ОТРЫВКИ
1
Понтий Пилат вошёл в историю не только тем, что перед распятием Иисуса Христа он умыл свои руки, но и своим извечным вопросом: «Что есть истина?..»
Есть много суждений об истине. И захотелось мне изложить и своё мнение об истине в политике; одним толкователем больше, одним меньше, – какая разница?.. Для меня не важно согласие со мной других людей, но важно моё согласие с самим собою… Если я хотя бы самого себя смогу убедить в своей правоте, то для меня и этого достаточно…
Сначала я сделаю замечание о том, что не стану я заниматься сущностями, которые вне меня и моего восприятия, хотя, без сомнения, есть и такие. Но мне нет дела до них, если меня не будет. Лично для меня ничего нет вне меня, как, впрочем, и для каждого. Однако, не согласен я и с тем, что реальность формируется только и исключительно представленьями нашими о ней. Я вовсе не дерзаю отрицать объективную реальность, которая существует вне моих ощущений и независимо от них. Но не нужна объективная реальность мёртвому, и не нужна ему истина, пусть даже абсолютная. Истина есть только для живых и лишь для каждого порознь, даже если он себя ощущает не более чем частью толпы. И нужно каждому пытаться различить свою истину средь бездны и безмерности лжи…
2
И вот, наконец, вы постигли, что ныне государство враждебно народу, и не осталось у вас больше иллюзий. И решились вы положение в стране исправить, но как лично вам лучше всего это сделать, если вы не политик, не герой и не публицист?.. если вам уже претит роль пассивного наблюдателя, а для активных действий нет и времени, и способностей?.. Что вам делать в этом случае?..
В любом деле самое главное – это точно знать, чего не следует делать. Главное же в политике: не позволять, чтобы вас использовали в ущерб вам самим. Охотников до этого – целые орды. Но все приёмы, которые используются для этого, сводятся к одному: возбудить и использовать чужую агрессивность для своих целей.
Как не допустить, чтобы агрессивность вашу, искусственно возбудив её, использовали против вас самих?
Прежде всего, нужно себя изменить и стать внутренне свободным, поверив в себя… Но для этого нужно вести себя так, как подобает свободному человеку, даже если придётся поначалу преодолевать свою внутреннюю робость. Веру в себя обретают так, как веру в Бога…
Как веру в Бога внушают в духовных семинариях?.. Поначалу полагает юный семинарист, что ему неотразимыми аргументами докажут бытие Божье и необходимость отправления всех религиозных обрядов. Но ничего этого не делается, а просто навязывают семинаристу такой образ жизни, смыслом и оправданием которой является только Бог: бесконечные исповеди, посты, молитвы и покаянья. Скоблят из мозгов ересь. По сути, религиозная муштра. И семинарист, привыкая к жизни такой, крепит свою веру. Наконец, излагают ему доказательства бытия Божия, их надлежит просто вызубрить, теперь они душу не трогают и веру не крепят. Только образ жизни, подобающий религиозному фанатику, делает веру истовой, даже если поначалу она весьма слабая… Прочитайте жития святых: блаженные и угодники веру свою крепили изнуряющими молитвами, постами, схимой и аскетизмом…
Истинная уверенность в себе – это, ни что иное, как награда за поступки, которые присущи полностью уверенному в себе человеку…
Уголовный мир одарил Россию великолепным изречением: «Не верь, не бойся и не проси». Нужно пытаться всегда вести себя без веры пустопорожним словесам, без глупого страха и без назойливых просьб. Попробуйте себя вести, как подобает свободному духом человеку, пусть даже поначалу и от боязни ёжась, и скоро в себе вы заметите и крепнущую уверенность в себе, и возрастающую независимость своих суждений. При этом весьма полезно не выпячивать вашу уверенность в себе и помнить изреченье французского мудреца: «Если научились вы казаться вежливым всем, то укрепит это независимость вашу».
Но уверенность в себе иногда порождает спесь. И потому полезно избавиться от человеческого свойства, которое удачно называет Карлос Кастанеда: «Чувство собственной важности». В его писаниях иногда есть истина. И ведь мне действительно никто не доказал, что для природы более полезен именно я, а не муравейник. И если удалось утратить чувство своей важности, то это решительно избавляет от всяких иллюзий о причинах поступков других людей, и больше не способно одурачить мнимое величье, и воспринимаются напыщенные политики либо ограниченными прохиндеями, либо банальными наглецами…
3
И весьма полезно окончательно избавиться от всяких иллюзий относительно демократии, то бишь народовластия. Весь народ ни в одном упорядоченном государстве властью никогда не обладал, ибо демократия не более чем самая безопасная и наименее разрушительная форма смены властелинов, и не более того… Другие понятия демократии, по-моему, не более чем тавтология, сиречь крайний случай логической ошибки. Над кем простонародье может властью обладать в упорядоченном государстве?.. Неужто над правительством своим?.. Но разве оно способно тогда править?.. Только мятежи на краткое время дают народу власть. Но избави Господь Россию от бунтов!.. Чересчур от них проблематична польза для народа… Те, кто нахапает богатства, никогда с народом не поделится…
Демократия появилась только по той причине, что политиком осточертело добиваться власти, рискуя жизнью. Гораздо ведь безопаснее заморочить народ на выборах, нежели устраивать вооружённые перевороты в государстве, а потом самому победителю от них оберегаться. Во всякой стране всегда есть те, кто хочет обрести власть над ней, и очень важно их усилия направить в русло избирательных компаний, а не к вооруженным мятежам. Государство, если управляется оно малой кучкой людей: либо аристократами, либо олигархами, всегда будет не вполне устойчиво, ибо не оставляет оно всем прочим честолюбцам никаких иных способов достичь власти, кроме как незаконных. И по этой же причине не устойчивы и тиранические государства…
Никогда в упорядоченном государстве народ властью обладать не может. В лучшем случае народ избирает для себя власть имущих, а политики будут всегда обманывать тех, кто голосует на выборах. И если авантюрные политики сулят народу власть, то они заведомо лгут.
