Роман Корабельников шёл на улице, залитой ярким весенним солнцем. У него было отличное настроение. Наконец-то наступило долгожданное летнее тепло. Еще не до конца отцвели черемуха и сирень, а траву украшали россыпи одуванчиков.
Но не только тепло было причиной радости студента. Хозяин кафе «Лиана», где он подрабатывал рядовым официантом, решил поднять его в должности на период лета. Тимофей Воронцов, исполняющий до этого обязанности старшего, «замучил своим нытьем», за что был отправлен в продолжительный отпуск с непонятными пока перспективами после него. В честь повышения и за добросовестную работу Альберт Хасин выделил щедрую премию в конверте.
Можно было поступить практично и отложить деньги «на чёрный день». Роман размышлял над этим вопросом, когда на его пути появился большой торговый комплекс. Огромный плакат занимал часть фасада: «Только три дня скидки на фотоаппараты до 30%».
Роман всегда мечтал о фотоаппарате, однако в его семье не любили фотографироваться, если не сказать – ненавидели. Мальчишку тоже воспитали так – с нелюбовью к снимкам и их созданию. Хотя он слышал, что отец был мастером своего дела. Его фото даже печатала местная газета, и знающие про его талант по сарафанному радио приглашали запечатлеть разные торжественные события.
И если у его сверстников альбомы трескались от количества фотографий, начиная с рождения, у Ромы число карточек можно было пересчитать по пальцам. Ладно хоть обеих рук.
Фотографироваться сам он не любил, или был равнодушен к этому. Однако всегда мечтал побывать по ту сторону объектива, лёгкими щелчками отмеряя кадры.
Рома поймал себя на том, что улыбается, глядя на чёрную «зеркалку», занимающую большую часть рекламного баннера. Тех, кто его воспитывал жить без фото, уже нет рядом. Может, это знак – начать новую страницу своей жизни, освободившись от прежних предрассудков?
***
Он плохо помнил своих родителей. Мама преждевременно умерла. Рома тогда начал учиться в первом классе.
В тот сентябрьский день он шел из школы, пиная желтые листья как футбольный мяч, и наблюдая, как, медленно кружась, они падают вниз.
Его семья жила в обычной «хрущевке», главной достопримечательностью которой позже стал сосед дядя Коля Иноземцев. Его отправили в Москву в командировку, там он случайно попал на съемочную площадку. Спустя годы простой инженер получил звание Заслуженного артиста. А благодаря его популярность пятиэтажка из красного и белого кирпича периодически появлялась в публикациях об известном актере.
Сейчас рядом с подъездом стояли другие машины – с мигалками и надписями, значение которых он не знал. Школьник стал подниматься по лестнице, пытаясь понять, что произошло. Вверху разговаривали соседки. Из сбивчивой речи он лишь разобрал «руки на себя наложила».
Мальчик не понимал, что означает это выражение. Он встал на лестничном пролёте, поставил у ног сменку и попытался представить – как это, наложить на себя руки.
Он положил ладошки на голову – нет, не то. Это, наверное, схватиться да голову. Переместил ладони себе на плечи: правую на правую, левую на левую. Не очень-то удобно, и вообще странный жест. Опустил руки ниже, на грудь. Фу! Как девушки на взрослых картинках, которые он случайно увидел. Рома соединил ладони прямо перед собой, как на лестнице показались соседки. Одна тут же начала выть:
– Ой, Рома, Ромочка. Молись, мальчик, правильно делаешь, что молишься. Надо отмаливать у Бога прощения за такой страшный грех.
Тетя Вера подошла и обняла ничего не понимающего парня. Он почувствовал запах жареных котлет от сыроватого фартука.
– Я ничего не понял, и вы меня пугаете, – насупившись сказал он, держа руки вдоль тела и не собираясь обнимать женщину в ответ.
– Прости, прости, маленький, – соседка смахнула слезы, взяла влажными ладошками его за щеки. – Пойдем ко мне в гости. У меня кот Васька красивый и котлеты только пожаренные.
– Мне нельзя, мама ругаться будет, – не согласился на заманчивое предложение первоклассник. – Еще ремня схлопочу.
– Не будет ругаться, пошли ко мне, – соседка попыталась взять его за руку.
***
В детском садике и школе не раз рассказывали о мерах безопасности: нужно, чтобы родители знали, где вы находитесь, и не хоть без спросу с другими взрослыми. Но более весомым аргументом был ремень. Юрко прошмыгнув мимо тети Веры, мальчик через ступеньку побежал до своего пятого этажа.
Дверь в их квартиру почему-то оказалась открыта. На площадке и дома находились разные люди – кто-то в погонах, кто-то в халатах. Рома замедлил шаг, внутри нарастало беспокойство. Что-то произошло – но что?
Мальчик чувствовал, как предательский начали трястись коленки. Он подошел к двери, когда она резко распахнулась. Из квартиры вышли двое мужчин. От волнения ребенок начал заикаться:
– Я… мне… мама… вы кто?… где?.. мне надо… – Рома попытался протиснуться внутрь, но путь перегородил один из дядек.
Он присел на корточки и посмотрел на ребенка, теребившего лямки портфеля и шнурок сменки. Сзади поднималась соседка, тетя Вера.
– Ты кто? – спросил мужик.
– Рома. Я здесь живу. И если я не вернусь вовремя, мне может влететь.
Мужчина отвел глаза и потеребил мальчика по плечу.
– Здесь, значит, живешь.
Тетя Вера поднялась на площадку.
– Вот, убёг домой. Хотела его к себе позвать пока тут… Я на третьем этаже живу, – объяснила женщина.
– Сходи в гости к тете…
– Вере, – подсказала женщина.
– К тете Вере, – согласился мужчина.
– Никуда я не пойду, – заупрямился пацан. – Мне мама не разрешила!
Из коридора показался отец. Рома не понимал, что с ним случилось – он был какой-то странный. Папа смотрел на сына, не узнавая его.
– Александр Владимирович, это ваш мальчик?
Отец не сразу сообразил смысл вопроса и кого именно он касается. С трудом сфокусировался на школьнике. Затем кивнул:
– Это он, мой сын, – пересохшими губами сказал он.
– Как тебя зовут? – мужчина спросил мальчика.
– Рома.
– Рома побудет у соседки тети Веры с третьего этажа, – предупредил незнакомец отца.
– У тети Веры с третьего этажа, – эхом повторил отец.
– Не хочу я к тете Вере, сказал же! Я домой хочу, – заупрямился мальчик. – Где моя мама? Позовите ее, сейчас же! – школьник даже топнул ногой в нетерпении.
