Политика и дипломатия. Часть I. Россия в эпоху глобализации (В. С. Сафрончук, 2011)

Универсальные социальные доктрины и их историко-политические воплощения

Глобализация – в том виде, в котором ее пытаются реализовать сегодня закулисные творцы «нового миропорядка» – с Интернетом и Международным валютным фондом, «золотым миллиардом» привилегированных потребителей и «гуманитарными интервенциями» НАТО[9] – явление сравнительно молодое. Будучи законным порождением научно-технической революции, она и возникла на ее гребне, во второй половине двадцатого века. Но исторические, философские и религиозные корни этого явления на самом деле гораздо глубже, чем принято думать…

И это пройдет…

Возможно, нынешние архитекторы нового мирового порядка искренне уверены, что, перекраивая мир по своим либеральным лекалам, они, подобно языческим богам-демиургам, творят новую Вселенную, идут, как первопроходцы, новыми, неизведанными путями. Но история утверждает, что в действительности это не так.

Таинственные глубины истории всегда манили человеческую любознательность. На пространстве веков рождаются и умирают великие империи, расцветают и гибнут утонченные культуры, достигают вершин могущества и славы государства и народы, обращаясь затем во прах под воздействием неумолимого потока времени, неторопливо текущего из доисторической тьмы и лишь легкими водоворотами отмечающего события, кажущиеся их современникам бесконечно важными.

Являясь по природе своей существом, стремящимся к свободной и неограниченной жизнедеятельности, человек не терпит бессмысленного и бесцельного существования. Его неутолимая жажда совершенствования и переустройства собственного бытия, жажда познания и практического освоения всего грандиозного Мироздания лежит в основе того факта, что жизненная сила, бурлящая в человечестве, издревле облекалась в форму универсальных религиозных доктрин, философских концепций и социальных схем.

Рожденные и отшлифованные общественной практикой, устойчивые мировоззренческие архетипы изначально становились существенным фактором исторического процесса, от века ложились в основание различных глобальных проектов, ядро которых складывалось вокруг огромных территориальных, экономических, культурных, национальных и конфессиональных общностей, получивших у историков наименование «цивилизаций».

Оглянемся назад, и нашему взору предстанет длинная череда великих цивилизаций – сменяющих друг друга, соперничающих друг с другом за духовное и политическое влияние на Ойкумену, за право возглавить и повести за собой народы и племена Земли.

«Вместо безрадостной картины линейной истории, – писал Освальд Шпенглер в своем знаменитом труде «Закат Европы», – я вижу настоящий спектакль множества мощных культур, с первозданной силой расцветающих из лона материнского ландшафта, чеканящих каждая на своем материале – человечестве – собственную форму и имеющих каждая собственную идею, собственные страсти, собственную жизнь, воления, чувствования, собственную смерть»[10].

Эти могучие цивилизации, эти обширные культуры потому и остались в нашей памяти, потому и заслужили у потомков название великих, что каждая из них предлагала человечеству свой универсальный проект устройства мира. И нынешняя «глобализация» есть не что иное как очередной мондиалистский сценарий, на сей раз написанный стратегами господствующей ныне западной цивилизации.

Мало-мальски подробное рассмотрение многовековой истории глобальных проектов в рамках одной книги, конечно, невозможно. Но общее понимание тех фундаментальных закономерностей, которые лежат в основе их развития, необходимо для объективной и непредвзятой оценки современной эпохи. Поэтому мы ограничимся кратким очерком «истории глобализации» в ее наиболее ярких и наглядных проявлениях.

Великие языческие империи древности, христианское мессианство, европоцентризм позднего средневековья, социализм, фашизм и современный либерализм – такова их историческая последовательность, охватывающая несколько последних тысячелетий мировой истории.

Нет ничего нового под солнцем?

Любая религия универсальна по определению. В язычестве бытие Вселенной во всем его разнообразии оказывается результатом драматического взаимодействия бесчисленного сонма сверхъестественных существ между собой и с людьми. В монотеистических религиях отношения человека с Высшей Силой, с Абсолютом – не могут быть ограничены ни временем, ни пространством, ибо Единое Божество по природе своей бесконечно и всемогуще. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в основание древнейших глобальных проектов мироустройства были положены универсальные религиозные доктрины.

На протяжении долгих тысячелетий повсеместной духовной основой существования человечества являлось язычество. Именно в рамках языческих сакральных доктрин и сопутствовавших им философских теорий происходила мировая борьба древних цивилизаций за лидерство, за возможность практически реализовать собственный порядок мироустройства.

Но, обратившись к рассмотрению древнейших форм глобализации, получивших свое наиболее яркое воплощение в эллинизме греко-римской цивилизации, мы сразу же столкнемся с поразительными аналогиями, связывающими седую древность с современной нам действительностью.

«Экспансия Запада по всему миру, – отметил еще в 1947 году Арнольд Тойнби, – имеет свой аналог в истории греко-римского мира… Если брать чисто пространственное измерение, греко-римская культура разлилась в свое время ничуть не менее широко, чем наша западная во времена нынешние… В ту эпоху греки вполне могли похвастать, как и мы ныне, что их всепроникающая культурная радиация пронизала все современные им цивилизации планеты». Даже «мрачная повесть о жестоком угнетении и мятежах в ранние периоды истории столкновений мира с греками и римлянами откликнулась эхом в знакомых нам главах современной истории столкновения мира с Западом»[11].

Воистину прав был мудрый Экклезиаст, когда восклицал: «Нет ничего нового под солнцем!». Проходят эпохи, меняются общественно-экономические формации, теснят друг друга царства и вожди, революции и войны неузнаваемо меняют мир, но непреложным остается главный закон: любая цивилизация предлагает человечеству свой глобальный проект мироустройства. Более того – наличие собственного универсального сценария глобализации есть существенный признак цивилизации как исторического явления. Ибо только вокруг великих универсальных идей складываются те самобытные и духовно самодостаточные культурные общности, которые и лежат в основе развития мировой истории…

Первоначально суровая древность предложила человечеству культ Силы, культ воина-героя, бросающего вызов целому миру и утверждающего свою всесокрушающую волю на пьедестале из поверженных врагов. Со временем эта воцарившаяся Сила пожелала облагородить свой жестокий облик и, подчинив себе Красоту, родила религиозно-эстетический идеал античности, чья культура завоевала мир еще до того, как римские легионы утвердили свои штандарты на границах необъятной империи.

Обожествление Силы, хотя бы и скрывавшей под золотой маской эллинизма черты свойственной ей грубой жестокости, неизбежно привело Древний Мир к отрицанию человеческой Свободы, к крайним формам тоталитаризма, предполагавшего право государственной власти – этой второй ипостаси обожествленной Силы – безусловно распоряжаться «всей совокупностью жизни граждан»[12]. «Идеальное государство» Платона и «Политика» Аристотеля по сей день служат яркими примерами философского обоснования религиозно-государственного деспотизма, живым символом которого со временем стал римский император, одновременно военный вождь, «живой бог» и pontifex maximus античной Вселенной. Идею, которую он олицетворял своим величием и блеском, лаконичнее всех выразил Цицерон, провозгласивший, что «государство родило нас, государство воспитало нас – для того, чтобы высшие и лучшие силы нашей души, разума и рассудка употребить в свою собственную пользу»…[13].

Именно подавление личной Свободы предопределило крах греко-римского глобализма. Самодостаточность Силы оказалась мнимой, а притягательность ее эстетической формы – недолговечной. Объединив почти все современное человечество в рамках общей культуры и государственности, эллинизм не смог удовлетворить его духовную жажду, его стремление к свободному самопожертвованию и альтруизму, его тоску по небесной Святыне милосердия и любви…

Пассионарный толчок и христианский коммунизм

Утеря греко-римской цивилизацией ее ведущих позиций в мире и чудесное – по историческим меркам почти мгновенное – рождение иной, христианской Вселенной, положило начало новой эпохе всемирной истории. При этом именно универсальность и всечеловечность христианских идеалов предопределила скорую победу нового мировоззрения. «Нет уже ни иудея, ни язычника, ни раба, ни свободного… ибо все вы одно»[14] – взывали апостолы к человечеству. «Да будут все едино»[15] – этот евангельский призыв можно смело назвать самым лаконичным изложением христианского варианта глобализации, на многие столетия определившего ход всемирной истории.

Но в отличие от Древнего Мира, христианство не могло и не хотело удовлетвориться внешним, механическим единством народов и племен, спаянных в общую имперскую конструкцию силой беспощадной государственной власти. Сила нравственных идеалов, сила надмирных святынь превратилась в главный двигатель христианства первых веков новой эры. Эта великая сила зажгла сердца миллионов людей жаждой высшего совершенства и высшей праведности, которая на исторической сцене воплотилась в пассионарный толчок огромной мощи[16], самым радикальным образом изменивший картину мира.

«Государственному крепостничеству» поздней античности христианство противопоставило пламенный пафос личной свободы, прочно соединенный с самоотверженным правдоискательством. «Познайте Истину, и Истина сделает вас свободными» – возвестил церковный призыв[17]. В ответ тысячи мучеников кровью засвидетельствовали, что скорее расстанутся с самой жизнью, чем с драгоценной духовной свободой, обретенной благодаря новому вероучению.

Безбрежный религиозный синкретизм и духовная леность античного декаданса были решительно вытеснены христианским пафосом всемирного мессианства: «Посылаю вас, как овец среди волков, – напутствовала молодая церковь своих приверженцев. – Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить… Идите и научите все народы»[18]. И легионы добровольных миссионеров отправились «во все концы земли», невзирая ни на какие лишения и опасности.

На таком фоне соблазны растлевающей роскоши, мирского величия и славы померкли перед христианским пафосом добровольной нищеты и жертвенности. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»[19] – этот евангельский идеал и по сию пору являет собой наиболее емкую формулировку бескорыстного альтруизма, без которого немыслимо человеческое бытие.

«Христианство не входило в компромиссы, – резюмировал Лев Тихомиров, один из наиболее глубоких и самобытных русских мыслителей начала ХХ века. – Оно жило не для безопасности и благосостояния членов церкви, а для того, чтобы всех людей привести к Единому Истинному Богу». От этого служения высшим целям «христиан не могли оторвать ни гонения, ни милости, ни величайшие усилия языческого философского гения»[20].

Естественной составной частью такого пассионарного мировоззрения стал социальный идеал, который позднейшие исследователи назвали «христианским коммунизмом». Миру, «лежащему во зле», и государству, стоящему на страже мирских пороков, раннее христианство противопоставило пафос социальной справедливости и соборности, доходивший в апостольских общинах до полного отрицания частной собственности[21].

Мученик Иустин Философ, обращаясь к римскому императору Марку Аврелию (161–180 гг.) так описывал устройство первохристианского общежития: «Прежде мы более заботились о снискании богатства и имений, ныне и то, что имеем, вносим в общество и делим со всяким нуждающимся. Достаточные у нас помогают бедным… Собранное хранится у предстоятеля, который имеет попечение о сиротах и вдовах, о всех нуждающихся по болезни или по другой причине, о находящихся в узах, вообще печется о всех, находящихся в нужде…»[22].

Таким образом, пассионарный взрыв, сопровождавший возникновение христианства, самым радикальным образом изменил базовые ценности, лежавшие в основе Древнего Мира.

Утверждение христианства в качестве государственной религии совпало с началом формирования феодальной общественно-экономической формации. В свою очередь, «охристианившаяся» власть провозгласила одной из своих главных целей – пусть зачастую формально, но все же – поддержку нравственных евангельских святынь. В новую эру человечество вошло с новыми идеалами во всех областях своего бытия – от экономики до политики.

Борьба миров

Эпохой становления мировой христианской цивилизации стали три первых столетия новой эры. Ее державную основу составила мировая империя Рима, национальную базу – полиэтническая общность, унаследованная от греко-римской эллинистической культуры; фундамент общественных форм самоорганизации – соборность, то есть коллективизм, опирающийся на мощную духовную традицию, в которой категории выгоды и пользы занимают подчиненное положение по отношению к нравственным идеалам и нормам общественной морали.

Окончательное становление классических форм христианской цивилизации относится к V–VII векам. В царствование императора Юстиниана получает свое правовое воплощение теория «симфонии властей», прочно увязывающая мировоззренческие основы народного общежития с его государственными, державными принципами. Вселенские соборы в ходе многовековой борьбы с терзавшими Византию ересями формулируют целостное и универсальное вероучение – догматически выверенное и философски отшлифованное, предлагающее непротиворечивые и внятные для своего времени ответы равно на потребности общественного и семейного устроения, личного духовного совершенствования и государственной идеологии.

Одновременно в результате распада Западной Римской Империи, «великого переселения народов», нашествия гуннов и активизации «варварских» этносов по всей территории Европы она на несколько веков превращается в своеобразный «этнический котел», кипящий племенными конфликтами и войнами, завоевательными походами, конфессиональными противоборствами. Результатом всего этого становится неуклонная территориальная экспансия христианской цивилизации, проникающей даже в Индию и Сибирь. Она превращается в безусловную доминанту исторического развития, решительно тесня языческие окраины, вбирая в себя все новые и новые народы, вплавляя в свой состав многоцветье национальных культур, обычаев, языков.

Но бурный рост и форсированное развитие любой достаточно сложной системы неизбежно сопровождается обострением внутрисистемных противоречий, становящихся естественным следствием многообразия и разнохарактерности составляющих ее элементов. К тому времени, когда границы христианского мира раздвинулись далеко на север и восток, различия между его западной и восточной частями приобрели характер открытого мировоззренческого конфликта – Великой Схизмы (раскола) IX–XI веков.

Догматическая форма богословских споров в данном случае не имеет значения. Важно то, что постепенно накапливающиеся на Западе общественные изменения в какой-то момент превысили критически допустимый уровень и разорвали его связь с исходными культурно-религиозными традициями. Произошла постепенная, эволюционная, но вполне очевидная смена фундаментальных ценностей, лежащих в основе религиозных, экономических и политических идеалов Запада.

Западная Европа начала неспешный процесс оформления в самостоятельную цивилизацию, отличную от исходной – первохристианской. Эта новая по тем временам геополитическая и этнокультурная общность известна сегодня под общим наименованием «Западный мир». 1054 год – год окончательного раскола католичества и православия – можно вполне обоснованно считать датой исторического рождения современного Запада.

Другим событием, принципиально изменившим картину мира и внесшим важнейшие коррективы в дальнейшую историю человечества, стал расцвет мусульманской цивилизации. Она создала мощный, конкурирующий с христианством центр религиозного, государственного, идеологического и культурного притяжения, выдвинув собственный глобальный проект исламской теократии в рамках всемирного Халифата.

Возникнув в VII веке на Аравийском полуострове среди кочевых арабских племен, ислам быстро распространился по всей южной и восточной оконечности Средиземноморья. Волна мусульманских завоеваний неудержимым потоком прокатилась по Ближнему и Среднему Востоку, Средней Азии, Африке, затронула юг Европы.

По мере развития и расширения мусульманского мира его этническая база расширялась за счет тюркских народов, персов, африканцев и даже славян.

Этот процесс затянулся на многие столетия, но уже применительно к началу второго тысячелетия нашей эры правомерно говорить о том, что судьбы мира решались в ходе своеобразной «борьбы миров» – во взаимодействии между тремя цивилизациями: христианской[23], западноевропейской[24] и мусульманской[25], каждая из которых предлагала человечеству собственный глобальный проект мироустройства. Существовали, конечно, и другие, порой весьма древние цивилизации, подобные, скажем, индуистской, но будучи в ту эпоху, так сказать, «дремлющими», они не оказывали значительного влияния на главный вектор мирового исторического развития.

Юность дракона

Едва успев родиться, молодая западная цивилизация тут же проявила свой амбициозный нрав. Наиболее рельефно он отразился в мощном взрыве ее милитаристской активности, на протяжении нескольких столетий потрясавшей континент и принявшей форму знаменитых крестовых походов.

Слов нет, суровый и воинственный характер эпохи не располагал к миротворчеству, и кровавые походы вовсе не явились исключительной прерогативой западноевропейских феодалов. Но тем не менее в походах «за освобождение Святой Земли» явили себя некоторые специфические черты, чрезвычайно характерные именно для цивилизации Запада.

Во-первых, это доведенный до крайности прагматизм, ориентированность на собственную пользу, на материальную выгоду. Крестовые походы показали, что для Запада идеальные, религиозные цели – освобождение Гроба Господня – являлись в значительной мере лишь прикрытием вполне «земных» экономических и политических интересов.

В XII–XIII веках Европа превратилась в огромный вооруженный лагерь, высылавший на восток многочисленные армии крестоносцев. Но как только выяснилась вся трудность стоявшей перед ними задачи, агрессия была перенацелена против православной Византии. Ее апогеем стало взятие и беспощадное разграбление крестоносцами Константинополя в 1204 году, выделявшееся по своей жестокости даже на фоне кровавых событий того сурового времени.

Во-вторых, отличительной чертой молодой цивилизации уже стал воинствующий эгоцентризм, связанный с поразительным высокомерием и нетерпимостью к «чужим» мировоззренческим ценностям.

Крестовые походы проводились с благословения Ватикана не только против иноверческого мусульманского Востока, но и против православного мира. О Константинополе мы уже сказали, но кроме этого широко известного факта есть множество других, не менее впечатляющих. Уже в 1147 году папа римский Евгений III благословил «первый крестовый поход германцев против славян». Длительная и кровопролитная борьба католических военно-монашеских орденов против земель северо-западной православной Руси, последовавшая вслед за этим, являет собой пример достаточно яркий и убедительный.

Дальнейшая эволюция Запада укладывается в простую, но емкую схему: «от секуляризации к глобализации». Пять эпох, сменяя друг друга на протяжении шести последних столетий, превратили некогда христианский Запад в оплот современного неоязычества и гегемонизма, во всемирного проповедника безнравственности и вседозволенности, в источник вопиющего социального неравенства, в беспощадного эксплуататора подавляющей части населения Земли.

Эпоха Возрождения – эпоха Реформации – эпоха Просвещения – эпоха Индустриализации – эпоха Глобализации: таковы главные этапы эволюции западной цивилизации, влекущей ныне все человечество вслед за собой в Новый Вавилон, основанный на полном и окончательном забвении тех великих идеалов, которые вдохновляли человечество на труды и подвиги в течение двух последних тысячелетий.