У любой власти есть конкретные формы осуществленья её. Так неужели власть свою народ осуществлять будет на беспрерывных и горластых митингах?.. И как народ станет карать за пренебрежение его волей: неужели растерзанием неугодных на майданах?.. Кто наказывать станет от имени народа?..
Мне могут возразить: «Но разве не способен народ наказать своих правителей, которые худо о нём пеклись, после окончания срока их власти?» Уходит-де правительство в отставку, и устраивают для народа голосованье о судьбе бывших властителей. И решает народ судьбу их: либо награждают их за разумное и верное служенье, либо ввергают их в тюрьму…
Весьма привлекательная идея, но как такое внедрить? Какие правители примут законодательство, по которому их могут упечь в тюрьму? И разве создадут они карательные органы, которые это сделают? Ничего не читал я в исторических трудах о столь великодушных законодателях и правителях.
Для создания идеальной страны, в которой все люди счастливы, нужна безграничная, необъятная власть. И самый непорочный и благородный человек, пока достигнет он такой вот власти, непременно настолько замарается, что перестанет помышлять о благе народа.
Поэтому демократия есть не более чем самые безопасные для политиков формы и правила властных игрищ…
4
Всякие иллюзии о власти очень опасны для всех… Начальник всегда совершает большую ошибку, если он полагает, что его подчинённые главной своей целью считают усердное исполненье его распоряжений. Это совсем не так: главная цель подчинённых – в манипулировании своим начальником. Думать иначе – опасная иллюзия. И всё это – неизбежность, её же нельзя оценивать в понятиях добра и зла, её нужно принимать без глупого возмущенья и стремиться использовать для своей пользы.
Но сколь же много людей не желает с этим примириться, ибо оскорбительна им даже мысль, что ими, такими грозными, проницательными и мудрыми, осмелится манипулировать их же подчинённый, и, по сути, управлять ими! И начальник пытается пресечь любые поползновения к этому, и свою цель считает достигнутой лишь в том случае, если перестают ему перечить и не смеют ничего предпринимать без его согласия. И тогда, как полагает такой начальник, его подчинённые пребывают в трепете и страхе, и не смеют они даже помыслить о попытке им управлять, и, значит, положенье его незыблемо, авторитет же непререкаем.
И вдруг начинают дела идти всё хуже. И это неизбежно, ибо начальник сам изгнал тех, кто ему перечил, спорил с ним, а значит, пытался, по его мнению, им манипулировать. И поэтому в окружении тех немногих, кому начальник ещё доверяет, он ещё более управляем, чем был при тех, кого изгнал.
Не беда, если начальнику его верные подчинённые укажут на ошибки, совершённые им, не надо бояться дельных порицаний, ибо мудрость – это не более чем отсутствие однообразия в глупостях. Нужно бояться не глупостей, поскольку их совершить может каждый, но их повторения. Кичливое же самолюбие – это плохой советчик, и оно не должно превозмогать ум.
Пусть подчинённые пробуют своим начальником манипулировать, ибо если знать, что это неизбежно, то он вполне сможет себя обезопасить. Для этого нужно организовать всё так, чтобы подчинённые-манипуляторы пребывали постоянно в распре и не могли между собою сговориться. И чем таких подчинённых больше, тем у начальника разнообразнее выбор… Начальник должен непременно дозволить попытки им манипулировать, но обязан не допускать, чтобы они были удачными и вредили ему или его делу… И всегда нужно себя спрашивать: способен ли ваш политический избранник на такое поведенье?..
5
Впечатление, что властелин всецело управляет страной, – не более чем иллюзия, ибо правит он только своим окруженьем. А его окруженье, в свою очередь, правит не страною, а теми подчинёнными иерархиями, которые имеют непосредственную власть над народом. Но формальный властелин может не управлять своим окруженьем, а, наоборот, подчиняться ему. И это ещё не самая большая беда в государстве. Окруженье правителя, даже если он глупец, способно править вполне разумно. Гораздо хуже, если тайно противятся, саботируют решения своих законных начальников те бюрократически-чиновничьи иерархии, которые имеют непосредственную власть над простым людом. Ведь такое положение в стране означает, что и верховный правитель, и окружение его очень мало дееспособны по причине несоответствия их намерений подлинным интересам государства.
6
Излишние, чрезмерные полномочия всегда опасны, как для самого правителя, так и для его государства. Но какие полномочия следует считать таковыми?.. Я полагаю, что те из них, которые правитель не способен использовать…
Чем же опасны для правителя чрезмерные полномочия?.. Тем, что подчинённые правителя перестают его страховать, как скалолаза на утёсе, от вредных последствий его действий и решений. Это происходит всегда, если его полномочия чрезмерны, и для него это очень опасно, поскольку он дезориентирован. Какая же причина таких негативных явлений?..
