Глава 2
Лариса пребывала в тихом восторге от отеля, пляжа, окружающих гор и в первую очередь от моря. Отель содержала семейная пара. Несмотря на разницу культур и восприятия мира турок и немка ладили друг с другом, и бизнес вели дружно. Лариса наблюдала за ними и недоумевала, как могла сложиться пара из настолько разных людей. Она лет сорока, высокая, сухая с голубыми глазами и пепельными волосами, заплетёнными в косичку. Широкоплечий турок почти на голову был ниже жены, от этого пара выглядела несколько нелепо и даже комично. Похоже, внешнее несоответствие их совсем не смущало. Интернациональная семья споро и дружно вела свой небольшой бизнес. Они чётко разделили обязанности и понимали друг друга с полу взгляда. Хозяева жили тут же в небольшом домике. Турок Али каждый день ездил в город за продуктами, свежими фруктами и овощами. Его жена Моника раздавала горничным задания и следила за кухней. Лариса получила то счастье, о котором забыла и уже даже не ждала. Если бы не периодические боли и усталость, она, наверное, прыгнула с парашютом, пошла в горы, сплавилась по горной реке, посетила какую-нибудь экскурсию или просто напилась вина, сидя у моря. Как ни странно, но последнему желанию суждено было осуществиться. С собой Лара прихватила препараты, которые выписал профессор Забелин, но употребляла их лишь тогда, когда становилось невмоготу. Появилась возможность лениво сидеть в плетёном кресле на зелёной, стриженной под ёжик лужайке. Ей нравилось слушать журчание фонтанчиков, разбрызгивающих воду или лежать в шезлонге возле моря, в двух минутах ходьбы. Она читала книги, гуляла по берегу, разговаривала с постояльцами отеля. Как-то за обедом, к ней подсела абсолютно седая, с пышной шевелюрой, эффектная пожилая женщина, увешанная звенящими от каждого жеста, золотыми и серебряными браслетами. На пальцах блестело несколько колец, а на шее каждый раз красовались новые бусы. Дама заговорила на русском языке. Однако к удивлению Ларисы, оказалось, что представительная мадам уроженка Германии. Женщины как-то сразу сдружились и много времени проводили вместе.
– Вы прекрасно говорите по-русски.– восхищалась Лариса. Она вообще восхищалась этой энергичной, уверенной в себе дамой. У неё как-то не получалось носить украшения так естественно и легко, волосы прятать под яркие, замысловатые тюрбанчики из платков и без смущения выходить к завтраку в коротеньких шортиках. По виду Хельга была лет на пять старше её, но рядом с ней Лара чувствовала себя сморщенной старушкой.– Всё у вас так естественно получается!
– Лариса, во-первых– давай на ты, а во-вторых– перестань оглядываться на других, на то, что они скажут, плюнь на их мнение! Живи собственными интересами и сама удивишься, как легко быть свободной.
– Свобода же не только во внешних проявлениях. Вот, например, ты не только гармонично выглядишь в бикини или в коротких шортах и с сигаретой, ты и ведёшь себя соответственно. А я стесняюсь излишней откровенности в одежде, иногда боюсь сказать что-нибудь невпопад или сгораю от стыда, если за столом на глазах у всех роняю кусок на белую скатерть.
– Дорогая я психолог высокой квалификации и кое-что про тебя поняла. Например, если ты сейчас здесь одна, значит уже на пути к независимости собственного я. Процитирую классика нашего Александра Пушкина:
"Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа-
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать!»
Новоявленные подруги много времени проводили вместе. Лариса узнала массу интересных подробностей из жизни Хельги. Её бабка русская аристократка, во времена революционных перемен, будучи молодой институткой из Смольного, вместе с отцом –генералом царской Армии перебралась сначала в Турцию, а потом во Францию. Там она познакомилась с польским инженером и вышла за него замуж. После второй мировой войны мужа пригласили работать на восстановление разрушенной Германии. В Берлине родились их дети, а потом и внуки. Бабуся, судя по рассказам Хельги, имела железный характер, наверное, сказалось время обучения в Институте благородных девиц. Она завела железное правило в семье– в стенах дома все должны разговаривать на русском языке. Горничная готовила только русскую кухню– борщи, расстегаи, пельмени и даже чисто хлебный квас. Наверное, так она компенсировала острую тоску по родине. Если муж поляк раз в год наведывался на свою историческую родину в Польшу, то бабушка нанесла визит в Россию, лишь за несколько недель до смерти.