Заря капитализма

Эпоха Возрождения (XIV–XVI века) в жизни западной цивилизации представляет собой своего рода стратегический рубеж, существенно важный «переходный период», результаты которого заложили основы нового мировоззрения, которое в конечном итоге приняло современную форму «демократического либерализма», являющегося важнейшей идеологической опорой глобализации в рамках «нового мирового порядка».

Что же возрождала «эпоха Возрождения»? На первый взгляд – античную эстетику в области живописи, скульптуры и архитектуры. Но со временем изменения оказались гораздо масштабнее и глубже. В странах Европы процессы, характерные для Возрождения, происходили в разное время и с неодинаковой интенсивностью, но несмотря на это, вполне можно выделить их основные принципиальные черты.

– В области мировоззренческой и религиозной это прежде всего ускоренное развитие процессов секуляризации общественной жизни и торжество механически трактуемого рационализма в качестве главного инструмента познания окружающего мира. Проще говоря, «идеальные», возвышенные мотивы жертвенности, служения и долга теряют свое определяющее для практической жизнедеятельности значение, уступая место категориям «пользы», «целесообразности», «выгоды» и им подобным. Соборность уступает место безграничному индивидуализму, «симфония властей», давно подорванная соперничеством Ватикана со светскими государствами, навсегда исчезает с европейской политической сцены.

– В культуре эпоха Возрождения, как и всякая переломная эпоха, богатая взрывами страстей, потрясенная крушением старых идеалов и воздвижением новых кумиров, характеризуется всплеском художественного гения, навеки связанным с именами Леонардо да Винчи и Тициана, Рафаэля и Микеланджело, Данте и Петрарки. Но вспышка эта оказывается не столько зарей новой эры, сколько последним отблеском старой, в которой поиск утраченных святынь подвигал человека к творчеству высочайшего накала – в стремлении вернуть хотя бы на миг «утерянный рай» красоты и гармонии, благодатного покоя и нравственного совершенства.

Весьма показательным подтверждением тому является быстрое угасание огромного творческого импульса итальянского «Высокого Возрождения». Техническое и композиционное совершенство, достигнутое Боттичелли и Рафаэлем, быстро выродилось в известное любому искусствоведу течение «маньеризма» – пустое, холодное и бездуховное. В сухой и бесплодной атмосфере «нового времени» легко и свободно дышалось только коммерсантам и схоластам; для подвижников и художников она оказалась губительной и непригодной.

– В хозяйственной практике эпоха Возрождения закладывает основы современной системы финансово-экономических отношений: разделение труда, появление первых мануфактур, начало формирования капитализма как системы. С этого момента в западной цивилизации начинает набирать вес тот тип производительных сил и производственных отношений, который три столетия спустя с беспощадной ясностью и точностью исследовали К. Маркс и В. Ленин.

– В геополитической области происходит активное становление тех реальностей, которые во многом вплоть до сего дня определяют мировой баланс сил. Открытие Нового Света дает толчок форсированному становлению и обостренному соперничеству колониальных держав, опирающихся на контроль над морскими пространствами в своей экономической и территориальной экспансии. С другой стороны, свержение татаро-монгольского ига, объединение Руси в мощное централизованное Московское царство и завоевание Ермаком Сибири знаменуют появление на просторах Евразии влиятельного материкового «центра силы».

Бог любит богатых?

Эпоха Реформации (XVI–XVII века) развила и усилила обозначившиеся ранее стратегические тенденции развития западной цивилизации. В экономике Запада она являет собой картину быстрого роста того комплекса внутрисистемных отношений, который характерен для капиталистической общественно-экономической формации. В мировоззренческом и религиозном плане она примечательна, прежде всего, расколом католической церкви, ставшей для стремительно «модернизирующегося» общества уже слишком «консервативной», и появлением протестантизма, впервые сделавшего попытку теологически обосновать идеологию меркантилизма и индивидуализма. «Бог любит богатых», «Богатство и успех в земной жизни есть свидетельство избрания Божия» – такие и им подобные утверждения протестантизма до сей поры занимают самое почетное место среди «духовных» ценностей Запада.

Активное становление мировой колониальной системы, сопровождающее подъем материального благополучия Европы за счет ограбления заокеанских земель, знаменует первую решительную заявку западной цивилизации на глобальное мировое лидерство. В процессе расширения своих колониальных владений она вплотную сталкивается с незнакомыми ей доселе культурами – индейской (в Америке), конфуцианской (в Китае), индуистской, африканской и другими. И здесь-то во всей своей откровенной циничности и жестокости являет себя алчная и незамысловатая основа западного «менталитета». «Все, что вижу, – мое, кто мешает – убью» – так можно вкратце сформулировать главный лозунг европейских поселенцев на новых землях.

«Эпоха великих географических открытий» стала одновременно эпохой невыразимых страданий для миллионов «дикарей», во всей полноте ощутивших на себе «благотворное» влияние «цивилизованного мира». Беспощадное уничтожение коренных жителей Нового Света, завершившееся исчезновением с лица земли целых народов и племен, – лишь один из многочисленных примеров этого варварского геноцида, планомерно и хладнокровно осуществлявшегося во всех уголках земли.

На этом фоне особенно разительным контрастом выглядит характер развития православной (славянской) цивилизации, вступившей примерно в этот же период – в лице России – в стадию своего активного территориального расширения. Завоевание Сибири Ермаком, почти бескровное, быстро сменяется мирной хозяйственной и культурной экспансией россиян, предпочитавших торговлю и постройку храмов карательным военным экспедициям. Достаточно вспомнить, что под защитой русской государственности за четыре столетия, прошедших с той поры, не исчез, не потерял своей самобытной культуры ни один – пусть самый малый – народ…

Эпоха Просвещения (XVIII век) стала очередным закономерным шагом в движении Запада по пути, указанном Реформацией. Именно последовательное движение в этом направлении предопределило всесторонний экономический, политический и моральный кризис Европы, давший начало революционным процессам и закономерно завершившийся Великой Французской революцией. Этот социальный взрыв знаменует собой в жизни западной цивилизации весьма существенную веху: европейский континент вступает в полосу общественных катастроф, в огне которой догорают остатки «традиционной» христианской Европы.

Что же касается «просвещения», то оно, дав наименование самой эпохе, свелось в основном к окончательному утверждению рационализма и индивидуализма в качестве ключевых ценностей западной жизни. Бурное развитие естествознания положило начало торжеству позитивизма в мировоззрении, поработившего своей мнимой универсальностью даже столь тонкие и деликатные области «идеальных» человеческих проявлений, как этика и мораль.

В области глобальной политики главными характеристиками периода можно признать: во-первых, прогрессирующее ослабление мусульманской цивилизации, шаг за шагом сдававшей свои позиции во многовековом противостоянии как с Западом, так и с Россией; во-вторых, неуклонное усиление русской государственности, мало-помалу превратившейся в мощный противовес гегемонистским устремлениям западного мира, в главного стража мирового геополитического равновесия…

Эпоха индустриализации (XIX – первая половина ХХ века) окончательно придала западной цивилизации форму того, что принято называть «мировой системой капитализма». Это название удачно отражает как общественно-экономическую основу Запада, так и его претензии на роль безусловного глобального лидера на планете.

Весь девятнадцатый век проходит под знаком лихорадочного индустриального развития Европы и США, ожесточенного соперничества колониальных империй за дешевые рынки сырья и рабочей силы, сопряженного с невиданными прежде темпами милитаризации общества и его морального упадка. В начале ХХ столетия Запад вступает в высшую стадию капитализма. Империализм, эволюция которого менее чем за полстолетия привела человечество к двум мировым войнам, в конечном итоге стал отправной точкой тех современных политических, экономических и социальных процессов, которые составляют главное содержание современной глобализации.

Третий Рим против нового Вавилона

Когда Запад «отпочковался» от некогда единого христианского мира, хранителем его изначальных «небесных» ценностей осталась православная Византия. С тех пор давление на нее со стороны западных народов и государств не прекращалось вплоть до падения Константинополя. Но особенно тяжело приходилось Византийской империи после того, как на восточные ее рубежи обрушились передовые отряды непрестанно расширявшейся исламской цивилизации.

В 1453 году эта неравная борьба на два фронта закончилась падением Константинополя, взятого войсками турок османов. Но государственному краху Вечного города предшествовала добровольная духовная капитуляция его вождей. Видя угрозу турецкого завоевания, император Мануил Палеолог и патриарх Иосиф решились просить помощи у Запада во главе с папой римским. Запад поставил условием унию, то есть воссоединение православия с католицизмом что, по сути, означало отказ всего православного мира от своей цивилизационной идентичности.

Император с патриархом согласились на это кабальное условие. И вот 9 апреля 1438 года к работе приступил печально знаменитый Ферраро-Флорентийский собор, на котором папа и император совместно принуждали православных представителей подписать определение о соединении церквей. Определение подписали, но Запад обманул своего нового союзника: никакой помощи от Рима Константинополь не получил[26]. Что же касается соединения церквей, то категорически против этого выступила Россия[27], приобретавшая в православном мире все больший вес, и решения «разбойничьего» собора так и остались на бумаге.

В России падение Византийской империи произвело серьезные изменения в национальном и государственном самосознании. Новое мировоззрение Руси наиболее ярко и концентрировано оказалось выраженным в теории «Москвы как Третьего Рима», впервые четко сформулированной монахом Псковского Елеазарова монастыря Филофеем в своих посланиях к великим князьям Василию III, Ивану IV и дьяку Михаилу Мунехину в конце XV века[28].

Главная мысль Филофея, с той поры прочно лежащая в основе всех исторический форм так называемой «Русской идеи», заключается в том, что Россия является законным историческим наследником великой цивилизации, восходящей к Риму апостольских времен и окончательно оформившейся в рамках Византийской империи. Теперь, когда оба Рима – первый, древний, и второй – Константинополь – являвшиеся хранителями идеалов и святынь этой древней цивилизации и властными держателями мирового порядка, пали под напором внешних и внутренних врагов, Москва естественным путем становится их преемником и наследником.

К концу XV века централизация русского государства, завоевание Сибири и поставление «своего», русского патриарха завершили оформление России в качестве законного державного, духовного и геополитического наследника Рима и Византии – главной опоры христианской, а отныне славяно-православной цивилизации.

«Русская идея» как идея посильного воплощения на земле «небесных» идеалов социальной справедливости и братства народов окончательно утвердилась в сердцах русских людей. С той поры и до сего дня, говоря словами митрополита Иоанна, «история русского народа есть история его призвания к этому великому служению, история сознания и добровольного вступления в служение, история борьбы народа с искушениями, соблазнами и гонениями, грозившими извратить идею служения или воспрепятствовать ему»[29].

В течение последующих трех веков, по мере того, как исламская цивилизация постепенно застывает в своем развитии и не представляет уже собой сколь-либо серьезную угрозу западному доминированию, а остальные мировые культуры оказываются неспособными противостоять военной, экономической и идеологической экспансии Запада, именно славянская цивилизация в лице России, предлагающая человечеству собственный проект мироустройства, приобретает в мировой политике особое значение.

Социализм: «развитой», «реальный»… русский?

Анализ изначальной мировоззренческой природы «русской идеи» помогает многое понять и в истории развития российского революционного движения, и в характере Великой Октябрьской Социалистической Революции, и в истории возвышения и распада Советского Союза.

История свидетельствует: российское государство росло и общественная стабильность крепла, пока у Москвы хватало сил удерживаться на пути самобытного развития, сохранять свою уникальную цивилизацию, идти собственным историческим путем – заимствуя при необходимости лучшие достижения соседей, но не смешиваясь с ними, не допуская господства чужеродных идей и ценностей в душах и умах соотечественников.

Любое отступление от этого золотого правила оборачивалось неминуемой смутой: государство утрачивало эффективность и прочность, общество, раздираемое внутренними противоречиями, превращалось в источник бесконечных идеологических и политических конфликтов, ясное национальное самосознание народа меркло под грузом безначалия и бушующих страстей. Так было в начале XVII века, когда «олатинившееся» боярство едва не разорвало Русь между Польшей и Швецией, так случилось и в конце XX столетия, когда номенклатурные перерожденцы развалили СССР в погоне за либеральными прелестями «западного образа жизни».

Вот и в XIX веке всплеск революционного движения стал ответом русского общества на прогрессирующее перерождение правящего класса, на неспособность правящей элиты удержать страну в рамках ее самобытного, некапиталистического пути.

Собственно говоря, процесс такого перерождения берет свое начало еще в допетровских временах. Но до тех пор, пока государство и общество находили в себе силы если не прекратить, то хотя бы замедлить «капитализацию» России, у страны еще оставался шанс на мирное, эволюционное развитие.

Когда же Российская империя под руководством вырождающегося дворянства и прозападно настроенной бюрократии окончательно изменила своему историческому призванию, вступив на путь капиталистического развития, грянула Октябрьская революция. В результате социализм и советская власть стали в России новой исторической формой вековой «русской идеи», сохранив ее главные качества: альтруизм, коллективизм, жертвенное мессианство, жажду праведности и социальной справедливости.

Именно эти ценности были положены в основу универсальной социалистической идеи, которая в ХХ столетии коренным образом изменила историю всего человечества. При том глобальная роль Советского Союза, воистину ставшего локомотивом этих эпохальных перемен, явилась результатом последовательного исторического развития российской цивилизации.

Такая стратегическая последовательность, тем не менее, сопровождалась многочисленными внутренними противоречиями и конфликтами, драматической борьбой различных идеологических течений и политических группировок. Нет ничего удивительного в том, что страшные социальные и военные катаклизмы, сотрясавшие Россию в начале ХХ века, сильно повредили исторической преемственности Советской России по отношению к России дореволюционной. В пылу борьбы, в водовороте ожесточенного противостояния, в азарте строительства нового мира оказались забытыми и ослабли или уничтожены многие традиционные устои русской жизни и российской государственности.

Так, в очевидном и болезненном противоречии с вековыми обычаями оказались беспричинное государственное богоборчество под лозунгами «народного просвещения» и поощрение русофобии под личиной «пролетарского интернационализма». Соблазн тоталитарной государственности, подавление личной свободы лишь усугубили непонимание сановными бюрократами национальных и религиозных особенностей российской цивилизации[30]. Отрицание геополитики и цивилизационного подхода к истории резко сузили методологические возможности Кремля по анализу и оценке изменений, происходящих в мире. Все это в итоге и создало предпосылки для катастрофы 1991 года.

Какой только социализм не объявляли построенным идеологические догматики «от марксизма», навсегда застрявшие умом в XIX веке! – И «развитой», и «реальный», и «демократический», и «с человеческим лицом». Не было лишь одного, главного – Русского Социализма, который смог бы гармонически соединить в себе наши многовековые национальные традиции и лучшие достижения советской эпохи.

А между тем только такой сплав традиции и новаторства мог обеспечить стране стабильное и поступательное развитие на подходе к третьему тысячелетию…

Фашизм, либерализм, апокалипсис…

Первым ответом капиталистического мира на глобальный вызов социализма стал фашизм. Фашистские партии, как грибы, начали появляться по всей Европе практически сразу же после Октябрьской революции. При этом весьма показательно, что многие фашистские движения первоначально пытались «перехватить» социалистические лозунги. Это объясняется довольно просто: к началу ХХ века, после мировой бойни, опустошившей Европу, язвы капитализма стали настолько очевидны, что иных лозунгов, кроме социалистических, способных привлечь народное доверие, на континенте просто не было. Потому-то будущие фюреры и дуче завоевывали популярность социальных низов безудержной, популистской критикой капитализма, беспардонно «позаимствованной» у марксистов и социалистов.

Само название «фашизм» происходит от латинского слова «fascio», что значит – пучок, связка прутьев. Декларируя таким образом необходимость общенациональной солидарности как основы общественной жизни, фашизм первое время маскировался под личиной незатейливого «народно-демократического» мировоззрения, набирая очки на призывах к национальному единству перед лицом «международного буржуя» и других, внешне вполне «социалистических» лозунгах.

Но внутренне социализм и фашизм были непримиримо антагонистичны.

Социализм Советской России покоился на могучем многовековом фундаменте русской соборности, на «небесных» идеалах православной цивилизации, от века провозглашавшей коллективизм, братство и социальную справедливость основными, базовыми ценностями в «земной» жизни народов и государств.

Фашизм же попытался совместить извечный эгоизм и рационализм западной цивилизации с проповедью агрессивного национализма. В экономической области этот уродливый идол утверждался на прежнем постаменте капиталистического рынка. Стоит ли удивляться, что идеологическая химера, вскормленная такой гремучей смесью, дала страшный плод расизма и человеконенавистничества?

Распухший на питательной почве многовекового западного самомнения, национальный эгоизм потребовал удовлетворения – «жизненного пространства», «подчинения неполноценных», «господства арийского гения» – и Европа полыхнула новой мировой войной. Там и сям зачадили трубы Освенцима, Дахау и Бухенвальда – рациональный подход к войне требовал поставить уничтожение «неполноценных» народов на промышленную основу…

Победа Советского Союза в Великой Отечественной привела к созданию мировой системы социализма. Запад ответил на это «холодной войной». Идеологической основой западного антисоветизма и русофобии на этот раз стал либерализм, включающий в себя все тот же «джентльменский набор» исконных буржуазно-капиталистических ценностей, за вычетом национализма, исключенного западными стратегами из «приличного общества» за преступления против человечности, совершенные фашизмом.

Суть нового мировоззрения предельно проста:

Целенаправленно развиваясь с древнейших времен, утверждают идеологи либерализма, человеческое общество последовательно проходило разные стадии совершенствования своего политического и культурного устройства. Ныне этот процесс близок к своему торжественному завершению, ибо западная цивилизация выработала, наконец, универсальные и не подлежащие дальнейшему изменению формы человеческого существования. Они основываются на либерализме и демократии – двух фундаментальных мировоззренческих опорах этого совершенства. Скоро должен наступить «конец истории», ибо всемирное торжество либерально-демократических (читай: буржуазно-капиталистических) ценностей предопределит достижение человечеством некоего стабильного, неподвижного, идеального состояния, венчающего собой весь всемирно-исторический процесс.