Все перевели взгляд на отца.
– Рома… Нет у нас больше мамы, – еле проговорил он.
– Куда она девалась? – не понял сын.
– Она сейчас смотрит на нас сверху и думает о том, каким ты вырастешь хорошим.
Школьник посмотрел на потолок и увидел только паутину и трещинки на известке. Хотя такие слова он уже где-то слышал. Да, точно, в кино, когда…
– Ты что, папа. Так же говорят, если человек умер. А мама не такая, – прошептал Рома. Тетя Вера тихонько завыла. Мальчик обернулся на нее, и смысл происходящего стал до него доходить. – Моя мама… умерла?
Отец зажал большим и указательным пальцами себе глаза:
– Прости меня, Ромка, не смог сберечь мамку нашу.
– Так она насовсем… умерла? – ребенок не мог поверить в значение этих шести букв.
– Насовсем… Прости… – отец шагнул вперед, чтобы обнять сына.
Тот почувствовал, как заваливается назад. Если бы не битком набитый учебниками портфель, свернул бы шею.
Он тогда в последний раз видел отца – серого, постаревшего, с отстраненным взглядом, мокрыми щеками и глазами, которые он прятал большим и указательным пальцами.
Папку «упекли», а его оставили на воспитание бабушке Кате, маме мамы.
Отца они не навещали, потом он случайно подслушал разговор, что он умер.
Год назад не стало бабушки. Постепенно стали стираться установленные запреты. Точнее, был один главный запрет, зато странный.
Это же не алкоголь и не наркотики. Фотография – интересное, творческое увлечение. И если появилась возможность его себе позволить, надо послушать сердце.
***
Утром в понедельник гипермаркет техники был практически свободен от посетителей. Часть продавцов консультантов курили и хохотали под табличкой с дымящейся сигаретой на улице, не торопясь возвращаться в зал. Другие смотрели смешные видеоролики на телефонах. Кассирши в открытую зевали.
На молодого парня с русыми кудрявыми волосами, убранными в хвост, светлых модных джинсах, клетчатой рубахе и кедах не обратили внимание, посчитав за нищего студента, решившего поглазеть на дорогущие товары.
Рома действительно учился в политехническом, на инженера. Как раз заканчивал третий курс. Но он давно привык одновременно зарабатывать, чтобы не сидеть на шее у бабушки.
Утреннему посетителю стало неприятно. Работа консультантов – консультировать. Даже если клиент просто приценивается или сможет себе позволить покупку лишь в кредит – читай с дополнительным ожиданием. Но точно не игнорировать возможного покупателя.
Многие сотрудники нарисовываются, чтобы донести выбранный товар до кассы – мол, вот чья это заслуга, раз посетитель ушёл не с пустыми руками.
Роман сам не понимал: чего он так завелся? Надо сконцентрироваться на предстоящей приятной покупке, а не основах магазинного бытия.
– Простите, вам помочь? – Рома услышал деликатный вопрос за спиной.
Покупатель повернулся: перед ним стоял его ровесник, рыжеволосый парень с конопушками, заполнившими лицо и руки. На носу круглые очки с толстыми стеклами. Фирменная футболка подчеркивала слои вокруг торса. На бейджике было указано «Вениамин Котов, стажёр». Вот, значит, как. Сами решили не мараться, отправили сопляка.
– Вы в них хотя бы разбираетесь, чтобы помогать? – усмехнулся Роман.
– Я попробую подобрать подходящий для вас вариант, – кожа под конопушками стала краснеть. – Вам для чего нужен фотоаппарат? Для себя, работы? Съёмки в помещении, движении, торжества или просто всё подряд?
– Для себя, всё подряд.
– Можно поинтересоваться суммой, на которую вы рассчитывает?
– У вас на банере указана оптимальная.
– Понял, – парень немного расслабился. – Посмотрите эту модель. Компактная, и снимки получаются хорошие. Этот аппарат потяжелее, и удобен тем, у кого большие ладони. А у этого дополнительные функции…
Роман и стажёр принялись обсуждать плюсы и минусы разных моделей. Компания консультантов со стажем все больше с недоверием поглядывали на них. Один из них – самый здоровый, что пузо выглядывало из-под фирменной футболки, – звучно щелкнул жвачкой и подошёл к ним.
– Слышь, пацан, фотик нужен? – Роман повернулся и прочитал на бейджике: «Дмитрий Киров».
– Слышь, не в подворотне, и у меня уже есть консультант.
– Да какой он консультант – без году неделя, – сморщился толстый.
У Вениамина снова вспыхнули щеки.
– Какой первым подошёл и начал консультировать.
– Ну он начал, я продолжу.
– Процент с продажи? – усмехнулся Роман. – Свой заслуженный процент с продажи получит он. А вы можете продолжить просмотр ютуба.
– Пацан, я тебя реально предупредил.
– Я те не пацан, а покупатель. И не твой, а его. И я тоже предупредил.
– Ну и что он тебе предложил? – свысока спросил старший. Остальные консультанты наблюдали за сценой.
– Вот этот я беру, – сказал Роман Вениамину, щелкнув выбранным аппаратом. – Ещё нужна карта побольше, аккумуляторы и кофр.
Второй продавец демонстративно развёл руки – мол, к кому он тут обратился.
– А если вы, Дмитрий Киров, не научитесь вести себя подобающе со своими коллегами и покупателями, я должен буду вынужден жаловаться начальству.
Продавец не сдвинулся с места, продолжая смотреть на Романа через опухшие веки, – теперь с наливающейся в них злостью.
– И ещё раз хочу напомнить, что здесь магазин, а не подворотня, – добавил Роман и направился к кассам.
В зале появился мужчина в строгом костюме. Судя по оперативности, с какой разошлись консультанты, – начальник. Он подошёл к утреннему покупателю.
– Доброе утро. У вас всё в порядке? Вениамин у нас молодой специалист. Если его консультации покажется недостаточно, можете обратиться к более опытным сотрудникам.
– Благодарю, – ответил Роман. – Вениамин прекрасно справился со своей задачей. Берегите такие перспективные кадры.
– Правда? – начальник теперь с интересом посмотрел на стажёра. – Хорошо, учту.
Когда начальник ушёл, Вениамин поблагодарил покупателя – может быть первого для него, зато щедрого:
– Спасибо. За доверие и рекомендацию.
– Не за что. Удачи, – Роман подмигнул, сложил фотоаппарат в новый кофр и отправился на фотоохоту. В новый микрорайон поблизости.
