4
Ее спальня наконец-то готова. Я постаралась сделать ее комнату по-домашнему уютной. Оскар и Ноа ссорятся, выясняя, какого плюшевого мишку она захочет посадить на свою кровать.
– Мне кажется, она слишком взрослая для плюшевых мишек, – говорю я им. Они не согласны.
Я измучена. В эти дни меня выматывает даже такое простое дело, как постелить на ночь кровать. В такой ситуации остается только гадать, удастся ли мне когда-либо вернуть свое прежнее тело. Джеймс, разумеется, предложил мне помочь с подготовкой комнаты, но я ответила, что будет лучше, если он займет чем-нибудь мальчиков. Очевидно, ему это не удалось, потому что весь последний час они носились вокруг моих лодыжек, шлепаясь на пуховое одеяло. В это время я упорно билась над тем, чтобы впихнуть злосчастное одеяло, из-под которого доносилось хихиканье, в красивый розово-кремовый цветастый пододеяльник. Я довольна тем, как выглядят ее спальня и гостиная. Мне хочется, чтобы ей было удобно, хотя я немного нервничаю по поводу ее переезда сюда. Никак не могу привыкнуть к тому, что у нас снова появилась няня.
– Как дела, дорогая? – Как раз в тот самый момент, когда я думаю о муже и ужасном, неминуемом дне, помеченном в календаре, дне его ухода в плавание, Джеймс появляется на самой верхней лестничной площадке – судя по топоту, несясь через две ступеньки, – чтобы посмотреть, как я справляюсь. – Все выглядит просто супер! Ей здесь понравится.
На сей раз Джеймса отпустили домой всего на две недели.
– Надеюсь, так и будет, – задумчиво отзываюсь я.
Он обнимает меня за плечи и пытается поцеловать, но я слишком измотана даже для объятий. Устало плюхаюсь в кресло-качалку.
– Ой! – тут же восклицаю я, хватаясь за живот.
– Осторожнее с ней, – предупреждает Джеймс, робко гладя мой выпирающий живот.
Он носится со мной с той самой минуты, как я сказала ему о своей беременности. На самом деле в этом нет ничего удивительного. У него не было возможности расти со мной, а потому и привыкать к моей новой фигуре, ее ценности и даже деформации. Думаю, мужа сбивает с толку все это – я, ставшая такой огромной, потерявшая способность делать те вещи, которые привыкла, – хотя он никогда и не признается в этом. Он относится ко мне с истинным благоговением, и мы неукоснительно следуем рекомендациям врача. Моя подруга Пип уверяет, что муж обожает ее беременное тело и никак не может насытиться им. Полагаю, в этом отношении Джеймс просто сверхосторожен, и я ценю это. Но все же скучаю по нему. Скучаю по нас…
– Считаю дни до того момента, как мы сможем кое-чем заняться, – признаюсь я и посылаю ему воздушный поцелуй поверх голов мальчиков, пинающих плюшевого мишку по комнате.
Джеймс понимает, что я имею в виду.
– Забыла полотенца! – спохватываюсь я, с тоской думая о предстоящем тяжелом проходе вниз и вверх по лестнице.
– Передохни пока. Я пришел сказать тебе, что приготовил ужин.
– Так ты готовил ужин?
Значит, мальчиками никто не занимался, догадываюсь я, но жаловаться не на что. Когда Джеймс дома, он – прекрасный муж и отец. Он – настоящий моряк, но на суше больше всего любит хлопотать по дому. Удивительно, какие все-таки разные две стороны его жизни!
– Есть, капитан-лейтенант, – бросаю я, резко отдавая честь. Терпеть не могу, когда Джеймс надевает военную форму, даже несмотря на то что мундир – самая сексуальная его вещь. Ведь это означает лишь одно – он снова отправляется в плавание.
– Идем. – Джеймс тащит меня из кресла. – Давай покормим вас обеих.
