Глава 3
Его разбудили крики ребятишек во дворе и энергичное чириканье птиц. Пришло лето время каникул, отпусков и дач. Лениво заползла мысль, что и этот тёплый сезон они проведут в душном городе. Раньше Лариса Николаевна субсидировала на поездку к морю на Балтику или к Черноморскому побережью. Сама почти не выезжала, хоть и имела финансовые возможности отправиться в Мексику, США, Францию, да что там, в кругосветное путешествие. В Лёхиных фантазиях тёща сидела на сундуках с золотом, хотя на самом деле всё обстояло гораздо скромнее и прозаичнее. Она отказывалась выезжать куда-то из-за того, что уставала на работе и с удовольствием проводила время отпуска, сидя у телевизора. Лариса хоть и зарабатывала прилично, но семейную бухгалтерию, в силу своей профессии, вела исправно. Госпожа экономист понимала, что содержать одной семью из трёх человек, двое из которых с повышенными запросами и с пониженными или практически никакими прибылями, затратно. И когда подходило время отпуска, женщина подсчитывала плюсы и минусы, дорожные расходы, проживание, питание и развлечения. Получалась внушительная сумма на троих. Она так уставала за год от стрессов на работе, от своей прыткой, энергичной дочери и постоянно жующего зятя, что легко выделяла конкретную сумму, и отправляла парочку с глаз долой на пару недель, а сама действительно садилась у телевизора, читала романы и с удовольствием скиталась по магазинам. Находился ещё один резон не проводить отпуск вместе: Лара чётко понимала, если пребывать в непосредственной близости дочь не мытьём, так катаньем начнёт вытягивать из неё деньги на бары, развлечения и тряпки. Печального Лёху эти подоплёки не интересовали. Ещё лёжа с закрытыми глазами, он горевал, что прошлый год пришлось провести время безвыездно, так в этом и в последующих годах наверняка ничего не изменится.
Алексей Силантьев считал себя неудачником по одной простой причине– он родился не в той семье, не у тех родителей, не в том доме, не в той стране в конце концов! От этого природа с самого рождения начала экономить на нём не дав вдоволь таланта, красоты , обаяния. В школе его отправляли на заднюю парту, не с самой красивой девочкой, прыгал он не выше других и бегал не быстрее. И дальше пошло поехало в том же духе-наперекосяк. Лишь в одном хвалили учителя– мальчику удавалось сочинительство, во всяком случае в пределах школьной программы. Такое поощрение привело в высшее учебное заведение, но везения не прибавилось. В какой-то момент Лёша надеялся пробить все преграды своим талантом. Вот напишет бестселлер, издательства начнут рвать с руками и ногами, вскоре снимут кино по одноимённой книге, там растопыривай карман шире для денежных вливаний и сиди денно и нощно за компьютером, сочиняй свои нетленки. Однако удача не торопилась, видно топталась у другого порога. Изредка кое-что получалось: некоторые журналы брали его статейки, даже заказывали новые. Только Лёха мечтал о славе Джоан Роулинг, на крайний случай как у автора «Пятьдесят оттенков серого» Эрики Леонард Джеймс. Силантьев понимал, что этой Джеймс с её книгами до литературы в высоком смысле слова, как до Пекина пешком, но простому обывателю нравилась скользящая по краю клубничка, и миллионные тиражи приносили автору баснословные гонорары. Всё правильно– зачем забивать голову размышлениями Достоевского, «Войну и мир» лучше посмотреть в британской киноверсии, а изданную заумь Маркеса, Борхеса и Хулио Кортасара лучше поставить на полку не открывая, ради интерьера. Алексей произвёл в голове кое-какие подсчёты и попытался писать раскованно и свободно на бесстыдные сексуальные темы, но издатели воротили нос от почти непристойной литературы. Тогда Силантьев кинулся в другую крайность и обратил свой взор в философские, заумные дали, уподобляясь то Альберу Камю, то Герману