, и механизм работы с материальным миром. У меня нет тела, я могу пройти сквозь огонь, воду, землю, да что там землю, через солнце. Могу быть в любом месте. Я не мерзну, мне не жарко, я не могу утонуть или задохнуться. Но!!! Я не могу передвинуть даже песчинку. Я только могу наблюдать за происходящим. Поверь, скука жутчайшая. А, забыл, я же еще умереть не могу! Уж поверь, за хрен знает сколько миллиардов лет надоедает.

– Что-то я вообще ничего не понимаю. Полный шиз. Давай как-то по порядку и по возможности с начала.

– НАЧАЛО!!!!!

Образ расплылся, растекся по земле розоватым туманом и растворился.

«Отпустило, – подумал я. – Что за дурь мне сыпанули ребята? Утром устрою допрос с пристрастием».

– Ничего не отпустило. Просто надоело образ держать. И никто тебе ничего не сыпал.

– С начала, не с начала. Скажем, с создания мира. Всему причина СКУКА. Не любовь, а скука. Скажем, нигде и никогда не было ничего и были никто. Перевести на твои понятия, много нас было, а поговорить не о чем, потому как ничего и не было. И было так долго-долго. Пока окончательно не надоело, начали ничего с ничем сталкивать, и получилось чуть-чуть чего-то.

– Из ничего что-то? Фигня, так не бывает.

– Ой, не надо тупить! Ладно, когда ничего не знали, и науки не было. Вроде и знания вам дали, а как были дубье, так и продолжаете тупить. Тебе, может, еще библейские чудеса устроить, сказки с аттракционами. Память то напряги. Это в школе проходят. Ядерные реакции, теория относительности. Из чего-то получается ничего. А если кванты, это ведь ничего, они не материальны, в них нет массы, этому в школе, кстати, тоже учат. Два кванта слепить – и получится частичка с массой. Это уже что-то! Чуть-чуть, но это что-то! Это было так весело! Мы радовались и развлекались. Вспоминаю то время, прям дети в песочнице. Вы это большим взрывом называете, сотвореньем Вселенной. Только на одну незадачу поначалу никто и внимания не обратил. В построенный материальный мир никак нельзя вмешаться. Как я уже говорил, нельзя и песчинку передвинуть. Красиво, конечно, ну, облазили все, посмотрели, и опять скука скучная. Тут придумали еще одно классное развлечение. Чтобы ничем на что-то действовать. В подходящем месте придумали из белков машинки собирать, в них залазить и кататься, пока не сломается. Из одной машинки по мере старения другая сама вырастала. Правда, нужно как-то ее питать. Согласись, идея на миллион!

– Погоди-ка, это зарождение жизни на земле ты мне рассказал?

– Догоняешь! Значит, не безнадежен. Дальше машинки усложнялись, менялась мода. То рога, то хобот. То чешуя, то шерсть. А как тебе секс? Согласись, презабавная вещь. Только опять не без проблем. Вместилище, откуда можно управлять телом, уж больно много энергии требует, не прокормишь. Пришлось его поменьше сделать и, чтобы влезть, пришлось разделяться. Часть себя, которой все помнишь, и всякие возможности познания и коммуникации оставлять на хранение. Потому ты и не помнишь ничего до рождения.

– Это как блуждающие души, переселяющиеся в новые тела после смерти? Реинкарнация?

– В общих чертах. Только без сказок и параноидального бреда, пожалуйста, а то меня стошнит. Продвинутое тело еще попробуй добудь. На человеческое рождение очередь неисчислимая, без льгот и не подходи. Ты вот живешь, а за тобой пишут. Хоть ты травинка, хоть зверек, хоть человек. Как жизнь прожил, посмотрят, оценят, какое рождение кому дать.

– Это что же получается, помрешь, а над тобой опять начальство?

– Вам же книжку специально передали, и не одну, на разные вкусы, но смысл-то один. Помнишь, «сотворен по образу и подобию своему».

– Никак не думал, что это про слежку, льготы, распределение дефицитов и начальство.

