ГЛАВА 3
Во фронтовом штабе Восточно-Южного направления после напряженных дискуссий был принят приказ, который получил лейтенант каждой группы и был обязан с воодушевлением прочитать перед своими подчиненными:
«Гвардейцы, внимание! Враг почти повержен и побежден. Наши меткие орудия разбили его до основания, но часть уцелевших войск понадеялась спрятаться в глубине континента, желая укрыться за спинами своих граждан. Такого мы допустить не можем, нам не нужны жертвы среди мирного населения. И в связи с этим мы делаем мучительное для нас объявление: начиная с сегодняшнего дня весь отдых и сон отменяется, а для того, чтоб вы могли передвигаться вперед, не принося вреда своему телу, дневная доза энергетических концентратов повышается в два раза. Мы должны достигнуть врага в кратчайшие сроки, одержать окончательную и бесповоротную победу и присоединить континент Австралия к общему единому миру, имя которому Единая Земля, ибо в Единстве сила, в националистичности – смерть. Слава Единству!»
– Границы долой! – одним тысячеголосым эхом ответили мы на призыв командования и, воодушевившись напутствием самого фронтового штаба, двинулись в путь.
Сила слов воздействовала невообразимо, и мы были готовы закрыть глаза на все лишения, на препятствия и трудности, двигаться день и ночь ради самой важной и великой цели. Словно гончие псы, окрыленные своей смелостью, верой и упрямством, наделенные властью вершить правосудие во имя Единства, отправились вслед врагу, неся внутри священную идею. Мы были готовы грызть, кусать, резать, стрелять, за победу, за мир!
Но одного энтузиазма и пафосных приказов было мало. Всего через сутки мы заметили, что повышение пайка никак не убрало все проблемы и мало придавало нам сил, большее количество энергии не возобновляемо тратилось и выводило из тела оставшиеся килограммы через пот. Слабые, полностью изнеможенные, исхудалые за пару дней до такой степени, что глаза выпучивались из орбит, а кожа свисала на лице, обтягивая синеющие впадины, мы продолжали идти и шли, шли, шли, пока не падали замертво в сухой песок лицом вперед. Но никто не обращал внимания на умерших. Некоторые их переступали, другие шли прямо по телам.
В одной нашей группе только за эти дни умерло еще восемь человек, а остальные были почти что в предсмертном состоянии. Тяжелые ботинки свободно болтались на исхудалых ногах, натирая кожу до крови, до гниющих ран, и приходилось затягивать шнурки все туже и туже. Мы уже не разговаривали между собой, не смотрели вперед и напоминали живые трупы, ходячих мертвецов, растерявших идею по пути, похоронив ее крошечные крупицы в безднах песка.
Пустыня убивала, медленно, упрямо, систематически уничтожала, не давая ни малейшей надежды на скорое спасение. Было глупо предполагать, что мы способны ее победить и пройти живыми сквозь этот горячий сухой ад. Но все же дошли, потеряв еще треть человеческих жизней, все запасы еды и воды, оставив за собой целые поля, засаженные разлагающимися трупами. Хочется верить, что это того стояло, что это было не напрасно.
Ровно девять дней мы потратили на этот переход. Девять дней мучений, лишений, голода и тягот, убийственной жары. Девять дней, за которые большую часть гвардии покосила власть неумолимой природы. Она справлялась с нами более успешно, нежели враг, поливающий нас огнем денно и нощно из своих мощных орудий. Но на девятый день мы, наконец, уперлись в пустые вражеские окопы, или, вернее, в то, что от них осталось, и от штабного командования поступил приказ разбить лагерь. Они там, наверху, вдруг испугались, что мы все перемрем, и дали несколько дней отдыха. Тот путь, то время, которое мы сэкономили этим отчаянным марш-броском, было навеки потеряно.
– Кто со мной? – спросил Артур, готовясь пойти в небольшую разведку и осмотреться, после того как мы немного отоспались и поели. В его глазах вдруг забрезжил любопытствующий огонек предпринимателя, воскресший после длинной спячки.
– Я пойду, – вызвался Дин.
– И я хочу, – поднялся с земли и я.
– Больше никто? – Артур вопросительно посмотрел на сидящие остатки нашей группы. Десяток голов лениво покачали ему в ответ из стороны в сторону, отказываясь от предложения. – Ну, хорошо, пошли, парни.