Эта теория «конца истории», сформулированная американским ученым Френсисом Фукуямой в конце 1980-х годов, до сих пор является важнейшей идеологической основой глобализации. В середине 1990-х годов, учитывая «новые реальности, сложившиеся после распада СССР», ее дополнил и развил другой известный американский исследователь, профессор Самюэль Хантингтон.

Фукуяма сформулировал точку зрения западной «элиты» на то, каким должен стать «новый мировой порядок» (НМП) на планете. Хантингтон анализирует другой аспект процесса: какие проблемы предстоит решить архитекторам НМП в ходе глобализации, чтобы утвердить избранную ими модель мироустройства.

«Мировая политика, – считает он, – вступает в новую фазу, в которой основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Великие раздоры в среде человечества будут порождены культурно-историческими различиями. Это столкновение цивилизаций и станет доминирующим фактором в глобальной политике»[31].

В обозримой перспективе, делает вывод Хантингтон, локальные конфликты получат устойчивую тенденцию к перерастанию в крупные военные столкновения там, где они происходят на линиях соприкосновения между различными цивилизациями. Следующая мировая война, если таковая произойдет, будет войной между цивилизациями.

Далее он задает главный вопрос: каковы будут последствия такого развития событий для Запада и как он должен действовать, чтобы сохранить в этих условиях мировое лидерство?

Первым делом, по мнению профессора, западная цивилизация должна обеспечить свое максимально возможное внутреннее единство, особенно важно усилить всестороннее сотрудничество между ее европейской и североамериканской частями. В сферу монопольного влияния Запада должны быть включены те государства Восточной Европы и Латинской Америки, которые близки ему по культуре и менталитету; в других странах должна быть обеспечена приоритетная поддержка тем общественным группировкам, которые ориентируются на западную модель развития; поддержка должна быть гарантирована также международным организациям, являющимся проводниками западных ценностей и интересов.

Западу надо всемерно ограничить военное развитие «потенциально враждебных цивилизаций», при всякой возможности использовать возникающие между ними разногласия и конфликты, «проявить умеренность в сокращении западных военных возможностей», а проще говоря – свернуть процессы разоружения.

Таковы рекомендации Хантингтона на ближайший период. В долговременной же перспективе, говорит он, баланс сил будет определяться способностью Запада сохранить свое технологическое преимущество, несмотря на возрастающую конкуренцию соседей, которые станут стремиться совместить собственные традиционные культурные и религиозные ценности с современными достижениями в области материального производства…

Не надо быть провидцем, чтобы понять: сформулированная таким образом стратегия либеральной глобализации ведет человечество к катастрофе. Апокалипсис «войны между цивилизациями» становится все реальнее. Мы должны ясно отдавать себе отчет в грозящей нам опасности. И как можно быстрее сформулировать свой – русский ответ – на угрозы XXI столетия…

Многополярный мир в эпоху глобализации и манит, и страшит…

На рубеже веков будущее нашего мира по-прежнему исполнено и надежд, и угроз

На переломе веков человечество вступает в новую эпоху. Стремительное развитие науки и революционных технологий на глазах меняет нашу жизнь. Новизна властно вторгается и в большую политику, и в быт каждого отдельного человека.

Мир невероятно усложнился. Континенты, нации и государства переплелись столь тесно и прочно, что их взаимозависимость возросла многократно, сплавив человечество в единый технотронный организм, чутко реагирующий равно на политический кризис в Москве и финансовый обвал в Бангкоке. Все унифицируется, стандартизируется, глобализируется…

Это колоссальное давление общепланетарных, космополитических реальностей нового века вызвало – не могло не вызвать – повсеместную и бурную реакцию. Чувствуя угрозу своей исторической самобытности, народы Земли ответили на вызов глобализма резким ростом национального и религиозного самосознания, повсеместным усилением тяги к своим многовековым, традиционным корням. Проснулись и во весь голос заявили о себе новые мировые центры сил, сформировавшиеся на базе древних цивилизаций, навсегда, казалось, погребенных под многослойной коростой идеологических догм биполярного мира.

Многополярность и глобализация – вот главное противоречие грядущей эпохи. От того, каким путем оно разрешится, зависит судьба мирового сообщества в двадцать первом веке.

Пока вопросов гораздо больше, чем ответов. Пока будущее таит в себе как надежду, так и угрозу. Оно и манит нас невероятными возможностями новой, постиндустриальной, информационной, космической эры, и страшит призраком глобальной диктатуры, мрачной перспективой жестокой борьбы за передел мирового влияния, возможностью кровопролитных и беспощадных межнациональных, межрасовых, межрелигиозных конфликтов.

Сумеем ли мы удержаться на той грани, когда фантастические плоды научно-технической революции, объединяя людей, сближая народы и облегчая нам жизнь в глобальном мире третьего тысячелетия, в то же время не будут использованы архитекторами «нового мирового порядка» для очередной, гибельной попытки завоевать мировое господство? Удастся ли нам обратить уникальное многоцветие многополярного мира в его величайшую духовную драгоценность, бережно развить все самобытные проявления национального народного гения, одновременно удержав под контролем международный терроризм и экстремизм, стремящиеся столкнуть мир в пучину бессмысленной войны «всех против всех»?

И, наконец, как быть России, ослабленной и разоренной демократической вакханалией последних лет? Как ей найти собственный, безопасный и верный путь между Сциллой глобальной диктатуры и Харибдой международного хаоса, которые грозят поглотить нас в бурном море современной мировой политики?

Для ответа на эти вопросы следует в первую очередь разобраться в том, какие силы действуют в современном мире, то сплавляя его в единый конгломерат, стягивая жесткими обручами транснациональных финансовых и информационных империй, то раздирая язвами жестоких международных конфликтов. Надо постараться хотя бы в самых общих чертах определить основные объективные характеристики глобализации и многополярности – основных конкурирующих тенденций современной мировой истории.

Наука, деньги и промывание мозгов

Основные характеристики западного сценария глобализации

Даже при первом знакомстве с проблемой нетрудно убедиться, что все успехи современного глобализма связаны с научнотехнической революцией. Наука становится главной движущей силой нашего мира. Именно она, начиная с конца девятнадцатого столетия, каждые двадцать-тридцать лет радикально меняет картину мира, в котором мы живем. Вот и сегодня новые «правила игры» в глобальном мире формируются в первую очередь под влиянием тех гигантских возможностей, которые открывают новые технологии во всех важнейших областях человеческой деятельности: в образовании и культуре, промышленности и сельском хозяйстве, финансовой сфере и военной стратегии, геополитике и религии.

Так, например, финансовая деятельность, то есть управление денежными потоками, за последние годы превратилась едва ли не в главный двигатель глобализации. Произошло это потому, что развитие электронных средств коммуникации открыло возможность практически мгновенно перемещать гигантские капиталы с одного конца планеты на другой.

Само по себе это, конечно, неплохо. Но сегодня такие, перекатывающиеся по всему миру в погоне за максимальной прибылью финансовые волны грозят смыть и государственные границы, и суверенитет, и национальную независимость народов. А это создает предпосылки для нагнетания международной напряженности и ожесточенных конфликтов.

Кроме того, получив невиданную ранее мобильность, деньги перестали быть жестко связаны с реальным сектором экономики, с материальным производством. Сегодня, даже по самым оптимистическим подсчетам, в этих сферах занято не более восьмидесяти процентов финансовых средств[32].

Остальные девяносто процентов денег задействованы в области «торговли воздухом», то есть чистой спекуляции, не имеющей ни малейшего отношения к производству товаров и услуг.

Таким образом превращение финансов в самодовлеющую систему или, проще говоря, подавляющее господство спекулятивного капитала – важнейшая характеристика современной глобализации.

Одновременно с этим еще одной существенной характеристикой нового глобального мира является постоянное сокращение числа занятых производительным трудом. И это не случайно. Когда деньги воспроизводят сами себя, минуя товарную стадию, то привлекательность вложений в материальное производство уменьшается. Кроме того, новые технологии позволяют резко повысить его эффективность при сокращении числа работающих, а следовательно – и фонда заработной платы.

В результате человечество уже в самое ближайшее время лицом к лицу столкнется с гигантской по сложности задачей: куда девать «ненужные» рабочие руки? Специалисты считают, что при сохранении нынешних тенденций в грядущем веке для функционирования мировой экономики будет достаточно двадцати процентов трудоспособного населения[33]. «Конечно, – говорит по этому поводу американский писатель Джереми Рифкин, автор книги «Конец занятости», – у тех восьмидесяти процентов, которые останутся не у дел, будут колоссальные проблемы».

Статистика показывает: в мировом масштабе армия безработных «пролетариев», лишенных возможности заработать на жизнь из-за жестокости и несправедливости «международного разделения труда», постоянно растет. При этом от людей невозможно скрыть, что их труд стал не нужен не потому, что они ленивы или малоквалифицированны, а потому, что архитекторы «нового мирового порядка» избрали такую модель глобализации, при которой предусмотрено удовлетворение потребностей и соблюдение прав лишь малой части человечества – «золотого миллиарда», а остальным отведена роль унтерменшей, людей второго сорта.

С этой бесчеловечной моделью НМП непосредственно связана и проблема культурной деградации, которую неизбежно несет с собой нынешняя модель глобализации под диктовку Запада. Ведь пресловутая масс-культура, заполонившая ныне едва ли не весь мир, есть не что иное, как простейший способ «промывки мозгов», необходимой для отвлечения социальной энергии угнетенных масс в безопасное русло примитивных развлечений и грубых чувственных удовольствий.

Американский ученый Бенджамин Барбер специально занимавшийся исследованиями этого феномена, уверенно заявляет, что победа «глобальной культуры» связана с тем, что она систематически и целенаправленно потакает человеческим недостаткам: «нашей апатии, лени и тяге к расслаблению. Дисней, Макдональдс и MTV рассчитаны именно на удовлетворение стремления к легкому, быстрому и простому»...[34].

“Песнопения Мадонны и Майкла Джексона – это призыв муэдзинов нового мирового порядка” – вторит ему калифорнийский футуролог Натан Гардела[35].

О том, насколько серьезно «прорабы глобализации» озабочены проблемой зрелищ и развлечений, необходимых для успешной манипуляцией массовым сознанием, говорит хотя бы тот факт, что американская киноиндустрия, производящая многие сотни фильмов ежегодно, тратит на один только художественный фильм в среднем 59 миллионов долларов! А средний американский телезритель в ближайшем будущем должен получить возможность принимать на своем телевизоре 500 различных каналов, рассчитанный каждый на свою «групповую мишень» – любителей того или иного вида развлечений[36].

Впрочем, млеть, сидя дома на диване, от мультяшных героев и сексапильных голливудских красавиц – это, по мнению закулисных дирижеров глобализации, удел «быдла», тупой и темной массы, не посвященной в тайны управления человечеством. Настоящие «хозяева жизни», предпочитающие до поры до времени не высовываться из-за кулис, заняты делами серьезными и важными – они перекраивают мир и перераспределяют его богатства по своим глобальным лекалам.

Здесь, в лабораториях политических алхимиков XXI века, в аналитических центрах спецслужб и элитных международных клубах, вырабатывается стратегия и идеология новой планетарной гегемонии, скрывающей за маской демократии и либерализма беспощадные бельма диктатуры, признающей только силу, деньги и власть, которую они дают. Поэтому еще одной характерной чертой глобализации является новый виток геополитической борьбы и гонки вооружений, спровоцированный Соединенными Штатами в погоне за миражами «бесспорного глобального лидерства».

Но торжество «глобализации по-американски» невозможно до тех пор, пока геополитическое «сердце мира», бьющееся в глубине континентальной Евразии, остается неподконтрольным Вашингтону. Победа «нового мирового порядка» недостижима, покуда Запад не добился тотального военного превосходства над всеми своими соперниками и конкурентами. А это предопределяет и особую политическую взрывоопасность нашего времени, и нашу особую ответственность за то, чтобы не допустить стихийной реализации его огромного конфликтного потенциала.

Нерациональные и неперспективные?

Основы многополярности современного мира

Многополярность современного мира есть факт. Его можно по-разному оценивать, но игнорировать реально существующую многополярность столь же глупо, сколь и непрактично. Более того, следует признать, что в его основании лежат фундаментальные экономические, культурные, религиозные и геополитические закономерности с глубочайшими, многовековыми – а порой и многотысячелетними – историческими корнями.

В некоторых областях многополярность мира как бы изначальна «задана» самой природой. И это касается не только геополитики, по определению зависящей от географических факторов: ландшафта, береговой линии, горных хребтов и т. д. Так же дело обстоит и в такой, казалось бы, предельно «глобализированной» области, как мировая экономика. Здесь человечество тоже буквально обречено на существование нескольких самостоятельных хозяйственных полюсов.

Дело в том, что на протяжении большей части мировой истории люди даже не подозревали, что на рубеже ХХ и XXI веков у архитекторов «нового мирового порядка» появятся свои соображения, как должна функционировать глобальная экономическая модель. И поэтому селились, растили хлеб, строили города и добывали руду не там, «где надо», а там, куда их направляло прихотливое историческое течение с его бесконечными бурями и катаклизмами, войнами и эпидемиями, переселением народов и крушением цивилизаций.

В результате, по меркам формирующегося ныне глобального рынка, человечество оказалось распределено по земной поверхности крайне «нерационально». Так, скажем, миллионы людей, издавна занимающихся земледелием, живут там, где производство сельхозпродукции по мировым меркам нерентабельно. Или, например, целые народы искони проживают на территориях, которые в условиях «дикой глобализации» просто неконкурентоспособны – то есть практически не востребованы в той глобалистской модели международного разделения труда, которую ныне навязывает нам всем Запад во главе с США. А в таких «бесперспективных» районах сегодня проживает, ни много, ни мало – больше половины земного населения! Это три с лишним миллиарда человек, которые живут ниже официально определенного ООН порога нищеты, т. е. имеют ежедневный бюджет менее 2 долларов[37].

Но люди выживают даже в таких условиях. И собираются жить дальше именно там, где они родились, где похоронены их предки, где будут в дальнейшем жить их дети и внуки. Ведь заселяли они эти «неперспективные» территории на протяжении многих веков, поливая их потом и кровью, с великим трудом создавая на них национальные суверенные государства, которые вряд ли теперь безропотно согласятся с ролью «неперспективных деревень» хрущевской эпохи.

Кстати, с этой точки зрения Россия – особенно «нерациональная» страна. По мере усиления глобалистских претензий США западные политологи и аналитики как-то внезапно выяснили, что русский человек в течение последней тысячи лет созидал и обустраивал свою Великую державу, совершенно не считаясь с интересами заправил нынешнего «глобального рынка». Видимо, именно поэтому Маргарет Тэтчер еще в конце 80-х годов с пугающей откровенностью заявила, что «на территории СССР экономически оправдано проживание лишь 15 миллионов человек»[38].

И действительно, с точки зрения чистой выгоды, огромные просторы России, на две трети находящиеся над вечной мерзлотой, совершенно непригодны ни для сельскохозяйственного производства, ни для высокотехнологичных отраслей промышленности.

У нас слишком суровые природные и климатические условия. Достаточно сказать, что годичный перепад температур в России колеблется от 70 градусов в ее европейской части до 100 градусов в Сибири, тогда как в Западной Европе, например, этот показатель не превышает 40–50 градусов[39].

Так что мандарины гораздо дешевле выращивать в Испании, пшеницу – в Аргентине, картошку – ну, хотя бы в Голландии… Следуя той же логике, у нас невыгодно и машиностроение – слишком много надо вкладывать в инфраструктуру и слишком сильно тратиться на эксплуатацию… Невыгодно и приборостроение, и вообще львиная доля промышленности, как тяжелой, так и легкой. В какой-нибудь Малайзии или в Тайланде, где средняя температура января и июля примерно одинакова и держится на уровне 25–28 градусов, издержки любого производства в сравнении с Россией будут всегда значительно ниже.

Единственный конкурентоспособный товар, с которым Россия может выйти на мировой рынок в условиях «дикой глобализации», это ее ресурсы – газ, нефть, лес, алмазы… Но для исправного функционирования тех секторов промышленности, которые призваны обеспечить бесперебойную доставку этого сырья богатым западным потребителям, нынешнее население России явно избыточно.

Отсюда и родилось людоедское утверждение Тэтчер о 15 миллионах «экономически оправданных» жителей СССР. Сейчас некоторые западные «русологи», смилостивившись, подняли «русскую квоту» до 50 миллионов. Однако сути дела это не меняет: победа нынешней модели глобализации означает для России медленное экономическое удушение по всем правилам «свободного рынка», а для нашего народа – деградацию и вымирание в полном соответствии с рецептом «железной леди». Даже западные эксперты признают, что уже сейчас жители России примерно в сорок раз беднее американцев: если у нас порог нищеты находится на уровне 38 долларов в месяц, то в США он составляет… 1500 долларов![40].

И в таком положении оказалась не одна Россия. При этом надо отметить, что вне глобальной экономической системы «нового мирового порядка» с его принудительной свободой передвижения капиталов и товаров, практически все «неперспективные» страны вполне жизнеспособны, а некоторые даже могут успешно конкурировать с государствами «золотого миллиарда» по целому ряду важнейших экономических показателей. Быть может, именно поэтому их и предполагается удушить в железных объятиях «глобального рынка»?..

Как бы то ни было, такое положение вещей предполагает, что страны, не входящие в элитный клуб «золотого миллиарда», будут стремиться так или иначе защитить свои национальные рынки, сохранить свои национальные экономики. Учитывая, что среди этих стран есть такие гиганты как Индия или Китай, можно достаточно уверенно сказать, что на планете в обозримом будущем сохранятся и автономные, независимые от пресловутого «мирового правительства» центры хозяйственной активности.

Именно они и станут в XXI столетии экономической основой многополярного мира.

Его культурную, мировоззренческую основу составят несколько крупнейших мировых цивилизаций с древней историей, самобытными национальными традициями, религиозными святынями и общественными идеалами. Не случайно уже со второй половины прошлого века исследователи наблюдали постоянный и повсеместный рост национального и религиозного самосознания народов. После падения биполярного мироустройства, когда жесткая идеологическая схема противостояния двух сверхдержав ушла в прошлое, процессы национальной и религиозной самоидентификации народов и государств получили по всему миру дополнительный импульс.