– Ты знаешь, мама вспоминала, что бабушка целовала взлётную полосу, как только приземлился самолёт. Это так трогательно сохранить до самой смерти любовь к родной земле. Сейчас это кажется странным. Мы стали космополитами, особенно после того, как границы Шенгенской зоны размылись. Различные культуры проникают друг в друга безостановочно. Мебель покупаем в одном и том же магазине «Икея», продукты в супермаркетах «Альди» или «Лидл». Европейцы едят одинаковые продукты, смотрят одинаковые шоу.– Хельга улыбнулась собственным мыслям, и дёрнула подругу за рукав.– Вы в России тоже смотрите «Голос»?
– Конечно! Я обожаю это шоу!
– Бабуся до последнего дня выпивала перед сном рюмкочку смородиновой наливки и выкуривала тонкую, длинную сигарету. До последней минуты сохраняла память и живой ум. Дожила до ста двух лет.– Хельга пожала плечами и с сожалением произнесла.– Мне кажется, она прожила бы ещё, но как-то призналась, что просто устала. Даже не представлю, как можно устать от жизни?
Они немного помолчали. Лариса мало что знала за пределами своего города, своего дома. Про мебельный супермаркет «Икея» читала в каких-то новостях, а про другие названия слыхом не слыхивала. В Москве процветали бренды с другими названиями.
– Мой дед Кшиштав Радзишевский безумно любил бабушку, во всём потакал ей. Чего стоит только то, что сносно выучил русский язык, по субботам, он, католик, приводил её в православную церковь, а вечерами играл в дурака. Она оставляла его в проигрыше и весело смеялась, когда дед начинал сердиться.– Хельга улыбнулась своим воспоминаниям. – Моя мать полу русская, полу полячка была невиданной красавицей, рано вышла замуж за немца, потом появилась я, следом сестра. После войны Берлин разделили на два лагеря, мы оказались в западной зоне. Город восстанавливался после разрухи. Мы жили в небольшом домике, позже, благодаря деду, который к тому времени занимал достаточно высокий пост в Комитете по восстановлению коммуникаций, переехали в только что построенный особняк. Вот это для меня и есть «Фатерланд» -родина.
– Он ещё существует? Дом не снесли?
– Нет, что ты. Я вышла замуж, и мы с мужем долгое время работали в Аргентине. Когда один за другим ушли родители хозяйкой сама себя назначила младшая сестра.– немка безнадёжно махнула рукой.– Потом, не посоветовавшись со мной, быстро его продала и вложила деньги в бизнес. Через какое-то время и бизнесу пришёл конец.
– Ты скучаешь по дому?
– Сейчас уже не так, наслоилась новая информация, время меняется очень быстро. Но когда проезжаю по этой улице обязательно останавливаюсь. Там живут мои воспоминания, детство, юность, бабушка с дедушкой, родители. Я знаю там каждый уголок, помню, где стояла коробка с игрушками, и где бабуся прятала свои сигареты и настойку.
– А ты знаешь, мама рассказывала, что её отец– мой дед во время войны был простым солдатом, дошёл до Берлина и даже на разрушенном Рейхстаге нацарапал стёклышком свою фамилию Сафронов. Было бы справедливо, чтобы это памятник поверженной Германии не восстанавливали и не реставрировали, тогда каждый освободитель, который побывал там, мог и через годы гордиться собой. Я, например, хотела бы обнаружить надпись, сделанную дедом, которого никогда не видела.
– Может быть ты и права. Только не все с таким почтением и желанием вспоминают этот исторический факт. Немцев приучили стыдиться этой страницы своей истории. Уже столько времени прошло, выросло несколько поколений, а им всё вдалбливают: Вы должны быть толерантными, должны уважать другие нации, другие мнения, должны помогать слабым странам. Немцы уже всё осознали, навели свой «заубер»– порядок в стране, сколько можно их ещё стыдить за то, что произошло почти сто лет назад?
– А тебя бабушка не учила русской поговорке– «кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет, тому оба!» Я думаю, что амнезия в истории ведёт к повторению.
Подруги много времени проводили вместе, иногда спорили до того, что уже не желали друг с другом знаться, но за ужином мирились, хоть и оставались каждая при своём мнении. У Хельги в запасе оказалось множество занимательных историй, а Ларисе нравилось слушать приятельницу. Казалось, что её жизнь пресная и скучная, а в повествованиях немки мелькали страны, континенты и разные, занимательные судьбы.
В этот день море штормило, волны с грохотом и брызгами накатывали на берег. Лариса то смотрела на стихию, то заглядывала в книгу. Время приближалось к обеду. Пора было переодеваться и отправляться в столовую на открытой террасе. Самое удивительное, что столики оказались пусты. Она огляделась– неужели самая голодная или время перепутала? Вдруг жалюзи на барной стойке с грохотом поднялись, образовался шум и гам. Лара округлила глаза– постояльцы отеля, наряженные в мишуру, клоунские колпаки и держа в руках разноцветные шарики хором громко закричали:
– Хеппи бёздей ту ю! С днём рожденья тебя!
