Глава 11
Эби худела. С ней всегда так бывало от нервов. А нервничала она в последние дни столько, что платье уже болталось, а на осунувшемся лице одни глаза остались.
Из-за чего? Из-за Эйдена, конечно.
Нет, слово свое господин Мерит держал: ни намека, ни нескромной улыбки. Только изредка, во время занятий с Джеком, вдруг отвлекался от всего, умолкал, если до того говорил что-то, и смотрел на нее.
Всего лишь смотрел. А от прищуренных медовых глаз разбегались лукавые морщинки. И губы еще – приоткроет, словно сказать что хотел, и тут же прикусит нижнюю, будто передумал…
Губы у него сухие, жесткие… поначалу… Горячие…
Дыхание жаркое…
И взгляд…
Требовал бы уже свой второй поцелуй, и дело с концом!
Так нет же, смотрит.
А у Эби огонь по щекам разливается. И ладно бы только по щекам…
Хоть иди и сама целуй, чтоб не мучиться больше.
И поцеловала бы – невелика проблема. Можно подумать, Эби до этого не целовалась никогда.
Целовалась. Аж два раза, между прочим. Первый – давно, еще когда в деревне у деда жили, с мальчишкой одним… уже и не помнила, как его звали, только как вишни вдвоем ели, и губы его в вишневом соке, липкие… И как он с дерева слетел, когда она его за этот поцелуй ногой пнула. А второй раз – в прошлом году с Куртом. Тоже пнула, но несильно уже…
А с Эйденом, получалось, уже три раза.
И в четвертый раз поцелуется, а потом и думать забудет…
– Снова не ешь ничего? – пожурил господин Блэйн. – А я-то старался.
– Не хочется, – извинилась Эби. Запеканка выглядела аппетитно, но от запаха начинало тошнить, а если попробовать, то и вывернет, наверное. – Приболела, видно.
– Знаю я такие болезни, – нахмурился повар. – Была б ты моей дочкой – враз вылечил бы. Ремень бы стянул и вылечил.
– Вы о чем это? – Широкого кожаного ремня он лишь коснулся, но Эбигейл на всякий случай отодвинулась.
– Да о том! – сердито выговорил мужчина. – Или думаешь, раз дядюшка Блэйн всего на пару часов заходит и из кухни носа не кажет, так он и не видит ничего? Например, как ты, дуреха, вокруг молодого господина увиваешься? Бегаешь за ним, что та собачонка, в глаза заглядываешь… Тьфу! Совсем стыд потеряла!
У Эби от обиды зубы свело. Это она-то бегает? Она заглядывает?
– Хоть бы подумала, зачем ты ему сдалась, – не унимался повар. – Понятно зачем. Поиграется да выбросит – ему не впервой. Знаю я…
– Что знаете?
– Много чего знаю. – Господин Блейн отвернулся, вернувшись к нарезке капусты. – И об Эйдене твоем… ничего хорошего. Но не жди, что рассказывать буду. Просто запомни: ты ему не нужна. А он тебе – и подавно. Уяснила?
Естественно, от таких разговоров аппетита у Эби не прибавилось.
Мэтр Лленас по праву гордился своей лабораторией, за долгие годы (и немалые деньги) снабженной лучшим в Линкарре оборудованием, но гость лишь бегло огляделся и выговорил с косой ухмылкой:
– У вас тут мило.
– Благодарю.
Сказать честно, с тем же насмешливым пренебрежением сам господин Дориан относился к имперам. Позеры. В создании импов или, как сейчас чаще говорили фамильяров, иного смысла, кроме как выделиться, он не видел. Но не мог не признать, что смотрелся мэтр Закери Кит эффектно: тонкое алебастровое лицо, мертвенную холодность которого дополняли бескровные губы и льдисто-голубые глаза, иссиня-черные волосы до плеч, черный же костюм и маленький золотистый дракончик на плече – с длинным, кончающимся острой пикой хвостом, перепончатыми крылышками и изумрудными глазками в тон камню, сверкавшему в перстне мэтра Закери. К тому же и некромантия – специальность особая. Как бы предполагает.
Но принимать гостя следовало все же в библиотеке: взгляды, которые он нет-нет да бросал по сторонам, хозяина раздражали.
– Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?
– Воды, – соизволил господин Кит. – В глубокую миску. Для Ноа. Ну а мне можно и что покрепче.
