Глава 6
Точка «Ленинград»[10]
Западная Маньчжурия, 6 июля 1945 года
С осени 43-го полковник Долгушин командовал 156-м Эльбингским ИАП. Привык, втянулся. На итальянскую кампанию не попал, зато Францию прошел и пролетел от Марселя до Парижа, а потом были бои в Германии – Баварский котел, штурм Линии Адольфа Гитлера, осада Берлина.
С полгода отбыв в должности коменданта Потс-дама, Сергей Федорович получил приказ о передислокации на Дальний Восток – его полк истребителей должен был усилить собой 12-ю воздушную армию Забайкальского фронта.
Здесь, где смыкались Монголия, советская Даурия и Маньчжурия, все дышало Азией, неопрятной и дремотной. Дикие, но прекрасные места!
Чтобы понять здешнюю красоту, нужно было изрядно потрудиться и побороться, претерпеть лишения, крепчая духом – Азия покорялась только сильному.
Труднее всего было в пустыне Гоби – войска шли от колодца к колодцу, от оазиса к оазису. Порой воды было так мало, что у источника выставляли охрану. Выстраивалась длинная очередь, и часовой каждого поил из кружки – по два-три глотка на человека.
Вот где узнавалась цена обычной аш-два-о! Оказывалось, что полстакана солоноватой водицы были гораздо дороже ящика с шампанским «Вдова Клико».
Но войска шли и шли, наступали и наступали, одолевая каждый день где десять, а где и все полста километров.
156-й истребительный справно нес службу – громил японцев. Четыре эскадрильи «Ла-11» не ведали конкурентов в небе Маньчжурии, даже знаменитые «Зеро» не могли устоять перед четверкой пушек советского истребителя.
Правда, сам Лавочкин, когда его Сталин спросил, что запускать в серию – «Ла-11» или «МиГ-9», высказался за реактивную машину. Честный был человек. Признавал чужую правоту, а не пробивал свои машины, как Яковлев, даже если они были хуже, чем у других КБ. Рычагов рассказывал, что вождь пожурил тогда Лавочкина, но и оценил позицию, занятую Семеном Алексеевичем. В итоге сейчас испытывают реактивный «Ла-15»…
3 июля Долгушин схватился сразу с двумя звеньями «Зеро» над Большим Хинганом. Одно звено он благополучно сбил, а тут и однополчане подоспели, уделали япошек. Вот только задело тогда комполка – хоть и вскользь, а контузило.
Врачи были людьми жестокими и на три дня отстранили Долгушина от полетов. Полковник долго возмущался, а военврач кротко улыбался, выслушивая пилота, после чего смилостивился: «Два дня». Ну, что тут скажешь?
Однако Долгушину, можно сказать, повезло – начальнику оперативной группы штаба фронта генерал-майору Павловскому потребовалось срочно передать приказ генералу Людникову, а все офицеры связи были в разгоне. Надо ли говорить, что Сергей с радостью согласился поработать «почтальоном»?
Правда, лететь надо было не на истребителе, а на тихоходном «По-2», ну так что ж? Не самолет разве? Еще какой!
Сам пакет должен был передать лейтенант Смирнов, задача Долгушина заключалась в том, чтобы доставить Смирнова в штаб армии. Им обоим выдали специальные удостоверения, подписанные маршалом Малиновским: по нему «предъявители сего» имели право принимать любое решение, использовать любой транспорт, а командиры частей обязаны были оказывать всяческое содействие по первому же требованию.
Долгушин вдруг стал личностью неприкосновенной, облеченной сумасшедшими правами, но и ответственность на нем лежала немалая – даже в случае его гибели секретные документы не должны были попасть в руки противника. Как хочешь, так и изворачивайся.
Определив и проложив по карте маршрут до штаба армии, Сергей провел красную линию, определил азимут и время полета.
И – по самолетам, как говорится.
Вылетели они с точки «Ленинград» – так этот полевой аэродром обозначался на картах.
«По-2» машинкой был сверхнадежной, этот бипланчик даже в штопор сваливаться не умел. Он терпеливо сносил любого, самого неумелого летчика. Правда, полет «По-2» был весьма нетороплив, зато и моторчик тарахтел чуть слышно.
