Покорители мира. Покорители мира (Э. А. Кременская, 2015)

Вступление

Сверкая разноцветными огнями, будто рождественская гирлянда, мощный космический корабль, преследовал автомобиль, на всех парах удиравший по пустынной ночной дороге.

– Я говорила тебе, не надо задерживаться на работе! – визжала женщина, отчаянно пытаясь выдрать управление машиной из рук мужчины.

– Но, дорогая, ты сама велела задержаться, – оправдывался мужчина, тем не менее, не отдавая управление автомобилем.

– Они не отстают! – кричала женщина. – Жми! Гони! Черт, что ты ползешь, как черепаха!

– Дом уже недалеко! – возражал мужчина, выжимая педаль газа.

Автомобиль рванулся вперед, женщина взвизгнула, повалившись назад. Корабль навалился сверху, пытаясь захватить машину в плен зеленого луча.

– Ах, вы твари! – вскрикнула женщина и открыв верхний прозрачный люк, принялась швырять в днище низко нависшего над ними корабля всем чем ни попадя.

Машина оторвалась от дороги и дико крутя колесами, запиликала включившейся охранной сигнализацией.

– Да, кто вы такие? – неистовствовала женщина, швыряя вверх свою косметичку.

Мужчина, низко склонившись к рулю, отчаянно нажимал на клаксон.

– Не сдавайся! – велела ему женщина, швыряя в корабль свои туфли.

Вдали показались огни.

– Наш дом! – вскрикнул мужчина и изо всех сил нажал на педаль газа.

Автомобиль рванул, вывалившись из захвата зеленого луча, упал на передние колеса, подпрыгнул и, уходя от преследования, принялся вилять по дороге. И тут, из далекого дома, ударил по кораблю огненный луч, всего один, но какой эффект он произвел! Корабль накренился, свалился на землю и принялся подпрыгивать, кувыркаясь, автомобиль еле-еле ушел от столкновения. Уже возле дома, остановившись, мужчина и женщина выпрыгнули из машины, вглядываясь назад, и увидели, как корабль, будто большая птица, взлетел над темной землей и ринулся в звездное небо.

1

Гостиную заливало утреннее солнце. Мишка подошел к огромному панорамному окну, уставился на желтые стволы сосен. Густой смоляной дух чувствовался даже в доме.

– Мишка! – прокатился крик, кувыркнулся, эхом пронесся до цокольного этажа и плюхнулся в бассейн. – Иди купаться!

В бассейне не столько плавали, сколько бесились три человека: Сашка, Лиза и Маринка. Родные брат и сестры нахмурившегося было на них, Мишки.

– Неохота! – сообщил он радостным пловцам.

– Заболел? – участливо спросила старшая Лиза.

Он поискал в себе признаки болезни, но ничего не говорило за болезнь. Душа пела от счастья, тело просилось в бой, шаги давались легче легкого, и от этого хотелось взмыть в небеса, пугая ласточек. В очередной раз пожалев: «От чего люди не летают?» Мишка выпорхнул за дверь и понесся по обширному пространству зеленого газона, широко распахнув руки и изображая самолет.

– Дети! Завтрак! – перегнулась через подоконник раскрытого окна кухни, повариха, тетя Люба.

– Опять, каша? – с отчаянием в голосе, воскликнул Сашка, едва приблизившись к столу.

– Каша – радость наша, – сообщила повариха.

– Сашка, немедленно садись к столу и, чтобы до последней ложки съел! – пригрозила Лиза.

– Зачем? – Сашка полез на свое место.

– Как это зачем? – возмутилась Лиза и начала перечислять давно избитые факты. – Чтобы вырасти, чтобы сильным стать…

Восьмилетний Сашка скорчил насмешливую гримасу, высунул язык, дразнясь.

Лиза пристукнула ладонью по столу. Самая взрослая, пятнадцати лет, она сама вызвалась быть няней для братьев и сестры. Вечно занятые родители уповали на ответственную, самостоятельную и очень умную дочь.

А вот, Маринка, будучи двумя годами младше Елизаветы, им доверия не внушала. Мечтательница, живущая в розовых очках.

– И, что с тобой будет? – вздыхал отец, в очередной раз, выслушивая бестолковый рассказ средней дочери с ее фантазиями, которые она имела свойство переносить в реальный мир.

Мишка выглядел сильно заинтересованным. Ему на самом деле, до чертиков, хотелось поймать и рассмотреть мысли Маринки, столь же неуловимые, что и солнечные лучи на рассвете. Мишке недавно исполнилось десять лет и, получая подарки, он с удивлением принял от средней сестры картину, которую она нарисовала сама. На картине цвели пышным цветом невиданные огромные фиолетовые цветы, проносились в кровавом небе серебристые тарелки величиной с чайные блюдца и пристально глядел черными, матовыми глазами на Мишку странный пришелец с зеленой кожей, похожий на рептилию. У ног пришельца валялся неподвижной куклой человеческий ребенок, а с тонких губ инопланетянина, застывших в злобной усмешке, стекал ручеек красной крови…

– Тетя Люба, дай позвонить! – прервал мишкины воспоминания, просящий голосочек Сашки.

– Саша! – тут же вмешалась Лиза. – Ты же знаешь, все гаджеты папа увез к себе на работу и запер в сейфе. Звони по обычному телефону.

Кивнула она на белый телефонный аппарат, подвешенный на стене, в углу кухни.

– Так, у него даже экрана нет, – захныкал Сашка и заканючил, – тетя Люба, дай свой сотовый, я поиграю и отдам!

Тетя Люба развела руками:

– Сашенька, нет у меня телефона. Твой папа и меня раскулачил.

– Почему? – залился злыми слезами, Сашка.

– Чтобы ты не сидел целыми днями в доме, а гулял, дышал воздухом! – объяснила Лиза, допивая свой стакан компота.

– Я все равно компьютер найду, – пробурчал Сашка.

