Вы здесь

Под знаком полумесяца. Глава 1 (Ч. А. Абдуллаев, 2013)

Быть вполне искренней для женщины – то же, что оказаться на людях без платья.

Стендаль

Правда всегда бывает странной. Гораздо более странной, чем вымысел.

Джордж Ноэл Гордон Байрон

Глава 1

Он держит нас всех под прицелом пистолета. Этот мерзавец уверен в своих силах. Нужно видеть, с каким чувством собственного превосходства он смотрит на нас. Ему кажется, что они все тщательно продумали и приготовили для этого необычного захвата. Рядом находится его напарник, у которого в руках тоже есть с собой оружие, хотя в отличие от первого из бандитов, он его особенно не демонстрирует. Но все равно это очень страшно. Двое вооруженных мужчин на группу перепуганных женщин и детей в помещении детского сада. Я еще раз осматриваю нашу комнату. Четыре перепуганные женщины и шестнадцать детей дошкольного возраста. И никаких шансов на спасение. Эти двое бандитов захватили нас, ворвавшись в детский сад в то время, когда сюда обычно приезжали родители. Как раз к вечеру, когда дежуривший у детского сада сотрудник полиции, куда-то отлучился. И как раз в это время, по «закону подлости» или наоборот, по понятным мотивам самих бандитов, появилась эта «сладкая парочка». Они ворвались в детский сад, ударив по голове мужчину, зашедшего сюда за своей дочкой. Мужчине было около сорока лет. Он упал на пол… Хотелось верить, что они его не убили… Посмотреть, что с ним случилось, нам просто не разрешили. Самое страшное, что все это увидела его дочка, которая вскрикнула и заплакала. Но нападавших не взволновали чувства ребенка, на глазах у которого они свалили ее отца. Эти мерзавцы собрали всех оставшихся в детском саду, чтобы иметь подходящее число заложников. Потом они затолкали нас в большую угловую комнату с двумя окнами, выходившими во двор, и забаррикадировали дверь. На окнах в этой комнате крепкие решетки, маленький двор просматривается как на ладони. Здесь просто невозможно появиться незамеченным. У спецназа не было никакой возможности проникнуть в нашу комнату со стороны двора. Даже если бы решетки на окнах были распахнуты настежь. Двор слишком хорошо просматривается. А нас всего четыре женщины…

Заведующая, полная, лет пятидесяти, страдающая сахарным диабетом и повышенным давлением. Она хватает воздух губами, и я все время боюсь, что она потеряет сознание. Повариха детского садика, еще более полная и с неменьшим количеством недугов… Она бормочет какие-то слова и не скрывает своего страха. Молодая воспитательница, только недавно принятая на работу. Хорошенькая… Ей не больше двадцати пяти лет, и один из нападавших уже несколько раз похотливо посмотрел в ее сторону, всем своим видом показывая, что находящиеся в комнате люди полностью в его власти, и он решает кому жить, а кому умереть… И наконец я, молодая женщина, которой только недавно исполнилось тридцать лет и которая по воле случая или судьбы оказалась в этом детском саду. По официальным документам я представитель районного отдела здравоохранения и проверяю соблюдение санитарных норм в детском саду: в пищеблоке и в спальных комнатах. Хотя везде очень чисто, но было заметно, как мое появление нервировало всех сотрудников детского сада. И еще с нами шестнадцать потрясенных, испуганных, заплаканных детей в возрасте от трех до шести лет.

Конечно, теперь эти двое будут выдвигать свои требования. И наверняка они продумали это нападение в деталях, иначе не стали бы сразу собирать нас именно в этой комнате… Ее словно специально придумали, чтобы именно здесь, в этой комнате, можно было держать заложников, не опасаясь нападения спецназа. Оборонять весь детский сад было бы невозможно и неразумно, именно поэтому выбрано удобное место для того, чтобы отсидеться с детьми до завтрашнего дня. Им нужно выиграть время, только сутки, чтобы правительство дало согласие на освобождение и отъезд находящегося под следствием главаря их группировки. Собственно, напавшие бандиты почти ничем не рискуют. Как только освободят их главаря, они спокойно могут сдаться властям. Даже получив по десять или пятнадцать лет тюрьмы, они станут очень богатыми людьми. И не факт, что просидят весь срок в колонии. Хорошо оплаченные адвокаты могут существенно скосить им срок, а потом эти двое молодых негодяев выйдут на свободу. Уже миллионерами, в этом можно не сомневаться. И если здесь не произойдет ничего неожиданного и все останутся в живых, то и наказание обоим будет не столь суровым. Поэтому не в их интересах убивать кого-то из детей, существенно увеличивая срок своего возможного тюремного заключения.