У нас, в России, драматические события последних 10–15 лет особенно ясно показали, какого яростного накала может достичь борьба людей за право жить в соответствии со своими традиционными понятиями о добре и зле, справедливости и законе, общественной морали и нравственности. И пока нет никаких оснований предполагать, что в глобальном масштабе ситуация выглядит иначе. А это значит, что культурная, религиозная, цивилизационная многополярность в нынешнем столетии останутся важнейшими факторами, определяющими течение мировой политики и истории…

Кто есть кто

Основные игроки на глобальной сцене нового столетия

Таким образом, в XXI веке России придется действовать в мире, раздираемом двумя противоречивыми тенденциями: глобализацией и многополярностью. В мире, в котором на глобальной политической, экономической и военно-стратегической сцене будут действовать несколько основных игроков, у каждого из которых свои собственные задачи и цели. В мире, в котором итоговый вектор большой политики будет вырабатываться под воздействием различных, глобальных и региональных, центров сил и полюсов влияния. В мире, где технотронные реальности постиндустриальной эпохи будут взаимодействовать с древними религиозными традициями, а универсальные общечеловеческие ценности – с многоцветием национальных культур, обычаев и нравов.

Это будет сложный и конфликтный, динамичный и непредсказуемый мир. И нам надо научиться не просто жить в этом мире, надо надежно обеспечить безопасность страны, гарантировать конструктивное развитие ее культуры и экономики, мир и согласие в обществе, процветание граждан.

Пока все аналитики и политологи сходятся на том, что главными действующими лицами на мировой арене XXI века станут США, объединенная Европа, Россия, Китай, Индия и исламский мир. С каждым из них нам предстоит жить бок о бок, сотрудничать при решении глобальных проблем и одновременно конкурировать, соперничать в стремлении стать лидером новой глобальной эпохи.

Для того чтобы успешно решить эти сложнейшие задачи, нам необходимо очень вдумчиво и тщательно разобраться: каковы основные характеристики, цели и интересы наших главных партнеров и соперников? И затем, исходя из полученного результата, выработать собственную линию поведения: искать зоны согласия и распутывать узлы противоречий, согласовывать интересы и бороться за лидирующие позиции на международной арене.

Важнейшим партнером и соперником России в ближайшие десятилетия, безусловно, останутся Соединенные Штаты Америки. Оказавшись после разрушения СССР единственной сверхдержавой на планете, США достигли такой огромной мощи, что их влияние сегодня серьезно ощутимо во всех уголках Земли. Без американского присутствия, без учета мнения Вашингтона сегодня в мире не решается ни один сколь-либо значимый вопрос.

Нравится нам это или нет, но с таким положением вещей следует считаться. И ясно понимать, что главная, стратегическая цель Соединенных Штатов заключается в том, чтобы сохранить и укрепить свое глобальное лидерство во всех важнейших областях, от экономики и геополитики до науки и культуры. Именно стремление к этой заветной цели будет определять американскую стратегию – как на международной арене в целом, так и в отношениях с Россией в частности.

«Мы не хотим борьбы на равных, мы хотим иметь возможности, которые обеспечат нам решающее преимущество, – заявил в 1997 году министр обороны США Уильям Коэн в своем докладе президенту и конгрессу. – Мы переживаем эпоху стратегических возможностей… Без такого превосходства наша способность осуществлять глобальное лидерство окажется сомнительной»[41]. Если сопоставить эти тезисы с недавним утверждением госсекретаря США Кондолизы Райс, заявившей в феврале сего года в интервью французскому еженедельнику «Фигаро»: «Я искренне считаю, что Россия представляет опасность для Запада вообще и для наших европейских союзников в частности»[42], то нам есть, о чем задуматься, анализируя возможное развитие событий в российско-американских отношениях.

Что касается Европы, то, говоря языком Льва Гумилева, она по большей части безвозвратно растратила былую пассионарность. Если Америка искренне убеждена в своей мессианской роли глобального лидера и, соответственно, в своем праве учить всех и вся, как им следует жить, то Европа, объединяясь под сенью ЕС[43], ищет прежде всего комфорта, безопасности и покоя. Отсюда и стремление европейцев слегка дистанцироваться от своих беспокойных заокеанских союзников, и прорывающееся порой раздражение американской бесцеремонностью.

Отсюда же и более настойчивое, чем у американцев, стремление сохранять конструктивные отношения с Россией. Российским политикам следует это понимать и в максимальной степени использовать такое стремление для укрепления позиций нашей страны как на европейском континенте, так и во всем мире[44].

Но столь же ясно следует понимать, что исторически сложившийся стратегический союз Европы и Америки, основанный на единстве их мировоззрения, экономических и геополитических интересов, обладает достаточным запасом прочности, и при всех нюансах отношений Нового и Старого Света является эффективным и жизнеспособным. С такой точки зрения вполне очевидно, что в обозримой перспективе России на мировой арене придется иметь дело с Западом, как с единым целым.

Проще говоря, любые попытки «вбить клин» между Европой и Америкой следует признать контрпродуктивными. А потому, не питая на сей счет никаких иллюзий, надо постараться выстроить с ними максимально конструктивные отношения.

Для этого необходимо прежде всего ясно и доходчиво объяснить Западу, в чем заключаются наши национальные интересы и на каких принципах собирается Россия строить с ним свои отношения. Эти принципы просты: равенство, взаимовыгодность, невмешательство и независимость. Мы будем всячески избегать любой конфронтации, любого противостояния, любых конфликтов. Но никому не позволим вмешиваться в наши дела и указывать нам, как жить.

Если Россия сумеет убедить Запад, что в рамках этих основополагающих принципов ее политика будет предсказуемой и стабильной, а Запад сумеет убедить Россию, что не стремится к ее ослаблению и вытеснению из мировой политики, то у нас есть все основания рассчитывать на долговременные и взаимовыгодные отношения. Любить друг друга нам вовсе не обязательно. Важно научиться мирно и конструктивно сосуществовать в новом, глобальном и одновременно многополюсном мире.

Это особенно необходимо, так как новая эпоха ставит перед нами массу общих проблем: борьба с терроризмом и болезнями, защита окружающей среды, климатические изменения, спровоцированные техногенными факторами – вот лишь некоторые области, возможность плодотворного сотрудничества в которых вполне очевидна. Я уж не говорю о культурной и научной сферах, в которых мы можем существенно обогатить друг друга.

Россия не раз доказывала свою готовность к такому развитию событий. Теперь дело за малым – добрую волю должен проявить Запад. Пока, глядя на расширение НАТО, агрессию в Югославии и американскую инициативу по ПРО[45], в благие намерения западных стратегов верится с трудом…

Великое пробуждение

Китайский полюс глобального мира

На протяжении большей части своей многотысячелетней истории Китай, сравнительно с другими современными ему государствами, представлял собою мировую державу первого ранга. И когда Афины боролись со Спартой, и когда Римские легионы завоевывали Галлию, Китайская империя вполне могла соперничать с ними по своей экономической, политической и военной мощи. Даже самые закоренелые сторонники «западного превосходства» сегодня признают, что вплоть до начала XVII века Китай занимал ведущие позиции в мире по производительности труда и уровню жизни[46]. При этом китайская цивилизация, – в отличие от христианской и мусульманской, которые «рассредоточены» в рамках нескольких десятков государств, – всегда сохраняла свое национально-государственное единство.

С такой точки зрения упадок державной мощи Китая, начавшийся после «опиумных войн» середины XIX века и вскоре превративший страну в полуколонию, разделенную на «сферы влияния» между более удачливыми конкурентами, может рассматриваться как досадный эпизод, кратковременный и малозначимый. И действительно, с последней четверти ХХ столетия Китай вступил в пору нового подъема, обретшего за последние десять-пятнадцать лет форму настоящего научно-технического и промышленного прорыва.

Сегодня темпы экономического развития страны дают основание для прогноза о том, что в течение двух ближайших десятилетий Китай может превратиться в державу, равную по своим глобальным возможностям Соединенным Штатам Америки.

В упоминавшемся уже докладе министра обороны США говорится о том, что «после 2015 года можно ожидать появления крупной региональной державы или даже равной нам по мощи мировой державы… Китай имеет потенциал для того, чтобы стать такой державой»[47]. С геополитической точки зрения такие возможности вполне могут открыться перед ним в случае воссоединения с Тайванем, укрепления союзнических отношений с Пакистаном, объединения под патронажем Пекина двух Корей и включения в китайскую зону влияния стран Юго-Восточной Азии.

В то же время надо признать, что это великое будущее Китаю пока вовсе не гарантировано. Перед страной стоит целый ряд сложнейших проблем, от решения которых в значительной степени зависит и ее будущая судьба. Это в первую очередь проблемы сохранения темпов роста, политической стабильности, энергетической и продовольственной независимости, демографической регуляции и бедности населения.

Мировой опыт показывает, что сохранить такие высокие темпы роста, которые развил в последние годы Китай, очень непросто. Кроме того, экономические преобразования сложно вести в отрыве от политических реформ, а чем могут такие реформы закончиться, если ими займутся политики-«западники», мы в России хорошо знаем. Да и события 1989 года на пекинской площади Тяньаньмынь уже показали, что силы, подобные тем, что разрушили Советский Союз, действуют и в Китае.

Что касается экономики, то в условиях быстрого роста ВВП[48] китайская энергетика оказывается неспособной самостоятельно обеспечить потребности производственных мощностей. И несмотря на то, что руководство страны действует в этой области весьма энергично, все же в ближайшие годы зависимость Китая от импорта энергии будет, скорее всего, возрастать. Например, если сейчас китайский рынок потребляет ежегодно 25 млрд. кубометров газа в год, то к 2010 году запланирован рост этого показателя до 70–80 млрд кубометров[49]. Такая же ситуация складывается и с производством продовольствия: постоянное увеличение населения Китая делает его все более зависимым от закупок продуктов питания на внешнем рынке.

Что касается уровня жизни населения, то он резко отличается в зависимости от регионов, и это не может не создавать дополнительного напряжения, затрудняющего развитие страны. В торговых прибрежных районах и крупных городах доходы людей гораздо выше, чем во внутренних областях, где, по подсчетам американских стратегов «нового мирового порядка», насчитывается более 100 миллионов безработных, число которых продолжает расти[50].

Однако, несмотря на все эти сложности, Китай оказывает все возрастающее влияние на мировые дела. От того, куда направит он в ближайшие десятилетия свою растущую мощь, во многом зависит и вся картина глобального мира XXI века.

Поэтому Россия должна быть серьезно озабочена тем, чтобы обеспечить максимально дружеские, если можно – союзнические отношения со своим великим соседом.

Сегодня это представляется делом вполне реальным. Ситуация в мире складывается так, что целый ряд объективных факторов благоприятствуют российско-китайскому сближению.

Во-первых, обе страны, находящиеся в процессе сложных преобразований, кровно заинтересованы в том, чтобы иметь добрые отношения со своими соседями. Любая напряженность в этих отношениях только повредит нашим интересам – это, думается, сегодня равно хорошо понимают как в Пекине, так и в Москве.

Во-вторых, техническая помощь России необходима Китаю для модернизации его промышленности и вооруженных сил, а поддержка Китая на международной арене очень желательна для серьезно ослабленной позорным десятилетием «ельцинизма» России.

В-третьих, обе страны имеют огромный – правда, пока плохо используемый – потенциал торгово-экономического сотрудничества[51].

Наконец, в-четвертых, и Россия, и Китай как самостоятельные цивилизации и мировые центры силы, равно заинтересованы в предотвращении американской глобальной гегемонии и диктатуры «золотого миллиарда» в рамках пресловутого «нового мирового порядка». И если Россия после развала СССР только начинает сегодня искать свою самостоятельную линию поведения, то в Китае это поняли уже давно.

Еще десять лет назад германский журнал «Шпигель» опубликовал данные полученного им секретного исследования Академии общественных наук Китая. Согласно этому исследованию, «в начале XXI века конфликт между США и Китаем прорвется наружу»[52]. Четырьмя годами позже практически та же мысль была повторена в исследовании сотрудника Министерства иностранных дел Китая Сон Юмина. «Стратегической целью США, – говорится в этом документе, – является стремление к господству во всем мире, и они не смогут смириться с появлением другой крупной державы на Европейском или Азиатском континенте, которая будет представлять угрозу их лидирующему положению»[53].

Итак, сегодня налицо совпадение ключевых интересов России и Китая по многим стратегическим направлениям. Со стороны России было бы неразумным не использовать такой благоприятной ситуации для укрепления российско-китайских отношений. При этом надо иметь в виду, что и Запад тоже внимательно следит за их развитием, весьма опасаясь возможного стратегического альянса Москвы и Пекина.

В качестве альтернативы российско-китайскому сближению некоторые западные политологи предлагают США пойти на «приспособление и самоограничение», а в качестве «отступного» включить в зону влияния Китая в XXI веке весь российский Дальний Восток, Среднюю Азию и Казахстан[54]. Поэтому сегодня вопрос стоит так: или мы сумеем выстроить с Китаем взаимовыгодные политические, экономические и военно-стратегические отношения, или наши геополитические соперники приложат все силы для того, чтобы «умиротворить» набирающий силу Пекин за счет российских интересов и даже территорий. В свою очередь, и Китаю не следует забывать, сколь изнурительным и контрпродуктивным оказывалось для него противостояние с Россией всякий раз, когда нашим общим недоброжелателям удавалось добиться обострения российско-китайских отношений.

Наследники Тамерлана

Исламский мир в тисках глобализации

Исламский мир в начале XXI столетия представляет собой цивилизацию, разорванную в мощных полях геополитических и этнических противоречий, активно подогреваемых Западом извне. Однако было бы опрометчивым делать уверенные прогнозы о том, насколько долговременна такая ситуация.

История долгое время была весьма благосклонна к мусульманам. Арабские завоевания, оформленные к середине VIII века в халифат Абассидов, создали мировой центр силы, который смело вступил в борьбу за глобальное лидерство. В разное время грозные имена исламских владык – Мелик-шаха и Тамерлана, Саладина и целой чреды воинственных Османидов наводили трепет на окрестные народы и племена.

Однако с середины XVIII века державная мощь исламского мира, воплощенная к тому времени в его многовековом лидере – Оттоманской империи – начинает угасать. Стремительное развитие Европы и России не оставляет Стамбулу реальных шансов, и поражение Блистательной Порты в первой мировой войне знаменует собой крушение важнейшего мусульманского геополитического полюса, восстановить который исламский мир не сумел и по сию пору.

Тем не менее, это не значит, что мусульманская цивилизация смирилась с таким положением вещей. Стремление преодолеть государственно-политическую разобщенность, консолидироваться, изжить внутренние расколы и выступить в борьбе за глобальное лидерство единым фронтом сегодня сильно в нем, как никогда раньше. Притом все более ясное понимание того, что именно Запад является главным препятствием на этом пути, стимулирует широкое распространение антизападных, особенно антиамериканских настроений в широких народных массах исламских государств – даже там, где находящаяся у власти элита вполне лояльна к Западу.

Зная это, американцы предприняли все возможные усилия, чтобы интегрировать наиболее опасные с геополитической точки зрения страны исламского мира в свою глобальную схему. И им многое удалось сделать в этом направлении: включение Турции в НАТО, налаживание «особых отношений» с Египтом, размещение в арабских странах Персидского залива своих военных баз и воинских контингентов значительно усилили влияние США в этих регионах. Той же цели служит и политика США в ближневосточном конфликте.

Но с 80-х годов прошлого века, после исламской революции в Иране, в мусульманском мире активизировались процессы поиска новых геополитических лидеров, способных возглавить его в условиях новой эпохи глобальных американских притязаний, вернуть ему былую самостоятельность и сформулировать свою собственную универсальную модель глобализации. «Ислам – это глобальное знание, обращенное ко всем людям, – говорит нынешний президент Ирана Мохаммед Хаттами. – Знание, подчеркивающее сущностное равенство людей и отрицающее различие по географии или по крови…»[55].

Пока эти попытки не увенчались успехом, однако они выявили несколько наиболее пассионарных исламских государств, стремящихся отстоять свой самобытный путь развития и одновременно повлиять на мировую политику. И если взаимодействие с мусульманским миром как с единым целым затруднено, то ничто не мешает России активно и плодотворно сотрудничать с этими государствами, равно как и с теми исламскими странами, доброжелательные отношения с которыми являются частью советского геополитического наследия. Например, Сирия, Ливия, Ирак и другие арабские страны, традиционно ориентировавшиеся в прошлом на СССР, и сейчас были бы рады развивать самые тесные отношения с Россией, видя в ней силу, способную хоть как-то сбалансировать избыточное влияние США в этом регионе.

Важнейшим стратегическим партнером России в исламском мире может стать Иран, особенно важный для евразийской геополитики в силу уникального географического положения, превратившего эту страну в связующее звено между Дальним и Ближним Востоком, Средней Азией и Индостаном. Учитывая наши крепнущие экономические связи, а также то, что Иран отвергает ваххабизм, а его руководство постоянно призывает к созданию в рамках многополярного мира «новой модели международных отношений, основанной на диалоге между культурами и цивилизациями» и к «отказу от желания достигнуть господства»[56], российско-иранское партнерство могло бы стать серьезным фактором в мировом раскладе сил XXI века. Именно поэтому американцы так настойчиво добиваются свертывания российско-иранского сотрудничества, а архитекторы «нового мирового порядка», подобные Бжезинскому, откровенно обеспокоены тем, что «враждебность Ирана по отношению к США склонила Тегеран занять, по крайней мере тактически, промосковскую позицию»…[57].

От Мадраса и до Гималаев…

Индия как региональная сверхдержава

Еще одним важным полюсом нового мира может со временем стать Индия. Ее экономика стабильно развивается, а вступление в клуб ядерных держав дает ясное подтверждение тому, что эта великая страна не собирается мириться с ролью второстепенного игрока на мировой сцене. Это признают сегодня даже на Западе, традиционно подозрительно настроенном по отношению к усилению мощи любой незападной страны. Так, например, директор Центра европейских реформ Чарльз Грант в своей уже упоминавшейся книге «ЕС – 2010: оптимистический взгляд в будущее» предполагает, что к 2010 году «Индия, наравне с Китаем и Россией, в некоторых отношениях станет подобием сверхдержавы». При этом особенно важно, что геополитические и военно-стратегические интересы Индии нигде не пересекаются с интересами России, что создает прочную, объективную базу для успешного партнерства двух наших стран.