Гессе, то Паоло Коэльо. И опять не попадал в тему. Лёха носился со своими идеями, как с нарывом на пальце, баюкал, лелеял и взращивал, ожидая, что обязательно, в один прекрасный момент его прорвёт, и потекут слова по бумаге легко и свободно. Он был уверен, что стоит сочинить лишь одну историю талантливую и незабываемую, за которую возьмутся издатели, а после пойдёт как по маслу. Но, как ни пытался, как не обхаживал сотрудников различиных крупных и малых издательских агентств, они в упор не замечали, наверное, слишком глубоко спрятанного, таланта сочинителя Силантьева. Родителей не интересовали потуги сына, они считали, что выдали парню всё возможное, а об остальном, в виде хлеба насущного, жилья, питья, еды и крыши над головой, он должен позаботиться сам. Лёха, понимая, что полагаться в этой жизни не на кого и ещё штудируя третий курс Литературного института, быстренько женился на красивой, эффектной девушке Вероничке. Она обладала многими достоинствами, на его взгляд: красота– не стыдно появиться в обществе, а со временем на обложках журналов и на телевидении (он, как и все писатели, мечтал он фантастической славе); отдельная, просторная квартира в центре города– и не важно, что она принадлежит тёще (никто не вечен под Луной), а самое главное– только жена верила в его талант. Сама Вероника тоже находилась в поиске и метаниях, но немного другого плана– артистического, одно их объединяло– они паслись на одной ниве любви к искусству и надеялись получить ответное чувство от искусства. Вот эта пара нашла друг друга для какого-то странного, заоблачного существования– она верила в него, а он верил в неё. Так они и жили– тёща работала в крупной энергетической компании в числе топ менеджеров, отлично зарабатывала, а пара благополучно проживала за её счёт, сначала потому что молодожёны являлись студентами, а потом ни у кого не возникло желания хоть что-то изменить. И всё-таки Лёха не был законченным эгоистом и тупицей, в глубине души подозревал, что они с женой никогда не достигнут чего-то достойного, во всяком случае, на выбранном ими поприще. Но пессимистичные мысли не часто тревожили голову и душу. В холодильнике всегда стояла коробка с молоком, коралька колбасы и десяток яиц, интернет и кабельное телевидение вещали исправно, горячая, холодная вода не прекращались, деньги на пиво и сигареты шуршали в кармане. Алексей, не привыкший к разносолам и роскоши, довольствовался этой жизнью, потому что имел возможность плавать в глубинах своей фантазии, а не разгружать ящики с пивом и мешки с картошкой в соседнем универсаме «Пятёрочка». Когда тёща вышла на пенсию, стало непонятно радоваться или огорчаться. Минусы вылезли почти сразу. Лариса Николаевна целыми днями находилась дома, и это начало раздражать зятя, который до этого времени полностью хозяйничал в огромной квартире. Буквально через месяц пришлось перейти на режим экономии– если раньше семейная пара позволяла себе выпить мартини в каком-нибудь баре или саке в японском ресторане, то сейчас денежный поток превратился в ручеёк, и эту струйку тратила Ника– заправляла бензином машину, покупала по привычке трусы и лифчики в «Victoria s Secret» и помаду от «Chanel». Лёхе от этого не оставалось ни капли. Он даже не подозревал, а находился в полной уверенности, что у тёщи есть заначка на дождливый день и почему бы ей не раскошелиться и не купить дачку в пригороде. Могла бы пенсионерка переехать туда, варить варенье, любоваться красотами ландшафта, пением птиц, а им оставить квартиру в полное и безвозвратное пользование. От тёщиного пенсионного «бездействия» насчитались и плюсы– маменька прекрасно готовила и теперь на завтрак, обед и ужин оказывался сервирован стол, разносились ароматы, из кастрюль валил пар. Комнаты сияли чистотой, рубашки висели в шкафу отглаженными, носки не