Мишка усмехнулся, ни он, ни сестры не страдали болезнью, именуемой психиатрами, игроманией, но вот Сашка, с младенчества болел. Никакого хобби, кроме компьютерных игр он не имел и частенько, обманывая Лизу и родителей, забирался под одеяло с ноутбуком или планшетом, чтобы еще и ночью носиться по виртуальному киберпространству. Утром, не выспавшийся, злой, кое-как вставал в школу и спал, откровенно развалившись, сидя за партой. Неуспеваемость его была впечатляющей. Родители, в связи с этим, вынуждены были забрать Сашку из обычной школы и перевести на домашнее обучение, как какого-нибудь инвалида. Учителя приходили к Сашке под вечер, и он успевал выспаться, успевал немного поиграть, но не успевал выполнить домашние задания, назначенные учителями накануне. Родители прямо не знали, что и делать. Перед летними каникулами, отец распсиховался на непослушного сына и решил наказать, вот таким образом и исчезли из дома все электронные устройства, включая сотовые телефоны обслуживающего персонала. Мало того, отец, не слушая сашкиных воплей, уволок из дома все телевизоры, потому что, вне всякого сомнения, Сашка отыскал бы замену компьютерным играм в телевизионных мультиках и потом, на каждом телевизоре, как известно, имеется выход на такие игры, как теннис. Отсутствие телевизоров домашние заменили радио, у тети Любы, в кухне теперь вечно играл радиоприемник, по которому она слушала веселые передачи русского радио. Никто особо и не пострадал, никто, кроме Сашки.

Перемены настроения от плаксивого до откровенной истерики, сделались для Сашки нормой. Иногда он ревел целыми днями, иногда доканывал брата с сестрами бесконечными разговорами о своих любимых компьютерных играх, но дни шли за днями и Сашка каждый прожитый день стал отмечать на календаре, а зачеркивая последний день июня, победоносно засмеялся. После заявил, что уж как-нибудь, да и переживет еще два месяца лета, а там папа вынужден будет вернуть всю электронику в дом, так как для брата и сестер компьютеры необходимы в школьном обучении…

Сашка потирал руки, но уже через минуту впадал в прежнее капризное состояние и, раздражаясь на какой-нибудь пустяк, кричал и плакал.

Мишка задумчиво смотрел на брата:

– А, вот, если запечатать тебя в космический корабль и послать к далеким мирам, что ты делать будешь?

– В космическом корабле компьютеры есть, – со знанием дела, ответил Сашка, расправляясь с остатками каши на своей тарелке.

– Его в полет не возьмут, – вмешалась тут Маринка, мечтательно глядя на небо, за окном, – у него неадекватное поведение.

– Сама такая! – парировал Сашка, злобно уставясь на Маринку. – Будто тебя возьмут?!

– Меня? – задумалась на секундочку, Маринка и ответила со вздохом. – Я здоровьем не вышла!

– Конечно, стукнутая на всю голову! – нервно выкрикнул Сашка и выскочил из-за стола, спасаясь от подзатыльника старшей сестры.

Лиза смотрела вслед младшему брату с возмущением:

– И что из него вырастет, – повторила она слова мамы.

– Игроман, наркоман и убийца! – уверенно решила, обиженная Маринка. – Уедет в Лас-Вегас и сгинет там посреди «одноруких» бандитов.

– Почему «одноруких»? – не понял Мишка.

– Так игровые автоматы называются, – ответила Маринка и изобразила в воздухе, как она одной рукой бросает в щель автомата монету, а другой рукой дергает за ручку, чтобы начать играть.

– Ну и уеду! – выкрикнул из глубины дома, Сашка. – Выиграю миллион долларов, куплю себе много-много компьютеров, чтобы папа не все сумел спрятать, а один взял бы да и позабыл.

И разразился насмешливым хохотом.

Ребята на такое заявление ничего не ответили, а переглянувшись и поставив тарелки в посудомоечную машину, вышли, не забыв поблагодарить повариху за вкусный завтрак, через гостиную в прихожую и во двор.

Лиза сразу же предложила пройтись, имея в виду проселочную дорогу, березовую рощу и маленькую чистую речку без названия, протекающую посреди заросших осокой берегов.

Лиза принадлежала к той породе беспокойных душ, что любят ходить в походы, сидеть у костра, бренча на гитаре и вовсю распевая туристические песни. Она была худой и жилистой, саму себя обзывала «верблюдихой», намекая на свою выносливость.

2

Когда брат и сестры скрылись, Сашка почувствовав невыносимую скуку, выскочил из дома и помчался, стремясь догнать. Из высокой некошеной травы, как ждал, выпрыгнул маленький сердитый старичок и, наступая на пятки, погнал Сашку еще быстрее.

– Поспешай! – кричал старичок и, догоняя, норовил боднуть Сашку головой под коленку.

– Ай-ай! – вопил Сашка, стараясь оторваться от старичка.

Брат и сестры остановились, поджидая его.

Старичок, завидев свидетелей, нырнул обратно, в траву.

Сашка остановился, хрипло дыша и закрыв глаза, ждал, когда устанет так быстро биться сердце, чувствуя себя беззащитным перед случившимся.

– Что, Сашка, отдышаться не можешь? – насмешливо спросила Маринка. – Это тебе не в виртуальных мирах бегать.

Сашка проигнорировал ее едкое замечание и испуганно, заикаясь, пробормотал, указывая на траву:

– Что это было?

– А что? – заинтересовалась Лиза.

Сашка коротко рассказал. Никто ему не поверил, никто, кроме Маринки.

Она скрестила руки на груди и мрачно уставилась на брата:

– Это Поспешай! – объявила она. – Домовой!

– Домовой? – переспросил Сашка, все еще со страхом оглядываясь на траву.

– Он живет у нас в доме, имеет скверный характер и всегда нападает на одиноких путников, гонит прочь от нашего жилища.

– Почему же на меня напал? – недоумевал Сашка. – Я вроде бы наш?

Маринка пожала плечами.

– Непонятно, – усомнился Мишка, – почему мы его никогда не видели?

– Потому что, мы всегда вместе, – ответила Маринка, – Сашка делит комнату с Мишкой, а Лиза со мной.

– Но ты-то его видела?! – воскликнул Сашка.

– Видела, и не раз, – кивнула Маринка, – с Поспешаем невозможно договориться, я пробовала одаривать его подарками, конфетами и кукольной одеждой, но он возьмет, припрячет в доме, а после снова нападает, норовит боднуть, накричать, чтобы уходила!

– Во-во, – проговорил Сашка, все еще робея от страха, – кричит: «Поспешай!»

– Какие вы выдумщики! – рассмеялась Лиза, посматривая с недоверием то на траву, то на Сашку, то на Маринку.

