2
Милицейский капитан небольшого роста, круглолицый, с аккуратно зачесанными волосами, склонился над Костей и некоторое время вглядывался в его остекленевшие глаза. Потом кивнул и повернулся ко мне и Юльке.
– Ну что, – сказал он весело, – уморили мужика, красотки кабаре?
Мы с Юлькой молчали, не видя в случившемся ничего веселого.
– Похоже на разрыв сердца, – сказал, выпрямляясь, врач. – Точнее скажу после вскрытия.
– Я же говорю, с перетраху концы отдал, – кивнул капитан, нагло глядя на нас. – Сколько раз он вас – каждую?
Юлька мрачно молчала.
– Меня ни разу, – сказала я. – Он только Юльку заказывал. Когда я пришла, он был уже мертв.
– Да, – капитан вдруг посерьезнел. – А сколько раз он тебя?.. – обратился мент к Юле.
– Ни разу не успел, – выдохнула Юлька и повторила слово в слово то, что рассказала мне.
Капитан и врач слушали с напряженным вниманием.
– Хрипел, говоришь? – переспросил врач, вновь склонившись над телом Кости. – Очень похоже на разрыв сердца. И семяизвержения не было.
– Да уж, – задумчиво протянул капитан. – Странно. Если не с перетраху, тогда почему?
Он направился в прихожую, открыл входную дверь:
– Заходите, ребята, здесь что-то нечисто, будем всерьез смотреть.
Вошли двое мужчин в кожаных куртках, с небольшими старомодными чемоданчиками в руках.
– Ну-с, – сказал капитан, – я пока вами займусь. – И он опять нагло уставился на нас. – Скажите, кроме вас троих, кто еще заходил в этот номер?
– В смысле, когда Костя его снял? – переспросила я. – Никто, насколько я знаю.
Юля едва слышно подтвердила мои слова.
– А ты, – спросил он меня, – зачем сюда пришла?
– Юлька позвонила, сказала, что-то случилось.
– Куда позвонила?
– Дежурному администратору, наверное, – я пожала плечами. – Мне Нина Петровна велела подняться наверх.
– А сама Нина Петровна сюда поднималась?
Я вопросительно посмотрела на Юлю. Та отрицательно покачала головой.
– Выходит, в номере никого, кроме вас, не было, – продолжил капитан. – Как же так? Человек окочурился, и ни у кого не возникло желания пойти на него посмотреть.
– Да очень просто, – сказала я. – Никто не знал, что он умер. Я прямо из номера позвонила в милицию.
– Да? – переспросил капитан. Потом кивнул. – Вообще-то похоже на правду. Они там внизу на нас такие глаза сделали, когда мы подъехали, заявили, что из гостиницы вызова не поступало.
– А коньяк откуда взялся? – спросил вдруг один из криминалистов.
– Коньяк я принесла.
– Он об этом просил?
– Конечно. Он всегда рюмку коньяка выпивал перед трахом.
Один из криминалистов осторожно, используя полиэтиленовый пакет, взял бутылку и стал ее разглядывать.
– Есть пальчики? – поинтересовался капитан.
– Полно, залапана вся как есть, ни хрена не разберешь, где что.
Потом он стал рассматривать бутылку на свет.
– Слушайте, – сказал он, – в пятизвездочном коньяке осадок бывает?
– Нет, – убежденно ответил судмедэксперт. – Это не вино. Коньяк должен быть чистым. А что, там осадок есть?
Криминалист молча протянул ему бутылку. Врач взял ее и тоже стал рассматривать на свет.
– Так, очень интересно.
Он достал из чемоданчика большую колбу, вылил в нее содержимое бутылки, затем тонкой стеклянной палочкой достал со дна немного осадка, поднес к глазам и тихо присвистнул.
– Белый кристаллический порошок, – торжественно объявил он. – На осадок никак не похоже.
– Что же это может быть? – спросил капитан.
– Да что угодно. – Врач пожал плечами. – Анализ делать надо.
Он осторожно понюхал коньяк.
– Нет, так ни хрена не поймешь.
– А может порошок явиться причиной смерти?
– Да запросто.
Капитан снова уставился на нас.
– Ну, красавицы, – сказал он, ухмыляясь, – я жду объяснений. Если в номер никто не заходил, как попал порошок в бутылку?
Мы с Юлькой растерянно переглянулись.
– Но почему именно в номере? – проговорила я наконец.
– Правильно, – рассмеялся капитан. – Яд могли подсыпать где угодно. Например, по пути в номер. А кто нес коньяк?
Он попытался заглянуть мне в глаза. Тут до меня дошло, на что он намекает. Я вскочила так резко, что капитан невольно отпрянул.
– Да пошел ты на фиг, – воскликнула я. – На хрена мне надо было его убивать.
– Не знаю, – ответил капитан весело. – Нужно подумать.