Причина – в отношениях внутри властной иерархии на разных её ступенях. Рассмотрим простую иерархию – ткацкую фабрику. Есть у фабрики директор, и в непосредственном подчинении ему главные специалисты с их, пусть и малыми, но чиновными аппаратами. Это центральная власть на фабрике. Но там есть и начальники цехов с их аппаратами: мастерами, экономистами и нормировщиками, то бишь власть на местах. И есть простые рабочие, коим никто не подчиняется. И эта иерархия власти на фабрике сродни государственной. Только в государственной иерархии директора я назвал правителем или властелином, главных специалистов – сановниками, а начальников цехов – вельможами.
Сделаю уточнение для государственной иерархии.
Сановники – это центральная высшая власть: начальники общегосударственных комитетов, министерств и ведомств. А вельможи есть высшая власть в провинциях, краях и областях. И сановники, и вельможи располагают своими бюрократическими, чиновными аппаратами.
Сановники и вельможи – особенная каста, их нельзя путать с бюрократами, чиновниками. Но часто путают намеренно, чтобы обмануть, заморочить обывателей и свалить вину вельмож и сановников на их чиновные аппараты. Но в государстве беды – всегда от высшей власти, которая стремится с помощью пропаганды увильнуть от своей ответственности, свалив вину на аппаратных чиновников, всего лишь исполняющих приказы и инструкции. С бюрократическим аппаратом нужно уметь обращаться, и тогда безвреден он для народа и полезен государству…
7
Что начальнику нужно от подчинённых?.. Нужно ему, чтоб его распоряженья исполнялись, и чтоб его страховали. Если подчинённые не страхуют начальника от вредных его решений и ошибок, то выполнение ими распоряжений его, даже скрупулёзное и кропотливое, не более чем видимость усердия в работе.
Никогда начальник не добьётся того, чтоб его страховали, если не объявит он во всеуслышанье: «За всё, что сделано с моего согласия, отвечаю только я. И никто не будет наказан за то, что возразил мне…» И если начальник неукоснительно следует этим принципам, то его начинают страховать.
Что подчинённые непременно должны знать?.. Во-первых, нужно им точно знать условия и процедуру назначения их на должность. Во-вторых, – обязанности по должности и меру наказаний за нерадение, ошибки и продажность. В-третьих, не обойтись без знания о наградах и личных благах, которые сулит должность. И, в-четвёртых, полезно ясное пониманье последствий отрешения от должности… Если не ведают подчинённые обо всём этом, – всё свершается по произволу начальства, – то управлять ими весьма сложно…
8
Не повинуются люди тем, кто от них ни в чём не зависит… Многие правители с сужденьем этим не согласятся, ибо если признать его справедливым, то гордыня их будет сильно уязвлена: несносен им, вальяжным и ублажаемым, даже лёгкий намёк на зависимость их от черни. Но гордыня всегда чревата крахом…
Правители, добиваясь увеличенья своих полномочий и потакая тем самым гордыне своей, крайне редко учитывают ответную реакцию своих подданных. А те желают гарантий, что исполнение приказов не нанесёт им ущерб. Ведь покорствуя чужой воле, тратят они нервы, здоровье и время, а всякий желает употребить всё это для своего личного блага. Принося жертву начальству отказом от своей воли, подчинённые уповают на то, что и власть имущие о них позаботятся, и, разумеется, стремятся это обеспечить. Но если начальство от подчинённых ни в чём не зависит, то им весьма сложно обеспечить его заботу о них. И поэтому, если подчинённые уверены, что от работы их – хорошей или плохой – карьера и власть их начальника не зависит, ибо его покровители готовы его избавить от кары за любые провалы, то непременно начинается саботаж тихой сапой. Подчинённые, сговорившись, начинают использовать вовсю свои возможности по должности в личных, корыстных целях, а начальника зачастую просто дурачат. И хотя перед начальником исполняют ещё все ритуалы внешнего ему повиновенья, но подлинная власть им уже утрачена, и приходится ему покупать услуги своих подчинённых. А власть и покупка услуг – это порой разные сущности…
И особенно опасно, если правитель государства, желая свою власть уберечь от поползновений своих соперников, заграбастывает себе столько полномочий и гарантий безнаказанности, что уже нельзя его свергнуть и покарать законным, легитимным способом. И начинают соперники правителя искушать, соблазнять народ беззаконием…
9
Вообразите знакомого своего, весьма приличного человека, которого вы охотно принимаете в своём доме. И вдруг человек этот возвещает вам, что добился он в высшем государственном органе избавленья от всякой ответственности за свои поступки, даже за смертоубийство. И что же вы подумаете обо всём этом?..
Вы, наверное, поразмыслите, зачем он вообще принялся добиваться такой непомерной льготы: прощения за грядущие преступленья свои? Неужели он намерен их совершить, если заранее добился отпущенья вины за них?.. Разве не будете вы остерегать такого человека?..