Если, например, в отношениях Москвы и Пекина возможны, как показала история, периоды охлаждения, связанные, скажем, с пограничными проблемами (сейчас, слава Богу, практически решенными в недавно подписанном Договоре), то в отношениях Москвы и Дели трудно представить себе возникновение серьезных факторов, способных эти отношения охладить. А потому развитие и экономического, и политического, и военно-технического сотрудничества России с Индией отвечает долговременным стратегическим интересам обоих государств.

И плоды такого сотрудничества уже налицо. Индия является одной из немногих стран, с которыми Россия осуществляет успешные совместные проекты в области высоких технологий, а не в традиционной для себя сырьевой или энергетической сферах.

Убедительным подтверждением реальных успехов в этой области стала, например, созданная недавно на совместном российско-индийском предприятии «БраМос» сверхзвуковая противокорабельная ракета, по своим характеристикам являющаяся одной из лучших в мире. Эта ракета создана в рамках долговременной совместной программы сотрудничества, рассчитанной до 2010 года, а участие Индии в этом проекте может позволить России вступить на богатые рынки вооружений Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока, до сих пор ориентировавшихся на западных поставщиков.

Что касается геополитических интересов Индии, то прежде всего она заинтересована в благоприятном для себя решении многолетнего конфликта с Пакистаном. Именно этот конфликт на протяжении долгих десятилетий сдерживает рост ее влияния в регионе и мешает превращению Индии в полноценный мировой центр силы, что является естественной стратегической целью этой страны с момента получения ею независимости в 1947 году. Отрадно, что и здесь долговременные российско-индийские интересы практически совпадают, ибо Россия сегодня жизненно заинтересована в формировании полноценной и дееспособной структуры многополярного мира, способной эффективно решать региональные проблемы и противодействовать любым попыткам глобальной диктатуры, от кого бы они не исходили.

Выводы

1. Глобализация и поляризация, объединение и многополюсность – две объективные тенденции развития современного мира. Именно они в своем диалектическом единстве и борьбе определят его облик в грядущем столетии.

2. Важнейшей задачей современных политиков и государственных деятелей является недопущение антагонизма между этими могучими тенденциями мировой истории, ибо он чреват страшными, разрушительными катаклизмами, грозящими охватить всю планету.

3. Главными условиями конструктивного развития процессов глобализации являются:

– отказ Запада во главе с США от попыток силового закрепления своей роли глобального лидера или, проще говоря, от стремления к завоеванию мирового господства;

– справедливое перераспределение мировых ресурсов между странами «золотого миллиарда» и остальным населением Земли;

– добровольное объединение усилий человечества перед лицом глобальных угроз новой эпохи: террористической, экологической, демографической и т. д.

4. Главными условиями конструктивного становления многополярного мира являются:

– возрождение российской государственности после «демократической революции» 90-х годов ХХ века;

– создание на базе ООН обновленной и дееспособной системы поддержания международной стабильности;

– эффективное сотрудничество основных «центров силы», ведущих современных цивилизаций в решении региональных конфликтов, таких как Ближневосточный, Балканский, Корейский и им подобных.

5. Важнейшие национальные интересы России в глобальном и одновременно многополюсном мире предусматривают:

– восстановление ее естественного геополитического статуса, воссоздание на территории бывшего СССР обновленного союза государств в рамках единой евразийской цивилизации;

– достижение стабильных и равноправных отношений с Западом в целом, при понимании приоритетности в рамках таких отношений российско-европейских связей;

– достижение долговременного стратегического партнерства с Китаем и Индией в решении как региональных, так и глобальных проблем;

– всемерном развитии сотрудничества с ведущими странами исламского мира.

На обеспечение этих интересов, на решение этих задач должна быть направлена сегодня вся наша энергия. И тогда нынешняя, временная слабость России скоро пройдет, и наша страна вновь займет достойное, по праву принадлежащее ей место в ряду ведущих мировых держав.

Россия может и должна предложить человечеству свой, справедливый и гуманный путь вхождения в глобальный мир

Отправная точка

«Глобализацию по-американски» критикуют все. Критикуют много и справедливо. Но даже самая справедливая критика теряет смысл в отсутствие альтернативной положительной программы. Поэтому ответственные политики России сегодня просто обязаны предложить общественному мнению – как российскому, так и мировому – свой вариант конструктивных ответов на главные вызовы грядущей эпохи.

Для этого необходимо сформулировать хотя бы основные тезисы стратегии гармоничного вхождения России в глобальный мир. Конечно, детальная разработка такой стратегии не под силу одному автору. Не под силу она и отдельно взятому коллективу специалистов, сколь бы профессионален и авторитетен он ни был. Исторический опыт России показывает: на крутых виражах истории только соборный, общенациональный разум нашего народа способен принять точное и взвешенное решение по столь важному вопросу.

Для того чтобы это произошло как можно скорее, основным политическим силам страны необходимо публично высказать свои предложения, гласно сформулировать свои подходы к проблеме. К сожалению, до сих пор ни Кремль, ни правительство, ни поддерживающие их политические партии этого не сделали. Связную и последовательную программу вхождения России в глобальное мироустройство могут предложить обществу лишь народно-патриотические силы. На протяжении последних лет различные элементы этой программы были зафиксированы в документах КПРФ[58] и НПСР[59], в выступлениях и публикациях их лидеров, в аналитических разработках наших политологических центров.

Сегодня, похоже, пришла пора собрать эти разрозненные элементы воедино с тем, чтобы положить начало практическому обсуждению самобытного российского пути в эпоху глобализации. Думаю, не требуется специально пояснять, что предлагаемая вниманию читателей работа ни в коей мере не претендует на исчерпывающую полноту. Я буду считать свою задачу выполненной, если она станет отправной точкой для конструктивной дискуссии о путях и способах возрождения Великой России в условиях новых мировых реальностей двадцать первого века.

Мировой маятник Евразии

Прежде, чем говорить о конкретных деталях «глобализации по-российски», необходимо сделать несколько предварительных замечаний – кратких, но важных.

Первое. Всем нам следует признать неизбежность процессов глобализации и прекратить бесплодные изыскания на тему, «как этого не допустить».

Колесо истории не имеет обратного хода.

Глобализация в той или иной форме естественна и неизбежна, ибо она является объективным результатом научно-технического прогресса, остановить который просто невозможно. В известном смысле глобализация есть следствие извечной тяги человечества к познанию мира, к господству живого разума над мертвой и косной материей, к наиболее полному использованию природных ресурсов окружающей среды для удовлетворения человеческих нужд и потребностей.

Второе. Признавая неизбежность глобального мира, надо отдавать себе отчет, что в этом случае важнейшим вопросом современности становится вопрос о том, какая форма глобализации восторжествует? Будет ли это планетарная диктатура «золотого миллиарда», или человечество все же найдет в себе силы избежать очередного разрушительного витка борьбы за мировое господство? От ответа на такой вопрос зависят судьбы наших потомков на много поколений вперед.

Третье. Надо ясно понимать, что конфликтный потенциал у нового глобального мироустройства будет ничуть не ниже, чем у прежнего, биполярного мира эпохи «холодной войны». Большая часть зреющих противоречий являются следствиями попытки Запада навязать всему человечеству свой проект глобализации, а точнее говоря – свою планетарную гегемонию, увековечивающую и легализующую вопиющий разрыв в качестве жизни между «развитыми» странами и подавляющим большинством остального, «второсортного» населения Земли.

Так, уже сегодня 358 богатейший людей мира владеют богатством большим, чем половина беднейших жителей планеты![60]. Причем это баснословное богатство основано не на производстве товаров и услуг, а на бессовестных спекуляциях: в современном мире лишь 2, 5 процента финансовых операций обслуживают реальный сектор экономики, а остальные 97, 5 – направлены на добывание денег «из воздуха»…[61].

Четвертое. В условиях ускоряющегося роста земного народонаселения главным содержанием возможных конфликтов в эпоху глобализации станут битвы за ресурсы: за энергию и полезные ископаемые, за продовольствие, за чистую воду и свежий воздух. Россия, являющаяся обладательницей крупнейших в мире запасов газа, леса, пресной воды, чернозема, огромных залежей угля, нефти, руды, фосфатов и многих других стратегических видов сырья, в этой ситуации оказывается в самом центре мировых противоречий. Но наиболее жесткой и бескомпромиссной в условиях постиндустриального общества станет, скорее всего, битва за информацию – то есть за качество образования и науки, за эффективность технологий, за привлекательность культуры и общественных идеалов. Исходя из этого и следует определять стратегию и цели нашей страны в новом, глобальном мире.

Пятое. Не будем обманывать себя. На первом этапе глобализации для России, крайне ослабленной десятилетним демократическим погромом, главная цель – выжить, сохранить свою суверенную государственность, великую культуру и традиционную духовность.

За последние десять лет промышленный потенциал нашей страны уменьшился вдвое, уровень реальных доходов населения – вчетверо, военные расходы сократились более чем в десять раз, а госбюджет стал примерно таким же, как у Финляндии! В стране 12 миллионов наркоманов, и это при том, что здоровыми у нас рождаются всего 20 процентов младенцев. По данным ООН, Россия находится сегодня на 62-м месте в мире по уровню развития человеческого потенциала!

В этих крайне неблагоприятных условиях нам нужно мобилизовать все силы, чтобы остаться полноправным, независимым, активным субъектом мировой истории и политики, а не безвольным объектом «освоения» и соперничества великих держав XXI века. Только решив эту задачу успешно, причем – в кратчайшие сроки, можно рассчитывать на дальнейшее полномасштабное российское возрождение.

Шестое. Одна из главных особенностей глобальной эпохи заключается в том, что борьба за лидерство в новом мире будет происходить теперь не между отдельными странами, не между политическими союзами, выстроенными по идеологическому признаку, как это было доселе, а между огромными конгломератами родственных этносов и культур, то есть между цивилизациями. Выжить в этой жесткой конкурентной борьбе смогут только те народы и государства, которые сумеют совместить свои многовековые религиозные, культурные ценности и общественные идеалы с технологическими прорывами и научными прозрениями XXI века.

Поэтому обновленная, возрожденная Россия сможет занять достойное место в глобальном мире третьего тысячелетия только в том случае, если она войдет в него как лидер великой и самобытной евразийской цивилизации, славяно-православной в своей исторической основе, но доныне способной на уникальный державный синтез и с исламской, и с буддийской, и с другими традиционными азиатскими культурами, издавна существующими на гигантских просторах евразийского «сердца мира».

В таких условиях сама жизнь толкает Россию к реализации стратегии геополитического и межцивилизационного балансира, своеобразного «мирового маятника», уравновешивающего своими движениями опасные перекосы в балансе сил между основными цивилизациями современности. Именно с такой точки зрения следует определять те конкретные, практические задачи, которые нам надо решить для выживания и возрождения страны в области государственного строительства, международных отношений, обороны, геополитики, культуры, религии, экономики, социальной и национальной проблематики, развития средств массовой информации и коммуникации.

Седьмое. Реализация предложенной стратегии предполагает одновременное и решительное продвижение по трем главным направлениям:

– восстановление дееспособной российской государственности, способной стать эффективным инструментом для скорейшей выработки новых, взаимовыгодных форм реинтеграции постсоветского пространства;

– создание на базе такой реинтеграции новой формы евразийского геополитического союза, в котором возрожденная Россия играла бы роль цивилизационного ядра и общепризнанного лидера;

– успешное вступление обновленной таким образом древней евразийской цивилизации в равноправную конкуренцию с другими мировыми «центрами сил».

Решение трех этих задач будет означать, что Россия нашла свое место в глобальном мире и способна в условиях нового тысячелетия гарантированно обеспечить свои национальные интересы и процветание своего народа, а также защиту и поддержку своих друзей и союзников на международной арене.

Одоление смуты

Итак, отправной точкой для гармоничного вхождения России в активно формирующийся ныне глобальный мир должно стать возрождение российской государственности. Но для того, чтобы понять, каким путем следует нам вести державное строительство в XXI столетии, надо сначала разобраться в том, как и почему произошло крушение исторического и геополитического предшественника нынешней Российской Федерации – Советского Союза.

Мне уже приходилось писать, что вкратце методику развала СССР можно сформулировать следующим образом: «раскол – конфликт – тупик – взрыв – обвал». Сперва в правящую политическую группировку вносится семя раскола. Затем соперничающие фракции искусственно поляризуются по отношению к заданной идеологической паре: коммунизм – демократия; космополитизм – национализм; рынок – план и т. п. Противоречия целенаправленно подогреваются, превращая противостояние в открытый конфликт. Далее следует политический тупик, затем жестокий кризис, в ходе преодоления которого одна из группировок ликвидируется…

Именно в рамках этой грязной политической технологии стала возможной катастрофа развала СССР и трагедия «черного октября» 1993 года. Логика подсказывает, что теперь необходимо самым активным образом приступить к реализации противоположной, созидательной программы, которая неизбежно должна происходить по формуле «консолидация – централизация – мобилизация – реинтеграция – возрождение».

Что это значит? Это значит, что главными этапами одоления нынешней смуты должны стать:

– Консолидация, т. е. объединение всех здоровых общественных и политических сил, преодоление бесчисленных идеологических и политических расколов, доставшихся нам в наследство от катастрофической эпохи ельцинизма;

– Централизация и очищение государственной власти, обессиленной грызней политических кланов в Москве, местническими амбициями региональных баронов и страшной язвой коррупции;

– Инвентаризация и мобилизация всех ресурсов, еще оставшихся у нас после «перестройки» и «демократической революции»;

– Использование этих ресурсов для скорейшей реинтеграции России с государствами, образовавшимися на постсоветском пространстве и возрождения, таким образом, новой формы многовекового союза народов, сложившегося в рамках исторического становления российско-евразийской цивилизации.

К сожалению, практические действия нынешних руководителей страны дают основания считать, что они избрали для России иной путь. Несмотря на обильную патриотическую риторику, на деле по многим ключевым направлениям продолжается старая, порочная политика ельцинизма, уже не раз доказавшая свою бесперспективность и пагубность для страны.

Судите сами. За последний год – сколько правильных и красивых слов было сказано представителями исполнительной власти на всех уровнях о «необходимости консолидации и объединения» для решения острейших проблем страны! А что на деле? На деле одобрена реформа энергетики «по Чубайсу», а правительство усиленно проталкивает через Думу новый Земельный кодекс, открывающий возможность для разбазаривания русских земель, новый, феодальный КЗОТ[62], попирающий основные права трудящихся, лишающий их права на отпуск, восьмичасовой рабочий день и защиту от хозяйского произвола.

Одновременно дается старт очередной разрушительной «реформе» жилищно-коммунального хозяйства, в рамках которой плата за жилье взлетает до небес. В результате уже сегодня 40 процентов россиян не в состоянии оплачивать коммунальные услуги и содержать свою квартиру!

Разве могут такие действия, совершаемые против воли подавляющего большинства населения страны, объединить общество?

Далее. Кремль прилагает массу усилий для централизации государственной власти. Созданы федеральные округа, реформирован Совет Федерации, в высоких сановных кабинетах все чаще раздаются слова о «единой и неделимой» России. Само по себе это, конечно, не может вызывать возражений. Однако давайте посмотрим, на что тратится обретенный таким образом властный ресурс? На создание очередной карманной «партии власти», политической наследницы гайдаровского «демвыбора» и черномырдинского «нашего дома»! На формирование в Думе и Совете Федерации послушного большинства, готового по первой команде штамповать любые решения, спущенные сверху! На реализацию очередного витка разрушительной «либерализации экономики», который Греф проводит под аплодисменты Чубайса, Гайдара и Немцова!

При этом в Чечне продолжается затяжная партизанская война, по всему югу России гремят взрывы и гибнет мирное население, а в Приморье зимой люди в буквальном смысле замерзают насмерть. Выборы приморского губернатора превращаются в постыдный фарс, в Туле весь «административный ресурс» центра бросают на то, чтобы не допустить переизбрания губернатора-коммуниста Стародубцева, а «свои» главы регионов получают возможность беспрепятственно избираться на третий срок.

Так скажите, кому и зачем нужна такая «централизация»? Чьи интересы будет отстаивать центральная власть, добившись новых, еще больших полномочий? Гусинского и Березовского сменили Мамут с Абрамовичем, а половина населения России как жила за гранью нищеты, так и живет…

Теперь о мобилизации ресурсов. Сколько страшилок рассказано нашими политическими противниками о «возвращении к жесткому планированию» и «тоталитарному государству», без чего, якобы, невозможно реализовать мобилизационный режим работы российской экономики. А ведь на самом деле этот режим предназначен прежде всего для ускоренного создания в России эффективной и конкурентоспособной экономической модели, жизненно необходимой для нормального вхождение в формирующийся глобальный рынок.

Но создать такую модель в условиях повальной коррупции и безнаказанного разграбления страны невозможно. Тем более что отток капиталов из страны растет год от года, достигнув в прошлом году рекордного уровня в 30 миллиардов долларов!

Потому-то и необходима тщательная инвентаризация всего, что «прихватизаторы» еще не успели украсть, а затем решительная мобилизация усилий на ключевых направлениях прорыва в постиндустриальный мир третьего тысячелетия. Однако до сих пор все усилия народно-патриотических сил в этом направлении сталкиваются с жесточайшим сопротивлением тех, кто привык за последние годы обильно ловить золотых рыбок в мутной воде грабительских «реформ»!

Неудивительно, что в таких условиях процесс реинтеграции постсоветского пространства идет крайне медленно, несмотря на то, что за последнее десятилетие во многих государствах СНГ[63] уже осознали бессмысленность произошедшего раскола и готовы к максимально тесному сотрудничеству с Россией. А ведь одним из основных признаков глобализации является усиление взаимной зависимости народов и государств! В нашем случае это означает, что продолжающийся кризис российской государственности и экономики является главным препятствием на пути к ликвидации последствий развала СССР и созданию обновленного братского союза народов и государств Евразии!

«Старший брат» возвращается?