Пришлось выйти в холл и позвать Эбигейл. После ждать, пока она принесет сначала поднос с бокалами и бутылкой бренди, а затем – небольшой медный таз.
Дракончик, завидев воду, тут же спорхнул с плеча хозяина.
– Можешь идти, Эби, – поторопил мэтр Дориан застывшую с приоткрытым ртом девицу, иначе та полдня простояла бы, любуясь плещущимся в тазу импом.
Выпроводив служанку, вернулся к гостю.
– Не хотелось бы тратить ни свое, ни ваше время, мэтр Закери, поэтому, с вашего позволения, перейду сразу к делу. Наш общий знакомый, доктор Горик, рекомендовал мне вас как лучшего в Салджворте специалиста в вопросах жизни и смерти, а также посмертия.
– Так и есть, – без ложной скромности согласился некромант. – В письме вы указали, что хотите обсудить мои работы, и намекнули на некое нестандартное использование результатов проведенных мной исследований.
Дориан стушевался. Он и не подозревал, что послание содержало какие-то намеки, но, очевидно, составляя приглашение, непреднамеренно выплеснул на бумагу бурлившие в голове мысли.
– Да, есть некоторые идеи, – вынужденно согласился он. – Но позвольте пока ими не делиться. Как и я, в свою очередь, не прошу вас раскрывать мне какие-либо секреты. Речь лишь о тех ваших работах, которые уже обнародованы. Отдельные аспекты мне непонятны, хоть я и старался вникнуть. У меня иная специализация, как понимаете…
– Вас интересует ледяное дыхание гор?
– И прочие случаи гибели или, если хотите, отторжения души при сохранении телом жизнеспособности, – дополнил Лленас. – Я прочел о двоедушниках, тот раздел, где говорится, что после смерти человеческой личности тело продолжает жить, управляемое вселившимся в него духом. О личах, хоть это, признаюсь, совсем не то… или не совсем то… Но для начала я все же хотел бы поговорить о ледяном дыхании.
Мэтр Закери с любопытством вздернул бровь:
– Разжились материалом на аукционе? – И тут же сам разъяснил, по лицу собеседника угадав, что тот не понял вопроса: – Не так давно на перевале Каримах караван гилешских беженцев угодил под дыхание гор. Тела были найдены нашими наблюдателями, которые отслеживали это явление, и, поскольку родственники по понятным причинам за ними не явились, переданы Пяти Академиям. Салджвортская отхватила себе одиннадцать экземпляров. Я выкупил один. Еще по одному взяли, как я знаю, мои коллеги. А ваш приятель Ранбаунг – сразу четыре. Не знаете, зачем ему столько?
– Он изучает возможность замены больных органов у людей, – ответил мэтр Лленас. Тайной это не было, работы Алистера проводились с одобрения совета Академии при участии кафедры целительства. Хоть и странно, что профессор теормага взялся курировать подобный проект. – А какова была цена на тела?
Ранбаунг возмещения не требовал, но мэтру Дориану было интересно, сколько он задолжал другу за помощь.
Сумма оказалась значительной.
– Я не против поделиться знаниями, – вернулся к прерванной теме мэтр Закери, – но хотелось бы взамен получить что-то, помимо удовольствия от общения с вами.
– Что, например? – насторожился Дориан.
– До меня дошли слухи о некой охлаждающей машине. Работая со скоропортящимся материалом, я весьма заинтересован в подобном устройстве.
В итоге визит некроманта принес господину Лленасу больше выгоды, чем он рассчитывал. Во-первых, удалось заполнить лакуны в интересовавших его вопросах. А во-вторых, он получил заказ на сборку и установку холодильного шкафа, в котором – а он и не додумался! – хранить можно не только еду.
До этого дня Эби была уверена, что драконы существуют лишь в сказках. А сегодня сама увидела. Не жуткое чудовище, а милый такой, забавный.
– Ты не представляешь, Джек, как мне хотелось его погладить!
Джек не представлял. Вежливость ему настроили, а воображение – нет. Поэтому он только кивал вежливо, а Эби рассказывала, рассказывала, рассказывала…
Пока не разрыдалась, упав на твердую грудь механического кавалера, в которой что-то трещало и постукивало – видно, железное его сердце. Но железное сердце – не беда, у некоторых вот вообще сердца нет…
– Хорошо тебе, – всхлипывала она. – Безмозглый, бесчувственный. И я так хочу… И земляники. Есть не хочу, а земляники – страсть как…
Сезон как раз. Жила бы у деда в деревне, уже сто раз в лес сбегала бы. А в городе такой ягоды и не знали. Клубнику садовую продавали – но это не то. А еще за дядькиным домом шелковица росла. Пацаны ее чуть ли не с зелена обносили, но в прошлом году и Эби горстка ягодок досталась. А теперь – ничего. Земляника в деревне, шелковица в Освине, а у мэтра Дориана в саду только цветочки. Можно было бы господина Блэйна попросить принести чего-нибудь, но с ним даже разговаривать не хотелось.