Лариса оглянулась на всякий случай, может за другим столиком кто-то сидит– тот кому адресованы поздравления. Она выпучила глаза и округлила в немом восторге рот– наконец-то дошло, что сегодня действительно её день рождения! Лара оторопело прижала руки к груди. Вспомнилось, как Моника вписала в карточку постояльца все данные с паспорта. Стало понятно, откуда известно о таком факте личной жизни. Она сама забыла, наверное потому, что осознавала– скорее всего не дождётся поздравлений, да и в свете последних событий эта дата затёрлась в голове. Последний раз женщина получила подарок от коллег на работе– букет тюльпанов и открытку. Домашние, как всегда занятые собой, сначала не поняли, из каких соображений родственница нарядная вернулась со службы раньше положеного, да ещё нагруженная пакетами с готовой едой. Прозрение наступило, когда именинница объявила о причине сабантуя. Сейчас её глаза наполнились слезами.
– Невероятно!– мысленно она поблагодарила Монику за приятный сюрприз.– О Боже, я так тронута!
Лариса как китайский болванчик раскланивалась на право, и налево, повторяя слова благодарности.
В эту минуту Али на вытянутых руках, торжественно вынес из подсобки торт со свечами, его жена возвышалась следом, держа в руках разнос с бокалами и запотевшими бутылками белого вина. Обед прошёл в приподнятом настроении, Лариса стеснялась, оказавшись в центре внимания, продолжала кивать головой и благодарить всех подряд. К ней подходили, чего-то желали на разных языках, Хельга переводила с английского на правах подруги и выглядела довольной. Она радовалась за приятельницу и за то, что имеет возможность поучаствовать в её личном празднике. Немка с первой встречи разглядела, что с Ларисой не всё в порядке, чувствовался какой-то надлом. Женщина сторонилась компаний, старалась уединиться и, в отличие от неё самой, не отличалась словоохотливостью. Хельга с расспросами не лезла, знала такой тип людей– не захотят, ни каким калёным железом от них ничего не добьёшься.
После обеда постояльцы разбрелись по номерам. Лариса тоже задремала с книжкой в руках. В дверь постучали. Сквозь дремоту женщина догадалась, что это Хельга и, громко сказала:
– Заходи Хельга, не заперто.
– Откуда ты знаешь, что это я?– приятельница распахнула дверь.
– По звяканью браслетов и аромат твоих духов потянуло сквозняком.
– Ничего себе! Ты, чувствительная! Как иностранцы говорят-сенситивная. И кто мы по профессии?
– Всё прозаично. Всего лишь экономист на пенсии.
– Твоё государство богатое, если позволяет отправлять на отдых людей полных сил в расцвете лет! Да ещё и платить пенсии! Немцы должны работать до шестидесяти семи лет, что мужчины, что женщины.
Лариса открыло было рот, чтобы ответить, но подруга махнула рукой, снова звякнув украшениями.
– Собирайся. Через несколько минут Али едет в город за продуктами и подвезёт нас. Сегодня будем гулять, кутить и всячески праздновать твой день рождения! Если хочешь, воспользуемся услугами мальчиков по вызову! Здесь и такое есть!– Хельга громко захохотала, закинув голову.– Про мальчиков шучу, мы найдём занятие интересней! Я так люблю танцевать! Ну, давай, не стой столбом, Али не будет ждать!
– А что одевать?– Лариса сначала растерялась, потом кинулась к шкафу.
– Не вздумай напялить высокие каблуки, ноги устанут, но и балетки не подойдут. Терпеть не могу такую обувь как балетки, фигура становится квадратной, ноги короткими. Для женщины необходим хоть маленький, да каблук даже для домашних тапочек. Она должна возвышаться и нести себя как первый приз Всемирной Ассоциации Красоты трепетно и с достоинством! И обязательно разукрась лицо!
Через двадцать минут подруги уже ехали в машине по направлению к городу. Жара спала, и толпы туристов заполонили улицы. Опускался вечер, зажигая фонари. Возле каждого кафе, ресторана, бара стояли зазывалы, приглашая посетить именно их заведение. Сначала дамы посидели в небольшом баре, выпили по бокалу вина так сказать для разминки, а потом отправились в «Караоке-бар» на дверях которого красовался синий, неоновый какаду. Несмотря на то, что вечер развлечений только начинался, зал оказался забитым людьми. Кругом слышалась русская речь.
– Можно закрыть глаза и легко представить, что ты не в Турции, а где-нибудь в Ростове, Новосибирске или Владивостоке.– пробормотала русская с плохо скрытой гордостью.– Даже ведущий вечера говорит на русском.
Лариса огляделась в поисках свободного столика. Хельга потянула её вглубь зала и кивнула, соглашаясь:
– Да, твои соотечественники любят это место– и дёшево и сердито. В отелях, как правило, всё включено и еда, и полный пансион и выпивка какая хочешь. Ты тоже из этих соображений выбрала именно это курортное место?