Он улыбается и ласково гладит своего ребенка. Джеймсу тоже невероятно трудно дается предстоящее расставание. Когда мы решили пожениться, я знала, во что впуталась, знала, с чем связалась. Мои друзья твердили, что я спятила, что затея стать мамой двух маленьких мальчиков, потерявших родную мать всего несколько месяцев назад, была просто безумной, не говоря уже о том, чтобы стать женой военно-морского офицера, который пропадает вдали от дома две трети года.
– Что ж, от души надеюсь, что Зои понравится работать здесь, – говорю я, выключая свет в ее новом жилище. Решение о том, чтобы нанять ее, мы с Джеймсом принимали совместно, и все же я чувствую именно себя ответственной за то, сработает это или нет.
– Поживем – увидим, – отвечает Джеймс и ведет меня вниз, на самый восхитительный в мире аромат курицы, запеченной с белым вином и свежим тимьяном.
Я зеваю. Сейчас рано, а я плохо спала прошлой ночью. Я так огромна, что рядом со мной кто-то еще просто не поместится. Кроме того, я задыхаюсь от жары в своей толстой зимней пижаме. Бедный Джеймс просыпался от каждого толчка и неуклюжего поворота моего тела, пока я пыталась устроиться удобнее, так что я поспешила удалиться в комнату для гостей. После полуночи Джеймс легонько постучал в дверь, сказав, что тоже не может заснуть. Он решил попытать счастья, хотя прекрасно знает, что это бессмысленно и мы не можем.
– Тогда давай просто пообнимаемся, – канючил он из-за двери.
– О, Джеймс, – только и ответила я, и мое последующее молчание отправило его обратно в нашу постель, одного.
Когда Джеймс вернулся со своего последнего задания две недели назад, я показала ему заключение моей акушерки, в котором четко и обстоятельно излагались строгие правила, включавшие полный запрет секса.
– Это серьезно, – объяснила я ему. – Ты знаешь мою историю. Я не буду делать ничего, что подвергло бы риску этого ребенка.
Выражение его лица буквально убило меня. Ненавижу лгать Джеймсу. Я до сих пор не рассказала ему всю правду о своих предыдущих выкидышах, потому что вспоминать об этом было слишком тяжело.
– Может быть, тебя и уволили на берег, но мы не можем так рисковать, – настаивала я. – Тем более что ждать осталось уже недолго…
Ровно в восемь утра раздается дверной звонок, и мальчики, затеяв безумную возню, несутся открывать.
Я иду за мальчиками через холл. Меня переполняют сомнения и тягостные раздумья. Я все еще нахожусь в нерешительности, меня смущает присутствие в доме незнакомого человека, но одновременно я понимаю, что вряд ли справлюсь в одиночку, когда ребенок появится на свет. Если честно, вся эта ситуация заставляет меня чувствовать себя ни на что не годной.
За минувшие выходные мы с Джеймсом сошлись на том, что Зои – практически идеальная кандидатура. Мы предложили ей работу днем в понедельник, как только я самым доскональным образом проверила все ее рекомендации и битый час искала информацию в Гугл, пытаясь выяснить, не таит ли Всемирная паутина каких-нибудь ужасов о Зои Харпер. Я ничего не нашла. Давшие рекомендации люди отзывались о няне в восторженных тонах. Когда я позвонила Зои, она была на седьмом небе от счастья и сказала, что может приступить к работе в среду утром. Это превосходно мне подошло, потому что сегодня в десять тридцать у меня назначен прием у врача, и все утро я буду свободна от других обязанностей. Впрочем, для начала мы вместе отведем мальчиков в школу. Мне хочется, чтобы Зои познакомилась с их учителем.
– Добро пожаловать, Зои! – тепло приветствую я.
И вот она уже появляется на ступенях крыльца, такси трогается с места, отъезжая, а по обе стороны от ее стройных ног стоят два старомодных чемодана. Я замечаю, что у стены стоит ее велосипед.
– Как приятно видеть вас снова!
– Клаудия, я тоже рада вас видеть, – широко улыбается она. – И Оскара, и Ноа… хм.