Узкие траншеи, разгромленные глубокими воронками от наших снарядов, заплетались в длинные лабиринты и катакомбы, точно в такие же, в каких жили в свое время мы. Если бы не чужая символика на мусоре, валяющихся вещах, стенах блиндажей, так и вовсе можно было поверить, что мы пришли назад. Так же, как и девять дней назад, гвардейцы сидели на дне траншей, упирая ноги в противоположные стены и пряча в тени свои обгорелые отовсюду краснеющие физиономии.
– Посмотрим, что здесь, – Артур взялся разбирать мусор, доски и камни, бережно и уж очень аккуратно загромождающие вход в очередной блиндаж. – Такого бы взрыв не сделал. Может, они что-то здесь оставили. Провиант какой?
Перед глазами всплыло чудное видение: длинная, сырая полость блиндажа и бесконечные ряды полок вдоль стен с едой, консервами, банками, тушенкой и всем, что только можно пожелать. Фантазия сделала свою роботу, нарисовав нам привлекательные картины, а теперь в дело вступили руки, которые наплевав на боль и усталость, начали выполнять работу, сулившую пропитание.
– Ведь неспроста же его завалили. Неспроста… – бесконечно повторял Артур, работая руками, а мы самоотверженно ему помогали, доверяя чуйке друга. Он-то ошибаться не должен, у него опыт в таких делах. – Неспроста…
Солнце немного повернулось, выплывая из тени, и обдало нас своими знойными лучами. Здесь оно светило не так ужасно, как в пустыне, но после прохладной тени и небольшого отдыха нам было сложно вновь привыкнуть к жаре, и пот опять полился из открытых пор.
– Еще немного, – подбадривал нас Артур, хватаясь за очередной камень своими высохшими пальцами и отбрасывая его в сторону. – Давайте.
Вход в блиндаж потихоньку вырисовывался, избавляясь от заслона из мусора. Теперь уже и мы с Дином поверили в правдивость Артуровых слов. Определенно его забросали неслучайно. Но для чего? Что хотели спрятать? Если там действительно склад с провизией, то почему не забрали ее с собой? Может, их осталось настолько мало, что тянуть тяжелые обозы просто не показалось возможным. Тогда почему его не взорвали, чтоб нам ничего не досталось, а бережно закидали, имитируя взрыв?
Наконец, вход был полностью освобожден. Артур нажал на клапан двери и резким рывком толкнул ее вперед. Она не поддалась, будучи накрепко запечатанной. Не сдвинулась она и после того, как мы втроем навалились на нее.
– Хотите, верьте, а хотите, нет, но там определенно что-то есть. Определенно… – сказал Артур после провальных попыток открыть заветную дверь. – Что же ты скрываешь? – приложившись ухом к нагретому металлу, неслышно задал он вопрос.
– Что? – спросил Дин. – Что ты сказал?
– Хм… Говорю, придумать что-то нужно, – и опустился на раскрошившийся бетон, оперившись о дверь спиной.
– Сами мы ее не откроем, это точно, – вдруг начал думать вслух Дин, отвернувшись в сторону, поливая желтой струей груду камней, недавно загромождавшую этот вход. – Нужно к лейтенанту сходить, – сказал он, уже застегивая ширинку на две черные пуговицы с некогда вычищенным гербом Единой Земли, а сейчас покрытые толстым слоем впитавшейся грязи и ржавчины. – Только так. Сами мы ее не откроем.
– Видимо, действительно выхода нет, – Артур нахмурил тонкие брови, а по лбу пробежали тощие змейки раздумий. – Да. Только так. Жалко, я ведь думал, это будет моя находка. Ой… наша находка.
– Но ведь это нашей находкой и будет, но открытой с чужой помощью, – сказал я, зная какое это тяжелое решение для Артура.
– Только если бы отсюда все не разобрали. А то помогут открыть, навалятся их сюда толпы и поразбирают все, а нам ничего и не достанется, – отрешенно произнес он. – Ладно! Выхода нет! Будь что будет! Кто к капитану сходит?
– Я думал, это ты и сделаешь? – удивился Дин. – Ты ведь из нас самый разговорчивый и убедительный.