И ещё вообразите, что такой вот знакомый ваш – с заранее отпущенными грехами – вдруг приобрёл право повелевать вами. При этом, за всё, свершённое вами по приказу его, отвечать перед судом будете именно вы. И в придачу ко всему, ваш этот знакомый будет иметь власть наказывать вас за всё, что заблагорассудится ему вменить вам в вину… Ручаюсь: вы попытаетесь прекратить всякое общенье с ним, а если такое не получится, то начнёте вы ему лгать и строить ему козни в сговоре с теми, кто с вами в подобном положении…
И такое поведенье ваше очень вероятно, даже если ваш знакомец с заранее прощёными преступленьями – приличный человек. Но ведь знаете вы по опыту, что люди могут меняться и порой к худшему. А если не пугает их возмездие, то меняются они к худшему почти всегда. И станете вы остерегаться такого своего знакомца, и вскоре возникнет враждебность к нему, усугубленная вашей завистью к его исключительности…
И вот избран в государстве президент, который был нежданно для всех вознесён к высшей власти жуликоватыми людьми. Объявил его своим преемником прежний властелин, которого многие в стране ненавидят. Об подлинных принципах и убежденьях новоявленного президента страна почти ничего не ведает, о них он умалчивает таинственно. Накануне выборов множество людей погубили террористические взрывы, которые было обязано предотвратить ведомство будущего президента. Стольный град в панике, и начата очередная война с мятежной провинцией. Народ нищает и сердится…
И вот президент-новичок дарует и протаскивает в парламенте гарантию полной безнаказанности не только своему предшественнику с его домочадцами, но заодно и себе самому с семьёй… Я вполне допускаю, что намеренья были у новоявленного президента – самые благостные, хотел он как лучше для страны и проводимых реформ, но обязан он был учесть и ответную реакцию своих приближённых на это своё деянье…
Если бы состоял я в близком окружении президента, то обо всём этом я размышлял бы примерно так.
«Чёрт тебя знает, господин президент, прыткий ты очень. Какие шараханья у тебя будут?.. Ну, надо же: нельзя будет даже теоретически тебя к ответственности привлечь, чего бы ты ни напортачил. И не только тебя, но и семью твою. Да почему им должна быть обеспечена безнаказанность? Неужели вознамерились они вершить непотребные дела под твоей „крышей“? А отвечать за твои прихоти и повеленья кому предстоит, кому быть „козлом отпущения“? Есть причины для боязни. И ведь ни один я в эдаком положении. И чем быстрее сговорюсь я с коллегами, тем и для них, и для меня лучше…»
И начинает сколачиваться властная неформальная иерархия из высших чинов, поскольку их сплачивает страх…
10
Никто не существует без страха, и даже если причин для него нет, то выдумывают их. Боязнь мнимых бед часто бывает причиной настоящих… И чем уступчивей, слабовольнее и мягче формальный правитель страны, и чем при этом огромнее властные его полномочия, тем больше страхов, весьма часто мнимых, у его вельмож и сановников, и тем опрометчивей и своекорыстнее поступки верховных чинов государства…
Причина страха – в неизвестности… Больше всего боятся люди смерти, ибо она – самая непостижная тайна природы, самая большая неизвестность… И сколь же много неизвестного порождает слабый правитель с огромными полномочиями!.. Неизвестно, к чему и кто склоняет его, на какие поступки его подзуживают. А правитель, который имеет право вершить всё, и при этом способный легко поддаться внушеньям всякого, даже прохиндея или глупца, порождает для челяди своей много неясностей и заморочек, и начинает та страшиться неизвестности и пытается себя уберечь сговором против начальства…
Страх способен не только уберечь от опасности, но и подстрекает он преодолеть его… Скалолазы, взбираясь на горные пики, некий страх, несомненно, испытывают, но, одолев его, выбирают всё более сложные маршруты. Я, например, нисколько не боюсь восхождений на Эверест, ибо я знаю, что никогда туда не полезу…
Страх чиновников за положение своё во властной иерархии непременно будет рано или поздно преодолён, и начнут они оказывать своему начальству сопротивленье, поначалу тайком и робко, а затем всё более явно…
11
Российские богатеи норовят за границей себя уподобить знаменитому графу Монтекристо из книги Александра Дюма-отца. Они напоказ транжирят немыслимые суммы, скупают замки рыцарей, чертоги, земельные угодья, драгоценности и яхты. Киношный граф Монтекристо, приказывая дворецкому купить ему особняк, произнёс: «В сумме я вас не ограничиваю, но вас я ограничиваю во времени». Дескать, барину приспичило, и за ценой он не постоит. Бесспорно, всё это очень эффектно; есть кого принять за образец богачам из России. Но Александр Дюма-отец гораздо более тонкий писатель, чем может показаться, и об общественном положении его персонажа графа Монтекристо полезно поразмыслить…
Граф Монтекристо, несмотря на богатство своё, отторгнут высшим светом Парижа. По сути, экстравагантный, загадочный граф всегда был чужаком средь французской знати. В салоны аристократии попал он только после того, как он спас жизнь единственному отпрыску весьма уважаемой семьи. Затем интерес к своей особе поддерживал граф Монтекристо безудержными тратами, дурманными пилюлями и экзотической рабыней. Иногда себя он вёл, как фигляр. Бесспорно: поначалу был он интересен, ибо никто не понимал, зачем всё это он проделывает. И когда, наконец, поняли, то отвергли его окончательно; не сумел он проникнуть в иерархию высшей французской знати, не помогли ему ни огромное богатство, ни купленный графский титул…
Человечество кишит иерархиями, и есть они на любой ступени общества, даже среди бродяг и нищих… Вообразим невероятное: вздумал чудной, сумасбродный олигарх стать своим и близким для бездомных отщепенцев, проникнуть в их иерархию и занять там уважаемое этими изгоями место.