Они двинулись дальше, но оглянувшись, Сашка увидел домовика, грозно грозящего ему кулаком.

– Смотрите, смотрите! – закричал тогда Сашка.

Все оглянулись, но домовик проворно скрылся, опять никем не замеченный.

Лиза театрально воздела руки к небу.

– Ну и не надо, – буркнул Сашка, – зато Марина мне верит!

И подвинулся ближе к средней сестре, взял ее за руку, позабыв об инциденте за завтраком. Марина доверительно пожала руку младшему брату.

– Не бойся, – шепнула она ему, – на такое количество людей Поспешай не нападет!..

3

Сашка, страдавший от уныния, в которое погрузился с головой, когда яркий мир компьютерных игр исчез, уступив место тяжелой реальности, был в восторге от произошедшего. Куда там его сверстникам, разгадывающим хитроумные головоломки сплетенные разумом разработчиков игр! Когда он сам мог разработать игру, свою собственную!

– Мне нужна видеокамера! – для начала решил он и помчался обратно, к дому.

Раздраженный его нахальной беготней Поспешай выскочил было из травы, но мальчишки и след простыл.

– Ну, попадись ты мне, негодник! – прокричал он.

Поспешаю было много лет, на вопросы любопытствующих домовиков, он фыркал и презрительно цедил:

– Ты еще не родился, а я уже успел состариться!

Но, говоря между нами, он и сам позабыл считать свои года и думал только, что видел, как давным-давно, много тысячелетий назад прилетели на Землю, нибируйцы. Вспоминал кровавое пиршество и самую настоящую бойню, которую устроили эти «владыки» вселенной, истребив тогда большую часть человечества.

Поспешай передернулся от омерзения, корабль проклятых нибируйцев он заметил недавно совсем неподалеку. Они попытались напасть на родителей детей, пришлось вмешаться, Поспешай вздохнул и маленькая Маринка, весьма восприимчивая ко всякого рода проявлениям, так называемого, тонкого мира, начала рисовать автомобиль родителей и темный дисковидный аппарат пришельцев.

Поспешай вздохнул, придется драться с врагами рода человеческого, иначе чего доброго они похитят кого-нибудь из семьи, а может даже заберут всех. И, что против них смогут сделать те же полицейские? – Правильно, ничего!

А, Поспешай сможет! Тут он принялся загибать пальцы, считая свои преимущества перед нибируйцами.

Добравшись до кухни, домовик воспользовался отсутствием поварихи, тети Любы, отрезал от батона внушительный ломоть хлеба, густо намазал его сливочным маслом, посыпал сверху зеленым сыром и откусил, не забыв про стакан яблочного сока.

Но только собрался насладиться вкусным завтраком, как во дворе забибикал автомобиль и на весь двор разнеслось мужское, уверенное:

– Дети, ко мне!

– Папа!

Сашка первым успел к отцу. Тронул его за руку.

– Дай видеокамеру! – в его голосе прозвучали просительные нотки.

– Так, сын, идем-ка! – прогудел отец, и крепко взяв за руку, поволок за собой в дом.

В доме было несколько запретных для детей мест – это спальня родителей и кабинет отца.

Сашка, бывавший в кабинете крайне редко, заинтересованно огляделся, когда отец отомкнул дверь ключом и пригласил сына войти.

Стены кабинета были облицованы деревом. У окна стояла в кадушке высокая пальма. Книжные шкафы с раздвижными стеклянными дверцами ломились под тяжестью рядов толстых фолиантов. Около шкафов красовались мягкие кресла с небрежно накинутыми роскошными покрывалами. Возле кресел виднелись торшеры с бархатными абажурами и приглушенным, как выяснилось позднее, светом. Под стать ткани абажуров были и портьеры на окнах. Дополнением богатого убранства кабинета служили картины в золоченых рамках, с замысловатыми сюжетами.

Отец подвел Сашку к одному из книжных шкафов и, указывая на полки, принялся перечислять:

– Здесь собраны приключенческие романы, здесь фантастические боевики, здесь сказки народов мира, есть и книги о рыцарях, одним словом, разберешься! – кивнул он, кладя ключ обратно в карман.

– Отныне мой кабинет – это твой кабинет! Но чистоту и порядок, чтобы гарантировал!

Погрозил он пальцем сыну и взлохматил его, не стриженные густые волосы цвета белых облаков:

– Надо бы тебя подстричь!

Сашка вывернулся из-под его ладони и восторженно огляделся:

– Я у тебя всего лишь видеокамеру попросил, а ты мне весь кабинет подарил!

– Не подарил, – назидательно поднял палец, отец, – а всего лишь отдал в аренду!

– Значит, я должен заплатить? – догадался Сашка.

– Именно! – решительно объявил он. – Своим послушанием и любовью к чтению!

– Хорошо, папа! – бросил быстрый взгляд на цветные корешки книг, Сашка.

В приоткрывшиеся двери робко протиснулись трое: Лиза, Маринка и Мишка.

– Да, и вот еще что, – спохватился отец, глядя на своих старших детей, – Александр за главного! В кабинете не шуметь и по возможности, рисовать в другом месте!

Тут он глянул на Маринку, имевшую свойство забрызгивать краской не только мольберт, что было бы естественно, но умудрявшаяся испачкать свежей акварелью свои густые черные волосы так, что и день спустя нет-нет, да и мелькала в прядях ее волос нечто цветастое. И мама, всегда требующая от детей достойного внешнего вида, сердилась, отводила Маринку в душ, чтобы самолично намылить ей голову. Маринка ревела, потому как мамины прикосновения были отнюдь не мягкими и нежными, а совсем даже напротив, жесткими и грубыми…

Мама не одобряла идею отца, она не доверяла детям. Оставлять детей на целый день, даже под присмотром Лизы? Она соглашалась лишь под напором мужа!

Наверное, на характер мамы очень сильно влияла профессия. Она служила в конторе своего мужа и вела запутанные дела, связанные с квартирным вопросом. Да, да, семейный бизнес, вместе с крупным агентством недвижимости должен был перейти к детям. Но, что может быть постоянного в России? Хотя, кто будет слушать мнение детей? Даже благоразумную Лизу никто не слушал, в учебное время мама нанимала для нее репетитора, чтобы подготовить дочь к сдаче экзаменов на отлично и дальнейшему поступлению на юридический факультет престижного университета. Впрочем, Маринка, Мишка и Сашка знали, что унаследуют семейный бизнес, наверное, если, конечно, судьба будет благосклонна, так как уже говорилось, ничего нет постоянного в России, сама история за это говорит.