– Все есть, – вздохнул голос. – Удивишься, но и анархисты, коррупция, уголовники и террористы. До сотворения жизни хоть и была скука, но делить было нечего, мир и покой. Когда появилось распределение тел, тут и началось. Элита, свои, чужие, пристрастия, авторитеты, воровство. Соответственно и стража, хоть как-то сдерживающая всю эту вакханалию. Но это не самое плохое, я бы сказал, мелочи.

– Если это мелочи, что же может быть хуже?

– Появилось движение за уничтожение жизни. Вроде как убрать распределение тел, делить будет нечего. И не будет разницы, кто лучше, кто хуже.

Голос затих, видимо обдумывая что то свое, сокровенное.

– Так-то оно так. Только ведь опять скука и никакого смысла. Как-то так, коротенько, без особенных подробностей и лишнего трепа. Оригинально хреново, зато правда. Теперь по делу. Я тот самый стражник и есть. Пытаюсь сохранить существующий порядок вещей, то есть жизнь. И как я говорил, не могу действовать на материальный мир, но слышу, вижу и знаю во сто крат больше твоего, беру тебя в помощники. Все согласовано, тебе зачтут заслуги при перерождении.

– О как! А меня спросить?

– Вот спрашиваю. Только если откажешься, проснешься навозным червем. Я тебя спасал, а ты тут, здравствуйте, пожалуйста. Дескать, недосуг, не хочу, не буду. Это уже нарушение кармического баланса и аккурат опускает тебя полных уровней на пятнадцать.

– Это еще что за новости? Когда это меня кто спасал?

– Я тебе покажу.

Я снова погрузился в сон.

Мечта байкера! Пустая дорога уходила за горизонт. Чистейшее голубое небо и насыщенная красками, еще густая, но уже вспыхнувшая осенним великолепием листва. Еду в машине неизвестно куда, неизвестно откуда. Нагоняю потрепанный грузовичок. Что-то в этом есть знакомое, где-то я это уже видел. Не могу вспомнить, но это точно не фантазия сна, а воспоминание. Принимаю вправо, приветствую, помигав фарами. Из открытого окна грузовичка надрывается Цыганова. Мигает правый поворот, грузовик прижимается к обочине. Водитель меня увидел и помогает в маневре. Идиллическая картина горизонта и его настроила на позитив. Прибавляю скорости, выхожу на встречную полосу. И тут происходит то, чего я никак не ожидал. Грузовик резко уходит влево, перекрывая мне дорогу. Его начинает раскачивать. Пытаясь «поймать» грузовичок, водитель кидает его то влево, то вправо. Я торможу, насколько это возможно на скорости в 140 километров. Расстояние до взбесившегося монстра сокращается неотвратимо. В этот момент задняя дверь фургона распахивается от сильнейшего удара и на дорогу падает синяя бочка с маркировкой Well ran. При падении на асфальт бочка разрывается, и я влетаю в волну желтой маслянистой жидкости. Чувствую, как машина клюет носом с обочины, переворот, еще, еще. Зажмуриваю глаза от летающих осколков и мусора, вжимаюсь в кресло. Слава богу, я пристегнут. Продолжение трагедии смотрю как бы со стороны. «Хонда» скатывается боком со склона обочины, подминая кустарник и придорожные заросли полыни, и вверх колесами плюхается в небольшой карьер, заполненный дождевой водой. Подняв волну при падении, машина с достоинством «Титаника» уходит под воду. Вот уже колеса скрываются в глубине. Через несколько секунд уже ничто не напоминает о трагедии, только помятая растительность да потревоженная ряска на воде.

Проснувшись, я вспомнил, где я видел эту дорогу и этот грузовик. Там еще противный абориген был, возомнивший себя королем дороги.

– Он тебе жизнь спас. Милейший преспокойный дедушка. Чтобы его из себя вывести, мне пришлось его местной шпаной напугать, с насиженного, прикормленного места согнать. Ему удочки сломали, прикорм со вкусом клубники для сазана, подарок сына из самого Питера, отобрали. У одного из той компании машина как у тебя, вот и осерчал дед. Так в жизни он и мухи не обидит. Между прочим, за свое хамское поведение он два дня переживал и казнил себя за непристойность.