– Ну, надо же! А твои немцы исключительно на Сейшелы или Канары тянутся?
– Да ну, турецкие курортные службы подсчитали и выяснили: сорок процентов русских, тридцать немцев, остальные проценты за разными странами. Если смотреть территориальное соотношение, у вас только Красноярский край территориально в два раза превышает Германию, так получается, что немцев больше. Средний класс он везде средний.
Они не успели приземлиться за столиком, как подскочил официант. Подруги сделали заказ и полностью включились в происходящее в зале. Юркий конферансье приглашал на сцену показать свои таланты. Желающих находилось много. Публика кому аплодировала, кого вяло освистывала, а на кого вовсе не обращала внимания. Вечер только-только набирал обороты. Кондиционеры кое-как разгоняли духоту, официанты сновали между столиками, разнося выпивку. Через несколько минут перед дамами стояли высокие, запотевшие бокалы с традиционными коктейлями «Маргарита» и пиала с орешками. Хельга с удовольствием потянула холодный напиток и достала из сумочки длинную сигарету, тут же кто-то тронул её за плечо:
– Мадам, в зале курить запрещено.
Мадам даже не соизволила повернуть головы:
– А кто вам сказал, что курю, я вхожу в образ.
Она подмигнула подруге, поднялась и отправилась на сцену, держа на уровне лица зажатую между пальцами незажжённую сигарету. Лариса с удивлением наблюдала за подругой. Та перекинулась несколькими словами с ведущим программы и вышла к микрофону.
– Добрый вечер дорогие друзья!– ещё не совсем разогретый зал жидко и скептически зааплодировал. Прохладный приём не сбил с толку исполнительницу, и она продолжила представление.– Перед вами выступает Хельга Мюллер с русским романсом «Очи чёрные». Публика замерла. Хельга оттопырив пальчик и, демонстрируя всем длинную сигарету, набрала воздух и низко и волнительно запела. Темп песни постепенно убыстрялся. На проигрыше немка пританцовывала и кружилась, волосы растрепались, уже ненужная сигаретка отлетела куда-то в сторону. Когда музыка смолкла, зал взревел восторгом. Конферансье подскочил и, чувствуя настроение, предложил всем выпить за мир во всём мире. Но Хельга не торопилась уходить, она бесцеремонно оттеснила ведущего и снова завладела микрофоном.
– Сегодня у моей русской подруги день рождение.– костлявая рука в браслетах указала вглубь зала. Лариса ощутила на себе любопытные взгляды.– Давайте поздравим её, пожелаем всех благ, а она нам за это споёт свою любимую песню!
Лариса сидела как истукан и не двигалась. Какие песни? Последний раз она пела года два тому назад, когда встречала новый год со своей подругой Наташкой. Однако из зала доносились реплики, к ним подключился конферансье, в конце концов, разгорячённая публика скандировала:
– Песню давай! Песню, песню…
– Пой, пой, пока петь не научишься.– пробормотала оторопелая женщина и на ватных ногах двинулась в сторону своего позора.– Может в честь дня рождения не побьют, если осрамлюсь. Была, не была, не корову же проигрываю.
Она поднялась на маленькую сцену с лихорадочными мыслями, усмехаясь про себя: «Ещё два месяца назад, даже представить не могла, что решусь на такой отчаянный шаг».
Сидящий за пультом оператор с длинным хвостиком вопросительно вскинул брови.
– Найдите, пожалуйста «Чубчик кучерявый» в исполнении Аллы Баяновой.– шепнула женщина.
Через минуту парень поднял глаза:
– Нет такой. Есть тоже «Чубчик» Вилли Токарева.
– Я слов не знаю.– растерялась Лариса.
Парень указал рукой на монитор:
– Вы же в караоке. Текст увидите на мониторе, и тут же включил музыку.
Лара как во сне подошла к микрофону и уцепилась за него, чтобы не упасть. Первый куплет с припевом получился не очень уверенно, зато второй и последующие припевы зал не только пел вместе с ней, ещё и пустился в пляс. После Лариса долго приходила в себя, а в голове крутилось:
«Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,
А ты не вейся на ветру,
А карман, карман ты мой дырявый,
А ты не нра, не нравишься вору»!
Потом была ночная дискотека. Они гнулись и вертелись так, что молодёжь расступалась и качала головой, мол, ничего себе, бабки зажигают. Рекой лились «Мохито», «Манхеттен», «Бейлис» и что-то такое, о существовании чего Лариса не подозревала и даже не представляла, что когда-нибудь сможет попробовать. В отель возвращались глубокой ночью на такси. Ноги гудели. Хельга сняла туфли и сунула в сумочку:
– До номера пойду босиком, конечности отваливаются. Ничего мы повеселились сегодня! Давно я так не радовалась жизни!