– Надо же такое придумать, – жаловалась она на повара, размазывая слезы по пиджаку механического человека. – Ремнем меня…
– Надо же, – повторил с уверенностью Джек.
Девушка резко вскинула голову, и он, посмотрев, точнее, сделав вид, что смотрит в ее заплаканное лицо, выговорил:
– Ты красивая, когда улыбаешься. Не улыбаешься – не красивая.
И зачем-то ткнул ее пальцем в щеку, туда, где остался влажный след.
Эби хотела возмутиться, только что с ним, безмозглым, спорить?
Но обиделась.
Когда к дому шли и Джек по привычке розу сорвал, не взяла.
Эйдена Эби с утра не видела, а к обеду выяснилось, что и мэтр Дориан не в курсе, куда подевался господин Мерит.
– Он вообще выходил? – спросил он то ли у служанки, то ли у самого себя.
Девушка растерянно пожала плечами.
– Не ел? Не просил кофе или чая? И с Джеком ты занималась сама?
– Я думала, так надо.
Маг поглядел на нее, на жаркое, что она уже разложила по тарелкам, на пустой стул Эйдена…
– Поднимись к нему, – медленно выговорил он. – Спроси, спустится ли обедать.
Выйдя чинно из столовой, в коридоре Эби ускорила шаг, а по лестнице уже бегом бежала…
– Стучать…
Девушка застыла, не успев переступить порог зеленой спальни.
– …нужно.
Она послушно постучала в уже распахнутую дверь.
– До того, как входишь.
– Господин Дориан просил узнать, спуститесь ли вы к обеду, – выпалила Эби скороговоркой, одновременно и радуясь, что вот он, сидит в кресле с книжкой, может, и не совсем здоровый, но уж точно живой, и злясь на него за свой испуг.
– Как думаешь, – спросил Эйден, – он существует?
– Мэтр Дориан? – переспросила она. – Мне кажется, что да.
Мужчина слабо улыбнулся, но тут же сделался вновь серьезен.
– Он, – указал взглядом на люстру. – Творец.
– Существует, – ответила девушка уверенно.
– Откуда ты знаешь?
– Мы же есть? Значит, есть и тот, кто нас создал.
– Логично, – согласился Эйден, поразмыслив. – Творец – тот, кто творит. А почему люди вдруг решили, что после сотворения он должен еще и заботиться о них?
– Ну-у… Вот господин Дориан, например, сделал Джека. Ему же будет жаль, если с ним что-то случится, да?
– Пока он ему не надоест. А когда надоест, разберет по винтикам.
Эби не хотелось, чтобы Джека разбирали по винтикам, но сейчас ее беспокоило совсем не это.
– Давайте я его позову, и он вам сам расскажет? – предложила она. – И про Джека, и про Творца. Он – человек ученый, а я… я уже год в храм не хожу, после того, как у меня там кошелек украли…
Дядька орал тогда. Обвинял, будто она деньги припрятала, а про покражу соврала. А деньги-то ей на обувку были – так и ходила чуть ли не до снегопадов в легких ботинках.
– Не зови, – покачал головой Эйден. – Сам сейчас спущусь.
Но не спустился.
Эби передала его слова хозяину, а потом прислушивалась с кухни. Минуту, две, три… После мэтру Дориану надоело ждать, и он пошел наверх. И сразу же зазвонил колокольчик.
Девушка помчалась на второй этаж, но выглянувший из комнаты Эйдена маг завернул ее еще на лестнице: потребовал чистых салфеток и какой-нибудь таз. Эби дала тот, в котором плескался золотой дракончик. Подумала, что это как-то поможет…
А через час по звонку забрала от закрытой двери ворох перепачканных кровью тряпок и этот таз, с растекшейся по дну багровой жижей.
Больше господин Дориан ничего не просил, но просидел у Эйдена до самого вечера.