– Все вроде так, только с чего вдруг грузовик взбесился? При мне он спокойно ехал и никаких фортелей не выкидывал.

– На воротнике Игната, дальнобойщика из Владивостока, сидела оса, привлеченная запахом медовухи от его майки, что он вечером пил, да пролил. Грязнуля он страшный. Потому и не женится. А вот осу вел тот, кто тебя хотел убить, как незавербованного агента. И еще, если бы с моей подачи Светке из «Страуса» не позвонил спьяна ее бывший и не вымотал ей мозги, она бы тебя из кафе не выгнала, не спастись тебе от банды зомбированных ублюдков.

– Обалденно! Неужели можно так все просчитать?

– Это на скорую руку. Если хорошо подумать да подготовиться, выходит куда изящней.

– Если вы так круто умеете, зачем усложнять, можно ведь открыто создать команду и всех порвать, кто против.

– Нельзя. Есть договора о невмешательстве, куча запретов и неприкосновенности свободы воли. У вас ведь тоже войны никто не хочет, но спецслужбы свое дело делают. Так ты в теме? Рассвет уж скоро, ломаешься, как девочка в бане. Кстати, работать больше не будешь. Не понадобится, возьмешь все, что захочешь, и так.

– Если еще и работать не придется, что же, пожалуй, согласен.

– По-другому и быть не могло. Добро пожаловать, напарник.

Глава 12. Клад

Проснувшись, огляделся. Ребята еще спали. Солнце было уже высоко, но в распадок на лесную полянку лучи пробирались неохотно. Воздух, пропитанный ночной прохладой, бодрил. Вылезать из теплого мешка категорически не хотелось, но вечерний чай настаивал «на прогулке».

Пробуждающаяся природа завораживала. Я бесцельно гулял, расслабленно наблюдая лесную жизнь. Ноги сами вышли на подобие тропинки, петлявшей между деревьев. По тропинке идти удобней, а пейзажи, один краше другого, манили дальше и дальше. Тропка вывела меня к высохшему руслу ручья. Через овраг в пару метров глубиной было перекинуто несколько бревен. Нужно было сделать три шага по шаткой переправе. Но на втором шаге сгнившее бревно под ногой подломилось, и я хлопнулся пятой точкой о глиняный склон оврага. Проскользил по мокрой глине и по щиколотку утонул в грязи. Выматерившись на себя за беспечность, потерев ушибленный зад, начал выбираться. Ухватившись за торчавший корень, подтянулся за него, корень, казавшийся крепким, вдруг поддался и с комом земли обрушился вниз. Вместе с землей к моим ногам выпал небольшой сундук, поначалу я принял его за камень и отскочил. Докатившись к месту, где я только что стоял, старинный и истлевший от старости сундучок развалился. явив на свет свою тайну. Я замер, пытаясь осознать произошедшее. Золотые монеты, зеленые, красные, синие драгоценные камни, прозрачные алмазы блистали на утреннем солнце.

– Небольшой аванс и подъемные. С новой жизнью тебя, напарник. И помни! Случайности не случайны.

Я вспомнил забытые вроде как сон события прошедшей ночи. «Неплохое начало, мне ведь может и понравиться», – подумал я. Вслух сказал:

– Обязательно было в грязь окунуть?

– Какие мы неженки! Ох! Ох! Еще как понравится, еще во вкус войдешь.

– Ты слышишь, что я думаю? – подумал я.

– Чертовски догадлив, напарник, кажется, я об этом раньше говорил.

Распихав драгоценности по карманам и куда только можно было, пришел в лагерь. Весь выпачканный в глине, запыхавшийся от тяжести золота, в таком виде я вышел к лагерю.

Полным ходом шел сбор. Мое отсутствие не успело никого обеспокоить, воспринималось как отлынивание от рутины сборов.