Он ударил в самую точку Артурова самолюбия, и обольстительный комплимент мигнул в его глазах мелкой вспышкой.
– Ну, это, конечно, так. Но я не пойду. И так, можно сказать, это место нашел, а здесь еще и бегать, и упрашивать. Нет уж, я здесь буду, – уперся он.
Делать было нечего, и после короткого молчания Дин пошел сам, обязуясь возвратиться самое позднее через час, а мы стали ждать его, посиживая и охраняя находку, попутно воображая, что скрывает запертая дверь.
– Что-то он долго ходит, – немного встревоженно беспокоился Артур, то и дело поглядывая на стрелки свободно болтающихся на худой руке и постоянно опускающихся циферблатом вниз часов. – Уже больше часа прошло.
Он заметно нервничал и от волнения крутил в пальцах сигарету, не обращая внимания на высыпающийся из нее табак.
Я все это время спал, прямо возле Артура с правой стороны и двери сзади. Мне снился бесконечный павильон с продуктами, мясом, молоком, рыбой, овощами и фруктами. Длинные столы, освещенные ярким светом дневных ламп, ломились от копченостей, вяленой рыбы и колбас, даря чудный запах, слитый в чарующую музыку ароматов. Жадно, запихивая в себя все, что там лежит, я заглатывал и даже не пережевывал толком, но вкуса не было. Вся еда была гнилой и напоминала пепел. Я бежал дальше, пробуя продукты на других столах, но там то же. Все это богатство и красота были только макетом, при укусе они распадались в труху, осыпались на пальцах и оставляли во рту сухой привкус. И так дальше, дальше и дальше. Я бежал вперед, хватая буквально все и закидывая в рот, но безрезультатно. Тот же вкус, та же труха. Живот разболелся и загудел, набитый красивой, но отвратительной дрянью.
– Идут! – вскрикнул Артур, испугав и разбудив меня. – Идут.
Он подбежал к лейтенанту и стал перед ним отчитываться. А я захлопал глазами, приходя в себя и сбрасывая с плеч только что приснившуюся чепуху.
– Лейтенант Шольц, позвольте разъяснить ситуацию.
– Я все и так знаю, – грубо ответил Шольц. – Эта дверь? – спросил он у Артура.
Тот энергично закивал головой. Лейтенант подошел вплотную, ощупывая входной рычаг, осматривая со всех сторон.
– Так просто ее не возьмешь. Она полностью запечатана, здесь взрывчатка нужна. Ты точно уверен, что там есть что-то стоящее? – обратился он к Артуру.
– Ну а зачем ее так закрывали? Тем более что вход завален полностью, – его голос обрел уверенность, было видно, что Артур находится в своей стихии, как рыба в чистом пруду. – Либо они хотели нас обмануть, но тогда бы они не прятали вход за мусором. Либо там действительно что-то стоящее, что так и есть.
– Хорошо, – лейтенант развернулся в том направлении, откуда пришел, показывая легким рывком руки в сторону Артура. – Ты пойдешь со мной к начальству, если так уверен, что это не уловка.
– Ладно, – твердой походкой он отправился вслед за командиром, оставляя возле входа нас с Дином.
Приблизительно через два часа, когда солнце вновь пряталось под землю, предзнаменуя начало ночи, все было сделано. На стальной огромной двери красовались две магнитные мины, готовые освободить для нас вход в любую минуту.
Как и боялся Артур, подобные действия не могли остаться незамеченными, и сюда потихоньку, сотня за сотней собирались усталые группы гвардии. Словно мухи, слетевшиеся на мед, они беспрерывно галдели, поднимая неистовый шум и толкались, пробираясь вперед, жадно дыша прямо у нас за спинами.
– Ну, что там? – с интересом спрашивал каждый вновь пришедший у товарищей из толпы.
– Да ничего, не открыли еще, – отвечали ему.
– Долго как-то.
И это повторялось вновь и вновь. Они продолжали стекаться со всех сторон, наполняя развалившиеся траншеи бесконечным потоком, напоминающим воды грязной бурной реки.
Вдруг толпа расступилась, прижимаясь к земляным стенам, разверзлась клином пустота прямо посередине людского потока. Из-за тысяч спин вышел сам Рудольф Монд, полковник нашего дивизиона.