валялись по углам, а стопочкой лежали в ящике. Своих родителей он жалел, справедливо полагая, что им в свою очередь так же не повезло– и мать и отец росли в семьях рабоче-крестьянских. Соответственно по жизни отправились не с золотой ложкой во рту и профессию выбрали не относящуюся к белым воротничкам. Отец вышел на пенсию по горячему стажу, так как работал на металлургическом заводе, а мать получила вожделенную по старости, то есть в положенные пятьдесят пять. Если раньше родители позволяли себе энергично расслабляться после рабочей недели, то оказавшись на пенсии времени на это дело прибавилось в разы. Появились друзья –собутыльники и всегда находился желающий сгонять в лобаз за «лекарством» чтобы поправить здоровье. Они ещё не спились до скотского состояния– мать ходила к дантисту и красила губы, а отец ещё мог поменять лампочку, прокладки в кране и два раза в неделю брился, однако всё вокруг приходило в какое-то унылое запустение. Лёха помнил, что шторы в большой комнате повесили, когда он ещё учился в школе, зимняя шапка матери, некогда торжественная, тёмная норка превратилась в облезлую кошку, а отец не снимал синтетические трико с пузырящимися коленками. А вот у Сайгородовых всё обстояло по-другому: мебель натурального дерева, не со шпона, паркетные полы, дорогая техника, да и сама квартира в элитном доме с консьержкой, лифтом и специальной парковкой. Не двушка с маленькой кухней, а просторная с четырьмя комнатами, гардеробной и огромным балконом. Раз в неделю приходила юркая, чернявая молдаванка непонятного возраста и наводила порядок. Правда с холодильником иногда происходили перебой– тёща обедала на службе, а жена витала в творческих облаках и мало интересовалась содержимым. Алексею приходилось довольствоваться малым– яичница, сосиски и молоко, но он не сетовал, всё лучше, чем в прокуренной родительской квартире с круговортью сомнительных друзей и постоянным галдежом. Там не только голодным останшься, но никто не оценит высокие творческие муки. Алексей вздохнул от таких дум.
«Много что произошло за последнее время.– мысли текли тоскливо. Он подошёл к окну. Во дворе набухла сирень, и через открытое окно проникал тонкий аромат.– Началось всё меняться, когда Лариса Николаевна вышла на пенсию. А сейчас и вообще куда-то исчезла».
Лёха ладил с тёщей, а она его терпела. Он видел это и обращался иронично, называя маменькой или мадамой, как бы желая уколоть и тайно отомстить за пьющих и таких запущенных родителей. Он понимал, что одна элегантная, сильная женщина, без поддержки мужчины, создала вокруг себя достойный комфорт, а его родители вдвоём, сплочённо и радостно тянут друг друга вниз. Он повернулся к жене, которая сидя на диване, красила ногти на пальцах ног.
– Куда наша маменька подевалась? Нет дома почти десять дней.
– Я знаю не больше твоего. Ты же помнишь, мы поругались.– не отрываясь от занятия произнесла Вероничка.– Соскучился по блинам?
– Соскучился.– тоскливым эхом отозвался муж.– Может что-нибудь стряслось? Ты бы позвонила.
– Послушай, она не интересуется мной, а я, почему должна в порыве дочериной любви рвать провода? Ничего с ней не случилось. На днях встретилась с её подругой случайно в ГУМе, та связывалась с ней по телефону, поздравляла с днём рождения. Так что жива, здорова твоя «маменька».– Вероника подняла голову.– Мне что-то не совсем понятна такая забота о тёще.
Она остановила вопросительный взгляд на муже, а тот, суетливо двигаясь, уселся рядом.
– Тебя не бывает дома целыми днями, ты не замечаешь, а мы вынуждены встречаться на нейтральной территории. Заметно, что тут что-то не так. Раньше она причёски делала, маникюры, а сейчас как-то осунулась, поблекла, волосы седые. На кухню даже заглядывать перестала, сам сосиски варю.
Вероника отставила в сторону лак для ногтей и сбросила ноги с дивана.