А Эби – на лестнице, прямо на ступеньках, на случай, если ее все-таки позовут…
Адалинда планировала провести день, изображая перед прислугой добропорядочную жену и хозяйку дома, а вечером представление должно было продолжиться в салоне госпожи Дригген. Но чувства говорили, что она нужна в другом месте.
Не обманули.
Красные, давно забывшие о сне глаза. Рассеянный поцелуй. Вымученная улыбка.
– Дориан, ты совсем себя не жалеешь. Нельзя так!
Она застала мэтра в лаборатории, и неизвестно, сколько дней подряд он провел там.
– Нет, это не работа. – Он выглядел совершенно обессиленным. – Работа стала. Я даже пытался записывать…
Горстка пепла на закопченном подносе наглядно демонстрировала бесполезность записей.
– Эйден? – поняла женщина.
– Вчера было очень плохо. А все, что я могу, – унять боль, и то ненадолго.
– Есть опий, другие средства…
Она пыталась помочь, но он решительно покачал головой в ответ:
– Нет. После того, через что ему пришлось пройти, для Эйдена важно оставаться в полном сознании. До конца. И я обещал ему.
Мальчишка появился весьма некстати. Будто не мог умереть попозже или уж поторопиться с этим и не портить жизнь человеку, которому и без того многим обязан.
Хотя не вмешайся Дориан в свое время, Эйден Мерит уже отмучился бы. Не мстит ли он ему теперь за свое затянувшееся существование?
– Может быть, тебе прилечь? – предложила Адалинда магу. Никаких фривольных намеков: постель и здоровый сон, как минимум до завтрашнего утра.
– Нет, не хочу. Мне бы кофе. Я сварил себе в аппарате… Знаешь, прежде мне казалось, что он совсем неплох. Но за месяц успел привыкнуть к тому, что делает Эбигейл. А она сейчас в саду, прогуливает Джека вместе с Эйденом. Пусть уж лучше присматривает за ним…
– Если проблема только в этом, я с удовольствием побуду твоей кухаркой, – улыбнулась она. – Заодно выброшу этот мусор.
Пепел Адалинда вытряхнула в мусорное ведро, а поднос оставила на столе: прислуга разберется.
Отыскала зерна кофе и ручную мельницу.
– А это у нас что?
Присев, женщина подняла с пола маленький блестящий диск с отверстием в центре. Когда-то ей уже приходилось видеть нечто подобное.
Решив, что разберется с этим позже, Адалинда спрятала находку в карман.
После случившегося Эби удалось задремать лишь к рассвету, и показалось, что колокольчик мэтра Дориана зазвенел, стоило ей закрыть глаза. Неудивительно, что весь день она была медлительна и рассеянна, но хозяин, сам усталый и не выспавшийся, этого не замечал. Ни слова не сказав об Эйдене, после завтрака он заперся в лаборатории, и Эби подумала, что это, наверное, неплохо. Ведь если бы было плохо, мэтр не молчал бы и работать бы не пошел.
Не зная, чем занять себя и не рискуя без распоряжений подняться наверх, она до полудня просидела в своей комнате.
Слышала, как пришел и возился в кухне господин Блэйн, но теперь ей неприятно было встречаться с ним.
Книга, которую она взяла в библиотеке, оказалась скучной и грустной, и ее не оставляло чувство, что к концу все герои умрут.
Мысли были не веселее книги…
Когда в полдень в дверь постучали, она с радостью бросилась открывать, надеясь, что в саду в компании Джека удастся немного развеяться или, по крайней мере, выговориться от души, выпустив на волю снедавшую душу тревогу. Но, кроме механического человека, в коридоре ее ждал еще и Эйден.
– Время прогулки, – напомнил он коротко. Развернулся и пошел к черному ходу.
Джек, который даже не поздоровался, побрел за ним следом.
Оба выглядели одинаково неживыми.
В саду господин Мерит уселся на скамейку под липой. Откинулся на спинку и прикрыл глаза. Механический человек присел на другой край скамьи, в точности скопировав его позу. Только стеклянные глаза оставались открыты.
Об Эби оба как будто забыли, и ей ничего не оставалось, кроме как молча стоять рядом.
Долго-долго.
Она уже думала, что так и придется топтаться на месте все два часа, когда Эйден вдруг заговорил.
– Тут есть садовник, – сказал он, не открывая глаз. – Определенно есть. Кто-то же ухаживает за цветами. Но я никогда его не видел. А ты?