4

Мишка захлопнул книгу по нестандартной истории России и оглядел лица притихших брата и сестер.

– Ты думаешь, мы не сможем продолжить дело папы и мамы? – тихо спросила Маринка, вытирая мокрые от слез, глаза.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Мишка.

Лиза задумчиво поглядела в окно:

– Мы живем в страшные времена, – произнесла она, – на Украине к власти пришли фашисты.

– Ненормальные, – подтвердил Сашка.

– Убийцы! – запальчиво выпалила Маринка.

– Но почему они пришли? – недоумевала Лиза. – Откуда они такие?

– Расисты! – подсказал Мишка.

– Есть такая наука «Евгеника», ею вдохновлялся Гитлер, – проговорила Лиза, размышляя.

– Но ведь Гитлер горит в геенне, разве не так? – с отчаянием в голосе, выкрикнула Маринка, прижимая кулачки к груди.

– Дело не в Гитлере, – покачала головой Лиза и продолжила, – папа жил на Украине. Ему было тогда пять лет. И он помнит, как его отца украинцы обзывали «кацапом».

– Дедушку? – воскликнул Сашка.

– Дедушку, – подтвердила Лиза, – русских и тогда третировали, делали вид, что не понимают русского, а в школах обязателен был украинский язык.

– Напомни, какой это был год? – задал тут вопрос Мишка.

– Тысяча девятьсот семьдесят пятый, – со значением в голосе, произнесла Лиза.

– Сорок лет прошло, – удивился Сашка.

– Для ненависти нет времени, – покачал головой Мишка.

– Но украинцы такие же люди, как и мы! – горячился Сашка.

– Вы все не то говорите, – вмешалась Маринка, – есть нибируйцы, они и сводят людей с ума, им надо, чтобы мы друг друга уничтожили.

– Нибируйцы? – переспросил Сашка. – Это что еще за звери?

Маринка объяснила.

Родные помолчали.

– А, почему они не могут просто захватить планету? – недоумевал Сашка.

– Ты не понимаешь, – печально улыбнулась Маринка, – есть Дьявол, и есть Бог.

– Они не допустят? – догадался Сашка.

– Дело не в этом, – Маринка помолчала, собираясь с мыслями, – просто существуют космические законы.

– Не убий? – высказался вслух Мишка.

– Они хотят, чтобы мы убили друг друга, – понял Сашка, – сами! И занимаются тотальным внушением!

– И для того ядерное оружие! – сказал Мишка.

– И атомные бомбы! – поддержала братьев Лиза.

– И убийство мирных людей на Донбассе! – выкрикнул Сашка, вскакивая. – Ух, вмазал бы я этим нибируйцам!

– И я! – выскочил тут Поспешай и нисколько не скрываясь, забегал по кабинету.

5

– Они близко, они придут за вами!

Лиза, без остановки, визжала, забравшись в кресло с ногами. Мишка смотрел, раскрыв рот, а Сашка, торжествуя, тыкал пальцем:

– Я говорил, я вам всем говорил!

Маринка буднично доложила:

– Это Поспешай!

– С ума сойти можно! – взяла, наконец, себя в руки Лиза и велела, напуская на себя строгий вид. – А ну, остановись!

Поспешай остановился, уперев руки в бока, с вызовом уставился на девушку.

– Что ты такое? – размеренно, как учительница, спросила она.

Поспешай презрительно фыркнул:

– Кто бы говорил! Вы, люди, рождаетесь, учитесь, работаете, выходите на пенсию, умираете и, теряя все свои навыки приобретенные в процессе жизни, рождаетесь заново, чтобы опять учиться, работать, выходить на пенсию, умирать, прямо, как белки в колесе!

– Мы не виноваты! – возразила Маринка.

Поспешай задумался:

– Теперь и не упомню, виноваты или нет, поищите ответ среди книг о мировых религиях, – посоветовал Поспешай, указывая на книжные шкафы.

– А я, – сказал он, обращаясь к Лизе, – один из ангелов!

И видя затруднение в ее глазах, пояснил:

– Ушел вместе с Люцифером и дверью хлопнул!

– Причина! – потребовала Лиза.

– Яблоком раздора были люди! – кивнул Поспешай и добавил. – Тогда от Бога ушло много миллионов ангелов!

– Почему же ты здесь? – не поняла Лиза.

– Так захотел! – притопнул Поспешай.

– Он стал домовым, – пояснила Маринка, – ему нравится охранять покой дома.

– И людей! – рявкнул Поспешай.

– Все, хватит! – хлопнула в ладоши, Лиза, призывая ко вниманию.

И продолжила, потирая лоб:

– Допустим, ты не являешься нашей массовой галлюцинацией. Допустим, ты действительно домовик, в бывшем, ангел. Но, что ты хочешь от нас?

Задала она вопрос, уперев руки в бока, повторяя, сама того не осознавая, движение домовика.

– Дети, обед! – зашла тут в кабинет повариха, тетя Люба.

6

– Да, тетя Люба, кукла, всего лишь говорящая кукла! – успокаивала повариху, Лиза.

Маринка намочила полотенце холодной водой и приложила к пылающему лбу тети Любы.

– Но, если кукла, как же она могла двигаться? – слабым голосом, спросила повариха.

– Это такая кукла! – настаивала перепугавшаяся Лиза.

Тетя Люба выглядела плохо. Всегда цветущая, полная жизненной энергии, она вся дрожала и бледнела, бросая тревожные взгляды на то место на полу, где только что стоял домовик. Завидев повариху, Поспешай моментально бросился наутек, пропав где-то в углу кабинета.

Лиза протянула полотенце сестре:

– Намочи снова!

Маринка поспешила в ванную.

– Ну, как там она? – подавая уже намоченное холодной водой вафельное полотенце, осведомился Поспешай.

– Ничего, – вздохнула Маринка, – приходит в себя!

– Я не хотел ее пугать! – сообщил ей Поспешай, усаживаясь на краю ванной. – Увлекся разговором с вами и не заметил, как она подходит к кабинету!