– Вот это красавец! Ты с медведем в его берлоге в догонялки играл? – Стрекоза от неожиданности увиденного уронил какие-то вещи мимо рюкзака на землю. Остальные повернулись сначала к нему, потом в мою сторону. Немая сцена длилась несколько секунд.

– Куда попал? Все нормально? Цел? – Князь взял меня за подбородок, повернул мою голову направо, налево, проверяя реакцию зрачков.

– Слышь, отстань, Гиппократ., – резко отдернулся от его экспресс-диагностики.

– В аптечке антишок есть, – подал голос Пухлый.

– А ты что? Язык проглотил? – обратился я к Коту. Тот как складывал посуду, так и подошел с котелком в руках, не проронив не слова.

– Так, это попал куда? Так, где это? Мы их порвем на лоскутки.

Пухлый с Князем переглянулись

– Правда, кто наехал? Скажи где, там и похороним без почестей.

– Парни, все путем. Ну, свалился в лужу. Что накалять-то.

– Ничего так лужа. Крыша у тебя. Шаман, съехала, решил грязью полечиться. Лучше бы ягоды собирал, все польза какая.

– Я тут таких грибов-ягод нашел, вам и не снились.

Я театрально достал из-за пазухи полную горсть монет и камней и высыпал на брезент. Затем еще и еще. Пока все драгоценности не оказались на брезенте, стояла тишина, нарушаемая пением птиц. Никто не издал ни звука.

– Ты во что влез?

Первым от оцепенения отошел Кот. Все-таки в его структуры тупых не берут. Пухлый нервно облизывал губы, его рука, как в плохих фильмах про зомби, сама по себе тянулась к камням, сокровища лежали на земле, без помощи тела рука никак не могла дотянуться. Тело же стояло парализованное, двигались только язык и рука. Забавная картинка.

– Настоящие? – плавно растягивая слова, спросил Стрекоза.

– Не проверил, уж извини, ломбарда по пути не попалось.

Князь, деловито взяв на ладонь пару камней, рассматривал их на солнце.

– Настоящей не бывает, – заключил он, скинув камни в общую кучу.

Кот резким движением завернул брезент.

– Спокойно! Все отошли!

Он сунул мне сверток в руки, при этом толкнув в грудь так, что я сделал пару шагов назад, выйдя из круга. Пухлый, заморгал, выходя из-под гипноза, возвращая себе способность мыслить.

– Ка… ка… Круто! – все, что он мог сказать.

– Садись и говори.

Кот был по-военному строг и собран.

– Стрекоза, воды ему. Князь, смотри за Пухлым, у него крышу рвет. Никто никуда не идет, все в поле зрения. Ты слышишь? Говори!

– Да, собственно, что говорить? Нашел. Упал в овраг и нашел – растерянно, как бы оправдываясь, произнес я.

– Да отвали от меня! Вы меня за идиота держите, – обиженно возмущался Пухлый, пока Князь, заботливо приобняв его за плечо. отводил в сторону. Эвакуировались мы на вертолете, Кот все же захватил одну из своих сигнальных штук «на всякий случай».

Глава 13. Первое задание

После улаживания формальностей и отшивания приставал-попрошаек начался неопределенный период. Ангел не беспокоил, с работы я, естественно, свалил и наслаждался богемной жизнью. Фигня полная, скажу я вам. Хваленые закрытые клубы ничем не отличались от дворовых дискотек с выпивкой. Выставки и презентации походили одна на другую, как сиамские близнецы. Даже лица везде встречались те же. Городок-то небольшой. Взял люксовый «мерседес». Разочаровался. Едешь по дороге как голый. Все вслед смотрят. Ни одно движение не проходит незамеченным. А народ у нас добрый. Хочет, чтобы все равны были, и желательно нулю. Потому «мерседес» царапали и пачкали краской. Пришлось по требованию трудящихся продать его, катать свадьбы. Чтобы отвязаться от церковных попрошаек, отвечал, что я сатанист и ненавижу другие религии. На какое-то время это помогло, но потом пришли сатанисты. Рожи у них были те же, что и у ранее приходивших иеговистов. Яна переживала те же муки. Напряженность нарастала, отношения охладевали.

