Глава 9. Уильям Кидд
Как, по словам викария Генриха VIII, последние годы короля были омрачены домашними неурядицами, так и о капитане Уильяме Кидде можно сказать, что его преследовали неудачи потому, что он приобрел репутацию пирата из-за неудачно сложившихся обстоятельств. Моряк из Гринока, Шотландия, он приехал в Америку и во время войны короля Вильгельма с большим успехом боролся с французскими каперами в Вест-Индии. Плантаторы и купцы Антигуа были так довольны его победами, что подарили ему прочный барк, носивший имя этого острова. Он поселился в Нью-Йорке и стал совершать на этом барке коммерческие плавания. В последние годы XVII века он приобрел в этом городе немалый вес и принимал участие в его управлении. Многие важные персоны одаривали его своими милостями.
Нью-Йорк в 1690 году был центром торговли с Мадагаскаром, и Кидду пришло в голову, что, вместо того чтобы торговать с пиратами, лучше вовсе от них избавиться. С этим предложением он обратился к Ричарду Куту, графу Белломонту, генерал-губернатору колоний, и Роберту Ливингстону, очень предприимчивому молодому шотландцу, который поселился в Нью-Йорке и стал основателем прославленной американской семьи. При поддержке первого и в сопровождении второго он приехал в Лондон и создал здесь небольшую кампанию, которая снабдила его деньгами для осуществления этого плана. В нее входили граф Оксфорд, сэр Эдмунд Харрисон, граф Ромни, Сомерс, лорд-канцлер и герцог Шрусбери, а также Ливингстон, Белломонт и другие. Королю Вильгельму III, как посаженому отцу экспедиции, причиталась десятая доля добычи.
Кидд получил под свое командование только что построенный в Дептфорде весельный фрегат «Приключение» (Adventure Galley). Он вышел в море в апреле 1696 года и уже в июне был в Нью-Йорке. По дороге, в качестве тренировки, был захвачен французский корабль, и одна десятая его стоимости поступила на счет его величества короля. В Нью-Йорке «Приключение» задержался надолго – команда набиралась с большим трудом, поскольку перспективы стали менее радужными. С Востока приходило гораздо меньше средств, ибо британские, голландские военные корабли теперь гораздо тщательнее охраняли Мозамбикский пролив и побережье Аравии. Наконец в сентябре «Приключение» вышло в море и отправилось к Индии.
Долгое и мучительное плавание через Атлантику и вокруг мыса Доброй Надежды изнурило матросов, мало чем отличавшихся от пиратов, богатства которых они хотели прибрать к своим рукам. У Кидда были две лицензии от короля Вильгельма: одна давала ему право захватывать французские суда, а другая – пиратские. Среди пиратов упоминалось имя Томаса Тью, о котором мы уже писали. Кидд имел право захватывать перечисленных в лицензии пиратов и их суда, где бы они ни находились. Поскольку все это предприятие было чисто спекулятивным, команда не получала жалованья и могла надеяться только на призовые деньги. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда «Приключение» обогнуло мыс Доброй Надежды, эти джентльмены начали обшаривать глазами море в поисках добычи. Кидд и Ливингстон застраховали свое судно и согласились оплатить все издержки, которые не будут погашены в результате этого эксперимента. Если же им удастся захватить добычи на 100 тысяч фунтов, то капитан Кидд получит «Приключение» в виде бонуса. Поэтому все зависело от того, сумеют ли они взять в плен французские или пиратские корабли.
Обогнув мыс Доброй Надежды, суда Кидда в течение недели шли в компании с пятью британскими военными кораблями, которыми командовал коммодор Уоррен. Вряд ли это обстоятельство устроило бы Кидда, если бы он собирался заняться пиратством. Уоррен отправился в Калькутту, а Кидд пошел к Мадагаскару в поисках джентльменов удачи, но ни одного из них он не встретил. Тогда он отправился на остров Джоанна и обнаружил здесь четыре корабля, принадлежавшие Британской Ост-Индской компании, с которыми обменялся приветствиями и ушел в сторону Мохели, где вытащил судно на берег и очистил его корпус от ракушек и водорослей. Команда Кидда, по-видимому, находилась в ужасном состоянии, поскольку в течение недели умерло пятьдесят человек – вероятно, от холеры. Кидд поторопился покинуть здешние места и двинулся в сторону Красного моря, надеясь захватить там призы. «Приключение» находилось в море уже целый год, но ни одного пирата или судна, которое не принадлежало бы Британии, встретить им не удалось. Корпус корабля дал течь, а моряки погрузились в тоску, не имея ни денег, ни развлечений.