Каким же должен быть этот союз? От ответа на такой вопрос во многом зависит весь облик того глобального мира, в котором придется жить нашим детям. Пока, конечно, трудно говорить о конкретных деталях, но, тем не менее, некоторые базовые черты новой формы евразийской цивилизации можно определить уже сейчас.

Так, сегодня не вызывает сомнений, что в XXI столетии государственно-политическая форма евразийского суперэтноса будет иной, нежели у великого предшественника нынешней России – Советского Союза. История не повторяется, в одну и ту же реку невозможно войти дважды. Как бы не болела наша душа о разрушении этой великой державы, сама жизнь доказывает, что грядущий глобальный мир с его новыми вызовами требует свежих, нестандартных решений многочисленных стратегических проблем, стоящих ныне перед нашей страной и российским народом.

Тотальная идеологизация и гипертрофия государства, подточившие СССР изнутри, губительны для свободной личности, без инициативы и энергии которой невозможно поспеть за стремительными переменами технотронного века с его общепланетарными вызовами и проблемами. Не менее пагубными для гармоничного развития общества являются такие уродливые явления как русофобия и государственное богоборчество, в разные периоды нанесшие непоправимый ущерб духовному здоровью нашего народа и межнациональному миру в стране. А изматывающее противостояние с Западом, превратившееся со временем из разумной геополитической необходимости в самодовлеющую догму, наглядно продемонстрировало несостоятельность конфронтационной политики и психологии «осажденной крепости».

Но это вовсе не значит, что огромный положительный опыт СССР останется невостребованным в новом мире. Мы непременно возьмем с собой в будущее всепоглощающую жажду социальной справедливости, вдохновившую наших дедов и отцов на великие свершения советской эпохи. Мы восстановим и укрепим дружбу братских народов, лежащую в основе могущества нашей державы, закаленную в сражениях Великой Отечественной и преступно разрушенную могильщиками Советского Союза. Мы добьемся возрождения общенационального единства, которое утверждается на превосходстве общественных интересов над личными и превращает народ в несокрушимую соборную общность, движимую едиными идеалами и стремлениями, возвышает его до нравственных высот подлинной святости и чистоты.

Но все это необходимо совместить с новыми формами государственно-политических, межнациональных, межрелигиозных и общественных отношений. Только тогда российское возрождение станет стремительным и необратимым.

А то, что такое возрождение состоится, несомненно. Неизбежность воссоздания очередной державной формы тысячелетней российской – или, что то же самое, евразийской – цивилизации не вызывает сомнений.

Более того, уже сейчас с высокой степенью вероятности можно определить некоторые ее ключевые характеристики.

Итак:

Национальное ядро обновленной Евразии составит прочный союз трех самобытных ветвей великого русского народа – великороссов, белорусов и украинцев. Вокруг этого двухсотмиллионного мононационального ядра и будет развиваться уникальный евразийский суперэтнос, основанный на многовековом славянотюркском симбиозе, к которому, в свою очередь, смогут присоединиться все, кто готов связать свою судьбу с судьбой России.

Сколько желчи и сарказма выплеснули в свое время ненавистники русского народа, высмеивая и пороча его роль «старшего брата» в единой семье наших народов! И что же? Прошло десять лет, и теперь уже вполне очевидно: «старший брат» возвращается. Ибо без русского национального возрождения невозможно ни экономическое, ни политическое, ни духовное возрождение большинства «постсоветских государств», ни их гармоничное вхождение в глобальный мир нового века…

Державным ядром нашей цивилизации станет та или иная форма тесного союза России, Украины и Белоруссии. Ее культурной основой – сочетание традиционных национальных культур, свободно развивающихся и взаимодействующих друг с другом. Религиозно-нравственный фундамент евразийского суперэтноса, как и раньше, составят, в основном, православие и ислам, которые должны получить максимальную государственную поддержку в деле духовного возрождения наших народов.

Геополитическим результатом таких процессов станет восстановление контроля над континентальным ядром Евразии – Хартлендом, или «сердцем мира». Для будущего развития России, ее союзников и друзей этот момент принципиально, критически важен, ибо лишь опираясь на огромные ресурсы Хартленда, мы сможем быть конкурентоспособны в условиях глобального мира третьего тысячелетия. Причем речь идет, конечно, не только о сырьевых ресурсах. Контроль над континентальной Евразией – это и новые транспортные коридоры, и новая энергетика, и уникальные возможности для развития высокоэффективных технологий – например, аэрокосмических…

Особенно важно, на мой взгляд, отметить тот факт, что уже сейчас мы имеем все необходимые международно-правовые механизмы для резкой активизации процессов политического оформления и структурирования новой формы евразийской цивилизации.

Во-первых, несмотря на многочисленные мрачные прогнозы, продолжает свое существование Содружество Независимых Государств. Конечно, его эффективность далека от идеала, но тем не менее именно СНГ по своей конфигурации точнее всего совпадает с географическими границами исторической России-Евразии.

Во-вторых, внутри самого СНГ постепенно формируется интеграционное ядро, политическую основу которого сегодня составляет союз Российской Федерации и Белоруссии, а экономическую – Евроазийское экономическое сообщество, образованное на базе Таможенного соглашения между Россией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном.

В-третьих, Россия в последнее время все увереннее развивает двусторонние связи с соседями. Так, например, хорошие перспективы имеет двустороннее сотрудничество нашей страны с Молдавией, Арменией, Азербайджаном, а временные трудности российско-грузинских отношений связаны лишь с корыстными интересами клана Шеварднадзе, а не с какими-либо объективными причинами.

Таким образом, не будет преувеличением сказать, что если мы сумеем грамотно и своевременно использовать весь спектр возможностей, которые открываются сегодня перед нами, то уже нынешнее поколение может увидеть возрождение России в ее новой державной форме – цементирующего ядра и общепризнанного лидера евразийского «сердца мира». Притом важно отметить, что сегодня Россия имеет полную возможность укреплять отношения со своими партнерами на новых принципах, главными из которых являются добровольность, взаимовыгодность и прагматизм.

Место под солнцем

Но преодоление последствий развала СССР само по себе не решит всех наших проблем. Геополитическая и экономическая реинтеграция постсоветского пространства лишь создаст необходимые предпосылки для полноценного участия России в процессах глобализации мировой экономики и политики. На международной арене евразийской цивилизации во главе с Россией придется столкнуться с целым рядом серьезнейших вызовов и угроз, достойный ответ на которые потребует напряжения всех наших сил.

Историческое поле общечеловеческого развития с незапамятных времен изрыто разнообразными трещинами и разломами. Они-то и станут, очевидно, передовыми рубежами в том соперничестве цивилизаций, которое определит облик глобального мира в XXI столетии.

К наиболее серьезным, болезненным и широко распространенным разломам, которые в обозримом будущем будут оказывать максимальное влияние на мировую политику, можно в первую очередь отнести следующие:

– геополитические: борьба за контроль над евразийским «сердцем мира» между океанскими и континентальными державами;

– социально-экономические: «богатый Север – нищий Юг»;

– расовые и этнические, межнациональные;

– межконфессиональные и межрелигиозные;

– внутрисистемные в рамках родственных культур.

Геополитические разломы.

В нынешнем виде они начали формироваться еще в XVI веке, когда Великобритания, подтверждая свой гордый титул «владычицы морей», сокрушала континентальных соперников в борьбе за господство на морских коммуникациях и первенство в заокеанских колониях. Тогда же лихие ватаги Ермака, положив начало присоединению Сибири к Русскому государству, заложили тем самым основание для государственной консолидации гигантских просторов Евразии в рамках единого русского государства с ярко выраженным сухопутно-континентальным характером.

К середине ХХ века геополитическое напряжение разлома «атлантизм – Евразия» достигло своего апогея, отлившись в формы «холодной войны», в рамках которой США, как геополитический наследник британской империи, противостояли Советскому Союзу, олицетворяющему евразийскую геополитическую реальность.

Крах биполярного мира вывел атлантистов во главе с Соединенными Штатами в единоличные глобальные лидеры. Тем не менее они вряд ли могут праздновать победу. С одной стороны, непомерное напряжение сил, потребное для поддержания лидирующего положения в мире, подтачивает внутреннюю жизнеспособность Америки, а с другой – отсутствие второго глобального центра силы привело к тому, что геополитический рисунок планеты обрел новый вид, чреватый для Запада новыми большими проблемами.

Оставшегося сегодня в гордом одиночестве силового поля Соединенных Штатов может оказаться явно недостаточно, чтобы навязать свою волю всем и вся. Дремавшие до поры до времени альтернативные центры силы постепенно начинают оказывать все большее влияние на ход мировой политики. Китай и Индия – яркие тому примеры. Там же, где единая государственность отсутствует – как, скажем, в случае с мусульманским миром – на волне отторжения американского гегемонизма возникают объективные предпосылки для ускоренного развития центростремительных, консолидирующих тенденций.

В этих условиях России, как естественному лидеру самостоятельной евразийской цивилизации, крайне важно умело адаптироваться к быстро меняющейся ситуации на мировой арене. Нам следует в кратчайшие сроки выработать правильную стратегию вхождения в формирующийся – на фоне конкуренции цивилизаций и продолжающейся научно-технической революции – глобальный мир нового столетия. Наше уникальное географическое положение вкупе с еще сохраняющимися военно-стратегическими, экономическими и политическими возможностями диктует нам вариант, в основу которого должно быть положено стремление российской державы вернуть себе традиционную многовековую роль своеобразного «геополитического балансира» – гаранта мирового равновесия сил и справедливого учета взаимных интересов.

Социально-экономические разл омы.

На пороге XXI столетия стало окончательно ясно, что цивилизация Запада развила недопустимо высокие темпы потребления невозобновимых ресурсов планеты, разрушения окружающей среды и эксплуатации дешевой рабочей силы в экономически «отсталых» странах и регионах. Уже сейчас граждане т. н. «развитых стран», составляющие менее 20 процентов мирового населения, потребляют более 70 процентов производимой на планете энергии, 75 процентов обработанных металлов и 85 процентов деловой древесины[64]. Притом прогнозы показывают, что к 2020 году их энергопотребление еще удвоится! Средний американец к этому времени будет потреблять ресурсов в 10–15 раз больше чем, например, средний китаец.

Все это грозит миру, по меньшей мере, двумя глобальными катаклизмами.

Во-первых, экологической катастрофой, которая коснется, прежде всего, экономически неблагополучных областей планеты, превращающихся постепенно в свалку ядовитых отходов и зону вредных «первичных» производств, обеспечивающих высокие жизненные стандарты «золотого миллиарда» потребителей в странах Запада.

Например, ученые предупреждают, что ближайшие двадцать лет выделение вредных промышленных газов, провоцирующих «парниковый эффект», возрастет на 90 процентов. На Соединенные Штаты, в которых проживает всего 4 процента населения Земли, приходится более четверти этих вредных выбросов. И тем не менее, в нынешнем году США демонстративно вышли из Киотского протокола, налагавшего на них хоть какие-то ограничения в этой области!

Во-вторых, мощнейшими конфликтами и смутами по линии разлома «богатый Север – нищий Юг», предсказать результаты которых сегодня, наверное, не возьмется никто.

Если на заре индустриальной эры, когда в странах мира преобладали локальные «внутрисистемные» межклассовые противоречия, социальное неравенство вызывало революционные взрывы огромной разрушительной силы, то можно себе представить, каков будет заряд глобального «межсистемного» катаклизма, порожденного беспрецедентным разрывом в качестве жизни населения «развитых» и «развивающихся» стран, если не будут приняты меры по пересмотру нынешнего, несправедливого мирового экономического порядка.

А социальная пропасть между тем все углубляется. Сегодня «золотой миллиард» распоряжается уже 84, 7 процента мирового ВНП[65], на представителей этой новой «расы господ» приходится 84, 2 процента мировой торговли и 85, 5 процентов сбережений на банковских счетах[66]. И в то же время 95 процентов прироста мирового населения приходится на беднейшие страны![67].

«История человечества достигла водораздела, – сказала, выступая несколько лет назад на конференции ООН[68] по развитию, премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брундтланд, – за которым изменение политики становится неизбежным. Более миллиарда человек, не имеющих сегодня возможности удовлетворить основные потребности… требуют революции. У нас еще есть возможность предотвратить опасность, хаос и конфликты, которые в противном случае неизбежны».

Однако, несмотря на понимание грозящей опасности, Запад, похоже, стоит перед практически неразрешимой задачей. Для того чтобы остудить накал страстей и отодвинуть кризис, он должен пойти на самоограничения, которые противны самому духу западной цивилизации, ее фундаментальным экономическим и мировоззренческим ценностям, полагающим в бесконечном расширении потребления товаров и услуг главную цель человеческого существования.

В таких условиях России чрезвычайно важно определить разу мную меру интеграции в «мировую хозяйственную систему» и «международное разделение труда». Излишнее рвение в этом деле может породить опасную зависимость страны от внешних факторов. Обилие природных богатств, экономический и интеллектуальный потенциал дает нам уникальную возможность хозяйственной автономии, которая, помимо своего благотворного влияния на прочность национальной безопасности, позволяет как бы «остаться в стороне» от зоны главного социально-экономического разлома современности.

Сказанное отнюдь не означает призыва к хозяйственной автаркии. Мы не можем не учитывать тенденций современности, обуславливающих интеграционные процессы на реги-ональном и глобальном уровнях. Вопрос заключается в том, чтобы развивая к своей выгоде внешние связи, участвуя в международном разделении труда, не потерять чувства меры, не преступить грань, за которой угроза утери экономической самостоятельности страны становится реальной. Нам надо постараться устроиться так, чтобы в максимальной степени использовать все выгоды глобализации мировой экономики, одновременно избежав, по возможности, ее разрушительных последствий.

Этнические и конфессиональные разломы.

Их дестабилизирующее и разрушительное воздействие сегодня знакомо в России всем. Межнациональные конфликты, как показывает опыт, отличаются особой ожесточенностью, непримиримостью и способностью к самовоспроизводству даже после полного, как представляется на первый взгляд, их урегулирования. Наличие многочисленных очагов расового и этнического противостояния в нынешнем мире заставляет с особым вниманием отнестись к их возможным последствиям.

Фактически на планете нет ни одного мало-мальски значительного региона, который не был бы заряжен потенциалом межнациональной розни. Но особой величины этот потенциал достигает там, где линии этнических разломов совпадают с границами, разделяющими цивилизации и культуры. И наоборот – общие мировоззренческие архетипы сглаживают национальную обособленность, сдерживают противоречия и нейтрализуют их разрушительный заряд.

Религиозная мозаика мира нынче весьма прихотлива и разнообразна. Тем не менее в ней можно выделить семь основных конфессиональных блоков, соперничество которых будет определять ситуацию в этой области. Вот они: православие, католицизм, ислам, буддизм, конфуцианство, иудаизм, язычество и причудливая смесь оккультизма с прагматизмом, составляющая духовную основу жизни современного Запада.

Линии религиозных разломов имеют огромный конфликтный потенциал. Достаточно указать на длящееся 1300 лет соперничество ислама и христианства, на многовековое противостояние индуистов и мусульман или «холодную войну» иудаизма и православия, чтобы оценить устойчивость феномена религиозных противоречий и масштаб их влияния на историю. С точки зрения безопасности и государственной стабильности в области национальных и религиозных отношений Россия должна быть заинтересована, прежде всего, в трех вещах.

Первое: в том, чтобы максимально сгладить межрелигиозную напряженность внутри славяно-тюркского геополитического симбиоза. Для этого необходимо принять все возможные меры с целью ограничения воздействия экстремистских религиозных сил – в первую очередь ваххабитов и талибов – на континентальное ядро Евразии.

Второе: ни в коем случае не допустить осложнения межконфессиональных отношений с внешним миром, в особенности – с исламской цивилизацией, к чему ныне усиленно подталкивают нас некоторые западные «доброхоты». Если это, не дай Бог, случится, ни одна из стратегических задач устойчивого развития Российской Федерации не сможет быть осуществлена.

Третье: разработать государственную конфессиональную политику, которая обеспечила бы в России защиту и поддержку традиционных религий, распространенных на территории страны и ставящих соборные, морально-этические ценности выше индивидуалистических и меркантильно-потребительских.

Внутрисистемные разломы.

Ни одна из существующих ныне цивилизаций не может похвастать полным внутренним единством. Каждую из них беспокоит свой «гвоздь в сапоге» – проблема внутрисистемных разломов, связанная с историческим своеобразием «составных частей».

Запад умело, расчетливо и изощренно играет на этих противоречиях, сохранение которых только и может обеспечить ему успех собственной модели глобализации, предполагающей его закрепление в роли единоличного глобального лидера.

Впрочем, он и сам не свободен от этих разломов. Для примера можно указать на «немецкую проблему», связанную с огромным потенциалом объединенной Германии. Общий европейский смокинг оказывается для нее маловат, и это всерьез беспокоит соседей и союзников. В свою очередь объединенная Европа начинает все более ясно сознавать, что ее интересы далеко не всегда совпадают с интересами Дяди Сэма. Так, введение единой евровалюты – лишь первый шаг в ее грядущей жестокой борьбе с мировой финансовой диктатурой американского доллара.

Еще хуже обстоят дела других цивилизаций. Противостояния «Иран – Ирак», «Иран – Турция» и множество им подобных дают представление о степени разобщенности мусульманского мира. В то же время фундаменталистские религиозные течения представляют собой наиболее влиятельный центростремительный фактор, являясь носителями мощных интеграционных тенденций. Можно только догадываться, какова будет энергия «термоядерной реакции» государственно-политического синтеза арабского мира, если он все же произойдет вопреки всем стараниям западных политиков, дипломатов и генералов.

Есть свои внутренние разломы и у других цивилизаций. Вполне естественно, что в таких условиях Запад кладет в основу политики древний, как мир, жесткий и циничный принцип: «Разделяй и властвуй». В полной мере это ощутила на себе и наша цивилизация, кровоточащие разрывы которой стали неизбежным следствием Беловежского сговора. Сегодня, по прошествии десяти лет после этого преступления, уже можно уверенно сказать: США делали, делают и будут впредь делать все, чтобы затруднить, а если можно – то и сорвать процессы российской национально-государственной регенерации. Мы же, со своей стороны, должны ясно понять, что не решив этого первоочередного вопроса, ни на шаг не продвинемся в решении всех остальных проблем России.