– Рота, подъ-е-е-ем! Тревога!!!

Голос в ночи раздавался так громко, что, казалось, должен был остаться звон в ушах. Я прислушался. Жена мирно, ничего не подозревая, посапывала, уткнувшись носом в подушку. Это был ангел. Его чувство юмора было неподражаемо.

– Что орешь? – мысленно огрызнулся я. Отличать свое сознание от внушения извне, делить мир на реальный и истинный с непривычки оказалось почти невозможно.

– Можешь считать отпуск закончившимся, пора работать. Побухал бодяжных коктейлей и будет.

– Ты за мной следил?

– Вел наблюдение. Кстати, тебя завалить хотели и какие-то местные бандюки наехать.

– И что?

– Сохранил твою безмятежность. Те бандиты ФСБшный УАЗ на перекрестке боднули. Как назло, полкило героина при них, два «Калашникова» и «ТТ». А багажник возьми да откройся при ударе.

– Ну, может быть, а про завалить?

– Это даже неинтересно. Неудачник с детскими комплексами и промытыми мозгами. Показал ему картинки и тебя с рогами Люцифера, он окончательно свихнулся и ушел в несознанку.

– Злой ты!

– Стараюсь.

В голосе послышались нотки довольства и сарказма. Сон медленно покидал голову, мысли упорядочивались. Взглянул на часы. Четвертый час.

– Так, что по делу или тебе не спится? Я спать хочу.

– Хорош Ваньку валять! Встал и побежал, одна нога здесь, другая еще дальше! – заорал голос сержанта у меня в голове.

Выскользнув из-под одеяла, не потревожив сладкий сон жены, я мчался по пустым улицам. Ангел трепался на отвлеченные темы, по ходу указывая повороты. Въехали во двор по улице Малиновского. Обычные панельки.

– Тебе пригодится шприц с маслом, маркер и пакет для собачьих какашек.

Серьезность в голосе ангела меня поразила.

– Что! Поднять меня ночью, чтобы устроить кому-то розыгрыш? Ты совсем съехал? Не смешно!

Я хотел завести машину и поехать прочь, но рука не двигалась.

– Это серьезное задание, и никакой шутки тут нет.

– Ты можешь меня остановить, но не сможешь заставить.

– Тут ты прав.

В голосе ангела появились нотки раздраженности.

– Если от этого зависят жизни нескольких миллионов человек, а может, и судьба планеты?

– От собачьего дерьма?

– Уж извини, как смог, так картину и собрал.

Ангел то ли не хотел, то ли считал ниже своего достоинства, то ли просто не мог врать. Он или не отвечал на скользкие вопросы, или отвечал непонятно. Все, что угодно, но не ложь. И если что-то говорил, то это была правда.

– Рассказывай или я с места не сдвинусь!

– Пожалуй, пока Феофана не вывели, а Сидор Никанорович в трусах чистит зубы, им еще спускаться с шестого этажа пешком, время на рассказ есть. Существует лига деструкторов – это духи, желающие начала времен, второго сотворения жизни как минимум на этой планете. Жизнь, конечно, что греха таить, получилась не очень, можно было бы и лучше, но что сделано, то сделано. Понемногу исправляем косяки. Деструкторы хотят выжечь шарик и начать заселение заново.

Ангел рассказывал это так буднично, как про популяцию бабочек Шри-Ланки или стадо новозеландских коров, присланных на разведение. Мне стало не по себе.

– Из многих прочих лиг эти ведут себя более-менее сносно и причислены к официальной оппозиции. Им даже выделена некоторая квота воплощений. Хотя ничего путного из этого не получается, только криминал да жулье всех мастей.

Ангел замолчал, похоже, встречи с такого рода «людьми» запомнились крупными неприятностями.