Вожаки бродяг не уступят богачу без борьбы свою власть. Разумеется, деньгами его захотят воспользоваться, но будут его выставлять дураком, олухом. Рядовым членам иерархии бродяг их вожаки не позволят общаться с ним напрямую; предводители будут посредничать, и барыши от этого забирать себе. И тех бродяг, кто прежде был интеллигентом, могут осенить такие мысли:
«Ну, чего лезешь ты к нам? Экзотики захотелось? Зачем трындишь, что братаешься с нами? А коли вздумал близким стать для нас, то веди и жизнь нашу – паршивую и скабрезную. Подбирай бутылки на помойках, денатурат лакай, в подвалах ночуй со вшами, в лохмотья обряжайся. Побирайся на площадях и улицах, отдавая долю вожаку нашему. И молчи покорно перед ним, будто кляп в пасти твоей. А ты хотел иначе?.. Нет, чудак придурковатый наш, в чужой монастырь не прутся со своим уставом…»
И столь же трудно оказаться выскочке-иммигранту во властной иерархии чужой для него страны…
12
Мнение каждого о самом себе складывается на основании его мнений об окружающих, отношение к себе формируется отношением к внешнему миру. А не наоборот, как многие полагают. Если в людях видишь зверей – ты и сам зверь. К себе мы относимся ни на каплю лучше, чем к окружению своему, хотя редко осознаём это. Младенец в колыбели ещё ничего о себе не ведает, но уже начинает обретать определённое мнение об окружающих, и если привыкнет он воспринимать их дрянью, то и взрослым он будет, как правило, запущен и грязен. Ненависть к себе начинается с ненависти к другим людям. Почему ленинская гвардия почти безропотно позволила себя истребить Иосифу Сталину? В юности был я знаком со старым большевиком, и тот ответил так: «Потому, что мы сами купались в чужой крови». Они позволили убить себя потому, что сами себе позволяли истреблять других людей. Новобранцы в российской армии позволяют над собой измываться, допуская «дедовщину», только потому, что они знают, что они в свой черёд, сделавшись сами старослужащими, будут поступать столь же дурно. Иммануил Кант написал о «категорическом императиве». На эту тему я толкую так.
У всех у нас глубоко в подсознании скрыто ощущение полного единения со всем человечеством. В подсознании мы себя не отделяем от других. И это – тот самый внутренний цензор, о котором писал Зигмунд Фрейд.
В нынешнем мире почти каждый очень плохо к себе относится: он воспринимает себя не как ум и душу, а как чин и общественный статус. Каждый себя воспринимает излишне простым, даже примитивным. И каждый бессознательно ощущает несправедливость такого взгляда на себя, поэтому у многих – невроз. Такова расплата за упрощённое восприятие каждым человеком порознь других людей. И нельзя уповать на исцеленье, пока не узришь в других людях их ценность и исключительность. Только в том случае прекращаешь в подсознании воспринимать себя дрянью, если сам перестал видеть в других людях помойку…
13
Ложь для людей – обыденность, полная же правда, – скорее исключенье. Без вранья не проживёшь, и вечно быть правдивым – тягостно и даже мучительно. Ложь порою даже полезна тем, кого обманули. И сколь же забавны милые побрехушки за чаркой водки и ухой возле шалаша. Пенять на ложь бесполезно, ибо она – неизбежность. Разоблачать ложь житейскую, обыденную бесполезно и утомительно. Какой вам прок обличать бахвальство рыбака-удильщика? Ведь оскомины у вас не будет, если вы позволите ему всласть похвастать…
Но всё это – бескорыстная, невинная ложь, и она вполне терпима. И она почти не оказывает влияния на личность тех, кто прибегает к ней…
Но бывает ложь и корыстной, ради дурных целей. Такая ложь обладает весьма коварным свойством – влиять на самого обманщика, она обязывает и подчиняет, меняя качества человеческие. Если наглые и бессовестные политиканы или журналисты стремятся народ охмурить, одурачить, то имеются некие шансы на провал их затей. Но нет у прохвостов ни единого шанса на то, что при этом они сами изрядно не поглупеют…
Природа или Всевышний устроили так, что всякому нужно самооправданье. Ведь очень немногие, затевая подлое дело, подумают: «Людям готовлю я пакость, ибо сам мерзок и нечестив…» Размышляют перед злодейством иначе: «Будущие мои жертвы настолько плохи, что вполне они заслуживают того, как с ними я обойдусь…»
И появляется психологическая ловушка, ибо мнение каждого о самом себе складывается на основании его мнений о других людях… И если окружающих он возненавидел, то и самого себя непременно возненавидит в подсознании. И обязательно ощутят люди ненависть его к самому себе и к ним, и относиться они к нему начнут всё хуже и хуже. И вот уже раскручивается спираль: он, ощутив ненависть к нему людей, ещё сильней их ненавидит, они же это чуют… и далее продолжается бытие по нарастающей взаимной злости…
И что же происходит с тем, кто сам себя возненавидел?.. К себе начинает он относиться так же, как и к постороннему ненавистному человеку. Всякий кого-нибудь ненавидел и помнит свои поступки по отношению к нему. Ненавистного человека избегают, ему творят гадости и мстят. И тот, кто себя возненавидел, поступает неосознанно точно так же, но только по отношению к себе самому. Ведь можно себя бессознательно избегать, самому себе делать гадости и мстить. И всё это – бессознательная кара самому себе…
Но если кара, то за что?.. И как можно избегать самого себя?.. Как можно себе гадости делать и мстить, тем паче бессознательно?.. И разве не похоже на бред всё это?..