***
Она была похожа на ангела. Ей было лет двадцать. Русые, мелко вьющиеся, как от химки, волосы непослушными прядями падали на плечи. Чуть приподнятая длинная челка открывала красивые серые глаза. Белая свободная футболка игриво оголяла левое плечико, а короткие джинсовые шортики – стройные ноги. Незнакомка сидела на подоконнике, распахнув окна квартиры на втором этаже, и тоже радовалась солнечному дню.
Она улыбнулась Роману и помахала рукой. Тот помахал в ответ, остановился и сделал несколько кадров. Красотка не возражала, даже немного попозировала, приподняв обеими руками пышные волосы и отправив воздушный поцелуй. Он через объектив видел, какие красивые получаются снимки: случайная незнакомка была словно топ-модель. И от этого настроение улучшалось.
Роман поднял большой палец вверх и отправил воздушный поцелуй. Затем начертил в воздухе прямоугольник. Та все поняла, нарисовав в воздухе палочку и лебедя – номер квартиры, куда занести фото.
Фотограф ещё раз улыбнулся и направился дальше. У угла дома он обернулся и направил объектив на табличку с номером дома, чтобы не забыть.
Снимок против солнца получился мистическим: темнели бордовые кирпичи дома, лучи солнца сверлили окна и сидящую на подоконнике девушку. Отсюда были видны часть согнутой в колене нога и изящная кисть руки. В самом верху кадра, где-то на верхних этажах, появилось темное пятно, испортившее кадр.
Интересно, как её зовут? У такой красотки наверняка необычное редкое имя. Роман начал мысленно перебирать женские имена – Лиля, Зоя, Злата, Влада… Злата больше всего подходил незнакомке – не только из-за цвета волос, но и необъяснимого внутреннего сияния.
Он ещё раз повернулся в поисках нужного окна. Изящного колена и руки уже не было видно. Но Роман был уверен, что Злата продолжает сидеть на подоконнике и радоваться солнцу.
***
Он шёл дальше по новому микрорайону. Новоявленному фотографу нравились комплексные застройки: в едином стиле дома, площадки для игр, спорта, отдыха, продуманное размещение парковок. Плюс такие прелести как скульптуры и фонтаны.
Впереди показалась центральная площадь микрорайона. Брусчатка соседствовала с асфальтированными дорожками и кругами для тех, кто на колёсах – велосипедах, роликах, самокатах, скейтбордах.
В центре из земли били струи фонтана. В жару между ними носились дети. В тёмное время загоралась подсветка.
Недалеко от фонтана находилась интересная конструкция, похожая на огромный мятый бетонный лист. Малыши лазали по и под ним, взрослые ложились поудобнее, чтобы полюбоваться зеленью в лучах солнца, новым двором, искрящимся фонтаном.
По периметру площади были рассажены деревья и расставлены скамейки. Длинные конструкции из чёрных прутьев давали возможность сесть лицом к площади или к новенькому дому с яркими полосами на фасаде.
На одной из скамеек сидела она – прекрасная дама. Дымчатые очки и серая широкополая мягкая шляпа прикрывали её глаза. Элегантное серое платье с глубоким вырезом и широким поясом на талии, подчёркивающие сохранившуюся стройность фигуры. Изящные туфли на шпильках, клатч на тонком ремешке лежал рядом.
«С такими красивыми женщинами нужно выходить в свет – театр или дорогой ресторан», – подумал Роман.
Он навел объектив на женщину. Она подняла тоненькую сигарету и словно обдумывала: делать ли следующую затяжку. Щёлк – Рома видел, каким выразительным получился кадр. Захотелось закрепить успех – Щёлк, щёлк, щёлк.
Женщина повернулась на звук и улыбнулась случайному прохожему. Затем сделала затяжку и медленно выпустила белую струю. Щёлк, щёлк, щёлк.
Она видела восторженный взгляд молодого парня. Для женщин за 35 это лучше любых комплиментов. Захотелось немного его подразнить – просто так, для поддержания своей формы. Когда-то и она была такой молоденькой и беззаботной – давным-давно, в другой жизни. Она улыбнулась, вспоминая свои 20 лет. Щёлк, щёлк, щёлк.
Перед тем, как пойти дальше, Роман решил поблагодарить прекрасную даму за прекрасные фото. Он приложил ладонь к сердцу, несколько секунд состоял, а потом поклонился, второй рукой отводя фотоаппарат в сторону. Женщина махнула кончиками пальцев и отвернулась.
Роман прошёл несколько метров, пересек оживлённую дорогу и снова повернулся в сторону женщины. Красивый силуэт в элегантной шляпе на фоне брызгов фонтана как прекрасный оазис за спешащими автомобилями. Щёлк, щёлк, щёлк.
***
Роман шел по широкой, выложенной брусчаткой, тропинке, вдоль кустов сирени. Он издалека увидел молодого мужчину, ему было около тридцати лет или чуть больше. И он был в таком же хорошем настроении, как и начинающий фотограф.
Одну руку он держал в кармане брюк серого льняного костюма, второй то и дело снимал серую сетчатую шляпу и надевал вновь, сдвигая ее вбок. Он счастливо улыбался, кружился в ритме своей внутренней музыки, готовый со всеми поделиться хорошим настроением и переполнявшим позитивом.
За мужчиной наблюдал не только Роман, но и сидящая на скамеечке молоденькая девушка в белом воздушном платье. Ее длинные русые волосы светились под лучами солнца, как нимб у ангела.
Пешеход поравнялся с юной барышней и галантно протянул руку, словно приглашая на танец. Такому счастливцу невозможно было отказать, девушка протянула худенькую бледную ручку и улыбнулась. Незнакомец легонько потянул ее к себе, девушка, смеясь, вскочила со своего места. Он поднял ее руку вверх, и она закружилась, воздушное платье приобрело форму колбы в лаборантской по химии. Сквозь белую ткань проглядывался стройный силуэт.
Мужчина ловко наклонил ее, подставив крепкую руку под спину, еще раз закрутил в своем вихре и вернул на место на скамеечке. Галантно поклонился и, танцуя, продолжил свой путь.
Увидев, что его фотографируют, мужчина снова снял шляпу, чуть наклонился вбок, держа ее вверх полами, затем подкинул, ловко поймал и вернул на место, по привычке сдвинув.
Роману не терпелось посмотреть фотографии. Если их сделать черно-белыми, они станут еще более выразительными. Он ухватился за эту мысль, задумавшись об ее истоках. Фотографией он занимался около часа, и то лишь глядя в продолговатое окошечко и экспериментируя на ходу.