О том, что садовник приходит раз в неделю, Эбигейл слышала от хозяина еще в первый день, но так ни разу его и не встретила. Как и полосатую кошку, которую можно кормить, и рыжего кота, которого следовало гнать в шею.
– Странно, да? – спросил мужчина.
– Странно, – прежде чем Эби успела ответить, согласился Джек.
Эйден его не услышал, продолжая обращаться лишь к девушке.
– Помнишь, мы говорили о Творце? Он как этот садовник. Ты знаешь, что он существует, наблюдаешь за плодами его труда, но сам он остается скрыт от нас… Но если очень захотеть, его можно увидеть, да? Садовника, я имею в виду…
Должно быть, ему еще было плохо после вчерашнего, и Эби не придала значения этим словам. Куда больше ее волновала его бледность, нервные пальцы, которые он то и дело сцеплял в замок в тщетных попытках скрыть мелкую дрожь, темные круги под глазами и сами глаза, ставшие тусклыми и неподвижными. Она поймала себя на том, что не обиделась бы, гляди он на нее как раньше, но он смотрел так, словно она была прозрачной, а то, что он видел сквозь нее, где-то очень далеко, наводило на него смертельное уныние. И этот взгляд был стократ хуже всех предыдущих.
– Присядь, – попросил он, и девушка, не задумываясь, подчинилась. Села на скамью между механическим человеком и человеком живым… пока еще… И руку не отдернула, когда он накрыл ее ладонь своею. – Я чушь несу, извини. Нужно заниматься с Джеком, я обещал Дориану… Но не хочется сейчас. Можешь попробовать сама, Джек тебя слушается…
– Господин Эйден, хотите чая? – спросила она невпопад. – С пирогом? Вы не завтракали, а пирог вкусный.
Вероятно, вкусный. Эби заставила себя с утра прожевать кусочек, но даже не поняла, с какой он начинкой. То ли яблоко, то ли айва.
– Видимо, я все-таки боюсь, – сказал Эйден, пропустив мимо ушей ее предложение. – Думал, что уже не боюсь, но…
Она тоже сделала вид, что не услышала его слов.
– Хотите, я вас поцелую?
Он медленно повернулся. Посмотрел на нее. Не так, как раньше, но уже и не сквозь…
– Хочу. Но если ты сама меня поцелуешь, это не будет считаться. Все равно будешь должна еще один поцелуй, когда я скажу.
– Тогда не буду, – решила Эби.
С Джеком они не занимались. Механический человек просидел все отведенное на учебу время на скамейке. А Эйден согласился все же на чай и кусочек пирога. Сжевал, морщась, и сказал, что начинка, наверное, грушевая…
На вечер к госпоже Дригген Адалинда шла не только затем, чтобы лишний раз явить себя салджвортскому высшему обществу добропорядочной замужней дамой, но и чтобы встретиться кое с кем.
С кем именно, она сама не знала, пока не увидела. А когда увидела, было уже поздно.
– Адалинда, звезда моя! Как всегда, обворожительна. Столько лет прошло, а ты… Кстати, сколько лет прошло?
Она ответила бы, но Келлар, прилежно отыгрывавший роль любящего супруга, возник рядом, едва она открыла рот.
– Милая, представишь меня своему знакомому?
«Знакомый» прищурил ярко-синие глаза, лихо, по-драгунски, крутанул пшеничный ус и щелкнул каблуками:
– Фредерик Валье к вашим услугам.
– Форест Келлар.
– Мой муж, – с неприязненной гримасой дополнила женщина. Впрочем, лицо ее не слишком смягчилось, когда она, указав на красавчика-кавалериста, пояснила уже для Келлара: – Мой бывший муж.
– Как? – наигранно удивился председатель заздравного комитета. – Покойный офицер в отставке?
– Идите, Форест, – попросила она ласково. – Поупражняйтесь в остроумии с одной из местных дурочек.
– Покойный? – переспросил после его ухода Фредерик. – В отставке?
– С тех пор, как я дала тебе отставку, ты для меня умер. Я понятно объяснила?
– Более чем, – усмехнулся мужчина.
Когда они вышли из заполненного людьми зала на пустую террасу, он, невзирая на парадный мундир, не походил уже на драгунского офицера, а выглядел тем, кем и был на самом деле – скользким изворотливым змеем. Но мундир ему шел. Как и фрак. Как и сутана. Как рубище нищего или лакейская ливрея. Точно так же, как самой Адалинде шла любая из ее личин.