Хотя, по большому счету, им ничего страшного не грозит. Ведь в европейских странах уже давно отменили смертную казнь, и теперь даже если они перестреляют всех шестнадцать детей заодно с нами, им дадут только пожизненное заключение, которое всегда можно будет обжаловать в будущем. Хотя про «все европейские страны» не совсем точно. В Белоруссии не отменили смертной казни и не ввели на него мораторий. Именно поэтому двух террористов, устроивших взрыв в Минском метро, приговорили к высшей мере наказания. Президент отказался их помиловать – террористов расстреляли. И я считаю, что сделали абсолютно правильно. За подобные преступления нужно беспощадно наказывать. Самое страшное, что это были террористы-любители, не выдвигавшие никаких политических или иных требований. Просто решили таким необычным образом «позабавиться». И количество психопатов увеличивается во всем мире с каждым днем. Почему они пошли на подобное варварство? Именно потому, что за предыдущие два взрыва, которые они устроили, не понесли наказания, и таким образом породили у преступников синдром безнаказанности.

Девочка, отца которой ударили у нее на глазах, впала в какой-то ступор. Боюсь, что у нее шок, молодая воспитательница пытается с ней разговаривать. Но девочка не реагирует на ее призывы. Она сидит в углу и не отвечает даже на вопросы своей подруги. Только этого не хватало. Один из бандитов переговаривается с кем-то по мобильному телефону. Странно, что он не боится говорить по мобильному. Должен понимать, что с этой минуты все его разговоры будут зафиксированы и все связи будут проверяться по нескольку раз. Значит, он делает это сознательно, возможно, звонит кому-то из своих сообщников, которые должны сообщить в полицию о захвате детского сада с заложниками. Скоро здесь появятся и официальные переговорщики. Они попытаются уговорить бандитов сдаться, будут тянуть время, чтобы оперативники начали изучать обстановку, заранее понимая, что штурм абсолютно невозможен и очень опасен, начнут делать мелкие уступки, привезут воду, еду, лекарства, будут искать родственников бандитов, чтобы те уговорили негодяев сдаться. В общем, все будет как обычно. А дети будут еще сутки или двое находиться в этом тесном, душном помещении, под прессингом страха и беспомощности. И в лучшем случае выйдут отсюда только через день или через два, когда правительство решит выпустить из следственного изолятора главаря этих подонков.

Собственно, все давно знали, что нечто подобное готовится. Именно поэтому у каждого детского сада, у каждой школы в городе были выставлены скрытые посты и засады. А этот детский сад, находившийся напротив здания районной полиции, казался самым безопасным …Наверное, поэтому дежуривший сотрудник полиции так спокойно отлучился… Но преступники все рассчитали правильно и решили захватить именно этот детский сад, где их, думали, никто не ждал. Полицейским начальникам и в голову не могло прийти, что бандиты рискнут захватить детский сад, который располагался в самом центре города, буквально по соседству с отделом полиции, где находилось больше ста пятидесяти вооруженных полицейских. Но именно так все и произошло. По тому самому «закону подлости», о котором я говорила. Собственно, англичане называют этот закон «законом щельности». Шарик, упавший на пол, обязательно закатится в единственную щель, которая имеется в полу. На русском языке это называют «законом бутерброда», когда бутерброд, намазанный маслом, обязательно падает на пол маслом вниз. Все так.