– Спасибо тебе.– неожиданно Лариса загрустила.– У меня никогда не было такого дня рождения. Сейчас смотрю и думаю, для чего жила эту жизнь?– из неё полились признания и старые обиды на дочь, зятя, на тех, кто так рано выпнул её с работы. Хельга слушала, не перебивая. Вдруг подруга горько заплакала.– А ведь у меня рак. Сколько осталось, не известно. Мой врач хороший, чуткий человек, голубушкой меня называет, но и он бессилен.
– Может, попробовать лечиться в других странах? Попросить помощи у благотворительных организаций? Сейчас много различных фондов в твоей стране.
– Хельга, как я туда обращусь, с какими глазами? Столько детей нуждается в помощи! Сколько молодых, талантливых умирает от этой заразы!– из глаз Ларисы ручьём текли слёзы.– А я, видимо, свой век прожила! Если я не нужна собственной дочери, то посторонний точно мимо пройдёт.
Немецкая подруга замолчала. Она точно знала, что спровоцирует большую печаль и слёзы, если начнёт утешать. Уже возле отеля Лариса кое-как успокоилась, вздохнула обречённо и вытерла слёзы. Они разбрелись по своим номерам опустошённые, от былого веселья не осталось и следа. Лара вспомнила слова матери, которая говорила, что гулянка получилась тогда, когда возникает диапазон чувств от радости до печали и наоборот.
«Программа выполнена»– подумала несчастная и в то же время счастливая женщина и, не смывая косметики, рухнула на кровать. Перед тем как уснуть, нащупала на тумбочке телефон. От прикосновения экран загорелся голубым светом. Через минуту швырнула аппарат на пол и повернулась на другой бок. Никто не вспомнил о её дне рождения, лишь подруга Наташа прислала СМС с поздравлениями.
Наутро Хельга, в отличие от подруги, выглядела бодро, подтянуто и как всегда элегантно. За завтраком перекинулись парой слов.
– Ты завтра улетаешь?– Лариса так привязалась к немке, что печально вздохнула, представив, что оставшиеся несколько дней проведёт в отеле без её компании.
– Да. Самолёт в двенадцать дня. Такси приедет в девять утра. А ты когда?
– Через три дня.– Лара грустно посмотрела на подругу.– Мы больше не увидимся. Я очень тебе благодарна, ты как будто вдохнула в меня воздух.
Они уже собрались подняться из-за стола, когда немка предложила прогуляться по берегу. Лариса чувствовала себя неважно. Вчерашний выплеск энергии давал о себе знать. Ещё до завтрака она выпила лекарство, и сейчас тянуло в сон. Однако отказывать подруге не хотелось, тем более, что завтра расстанутся навсегда. От осознания этого факта заныло под ложечкой. Лара нацепила тёмные очки, чтобы скрыть тоску, которая заполнив всё внутри, выдавливала из глаз слёзы. Как только вышли к морю, Хельга посерьёзнела:
– Мне надо с тобой поговорить, это очень важно.– женщины уселись на уже прогретую солнцем гальку.– Ты в том состоянии, что не видишь выхода, а главное, не будешь просить о помощи! Вот в этом вы все, русские! Добровольно идёте на страдания, какая-то обречённость в вашей сущности! Самое удивительное в этом и есть сила, потому что ничего не страшно.– подруга замолчала подбирая слова, потом чётко произнесла, глядя прямо перед собой.– Я могу предложить заключить партнёрский брак.– Лариса посмотрела вопросительно и непонимающе, а немка предостерегающе замахала руками.– Объясню, чтобы расставить все точки над i: я совершенно традиционна. Была дважды замужем, один умер, со вторым развелись, но сохранили хорошие отношения. Развелись, не потому что изменила половую ориентацию, просто в какой-то момент увлеклась другим мужчиной. Я натура импульсивная и увлекающаяся.– Хельга кокетливо тряхнула головой, но глаза сохраняли серьёзность.– Хорошо, вовремя его разглядела и не полетела сломя голову под венец. Так вот у меня двое детей, оба давно самостоятельные, взрослые, имеют свои семьи и живут отдельно. Все эти подробности для того, чтобы ты не искала подводных хитростей и скрытых мотивов. Так вот, в Германии существует закон о зарегистрированных гражданских партнёрствах, который позволяет двум совершеннолетним лицам одного пола зарегистрировать так называемое гражданское партнёрство. Это означает социальный институт, который признан законом и государством, и в нём могут узаконить отношения люди одного пола не состоящих в браке.
– Постой, постой, а мне это зачем?– по большому счёту Лариса даже не пыталась фильтровать весь этот бред.