Потом она повторяет это опять, но называет их имена уже в другом порядке и показывает на второго близнеца с громким фальшивым хихиканьем. Им это нравится.
Оскар хватает один из чемоданов, перенося его через порог.
– У меня сильные мускулы, – сообщает он.
– Мои сильнее! – Ноа бросается вперед и с усилием затаскивает другой чемодан в дом.
Чемодан тут же падает, открывается, Зои пытается подхватить свои пожитки, но его содержимое вываливается на плитки пола.
– О, Ноа! – укоряю я. – Только посмотри, что ты наделал!
Я медленно присоединяюсь к остальным, подбирающим ее вещи. Футболки, легинсы, нижнее белье, пара книг – все упаковано не самым лучшим образом, – а потом я вижу это, торчащее из наполовину застегнутой на молнию сумочки для туалетных принадлежностей. Одному Богу известно, сколько же я видела в свое время подобных штуковин! Это – тест на беременность.
Зои незаметно убирает его с глаз долой, ругая свой дурацкий старый чемодан и его не внушающую доверия застежку.
Когда я выпрямляюсь, опершись на ручку двери, меня подташнивает. Ну конечно же я ошиблась. Внимательно смотрю на Зои, но она занята шутливой болтовней с мальчиками. Няня крепко сжимает по чемодану в каждой руке и перекидывает через плечо холщовую сумку, сгибаясь под тяжестью.
«Тест на беременность?..» – проносится у меня в голове.
– Нет, в самом деле, – убеждаю я Джеймса. – Я видела его своими собственными глазами. Новый, закрытый. Вывалился из ее косметички.
– Может быть, у нее просто задержка, и она хочет убедиться, что не беременна.
Он думает, что я сошла с ума, понимаю я.
– Или, возможно, это тест ее подруги… ну да, ну да… конечно, – скептически тяну я и тут же умолкаю, заслышав шаги няни на лестнице.
Зои мчится на кухню, следом несутся взъерошенные мальчики – все разрумянившиеся и веселые.
– Там, наверху, великолепно, Клаудия. Спасибо за то, что устроили все с таким вкусом! Мы только что играли в салочки, поэтому так запыхались.
– И я победил! – вопит Ноа.
– Нет, не ты, победила Зои!
– Думаю, впредь мы будем играть в салочки в парке, – охлаждает их пыл Зои. Она показывает на кувшин с фильтром для очистки воды на столешнице, который почему-то никогда не убирается на место в холодильник. – Вы не возражаете?
Я машу ей рукой, чтобы она без лишних вопросов брала все, что нужно.
– Чувствуйте себя как дома. Если вам требуется место для активных игр, недалеко отсюда есть красивый парк, – предлагаю я.
Мальчики знают, что футбол и езда на велосипедах в саду под запретом. Я плачу садовнику не за то, чтобы превращать сад в поле для спортивных игр.
– Кэннон-Хилл-парк, – судорожно выдыхает Зои между жадными глотками воды. – Я изучила окрестности.
Няня споласкивает стакан и вытирает его.
– Нагрузите их так сильно, как только сможете, – вклинивается в разговор Джеймс, подходя к раковине, чтобы помыть руки после того, как вынес мусор.
Думаю, несерьезное отношение Джеймса к присутствию в доме чужого человека объясняется его привычкой к жизни в тесной подводной лодке с десятком других членов команды. Он не видит ничего особенного в том, чтобы находиться под одной крышей с кем-то посторонним.
– Пойдемте, у меня мало времени, чтобы показать вам, где находится все самое необходимое, Зои, а потом мы отправимся в школу. Обычно я добиралась туда пешком, но теперь езжу на машине. – Я с трудом удерживаюсь от желания погладить мой животик. – Джеймс уйдет позже, а я отправляюсь на прием к врачу, после чего загляну на занятия йогой. Потом я поеду в офис, где и пробуду весь день. У вас все будет в порядке, как вы думаете?
И я тут же жалею о том, что задала этот вопрос.
– Конечно, – отвечает Зои, и я вижу, что она чуть не плачет от радости. – Это моя работа, и я собираюсь отнестись к ней с любовью.