– Вон в том доме на пятом этаже с мамой живет девочка Маша, двенадцати лет. Нормальная девочка, звезд с неба не хватает, в меру добра, в меру умная и в меру хитрая. Через улицу живет мальчишка, Сашкой зовут. Разгильдяй и пофигист. Отец его пытается в строгости держать, но отец у него добрый, и держать получается не очень. Хотя пацан шкодит по мелочи и ради шутки. Зла никому не делает. Эти ребята пока по-детски дружат, у них только начинается любовь с записок, снежков, рисунков на стенах и прочей подростковой ерунды.

– Мы здесь каким боком? – не выдержав повествования, спросил я.

– Какие же вы примитивы. Все у вас быстро! Хотел знать, я рассказываю. Имей терпенье выслушать.

– Хорошо, хорошо, давай дальше, только как-то компактней, что ли.

– Как для ограниченного в развитии, буду краток. Слышал, говорят, «браки заключаются на небесах».

– Расхожая фраза, каких полно.

– Может, и так, только это правда. Их любовь будет расти, они ненадолго расстанутся, учеба, армия и прочее. Но повзрослев, встретятся и сойдутся в счастливой семье. И мы с тобой должны этого не допустить.

– Это почему же, чем тебе ребята не угодили?

– Резкий ты, как вода в унитазе! У них родится мальчик. Это воплощение и передано по квоте деструкторам. А на воплощение идет не абы кто, а Рафаэль. Разрушитель миров, начальник боевого крыла. Неофициально перехвачен план картины деструкторов. Официально отменить воплощение нет возможности без прямых доказательств. Они появятся, но позже. Когда он родится, это уже не будет иметь значения, его окружат столько ангелов и агентов, что на пушечный выстрел не подойти. С такой крышей он будет переть, сметая всех и вся со своего пути. Тут уж как минимум третья мировая, как максимум планетарная катастрофа. Я и придумал сломать любовь, не будет любви – не будет семьи, не будет семьи – не будет воплощения. Заявка на новое воплощение, расчет картины, ожидание квоты – это куча времени. Там уже и агентура сработает с доказательствами, глядишь, деструкторов вообще квоты лишат.

Тут настало время мне задуматься. Так живешь себе, живешь, а тебя лет на двадцать уже просчитали, и для кого-то ты уже «прочитанная книга».

– Двадцать лет это не круто, Творцы миров веками считают.

– А ошибки бывают?

– Если кто-то вмешивается, тогда конечно, если никто не лезет, то все гладко. Но ведь всегда кто-то да влезет в картину.

Уже рассвело, но двор был пуст. Летом светает рано. Сидор Никанорович явно страдал бессонницей, я бы на его месте дрых и сон видел. Первым в открывающуюся дверь выскочил Феофан. Кобель «дворянской» породы, неизвестной родословной. Средних размеров, с жесткой, всклокоченной шерстью и висящими ушами. От него так и веяло бесшабашной добротой и восторженной суетливостью. Кто бы подумал, что это кинологическое недоразумение сыграет роль в спасении мира. Пока пенсионер Никанорович медленно двигался по пешеходной дорожке, Феофан бегал кругами вокруг хозяина, обнюхивая и одновременно метя окружающие предметы. Отойдя от двери подъезда на добрых пятьдесят метров, Феофан присел в позу «мыслителя» и замер. Никанорович, не меняя скорости движения, мерно двигался по доведенному до автоматизма маршруту. Кобель, навалив кучку, побежал догонять хозяина, и они оба скрылись за углом дома.

– Пора! Шприц, маркер, пакет.

Только представьте! Здоровый мужик, не пьяный, не укурок. Собирает собачье дерьмо, мажет этим дверь и коврик перед дверью. И пишет на стенке «Машка дура и с….» и вместо подписи смайлик.

– Если меня хоть кто-то увидит, на камеру снимет и полицию вызовет, я на пару месяцев загремлю в психушку.

– Да кому ты нужен, на тебя смотреть! Отвечаю! Никто не смотрит.

– Только для спасения мира! Брюс Уиллис бы точно от роли отказался, несмотря на любой гонорар.

Спускаясь по лестнице, в подъезде я заметил еще несколько записей нехитрого содержания, подписанные смайликами. То, что сделано, наверняка будет перебором, и Машке крепко достанется за «плоды популярности». Какая уж там любовь.

