Маленькому Глебу,
который очень любит истории о чудовищах
Серия «Шляпа волшебника»
Рисунки Марины Акининой
На обложке использована иллюстрация Натальи Гурковой
Глава 1
Дурацкое чудовище!
Шалость лучше замышлять прямо с утра пораньше. Если долго бросать камешки в окно, непременно разбудишь одну очень сердитую девочку. И, даже героически спасая вишневый пирог от нападения чайки, можно попасть в переплет.
Лёля открыла глаза – негромкий, но отчетливый стук на самом интересном месте прервал ее чудесный сон. Вот снова – БАМС! – обиженно дрогнуло оконное стекло, и камешек, отскочив в сторону, прокатился по крыше летней веранды.
– Эй, соня! Долго тебя ждать?! – весело прозвенел с улицы мальчишеский голос.
Лёля сердито тряхнула головой, разбросав по плечам длинные, с жемчужным отливом пряди. Вскочила с постели и, простучав босыми пятками по дощатому полу, распахнула окно.
Так и есть – внизу, засунув руки в карманы куртки и подняв к ней усыпанное веснушками лицо, стоял Петрик, безумно довольный своей остроумной выходкой. Лёля легла животом на подоконник, подставляя заспанное лицо колючему морскому ветру.
– С ума сошел? – Девочка старалась перекричать рокочущий шум прибоя. – Куда в такую рань?!
Улыбка сползла с Петрикова лица. Вся его фигура, от нечищеных ботинок до каштановой макушки, теперь выражала негодование:
– Как это куда?! Пойдем ловить чудовище!
Чудовище! Как же можно было забыть? Через пару минут Лёля уже бежала вниз по лестнице, на ходу натягивая любимый синий свитер с узорами из снежинок. На кухне пахло кардамоном и корицей – мама вытаскивала из духовки противень с горячими булочками.
– Доброе утро, мам! Мне пора, вернусь к обеду! – Девочка схватила булку, ойкнула и натянула рукав так, чтобы та не жгла пальцы.
– Доброе, жемчужинка! – Мама улыбнулась, отбросив со лба рыжую прядь, и поцеловала дочку в макушку.
Сама она была небольшого роста, и Лёля – высокая и тоненькая – уже доставала ей до мочки уха.
– Петрик совсем заждался. Смотри не сильно командуй!
– Угумс, – девочка уже успела откусить внушительный кусок и, набросив пальто, взялась за ручку двери. – От папы ничего не слышно? – с надеждой спросила она.
На мамином лице появилась грустная улыбка:
– Нет, жемчужинка. Пока ничего.
Лёля молча кивнула и, махнув маме на прощание, ступила за порог.
Вместе с родителями она жила в доме у подножия высокого полосатого маяка. Папа ловил рыбу, а мама царствовала на кухне, вязала теплые свитера и вот уже одиннадцать лет помогала расти одной непоседливой белокурой девочке.
– Какая у нас тактика, капитан? – Петрик подмигнул и вытянулся по струнке.
– Все шутки шутишь? – вздохнула Лёля. – Давай-ка лучше подумаем. Во-первых, нам нужна сеть. И еще…
– И еще ружье! – Петрик поднял руки и сделал вид, что стреляет: – Бдыщ! – и конец чудовищу.
– Пф! – Девочка поджала губы. – И кто, по-твоему, даст ружье четверокласснику? Нет, мы не с того начали. Прежде чем ловить чудовище, его нужно найти. Пойдем! – Лёля запихнула в рот остатки булки и направилась в сторону городка.
– Могла бы и поделиться! – обиженно протянул мальчик.
– Твой папа держит бакалейную лавку, ты же только и делаешь, что ешь!
– Подумаешь, – буркнул Петрик, догоняя девочку.
Они прошли вдоль мыса, на котором стоял Лёлин дом, миновали опустевший причал и ступили на главную улицу, мощенную неровным булыжником. Зима стояла бесснежная, было тепло и немного слякотно. Вокруг никого – только маленькая неказистая такса с оборванным ухом деловито семенила маленькими лапками, перебегая дорогу.
– Гав! – сказала такса и увязалась за Петриком.
– Шпунька! – с досадой воскликнул мальчик. – Тебя еще не хватало. Топай отсюда! И не надо на меня так смотреть. Кто в начале осени сгрыз мой новый ботинок, пока я нырял за ракушками? Молчишь? То-то же!
– Не обижайся на него, Шпунька. Если хочешь, можешь идти с нами. – Лёля остановилась и присела на корточки: – Хорошая собака, хорошая…
Девочка протянула руку, чтобы погладить таксу, но та сердито гавкнула и, подняв хвост, побежала прочь.