– Да, ладно тебе, – пожалела его Маринка и легонько коснувшись, отдернула руку.

– Что, не земной, чуждый тебе по разуму? – насмешливо осведомился Поспешай.

– Почему же чуждый, просто не привычный, – оправдывалась Маринка.

– Чуждый, чуждый, – твердил Поспешай, раскачиваясь на краю ванной.

– Это не так, – мягко сказала Маринка.

– Все уже сказано! – вспылил Поспешай, резко вскакивая, но не удержался, а соскользнул в ванну.

Маринка его спасла, уже без тени сомнения, взявшись не только за руку, но и подняв домовика.

Домовик доверчиво обнял Маринку за шею, прошептал ей на ушко:

– Мне так одиноко!

– Я с тобой! – покачивая его, будто мать свое дитя, произнесла Маринка.

– Чего копаешься? – влез тут Сашка, схватил мокрое полотенце и бросив мимолетный взгляд на Поспешая, прильнувшего к плечу сестры, ринулся на помощь тете Любе.

7

Тетя Люба быстро пришла в себя. Отдышалась, отохалась, перевела дух и вскоре уже ворковала над оголодавшими по ее вине, деточками. Она была человеком добрым и очень чувствительным.

Когда в доме были телевизоры, она навзрыд плакала над очередной серией «мыльной оперы». И, когда Сашка получал от учителей хорошую отметку, роняла слезу радости на его макушку.

Маринка нарисовала сотню картинок тете Любе и все они украшали стены ее комнаты. Без преувеличения, повариха гордилась странными рисунками средней дочери хозяев дома. Тут надо сказать, что тетя Люба жила на втором этаже особняка, в просторной комнате со светлыми обоями, чрезвычайно удобной мебелью и роскошным персидским ковром на полу. Для полного счастья, говаривала она, не хватает только большого пушистого кота, но против животных в доме была сама хозяйка, мать детей. Да, да, никто не мог склонить ее на свою сторону, даже благоразумной Лизе не удалось выпросить певучую канарейку, а ведь она так грезила о веселенькой желтенькой птичке рассыпающейся продолжительными мелодичными трелями с утра до вечера. Лиза мечтала также о витиеватой золотистой клетке для канарейки, где были бы приделаны маленькие качели, и висело круглое зеркальце, ведь, как известно, птички любят любоваться собою. Клетку и канареек Лиза давным-давно присмотрела в одном зоомагазине, куда у нее вошло в привычку, заходить каждый день, после школы.

Сестра и братья разделяли интересы Лизы, но каждый по-своему: Маринка мечтала о пушистом хомячке; Мишка хотел котенка; Сашка желал завести щенка.

Но одобрения со стороны родительницы они не получили. И отец не мог ничего поделать. Бывали моменты, когда даже его влияния, всегда довольно весомого, не хватало для перемены мнения мамы.

Таким образом, мечты оставались мечтами. Хотя в дневнике, а тетя Люба вела ежедневные записи, она записала, что хотела бы, очень хотела бы иметь ту игрушку, того смешного старичка в кукольном кафтанчике… И еще, конечно это было нереально, но отчего бы не помечтать? Ах, если бы старичок оказался вовсе не куклой, а скажем, живым, может, домовиком?!

И только она так подумала, как некая гигантская птица – Бесшумно пролетела подле самого окна ее комнаты.

Тетя Люба выглянула, но никого не увидела. Мало того, на ветвях яблонь, что росли в саду, возле дома, не было видно ни одной вороны. Так, кто же тогда пролетел?

Тетя Люба потрясла головой, потерла лоб, подошла к трюмо, критически заглянула в зеркало, в глаза своему отражению и охнула, прямо за ее спиной возникла фигура очень высокого, очень тощего человека с серо-зеленой кожей и настолько странными глазами, что тетя Люба схватилась за подсвечник, стоявший на трюмо.

«Маньяк!» – решила она, повернулась и безо всяких сомнений нанесла удар в живот маньяку, но маньяк поглядев на нее свысока, внезапно замерцал и пропал, не оставив после себя следов.

– Ну, это уже слишком! – воскликнула тетя Люба, вспоминая, что за один день ей уже привиделась живою кукла детей.

Глотая слезы, она выскочила прочь из своей комнаты и тяжелым ядром понеслась в сад, где слышались голоса детей. Конечно, если бы в доме были взрослые, она, вне всякого сомнения, пожаловалась бы им, но, как назло, хозяева пропадали на работе допоздна. Два раза в неделю, правда, приезжали уборщики фирмы с броским названием «Чистота – залог здоровья!»

Уборщики рассыпались по особняку, чистили, мыли, стирали. В саду тогда начинала бойко жужжать газонокосилка и улыбчивые садовники в зеленой форме ловко подравнивали большими садовыми ножницами кусты.

Бригада уборщиков побывала в доме накануне, оставив после себя непревзойденную чистоту и стойкий запах свежести и приехать лишь из-за галлюцинации поварихи никак не могли.

8

– Так у него были черные глаза? – задумчиво спросила, тихонько покачиваясь на качели, Маринка.

– И серо-зеленая кожа! – прижала руку к сердцу, тетя Люба.

– А одежда? – задал тут вопрос, Сашка.

Тетя Люба наморщила лоб, вспоминая.

– Я не заметила, – неуверенным тоном начала она, – мне показалось нечто серебристое.

– Комбинезон?! – уточнил Сашка.

Тетя Люба растерялась. Она видела то, что видела и не больше, что она могла еще добавить? А привирать, зачем? Она же не ребенок, чтобы приукрашивать реальность.

– Может он все еще в твоей комнате? – усомнилась Лиза. – Как он мог исчезнуть?

– Галлюцинация? – предположила тетя Люба, снова потирая лоб, и напомнила детям о случае в кабинете.

– Поспешай! – вскрикнула Маринка, вскакивая с качели. – Нам поможет Поспешай!

– Что еще за Поспешай? – удивилась тетя Люба.

Дети, наперебой принялись рассказывать, увлекая, тетю Любу в дом.

Но поверила она, только увидав домовика. Поспешай, понятливо кивая, слушал и жевал бутерброды с майонезом и укропом.

Тетя Люба гневно вздохнула, обвела взглядом сияющую чистотой кухню и вернулась к домовику, мирно восседающему на холодильнике.