Рев истребителя только глухой не услышит, а «По-2» даже ночью мог летать почти бесшумно. Немцы презрительно называли его «русфанерой» или «кофемолкой», однако жутко боялись ночных бомбардировок – «По-2» подлетал незаметно и бомбил точно.
Кабины на биплане не было, но летом в Маньчжурии это являлось приятным бонусом – духоту сдувало.
Летели на предгорьями Хингана. Неожиданно, приблизительно на середине пути, самолет попал в сплошную облачность. Облака, молочно-белые и пухлые, окружили «По-2» со всех сторон, и Долгушин, круто набирая высоту, вывел самолет поверх белого одеяла.
– Что будем делать? – прокричал он Алексею Смирнову, сидевшему сзади.
– Вперед! – отозвался тот.
А «По-2» словно завис в воздухе – ориентиров нет, земли не видно. Сергей глянул на часы – по времени получалось, что где-то внизу должен быть аэродром штарма[11].
Пролетев по азимуту еще минут пять, Долгушин стал вить круги, высматривая между облаков землю – топливо убывало, наступали сумерки. Надо было как-то выкручиваться, а то или к японцам занесет, или вовсе в гору на полной скорости…
– Серега! – крикнул Смирнов. – Смотри, земля! Давай, садись!
Долгушин повернул самолет, сбросил обороты мотора, и «По-2» плавно устремился вниз.
Самолет сел в котловину, со всех сторон окруженную горами. Сел и словно повис в густой траве выше человеческого роста. Совсем рядом журчал ручеек с чистейшей водой.
Быстро стемнело. Посланники забрались в кабину, укрылись тентом и заснули сном праведников.
Утро предстало чудесное – солнце, тихо, только птицы поют, зелень вокруг. Хорошо!
Вот только непонятно, на своей они стороне или за линию фронта залетели? К японцам в гости? На хрен таких хозяев…
С ближайшей сопки ничего, кроме гор, не было видно. Куда их занесло? Вернувшись к самолету, Долгушин со Смирновым попробовали взлететь. Ага… Не тут-то было.
Трава своими плетями путала колеса, словно хваталась за них, и не пускала. Басовито тарахтя, «По-2» прокатился и уперся в склон.
Никак.
Ножами офицеры выстригли целую ВПП, измаялись, но взлететь так и не смогли. Оставалось одно – топать пешком.
Часа через два пути «почтальоны» вышли к огромной речной долине. Вдали виднелись дымки костров, в полуденном зное вырастали армейские палатки.
Долгушин со Смирновым залегли – свои там или чужие? Офицер связи ощупал секретный пакет в потайном кармане.
Тут показалась машина – она шла по хорошей дороге в какой-то паре километров.
Двое переглянулись.
– Надо проверить, – решил Долгушин.
– Точно.
Сергей с Алексеем скрытно вышли к дороге, залегли, вынули пистолеты и приготовились действовать. Если наши – хорошо, если японцы – надо реквизировать автомобиль.
Через полчаса показался грузовик, ехавший из лагеря. Сергей с радостью узнал фронтового «захара», как прозывали эту трехтонку.
Долгушин вышел на дорогу и поднял руку, тормозя «ЗИС-5».
Водитель, выглядывая в окно, не слишком-то испугался – бывалый.
– Я из штаба фронта. – Сергей предъявил свое удостоверение. – Это 39-я армия?
– Так точно.
– Генерал Людников здесь?
– На месте, товарищ полковник.
– Подбрось нас до штаба.
– Залезайте!
«ЗИС» развернулся и покатил обратно в лагерь.
Остальное уже неинтересно – приказ генералу вручили, он где надо расписался, пожал руки Смирнову с Долгушиным.
«По-2» привели на аэродром 39-й армии на другой день. Пообедав в армейской столовой, Сергей с Алексеем собрались «домой».
Протарахтев по полосе, «По-2» взлетел. Снова под крылом потянулись горы Хингана, потом расстелилась степь.