– Кое-кто считал, что ты мне обрадуешься.
– Кое-кто ошибся, – пожала плечами женщина. – Хотя… Лет и правда прошло немало. А я не злопамятная.
– Я тоже, – широко улыбнулся «драгун», демонстрируя ровные белые зубы. Даже лучше тех, что она ему выбила, застукав с той актрисулькой.
– Времени мало, давай к делу. Мой запрос рассмотрели?
– По встрече с Рисеттом? – уточнил Фредерик. – Да. Ответ положительный. Раз ты утверждаешь, что оно того стоит…
– Оно того стоит. А что с моим рапортом?
– Именно из-за него я здесь. – Мужчина церемонно поклонился. – Странное желание уйти в отставку на пике карьеры, дорогая. Я должен убедиться, что это именно твое желание.
Адалинда поморщилась, предвидя неприятную процедуру:
– Начинай.
Холодные пальцы лже-кавалериста коснулись висков. В ушах загудело, а перед глазами поплыли разноцветные круги.
К счастью, продолжалось это недолго.
– Чисто, – с удивлением отметил мужчина. – Но твое общее состояние мне не нравится. Аура блеклая, истощенная…
– Если хочешь понять причины, сними цепочку с оберегом святого Луки хотя бы на неделю. Тогда и поговорим.
– Думаешь, я не работал под блоками? – невозмутимо ответил бывший супруг. – Я знаю, как это действует на организм и астральное поле. Но с тобой что-то не то… Ты не беременна?
– Нет, конечно же.
– Мало ли. – Фредерик передернул плечами. – Долго ли умеючи?
Не будь она сейчас так слаба, ударила бы его за эту насмешку. Пусть бы потратился еще на один комплект зубов. А так пришлось собрать злость в кулак и спрятать в карман.
А из кармана достать взамен найденный в доме Дориана дырявый диск.
– Взгляни. – Она показала находку мужчине. – Знаешь, что это?
Он хмыкнул в ус. Кивнул:
– Знакомая игрушка. Надеюсь, ты ее отключила?
– Подержала над огнем. Этого хватит?
– Вполне.
– Чья она? – спросила Адалинда.
– Понятия не имею. В этом деле с каждым днем все больше заинтересованных. Так что держи ушки на макушке, лисичка.
«Фредерик Валье, бывший муж. Похоже, не шутка».
Форест Келлар подождал, пока буквы на мягком воске растают, и убрал дощечку обратно в карман.
Устроившие его счастливое супружество подстраховались от осложнений, потребовав от него клятву о неразглашении условий этого брака. На крови. По завершении дела обещали ему быстрый развод и избавление от последствий печати молчания.
Но нашлись другие, те, что сняли печать задолго до окончания срока договора. А вскорости и расстаться с супругой помогут.
– Какая прелесть. – Женщина, устроившаяся у окна уютного гостиничного номера, с улыбкой пробежала глазами поданные ей бумаги. – Адалинда следит за Лленасом, Келлар следит за Адалиндой, а вся информация, так или иначе, стекается к нам.
– Благодаря твоей предусмотрительности, дорогая Элла, – улыбнулся присевший на подлокотник ее кресла мужчина. – Закажем вина к ужину?
– Нет. Я ненадолго, хочу лишь убедиться, что все идет по плану.
– Прямо сейчас откроешь телепорт и исчезнешь? – Мужчина склонился к ней, его губы коснулись ее щеки. – Даже не взглянешь, как мы все обустроили?
– Я тебе доверяю, – промурчала она, на миг прикрыв глаза, но тут же вернулась к изучению донесений.
Доверие – слишком громкое слово, плохо соответствовавшее ее истинным чувствам, но слова – всего лишь слова и вес имеют разве что тогда, когда написаны на бумаге.
А на бумаге, которую она держала в руках, было написано…
– Фредерик, – прошипела женщина зло. Отчертила имя ногтем, с трудом поборов желание соскоблить его с листа.
– Что-то не так? – насторожился мужчина.
– Пустое, – она мотнула головой. Заставила себя усмехнуться: – Тут пишут, что Лленас нашел некроманта. Самого лучшего некроманта в Салджворте, как говорят.
– Пусть говорят, – снисходительно бросил он. – Самый лучший некромант работает на тебя, ты же знаешь.
Скромность не входила в число его достоинств, но в некромантии он действительно был силен, и уже скоро ему представится случай продемонстрировать таланты.