Я сворачиваю коврик и засовываю его в сумку. До беременности я никогда даже не задумывалась о том, чтобы заняться йогой. Она помогает мне полностью сосредоточиться, позволяя на целый час забыть обо всех неприятностях на работе. А еще йога отвлекает меня от тревожных мыслей о неизбежном появлении на свет моего ребенка. Могу ли я представить, что использую медитацию или приветствие Солнцу во время родов? Нет, если честно, конечно нет. Я знаю, каково это – рожать, хотя на сей раз все будет по-другому. Но пока йога помогает мне успокоить сознание и дает возможность подумать о чем-то ином, кроме чрезвычайно серьезного случая на работе и того факта, что я доверила заботы о своих маленьких мальчиках, по сути, незнакомке.
– Да брось ты волноваться, – говорит Пип. – Ты все сделала так, как надо, и проверила рекомендации ее нанимателей, не так ли?
– Я лично переговорила с ее последней работодательницей. Та только и делала, что рассыпалась в похвалах Зои. Даже сказала, что почти ревнует Зои ко мне, ведь они стали по-настоящему близкими подругами.
– Ну что ж, пойдем.
Мы с Пип ковыляем к двери, где ждем остальных. Это стало чем-то вроде ритуала после занятий – объедаемся морковным кексом с капучино в кафе, расположенном чуть дальше по улице. Даже несмотря на то, что я сильно загружена по работе, позволяю себе задержаться еще на полчаса и почувствовать себя настоящей матерью.
– Мне нужно привести к тебе Лилли поиграть после школы и выведать всю подноготную этой няни, – продолжает Пип. – Я могу стать твоей шпионкой.
– К тому же ты будешь видеть ее в школе по утрам. Не могу подобрать слов, чтобы передать тебе, как я рада тому, что она будет подвозить мальчиков. Теперь я могу добираться до офиса к восьми.
Пип хмурится. Подруга ушла в декрет месяц назад и продолжает настаивать, что мне тоже следует оставить работу. Разумеется, я собираюсь последовать ее примеру, просто пока не готова это сделать.
– И что она будет делать целыми днями, пока не родится ребенок?
– Я оставила ей список. Всегда найдется, что сделать по хозяйству, если она умеет шить, а еще требуется делать покупки, мыть мальчиков и гладить белье. Все должно быть достаточно тихо до «дня X», но потом ей придется сбиться с ног. Я рада, что у нее есть немного времени, чтобы обжиться. – Я держусь за свой живот, как, пожалуй, делает это каждая беременная женщина, когда речь заходит о ее ребенке.
– Вы уже выбрали имя?
Мы вчетвером неспешно бредем по улице к кафе «Варево ха-ха», каждая из нас – на разном сроке беременности. Нам с Пип достается первый приз в этом соревновании. Мы с ней примерно на одном сроке, плюс-минус неделя-две, и обе ждем девочек.
– Сейчас мы подумываем об Элси или Эден. Перебираем имена на букву Э.
Мы смеемся. Сегодня холодно, и я кутаюсь в свое пальто с капюшоном. Обычно я жалуюсь, что мне слишком жарко.
– Какие прелестные имена! – восхищается Пип, открывая и придерживая для меня дверь. Из кафе доносится аромат кофе.
– Итак, что же нового мы узнали на сегодняшнем занятии? – спрашиваю я нашу маленькую группу, как только все мы рассаживаемся с внушительными порциями кексов и количеством кофеина, достаточным для того, чтобы спровоцировать всеобщие схватки.
– Эти техники меня смущают, – признается Бисма. – Даже не представляю, как сконцентрироваться на дыхании, при этом выталкивая из себя ребенка, всасывая газ и воздух, да еще и вырывая свою руку у мужа!
– И не забудь, что одновременно придется вопить, чтобы сделали эпидуральную анестезию, – вставляет Фэй.