– Если мы зарегистрируем брак в Германии или Дании, то ты сможешь получить сначала временный вид на жительство, а потом возможность постоянно проживать на территории ФРГ. Нужна тебе эта страна или нет, другой вопрос. Суть в том, что гей или лесбийский брак, неважно, он приравнивается к традиционному браку между мужчиной и женщиной и имеет все те же права. То есть, если мы заключим с тобой брак, то ты сможешь пользоваться моей медицинской страховкой! Ты сможешь лечиться и сделать операцию в Берлине или в любой клинике в Германии!
Предложение звучало настолько абсурдно, что Лариса даже гипотетически не собиралась рассматривать его. Но ей стало настолько тепло от осознания, что кто-то просто так, ни за что хочет помочь и поучаствовать в судьбе. Она поднялась и вопросительно посмотрела на приятельницу.
– Зачем ты это делаешь? Я ничего не смогу отдать взамен.
– Послушай меня и услышь. Я профессиональный, высокооплачиваемый психолог и в мои принципы не входит становиться для кого-то альтруистом. Просто я знаю и могу предполагать, чем всё может закончиться. Моё время стоит дорого. Иногда поступают предложения выпить кофе или чай, и во время застолья знакомые, как бы невзначай навязывают тему для разговора. А тема состоит из проблем, которые случились в их компании или жизни. Эти люди ждут от меня совета. Я, конечно, пытаюсь разобраться в ситуации, но внутри понимаю, что меня примитивно используют. Зачем платить высокий гонорар за официальный визит, когда можно лишь выпить чай и узнать всё необходимое. Я не интересна как друг, человек, а лишь как профессионал. Так вот с некоторых пор чаепития меня интересуют лишь в компании людей, которые не знают кто я или в кругу близких родственников или друзей.
– А что ты отвечаешь на приглашения заинтересованных личностей?
– Я сразу, на сухом берегу выставляю счёт. Если становится понятно, что клиент в затруднительном финансовом положении, прошу о встречной услуге, например, повесить мой рекламный пост и положить визитные карточки на видное для сотрудников и гостей место.
– Какой-то капиталистический подход. Слишком рациональный.
– Может быть. Я к этому пришла не сразу, заставила жизнь.– Хельга достала из сумочки сигарету и закурила. Табачный дым обволок её серьёзное лицо. Лариса позавидовала внутренней уверенности этой женщины, которая, казалось, знает ответы на все вопросы и не подвергает малейшему сомнению свои взгляды и принципы. Приятельница выпустила аромат дорогого табака и продолжила.– В моей жизни произошла история. У меня была младшая сестра, она и есть сейчас, но только в другом измерении. Мы не виделись с ней уже много лет. С ней всё в порядке, она живёт в другом городе с мужем, детьми и собакой и, кажется, счастлива. Как-то, она обратилась ко мне за помощью. Компания, которую они вместе с мужем основали, начали преследовать неудачи. Я со своими коллегами, совершенно бесплатно протестировала сотрудников, и все звенья рабочей цепи, потому что сердечно хотела помочь сестре. В тот момент она находилась на последних месяцах беременности, а ещё с крупным банковским кредитом. Выяснилось, что муж, оставшись один в управлении, разогнал почти всех толковых сотрудников, поэтому фирма начала приносить убытки. Я составила письменный отчёт и лично объяснила сестре суть проблемы. Однако, услышав обвинения в адрес мужа, родственница тут же указала мне на дверь. Тогда в голове родился первый, правильный вывод: самый простой способ превратить друга во врага, это дать совет, который он не хочет слышать. Зачем давать советы, если люди, даже близкие, к ним не готовы? Однажды они могут обратиться и сказать, что в их неуспехах виноваты именно вы, со своими дурацкими советами! С тех пор я перестала помогать тем, кто этого не хочет. Не надо переживать чужие драмы, лучше потратить это время на себя любимую. В этом состоит рациональный эгоизм.
Хельга докурила сигарету и зарыла в мелкую гальку. Лариса смотрела на бирюзовое море и думала, что она жила как раз наоборот, подчинила весь порядок интересам Веронички, а подруга тем временем продолжала обосновывать своё странное предложение:
– Один из самых примитивных способов уничтожить отношения с человеком это дать надежду и предложить помощь, которую не в состоянии оказать. В конце концов, может произойти всё что угодно и закончится хорошо или плохо, правильно или не совсем. Всё получится в итоге, если мы найдём правильный баланс между крайностями. Я хочу тебе помочь, это не будет стоить для меня больших затрат. Основные вложения потребуются от тебя– это перелёты, оформление визы, изучение немецкого языка. О жилье не беспокойся– у меня просторная квартира почти в центре Берлина, о еде тоже. Это не моя работа, этот наша работа и если ты согласна, то засучиваем рукава.
