Лекция 4
Город как корпорация
Городская корпорация – исторический аспект.
Городская корпорация классического Средневековья – цехов и гильдий (Венеция). Город как корпорация мелких производителей. Город как комьюнити – соседство домовладельцев и возвращение к малому городу (Сисайд). Корпорация-застройщик (Селебрейшн). Роттердам, Нидерланды и Денвер, США, как пример современных городских корпораций – кооперации различных агентств, встраивание различных капиталов, учет общественных интересов. Основные акторы городского развития и их взаимодействие (на примере конкретных городов).
В данном случае рассматриваем городскую корпорацию как перевод городских проблем на язык эффективного экономического развития. Корпорация выступает как форма осуществления деятельности, а не как чье-то наименование. Корпорация – объединение самоорганизующихся систем, агент взаимодействия с другой корпорацией для выработки общей стратегии развития. Причем выстраивание кооперации возможно только, когда каждый ее элемент превращается в корпорацию. Для того чтобы освободиться от магии слов, понимая, что Газпром или РАО ЕЭС с их вертикально-пирамидальной структурой управления – это не корпорации, необходимо сделать экскурс в историю городской корпорации.
Город высокого Средневековья – классическая корпорация – город как корпорация цехов и гильдий (например, Венеция – уникальная, универсально сбалансированная система). Они формировали городское управление, издавали законы, регулировавшие правила застройки и правила поведения вплоть до ограничений на ношение той или иной одежды разными сословиями горожан. Они же возводили, ремонтировали и охраняли городские укрепления – рвы и стены, а затем, когда артиллерия изменила ход ведения боевых действий, – рвы и земляные валы.
В Венеции в XVI в. был достигнут максимум роста – 183 тыс. жителей в 1563 г., после чего начался спад (сейчас на той же территории только 140 тыс.). Только к концу прошлого века урбанисты-историки вполне осознали, что та Венеция достигла едва ли не идеального состояния функциональности своей организации.
Уже к 1500 г. вполне сформировался двойной центр города: политический – площадь Св. Марка и деловой – у моста Риальто. Соединенный двумя путями – улицей и каналом, этот двойной центр позднее обновил фланкирующие его здания, но сама его структура сложилась раз и навсегда, совершенствуясь после каждого пожара. Упорядоченность распространялась не только на костюм, цвет и мода которого зависела от ранга венецианской знати, но даже на звуковой ряд[36]. Карнавал служил клапаном для страстей, таившихся под пологом порядка, тогда как самоуправляющиеся сообщества, именуемые школами, сформированные по приходам, снимали напряжение, так как знать не имела права избираться на публичные должности. Венецианский Арсенал был крупнейшим производственным комбинатом давней Европы – там трудились 16 тыс. человек, и классовых конфликтов удавалось избегать за счет регулирования заработной платы и цены хлеба.
Уже к концу XVI в. в Венеции возникают дома с казенными квартирами для государственных служащих. Город, целиком застроивший главные острова по обе стороны Большого канала (первые этажи дворцов, к ступеням которых приставали барки, использовались как склады товаров), был расчленен на функциональные и этнические зоны, формировавшие собственные “школы”, и напряжение между ними периодически снималось вошедшими в правило периодическими стычками на мостах через каналы.
Север был занят ткачами шелковых и льняных тканей, шерстяные ткани вырабатывались к западу от Большого канала. Рыбаки заняли южный берег. Рядом с ними размещались славяне с Балкан, образовавшие ядро армии и флота Венеции. Выходцы из Милана были в основном кузнецами и менялами, и их “школа” располагалась вблизи квартала Риальто. Албанцы торговали шерстью и оливковым маслом. Евреи образовали замкнутое сообщество уже к началу XVI в. Немцы, торговавшие железом, сформировали собственное подворье.