Этапы большого пути

Каковы же должны быть ответы России на вызовы, связанные с проблемами глобализации, проходящей, как это уже вполне очевидно, в условиях острой конкуренции различных цивилизаций и культур за первенство в новом глобальном мироустройстве?

В первую очередь нам следует приложить максимум усилий для того, чтобы сохранить те международно-правовые основы стратегической стабильности, которые были выработаны еще в эпоху биполярного мира. В первую очередь это касается всей системы договоров, сложившейся вокруг ядерных вооружений и опирающейся, как на фундамент, на Договор о противоракетной обороне от 1972 года.

Область стратегических вооружений – единственная, в которой Россия по-прежнему остается сверхдержавой, обладающей равными возможностями с США. И хотя после бездумной ратификации СНВ-2[69] этот паритет поставлен под угрозу, пока он все же еще не разрушен окончательно. Его сохранение и укрепление – главная гарантия того, что с нашими интересами, несмотря на системный кризис российской экономики и государственности, Запад будет считаться при формировании нового глобального мироустройства. А значит, мы должны быть готовы продемонстрировать твердую решимость отстаивать позиции в этой области с использованием всех имеющихся в нашем распоряжении средств и способов.

Далее. Опираясь на свою роль одного из главных гарантов мировой стратегической стабильности, Россия должна приложить все силы, чтобы не допустить развала сложившейся вокруг ООН системы международных отношений. Разрушение этой системы неизбежно повлечет за собой торжество хаоса и произвола. Агрессия НАТО против Югославии ясно показала, какие страшные опасности для всей планеты таит в себе желание Запада во главе с США освободиться от норм международного права там, где они мешают установлению их глобальной диктатуры. Если эпицентр мировой политики окончательно переместится из ООН в теневые лаборатории западных архитекторов «нового мирового порядка», подобные Бильдербергскому клубу или Трехсторонней комиссии, то это грозит всему человечеству величайшими политическими катаклизмами и социальными потрясениями.

Одновременно России следует постепенно интегрироваться во все ключевые международные структуры, созданные на базе глобализационных процессов – будь то торговые, финансовые или экологические организации. Главное не забывать, что такая интеграция не самоцель, а лишь средство к скорейшему решению своих собственных проблем и оправдано лишь в том случае, если способствует возрождению страны.

При этом надо ясно понимать, что сегодня большинство таких организаций находятся под контролем стран «золотого миллиарда» и служат их интересам. А это значит, что ни в ВТО[70], ни в МВФ[71] нам никто льготных условий не создаст и добровольно своим «куском пирога» не поделится. Статистика свидетельствует: несмотря на бурный рост числа различных глобалистских экономических и финансовых структур, за последние сорок лет разрыв в уровне жизни между богатейшими и беднейшими государствами вырос более, чем в два раза[72].

Следовательно, для того, чтобы уравновесить влияние Запада, России жизненно необходимо целенаправленно продвигаться по пути создания альтернативной сети торговых, финансовых, политических, военных и иных союзов с ключевыми цивилизациями Евразии – Индией, Китаем, нашими проверенными партнерами из числа арабских стран. Активность и многовекторность российской внешней политики в сложившихся условиях – главный залог успеха.

Таким образом, программу гармоничного вхождения России в глобальный мир третьего тысячелетия можно с известной долей условности разделить на три этапа.

Ее первый этап – «Одоление смуты».

Главная цель этой фазы российского возрождения – преодоление последствий развала СССР и «демократического» погрома России.

Основные задачи, которые необходимо при этом решить, таковы:

1. Укрепление единого, централизованного российского государства.

2. Воссоздание евразийского геополитического союза – исторического наследника Российской империи и СССР.

3. Всесторонняя консолидация евразийской цивилизации вокруг российского ядра.

Второй этап программы глобализации по-российски может быть обозначен как «Балансировка «мирового маятника»».

Его главная цель – справедливое перераспределение политического влияния, доступа к ресурсам и качества жизни народов и государств, культур и цивилизаций в условиях постоянного усиления их глобальной взаимозависимости.

Для решения основных задач на этом этапе будет необходимо:

1. Установить стратегический союз России с «центрами сил» основных евразийских цивилизаций, в первую очередь с Китаем и Индией. Всемерно развивать наши партнерские отношения со странами исламского мира.

2. Добиться от Запада, во главе с США, отказа от попыток силой навязать всему мировому сообществу свой дискриминационный вариант глобального мироустройства.

3. Заложить основы нового мирового баланса сил, основанного на многополярности и равноправии.

Третий, «строительный» этап российской программы глобализации должен предполагать создание эффективных механизмов поддержания мира и стабильности в условиях нового, глобального и одновременно многополярного мироустройства.

Главной целью на этом этапе станет оформление новых и обновление старых международных структур, гарантирующих в рамках единого глобального мира каждому народу и государству максимальную безопасность, социальную справедливость в распределении ресурсов и свободу самобытного развития.

Основные задачи при этом можно сформулировать так:

1. Создание на базе ООН обновленной системы глобальной безопасности.

2. Создание аналогичных региональных структур. В Европе, например, они могут быть созданы, опираясь на опыт и структуры ОБСЕ[73], а в Азии их зародышами могут стать соглашения, подобные тем, что легли в основание Шанхайской организации сотрудничества.

3. Учреждение эффективных – и, что особенно важно, равноправных – «отраслевых» международных организаций, призванных объединить усилия всего человечества для борьбы с глобальными вызовами новой эпохи: экологическим, климатическим, демографическим, сырьевым и т. д.

Исторический опыт позволяет предположить, что если вышеперечисленные задачи будут решены хотя бы наполовину, то достижение нового качества международного сотрудничества и глобального взаимодействия народов и государств может быть достигнуто уже в ближайшее десятилетие. И Россия должна сыграть в этом благородном деле одну из главных ролей!

Анализ глобализации, разумеется, не может быть самоцелью. Осмысление этого явления должно быть подчинено, прежде всего, выработке представления о том, какой должна быть внешняя политика России во все более усложняющемся мире. Тем более что нас постоянно спрашивают, какие подходы к международным отношениям исповедует КПРФ. Внешняя политика (вопреки распространенному мнению не есть что-то элитное, доступное и интересное ограниченному числу людей. Внешнеполитические решения влияют как на жизнь нации, так и на жизнь каждого отдельного гражданина, осознает он это или нет. Поспешный уход наших войск из Восточной Европы привел к многомиллиардным потерям российской собственности за рубежом. Участие России в санкциях ООН (по сути дела, в натовских санкциях) против Ливии и Ирака привело к колоссальным потерям, оцениваемым примерно в 18 миллиардов долларов. А расширение НАТО на Восток неизбежно вызовет необходимость укрепления обороноспособности России, то есть дополнительные расходы. Но этого можно было бы избежать, если бы с начала 1990-х годов российское руководство не проводило бы политики попустительства экспансии НАТО.

Чтобы определиться с нашей внешнеполитической линией, полезно было бы задать ряд простых вопросов: пошла ли «интеграция в мировое сообщество», объявленная в начале 1990-х годов основной целью правящей группировки России, на благо нашей страны? Ведь смысл международных связей любого государства – в создании наиболее благоприятных условий для внутреннего развития страны. Удовлетворяет ли российская внешняя политика этому требованию?

С этим вопросом связан и ряд других: изменился ли характер международных отношений после разрушения Советского Союза? Стал ли мир вообще более безопасным, справедливым, более удобным для жизни человечества? Соответствуют ли глобализационные тенденции интересам России или противоречат им? Ответ на все эти вопросы будет негативный. Но давайте рассматривать все последовательно.

Состояние мира

Окружающий нас мир после разрушения СССР не стал более безопасным. Его сотрясает сейчас гораздо больше конфликтов, чем когда-либо во второй половине ХХ столетия. Значит, дело было не в конфронтации двух сверхдержав, как это изображалось в нашей стране и за рубежом в конце 1980-х годов. Скорее, наоборот, с разрушением Советского Союза была разрушена система сдержек и противовесов, созданная великими лидерами держав-победительниц – Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем. Равновесие в мире резко нарушилось. Началась попытка нового передела мира в пользу группы западных стран, прежде всего США.

«Рыночные силы» за десять лет господства в мировой экономике показали неспособность решать задачи устранения нищеты, безработицы, снижения преступности, предоставления образования и здравоохранения. По данным ООН треть трудоспособного населения планеты не имеет работы или работает неполный рабочий день. «Золотой миллиард» богатеет, четыре с лишним миллиарда остальных жителей планеты скатываются во все большую нищету. Неравноправие мира усиливается, все больше захватывая и населения стран «золотого миллиарда», где также углубляется пропасть между богатыми и бедными. Средний класс в этих странах постепенно разоряется. Все это не может не вызвать роста напряженности в мире, чреватого распространением региональных и даже глобальных конфликтов.

Во внешнеполитической философии западных стран не произошло принципиальных изменений. С исчезновением мифа о «советской военной угрозе» Запад не пошел на разоружение. Он по-прежнему делает ставку на силу, как основной инструмент обеспечения своих внешнеполитических и внешнеэкономических интересов. Идет поиск нового «образа врага», чтобы оправдать усиление военной мощи США. С 11 сентября 2001 года этим врагом считается международный терроризм и Асама бен Ладен. Но это лишь для отвода глаз. Мы отчетливо видим, что одним из основных источников опасности для западных стран по-прежнему считается Россия.

Американский военный бюджет на 2001–2002 гг. превысил 300 миллиардов долларов. Это гораздо больше, чем во времена противоборства между США и СССР. Против кого готовится воевать Америка? Идет расширение НАТО, принята новая стратегическая концепция альянса, в которой НАТО присвоило себе право на вооруженные действия за пределами стран-членов блока и без мандата Совета Безопасности ООН. Существование столь мощной военной группировки «миротворчеством» или потребностями борьбы с международным терроризмом не объяснишь. Экспансия НАТО направлена в перспективе против самого широкого круга стран Азии, Африки и Латинской Америки. Совершенно ясно, что в новом стратегическом противостоянии «Север» – «Юг» страны «Севера» (читай: «Запада») будет подавлять сопротивление «Юга» (читай: «Юга» и «Востока») силой оружия. Действия НАТО против Ирака и Югославии подтверждают это совершенно четко.

Растущая пропасть между меньшинством в процветающих странах и обнищавшим большинством населения планеты позволяет говорить о «глобальном апартеиде» как об основной форме «нового мирового порядка». Например, развитые страны, особенно США и Европейский союз, принимают жесткие меры контроля над иммиграцией не только из Африки и остального «третьего мира», но и из стран Восточной Европы. Те же силы, которые десятилетиями настаивали на праве каждого покидать свою страну, после 1991 года резко ограничили возможность реализовать это право.

Но больше ли у «глобального апартеида» шансов сохраниться, чем это было у «местного апартеида» в Южной Африке, который все же просуществовал более 40 лет, позволив белому меньшинству загнать черное большинство в бантустаны и беспощадно эксплуатировать его. Примут ли 10–15 % населения Земли – «белые мира» (не обязательно с белым цветом кожи) более рациональное решение, нежели принятое в конце 1940-х годов южноафриканскими белыми решение о создании системы апартеида? Может ли быть своевременно найдено мирное решение проблемы неравноправия в мире или только крупные «беспорядки», вернее, растущее сопротивление «третьего мира» сделают его неизбежным? «Крепость Европа» вряд ли защитит себя от вторжения безработных и голодных, приток которых уже начался…

В конечном счете, апартеид в ЮАР привел к катастрофическим последствиям для самого белого меньшинства. Подобные же последствия начинает испытывать и Израиль, который не только отверг идею создания единого государства, где вместе жили бы в мире и арабы и евреи, мусульмане, христиане и иудеи, но и пошел по пути разделения населения за счет создания израильских поселений на оккупированных землях. По-видимому в глобальном масштабе ситуация будет схожей, и это станет очевидным гораздо быстрее, нежели в Южной Африке.

Ведь меняется глобальная расстановка сил. Давление Запада, попытки США и их союзников навязать «новый мировой порядок», вызывает ответную реакцию остальных стран. Человечество, несмотря на кажущееся подавляющим экономическое, политическое и военное господство США, отнюдь не смирилось. Бурными темпами развивается экономика Китая, Индии, Вьетнама, занимающих самостоятельную позицию по ключевым вопросам современности. Страны Латинской Америки по ряду вопросов выступают с жесткой критикой США и их союзников. Огромный арабский мир намерен твердо отстаивать свои позиции в противоборстве с Израилем, за которым стоит США. Активно занимаются укреплением единства страны Африки, создающие Африканский союз.

Одновременно быстро нарастают противоречия между США и Западной Европой. Американцы провоцируют конфликты на Балканах, чтобы дестабилизировать Европу. Да и сама Америка, экономика которой в значительной степени держится на весьма шатком основании глобальных финансовых пирамид, вполне может в обозримом будущем оказаться в кризисном состоянии.

Состояние внешней политики России

Насколько соответствует политика России этим быстро меняющимся внешним условиям? После разрушения Советского Союза в декабре 1991 года Россия стала правопреемницей СССР. Однако новое российское государство обладает почти вдвое меньшим по численности населением, нежели СССР, значительно меньшей территорией. Оно утратило огромное число крупнейших предприятий и стратегических военных объектов, лишилось крупных портов на Черном и Балтийском морях. В результате «реформ» ВВП России сократился почти на 50 %, вооруженные силы России оказались полуразрушенными и деморализованными.

Означало ли это, что Россия была объективно обречена на роль державы «второго сорта»? Нет, не означало! Наша страна по-прежнему располагает самой большой в мире территорией с колоссальными запасами полезных ископаемых, имеет одно из самых крупных по численности и высокообразованное население, обладает немалым промышленным и научным потенциалом, сохраняет ядерный паритет с США, который, собственно говоря, во многом определял статус нашей страны как великой державы. То есть сохраняются многие объективные предпосылки для того, чтобы Россия продолжала играть весомую роль в мире.

Однако этого не происходит. Почему? По-видимому, решающую роль тут играет субъективный фактор – стратегия российской правящей группировки. А она по-прежнему придерживается принятого в 1991 г. и давно обанкротившегося курса на «интеграцию в мировое сообщество», который привел к экономической зависимости России от Запада и к подчинению внешней политики России интересам западных стран. Руководство России почти полностью утратило государственную волю.

Роль российской дипломатии в качестве младшего партнера дипломатии западной особенно явно и неприглядно проявилась после 1992 года в ходе кризиса на Балканах, в отказе от сотрудничества с Ираном, в поддержке санкций против Ливии и Ирака. В разряд столь же позорных «успехов» внешней политики «демократической» России нужно отнести поспешный вывод войск из Германии и постыдное бегство российской армии из Прибалтики, где в полной власти русофобских режимов остались сотни тысяч наших соотечественников, а сами прибалтийские страны превращаются в плацдарм для враждебных акций против России. Столь же наглядно роль России в качестве пристяжной Запада проявилась и во время т. н. антитеррористической операции против Афганистана.

Под давлением Запада постепенно разрушался СНГ, создававший хоть какие-то условия для экономической и политической интеграции стран, входивших в состав СССР. Правящая верхушка России отталкивает Белоруссию, Приднестровье, Абхазию, Аджарию и Южную Осетию, стремившиеся к более тесной связи с Россией. Одновременно Кремль не препятствует втягиванию Украины, Грузии, Азербайджана и некоторых среднеазиатских республик в НАТО через программу «Партнерство ради мира».

Пользуясь терактами в США 11 сентября 2001 года, Запад усиленно заталкивает Россию в противоборство с мусульманскими странами. Им активно внушается мысль, что в России подавляется ислам, а в самой России внедряется идея о том, что ислам враждебен ей, что за террористами в Чечне стоят силы мусульманского мира. Одновременно в Москве сдерживается развитие крайне важных для России экономических, политических и военных связей со странами Среднего и Ближнего Востока. Практически утрачены завоеванные Советским Союзом позиции в Африке. Предательство союзников (Наджибулла, Хонеккер, Милошевич и многие другие) – один из самых позорных эпизодов в истории России.

1991–2001 гг. – это период полной внешнеполитической катастрофы России. В чем её подоплека? Ведь она происходит не сама собой, по воле неких потусторонних сил. Убежден, что саморазрушительная внешнеполитическая стратегия вполне логично проистекает из столь же разрушительной стратегии в области экономики, науки, образования и культуры России. Изначально порочной была идеология тех, кто захватил власть осенью 1991 года. Она была направлена на решение сугубо идеологических задач создания любой ценой прослойки богатых как опоры нового политического строя и «интеграции в мировое сообщество» – встраивания правящей верхушки России в мировую глобализаторскую элиту.

Превратившись в самоцель, эта «интеграция» привела к «дезинтеграции» – к разрушению экономики, к резкому падению уровня жизни народа, к принятию решений, заведомо противоречащих интересам страны, в частности, к холуйски бездумному осуществлению «советов» Международного валютного фонда, (хотя уже существовал обширный печальный опыт других стран, внедрявших у себя рекомендации МВФ). Западные кредиты и займы, полученные правящей группировкой России в уплату за разрушение Варшавского договора и Советского Союза, на пользу России не пошли. Они были разворованы.

А ведь именно иллюзии западных крупномасштабных капиталовложений якобы для модернизации российской экономики лежали в основе резкой перемены внешнеполитической стратегии в начале 1990-х годов. Но вместо модернизации мы получили долговую петлю. Одновременно Россия по сути дела оказалась во внешнеполитической изоляции.

Все, как говорится, познается в сравнении. Внешняя политика Советского Союза не была свободна от недостатков. Но она в целом гармонично сочетала государственные интересы СССР и классовые интересы подавляющего большинства ее населения. СССР обладал эффективным внешнеполитическим механизмом, четкой системой взглядов и целей, огромным авторитетом в мире, опирающимся на мощную экономику и боеспособные вооруженные силы.

Но уже внешняя политика М. Горбачева была чистейшей воды авантюризмом, основанным на стремлении одним махом решить сложнейшие мировые проблемы во многом за счет односторонних уступок Западу. В конечном счете, то, что начиналось как идеализм, привело к сознательному крупномасштабному предательству интересов нашей страны.