Он понял, как на самом деле хотелось получить запретный плод. А потом вспомнил источник черно-белого цвета, и улыбка сползла с лица.
***
Когда не стало мамы, а папу забрали в тюрьму, Рома стал жить у бабушки Кати. Возраст у нее был немолодой, но опекунство в местной администрации пошло на встречу: в родном доме все лучше, чем в детском. Бабушка еще работала, так что могла их содержать. Других кандидатов-родственников у сироты больше не было.
Они жили дружно. Бабушка кормила его домашними пирогами, устраивая празднества с фирменным – вишневым, помогала справляться с уроками, приглядывала, чтобы его никто на улице не обидел, а по вечерам просила почитать ей вслух.
Бабушка с внуком не говорили о том, что произошло. Даже старались избегать тем, связанных с его родителями. Маленький Рома думал, что бабушка забыла про его маму, все-таки немолодая уже, память слабенькая. Но однажды застал ее плачущей.
Рома давно отправился спать, однако из-за духоты долго ворочался по мягкой постели. Поняв, что просто так не уснет, он решил сходить на кухню выпить стакан воды.
Спальня, где он теперь жил, когда-то была маминой, она выходила в другую комнату – зал. Сразу справа от его дверей стоял старенький телевизор на тумбочке. Дальше колыхались шторы от приоткрытого балкона.
Рома посмотрел влево. Диван, где обычно спала бабушка, был еще не разобран. Мальчик прошел у шкафов, закрывающих стену слева, до следующей двери. В кладовке находилась швейная машинка, были разложены клубки шерстяных нитей, спицы, куски ткани, защемленные в большие круги. Бабушка любила рукодельничать, сделав из кладовки свою мастерскую.
Если она рукодельничала, то крашенная деревянная дверь освещалась по периметру. Сейчас привычного желтоватого прямоугольника не было.
Откуда-то справа он услыхал всхлипывание. Рома направился в сторону темной кухни. Хотя это странно: если бабушка там, то почему не включает свет? Или решила сэкономить?
Мальчик пошел к арке, часть которой перекрывал стеллаж с книгами. Всхлипывание повторилось. Рома на цыпочках, стараясь не шуметь, дошел до коричневых полок и выглянул из-за потрепанных корешков.
Бабушка сидела у окна на табуретке, ссутулившись над какой-то бумажкой, и плакала. Поднимала глаза на освещающую помещение луну, крестилась, горько вздыхала и снова опускала глаза на листок.
Скрипнула половица, но бабушка не услышала звук из-за шума с оживленной дороги за окном. Она снова перекрестилась и достала из квадратного кармана кофты без рукавов платок.
Рома не знал, что делать. Пить ему перехотелось, можно было бы тихонько уйти, пока бабушка не заметила его присутствие. Но вдруг ей станет плохо? Она же старенькая, не сможет себе помочь. Им в школе рассказывали об этом, и что нужно делать в таких ситуациях.
Неожиданно табуретка отодвинулась, бабушка встала, продолжая смотреть куда-то на луну и прижав листок к груди. Рома растерялся еще больше. Добежать до своей комнаты он не успеет, и половицы могут скрипнуть. Выйти сейчас, будто, он только что встал, – бабуля не поверит: внук врать не умел. Хуже будет, если она обнаружит, что он спрятался и следит.
Пожилая женщина еще раз перекрестилась, вздохнула, положила листок на стол и направилась к выходу. Рома шагнул за стеллаж с книгами, боясь, как бы звук молотившегося сердца не выдал его присутствия. На всякий случай затаил дыхание, закрыв рот ладонями, чтобы случайно не выдохнуть.
Бабушка, едва шаркая тапочками по кругловатым доскам пола, прошла мимо стеллажа в ванную. Внук услышал, как щелкнула задвижка, а потом полилась вода.
Самое время бежать обратно в постель, но любопытство раздирало: что заставило бабушку плакать? Он прошел на кухню. На столе лежала черно-белая фотография мамы.
Она была красива. Клетчатая рубашка с закатанными рукавами, руки в садовых перчатках. Локоны чуть растрепаны и взгляд удивленный, будто она не ожидала этого кадра.
Эту рубашку Рома помнил, мама как раз ее надевала перед тем днем.
Почему мама умерла? За что папу посадили в тюрьму? Вопросов у подрастающего мальчика становилось все больше, однако бабушка не хотела на них отвечать.
Вода в ванной прекратила литься. Рома поцеловал черно-белую маму на фотографии, положил фотографию на стол и побежал в свою спальню, надеясь, что бабушка ничего не услышит.
***
Вздохнув от своего воспоминания, Рома повернул налево, к другой площадке для отдыха и увидел старичка. Он добродушно улыбался в белые усы, опершись обеими руками в тросточку и положив сверху подбородок.
Опрятный дедушка был одет в брюки в мелкую клетку, однотонную светлую рубашку, бежевую ветровку и кепку в крупную клетку, из-под которой виднелись белые локоны. Пожилой денди, не иначе!
Мужчина с интересом смотрел за всем, что происходит вокруг, улыбался прохожим и радовался солнечному деньку. Роман навел объектив фотоаппарата. Дедушка подмигнул, а потом расхохотался. Вся гамма позитива, исходящего от него, осталась на кадрах.
Интересно, о чем думал седовласый мужчина? Может, вспоминал свою молодость, свои лета, когда он был ровесником Ромы. Додумать парень не успел. Из кармана донеслась тихая трель телефона, на дисплее высветилось «Альберт» – хозяин кафе.
Рома вздохнул: вслед за повышением, как правило, следует отсутствие свободы. А с появлением мобильников искать подчиненных стало значительно проще. Интересно, как раньше главные начальники добирались до нижестоящих без сотовой связи?
Ладно, прорвемся, усмехнулся своим мыслям Роман и провел пальцем вправо.
– Ром, ты? – парень услышал знакомый акцент.
– На связи, начальник, – добродушно ответил он.
– Выручай. У тебя выходной, конечно, но Кирка-падла опять заболела. Грипп, говорит, курятничий у нее.
– Птичий? – улыбнулся Роман.
Кирка была хорошей сотрудницей. Но чтобы в этом в очередной раз удостовериться, ее нужно было загнать на работу. Правдами-неправдами она придумывала поводы остаться дома.