– Слушайте, – сказала я в сильном раздражении. – Этот порошок мог кто угодно подсыпать. И где угодно.
– Правильно, – сказал капитан. – Мы и будем спрашивать всех, начиная с вас двоих.
Он вдруг повернулся к врачу судмедэкспертизы.
– Вы поскорее поезжайте в лабораторию, – сказал он начальническим голосом. – И срочно определяйте причину смерти. Чтобы нам не гадать тут на кофейной гуще. Машина сейчас приедет. А вы, – он повернулся к нам, – давайте рассказывайте. Итак, вы утверждаете, что ничего в бутылку не подсыпали, да?
– А зачем нам это нужно? – возмутилась я.
– Ладно, это сложный вопрос, – сказал капитан. – Дальше, кто, кроме вас, имел доступ к бутылке?
– Да кто угодно. Нина Петровна, например.
– Это ваша мама, что ли? Понятно, еще кто?
Я задумалась. Наша гостиная тогда была пуста, даже Оля была на кухне.
– Ну вот, – сказал капитан, – говоришь, кто угодно, а кто конкретно, не называешь. Ладно, бутылку принесли из ресторана?
– Нет, – отвечала я растерянно, – бутылка наша собственная.
– Чья это собственная?
– Нины Петровны. Нам Артак целый ящик коньяка подарил. Он стоит там, внизу, в нашей комнате отдыха.
– Ну-ка, ну-ка, ну-ка! – воскликнул капитан. – Что за комната, что за ящик, что за Артак? Ну-ка пойдемте, покажете мне все.
Мы оставили врача дожидаться санитаров морга, а криминалистов – заканчивать осмотр номера. На лифте мы спустились вниз. В комнате отдыха уже было полно народу. Девочки, взбудораженные слухом о милиции, одна за другой спустились вниз в гостиную и, сидя там, теперь громко обсуждали, что в семьсот тридцать восьмом номере могло произойти.
– Привет работникам древнейшей профессии, – весело воскликнул капитан, появляясь в гостиной. Ответом ему была воцарившаяся внезапно гробовая тишина.
– Ну, – сказал капитан, – показывайте, где ящик коньяка.
Ящик стоял на прежнем месте. Пола Юлькиного плаща, свисая с дивана, частично закрывала его. Капитан отодвинул плащ, но он снова накрыл часть ящика. Мент взял его и хотел сложить, но тут из складок плаща выпала небольшая картонная коробочка из-под лекарства, на ней крупным шрифтом было написано: «Феназепам». Капитан поднял коробочку и стал разглядывать.
– А это что? – спросил он, поворачиваясь к нам. Никто не спешил с ответом. Все растерянно переглядывались друг с другом.
– Юлька, наверно, – предположила наконец я. – У нее же мать больна, наверное, это ее лекарство.
Капитан показал коробочку Юльке.
– Ваша?
– Нет.
Я удивилась.
– Она же из твоего плаща выпала, Юль.
– Так это ваш плащ? – обратился капитан к Юльке.
– Да, мой.
– А коробочка с лекарством не ваша?
– Нет, понятия не имею, откуда она взялась.
– Очень интересно.
Капитан открыл картонку. Внутри оказался белый пластиковый пузырек, пустой, без единой таблетки.
– И где же, позвольте узнать, лекарство? – спросил он.
– А я откуда знаю? Это не мое лекарство.
– Эх, залапал я ее, жалко, – сказал капитан. – Ну, ничего, ваши пальчики, если они там есть, мы все равно разглядим.
Он сунул пузырек и коробочку в прозрачный полиэтиленовый пакет.
– Слушай, Саша, – обратился он к одному из ментов. – Сходи посмотри, если судмедэксперт еще не уехал, пусть придет сюда.
Через некоторое время эксперт появился, глянул на протянутую ему капитаном коробочку, кивнул:
– Очень может быть, что это и есть то самое кристаллическое вещество, которое мы обнаружили в бутылке.
– И оно могло вызвать смерть? – спросил капитан. – Это же лекарство.
– При передозировке многие лекарства становятся ядами, не мне вам это объяснять. Вот этот феназепам, – врач кивнул на коробочку, – один из сильнейших стимуляторов сердца. Как кофеин, только в десятки раз сильнее.
– Для умирающих, что ли? – поинтересовался капитан.
– Ну, вроде того, – медэксперт кивнул. – Но если умирающему этот препарат может продлить жизнь, то у здорового человека передозировка в сочетании с трахом может вызвать разрыв сердца.
– А он растворяется в коньяке?
– Запросто! – ответил врач. – Слушайте, я сейчас вспоминаю, – он потер ладонь, – у этого феназепама один из лучших показателей растворимости в воде и в спирту. И если он в бутылке растворился не до конца, значит, туда не одну такую коробочку высыпали...
– И получился убийственный раствор, ста граммов которого достаточно, чтобы в сочетании с трахом вызвать разрыв сердца.