Я полагаю, что это вовсе не бред.
Дикарю для выживания нужно было уметь заботиться о себе и ладить со стадным сообществом, поэтому есть в людях инстинкты эгоизма и человеколюбия… Почти любого младенца, если его воспитывать по соответствующей методике, можно вырастить как махровым эгоистом, так и рьяным человеколюбцем. Значит, в людях есть, за редким исключеньем, такие группы инстинктов, которые им позволяют быть и грешными себялюбцами, и святыми, возлюбившими всё человечество. Правильное сочетание двух этих противоположных групп инстинктов свойственно обыкновенным, нормальным людям. И если одна группа инстинктов подавлена другой, то появляются, либо святые, либо чудовища.
Но куда же деваются у злобного эгоиста инстинкты, которые могли бы при ином воспитании сделать его человеколюбцем? Разве способны они покинуть его тело?.. Нет, в его теле остались они и не прекратили борьбу за власть над плотью…
Инстинкты, властвующие телом, побеждаются только страданьем, которое стало следствием покорности им. Лишь страданье либо телесное, либо духовное способно ослабить главенствующие в теле инстинкты и придать силу подавленным. И потому подавленные инстинкты стремятся к тому, чтобы заставить исподтишка тело страдать. Бывают у преступника миги растерянности или страха, и тогда ослабевают властительные инстинкты зла, и нудит подавленное человеколюбие к оплошности, ведущему к разоблаченью, а, значит, и страданью…
Всевышний или природа наказывает негодяев тем, что сохраняет даже в самых злобных и окаянных из них инстинкты человеколюбия…
14
Многие полагают, что нужно ради захвата власти свергнуть существующее правительство. Я же думаю иначе: сначала захватывают власть, а затем уже свергают формальных правителей. Главным способом захвата власти является лишение формального правительства возможности подкупать народ порядком в стране и, как следствие, реальная угроза мятежников разрушить привычный уклад жизни народа, если законное правительство будет противиться им.
Я уже писал, что власть зиждется на «Угрозе», «Подкупе», «Вере» и «Ответственности». Причём, слабость даже одной из этих ипостасей власти силами всех остальных не компенсируется. Поэтому формальное правительство, утратившее контроль, пусть даже в одной только столице, за средствами связи, коммуникаций и жизнеобеспеченья, обречено на крах. А затем оппозиция, притязающая на власть, громогласно выдвигает ради «Подкупа» популярные лозунги, внушая этим «Веру» к себе, заявляет о полной своей «Ответственности» за всё и проводит репрессии, доказывая тем самым, что «Угроза» строптивцам вполне реальна.
Именно так и действовали большевики во время своего Октябрьского государственного переворота. Ими были захвачены телеграф, вокзалы, почта, телефон, электростанции, порты, водопровод и мосты; появилась угроза, что всё это будет разрушено, если попытаются революционеров обуздать. Законные министры не рискнули ввергать в хаос столицу, и власть буржуазного Временного правительства закончилась, хотя ещё и пребывало оно в бывшей царской резиденции: в Зимнем дворце. Но хватило для ареста злополучного этого правительства роты революционных матросов и солдат.
Затем подкупили большевики крестьянскую и надсадно воющую страну декретами о земле и мире, обретя за это доверие к себе, возвестили о полной своей ответственности за благодатное для всего трудового народа развитие страны, обрушив одновременно жестокие репрессии на противников своей власти…
15
Весьма интересны уроки украинской «оранжевой» революции.
Шла президентская избирательная компания. Действующий глава государства не мог в ней участвовать, поскольку пребывал на высшем в стране посту второй и последний предписанный конституцией срок. Избираться на третий срок, изменив конституцию, президент не рискнул, ибо народом был ненавидим. Победил на выборах с небольшим перевесом премьер-министр, который был уроженцем промышленных восточных областей, населённых, в основном, русскими; в западных же областях не стерпели этого…
Я различаю в украинской власти явные признаки режима оккупации. Признаки эти в том, что упорно унижается и изгоняется из обихода родной язык (русский) коренного населения, и в том, что доходы подвластных областей перекачиваются в пользу областей господствующих. На Украине я различаю и властную метрополию, и угнетённые провинции. Но кто в этом государстве оккупанты?