14 августа они увидели корабли, шедшие в Мокку, которые, приняв Кидда за пирата, открыли по нему огонь. К несчастью, возмущенные моряки выстрелили в ответ, и этот факт был позже истолкован против Кидда. Тем не менее судам удалось разойтись, и «Приключение» вернулось в Малабар. Кидд задержал, но не ограбил небольшое американское судно, а потом отбился от португальского военного корабля, который его атаковал. Вскоре их курс пересекло голландское судно, что чуть было не вызвало бунт, который возглавил канонир Уильям Мур, требовавший, чтобы голландец был захвачен. Но Кидд проявил твердость и отказался – последовала ссора, во время которой Кидд ударил Мура ведром и убил его. Именно за это убийство, а не за пиратство он и был позже приговорен к смерти.
Вскоре они захватили арабский корабль «Рупарель» (Ruparel), шедший под французским флагом, и эта скудная добыча позволила им продержаться до 5 февраля 1698 года, когда их жертвой стало принадлежавшее армянским купцам судно «Кедахский купец» (Quedagh merchant). Его команда и пассажиры имели французские паспорта, что и дало повод задержать этот корабль. «Приключение» сопровождало его до Мадагаскара, где и было потоплено; большая часть его команды присоединилась к морским бродягам и ушла с ними. Кидд и несколько оставшихся ему верными товарищей перебрались на «Кедахский купец» и отвели его к Эспаньоле.
Каким-то образом слухи о деяниях Кидда дошли до Англии, но его, вероятно, кто-то предупредил, ибо он не пошел прямо в Нью-Йорк, как должен был сделать, а купил небольшое судно и, в сопровождении нескольких товарищей, с оставшейся добычей, надо отметить – весьма скромной, осторожно подошел к родному городу. Часть его команды сошла на берег в Джерси и рассеялась по округе. С оставшимися моряками Кидд на шлюпе вошел в залив Пеконик, где закопал несколько сундуков с добычей на острове Гардинера, надеясь получить поддержку Ливингстона и Белломонта. Но он их так и не дождался. Некоторые товары, взятые на «Кедахском купце», были доставлены кораблем в Стенфорд, а золото и драгоценные камни остались в сундуке на острове Гардинера. Кидд получил от Белломонта письмо, которое посчитал пропуском в Бостон, и явился в этот город. Но здесь его арестовали и поместили в только что построенную тюрьму с очень толстыми стенами, и продержали до тех пор, пока не пришло время везти в Англию на суд. В Лондоне его, с парой несчастных товарищей, бросили в Олд-Бейли. Парламент попытался использовать процесс над Киддом для того, чтобы избавиться от министров короля, но ему это не удалось, и парламентарии, потеряв интерес к этому делу, позволили судить его обычным судом.
Согласно старому английскому закону, у защиты подсудимого было мало прав. Кидд полагал, что искупил свою вину тем, что захватывал только корабли, шедшие под французским флагом. Эти суда перешли во владения адмиралтейства, однако оно не посчитало это доказательством его невиновности. Благородные партнеры Кидда предоставили его своей судьбе, и вышло так, что он был приговорен к смертной казни. Неудивительно, что, услышав приговор, Кидд воскликнул: «О боже, какой суровый приговор! Что касается меня, то я виновен меньше всех других, но против меня выступали предубежденные люди!»
Конец наступил в пятницу, 23 мая 1701 года, ибо казнь все время откладывали. В тот день Кидда отвезли в док, где казнили преступников. Вместе с ним должны были повесить и Дарби Маллинса, моряка из его команды. Кидд храбро поднялся на лестницу у виселицы, но когда ее выбили у него из-под ног, веревка лопнула, и ему пришлось подниматься снова. На этот раз пенька выдержала.
Таким образом, осужденный несправедливо, он был повешен неудачно, а в его бедном имении в Гринвиче, конфискованном королем, был создан госпиталь для моряков, который сохранился до наших дней. Его вдова, уже дважды выходившая замуж, взяла себе фамилию прежнего мужа, и Кидд остался один на один со своим незаслуженным позором.