Глава 10
Женевьева
Проснувшись, чувствовала я себя более-менее сносно. Голова была тяжелой, но не болела, а вот желудок скрутило. Я ничего не ела с самого раннего утра. Со всеми этими перипетиями и стрессами я совсем забыла о таком прозаическом моменте, как хлеб насущный. И что теперь делать?
Вспомнив о собранной в дорогу сумке, я здорово обрадовалась. Я видела, что Тей подхватил ее, создавая вокруг нас с конем капсулы, а в ней, помимо всех моих вещей, имелось кое-что из еды. Надолго этого, конечно, не хватит, но и оставаться на корабле я не собиралась. Только вот, где та сумка? Я огляделась. Ни сумки, ни инопланетянина. Сама я оказалась лежащей на чем-то вроде неширокой кровати, крепящейся к стене в небольшой полупустой комнатке. Зато поблизости обнаружилась другая сумка, маленькая с удобным ремешком через плечо, а в ней целая плитка любимого молочного шоколада! Больше взбодрив себя, чем насытив, половинкой оной, я отправилась на поиски Тейлондера. Сумку и оставшуюся часть лакомства, которая сейчас представлялась едва ли не самым ценным из всего ее содержимого, прихватила с собой. В идеале возвращаться сюда мне не придется. Разрядившись той постыдной истерикой, я поняла одну важную вещь: я не хочу лететь ни на какой Алантаир, не хочу вляпываться ни в какое спасение чужой планеты. В общем-то я вообще ничего не хочу, но отсутствие альтернативы не повод подписываться на сомнительные приключения.
Тей обнаружился в так называемой рубке. Он сидел в кресле и выглядел хмурым и каким-то подавленным. Похоже, не мне одной не нравилась сложившаяся ситуация.
– Тебе надо поесть, – сказал он как только, вынырнув из своих мыслей, заметил меня.
– Где моя сумка? В ней должно быть то, что я покупала поесть в дорогу.
– Она в твоей каюте. Извини, не подумал, что ты не сможешь найти ее и открыть створку. Она в нише в стене. Я могу создать знакомую тебе обстановку, если скажешь, какие именно предметы мебели нужны.
– Не надо ничего делать, Тей. Просто отправь меня обратно на Землю.
Парень переменился в лице и как будто окончательно вернулся к реальности.
– Это невозможно, – твердо сказал он.
– А я почему-то думала, что если лечу, то по своему желанию, значит, это не так?
– Разве ты не согласилась? – удивился он, и в чем-то был прав. Я сама попросила забрать меня, но теперь успела пожалеть об этом.
– Я передумала.
– Послушай, это действительно невозможно. Если бы ты сказала «нет» тогда, на орбите твоей планеты, я бы смог вернуть тебя, но сейчас для обратного прыжка заряда энергоблока не хватит. А технологией его подзарядки я не владею. Так или иначе нам придется опуститься на планету, и до этого момента параметры твоих энергий должны смениться. Твое тело необходимо в достаточной степени перенастроить, чтобы ты могла нормально себя чувствовать на поверхности. Просто смирись с тем, что все произошло так, как произошло. В жизни не бывает случайностей, – совсем тихо добавил он.
«Да, влипла, все-таки влипла. А кто виноват? Ага, сама и виновата».
– Ладно, – устало сказала я. – Что там насчет еды? Припасенного в сумке не хватит даже на один день. А из того, что ты поведал, я поняла, что зависать мне тут придется еще долго, как быть?
– Пищи достаточно. Свежие продукты, в основном фрукты, хранятся в специальной среде, останавливающей все биологические процессы.
– Только фрукты?
– По большей части. Тебе придется привыкнуть не только к иному способу получения тонкой энергии, но и питания.
«Гадство. Я начинаю ненавидеть эту планету. Не хочу! Как меня угораздило?!»
Оценив мою реакцию, инопланетянин (нет, уже нет! Алантаирец!) совсем скис и понуро пошел к одной из перегородок. А я побрела следом, потому что заработать гастрит мне не хотелось.