Говорят, причины всех ее болезней – дела сердечные, и каждый день новые. Хотя свою норму в прогулах она знала. Шестым или седьмым чувством понимала, когда над ее хорошенькой рыженькой головкой нависало бремя увольнения, тут же являлась с извинениями словесными и не только.
И Альберт, и Роман понимали, что она внаглую врет, но прощали ее шалости.
– Холера ее знает, – хозяин что-то пробубнил на своем, и без перевода было понятно, что выругался. – Тьфу ты, еще холеры не хватало.
– Ладно, скоро приеду, подменю, – согласился Роман.
– Да ты ж мой золотой! Знал ведь, на кого можно будет положиться, – Роман по голосу слышал, что начальник улыбается. – В общем, жду.
Парень посмотрел на фотоаппарат, хотел сделать последний кадр с площадки, где мамы вальяжно кружили с колясками. С телефоном в руках нечаянно нажал на кнопку. Поднес его к глазам и увидел, как заряд, выдав последний «щелк», окончательно покинул аккумуляторы.
– Значит, точно надо ехать работать, – решил парень. Сложил обнову в кофр и направился на автобусную остановку.
***
Лилия Станиславова и Андрей Укрупников устроили пикник на берегу. Параллельно реке, делящий город на две части, росли густые ивы, за которыми вразнобой шли тополя, березы, елки. Зеленая прослойка давала тень и уединение.
За деревьями шла череда старых деревянных домов, готовящихся к сносу для новых застроек, которые наступали от строящегося микрорайона к реке.
Пока техника к этому участку не подошла, центр с заречной части города оставался тихим оазисом, оберегающим редких гостей от шума и суеты.
У студентов была в разгаре сессия. Но до ближайшего экзамена оставалось несколько дней, поэтому они решили позволить себе романтическую вылазку.
У изголовья широкого покрывала разложены фрукты в пластиковой одноразовой тарелке, в другой – бутерброды. Завершали натюрморт вино в картонной коробке и пластиковые фужеры.
Влюбленные с наслаждением вытянули ноги, наблюдая, как между пальцами искрится река. На противоположном берегу кипела жизнь: куда-то торопились люди и машины. Тихая вода переносила отголоски нетерпеливых клаксонов и визг шин.
Они лежали, наслаждаясь негой, теплой погодой и друг другом. Вокруг летали бабочки, первые стрекозы, чирикали птицы.
Лилия лежала на боку, опершись на согнутую руку. Девушка смаковала черешню – немалые деньги отдали за первые в этом году ягоды, но слишком велик был соблазн. Они чокнулись бокалами, услышав глухой звук пластика.
– Ляпота-то какая, – протянул Андрей.
– Угу, – добравшись до следующей ягодки, согласилась Лилия.
Андрей в два глотка опустошил свой фужер, поставил его рядом с картонной коробкой, и перевернулся на живот, оказавшись носом у груди возлюбленной. Та продолжала смаковать черешню.
– Давай махнем куда-нибудь после сессии, – предложил он.
– Куда?
– Не знаю. Надо посмотреть горящие путевки или поехать дикарями на наше Черное.
– Надо, – улыбнувшись, согласила Лилия.
– А ты к пляжному сезону готова?
– То есть?
– Сейчас оценим ваши, мадемуазель, формы, – Андрей начал расстегивать маленькие пуговки на плиссированном платье-халате.
– Формы, как всегда, прекрасны, – Лилия закинула косточку в пакетик для мусора и сладко потянулась, позволяя снять с себя наряд.
Андрей поцеловал оголившийся животик, когда в стороне затрещали ветки. Девушка подскочила и стала спешно застегивать платье.
– Как медведь, – испуганно прошептала она.
– О чем ты говоришь? Какой медведь? – Андрей тоже вскочил.
– Может, и не сам медведь, но повадки такие же.
– Я пойду проверю, что там, – парень нерешительно посмотрел в сторону зеленой полосы. ему было явно не по себе.
– Стой, я с тобой, – Лиля начала натягивать босоножку на мягкой подошве.
– Зачем? – не понял кавалер.
– Страшно одной. Мало ли, – подруга натягивала вторую босоножку.
– Ладно, пошли, – парень согласился. Если опасность реальна, то лучше быть рядом.
За кустами снова затрещали ветки. Лилия подскочила к Андрею, он обнял девушку.
– Может, дома старые начали ломать? – зашептала девушка.
– Да нет. Был бы другой грохот. А сейчас деревья ломают.
Громко хрустнула ветка, после чего послышалась возня.
– Реально, кто это может быть? – Лилия испуганно смотрела на кусты. – Вдруг правда медведь? Из зоопарка или цирка сбежал?
– Надо найти палки для защиты, – предложил парень.
Он оглянулся на берег. Сероватый песок, зелень, одна ветка-труха у каймы. За кустарниками снова послышалась возня, теперь как будто кто-то лез на дерево.
– Я боюсь, – прошептала Лилия.
Андрей сжал ее ладонь, ему тоже было не по себе.
– Давай пойдем вдоль кустов, надо просветы поискать. Если что – деревья защитят. И в воду можно будет забежать, даже речку переплыть.
– Я не так хорошо плаваю, – призналась Лилия. – И здесь воронки есть, опасно.
– Сейчас и здесь небезопасно.
Снова послышалась возня, характер которой влюбленные не могли определить.
– Пошли. Надо посмотреть, что там творится, – Лилия чуть сжала руку парня.
Оба наклонились, подошли ближе к кустарникам и медленно пошли, пытаясь рассмотреть, что творится за частоколом-ильником. Сделали несколько шагов, пока никого и ничего не было видно. Хрустнула веточка под стопой Андрея.
– Ш-ш-ш, – остановила его Лилия. – Ты что как слон! Под ноги смотри.
Они приближались к месту, откуда был слышен шум, но пока из-за веток были видны другие ветки.
Возня прекратилась. Парочка остановилась.
– Может, он нас почуял и решил напасть? – испуганно спросила Лилия и перевела взгляд на реку. Жить захочешь – и плавать научишься.
Андрей приблизился к веткам кустарников. По-прежнему ничего не было видно. Лилия подошла почти вплотную и также стала пристально вглядываться.
– Черт, не вижу, – она пошла вперед, где был виден просвет между кустарниками.
Андрей поспешил за ней. Вместе они выглянули через ветки. Парень продвинулся вперед и посмотрел по бокам.
– Ну что там? – нетерпеливо спросила Лилия.
– Да ничего.
– Как? Совсем?
– Совсем.
Девушка тоже постаралась пробраться через просвет. Под ними затрещали ветки.
– Слушай, может, оно наверх лезло?