За исключением одной небольшой детали. Анализ ситуации провели не только в Министерстве внутренних дел, но и в Министерстве национальной безопасности. Хотя вполне возможно, что это был не тщательный анализ, на который обычно ссылаются в подобных случаях, не гениальное предвидение наших генералов, о котором они сами так любят говорить, и не успешная работа наших аналитиков, которые рассчитали возможное появление бандитов в определенных местах. А банальное сообщение кого-то из агентов, внедренных в это преступное сообщество. Собственно, почти все преступления раскрываются и предотвращаются именно благодаря агентуре уголовного розыска или контразведки. Но об этом не принято ни говорить, ни писать. Этих агентов как будто нет и гораздо интереснее читать о гениальных сыщиках, раскрывающих преступления силой своего интеллекта и таланта, чем об обычных «стукачах», с помощью которых не только раскрывается, но и предотвращается множество преступлений. Кому нужны оперативные работники без надлежащей агентуры? Но подобные слова вы не прочтете ни в одной детективной книге, об агентах просто не принято писать. Гораздо удобнее рассказывать о чужих шпионах и наших разведчиках, чем о сотнях сотрудников полиции, внедренных в преступные сообщества, или о тысячах уголовников, которые поставляют информацию своим «кураторам». А ведь офицеры полиции, работающие среди преступников, гораздо больше герои, чем любой из современных разведчиков. Хотя бы потому, что разведчиков при задержании помещают в хорошую современную тюрьму, показательно судят, с участием лучших адвокатов, делающих себе имя на подобных процессах, и еще чаще обменивают на других разведчиков. Тогда как участь разоблаченных сотрудников полиции бывает страшной. Невозможно даже представить, через какие страдания и боль им приходится проходить, прежде чем умереть. И безо всякой надежды даже на нормальные похороны, потому что труп в большинстве случаев никогда не будет найден.

Говоря об этом, имею в виду и собственную судьбу. Конечно, я оказалась в этом райотделе не случайно. И конечно, никто даже не догадывается, почему именно я сидела здесь уже третий день, якобы проверяя санитарное состояние детского сада, чем вызывала дикое раздражение заведующей, уже несколько раз намекающей мне, что она готова «отблагодарить» за мою работу и избавить меня от дальнейшей проверки. Но я, конечно, делала вид, что ничего не понимаю и не хочу понимать. Откуда ей было знать, что у меня в сумочке лежат пистолет и электрошокер. Таким образом эти двое, так внезапно появившиеся в детском саду, даже не подозревали, что их уже ждут.

Расслабившись, один из бандитов убирает оружие в кобуру, которая находится у него под мышкой, и подходит к окну, чтобы осмотреть небольшой двор. Второй продолжает похотливо смотреть на молодую воспитательницу, облизывая губы. На мой взгляд, у нее слишком короткая юбка для работницы детского сада. Этот второй явно сожалеет, что они заперлись в одной комнате, он хотел бы оказаться с молодой воспитательницей где-нибудь в другом месте. Я даже начинаю постепенно ревновать. Мне становится немного обидно. Конечно, я не ношу такой короткой юбки и у меня не такие длинные волосы, но он мог бы хотя бы иногда смотреть и в мою сторону. Все-таки нас здесь двое – молодых женщин, и я выгляжу совсем не хуже… У меня хорошая фигура, упругая грудь и в свои тридцать с небольшим я выгляжу вполне достойно. Или это мне только так кажется? Не знаю, но его похотливый взгляд меня нервирует. И еще то, как он облизывает свои полные губы.

Первый продолжает смотреть в окно, изучая обстановку. Лучшей возможности у меня больше не будет. Нужно не только обезвредить обоих бандитов, но и сделать это так, чтобы не испугать детей. Задача практически невыполнимая, если учесть, что мы заперты в одной комнате. Она достаточно большая, что затруднит быстрое передвижение от одного бандита к другому. И достаточно небольшая, чтобы гарантированно обезопасить детей и женщин, собранных в другом углу от случайных выстрелов этих подонков. По-моему, это самое последнее дело – вот так отыгрываться на детях. Вмешивать их в наши взрослые игры. Хотя после случившегося в Беслане уже ничему не удивляешься. Помните, какая невероятная трагедия там произошла? И как много детей погибло. Не сомневаюсь, что нападавшие абсолютно виноваты в том, что произошло. Но когда власть допускает такое количество убитых в мирное время, когда гибнут сотни детей, то должны приниматься как минимум административные меры. Хотя бы из чувства самоуважения или по долгу чести министр внутренних дел и руководитель службы безопасности должны уходить в отставку. Не говоря уже о руководителях местных. Но в наше время чиновники предпочитают жертвовать сотнями жизней детей, чем собственными креслами.

От первого бандита до второго расстояние в пять или шесть шагов. Если действовать быстро, то можно все успеть. Нужно только воспользоваться ситуацией, когда первый смотрит в окно. Именно в этот момент.

Поэтому я поднимаюсь с пола и подхожу ко второму бандиту. Сумочка у меня в руках. Пусть на секунду оторвется от созерцания красивых ножек нашей молодой воспитательницы. Он поворачивает голову и наконец смотрит на меня. Он спокоен, ведь в комнате нет никого, кроме четырех перепуганных женщин и шестнадцати детей. Я подхожу к нему близко, очень близко, совсем близко. Самое главное, ничего не говорить, чтобы первый из бандитов не повернул голову. Поэтому я показываю на свою сумочку, словно хочу что-то достать и от страха не могу даже открыть защелку замка. У него на лице улыбка превосходства. Он понимает, что не только сильнее меня, но у него есть еще и оружие, а за моей спиной стоит его вооруженный напарник. И его невозможно испугать.