– Чудовище, – напомнил Петрик, – как мы его найдем? Может, у тебя есть специальный радар для глубоководных монстров?
– Опять твои шуточки, – Лёля сощурилась, – а дело-то, между прочим, серьезное!
– Еще бы не серьезное, – отозвался мальчик, – прямо у нас под боком разгуливает чудовище. Огромное, кровожадное, прожорливое, с во-о-о-т такими зубами.
Петрик скорчил страшную физиономию и наглядно показал, какие именно зубы должны быть у чудовища. Лёля закатила глаза.
– А еще оно…
Но Петрик вдруг осекся и жестом остановил девочку.
– Ну-ка постой! – сказал мальчик мстительно. – Сейчас я ей ка-а-к…
В раскрытом окне аккуратного розового домика остывал пышный золотистый пирог. Его вишневый аромат закручивался тонкими кольцами, проплывал по главной улице и спускался к пристани. Видимо, чайки тоже были не прочь полакомиться вишневым штруделем, потому что одна из них как ни в чем не бывало приземлилась на подоконник и уже приготовилась к сытному завтраку. Петрик вытащил из кармана большую рогатку – он вырезал ее сам на уроке труда, пока все остальные мастерили шкатулку в подарок маме.
– Я тебе покажу, как лопать чужие пироги…
Петрик подобрал с земли камень, прицелился, сощурив один глаз, и…
– Что ты делаешь! – крикнула Лёля и схватила его за руку.
Камень со свистом вырвался вперед и угодил прямо в оконное стекло. Чайка возмущенно выкрикнула что-то на своем птичьем языке – наверняка это были ругательства – и унеслась в сторону моря. На подоконник и на прекрасный вишневый пирог со звоном посыпались острые осколки.
– Вот гадость! – с досадой воскликнул Петрик. – Бежим!
Он спрятал рогатку и уже почти сорвался с места, но тут из дома выбежала маленькая румяная женщина с перепуганным лицом.
– Ох, – женщина схватилась за сердце и прикрыла глаза. – Я уж думала, чудовище.
Аксинью Федоровну, хозяйку городской кофейни «Румяная булка» и неутомимую выдумщицу всевозможных сладких рецептов, знали все жители Зеркальной бухты. За ее хрустящими медовыми слойками, мягкими кексами и горячим какао с воздушным зефиром частенько выстраивались целые очереди.
Лёля от стыда закусила губу, а Петрик принялся ковырять носком землю.
– Нет, мы – это точно не чудовище, – виновато промямлил мальчик.
– Это как посмотреть, – Лёля сверкнула на него глазами.
– Но как же это случилось? – Хозяйка розового домика растерянно моргала, осматривая место происшествия.
– Я… – начал Петрик. – В общем… Чайки, понимаете? Пирог, и я, ну это…
Мальчик совсем смутился, покраснел до корней растрепанных каштановых волос и уставился на свои ботинки.
– Петрик хочет сказать, – Лёля метнула на друга испепеляющий взгляд, – что он пытался прогнать чайку и нечаянно разбил ваше окно. Он очень виноват и просит прощения.
– …вот! – подытожил Петрик, не поднимая головы.
– Ну что же ты, милый мой? – Аксинья Федоровна всплеснула руками. – Как это все не вовремя! Мне ведь уже давно пора быть в пекарне и замешивать тесто.
Она совсем поникла и вот-вот готова была расплакаться.
– Давайте мы вам поможем! – выпалила Лёля. – Нам же нужно как-то загладить вину. Мы пойдем с вами в «Румяную булку» и попробуем помочь на кухне.
Она с надеждой посмотрела на хозяйку кофейни. Та немного подумала, а потом вдруг просияла:
– А ведь правда, нам лишние руки никогда не помешают – из-за этого чудовища некоторые даже отказываются явиться на работу, отсиживаются по домам. Бегите скорее, – Аксинья Федоровна прикрыла разбитое окно голубыми ставнями. – И скажите, что мне срочно пришлось навестить стекольщика.
– Мы не подведем, – заверила ее Лёля.
– Без дураков, – вздохнул Петрик.
И друзья нехотя направились к городской площади.
Главная улица тонула в густом тумане. Лёля и Петрик словно плыли по широкой молочной реке, которая сонно катила свои белые воды к городской площади. Справа едва-едва можно было разглядеть пристань, а слева чинно расположились разноцветные домики с пестрыми занавесками и цветочными горшками на окнах. Обычно в Зеркальной бухте было ясно и солнечно. В гладкой, как стекло, морской воде отражалось лазурное небо, поросшая лесом Великанья гора и полосатый столб маяка, – поэтому бухту и прозвали Зеркальной.
– Дурацкое чудовище! – насупился Петрик. – Все из-за него.