В 1991–1995 гг., во времена ельцинского министра иностранных дел РФ А. Козырева (ныне директора крупной американской фармацевтической компании), МИД РФ фактически стал придатком Госдепартамента США. В ходе «реформ» был нанесен тяжелейший удар по кадрам. Из МИДа РФ вытеснены опытнейшие дипломаты, продолжает деградировать школа советской дипломатии – одна из лучших дипломатических служб в ХХ веке.

По ельцинской Конституции сведена до минимума роль парламента в осуществлении внешней политики. Ныне сделана ставка на личную дипломатию главы государства и главы МИД. Такая дипломатия эффектна, но никак не может заменить слаженную работу государственной внешнеполитической системы. А такая система по существу разрушена. Совет безопасности и МИД РФ не справляются с координацией работы государственных органов. Линия МИД зачастую вызывает отторжение других участников внешнеполитической деятельности. Говорить об их слаженной работе не приходится. Разрушены механизмы внешнеполитической информации и пропаганды. Россия даже не может толком объяснить миру суть конфликта в Чечне.

Решения по внешнеполитическим вопросам принимаются в Кремле келейно, узкой группой должностных лиц, практически неподотчетных обществу. Они принимаются без глубокой проработки с точки зрения интересов России и отражают зачастую противоречивые интересы конкурирующих групп в окружении президента РФ. Преданность государственным интересам подменяется лояльностью лично главе государства. А это не одно и то же.

Конечно, состав лиц, персонифицирующих внешнюю политику России, меняется. На смену обанкротившемуся А. Козыреву главой МИД РФ был назначен Е. Примаков. Затем этот пост перешел к И. Иванову, работавшему первым заместителем и у А. Козырева и у Е. Примакова. Смена лиц создает впечатление динамики. Но основная ориентация внешней политики РФ после 1991 года сохраняется. Да и ключевые фигуры «козыревской команды» уверенно сохраняют свои позиции в МИДе, как сохраняется и линия на вывоз капитала, инфляционное ограбление народа, дальнейшую приватизацию промышленности.

Либеральная концепция экономики, унаследованная В. Путиным у его предшественника (вместе с ведущими членами экономической команды), ведет к краху промышленности и сельского хозяйства, к развалу вооруженных сил (под предлогом того, что страна якобы не может их содержать). Это резко ослабляет возможность проведения самостоятельной линии на международной арене, подтверждая самую тесную связь между внутренней и внешней политикой.

Разговоры о «прагматизме» и «приоритете национальных интересов» как об основах новой философии внешней политики являются по сути дела ширмой, призванной замаскировать сохранение прозападной ориентации внешней политики России. Никакой «приоритет национальных интересов» не помешал правящей группировке России сначала «сдать» Западу Югославию – нашего единственного стратегического союзника в Восточной Европе, а затем и дать согласие на похищение лидера этой страны по заказу натовского «трибунала» в Гааге. «Прагматизм» же начал проявляться в том, что высшее государственное руководство начало заниматься откровенным лоббированием внешнеэкономических интересов отдельных олигархических групп.

Социальная опора нынешней внешней политики

В чем причина политики, столь явно противоречащей интересам России? Внешняя политика, по определению, отражает интересы правящих классов или социальных групп. В России она отражает, прежде всего, классовые интересы незначительной по численности (2–3 % населения страны), но обладающей гипертрофированным влиянием на власть компрадорской прослойки – торгового, экспортно-импортного бизнеса и банковско-ростовщического капитала, – захватившей в ходе приватизации «по Чубайсу» экономику и природные ресурсы страны.

Эта прослойка фактически переориентировала использование ресурсов страны в пользу иностранных государств. Она находится в зависимости от западных стран, поскольку там располагаются рынки сбыта, и там же оставляются доходы от вывоза природных ресурсов. Запад в интересах сохранения столь выгодного для него положения закрывает глаза на зачастую незаконный характер вывезенного капитала. Правящая группировка России по сути дела является частью сил, управляющих процессом глобализации. Однако российский компонент находится в неравноправном, подчиненном положении. От него никак не приходится ожидать защиты интересов России. Более того, компрадорская прослойка является частью сил, ущемляющих интересы России.

Например, много говорят о дикой дискриминации русского населения Прибалтики. Однако крайне редко говорят о том, что экономической опорой русофобских режимов там является оплата за транзит российских товаров, прежде всего нефти, через порты Прибалтики. Под эти грузопотоки давно можно было бы построить новые российские порты на Балтике и избавить Россию от зависимости от Латвии, Эстонии и Литвы. Однако это не делалось в интересах российских экспортеров и перевозчиков, действующих в самом тесном контакте с антироссийскими лидерами Прибалтики.

Если внешнюю политику России в значительной мере определяли такие деятели (с двойным гражданством) как гг. Березовский и Гусинский, то можно представить себе, насколько сильно она отклонялась от истинных интересов России. Открыто говорят о том, что ряд постов в правительстве и администрации президента закреплен за представителями тех или иных олигархических групп.

Естественно, что внешнеполитическая философия правящей группировки имеет явный евро-американский уклон. Поэтому она не препятствует втягиванию в Европейский Союза стран Восточной Европы, а также бывших республик СССР, то есть вытеснению России с ее традиционных рынков. Она не намерена противодействовать дальнейшей экспансии НАТО на Восток. Эта группировка выступает за вступление России во Всемирную торговую организацию, что позволит ей усилить вывоз природных богатств России, хотя членство в ВТО резко негативно скажется на отечественной обрабатывающей промышленности.

Существует и другая группа тех, кто захватил контроль над российской экономикой. Она связана с промышленностью и имеет разнонаправленные интересы с прослойкой, занимающейся расхищением природных ресурсов. Эта группа понимает опасность вступления России в ВТО, втягивания соседних стран в ЕС, угрозы, которые представляет расширение НАТО. Однако государственный аппарат ныне отражает интересы, прежде всего, первой и, в гораздо меньшей степени, второй части «хозяев» экономики России.

Основная проблема и слабость правящей группировки России – краткосрочность и наднациональность ее мышления. Нет стратегического видения будущего мира и места России в этом мире. Сегодня совершенно ясна иллюзорность расчетов на то, что Россия может попасть в число стран «золотого миллиарда». Просто потому, что этот «миллиард» опирается на ограбление природных, экономических и интеллектуальных ресурсов всего мира. Все уже распределено и даже «демократической» России в этом грабеже доли нет, и не предвидится.

Соответственно, нет шансов и у российской правящей группировки стать членами всемирной суперэлиты. Ни в коллективном, ни в индивидуальном виде. Жалкая судьба гг. Березовского и Гусинского, переселившихся за рубеж, подтверждает это весьма убедительно. Они, очевидно, неплохо устроились в чисто бытовом плане, учитывая размеры их богатств, переведенных за рубеж. Но не приходится сомневаться, что в политическом и социальном плане западные элиты жестко отторгают российских нуворишей, происхождение капиталов которых носит сомнительный, если не воровской характер. Несмотря на объективный характер экономических процессов, субъективный фактор по-прежнему имеет немаловажное значение.

В этом плане проявления внешнеполитической независимости в Кремле зачастую отражает не столько заботу о национальных интересах, сколько желание правящей группировки выторговать себе место во всемирной элите.

Поскольку признаки национальной катастрофы становятся все более грозными, более дальновидные силы в правящей группировке пытаются выправить положение. Президент Путин делает слабые, половинчатые шаги по восстановлению внешнеполитической независимости России, пользуется патриотической риторикой. Но, не обладая самостоятельной политической опорой, В. Путин ведет себя непоследовательно. Его внешняя политика имеет противоречивый характер. Отдельные эффектные жесты, призванные продемонстрировать внешнеполитическую самостоятельность российского руководства, не могут скрыть сохраняющуюся зависимость Кремля от Запада. Проталкивание г-ном Путиным целой серии антинародных законов перед встречей «семерки» в Генуе в июле 2001 года подтверждает это весьма убедительно.

Угрозы безопасности России

Характер внешней политики во многом зависит от характера отношений с соседями. Одно дело – Австралия, у которой практически нет соседей. Другие дело – Россия с самой протяженной в мире границей. Особую озабоченность вызывает отношения с соседями на Западе. Возможно когда-то, в конце 1980-х годов, на Западе и подумывали об политической и экономической интеграции ослабленного горбачевскими «реформами» СССР и ельцинской России в т. н. «мировое сообщество» – клуб процветающих государств Запада. Но быстрый распад СССР, а затем и России побудил Запад отбросить маску доброжелательства. На первое место выдвинулись давние цели ослабления, а возможно и раздробления России – исторического соперника Запада, а также получения неограниченного доступа к природным ресурсам России и инфраструктуре, позволяющей поставить эти ресурсы на службу Запада. Все это полностью лежит в русле процесса глобализации.

Осознание этого должно определять и нашу внешнеполитическую линию. Мы иногда еще мыслим опытом 1941 года: пересечение границ крупными массами войск, захват территории, оккупационный режим… Но сейчас это не всегда требуется. В эпоху глобализации действуют иные механизмы. Иностранные валюты свободно пересекают границы, подрывая экономическую, а затем и политическую независимость любой страны, функции войск вторжения прекрасно выполняют иностранные банки и транснациональные корпорации, функции оккупационного режима выполняют агенты влияния из числа граждан России. Если лица типа Чубайса владеют контролем над энергосистемой страны, то нужно ли посылать американскую морскую пехоту для захвата наших электростанций?

Военные угрозы «традиционного» характера нельзя снимать со счетов. Расширение НАТО означает возникновение самой сильной военной опасности для России после 1941 года. В условиях развала Сухопутных войск, ВВС[74] и ВМФ[75] России способность российских вооруженных сил отразить внешнюю агрессию резко понизилась. Стратегические ядерные силы (СЯС) сохраняют свой сдерживающий потенциал. Однако катастрофическое положение дел с созданием новых систем доставки ядерных зарядов на смену стоящих ныне на вооружении МБР[76], сделает к 2010 году способность России к ядерному сдерживанию весьма сомнительной.

Намерение США создать национальную систему ПРО может привести к окончательному обесцениванию ядерного потенциала России. Тем более что российское руководство готово взять курс на резкое сокращение СЯС. Наша страна опасно приблизилась к одностороннему ядерному разоружению. Предложение российского руководства о снижении числа боеголовок до 1, 5–2 тыс. фактически стимулирует создание системы ПРО. Что все это будет означать в условиях подавляющего преимущество НАТО в обычных вооружениях, вряд ли нужно объяснить, особенно с учетом опыта Югославии и Ирака.

Вместе с тем, возникают и военные угрозы «нетрадиционного» характера. События в Косове, в Чечне, а затем и в Македонии – это отнюдь не просто сепаратизм. На деле Запад применяет новую стратегию вооруженного вмешательства во внутренние дела суверенных государств, используя подготовленные при участии его спецслужб военные формирования, созданные по этнически-религиозному принципу и занимающиеся дестабилизацией недружественных Западу государств под видом «национально-освободительной борьбы». Разумеется, Запад использует уже существующие внутренние противоречия. Но их раздувание, создание вооруженных и оплачиваемых извне армий «мятежников» позволяет говорить о внешней агрессии с использованием наемнических формирований.

Огромную угрозу национальной безопасности представляют навязываемые России программы, ведущие к дальнейшему разрушению экономики и, соответственно, обороноспособности России.

К новым угрозам нужно отнести массированное информационно-пропагандистское воздействие через российские СМИ[77]. Оказавшись под контролем агентов влияния Запада, СМИ, особенно телевидение, стали инструментами колонизации России. Созданы предпосылки для массовой манипуляции народным сознанием. Последовательно уничтожается национальный дух России, идет скрытая агрессия против православия, в молодежную среду внедряются западная масс-культура, отрывающая молодежь от национальных корней, и наркотики. Все это представляет не меньшую опасность для нашей страны, чем НАТО.

Экономическая блокада, информационно-пропагандистское и военное давление извне, создание «оппозиционной» прессы и «демократических» политических организаций – все эти технологии, примененные против Югославии, сейчас отрабатываются на Белоруссии и исподволь готовятся против России. Мы имеем дело с ползучей агрессией. И угроза России по-прежнему исходит, прежде всего, с Запада. Таким образом, сам по себе характер внешних угроз требует от России активной внешней политики, прежде всего, на западном направлении.

Отношения с западными странами

Западный мир в силу его экономической, политической и военной мощи неизбежно остается крупнейшим игроком мировой политики. Отношения с Западом будут во многом определять параметры внешней политики России. Мы за самое широкое сотрудничество с западными странами. Но это сотрудничество должно строиться на иной основе, нежели последние десять лет. Самоуничтожительная попытка добиться «интеграции в цивилизованное сообщество» потерпела полное фиаско. Западная Европа и США не только отказались принять Россию в «клуб избранных», но и отгораживаются от нас протекционистскими и визовыми барьерами.

…Кен Ливингстон, мэр Большого Лондона, писал еще в 1993 г.: «Даже капиталистическая модернизированная Россия была бы мощным соперником США и Западной Европы. Запад поддерживает предложения МВФ, рассчитывая, что их результатом окажется до конца этого столетия хилая и ослабленная Россия и такой она войдет в будущий век»[78]. Судя по ситуации в России, можно констатировать, что он оказался прав.

Профессор Международного университета во Флориде Андре-Гюндер Франк, которого трудно заподозрить в симпатиях к бывшему СССР, писал: «В течение десятилетий западные эмбарго и другие препоны развитию Востока прикрывались фиговыми листками идеологии «холодной войны». Однако и теперь многие элементы той же самой политики Запада, в том числе ограничения в торговле, установленные КОКОМ[79], продолжают применяться в интересах конкуренции… Разговоры о «новой экономической помощи» Востоку – не более чем дымовая завеса для продолжающейся реальной эксплуатации последнего через обслуживание долгов – потоков денег из все более нищающего Востока в «кладовые банков на Западе». На каждый доллар, полученный Россией от Запада (который еще надо будет вернуть!), в «кладовые банков» на Западе поступает (и безвозвратно), по меньшей мере, пять, а то и десять долларов из России.

Одновременно Россию пытаются втянуть в схемы, создающие иллюзию нашего участия в «мировом правительстве», хотя в «семерке» Россия имеет явно неравноправное положение. В интересах ли России евро– и америкоцентризм, подчинивший интересы России глобалистским тенденциям? Нужно ли нам стремиться к вступлению во Всемирную торговую организацию? С одной стороны, нас уверяют в особой выгоде в присоединении к ВТО, снимающей барьеры на пути торговли. С другой, – членство в ВТО угрожает окончательным разрушением нашей промышленности и сельского хозяйства. Должны ли мы сохранять дорогостоящее членство в институтах типа Совета Европы и ОБСЕ лишь для того, чтобы демонстрировать свою «европейскую идентичность»? Ведь Россия практически ничего от этого не получает, например, в плане предотвращения дискриминации наших соотечественников в той же Прибалтике. А вот вмешательство в наши внутренние дела со стороны этих организаций стало обыденным явлением.

«Романтический» период в отношениях с Западом должен был закончиться еще в 1997 году с принятием в НАТО Польши, Венгрии и Чехии, что привело к резкому ухудшению военно-стратегического положения России. Однако попытки сохранить иллюзии «партнерства» продолжались. Агрессия НАТО против Югославии была ушатом холодной воды и наиболее ясным доказательством того, что «холодная война» против России продолжается в новых формах и со все возрастающей силой.

Этого ушата хватило ненадолго. Возобновлено сотрудничество с НАТО. В Москве открыт Информационный центр альянса. Если в Кремле пекутся о национальных интересах, то хотелось бы знать, каким интересам России отвечает создание в Москве еще одного пропагандистско-разведывательного подразделения НАТО. В Кремле проявляют явное неуважения к российскому общественному мнению, которое рассматривает НАТО как непосредственную угрозу России.

Различие интересов России и западного мира подчеркивается решением США о создании национальной системы противоракетной обороны. Оно предопределено объективно… Дж. Буш в отличие от Б. Клинтона представляет не финансово-спекулятивный, а реальный военно-промышленный сектор американской экономики, нуждающийся в заказах. Американский ВПК[80] уже создал огромные мощности для производства этой системы. Сверхдоходы, получаемые США от их ведущего положения в мировой валютно-финансовой системе, от участия в глобальных «пирамидах» распирают Америку, и они находят выход в увеличении военных расходов, в том числе и на систему ПРО.

Запад, к сожалению, понимает, прежде всего язык силы. Речь, разумеется, идет не о конфронтации, а скорее о сдерживании западной экспансии. Нужна инициативная, при необходимости наступательная и жесткая политика, опирающаяся на сохраняющийся у России промышленный, научный и военный потенциал, на умелое использование противоречий западного мира.

Западный мир не един. Идет борьба между двумя валютами – евро и долларом. Западные компании сталкиваются в жестком противоборстве. Есть стремление создать объединенные вооруженные силы Европы, не зависящие от НАТО. Но вряд ли можно особенно уповать на это. Именно в моменты противоборства с Россией западный мир умеет прекрасно объединяться.

Однако, было бы неверно не замечать, в частности, укрепление антиглобалистских сил в Северной Америке и Западной Европе. Бурные события в Генуе в июле 2001 года вокруг встречи «большой семерки» говорят об этом более, чем убедительно. Речь идет о растущей неудовлетворенности значительных слоев западноевропейцев и американцев своим будущим, о все более широком признании тупиковости капитализма. К середине 80-х годов в апартеидной ЮАР все больше белых начали осознавать бесперспективность апартеида. И это было началом его конца.

Выбор союзников

Основными функциями внешней политики является отражение внешних угроз и приобретение друзей. Если с подготовкой к отражению вполне реальных внешних угроз дело обстоит из рук вон плохо, то еще хуже дело с восстановлением утерянных дружественных отношений и приобретением новых друзей.

И дело не в зловредности былых союзников. Экономическая катастрофа России в результате «реформ», непоследовательность и непредсказуемость её внешней политики лишают «демократическую» Россию какой-либо привлекательности в глазах ее соседей и бывших союзников. Если уже единственный союзник России в Восточной Европе – Югославия – был «сдан» Западу, а Белоруссию, Приднестровье и ряд других государственных образований, тянущихся к России, Москва буквально отталкивает, то вряд ли кто-то будет стремиться к восстановлению добрых отношений с Россией.

Конец ознакомительного фрагмента.