В почти таком же маленьком помещении, как и моя каюта, стояли стол и два стула. И больше ничего. Дверь предусмотрена тоже не была. Аскетично.
Тей прошел в середину условной столовой, и почти сразу из пола вылез прямоугольный шкаф с множеством полок, покрытых, а при ближайшем рассмотрении пронизанных чем-то желеобразным на вид. Тейлондер сунул руку внутрь и достал пару ярко желтых вытянутых штуковин.
– Это гароты. Садись, – сказал он, указывая на стул, и сел сам.
Инопланетные фрукты на удивление оказались обалденно вкусными и сытными. Съев один единственный гарот, я почувствовала себя намного лучше. Даже настроение повысилось.
Решив, что раз уж застряла на этой космической посудине на неопределенный срок, то стоит обустроиться здесь хотя бы с минимальным комфортом, я все-таки попросила Тея внести некоторые изменения в окружающую обстановку. Например, сделать на стенах в тех местах, где они имели потайные углубления, заметные мне и работающие от прикосновения кнопки. Насколько я поняла, нутро корабля было пластично, и нужные отделения для хранения, мебель и прочее могло буквально вырасти там, где пожелаешь. Но вот разбираться в том, как мысленно отдавать кораблю приказы, а потом запоминать, что где спрятано, казалось мне нереальным. Да и зачем?
На камбузе, как я окрестила это помещение, припомнив корабельное название кухни, вывели из стены краник с водой. Понадобился он мне, конечно, не для того чтобы мыть посуду, которой здесь в общем-то не было. Просто не хотелось каждый раз, когда приспичит попить, обращаться за этим к Тею. Вода, кстати сказать, оказалась не только чистой и прохладной, но и непередаваемо свежей на вкус. Жаль, я быстро поняла, что одной ее мне будет мало, но решение проблемы разогрева и превращения простого H2O во что-то большее отложила на потом.
В моей комнате, точнее каюте, тоже кое-что изменили. Уютнее в ней от этого не стало, но хотя бы по функционалу я теперь могла пользоваться всем самостоятельно. Разбирать вещи я не спешила, но полки для их хранения попросила. Как и привычный на вид санузел, небольшой стол, стул и специальную панельку для регулирования освещения.
Сумка моя тоже нашлась, чему в открывшихся обстоятельствах я была несказанно рада. В состоянии аффекта, в котором без сомнения я пребывала, соглашаясь покинуть Землю, я не думала о материальной составляющей вопроса. А теперь вот эта махина с собранными в нее самыми необходимыми и некоторыми особо полюбившимися вещами представлялась чем-то незыблемым и дарующим уверенность, что я смогу устроиться где бы то ни было. Даже на другой планете. Глупость, но факт. Без своих пожитков я чувствовала бы себя намного более зависимой и незащищенной.
На корабле было тепло. Дубленку я успела скинуть почти сразу, а вот переодеть зимние сапоги на неуместном тут высоком каблуке смогла только сейчас. Основную часть одежды для других сезонов я оставила на прежнем месте жительства, намереваясь купить новую, когда она понадобится, но кое-что все же взяла. Например, кроссовки, которые теперь пришлись весьма кстати. Зная со слов Тея, что у них не бывает холодно, я похвалила себя за то, что не побоялась тяжести ноши и взяла также свои спортивные сандалии, еще одни джинсы и даже летнее платье, в котором ходила редко, но, как говорится, метко. Оно неплохо помогало мне подпитываться эмоциями вкупе с жизненными силами впечатленных молодых людей, хотя было не так уж и откровенно. Тонкая ветровка, не занимающая много места, тоже оказалась со мной. Это хорошо. А вот ноутбук теперь пригодится вряд ли… Хотя, кто знает? Выбрасывать его в открытый космос я в любом случае не собиралась.
Закончив ревизию имеющихся в моем распоряжении вещей, я вспомнила об еще одном пассажире этого судна.