– Пожалуй, что так, – согласился судмедэксперт. – Только пока что это все наши предположения. А точную причину смерти я смогу назвать только после вскрытия.
Судмедэксперт ушел, а капитан сел составлять протоколы. Длилось это долго, потому что протоколов было много, допрашивали не только нас с Юлькой, но и Нину Петровну, и двух наших девочек, ставших понятыми при обнаружении коробочки с лекарством, и еще двух, тех, что водили наверх, показывали труп Кости (разумеется, еще до того как его увезли, это делал один из криминалистов, но все протоколы писал капитан), и затем самый длинный, многостраничный протокол – осмотр места происшествия.
Писал капитан медленно, подолгу подбирая нужные слова, зато почерк у него был разборчивый, видимо, натренировался за годы службы. Было уже около восьми утра, когда его попросили к телефону. После разговора капитан вернулся чрезвычайно довольный, тут же сел писать еще один протокол и только потом объявил нам:
– Так, девочки! Вскрытие и экспертиза полностью подтвердили нашу версию: причина смерти – разрыв сердца, в крови большая доза феназепама, и в бутылке с коньяком также найден именно он. Так что, – он усмехнулся, глянув на Юльку, – собирайся, моя красавица, поедем с нами.
Юлька, все это время сидевшая безучастно на своем любимом диване в углу, посмотрела на капитана пристально, и ужас отразился в ее глазах.
– Ну, не сиди, как дура! – рявкнул вдруг на нее капитан. – Собирайся, пошли! Наручниками тебя пристегнуть для красоты?
Юлька вздрогнула, вышла из оцепенения, вскочила, в ужасе глядя на капитана.
– Но я, – проговорила она, – я не убивала его!..
– Ты феназепам в коньяк насыпала?
– Нет, я не сыпала.
– Откуда же он тогда взялся? Откуда у тебя коробка из-под лекарств в плаще?
– Я не знаю. Да поймите же! – воскликнула она в полном отчаянии. – Зачем мне нужно было его убивать? Он мне ничего плохого не сделал.
– Хрен тебя знает зачем, – невозмутимо ответил капитан. – Чтобы денег заработать, мать у тебя больна, денег нет. Тебе сказали, подсыпь порошок в коньяк, помрет, получишь хорошие деньги.
– Да не было ничего такого.
– Так, собирайся, – теряя терпение, сказал капитан. – Посидишь в СИЗО, подумаешь, может, по-другому заговоришь. В СИЗО люди знаешь как умнеют.
Юлька обвела всех беспомощным взглядом, но не увидела на наших лицах сочувствия. Нина Петровна стояла столбом у стены со злобным и презрительным видом. Девочки прятали глаза, стараясь не смотреть на Юльку.
– Света, ты хотя бы, – проговорила наконец Юлька, и мне стало вдруг до безумия ее жаль.
Вдруг Юлька схватила со стола свою сумочку и стала судорожно рыться в ней.
– Тихо, тихо, тихо! – воскликнул капитан. – В чем там дело? – Он бесцеремонно отобрал сумочку у Юльки и вытряхнул содержимое на стол.
– Мне нужна ручка и листок бумаги! – Видимо, Юльке уже было на все наплевать.
– Держи, – ухмыльнулся капитан. – Вот ручка, вот бумага. Что дальше?
Юлька, не обращая на него внимания, стала что-то быстро писать.
– Так, тихо, – сказал капитан, заглядывая в листок. – Что это такое?
– Адрес моей матери, козел ментовский.
Капитан снова ухмыльнулся. Казалось, Юлькины грубости доставляли ему удовольствие.
– Света, – Юлька робко посмотрела на меня, – вот адрес. – Она протянула листок и связку ключей. – Это от дома, к матери моей зайди, объясни ей все. Она ничего не знает, ты ей расскажи. Скажи, что это поклеп на меня, никого я не убивала. И, если сможешь, помоги ей немного.
Юлька потупилась. Я поняла, что должна буду на свои деньги покупать для ее матери лекарства. Но я не Джордж Сорос, едва на себя хватает. А тут еще чужая мать. И как она к этому отнесется, эта мать, если я, гостиничная путана, буду ей морфий покупать? Ругаться еще начнет, оскорблять, стыдить. Да ну, на фиг мне все это нужно. Пословицу не зря придумали: «Не делай добра, не наживешь врага».
– Ладно, хватит, – властно сказал капитан. – Попечалились, и будет. Пошли, – сказал он Юльке. – Руки за спину, выше голову, не сутулиться. – Он ухмыльнулся, крайне довольный своим остроумием. – Прощайте, красавицы. Как-нибудь обязательно загляну к вам в гости. – Он громко расхохотался и вышел из комнаты.
Я пошла посмотреть, как будут Юльку сажать в милицейскую машину. Больше никто не сдвинулся с места.