Я полагаю, что галичане. Они – не украинцы, а другой народ, ибо сменили православную веру на униатство с признанием своим главой папы римского… Есть на Балканах два народа с одним языком: хорваты и сербы. Но хорваты – католики, а сербы – православной веры, и потому яростно враждуют родственные эти народы… Славяне на Руси, сменив язычество на христианство, стали другим народом. И стали другим народом православные египтяне, приняв ислам… Не может народ, поменяв религию, оставаться прежним, он, возможно, будет лучше, но уже другим. Но очень редко делает людей лучше насилие над ними, а без него народы религию не меняют. И те, кто сменил веру свою, всегда враждебны тем, кто возымел мужество её сохранить. Всегда отступники презирали себя, но за это мстить норовили не себе, а тем, кто сохранил верность. За чувство ущербности своей мстили…
Избранный президент Украины, – им оказался действующий, официальный премьер-министр и, к тому же, успешный, – к верховной власти не был допущен, для этого использовали непрерывный митинг на майдане в центре столицы. Использовали горластое сборище молодёжи. Сборище не было стихийным, его хорошо организовали. Девчонок и парней сытно кормили, их развлекали, им щедро платили и ставили им палатки для ночёвок на площади; заранее подготовлены были лидеры митингующей толпы. Водрузили на площади огромные экраны, на коих постоянно мелькали физиономии ораторов. Результаты выборов объявили подтасованными…
Сия гомонящая толпа создавала властям препоны в их трудах, но её главное предназначенье было в другом. Толпа имитировала народ, а её галдёж – изъявленье воли народа. Эта имитация позволила высшим сановникам государства изменить своему долгу, создала для предательства благовидный предлог. Ведь одно дело – предавать из корысти или трусости, и совсем другое – из почтенья к народной воле. Ведь измена по воле народа мнится почти долгом.
Украинские сановники готовы были предать, поскольку избранный президент был из русских. И были попраны законы и конституция Украины. Попранье это обозвали «оранжевой революцией». Страна стала качественно иной, как и всегда после попрания в ней законов и нравственности. Девушка не остаётся прежней после насилия ражих мужиков…
16
Однажды играли мы в шахматы. У чёрных образовалась видимость очень грозной для белых позиции. Но шахматиста, игравшего чёрными, позвала домой жена, и он попросил своего приятеля закончить партию. Тот соблазнился видимостью грозной позиции, но когда он сел за доску, то узрел, что белые подготовили форсированный мат в четыре хода. Пришлось жертвовать качество: ладью за убойного слона. В эндшпиле белые играли очень грамотно и, благодаря преимуществу в качестве, выиграли партию. Те, кто наблюдал за игроками, причиной поражения объявили именно эту жертву качества. Партия не записывалась, поэтому их переубедить не удалось
В начале девяностых годов прошлого века у бухгалтеров появилось выражение: «Сесть на чужие цифры». Означало это выражение следующее: мошенники накануне ревизии срочно принимали на работу в свои фирмы новых директоров и главных бухгалтеров, которые призваны были расхлёбывать всё то, что натворили их предшественники. Если находились наивные, то они и расхлёбывали, ибо обвиняли не плутоватых их предшественников, а именно их.
То же самое – и в экономике, и в политике. Людей часто обвиняли за то, что они в сложной ситуации приняли единственно возможные меры. Забывалась сложность ситуации, но помнились действия, которые, спасая тогдашнее положенье, приводили затем к неприятным, но отнюдь не погибельным последствиям. Забывалось то, что если б не было этих действий, то катастрофа оказалось бы неминуемой. Цеплялись за видимость, совсем не понимая суть.
При этом обвиняют всегда одного человека, таких как Ельцин, Гайдар, Кириленко, Чубайс. Все, дескать, беды от них, от злобной их воли. Рассуждают, обвиняя, так: «Этот человек неприятен мне, и, значит, не мог он и совершить ничего путного».
Обвинители часто полагают, что тому, кто назначен на высший пост, повинуются беспрекословно, какие бы не творил он мерзости или глупости. Но высокий пост сам по себе власть не даёт, её всегда надо брать. Президент Путин далеко не сразу обрёл подлинную власть в государстве. До этого важнейшие для государства решенья принимали другие люди, известные очень немногим. Именно такие люди, мало кому известные, обладают – и не столь уж редко – большей властью, чем их формальный начальник.
Я не знаю, кто же именно принимал решения в тех событиях, о коих я намерен писать. Но я вполне допускаю, что их принимали совсем не те, кому приписывает их молва. И эти решения были, по-моему, единственно возможными…
Накануне развала Советского Союза Ельцин сказал руководителям российских автономных республик: «Берите суверенитета столько, сколько сможете переварить». За эти слова его очень порицали. Многим казалось, что их результат – угроза развала России. Но вспомним предъисторию…
На закате Советской Империи союзные республики возмечтали о суверенитете. Причём, они были в гораздо большей степени государствами, нежели Россия; та была не более чем огромным резервуаром для подпитки ресурсами окраин. Михаилу Горбачёву вздумалось спасать Империю подписаньем союзного договора. Но при этом огромный резервуар под названием Россия не собирался Горбачёв выпускать из-под своего владычества. Русских нужно было лишить всякой государственности, и показалось лучшим способом для этого – предоставление российским автономиям статуса союзных республик. Если Якутия подписывает союзный договор наравне с Украиной, то это ни что иное, как уравнение их статусов. И фактическое право Якутии выйти из состава России. И право это было почти осуществлено…
А какие ресурсы у президента России для предотвращенья её распада? Армия, милиция, секретные службы, Центральный банк ему не подчиняются. Они подчиняются Михаилу Горбачёву. Кроме высокого поста у Ельцина, в сущности, ничего нет. Что в такой ситуации может он сделать? Только одно: сохранить хотя бы формальное, юридическое единство России.