– Как там конь? – спросила я, обнаружив Тея на прежнем месте. – С ним все в порядке?
– Загляни.
И я заглянула. Спасенный коняка лежал на сером полу с закрытыми глазами.
– А я думала, лошади спят стоя. С ним точно все в порядке?
– Стоя? – Тей улыбнулся. Не помню, чтобы он улыбался. Смотреть на него в этот момент было удивительно приятно. – У нас нет лошадей, – сказал он, – но уверяю тебя, лег он сам. Я просто внушил ему, что он хочет спать. Усилил эту его естественную потребность в конкретный момент, а он сделал то, что счел нужным. На поверхности его смогут подлечить, – добавил он, а я кивнула. Если смогут, это хорошо. Не хотелось бы, чтобы все усилия и путешествие в другой уголок Вселенной оказались напрасными. Интересно, мы далеко от Земли? М-да, глупый вопрос, где бы мы ни были, от Земли мы далеко. Очень далеко.
– Женевьева, можно тебя спросить? – начал Тей, прервав мои размышления. – Тот темный, которого ты упоминала, кто это? И что он от тебя хотел?
Я сначала удивилась, а потом вспомнила о своей неуместной истеричной болтливости и решила, что скрывать в общем-то нечего. Что в сущности я сама знаю о том странном мужчине? О его желаниях и намерениях относительно меня? Ничего! Лишь только собственные сугубо субъективные и эмоциональные впечатления, образы и видения. Да, еще неоспоримый факт того, что именно он преследовал меня посредством тех двоих типов. Почему неоспоримый? Просто неоспоримый и все.
– Я не знаю, Тейлондер. Я видела его два раза. Нет, три. Не вживую, а как образ, видение. И мне это не понравилось. Отчетливо ощущалось, что ему что-то от меня надо, но вот что именно, я не знаю. Да, те двое, которые… эм… нападали на меня, это он послал их.
– Он? Зачем?
– Я же говорю, не знаю. Он не приказывал им делать то, что они собирались. – «И с чего бы такая стеснительность?» – удивилась я своей неспособности произнести наиболее верное слово. – Но они должны были привезти меня к нему.
– Ты поэтому согласилась?
– Пожалуй. – В действительности я уже и сама не знала, почему согласилась. И что мне со всем этим теперь делать – тоже.
Погружение в рефлексию не относилось к числу моих излюбленных занятий. А избежать самокопаний отлично помогает активная деятельность. Следовательно, эту деятельность необходимо найти.
– Что теперь? Какие планы? – спросила я.
– Буду обучать тебя тому, знания и умения чего понадобятся тебе на Алантаире. Как минимум языку, хотя бы поверхностному устройству жизни на планете, ну и буду рассказывать обо всем, связанном с миссией Стражей.
– И сколько это займет времени? Рассказы – ладно, но вот язык. Не сказала бы, что могу похвастаться склонностью к языкам. Я, конечно, худо бедно изъясняюсь на английском, но так сколько я его учила! Нельзя сделать как-нибудь так, как у тебя получилось с русским?
– Это было бы возможно, если бы ты владела способностями своего ментального тела. Иначе говоря, умела бы читать мысли и проникать в сознание другого существа. А так придется осваивать алантаирский иным способом.