– Ну что ж, лейтенант, посмотрим, не подвела ли вас и вашего подчиненного профессиональная чуйка, – безразличным тоном произнес он, недовольно оглядывая толпы голодающих зевак. – Гвардия! – закричал он собравшимся. – Слушай приказ! После взрыва никто не заходит внутрь! Все остаются на своих местах. Первыми осматриваем полость этого блиндажа мы с лейтенантом Шольцем. Все, что там находится, становится собственностью гвардии, и каждый, кто осмелится присвоить себе что-нибудь, хоть крошечную дребедень, будет незамедлительно расстрелян.
– Что он сказал? – спросили задние ряды у передних, внимательно слушающие приказ полковника, пересказанный через сотни уст.
Лицо Артура перекосилось от таких слов.
– Если там действительно провиант, и вы не ошибаетесь, то получите медаль за военные заслуги, я уж об этом позабочусь. Даже тот гвардеец, разыскавший это место, получит награду, – едва слышно проговорил полковник прямо над плечом лейтенанта. – В случае же провала вы, как лицо ответственное, понесете наказание по всей строгости военного трибунала, – таким же спокойным и бесстрастным тоном вел он дальше. – Так что смотрите, все в ваших руках, в буквальном смысле этого слова, – Рудольф Монд опустил взгляд на темно-красную кнопку спускового механизма в лейтенантской ладони. – Вы уверены в своих предположениях? – в последний раз задал он вопрос.
– Не совсем, но стоит рискнуть, полковник Монд, – подавляя волнение в голосе, ответил так же тихо Томас Шольц.
– Тогда чего же вы ждете? Рискуйте, раз на то пошло.
Все еще сдерживая тревогу и неуверенность, плотно вцепившуюся острыми когтями в сердце, лейтенант крепко сжимал кнопку в руках. Слишком многое поставлено на кон, но выхода уже нет, назад отступать нельзя. «Все равно это нужно сделать. Сейчас и посмотрим, что там», – пронеслась у него в голове мысль. Обретая твердую почву под ногами и умение трезво рассуждать, он вдруг неистово закричал:
– Ложись!
Огрубелый большой палец правой руки нажал на мелкую точку кнопки, и вслед короткому щелчку прозвучал огромной силы взрыв, выбивая в толстой стали широкую дыру.
Вместе с густым дымом из черной пещеры вырвалась невыносимая вонь. Все застыли. Лица в толпе перекосились, скривившись в неконтролируемом порыве. Желтые зрачки Артуровых глаз встрепенулись, со страхом задергались в широко открытых глазницах, рот приоткрылся.
Оставив оцепенелого от неожиданности лейтенанта, взяв в левую руку фонарик, а рукавом правой прикрыв себе нос, полковник заглянул внутрь, разрезая тьму ярким лучом. После короткого осмотра он медленно повернулся к опешившей толпе, еле заметно улыбнувшись уголком рта.
– Это могила! – закричал он. – Расходимся!
Разочарованные люди стали расползаться и обратно заползать в норы, из которых пришли сюда.
– Помните, что я говорил? – подойдя вплотную к лейтенанту, спросил Монд, даже не смотря в его растерянные, опущенные глаза.
Томас Шольц все еще не мог прийти в себя после столь громкого провала и только нервно махнул головой вслед заданному вопросу.
– Ну и хорошо. Вы отправляетесь со мной, – источая саму строгость, с капелькой иронии и легкой издевки сказал полковник. – Расступись! – дал он громкий приказ и пропал в серых безднах рокочущей толпы вместе с опустившим острые плечи лейтенантом.
Мы вновь остались втроем. Наша находка, сокровище, открытия которого так ждали, оказалось всего лишь могилой. Черная пустота блиндажа была завалена вонючими разлагающимися трупами, медленно превращающимися в гнилую субстанцию из мяса и костей.
– Но… но… но… – беззвучно шевеля губами, шептал Артур, не отрывая взгляда от отвратного зрелища.
– Ладно, пошли, – Дин легонько похлопал его по плечу.
– Ну как так? – мямлил Артур. – Я же был уверен.
– Все ошибаются, – вставил и я свои неумелые слова успокоения. – Пойдем. Скоро ужин.
В течение нескольких дней было найдено еще десятка два подобных блиндажей, но их уже никто не стал открывать, зная, что, кроме смерти, там больше ничего нет.