Кажется, ему даже нравится, что я подошла к нему так близко.

– Чего тебе? – наконец спрашивает он.

– Хочу показать вам свой телефон, – тихо поясняю я ему. Первый, стоящий у окна, поворачивает голову в нашу сторону и снова отворачивается. Он тоже не подозревает ничего плохого. Но, конечно, мне не следовало ничего говорить. Это небольшая ошибка, теперь стоящий у окна может повернуться в любой момент. И у меня не останется времени, чтобы вплотную подойти к нему. Расстояние, правда, небольшое, только несколько шагов. Если он даже повернется и будет некоторое время осмысливать, что именно произошло, то я успею подойти к нему достаточно близко. Я все-таки справляюсь с замком, раскрываю сумочку и, улыбаясь, достаю электрошокер. Бандит даже не успевает понять, что именно происходит. Я резко прикасаюсь к его шее и даю разряд. Он, дернувшись, падает на пол. Падает на пол с таким шумом, словно это мешок металлолома, а не обычный человек. Я не успеваю подхватить его под руки. Разумеется, я бы его удержала. Но у меня в одной руке сумочка, а в другой электрошокер. И он с таким грохотом падает на пол. Потом я поняла, в чем дело. Он был напичкан оружием. Два пистолета и две гранаты, нож… И все это шумит и грохочет.

И почти сразу его напарник снова поворачивает голову и смотрит на нас. Вот этого я и боялась больше всего. У меня нет времени на мои пять шагов, отделяющих двух мужчин друг от друга.

Но какая хорошая реакция у этого типа. Он обернулся практически мгновенно. Уже позже я узнала, что он раньше служил в десантных войсках. Одна секунда, чтобы обернуться. Еще две секунды оценить положение, увидев своего напарника на полу. И четвертая секунда, чтобы достать свой пистолет. Четыре секунды. Почти идеальная машина для убийства. Но думал он слишком долго. Две секунды, чтобы оценить обстановку, это слишком много. Я, конечно, понимаю, что он был удивлен, когда увидел своего друга лежащим на полу. И не сразу понял, что именно происходит. Но две секунды на размышление – это все-таки слишком долго. Теперь вы можете легко подсчитать. Ровно через четыре секунды у него в руках был пистолет. Ну а мне понадобилось только три секунды, чтобы достать свое оружие из сумочки. Первая секунда, когда он обернулся, я поднимаю уже открытую сумочку, вторая – достаю пистолет. Третья – выпускаю из рук сумочку. И стреляю в него как раз в тот самый момент, когда в руках у него оказывается пистолет. Первый выстрел отбрасывает его к окну. Второй, третий. Подхожу ближе. У него уже кровавые пузыри на губах. За спиной слышу крики и плач, резко оборачиваюсь. Я совсем забыла про женщин и детей. Но в этом случае выбирать не приходилось. У меня была в запасе только одна лишняя секунда. Зато первый лежит на полу целый и невридимый, хотя и без сознания, что и требовалось сделать.

Я достаю свой телефон и коротко докладываю о случившемся. Ко мне подходит насмерть перепуганная заведующая.

– Доктор, – говорит она мне, – хорошо, что у вас был пистолет. – А у вас есть разрешение на его хранение?

Она еще ничего не поняла.

– Нет. Я случайно взяла пистолет своего соседа, – отвечаю я этой дуре и устало улыбаюсь. Кажется, все прошло как нельзя лучше. Оба нападавших обезврежены и одного даже удалось оставить в живых. Теперь лет пятнадцать или двадцать он будет любоваться коленками своих товарищей по камере. Но при одной мысли, что скажет мой непосредственный начальник – полковник Кафаров, у меня портится настроение. Конечно, стрелять в присутствии детей было глупой и непростительной ошибкой. Но как я могла поступить иначе? Нужно было действовать быстро и решительно. Лучше даже не думать о том, что именно скажет Кафаров. Я знаю его уже почти десять лет и могу поспорить, что он будет очень недоволен. Хотя одного мне все-таки удалось взять живым. Но в нашем ведомстве редко благодарят…