– На моей кухне?! – возмутилась, было, она, но умолкла, наблюдая реакцию домовика.

Без долгих разговоров он совершил длинный и эффектный прыжок с холодильника и бросился вверх по лестнице, в спальню поварихи.

Домовик шнырял по комнате, а тетя Люба размахивая руками, с жаром рассказывала про большую птицу за окном.

– Они могут проходить сквозь стены! – волновался Поспешай.

– Но, если они могут проходить сквозь стены, – стала говорить Лиза, – как же им можно воспрепятствовать?

– Заявить в полицию? – предположила тетя Люба.

Дети рассмеялись.

– И, что мы скажем? – иронизировал Мишка. – Проклятые нибируйцы совсем рядом?!

– Что им надо? – недоумевал Сашка.

– Вашу кровь и вашу жизненную энергию! – сердито выкрикнул Поспешай. – Им всегда только это и надо!

– Что же делать? – воскликнул Мишка.

– Драться! – коротко бросил Поспешай.

9

В кабинете был письменный стол, а в ящике стола видеокамера. Сашка, без лишних раздумий схватил ее, включил, проверил, убедился в полной зарядке и догнал остальных.

Вооружившись поварешкой, тетя Люба сердито вышагивала вслед, за домовиком. Следом шла Лиза, крепко сжимая в руках гимнастическую палку. Маринка двигалась налегке, Мишка, вооружился гантелью весом в килограмм.

Поспешай, знал повадки нибируйцев. В обыкновении, они маскировались под цвет неба, но прятались в вершинах мощных деревьев, изредка посылая на разведку одного пилота в маленьком корабле-капсуле. Экипаж корабля, как правило, состоял из пяти-шести нибируйцев. Если их интересовала только еда, они нападали на семью, высасывали кровь вместе с жизненными силами, после чего семья погибала, а власти списывали случившееся на несчастный случай. Власть имущие многих стран, в том числе и России знали о проблеме, но что они могли противопоставить сильным, кровожадным инопланетянам? Проблема заключалась в постоянном круговороте людей, от жизни к смерти, от смерти к жизни, которую устраивали ангелы. Гибли цивилизации, в огне ядерных взрывов погибали целые континенты и начиналось заново: рождение, расцвет, становление и гибель из-за претензий десятка человек возомнивших себя божками расцветали ядерные «грибы». У нибируйцев ничего такого не было, они не позволяли ангелам распоряжаться собственной жизнью, они жили вечно, не теряя накопленных знаний и отстаивая свои интересы, соответственно, они не начинали с нуля…

Если нибируйцев интересовали опыты по выживанию своего вида в условиях Земли, они выкрадывали детей, населяли их память ложными воспоминаниями и возвращали обратно, нередко с вживленными под кожу чипами, которые изредка находили врачи при рентгеновских снимках. Так, метят животных некоторые особо заботливые хозяева, чтобы не потерялись в толпе других подобных себе…

Нибируйцев было слишком много, может миллион, а может, больше. Жили они открыто, напрочь игнорируя технические достижения землян, но нападать на большое количество жителей пока что не решались, довольствуясь малым.

– Значит, люди для них – пища? – недоумевал Мишка.

– Не забудь про млекопитающих! – обернулся Поспешай.

– Но, почему?

– Энергия! – кратко бросил Поспешай.

У Мишки было полно еще вопросов, но он решил пока промолчать, тем более они уже достигли опушки того самого перелеска, где по мнению Поспешая прятались нибируйцы.

– Но что мы сможем против них? – воскликнул Мишка, крепче сжимая гантель.

– Я им покажу, как соваться ко мне в комнату! – угрожающе потрясла поварешкой, тетя Люба в сторону деревьев.

10

В тот же вечер, задумчиво поигрывая гимнастической палкой, Лиза сидела в кабинете отца вместе с остальными. Время остановилось. Нет-нет, настенные часы тикали, стрелки передвигались, но этого никто не замечал. Тетя Люба осела в глубоком кресле, бледная, осунувшаяся, с фиолетовым синяком под глазом, она, то поводила вокруг осоловевшими глазами, то засыпала, надолго отключаясь. Мишка потерял где-то гантель и, кажется, совсем не мог сосредоточиться, силился, но не мог. Так бывает спросонок, когда слишком рано разбудят, чтобы отправить в потемках в школу и, если портфель не собран с вечера – беда, много школьных принадлежностей позабудешь положить, а то и попросту запамятуешь, словно старый дед, впавший в слабоумие… Сашка сжимал видеокамеру, но притом, похоже был без сознания. Одна Маринка, будто фронтовая медсестра спасала родных, сновала с мокрыми полотенцами, прикладывая их к холодным лбам и щекам, капли воды стекали за шивороты, но полуобморочного состояния близких не меняли.

– Ну? – вбежал в кабинет Поспешай.

Вид у него был боевой, хотя и измененный. Вместо старичка-домовичка перед Маринкой оказался античный бог с крыльями и огненным мечом в руке.

Маринка, без слов, указала на неподвижные тела вроде бы живых, но таких не живых родных и тети Любы.

– Сейчас восстановим, будут, как новенькие! – пообещал Поспешай и извлек из рукава белоснежной рубахи серебристую пластину, сильно встряхнул, пластина зажужжала, моментально принялась делиться, разворачиваться и в конце концов превратилась в большую каплевидную капсулу.

Поспешай, он же античный бог бережно опустил капсулу, и она повисла в нескольких сантиметрах над полом.

– Ты взял ее у нибируйцев? – догадалась Маринка.

– Военный трофей! – гордо выпрямился античный бог.

– Что же капсула сделает? – с ужасом наблюдая, как смыкается прозрачная сфера над неподвижным телом тети Любы, спросила Маринка.

– Уберет дефекты! – кратко сообщил бог и, постукивая тонкими, музыкальными пальцами по поверхности сферы, добавил. – Вероятнее всего, капсула вмешается в работу мозга, сотрет последние воспоминания!

– Нет! – вскрикнула Маринка, бросаясь вперед, но остановленная рукой античного бога, замерла, с восхищением разглядывая божественную красоту неземного существа, бывшего кем-то, но кем? – Маринка вспомнить не смогла.