И вот тут-то Долгушин понял, что допустил срамную ошибку – не залил горючее в бак. Летчики, которые вызволяли «По-2» из котловины-ловушки, опорожнили запасную канистру, а он не проверил, сколько у него осталось горючего. Привык, что за этим техники смотрят. И вот, что называется – попал.
«По-2» пошел на посадку. Мотор заглох над самой землей, но самолету это было не страшно.
– А что случилось? – удивился Смирнов.
Долгушин с чувством выматерился и признался в грехе.
– Ну, тут мы точно у своих! – утешил его Алексей.
– Есть неприкосновенный запас, – закряхтел Сергей, – литров двадцать. Но тогда в обход лететь не получится.
– Летим напрямки!
Напрямки – значит, через озеро Буир-Нур.
Опорожнив канистру с НЗ, Долгушин завел мотор – тот прочихался и застрекотал. Набрав высоту метров в триста, Сергей увидел далекое зеркало озера, размытое дымкой.
И вот уже бескрайняя тихая вода заплескалась во все стороны.
Вдруг, прямо посреди озера, мотор чихнул и заглох. Пропеллер замер в вертикальном положении – и тишина.
Долгушин машинально расстегнул пояс. Смирнов схватил его сзади за рукав.
– Спланируем ли?
– Не знаю! Попробуем!
Резким движением ручки Сергей сумел поднять самолет на несколько метров вверх. Берег приближался, но голубые воды Буир-Нура были еще ближе.
«По-2» ткнулся в сушу у самой кромки озера. Несколько минут Долгушин сидел в полной тишине, тупо уставясь перед собой, затем медленно покинул самолет.
– Долетели! – выдохнул Смирнов.
– Почти, – буркнул Сергей.
– Да все нормально! Сами живы, техника цела. Будем устраиваться на ночевку.
– Будем…
Вскрыв бортпаек, оба перекусили. Решили поначалу устраиваться на ночлег прямо в самолете, но тут поднялся сильный ветер. Пришлось обвязаться веревками, укрыться за плоскостью самолета и расположиться «со всеми удобствами» прямо на земле, чтобы удержать «По-2» от опрокидывания.
Поутру Смирнов вознамерился дойти до местечка с названием Монгол-Рыба, до него от стоянки было километров семь.
Только оба освежились в Буир-Нуре, позавтракали остатками ужина, Алексей уже и канистры подхватил, как вдруг показался самолет.
Долгушин тут же схватил ракетницу. Углядев сигнальные ракеты, самолет покружил и сел.
– Привет! – заорал пилот, откидывая фонарь. – А все вас в другой стороне ищут!
– Да это я балбес, – покаялся Сергей, – не проследил, а бензин – йок!
– Ха-ха-ха! Бывает! Щас поделюсь…
Долгушин со Смирновым быстро перекачали горючее, и очень скоро оба самолета взлетели. Курс – на точку «Ленинград».
На следующий день врач смилостивился, и после обеда, когда 2-я и 3-я эскадрильи готовились к вылету, комполка тоже занял свое место – он всегда летал в составе «родной» 2-й АЭ.
Командир дивизии дал задание – сопровождать бомбардировщики «Ту-2» до города Калган. Так это место называли монголы и русские, а китайцы именовали город Чжанцзякоу.
Калган – это в переводе «ворота в стене». Город стоял как пограничная застава на Великой Китайской стене, тут находились главные ворота из Внутренней Монголии в Поднебесную империю. Теперь же Калган заделался столицей марионеточного государства Мэнцзян – его провозгласили японцы, захватив эти земли и поставив во главе покладистого чингизида, князя Дэ Вана Демчигдонрова. Князю помогал принц Чи.
Долгушин, правда, не разбирался особо в этих придворных тонкостях, для него все было просто: Дэ Ван – это пособник японских милитаристов, под Калганом находится аэродром, где базируются «Зеро», «Накадзимы» и прочие «Кавасаки».
«Тушки» будут их плющить и раскатывать бомбами, а истребители 156-го ИАП – прикрывать «туполевых». И всего делов, как Рычагов говаривал.