– Мне надо подумать. Уж слишком это всё неожиданно.
У Ларисы голова шла кругом, она не могла сконцентрировать мысль на чём-то одном. Ну с языком ладно– в школе и институте изучала, можно вспомнить на уровне разговорного, но как объяснить дочери столь странный поступок, где взять деньги на такие радикальные перемены? Небольшие сбережения отложены, но стоит ли профукть их на авантюру? Она с сомнением покачала головой.
– Ты понимаешь, что взваливаешь на себя обузу в виде меня? И снова спрашиваю, зачем ты хочешь нарушить свой комфорт и спокойствие?
– А ты что, хочешь тихо умирать рядом с равнодушной дочерью и её никчёмным мужем?– Хельга забросила камешек в море, он потонул с утробным бульканьем.– Знаешь, что моя бабка была русская аристократка. Считай, что это дань памяти. И потом, ели следишь за новостями, то в курсе, что твориться в Германии.
– Это ты о чём?
– Страну наводнили иммигранты со всего мира– Сирии, Пакистана, Ирака, бегут из Сектора Газа. Это понятно, там война. Но почему-то именно Германия взяла на себя миссию благодетельницы всех униженных и оскорблённых. Так беженцы не хотят ехать в другие страны Европы, а прямиком двигаются в мой Фатерланд, потому что именно здесь правительство выделяет огромные средства на содержание и материальную поддержку. В месяц один человек получает примерно одну тысячу евро. Я понимаю, если это ребёнок, подросток, женщина или пожилой человек. В массе своей это молодые, сильные, здоровые парни, мужчины и женщины, которые не могут найти работу, потому что не знают немецкого языка, а учиться не желают! Они хотят получать пособия, социальное жильё, в котором даже за электричество платит правительство. Беженцы совсем не желают возвращаться в страны, где уже стабилизировалась обстановка и нужны рабочие руки для восстановления государства. Они не патриоты своих стран, а жалкие ничтожества, которые как пауки проникли в Европу и присосались к денежным сосудам. Вот представь себе, как-то у меня образовалась деловая поездка в Гамбург. Я решила не ехать своим автомобилем, а отправиться автобусом. В дороге провела несколько часов. Выйдя на автовокзале, прежде отправилась выпить кофе и посетить туалет. Рядом за столиками сидели люди разных цветов кожи, да и просто груши околачивали возле стоянки автобусов. Я видела выходцев из Африки, Ближнего Востока, Азии. А вот общественный туалет мыла и чистила коренная немка! Так вот моё государство очень богатое, если позволяет себе содержать армию тунеядцев! Я уверена, что это правительство не обеднеет, если окажет медицинскую помощь русской женщине, которая в этом очень нуждается!
– Я боюсь, что будет довольно сложно претворить в жизнь эти планы.
– Не волнуйся, я уже всё продумала.
– Хельга, дорогая, я тебе так благодарна, но это не имеет смысла.– Лара поникла.– Как можно оставить дочь, квартиру, да и вообще всю жизнь, уклад!
– Прежде ответь сама себе: ты хочешь жить?
– Очень!
– Тогда соберись, вытри слюни и не ной!– Хельга поднялась и подала руку подруге. Они медленно двинулись вдоль берега.– В ближайшие дни я сделаю для тебя официальное приглашение. Ты соберёшь нужные документы и сдашь в Генеральное Консульство ФРГ. Точно не знаю, ждать придётся что-то вроде семи– десяти дней. Это даст возможность провести в Германии три месяца в качестве гостя, за это время надо будет много сделать. Во-первых, и этот самое трудное, необходимо ассимилироваться в той атмосфере, представителями которой мы себя планируем объявить.
– Каким образом такое возможно?– Лара скептически усмехнулась.– Скажу тебе честно, я очень настороженно отношусь к таким парам. Скорее всего, никак не отношусь. Это вообще другая сторона жизни. В нашей стране это ассоциируется с насилием, которое происходит в местах не столь отдалённых. Я читала о таком в книгах, смотрела фильмы, противно даже думать на темы такого рода.
– А ты и не думай. Никто не заставляет любить или ненавидеть, но надо уважать выбор каждого. Мы не имеем в виду насилие, о котором ты говоришь. Речь идёт о добровольном выборе жизненного пути.
– Я плохо понимаю слово «ассимилироваться»?
– Чтобы немецкие власти не заподозрили нас в мошенничестве, надо выглядеть как можно естественнее.
– И что будем делить роли, кто муж, кто жена? Выбирать манеру поведения и стиль одежды?