Она лишь тупо следовала за невероятно красивым молодым мужчиной, с восторгом, блаженно дотрагиваясь до белоснежных перьев его крыльев, так малое дитя подносит к самым глазам красивую погремушку и агукает, и пускает пузыри, и смеется от радости обладания столь чудесной игрушкой.

Наступила ее очередь. Мужчина глянул сердито, цвет глаз его во мгновение ока изменился с ярко-зеленого на темно-зеленый, создавая впечатление, будто ветер по лугу пробежался, довольно вяло подумала Маринка и оказалась в капсуле.

Сфера над ней сомкнулась и она погрузилась в долгий сон, чтобы проснуться с восходящими потоками лучей солнца и негодующими возгласами мамы.

11

– Видано ли дело! – кричала мама. – Весь вечер и всю ночь продрыхли без задних ног и сейчас норовите поспать?

Мама бегала по дому в халате, бигудях и нервно теребила детей.

– Нам с папой через час на работу, а вы заболели?!

– Дорогая, ну может, они просто устали? – попытался сгладить ситуацию, папа.

– Устали с вечера? – вопила мама. – И повариха? Я вчера приехала усталая, голодная, а она не подает признаков жизни! Мне пришлось готовить самой!

Взвизгнула мама с негодованием.

– Было очень вкусно! – заверил ее папа.

– Я не для того нанимала повариху, чтобы самой у плиты стоять! – верещала мама.

Тут надо сказать, что у мамы всегда было несколько но… Во-первых, она всегда говорила «я» вместо «мы», даже когда речь шла о такой несомненной детали, как приехать с работы вместе с папой. Во-вторых, мама терпеть не могла заниматься не своим делом, например, мыть посуду или готовить пищу.

– Для этого есть посудомоечная машина и повариха! – негодовала она.

И, в-третьих, она не занималась воспитанием детей. Маринка не смогла бы назвать такого часа или минутки, когда мама обняла бы кого-нибудь из своих детей или почитала на ночь сказку! Иногда у девочки возникало сомнение, а является ли мама родною матерью для нее и для ее братьев и сестры?

И тут мама вбежала в комнату Маринки:

– Вставай, нечего бока пролеживать! – набросилась она на дочь. – Ишь, разлеглась!

– Дорогая, может, они отравились, – вмешался папа, прерывая грубые шлепки и тычки, которые щедрой рукой наносила мать дочери.

– О, я не в состоянии этого вынести! – заорала мать. – Как хочешь, но я одеваюсь и на работу!

И помчалась, топоча ногами, в родительскую спальню.

– Но нельзя же их оставлять в таком состоянии? – бросился за нею вслед, папа.

– Вызови врача, вызови «скорую», но от меня отстань! – продолжала вопить мать, с грохотом пролетая в прихожую.

Маринка слышала, как отъехала машина, слышала, как отец говорил по домашнему телефону, перечисляя симптомы, но пошевелиться не могла, страшная слабость была тому причиной.

– Ну и как ты себя чувствуешь?

Поспешай в нормальном, привычном виде взобрался, ловко цепляясь за одеяло, на кровать к девочке.

– Вот бы мою мать в капсулу засунуть, – прошептала Маринка.

– Чтобы она стала прежней? – уточнил Поспешай.

– Мамой! – мечтательно улыбнулась Маринка.

– Сомневаюсь, что капсула ей поможет, – покачал головой Поспешай, – некоторые люди рождаются с уже готовыми планами. Карьера становится главным делом их жизни, а семья, дети – второстепенным. Сущность таких людей – черствость, жестокость, узколобие.

– Узколобие? – переспросила Маринка, с трудом, но садясь в постели.

– Конечно! – кивнул Поспешай и произнес с грустью в голосе. – Твою маму не переделать!

– А жаль! – Маринка огорченно всхлипнула. – Я бы так хотела простого поцелуя с ее стороны!

– Честное слово, – горячо продолжила она, спуская ноги с кровати, – мы, ее дети, будто и не ее дети вовсе, а сироты!

– Так скажи ей об этом! – посоветовал Поспешай, печально улыбнувшись, лучики света пробежали по всем морщинкам его лица.

– А античным богом ты выглядел красивее! – сказала тут Маринка.

– Это был облик ангела! – отмахнулся Поспешай. – Домовиком мне выглядеть привычнее!

12

– Перегрелись на солнце, – упрямо твердила Маринка недоверчивому врачу.

– Симптомы отравления схожи с симптомами солнечного удара, но все же, – сомневался врач, осторожно обходя вокруг кровати неподвижно лежавшей тети Любы, – почему низкая температура, почему лбы детей и поварихи прямо-таки ледяные?

– И слабость, – прошептала тетя Люба, делая героические усилия оторвать голову от подушки.

– Это пройдет, – заверила ее Маринка, поднося к губам поварихи чашку горячего шоколада. – Это остаточное явление!

– Остаточное, от чего? – взвился врач, хищно впиваясь взглядом в скрытное лицо девочки.

Маринке даже показалось, вот-вот врач вцепится в ее плечи когтистыми пальцами и примется грубо трясти, совсем, как недавно трясла мама.

– Вы – карьерист? – задала вопрос Маринка, осторожно, но настойчиво продолжая поить тетю Любу горячим шоколадом.

– Какое это имеет знамение? – опешил врач, но подумав, все же сказал. – Да, вероятно карьерист. Я пишу диссертацию!

И гордо вскинул голову, глядя свысока и в целом напоминая длинноногую цаплю в белом халате.

– А семья, дети?

– Я не женат, – пренебрежительно отмахнулся врач и повернулся к главе дома, в большом страхе, вбежавшем в комнату поварихи.

– Доктор, скажите, что же с ними такое?

– Явных симптомов отравления нет, – уклончиво ответил врач, – а низкое давление поправимо, поите их какао и крепким чаем, думаю, к полудню они смогут встать!

И оставив на всякий случай номер своего сотового телефона, удалился…

– Папа, – заваривая очередную порцию горячего шоколада, спросила Маринка, – как ты женился на маме?

– Что? – рассеянно переспросил папа и повторил последние слова дочери. – Женился на маме?

Потребовалось несколько минут, во время которых Маринка не сводила глаз с лица отца.

Разительные перемены от рассеянного, растерянного до сосредоточенного на далеком воспоминании были налицо.