«Ту-2» шли к полю боя девятка за девяткой, с интервалом в десять минут. Головная и замыкающая группы прикрывались восьмерками «лавок», промежуточные – шестерками и четверками. Силы прикрытия недаром распределялись именно таким образом – противник старался в первую очередь атаковать ведущих или замыкающих.
– Вижу самолеты противника! Много!
Долгушин пригляделся: со стороны Калгана шли японские истребители – три или четыре эскадрильи «Накадзима Ки-84 Хаятэ». Весьма удачные истребители: по скорости обгонят «МиГ-3», а по вооружению сравнятся с «По-7» – на «Хаятэ» стоят четыре 20-мм пушки Хо-5, две крыльевые, еще две – над капотом. «Хаятэ» переводится как «ураган»…
– Я – Четырнадцатый, – сказал Сергей. – Группа, внимание! Сема, твоя восьмерка при бомберах.
– Понял…
– Полынов, ты со мной. Атакуем!
Две восьмерки «Ла-11» устремились навстречу «Накадзимам». Японцы начали обстрел с дальней дистанции, метров с пятисот – дымные жгуты трассеров словно таяли в воздухе.
– Идем с набором!
«Лавочка» взвыла, делая «горку», забираясь все выше и выше, пока, наконец, не перевалилась в пике, прибавляя скорости. Ведущий «Хаятэ» рванул навстречу советскому истребителю, но самураю не хватило силы духа – не выдержав лобовой атаки, он свернул в сторону – и пушки «Ла-11» располосовали ему крыло и борт. Пробитые баки задымились и вспыхнули, через мгновенье охватывая огнем весь самолет. Готов.
Отвернув, Долгушин выдал очередь по следующему – снаряды разворотили «Накадзиме» капот, превращая мотор в кусок горячего железа. Истребитель, пролетев немного по инерции, камнем пошел вниз. Вычитаем еще один…
– Пятый, Пятый! «Мессер» на хвосте! Тьфу… «Х…та» эта!
Пятый моментально пошел в «горку», сделал «бочку» со снижением и ушел под своего преследователя, оказываясь за счет прибранного газа ниже «Накадзимы» метров на полста и в хвосте.
Сразу дав газ, Пятый сделал «горку», ловя «Хаятэ» в прицел. Замерцали огоньки, рассекаемые дульным тормозом, и японскому истребителю оторвало крыло – «Ки-84» закрутило штопором, да и ввинтило в землю на краю поля, зеленевшего гаоляном.
– Есть!
– Десятый, тяни вверх.
– Тяну-у…
– Смотри хвост!
– Ах ты, обезьяна сраная! Она еще стрелять будет!
– Внимание! Группе разворот!
– Кот, прикрой Второго!
– Не вопрос, командир.
– Змей, уходим вниз. Переворот!
– Паха, сзади сверху еще двое. Разворот!
– Разворот вправо на девяносто. Атакуем!
– Десятый, отбей!
– Так точно.
– «Котяра», на тебя сверху заходят!
– Пятый, прикрываешь.
– Повторяем атаку!
– Слева и выше!
– Группа, атакуем попарно!
Пара «лавочек» задымила и покинула строй, в небе раскрылась пара куполов. Строй японских истребителей, прореженных наполовину, распался – самые упертые продолжали сражаться, и их спустили по одному, а самые умные стали отходить к востоку.
– Группе Полынова! Догнать – и в землю вогнать!
– Есть вогнать! – донесся повеселевший голос майора.
«Ту-2» пошли на аэродром, где крыло к крылу стояли бомбовозы «Накадзима Ки-49 Донрю» и «Кавасаки Ки-48», отдаленно напоминавшие «Юнкерс-88».
Выйдя на боевое развертывание, «тушки» принялись «ткать ковровую дорожку», перепахивая, перелопачивая все подряд – ангары, цистерны с топливом, самолеты, казармы, склады. Бомбы валились и валились, не оставляя на поле живого места.
Вскоре огонь и дым покрыли весь аэродром непробиваемой пеленою.
– Цель накрыта! – разнесся в эфире удовлетворенный голос.
– Я – Четырнадцатый. Группа, внимание. Всем встать на свои места. Уходим!
Долгушин договорил и ухмыльнулся: мавры сделали свое дело…