– Да неужели? – Лёля подняла бровь. – О чем ты вообще думал, Петрик?
– А нечего было толкать меня под руку! – возмутился мальчик.
– То есть это я виновата? – Лёля начинала злиться.
– Дурацкие чайки и дурацкие девчонки, – пробубнил Петрик себе под нос.
– Разве можно, – наседала Лёля, – бросать камни в птиц?!
– Это не птица, это чайка, – парировал Петрик. – Они же почти как крысы, только с крыльями. Разбрасывают мусор, воруют еду. К тому же она хотела слопать пирог!
– Ты мог сделать ей больно, – Лёля была неумолима. – Или еще хуже. А если бы ты попал камнем ей в голову?
Петрик открыл было рот, чтобы что-то возразить, но потом вдруг живо представил себе подстреленную из рогатки птицу и промолчал. Он втянул голову в плечи и опустил шапку чуть ли не до носа.
– Я… об этом я не подумал, – тихо признался он.
– Вот! Она ведь живая, с ней нельзя так.
– Наверное, – буркнул Петрик.
Он прошел еще несколько шагов, с тоской посмотрел на пустой причал и сердито проворчал:
– Это все чудовище! Если бы не оно, мы бы не влипли в такую историю. Уже целых две недели все вверх тормашками!
– Три, – мрачно заметила Лёля, – уже три недели.
– А ведь первым, кто его углядел, был Клецка. Ух, я ему не завидую, – протянул Петрик.
Толстяку Клецке вообще никто в городе не завидовал. Когда три недели назад в Зеркальной бухте объявилось чудовище, он возвращался домой уже в сумерках, и его «Каравелла» рассекала холодные морские волны. На самом деле «Каравелла» была самым обычным старым баркасом с мачтой, рубкой, каютой и машинным отсеком. Но Клецка очень любил истории о старинных кораблях, о пиратах и великих путешественниках и поэтому название для лодки решил выбрать под стать своим интересам, а на все вопросы и насмешки неизменно отвечал: «Как назовешь, так и поплывет».
Рыбак возвращался с хорошим уловом и уже предвкушал сытный ужин, как вдруг что-то с силой ударило в дно его лодки.
– Эге-е-е-й! – присвистнул Клецка. – Сейчас поглядим, что там за рыбина сама просится ко мне в сети.
Но посмотреть он не успел – на лодку обрушился новый удар, она заметно накренилась, и рыбака отбросило назад. Он ударился спиной о мачту и, потирая поясницу, грузно поднялся на ноги. Клецка кинулся к борту и увидел, как под водой мелькнуло что-то темное. Темное и очень, очень большое – никак не меньше самого Клецки и даже, пожалуй, не меньше его «Каравеллы».
– Ну уж нет, – сказал себе толстяк, – таких огромных рыб в бухте отродясь не водилось.
После этого случая еще несколько обитателей городка видели, как рассекает по ночам лунную дорожку блестящая от воды зубчатая спина монстра, кто-то даже утверждал, что разглядел клыкастую морду и мерцающие во тьме желтые глаза. Рыбаки стали реже выходить в море – никому не улыбалась участь быть съеденным заживо. Да и рыбы в бухте совсем не стало – те, кто все же отправлялся в рискованное плавание, возвращались с пустыми сетями. В одно безрадостное декабрьское утро жители городка увидели, что из морских глубин, словно пенная волна, поднимается туман. Он стелился над прозрачной водой, полз вверх по склонам Великаньей горы, окутывал маленькие домики и клубился у подножия маяка. Так, день за днем, бухта погрузилась в молочную дымку. Неизвестно, кто первый сказал об этом, но теперь уже в городке всем было ясно – туман напускает чудовище. Густой белый пар вырывается из его влажных ноздрей и застилает залив. В окруженную горами и морем бухту больше не привозили почту, пустовала гостиница, и это, подумать только, накануне Рождества! На улицах, несмотря на грядущий праздник, было тихо и безлюдно. Многим рыбакам, в том числе и Лёлиному папе, пришлось искать новые места для промысла, и теперь девочка даже не знала, вернется ли он к Рождеству.
– М-да-а… – Петрик пнул ногой камень, и тот, подпрыгивая, покатился по улице. – И, вместо того чтобы ловить чудовище, мы должны торчать в «Румяной булке».
– Пришли, – сообщила Лёля и остановилась перед входом в кофейню.
На круглой вывеске красовался внушительных размеров крендель, а в витрине, подсвеченной множеством лампочек, выстроились рядами всевозможные рогалики, пирожные и слойки. Друзья немного приободрились, увидев, что из больших окон льется уютный свет и за столиками уже завтракают первые посетители. Петрик открыл дверь и пропустил Лёлю вперед, а потом протиснулся за ней.