– Одно дело сделано, теперь нужно отправить Сашку в больницу, и чтобы отец его в другую школу перевел. – заговорщически прошептал мне на ухо ангел.

– Это каким таким образом? – искренне удивился я, к тому времени выходя во двор.

– Видишь «Паджеро» белый? Брызни масла со шприца на тормозные диски. Через алюминиевые литые диски это очень легко. Сашка вчера хвастал перед классом, особенно перед Машкой рисовался, как он крут и может на отцовском джипе в школу приехать. Для этого он уже с вечера спер ключи, у отца сегодня выходной, и после вчерашнего пива тот будет спать до 11 часов. Сашка и хочет после первого урока джип поставить на место, вроде ничего и не было. Только доедет он до того поворота.

Мой взгляд упал на поворот дороги на выезде со двора.

– И свалится в ливневый кювет. Перелом руки в двух местах, поломает ребра, растянет шею. Все заживет как на собаке, ему же урок будет. Отец Сашки в лотерею выиграет через две недели, номера я уже подготовил. Новую машину купит.

– Как в том анекдоте. «Я думал, вы у нас самовар сперли». – «Я не брал!» – «Да я знаю, уже самовар нашли. Но осадок остался!»

– Вроде того!

Ангел усмехнулся.

– Никаких серьезных последствий, никакого возмущения логики событий и последствий, кроме требуемого.

Возвращаться домой после «спасенья мира» таким образом было странновато. Не знаю, кем я себя ощущал, но точно не героем боевика. Ангел как будто удалился по своим делам. А мне предстояло оправдать внезапный отъезд. Никаких более-менее сносных оправданий в голову не лезло, всю дорогу мешало чувство виновности в чем-то. Не доезжая пары кварталов до дома, услышал голос ангела.

– Ну, гляди же на него! Герой, блин! Рыцарь на белом коне! Может, тебе с Рафаэлем турнир организовать? Так ты и двух секунд не продержишься, сам из тела выскочишь. Войны выигрывают не геройством и нахрапом, а хитростью и расчетом. Это ты должен понимать. Не маленький. Кстати, дома тебя ждет сюрприз.

– На это и моих мозгов хватило! – огрызнулся я. – Такой сюрприз мне нафиг не нужен. Огребусь по полной от Яны. С твоей подачи! Так что хоть бы подсказал, как отмазаться.

– Пока ты думал, я уже все сделал. И загодя! Не хочешь же ты думать наперед. Надеюсь, научишься! Заедешь в магазин, купи на торжество костюм и галстук.

– Что за торжество?

– Ну, ты, пацан, обнаглел!!!!! Я тебе что, нянька? Или секретарь? – сказал ангел с наигранным возмущением. – Годовщина первого поцелуя. Хоть помнишь, как это было, или попросишь показать?

– Помню, – недовольно ответил я.

– Не парься, Яна тоже не помнит конкретной даты.

Во дворе у фонтана оркестр играл что-то медленное из классики. Небольшой дворик стал еще теснее от расставленных повсюду ваз с красными розами. Суетились официанты выездного обслуживания лучшего в городе ресторана. Дом увешан принтами с целующимися ангелочками и детьми. Яна стояла на крыльце в своем торжественном платье, с распущенными волосами, в домашних тапочках и без косметики. Она улыбалась по-детски непосредственно, а по щекам медленно катились слезы счастья.

– Какой же я все-таки идиот!!!!! – подумал я, возможно даже, шепотом произнес. – Какая это мелочь и как много это значит.

– Вот и приходится мне твои ноги на поворотах заносить, – прокомментировал ангел мои мысли. – Дальше сообразишь? Или подсказать? – В голосе сквозила ирония.

– Исчезни!!! – процедил я сквозь зубы.

