Теплые ряды
Здание Теплых рядов (улица Ильинка, 3) построено в 1865 году по проекту архитектора А. Никитина.
Так называемые Теплые (то есть крытые и, более того, отапливаемые) торговые ряды, которые выходят на Ильинку и Ветошный переулок были выстроены в конце позапрошлого столетия тем же архитектором, который построил Верхние торговые ряды, нынешний ГУМ, – А. Померанцевым. Кстати, при советской власти Теплые ряды так и назывались – Малый корпус ГУМа. Однако же новейшая история Москвы распорядилась несколько иначе. ГУМ остался ГУМом, а его бывший Малый корпус – просто так.
На самом деле Теплые торговые ряды – это громадный комплекс, занимающий чуть ли не целиком квартал (Померанцев всего-навсего поставил точку в этом затянувшемся строительстве). И входили в этот комплекс не только помещения для торговли, но и множество других занятных и полезных составляющих. Например, Ильинский храм, стоящий здесь еще с шестнадцатого века, с тех времен, когда тут находился Ильинский монастырь (он, собственно, и дал название всей улице).
Тот же корпус, что выходит на Ильинку, спроектировал архитектор Никитин в 1865 году.
Ильинский храм построен был в 1519 году (правда, позднее его перестроили) на деньги некого Клима Мужилы. Кем именно был этот человек, история до нас не донесла. Одно можно сказать наверняка – он был отнюдь не бедняком. Может быть, боярином, а может быть, купцом. А может быть, и не Мужилой вовсе. В те времена слова не разделялись на цензурные и нецензурные, и вполне возможно, что его фамилия писалась не через «ж», а через «д».
Сегодня этого не установить.
И. Белоусов писал о рядах: «В них были сосредоточены торговли богатых фирм мануфактуристов, шелковых фабрикантов, золотых и серебряных изделий, меховщиков, а на самой Ильинке в небольших помещениях сидели менялы, операции которых, главным образом, состояли в размене купонов
и серий с досрочно обрезанными купонами. Менялы были очень богатые люди и почти все скопцы».
А еще в Теплых рядах располагался знаменитый трактир Бубнова. Это заведение пользовалось странной славой. Владимир Гиляровский описывал трактир так: «Он занимал два этажа громадного дома и бельэтаж с анфиладой роскошно отделанных зал и уютных отдельных кабинетов. Это был трактир разгула, особенно отдельные кабинеты, где отводили душу купеческие сынки и солидные бородачи-купцы, загулявшие вовсю, на целую неделю, а потом жаловавшиеся с похмелья:
– Ох, трудна жизнь купецкая: день с приятелем, два с покупателем, три дня так, а в воскресенье разрешение вина и елея и – к «Яру» велели…
К Бубнову переходили после делового завтрака от Лопашова и «Арсентьича», если лишки за галстук перекладывали, а от Бубнова уже куда угодно, только не домой. На неделю разгул бывал. Много было таких загуливающих типов. Один, например, пьет мрачно по трактирам и притонам, безобразничает и говорит только одно слово:
– Скольки?
Вынимает бумажник, платит и вдруг ни с того ни с сего схватит бутылку шампанского и – хлесть ее в зеркало. Шум. Грохот. Подбегает прислуга, буфетчик. А он хладнокровно вынимает бумажник и самым деловым тоном спрашивает:
– Скольки?
Платит, не торгуясь, и снова бьет».
Впрочем, и в самих рядах кипели страсти, и не шуточные. Вот, например, заметка из «Московского листка» от 1893 года: «10 февраля на Васильевской площади, против дома Маттейсон городовым Жуковым поднята вывеска, на которой было написано „Размен денег“ и видны оттиски от бывших наклеенными на ней разных монет. Оказалось, что вывеску эту неизвестно кто стащил с дверей меняльной лавки московского купца М. Алексеева в Теплых рядах на Ильинке, и что на ней было наклеено 6 серебряных рублей, 6 полтинников, 6 четвертаков и один кредитный рубль».
В этой истории чудесно все. И наивность купца Алексеева, и изобретательность жулика (не стал прямо в рядах отковыривать деньги, похитил всю вывеску сразу), и усердность полиции, которая, несмотря на очевидную бессмысленность, все же установила, откуда именно была украдена столь замечательная вывеска.
Кстати, Алексеев был своего рода отважный пионер. Дело в том, что поначалу московское купечество не жаловало Теплые ряды. Во-первых, там была довольно дорогая аренда лавочек. А во-вторых, смущал сам факт температуры как в жилых домах. Купец противился: «Это что же, я зимой что ли без шубы буду торговать? Да какой же я купец, когда без шубы? Кто же мне поверит-то?»
Но со временем все эти предрассудки были благополучно изжиты.
Кстати, Теплые торговые ряды вошли в художественную литературу. Именно здесь располагался амбар Лаптевых из повести Чехова «Три года»: «Главные торговые операции производились в городских рядах, в помещении, которое называлось амбаром. Вход в амбар был со двора, где всегда было сумрачно, пахло рогожами и стучали копытами по асфальту ломовые лошади. Дверь, очень скромная на вид, обитая железом, вела со двора в комнату с побуревшими от сырости, исписанными углем стенами и освещенную узким окном с железною решеткой, затем налево была другая комната, побольше и почище, с чугунною печью и двумя столами, но тоже с острожным окном: это – контора, и уж отсюда узкая каменная лестница вела во второй этаж, где находилось главное помещение. Это была довольно большая комната, но, благодаря постоянным сумеркам, низкому потолку и тесноте от ящиков, тюков и снующих людей, она производила на свежего человека такое же невзрачное впечатление, как обе нижние. Наверху и также в конторе на полках лежал товар в кипах, пачках и бумажных коробках, в расположении его не было видно ни порядка, ни красоты и если бы там и сям из бумажных свертков сквозь дыры не выглядывали то пунцовые нити, то кисть, то конец бахромы, то сразу нельзя было бы догадаться, чем здесь торгуют. И при взгляде на эти помятые бумажные свертки и коробки не верилось, что на таких пустяках выручают миллионы и что тут в амбаре каждый день бывают заняты делом пятьдесят человек, не считая покупателей».
Антон Павлович описывал амбар Гаврилова, с которым лично был знаком, и у которого его отец иной раз подрабатывал – в роли писца.
А при советской власти здесь расположилась штаб-квартира прокладки первых линий метрополитена. Одна из руководительниц строительства, Т. Федорова вспоминала: «Непривычно мне было первое время в большом кабинете на улице Куйбышева, 3 (при советской власти улица Ильинка носила имя Куйбышева – АМ.). Правда, засиживаться здесь не приходилось. В шкафу наготове видавшие виды сапоги, привычные комбинезон и телогрейка и старая любимая шахтерская каска (еще с моей „Новослободской“). В любую минуту наденешь – и в забой».
Ритм жизни метростроевцев несколько отличался от дореволюционного купеческого ритма.