Рабочие Арсенала населяли многочисленные ряды таунхаусов, а ремесленники – сходные ряды, на первом этаже которых размещались мастерские (позже лавки). Добавим к этому госпитали и богадельни для ветеранов, отлаженную систему доставки пресной воды с материка и сбора дождевой воды в подземных цистернах. Остается признать, что Венеция достигла почти идеального (если не считать проблемы канализации) качества городской среды, но с середины XVIII в. начался его спад.
В определенное время наблюдается распад корпораций с сохранением лишь их символических форм как части индустрии туризма (рыцарские турниры и т. д.). Только со второй половины XIX в. появляются так и не реализовавшиеся мечтания о городе как корпорации мелких производителей (Эб. Говард[37], М. Кропоткин[38] и др.).
В это же время начинается формирование американского типа субурбии, которая является корпорацией двух типов:
1) “корпорация соседей” (комьюнити домовладельцев, независимых налогоплательщиков), т. е. средневековый город в миниатюре, но со своей ежемесячной газетой с докладами о деятельности и структуре расходов;
2) “корпорация-застройщик” (город Селебрейшн), где люди добровольно встраиваются в систему с внешним управляющим и сами, соорганизуясь, создают “тень” этой корпорации[39].
В США на первый план выдвинулась Американская ассоциация регионального планирования, отчасти подхватившая идеи Говарда, видоизмененные Патриком Геддесом и Кларенсом Перри. Перри был первым, кто обратил внимание на особую роль школы как центра связности в жилой среде. Благодаря этой совместной работе впервые основной акцент был сделан на представление о “соседстве” как социальном инструменте для воспитания индивида и, что было особенно важно для Америки, ускоренной интеграции новых иммигрантов в систему ценностей США. Впервые была доказана интуитивная убежденность архитекторов в том, что качество жилой среды оказывает существенное воздействие на облегчение или затруднение формирования “духа соседства”. Перри сформировал концепцию “соседства” как планировочной единицы[40] (1929 г.), легшую в основу работы над Региональным планом Нью-Йорка.
Размерность “соседства” определяется радиусом удобной доступности средней школы и тем самым уровнем плотности застройки. Школа, дистанция до которой не должна превышать полмили, т. е. 800 м, и примыкающие к ней спортивные площадки становятся ядром планировочной “молекулы”. Торговый центр в виде магазинов повседневного спроса и публичного пространства располагается в узле соприкосновения нескольких “соседств”, на углах, так что предельное расстояние до него – четверть мили. Вот, собственно, и все, но следует помнить, что речь идет об Америке. Перри утверждал: “На площади наиболее удобно разместить мачту для подъема флага, монумент, эстраду для оркестра или декоративный фонтан. В общественной жизни соседства она послужит местом организации местных праздников. Здесь будут поднимать флаг в День независимости, здесь будут зачитывать Декларацию независимости, а красноречивые ораторы будут вдохновлять горожан на патриотические деяния”.
Перри считался с тем, что уже наступила автомобильная эра, подчеркивая, что транзитные улицы становятся естественными границами “соседств”, тогда как в их пределах проезды меньшей ширины будут открыты лишь для местного транспорта. Так, за городской чертой, работая на Городскую корпорацию жилой застройки, архитекторы Стейн и Райт создали американскую версию города-сада – Рэдберн. На территории 8 кв. км суперкварталы были освобождены от требований планировочной сетки, а компоновка групп домов была сделана так, что автомобильное движение через центральные парки было уже невозможно. Модель не выдержала испытания временем. Хотя Ассоциация Рэдберн сохраняла контроль над пространственной структурой, дома выставлялись на продажу, и все надежды на социальную интеграцию рухнули. Великий кризис и депрессия приостановили рост Рэдберна, так что к середине 30-х гг. там было только 1,5 тыс. жителей – слишком мало, чтобы поддерживать развитую социальную программу, а поддержать коммунальные службы удавалось лишь с помощью ГКЖЗ и Фонда Карнеги[41].
Конец ознакомительного фрагмента.