Я хорошо помню, как начальники российских автономий требовали для себя прав союзных республик. Требовали права свободного выхода из России. Фактически подчиняли себе налоговые и силовые службы. Украина претендовала на Кубань. И все эти процессы поддерживал Михаил Горбачёв…
Талейран во время Великой французской революции сказал принцам из королевской династии Бурбонов: «Всегда уступайте до того, как вас принудили к этому силой, и пока можно такое отступленье ставить себе в заслугу». И окружение Ельцина воспользовалось этим принципом Талейрана…
Объявлено было о признании совершенно реального суверенитета всех автономных российских республик, но в рамках и в составе Российской Федерации. То бишь, предложили главам автономий реальную и почти абсолютную власть в их республиках, но при согласии остаться в составе России. Это условие руководители автономных республик сочли чистейшей формальностью, ибо всем было очевидно, что президент России лишён реальной власти и в своих действиях часто блефует. Тогда всем казалось, что только президент Советского Союза Горбачёв обладает реальными рычагами власти. И, кроме того, с главой Советского Союза ещё предстояло вести изнурительные и долгие закулисные переговоры и дебаты о перераспределении власти и ресурсов в пользу автономий. А у тех уже был зуд нетерпенья…
Этим зудом нетерпенья глав автономий и воспользовалось окружение Ельцина. Возвестили о готовности признать фактический суверенитет автономий, но лишь при соблюдении ими пустой юридической формальности: не декларировать немедленный выход из состава Российской Федерации. Соблюди глава автономии такую формальность, и, как тогда очень многим казалось, он обеспечивал себе суверенную и реальную власть в собственном регионе, превращая его в феодальный удел.
И автономные республики спешно провозгласили собственный суверенитет в составе России, и тем самым они отказались от защиты международного права при силовом давлении на них со стороны федерального центра. Мировые сообщества уже не могли объявить агрессией карательные меры общероссийских властных структур против новоявленных удельных князьков, и тех удалось, хотя и с трудом, но усмирить…
17
Весьма часто наши негативные, отрицательные эмоции по отношению к другим людям имеют экономическую подоплёку. В рудокопной бригаде непременно невзлюбят лентяя, ибо остальным вместо него придётся больше трудиться, а лодырь получит незаслуженно высокую заработную плату. Не терпит общество чрезмерно скаредных людей, ибо их капитал бесполезен даже для них самих. Презирают заядлых азартных игроков, поскольку их мания отвлекает деньги из полезных отраслей промышленности.
По экономическим причинам простонародье не любит богачей…
Причина такой неприязни в том, что сумма денег, потраченная одним богачом на свои личные нужды, создаёт пропорционально меньше рабочих мест, нежели такая же сумма, но потраченная на личные нужды многими людьми.
Роскошные одежды и обувь одного олигарха создают гораздо меньше рабочих мест, чем такие же, но более простые предметы обихода, предназначенные для многих людей со средним достатком.
Если различие в доходах между богачами и простонародьем всё более увеличивается, то хиреют предприятия для массового производства серийной продукции. И чем больше разница в доходах у богачей и бедняков, тем быстрее разрушаются фабрики, производящие товары для простого люда. Бедняки перестают покупать новые вещи и продолжают использовать старьё, утиль и рухлядь. И все те, кого уволили с работы, сокращают своё потребленье, поэтому рынок ещё более суживается, и начинается преддверие кризиса в экономике…
Гнилая экономика всегда беременна забастовками и мятежами…
18
Любое правительство обязано потратить налоговые деньги внутри своей страны. Но тратить деньги нужно не на сомнительные, проблемные проекты, а только на казённые заказы для отраслей своей промышленности с высшими технологиями.
Те, кто в результате государственных заказов получат плату за труд, истратят её на своё личное потребленье, создавая новые рабочие места и стимулируя экономику. И начнётся цепная реакция созиданья…
Разве не окупились египетские пирамиды или Версаль? Для их созерцанья прикатывает множество богатых зевак, тратя свои деньги в Египте или во Франции. Для созиданья сих культовых сооружений использовались самые передовые для тех эпох технологии…
Налоговые деньги нельзя резервировать в загашнике в чрезмерных суммах. Валютный резерв должен быть, по возможности, минимальным, поскольку купюры и банковские депозиты лишь тогда являются деньгами, когда их тратят. Иначе они – бессмыслица…
И нельзя правительству внушать стране иную догму, витийствуя о пользе максимально больших валютных резервов, поскольку, если пытаешься одурачить целый народ, то в первую очередь становишься дурнем сам. А глупые правители опасны для любой страны…
19
Каждый человек не прочь использовать для собственной пользы попытки своих друзей, родни и знакомых влиять на него. Польза для него не только материальна, но и духовна: не только деньги и власть, но уваженье и любовь… Если пытаются влиять на вас, то эти попытки используете вы. Но если вы сами стремитесь повлиять, то, значит, используют вас. Иные даже пытаются дерзостью спровоцировать попытку влиять на них; защита от них – бойкот…
Я полагаю, что именно в этом сущность общенья… И сущность политики… Дипломатия не более чем клуб для общенья политиков, только кровавый и чрезвычайно затратный… И пытаются малые страны, если не грозит им за их дерзость война, спровоцировать попытку влиять на них большие государства…
Малая страна, если вдруг стала она звеном и частицей военного блока, не столь уж редко провоцирует крупное соседнее государство на попытки влиять на задиристую кроху, используя затем в дипломатии результаты своих провокаций для грошовых торгов…