Оба стали смотреть по сторонам выше. И оба закричали одновременно, увидев его. У основания толстой ветки сосны был завязан узел толстой веревки. На другом конце – в петле – висел мужчина в сером льняном костюме. Губы на искаженном лице чуть улыбались. У ствола дерева лежали сломанная ветка, потертое мыло, кулек с другой веревкой и шляпа.
– Мамочки, – Лилия испуганно зажала ладошкой губы, чтобы не закричать. – Он ведь при нас повесился! – глаза стали наполняться слезами.
– Может, сумеем его спасти? – Андрей вылез из-под девушки и побежал вперед. – Звони в скорую, срочно. А я пока попытаюсь снять и откачать.
Лиля похлопала по бедрам. В отличие от привычных джинс, в платьишке не было карманов. Девушка побежала обратно к месту пикника, где остался рюкзачок.
Замок, за которым лежал телефон, заело. Хозяйка чуть не вырвала его, пытаясь открыть силой. Потом сделала глубокий вздох, аккуратно провела собачку вперед и назад. С ровным гулом молния открылась.
Где-то в начале списка был телефон службы спасения. Пальцы непослушно нажали на галерею, сообщения, только потом на список контактов. Нужный телефон был найден, начались гудки.
Лиля подошла к кромке реки, поймав себя на мысли,– чтобы лучше было слышно, как у окна.
Ответил приятный женский голос. Диспетчер задавала вопросы, звонившая понимала, что отвечает невпопад. Но несмотря на это, кажется, что женщина поняла, что произошло.
Нажав на отбой, Лиля побежала к тому месту. Андрей неловко забрался на дерево и тянул мужчину к себе, пытаясь ослабить хватку петли. Тот уже никак не реагировал на происходящее.
Лиля подбежала, схватила висельника за серые туфли и попыталась поднять вверх. Тело качнулось, Андрей чуть не упал с дерева. Но смог схватиться за петлю, чтобы ослабить ее.
Лиля просунула пальцы в туфли мертвого и стала щекотать подошвы.
– Эй, мужик, очнись! – кричала девушка. – Мы тебя спасаем, помоги нам.
Висельник никак не реагировал.
– Постарайся его еще немного поднять, – Андрей с трудом переводил дыхание, держась, обхватив ногами ствол.
Лилия взяла мужика за ноги и рванула вверх. Веревка пробороздила под подбородком, а потом с силой – у носа. У шеи что-то хрустнуло, и висельник полетел вниз.
Девушка подставила руки, чтобы он не убился. Тело больно ударило по правому запястью, но это уменьшило скорость падения.
У Лили брызнули слезы от боли. Держа второй рукой поврежденное запястье, она присела рядом, уперлась коленом там, где должно быть сердце и несколько раз надавила. Вынутый из петли лежал безучастно.
Андрей слез с дерева и поспешил на помощь. Он начал трясти мужчину и давить на сердце.
– Надо ему сделать искусственное дыхание, – продолжая толчки двумя руками, сказал он.
– Фу, нет, я не могу. Чужой мужик, покойник, – Лилия закрыла рот бицепсом левой ручки, продолжая пальцами растирать пострадавшее запястье.
– Может, через сарафан?
Ответить девушка не успела, послышались звуки сирены. Подскочив, она побежала к дороге, чтобы врачи не тратили время на поиски.
***
Они сели неподалеку, обнявшись, наблюдая за спинами врачей, за которыми лежал мужчина в сером костюме.
Потом появилась другая машина с мигалками, люди в форме стали задавать разные вопросы. Парень с девушкой рассказали все, что видели, точнее – слышали. Подошел врач, посмотрел на полицейского, отрицательно покивал головой: не жилец.
Лиле стало обидно, они так старались его спасти! Не спасли, и рука болела все сильнее.
– Позволите? – участливо спросил врач и взял девушку за запястье.
– Ай, больно же, – слезы снова стали подступать.
– Вы руку подставили, чтобы подхватить мужчину? – спросил врач.
– Да, чтобы спасти его. Глупо, да?
– Нет, не глупо. Вы очень храбро себя повели, но, к сожалению, не все в наших силах,– врач посмотрел на полицейского. – Если вы закончили, мне очень хотелось бы провести девушку в травму. Не нравится мне рука.
Полицейский тоже посмотрел на припухшее запястье:
– Я позвоню, если возникнут вопросы. – Постарайтесь не уезжать пока из города.
– У нас сессия, – пояснил Андрей. – А потом мы хотели бы съездить отдохнуть, – на всякий случай предупредил он.
Полицейский написал мобильный и рабочий телефоны на листке:
– Надеюсь, к тому времени уже все прояснится.
Андрей быстро собрал вещи и тоже сел в машину «скорой помощи». Лиля задумчиво смотрела в сторону, где оставался лежать мужчина в сером костюме.
Странно все это. Даже в искажении смерти он выглядел привлекательно. А меньше часа назад был жив. Что заставило его пойти на суицид? Или… Или его повесили? От этой мысли все внутри похолодело. Ведь они не видели, как он делал петлю, только слышали треск веток. И если он был не один, убийца оставался рядом.
***
Рома вернулся домой поздно вечером, когда из кафе проводили последнего гостя. Весь день настроение у него было приподнятым после фото-прогулки. Ему не терпелось посмотреть первые кадры нового фотоаппарата. Жаль, что заряд в аккумуляторах быстро закончился.
Молодой хозяин положил массивный агрегат в зале на диван, на котором когда-то спала бабушка, и который продолжал поскрипывать по ночам, как при ее жизни. Затем пошел помыть руки и включить чайник. В большой комнате придвинул столик, часть которого занимал ноутбук, и привычно щелкнул по пульту, чтобы узнать последние новости.
Из-за шума чайника диктор пытался пробиться с новостью о поездке губернатора в один из районов области, о встречах главы с местными чиновниками, работягами и простыми людьми. Об обещанном жизнеутверждающем, целях и задачах, об умилительных походах в гости к местной многодетной семье и ветеранам.
Все эти репортажи – о поездках в районы – очень походили друг на друга. Отличались только лица чиновников, производственников, аграриев, предпринимателей, многодетных семей и прочего населения. Ну и рубашка с галстуком у главного человека региона.
Парень откромсал толстый кусок ароматного хлеба, на него водрузил два круглеша вареной колбасы, сверху несколько пластов сыра и несколько колец огурцов, посыпав их солью и перцем.