– Я покупал конверты, – произнес папа, – и, написав длинное письмо, отправлял самому себе. В то время я часто лечился в Кисловодске от болезни желудка. Лежал в санатории, а квартира моя была в Подмосковье. В письмах была своего рода прелесть. Приехав, я открывал почтовый ящик, и тут меня ждала пачка писем, от кого? Это уже было неважным. Важным мне представлялось достать из переполненного почтового ящика не только квиточки с требованием квартирной оплаты, не только вытащить внушительный ворох одноразовых газет, но и письма. В перспективе мне представлялись удивленные глаза молодой соседки и возглас: «Кто это вам столько написал?» И я, загадочно улыбнувшись, непременно бы наплел историю о своей чрезмерно деловой, сверхзанятой жизни.

– Той соседкой была мама? – догадалась Маринка.

Папа, без слов, кивнул. Жалея его, дочь подошла, погладила по руке.

– И как тебе только удалось уговорить ее нарожать нас?

– Никак, – вздохнул он, – наличие множества детей прибавляет веса в глазах общества, если можешь справиться с четырьмя детьми, то уж справиться с проблемами клиентов большого агентства недвижимости ничего не будет стоить, так считает общественность, таковы стереотипы.

– Люди думают, что мама, как Юлий Цезарь везде поспевает?

– И это тоже, – грустно улыбнулся папа и спохватился, – пойдем-ка лучше к остальным, нам необходимо ухаживать за больными!

13

– Что это было? – спросил Мишка, силясь вспомнить.

– Серебристое и круглое? – задал вопрос, Сашка.

– Скорее элипсовидное, – произнесла Лиза, то и дело потирая лоб, тщетно пытаясь прикосновениями прогнать тяжелый туман окутывающий мысли.

– Их Поспешай нашел! – хвастливо высказалась Маринка.

Трое уставились на нее в замешательстве.

– Подожди, кто такой Поспешай? – удивилась Лиза.

– А? – завертелась Маринка с вопросом.

– Опять выдумала, – засмеялся Сашка. – Поспешая, какого-то приплела! Интересно, военные уже приезжали?

– Какие военные? – спросила Маринка, чувствуя себя глупой.

– Военные, – насмешничая, проговорил Сашка, – которые, космический зонд должны были забрать!

– Космический зонд? – не сводя глаз с родных, попятилась девочка к двери.

– Космический зонд, – серьезно подтвердил Мишка.

Маринка повернулась и помчалась прочь из кабинета, во двор, где была высокая трава, и где любил полеживать в тишине и покое, домовик.

– Поспешай!

Домовик высунул нос из травы.

– Сюда!

Она подошла, вся в слезах:

– Что еще за космический зонд, о чем они говорят? – махнула она рукой в сторону дома.

Поспешай, рассеянно глянул:

– Замещение сознания, – пояснил он, – в иных случаях оно необходимо.

– В иных случаях? – переспросила Маринка, присаживаясь в траву, рядом с домовиком.

– Помнишь капсулу?

– Да, – неуверенно кивнула Маринка, вспоминая как сон прозрачную сферу, сомкнувшуюся у нее над головой.

– Воспоминания о капсуле стираются? – заглядывая ей в глаза, спросил Поспешай.

– Да!

– У тебя просто другой мозг, нежели у остальных, – пояснил он, – ты, итак, как бы во сне живешь, потому и воспринимаешь происходящее в реальности с запозданием. Скоро и ты будешь считать, что в перелеске вместе с братьями, сестрой и поварихой наткнулась всего-навсего на космический зонд, упавший с неба.

– Что же на самом деле произошло? – потирая лоб, спросила Маринка и произнесла. – Зонд!

Глаза ее разъехались в разные стороны, затем съехались и наконец, приняли прежнее нормальное положение.

Она встала и, не заметив домового, направилась к дому:

– Зонд, это был космический зонд! – уверенно говорила она.

Поспешай вздохнул, глядя ей вслед:

– Вот это я и имел в виду, замещение сознания! Теперь она и меня позабудет, заменит на рисунок!

С тем он, грустно вздохнув, устроился поудобнее в траве, задумчиво глядя на неторопливо плывущие белые облака.

***

За облаками прятались нибируйцы. Потрепанные в битве с ангелом, пусть даже и бывшим, они со злостью смотрели на беспечно развалившегося в траве домовика и рассуждали, что надо бы поискать добычу в другом месте. Мало ли на Земле многочисленных семей, которыми без шума можно пообедать? Кровь и энергия, вот что их интересовало. Один из нибируйцев схватил книгу про вампиров, лежавшую на сверкающем сотней огней, пульте управления и потряс ею перед носом товарищей, глупые люди, верят в кровососов и не верят в нибируйцев, а это главное! Выпрямился он в высоком кресле пилота и продолжил, без слов, телепатически, людей очень много и они вполне могли бы организовать «охоту на ведьм», но в том-то и дело, рассмеялся нибируец, демонстрируя острые зубы, что охотятся люди на несуществующих вампиров, а сто лет назад вообще нападали на себе подобных, людей бледных, болезненных, обвиняя их в вампиризме. Таким образом, закончил нибируец, не сводя черных глаз со своих товарищей, мы можем кормиться кровью и жизненной энергией людей вечно. Остальные закивали и корабль, послушный тонким длинным пальцам своих пилотов, исполняющим сложную гамму на пульте управления, ринулся прочь и дальше, по всей Земле, в поисках…

Тем временем, отец открыв ящик письменного стола, в кабинете, взял видеокамеру, которую вернул, накануне Сашка и бездумно принялся прокручивать отснятые кадры, думая обнаружить там домашнее видео, но увидел нечто настолько невообразимое, что упал со стула и, наделав шума криками, протянул камеру жене и детям прибежавшим узнать, в чем тут дело.

– Твари! – заорала жена, отшвыривая видеокамеру.

– Нибируйцы! – узнали отснятое, дети.

– Поспешай! – вспомнила Маринка.

Домовик вздрогнул и уронил бутерброд:

– Ничего себе семейка, – пробормотал он удивленно, – глядишь, они так и покорителями мира станут!

Тетя Люба, которой домашние протянули камеру, ничего не вспомнила, а пожав плечами, только произнесла с разочарованием в голосе, что, конечно же любит фантастику, но не такую, грандиозную и не с такой героиней, которая простой поварешкой бьет по лбу серо-зеленому инопланетянину…