– Послушай, я сама толком ничего не знаю!– вспылила Хельга.– Я лишь психолог и создаю гипотетическую картину возможного развития событий.– подруга остановилась и посмотрела Ларисе в тусклые глаза.– Ты должна помочь, прежде всего, себе! Я не могу сделать всю работу за нас двоих. Никто не должен даже помыслить о подлоге и о том, что ты нуждаешься в медицинской помощи. Может, с нами составят беседу работники социальных служб, а может, и нет, но необходимо подготовится к любому развитию событий. Мы обзаведёмся друзьями из этой тусовки, начнём ходить друг другу в гости и в те места, где обитает эта публика.
– Хорошо, а что во-вторых?
– Ах, да, во-вторых: заключим союз, скорее всего в Дании, там не надо собирать так много бумаг и разрешений. Потом, на основании свидетельства о браке, ты получишь медицинскую страховку и сразу же попадёшь на приём к врачу. После возвращаешься в Россию, сдаёшь документы на получение визы по воссоединению семьи.
– Голова идёт кругом от всей информации.
– Согласна. Давай шаг за шагом. Степ бай степ.
До вечера больше к этой теме не возвращались. Однако после ужина Хельга снова, как бы между прочим затеяла разговор:
– Ты знаешь, далеко за пределами страны известен берлинский район Шёнеберг– буквально слово переводится прекрасная гора, для которого характерна высокая концентрация гей-кварталов с развитой инфраструктурой. В квартале, расположенном между улицами Фуггерштрассе, Моцштрассе и площадью Ноллендорфплац находятся многочисленные магазины, бутики, кабаки, кафе и бары, ориентированные исключительно на гомосексуальную и лесбийскую публику. Если женщины, предпочитающие свой пол, практически не выделяются ни поведением, ни манерой одеваться, то мужчины очень любят всячески себя украшать, делают маникюр и уважают косметику. С 1993 года в один из выходных дней в этом районе проводится гей-лесби– фестиваль, представляющий собой что-то вроде информационной кампании, здесь же организованы яркие шоу и ярмарки. Это событие привлекает тысячи не только меньшинств, но и туристов с разных концов света.
– Карнавал в Рио-де-Женейро тоже много желающих посмотреть.– Лариса вздохнула озабоченно.– Даже предположить не могу, осуществится ли наша затея?
– Мне нравится уже то, что ты не отказываешься. Поверь, я искренне пытаюсь помочь.– Хельга закурила сигарету.– В том же районе на улице Кляйстштрассе находится офис берлинского отделения Союза геев и лесбиянок Германии. Я знаю это место хорошо. Обратимся туда, потому что может понадобиться помощь адвоката.
– Где нарыла информацию?– Лара усмехнулась.– В интернете?
– А где ещё? До встречи с тобой эта тема меня занимала лишь со стороны психологии.
– Я тоже глянула. Оказывается символ Берлина– «Берлинский медведь» раскрашен в радужные цвета.
– Символ города медведь– чёрный, синий, зелёный. Это уже кто-то из гей сообщества придумал разукрасить в цвета радуги. Что ты думаешь, Берлин состоит только из меньшинств и остальных, сопереживающих им? Для этого и определение «меньшинства»! Население столицы такое же пёстрое, как и в других крупных городах мира. Люди верят в Бога, ходят в церковь, мечеть, кирху, женятся, рожают детей, умирают, в конце концов. Все рождаются для жизни, и никто не будет долбить живущего рядом, если понимает, что тот выбрал другой путь, отличный от общего восприятия. Может быть в этом и состоит свобода– быть самим собой и не оглядываться на мнение толпы.
– Но это не правильно, противоестественно!
– А что естественно? Твоя дочь? Ведь она не протянула тебе руку помощи в тот момент, когда ты в ней нуждалась или муж, который бросил с маленьким ребёнком?
– Ты жестокая.– насупилась Лариса.
– Отнюдь! Где сказано, что сексуальное отклонение причисляется к смертным грехам?
– Это не что иное, как блуд!
– А в традиционных семьях этого нет? Да будет тебе известно, что гей и лезби браки распадаются в два раза реже относительно нормальной семьи.
– Ты что их защищаешь?
– В мою задачу не входит защищать, кого бы то ни было, а также обвинять. Я хочу, чтобы ты понимала, это нормальные люди со своими страстями, любовями, разочарованиями. Им тоже бывает больно, страшно, обидно. Они также смеются над фильмами Чарли Чаплина, восхищаются картинами Тинторетто и плачут когда режут лук!
На другое утро Хельга улетела, оставив подруге небольшой флакон удивительных духов «Мадлен». Лара в одиночество провела оставшиеся дни и вскоре тоже простилась с гостепреимными хозяевами отеля Моникой и Али. Она даже начала забывать обо всей этой затее с липовым лесбийским браком. Небольшие сбережения отложены, но не спускать же последнее на подозрительную афёру. Уж, лучше согласиться с доводами зятя и приобрести домик на берегу реки, в какой-нибудь завалящей деревеньке.