Бабушка была противницей ночных чаепитий, приучала его следить за своим здоровьем и весом. Но он не мог себе отказать в таком завершающем аккорде рабочего дня, тем более что вредное и ночью казалось еще вкуснее.
Хлопок чайника оповестил о том, что кипяток к кофе готов. Роман уже потянулся за банкой в стареньком шкафчике, как слух уловил перемену в голосе диктора – с приподнято-оптимистичного на тревожный.
«Серия странных самоубийств сегодня произошла в районе новой застройки в заречной части города. В короткий промежуток времени ушли из жизни две девушки, женщина, молодой мужчина и пенсионер в возрасте. Наш корреспондент попыталась разобраться в ситуации».
Поставив чайник на место, Роман поспешил в зал и прибавил звук. На экране показались знакомые места – здесь он сегодня проходил. Худенькая девушка-блондинка с прямой челкой до бровей приступила к подробностям.
«Череда трагических случаев произошла сегодня в одном из новых микрорайонов города. Пятеро человек погибли при странных обстоятельствах. Следствие разбирается в причине смертей. Что это было – самоубийство, доведение до самоубийства или убийство? Настораживает не только ограничение времени и пространства, когда и где все произошло, но и отсутствие явных причин для отчаянных поступков».
Камера переместилась к многоэтажке. Сначала в кадре появилась высокая стена из красного кирпича, затем фокус стал двигаться ниже, до асфальта, кусок которого был закрыт фильтром-мозаикой.
В правом углу кадра появилось лицо красивой девушки с жизнелюбивой улыбкой и светлыми кудрявыми волосами. Утром она сидела на подоконнике и наслаждалась солнышком.
«Тело 20-летней Марии Летиной обнаружили под окнами многоэтажки, где она живет. Она была единственным ребенком в семье. Родные шокированы тем, что произошло», – сообщала журналистка.
Камера оказалась у квартиры №12, затем прошла внутрь, в уютную кухню. За столом сидела женщина, закрыв ладонями лицо, ее обнимал мужчина с сединой и болезненным цветом лица. Оператор захватил стакан воды и сердечные капли на столе.
«Ничего не предвещало, ничего!– говорила женщина, не убирая рук от лица и громко всхлипывая. – У Машеньки сейчас сессия, она все прекрасно сдает. Через неделю собиралась с подружками на море, мы путевку уже купили, денег отложили, чтобы девочки хорошо повеселились. И вот…»
«А утром что делала Маша?» – уточнила журналистка.
«Да ничего, просто отдыхала, – ответил отец. – Сидела на подоконнике, читала стихи», – камера выхватила томик с позолотой на обложке.
«В течение часа произошло несколько… трагических случаев. Вы не замечали новых знакомств, новых людей в окружении дочери? Или этих погибших?» – спросила корреспондентка.
«Она девочка общительная, но нет, – уверенно замотал головой отец. – Сейчас еще зачеты, экзамены. Все знакомства – просто помахать рукой прохожим… У нас с матерью со здоровьем плохо, в последние полгода одни болячки. Но если это кто-то подстроил, мы найдем его».
Дальше журналисты оказались на центральной площади. Фонтан продолжал игриво бить струями. Правее, за светофором, стоял грузовик. Номера и что ниже его тоже в клеточках-мозаике. В правом углу появилась фотография красивой женщины.
«Алина Сергеевна Вострецова любила здесь отдохнуть, – рассказывала журналистка. – Сегодня ее тоже видели сидящей на скамеечке. Затем она подошла к дороге и шагнула под колеса большегруза. Погибшая работала врачом в перинатальном центре, была замужем, воспитывала ребенка-инвалида. Семья осталась без любящей жены и мамы».
В кадре появился бледный мужчина и подросток, прижимающий плечи к шее и с недоверием смотрящий на камеру, оператора, журналистку.
«Нет, я не верю, что Алина сама это сделала, хотя есть записи, – мужчина прижал сына. – Она слишком любила жить, любила себя, чтобы все оборвать. И слишком упряма, чтобы следовать чьему-либо приказу».
«Этой ночью врач помогла появиться на свет двум замечательным карапузам,– продолжила журналистка. – Затем она планировала попить кофе с подругой и пройтись по магазинам».
Следующие кадры – у кирпичной пятиэтажки. На экране появилась уютная скамейка с чугунными ножками и завитушками по бокам. В правом углу появилась фотография симпатичного седовласого старика. С трудом верилось, что трудовую жизнь он провел в тюрьме, а не на детских утренниках в качестве доброго дедушки Мороза.
«Здесь любил посидеть Игорь Валерьевич Макаров, – продолжила репортаж журналистка. – Мужчина давно на заслуженном отдыхе. Всю жизнь он проработал в системе исполнения наказаний, направляя на истинный путь тех, кто оступился с верного. Оказавшиеся за решеткой, помнят зама по воспитательной работе, его отеческое отношение к осужденным. Говорят, что после освобождения они навещали его. В коллективе он пользовался уважением и не раз был награжден».
Камера показала скамейку с другого ракурса.
«На любимой скамейке Игоря Валерьевича видели в последний раз. Как обычно, он вышел подышать свежим воздухом».
«Он улыбался, поинтересовался, как дела, – рассказывала соседка. – Я спросила, как его спина. Он пошутил, что до свадьбы заживет. Внука собирался женить в следующем месяце».
«Потом соседи заметили, что дверь к пожилому мужчине приоткрылась. Он держал руку с ножом в горле. Спасти его не удалось,– продолжала журналистка. – Игорь Валерьевич жил в однокомнатной квартире. В новостройку он переехал, когда старый дом признали аварийным, а жителям предоставили новое жилье или компенсацию. Макаров – многодетный отец, у него трое внуков. Жена умерла около десяти лет назад. По словам родных, отец и дед был рьяным противником суицидов. Они не верят, что их родной человек самовольно ушел из жизни».
Теперь камера показывала телефон. В титрах было указано, что на громкой связи сын погибшего – Илья Игоревич.
«Мы намерены добиться правды. Отец не мог сделать этого с собой. Он всегда осуждающе относился к самоубийцам как к слабым людям. И у него не было повода изменить свою точку зрения».
«Давно вы виделись с отцом?» – спросила журналистка.
«Мы чаще перезванивались. Но в предстоящие выходные планировали выбраться на семейные шашлыки…»
Камера переместилась к следующему дому, поднялась по окнам на седьмой этаж.
«Выпускница Марина Соколовская выпила все таблетки, какие нашла дома», – рядом с окнами появился снимок молоденькой девушки, похожей на ангела.