– Ты прав! А что значат последние заявления по поводу оплаты квартиры, готовки и уборки? Зачем было увольнять домработницу, если сама не справляется с домашними делами?
– Так вот я и говорю, нам нужна помощница по хозяйству.
Он заглянул в глаза жены с надеждой, а та тряхнула возмущённо пышными волосами.
– С каких шишей платить будем? Ты что-то не особенно разбежался рубли заколачивать, носишься со своей фантомной книгой, как с писаной торбой!
– Ты и сама не особенно стараешься!– Лёха еле сдерживался от того, чтобы не наговорить кучу гадостей жене.– Да и с какой стати? Я здесь даже не прописан!
«За стол садишься исправно, душ каждый день, чистое бельё и интернет с электричеством»!– зло подумала Вероника, откинув непослушную прядь тонкой ручкой.
Пришлось выдержать паузу и отдышаться, чтобы не рассориться с мужем в пух и прах. Последнее время это случалось всё чаще и чаще, и поводы для этого находились различные, а самый главный это вопросы неорганизованного быта.
– Ладно, проехали!– Ника утихомирилась, справедливо полагая, что взаимными оскорблениями ничего не решат.– У тебя есть предложения?
– Есть. Я предлагаю, чтобы мать переехала жить к нам!– лицо жены вытянулось, а Лёха быстро затараторил, чтобы не дать жене опомниться.– Здесь четыре комнаты, мать устроится в гостевой. Лариса Николаевна уже не желает заниматься хозяйством. Зато с приходом матери воцарится прежний порядок! Она будет готовить еду!
– А она не забыла, как это делается?– Ника оказалась ошарашенной от неожиданной просьбы.– Что я скажу матери? На каком основании свекровь поселиться на её жилплощади?
– Да ты такая же хозяйка здесь, как и она!
– Подожди, а что твоя мать согласна?
Глазки мужа забегали, и он с трудом подобрал слова:
– Они поругались с отцом. Батя приревновал её и побил.
– О Боже, да к кому? К собутыльнику из соседнего подъезда или к сантехнику из ЖЭКа?
– Попрошу не оскорблять мою семью!– Лёха почти визжал.
– Твоя семья это я!– она безнадёжно махнула на мужа рукой.– Опять твои родители. Нажрутся, как свиньи потом творят всякую ерунду!
Лёха хотел спорить, но сам понимал, что почти весь блуд начинается не от влечения разума, а от лживого обмана пьяного тела. Алкоголь порождает распущенность. Ему приходилось писать статьи о таких маргинальных семьях, где отчим, в отсутствии матери, бесстыдно развращал несовершеннолетнюю девочку. Но каково было его жуткое открытие, когда разговаривая с невинной, но падшей в силу грубого насилия жертвой, корреспондент понимал, что для неё это вещь не из ряда вон выходящая. Девочка росла в этих условиях и, наблюдая за пьющими родителями, воспринимала такую модель поведения, как норму. Да ему вообще в свои тридцать с хвостиком было невдомёк, что может волновать пьющих людей глубоко за пятьдесят, кроме того, где взять деньги на бутылку. Оказывается и в этом королевстве кривых бурлили страсти с ревностями, разлуками и торжественными возвращениями.
«Хорошо, хоть меня успели зачать не с похмелья, когда тупая эрекция разрывает трусы».
Алексей сердился сам на себя, что-то мямлит, топчется вокруг да около! Надо быть мужиком– сказал– сделал! В конце концов, он муж, глава семьи, и как он скажет, так и будет! А в глубине души понимал, что он король с бумажной короной на голове, живёт в квартире в качестве приживалки. Надо как-то исправлять! Ника тоже прикинула в уме кое-какие нехитрые расчёты и решила, что так, наверное, будет лучше. Может ругань прекратится, да и борщ свекровь наверняка варить не разучилась.
– Хорошо, пусть поживёт какое-то время, пока со свёкром не помирится. Но предупреди её, что прерогатива приглашать в дом гостей исключительно наша!
Конец ознакомительного фрагмента.