Глава 14. Ох, нелегкая это работа

Работка, я вам скажу, оказалась еще та! Картины, создаваемые ангелом, были сколь безумны, столь и эффективны. Однажды ангел, проявив себя в середине субботнего дня, велел обрядиться в пушистый костюм белого зайца, купить мешок сладостей и развлекать на привокзальной площади детвору, раздавая конфеты и разные вкусности. Моментально вокруг меня образовался стихийный детский сад. Два наряда полиции, подойдя поближе, наблюдали за происходящим весельем, больше из любопытства и скуки, нежели из соображений бдительности. За внешним феерическим весельем мой запас фантазий ушел в минус. Я нес откровенный бред, весело прыгая, и ржал, как жеребец во время гона. Чуть поодаль редкого строя зевак остановился сурового вида мужчина, с пижонским маленьким рюкзаком и в веселенькой салатной разлетайке. Когда я валился с ног, нес нечленораздельный бред, подбадриваемый и подзадориваемый ангелом, на перекрестке у привокзальной площади, в пробке продвинулся мусоровоз с открытым кузовом. Мужик резким движением сорвал рюкзак и, вложив все силы, закинул рюкзак в кузов мусоровоза. В то же мгновение из его головы брызнула кровь, и тело безвольно упало на асфальт. Снайпер не дал ему шанса, он знал, что именно так будет, но успел сделать главное. В ту же секунду в недрах кузова мусоровоза рвануло, вывернув все нехитрое и неприглядное содержимое в воздух. У меня заложило уши. Вылизанная накануне площадь стала филиалом центральной свалки. Дождем падала вонючая жижа. Громче взрыва неслись маты и крики. Полицейские куда-то исчезли, не то докладывать, не то догонять. В небе кружили и оседали пакеты. Детишки, услышав взрыв, в шоке стояли молча, открыв рты.

– Красиво я придумал? – раздался в голове восторженный голос ангела.

– Это твоих рук дело?

– При чем тут я? Это все он. Его, так сказать, свободная воля, все по протоколу. Никакого воздействия. И ты, конечно. Мозги-то ему мулла промыл, джихад, белый заговор, шариат и прочий бред, промыл так, что он мне тут под ухо сутры читает. Пришлось ему подыграть. Я сейчас в чалме. – Ангел усмехнулся. – У Шамиля дома четверо малышей, которых он уже четыре года не видел. Как раб работал и деньги семье слал. Детки подросли, а вот папка, так сказать, с голодухи да труда без отдыха крышей стал непрочен. Вот и попал под влияние пропаганды. И жизнь такая ему не нужна стала. Он ее и решил на «хорошее» дело употребить. Только не мог он смеющихся счастливых детей убить. Своих вспомнил…. Между прочим, ты спас примерно двадцать человек. И сними ты этот вонючий костюм.

Площадь уже блокировали визжащие сиренами полицейские машины всех мастей и ведомств. Водителя мусоровоза зачем-то в неразберихе омоновцы прижали к асфальту. «Задержали до дальнейших распоряжений». Полиция все прибывала.

– Тебе слава ни к чему убирайся и побыстрей. Зайца уже ищут. Не сбежишь, завязнешь часов на десять, да еще засветишься.

Моя «хонда», припаркованная во дворе, блестела чистотой и не привлекала внимания полицейских, вылавливающих свидетелей.

Еще, как оказалось, задержав на пешеходном переходе машины, можно предотвратить ограбление инкассаторского фургона. Добавив в нужную бутылку воды на складе продовольственной базы, несколько капель апельсинового сока, которые отправятся в министерство и попадут на стол закрытого совещания, можно отменить чудовищный проект строительства химического завода. У московского лоббиста оказалась аллергия, и ни о чем, кроме чешущегося носа и диареи некстати, он толком думать не мог. Массовое убийство сектантов и последующий взрыв газа в высотке, грозящий ее обрушить, предотвратил перевод часов. Видели бы вы лица преданной паствы, когда проповедник предстал перед ними в компании двух голых ночных бабочек, с сигарой и бутылкой текилы. Один труп все-таки в той истории был. Проповедника, который пудрил мозги, играя на наивной вере в чудо. Никто не узнал, что не состоялось крушение пассажирского поезда и массовой драки между китайскими и таджикскими гастарбайтерами.

Конец ознакомительного фрагмента.