«Она сдала все экзамены, – рассказывала мама с черной повязкой на волосах. Возле глаз постоянно появлялся белый без рисунка платочек. – Пришли некоторые результаты – очень хорошие, больше 80 баллов. Планировала поступать на юридический. Говорила, что только так сможет доказать свой боевой дух».
«Что Марина делала в тот день?» – спросила журналистка.
«Она предупредила, что пошла подышать свежим воздухом. Вечером мы планировали ехать по магазинам, выбирать платье и туфли для выпускного. С подготовкой и экзаменами было не до нарядов, – мама недоумевающе пожала плечами. – В голове не укладывается, что она это сделала с собой».
«Может быть, она вступала в какие-то группы в соцсетях?»
«Я поняла, о чем вы говорите. Если Мариша случайно и натыкалась на «группы смерти», то не была такой глупой, чтобы выполнять задания. Я думаю, что она бы придумала что-то в ответ зачинщикам этих групп. Такой была моя дочь».
Теперь камера оказалась на берегу реки недалеко от нового микрорайона.
«Пятая жертва – Евгений Мокрецкий,– продолжала журналистка. В кадре появилось улыбающееся лицо со шляпой, нахлобученной чуть вбок. – Молодая пара отдыхали на берегу, когда услышали шум. Они не поняли, что происходит. Когда обнаружили молодого мужчину, он оказался повешенным на дереве».
«Мы пытались его спасти, – прижимаясь к Андрею, рассказала Лилия. – Сначала был треск веток. Мы решили проверить, что происходит. Увидели, как он… висит… и не двигается. С трудом сняли. – Оператор показал гипс на правой руке. – Врачи приехали, тоже пытались откачать, но он… умер», – девушка уткнулась в грудь своему бойфренду.
«По пути на берег Евгений зашел в гипермаркет и купил несколько мотков веревок», – продолжала журналистка.
В кадре появились знакомые стеллажи местного магазина. Пухленькая консультант стала показывать на товар:
«Он попросил помочь выбрать самые плотные веревки. Взял несколько упаковок, – рассказывала продавец. – Потом направился в тот отдел, где шампуни и мыло».
«В каком он настроении был?» – спросила журналистка.
«Приподнятом. Он пританцовывал и напевал, – растерялась продавец. – Вот так». И она попыталась изобразить знакомые Роману движения.
«Молодой мужчина женился полтора года назад, удочерив и усыновив детей своей новой возлюбленной», – продолжила телевизионщица.
В кадре появились перепуганные девочки и мальчик, которых обнимала молодая женщина. Старшей девочке было лет двенадцать, вторая на два-три года младше, брат собирался идти в первый класс.
«У нас все было хорошо. Никаких ссор, разногласий, угроз, – рассказывала молодая женщина. – Он был добрым и веселым человеком. Любил детей, даже очень. Относился к ним как к родным».
«Могли ли его убить или заставить с собой сделать это?»
«Нет, что вы! Врагов у Жени не было. Он умел дружить, помогать, поддерживать. Убивать или заставлять – просто не за что».
Камера показала крупным планом автомобиль следственного комитета.
«По всем пяти случаям ведется доследственная проверка, по результатам которой будет принято процессуальное решение, – сообщил высокий худощавый мужчина с глубокими ямочками на щеках. В титрах появилась подпись: старший следователь следственного комитета Алексей Стрижов. – Пока преждевременно делать выводы. Следствие рассматривает разные версии».
«В том числе убийства?» – уточнила журналистка.
«В том числе убийства», – подтвердил Стрижов.
«Это была Анна Важенина. Мы будем следить за ходом следствия», – завершила сюжет блондинка.
За спиной дважды скрипнул старенький диван, словно вздохнув. Рома еще постоял перед экраном, ожидая продолжения. Но дальше начались другие сюжеты – про детские лагеря, отдых и так далее.
Он поверить не мог. Пятеро людей, которых он случайно увидел и сфотографировал на улице, сейчас мертвы! Причем, не просто мертвы, а все решили покончить с собой. Он с недоверием посмотрел на фотоаппарат. Вытащил флешку, вставил в картридер и поставил на копирование.
Взгляд привлек свет в кухне. Ах, да. Там остывал кофе и ждал самый вкусный мега-бутерброд. До окончания копирования оставалось несколько минут, сообщение появилось на всплывающем окне. Не пропадать же добру. Рома еще раз щелкнул по кнопке чайника. Когда тот стал достигать пика своего шума, выключил и плеснул в большую чашку. С ночным ужином он направился в зал.
Подул кофе и шумно отпил, побольше откусил от своего фирменного блюда и зашел в Интернет. Случившееся было в топе не только региональных, но и федеральных новостей. Известные люди уже стали комментировать произошедшее.
В разных ведомствах требовали провести тщательное расследование. Политики говорили о незащищенности людей и появлении групп смерти для взрослых. Экстрасенсы ссылались на сочетание знаков в этот день, полноты луны и нумерологии. В целом – оранжевый или красный уровень опасности.
Рома, дожевывая бутерброд, снова покосился на свое приобретение, сейчас мирно занявшее часть дивана.
Но это же просто фотоаппарат, аппарат для фото, а не для убийства!
Он стал просматривать отснятые кадры: прекрасная незнакомка в окне, прекрасная незнакомка на скамейке, прекрасная незнакомка, танцующая с незнакомым мужчиной, милый дедуля, опершийся на тросточку…
Труп. Труп. Труп. Труп. Труп…
Рома снова покосился на фотоаппарат. Он здесь причем или не причем?
Последний кадр с оранжевым пятном привлек его внимание. Он вспомнил, как случайно нажал кнопку перед тем, аккумуляторы сели.
Фотоаппарат выхватил из толпы молодую женщину с широкой оранжевой коляской. Ей было лет двадцать пять. Свободная футболка и брюки скрывали фигуру и ее недостатки, если они имели место быть. Каштановые волосы собраны в хвост. Бледное лицо. Темные круги говорили о сильной усталости. Если эти двое в коляске совсем маленькие, то все объяснимо.
Ее взгляд… Роман увеличил кадр. Женщина была тревожна. Но ее тревога касалась не детей, а людей. Она смотрела на кого-то чуть левее Романа. Он пытался вспомнить, кто был рядом. А может быть, не смотрела, а искала взглядом кого-то? А если она искала его?
Интересно, что сейчас с этой женщиной? Она жива? Если да, то это просто случайное совпадение. А если нет?
Рома снова покосился на фотоаппарат. Пока есть только один способ узнать это: найти маму-незнакомку.