Она, похоже, боится родов больше всех нас. Фэй совсем юная. У меня по крайней мере в запасе хоть немного жизненного опыта. К тому же она собирается стать матерью-одиночкой. Я всей душой сочувствую ей, поэтому и пригласила как-то с собой на наши посиделки за кофе. До этого момента Фэй, кажется, не знала никого из группы. Я с радостью подружилась с ней.
– Как страшно думать, что не позднее чем через пять месяцев у нас всех будут детки, – замечаю я.
– Клаудия, я думаю, ты разродишься первой, – говорит Пип. – До родов тебе осталось меньше, чем любой из нас. По сравнению с прошлой неделей у тебя, несомненно, опустился живот.
Надеюсь, это хороший признак. Я смотрю на красивый животик Пипы. Она явно не сильно от меня отстанет.
– Надеюсь, мы все сможем по-прежнему дружить и после того, как родятся наши дети, – произносит Бисма. – Мне бы хотелось поддерживать отношения.
Она берет кусочек кекса, и ее длинные ногти вонзаются в его сочную мякоть. Теперь пальцы Бисмы того же самого карамельного цвета, что и глазурь.
Мне кажется, что из всех женщин, посещающих занятия для беременных, я, скорее всего, буду и дальше общаться с Пип. Она – учительница, и так уж совпало, что ее муж тоже много времени проводит вдали от дома. Хотя, конечно, не так много, как Джеймс. Мы приглашали Пип с мужем на ужин еще в самом начале моей беременности, вскоре после того, как я познакомилась с ней в предродовой группе йоги. Мы провели замечательный вечер, но общение между парами, как правило, вещь ненадежная. Последовало ответное приглашение, и мне пришлось объяснять, что Джеймс сейчас – глубоко под Атлантикой и не выкроит свободного вечера для ужина еще пару месяцев.
– А ты уже знаешь, будет ли с тобой муж? – спрашивает меня Бисма. – Во время родов?
– Точно знаю, что его не будет, – отвечаю я. – Забеременеть было достаточно сложно, поэтому мы даже не заботились о том, чтобы планировать даты и пытаться подгадывать так, чтобы он был в увольнении во время рождения дочки.
– Это тяжело, – расстраивается за меня Бисма.
«Да, тяжело», – думаю я, с жадностью вгрызаясь в свой кекс.
Коллеги рады видеть меня в офисе и все же не скрывают легкого разочарования.
– А мы думали, ты уже пошла и родила, – бросает Марк. Проходя мимо моего стола, он кладет на него папку-файл. – А между тем, пока мы все ждем этого от тебя, Кристина пошла и родила еще одного. Думаю, ей пора нанести внеплановый визит.
Я пристально смотрю на папку и размышляю, что же не так с женщиной, которая продолжает производить на свет детей только для того, чтобы избавляться от них спустя несколько дней после их рождения. За исключением первенца, Кристине Лоу не удалось удержать у себя ни одного из своих отпрысков больше чем на неделю.
– Это уже восьмой, – задумчиво произношу я, изучая папку, которую и так знаю чуть ли не наизусть. Я пытаюсь помочь им, правда пытаюсь, но Кристина никогда не изменится. Я всегда знаю, когда бессильна что-либо предпринять. Единственное, что я могу сделать, это позаботиться о том, чтобы ее дети получили самый лучший старт в жизни, который мы только можем предложить. – Она все еще с тем самым мужчиной?
Я забыла его имя.
– Кристина подтвердила, что он – отец, но он – снова в тюрьме, – деловито сообщает Марк.
– Как ты думаешь, у нее есть шанс исправиться, если его сейчас нет рядом?
Марк несколько раз дергает бровью вверх-вниз – это его излюбленная манера, так он обычно многозначительно дает понять, что мы все идем в паб в пятницу вечером. Я понимаю, что он имеет в виду.
– Хорошо, – глубоко вздыхаю я.
Мы знаем, что ситуация безнадежная. Нас ждут телефонные звонки, требующие оформления документы, еще один ребенок, которого нужно забрать у матери. Иногда быть социальным работником – все равно что играть в Господа Бога.