Я пригорюнилась, но после первого же урока воодушевилась. Способ Тея существенно отличался от зубрежки алфавита, чтения по слогам и заучивания отдельных слов. Я не могла читать мысли и проникать в сознание, но это умел Тей, и на этом он построил мое обучение. Сначала он говорил совершенно непонятную труднопроизносимую абракадабру, потом прикладывал свои руки к моей голове и смотрел в глаза, явно пытаясь что-то внушить. Я, понимая, что способность говорить на языке местных жителей мне необходима, не сопротивлялась и прилежно смотрела в ответ, но ничего не происходило. Тей хмурился, но не сдавался. После в десятый раз произнесенной одной и той же фразы я, не понимая отдельно взятых слов, смутно на самой границе восприятия начала улавливать смысл. Понимание это гнездилось где-то в груди и никак не хотело образовываться в привычную форму мысли, чтобы полностью его осознать и объяснить моему учителю. В конце концов я пробурчала что-то неразборчивое о дереве, покрытом мелкими персиками, на что Тей почему-то вытаращил глаза. Оказалось, он действительно говорил о каком-то их алантаирском дереве, плоды которого похожи на земные персики, только маленькие. Чему он удивился, когда целью его воздействия являлось именно обучение языку, я не поняла. На мой взгляд, результат несомненно был. Однако почти сразу после «сеанса» я готова была согласиться на традиционное обучение и даже год для этого проторчать в космосе. До чего же я не люблю боль! Ненавижу чувствовать себя слабой и разбитой! Никогда мне не приходилось испытывать этих чертовых мучений столько, сколько пришлось со времени появления пришельца в моей жизни. Ну за что?!
Вслед за болью пришла отвратительнейшая тошнота. Ненавижу тошноту! Даже не знаю, что сильнее: саму мигрень или сопровождающую ее тошноту. Все гадко!
– Как же мне плохо! – застонала я, не собираясь стесняться в выражениях чувств при человеке, виновном в моем состоянии.
А потом подумала о диване, о том, как хорошо было бы опуститься сейчас на него, а не на пол. И диван появился! Вот уж не думала, что Тей столь догадлив. Или он все-таки прочитал мои мысли? Или не Тей, а сам корабль?! Как бы там ни было, села я на (о, чудо!) мягкий, в отличие от моей койки в каюте, диван, а затем и легла, свернувшись калачиком. Только легче не становилось. В голове набатом стучала кровь, а головокружение ощущалось даже в положении лежа. На тело накатила обездвиживающая слабость, и хотелось мне только одного: чтобы все это прекратилось. Да и то вяло.
Тей подошел и сел на корточки рядом с диваном. Глаза мои были приоткрыты, и видела я красивого парня, взволнованно смотрящего на меня. Но на эту картинку наслаивалась другая, видимая уже не глазами. Светящиеся всполохи и тянущиеся оранжевые нити.
– Смерти моей хочешь?! – прохрипела я и попыталась отодвинуться от «кормильца».
– Как раз наоборот, – спокойно сказал Тей. – Твои жизненные силы почти на нуле. То ли из-за того, что моя энергия усваивается у тебя не до конца, то ли из-за чрезмерных нагрузок на нервную систему, но подпитка теперь нужна чаще, чем это было раньше. И будет лучше, если мы вместе придумаем, как сделать этот процесс наиболее эффективным и наименее болезненным. Расслабься и открой центр солнечного сплетения. Вот здесь, – сказал он и приложил ладонь на середину моей груди. От его руки шло уже знакомое тепло, а с пальцев срывались тоненькие полосочки колючего света. Я залюбовалась ими и почувствовала, что напряжение спадает. Тей убрал руку, но там, внутри меня, что-то запротестовало его решению. За его рукой потянулись мои нити, сейчас скорее напоминающие прямые и тонкие серые лучики, чем быстрые и витиеватые хищные ленты, оплетающие жертву. Непроизвольно я сама тоже чуть подалась вперед. Тей заметил это движение и посмотрел недоуменно. Потом, будто о чем-то догадавшись, положил свою ладонь на тыльную сторону моей и сжал. Оранжевый свет тут же полился в меня, заполняя собой. И это было чертовски приятно!
Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом и ощущая покой и почти блаженство. Больше ничего не болело, но какой-то неясный дискомфорт все-таки ощущался. Хотелось чего-то еще, хотелось большего, но я не понимала, как это что-то получить.
– Спасибо, – тихо сказала я, когда Тей убрал руку.
Он мазнул по мне взглядом и кивнул.
– Сейчас тебе лучше поспать. Думаю, так большая часть полученной энергии сможет усвоиться. Сон – естественное для этого состояние.
– Ладно, – покорно согласилась я и, осторожно встав, пошла к себе.